Серый коридор. Белый диван и прозрачный стеклянный стол. Маша сидит, удобно заложив ногу за ногу. Синий пиджак расстёгнут, тёмные волосы переброшены за спину. Квадратная деловая сумка и белая папка лежит на столе, где маленькая кофейная чашка с остатками коричневой, ароматной жидкости на дне и вазочка с печеньем, лакомство для тех, кто не считает калории.
Ожидание сводит с ума. Время словно застыло. Девушка смотрит на секретаршу: типичную блондинку в яркой голубой блузке и ультрамодных шпильках.
Хмыкнула про себя, подумав: очередная любовница этого лысого жирдяя. Низенького и самодовольного гнома.
Звонок телефона, обернулась, увидев своё отражение в зеркальной лифтовой двери. Чёрные волосы, густые, усталый взгляд, потухшие янтарные глаза, да и мелкая сетка морщин на переносице старит. Алая помада, стойкая, держится идеально. "И всё же я уже не та девчонка, у которой когда-то были непоколебимые принципы. Жизнь странная штука, всё переворачивает с ног на голову. Деньги и возможность уехать из страны - мне, а земля для грандиозного спецпроекта - этому коротышке. А всё пиар - компания".
Посмотрела на деревянную дверь. "Ну, скоро там уже?" Приближалось обеденное время. А энергичная секретарша всё перебирала стопки бумаг и хрипловатым голосом отвечала на звонки.
Часики на стене креативные- в форме апельсина жёлтой стрелкой отмеряют время. Тик-так. Тик-так. Маша смотрит в окно. Дождь. Серые тучи окутали мегаполис. Пластиковые окна слегка приоткрыты, пропуская назойливое гудение автомобилей и слившийся воедино шум толпы. Тик-так, пробили полдень. А встреча с мэром назначена на без пятнадцати час.
Странный звон, резкий, но не дребезжащий, словно возле лица звенит колокольчик. Задумалась, и вдруг опять: звон усилился, гудя тревожной сиреной в ушах. "Что происходит? Моя голова!.." - охнула Маша, теряя сознание
- Скорее, она пришла в себя,- слышатся ей голоса.
Они гулкие, монотонные, очень далекие, словно её и людей, произносящих эти и другие слова, разделяет войлок или резина.
Маша открывает глаза, вытаращивает их в ужасе. Розовая жидкость киселём плавает вокруг лица. Мерзкое ощущение, когда понимает, что находится голая в каком-то стеклянном кубе. Датчики спутали руки, провода удерживают её тело, связав так, что не шевельнуться. Хочется закричать, но Маша не может, боясь захлебнуться, если в горло попадёт розовая жидкость. Дёргается в панике, но тело не слушается. Руки в латексных перчатках, грубые, мужские, погружаются в жидкость, хватая девушку за талию и вытягивая из странного месива. Бережно снимают присоски, выдёргивают капельницу из руки. Пищит монитор, висящий в воздухе. И куда подевалась сила гравитации?
- Тсс, Кирочка, молчите, всё хорошо. Ваш отец так обрадуется. Вы наконец-то пришли в себя.
Вопрос замирает, не высказанный вслух: "Где это я?" Мысли тягучие, медлительные, словно тот, окружавший её кисель. Мягкий свет, высокие потолки и запах, резкий, но не противный. Антисептик или нашатырь? Становится холодно. Кожу покалывает. Мужчина обтирает девушку полотенцем, затем зовёт стоящую возле странного прибора женщину.
- Кайла, звони Владиславу и пригласи медсестру. Кирочке нужно принять ванну, и гидромассаж не помешал бы. А пока пускай лучше поспит. Это лучшее лекарство в её-то состоянии.
Медсестра кивнула, набирая на сенсорном прозрачном экране цифры 2 и 8. Жужжание, громкий сигнал, и перед глазами мелькают чёрные точки.
Врачу открыли дверь, когда он выносил девушку в коридор.
... Она проснулась, лежа на двухспальной кровати. С трудом открыла глаза, вспоминая свой сон. Понимание случившегося медленно возвращалось, и Маша прикрыла ладонью рот, чтобы не закричать. "Этого не может быть!" Но реальность, окружавшая её, изменилась. В панике пыталась подняться, но не смогла. Внезапно, в комнате появилась девушка, в сером блестящем комбинезоне. Может, она здесь и была, наблюдала, прячась за шторами, разделяющими комнату пополам, но Маша её не видела.
- Лежите, милая. Вам нельзя вставать. Может, вам что-нибудь принести? - Голос безжизненный, улыбка механическая, да и глаза мутные, словно под "кайфом".
- Воды, - прошептала Маша.
Девушка ушла.
Тяжёлые шаги, скрип блестящего пола, и в комнате оказался мужчина. Массивный, с тяжёлым лицом, тройным подбородком и узкими глазами хорька. Костюм на нём ослепительно-белый, ткань переливалась на свету, режа глаза. Белый цвет подчёркивал серую, напоминавшую пепел кожу. И Маша предположила, что всем, кого она видела, изрядно не хватает солнца.
Мужчина подошёл к кровати, наклонил голову и заговорил:
- Кирочка, лапонька моя, доченька. Я уже не надеялся....
Он заплакал, протягивая свою толстую руку к её лицу. Нежно провёл ладонью по волосам, кончиками пальцев погладил щёку.
"Ты кто?" Хотела спросить, но не смогла, что-то останавливало. Ей было страшно. Ведь её путают с кем-то ещё. Они что - слепые? Но нет, видели они хорошо. Значит, с ней самой что-то не так.
- Зеркало. Я хочу увидеть своё лицо.
- Кайла, принеси зеркало. Дочка, ты красавица, не волнуйся, милая моя.
Рассмотрев в зеркале своё лицо, Маша с трудом подавила эмоции, нацепив маску безразличия, привычную издавна. Её лицо было круглым и некрасивым, глаза блестели, точь-в-точь такие же чёрные и маслянистые, как у отца, а жидкие волосы свисали, словно хвостики крысы, серые и неприятные.
"Что же делать? Что?" Такие мысли могли привести к хаосу, и Маша собрала волю в кулак, решив приспособиться, впрочем, как всегда. Она ведь шла на все, чтобы выжить, и за ценой не стояла.
Улыбнувшись насколько смогла правдоподобно, сделав потерянное лицо, спросила, беря его ладонь в свою:
- Папочка, прости меня, но я, кажется, ничего не помню.
- Ничего, доченька. Я сейчас позову врача, ты поешь, подлечишься и всё вспомнишь. Теперь, когда ты вернулась, - всё будет хорошо.
Она пролежала в постели два месяца, пока не стала ходить. Её фигура расплылась. Еда не насыщала её. Без запаха, на вкус словно резина, а хочется ещё и ещё. Доктор сказал, что это нормально, и радовался за неё.
Физиопроцедуры и таблетки ежедневно, а потом Маша (теперь Кира) узнала, что является дочкой владельца фабрики производящей полуфабрикаты.
Когда она посетила завод, сердце замерло, желудок скрутило от рвотного позыва при виде того, что поступает в супермаркеты.
Глубокая шахта. Широкий подъёмный лифт. Холодный воздух и защитные костюмы. Лабораторию, где светились прозрачные колбы, освещал яркий синий свет стерилизующих ламп. Кусочки серого цвета росли в питательном растворе. Красные жилы, белые волокна. Здесь мясо синтезировали из аминокислот с добавлением сои, которая росла этажом ниже в оранжерее.
Маша ходила бесстрастная, а внутри всё сжалось, хотелось плакать и выть. Что могло случиться такого и почему? Когда всё пошло не так? Она каким-то чудом попала в 2151год. На целых восемьдесят лет вперёд. Совсем не далёкое будущее. Купол и яркий ультрафиолетовый свет. Белые корни растений, блекло-серая земля. Цветы остались в прошлом, запахи исчезли. Деревьев больше нет, осталось только это - генетически модифицированные семена. Один сезон. Один урожай, а дальше начинай по новой.
Ходя по борозде в защитном костюме, так как воздухе было слишком много химикалий, она сорвала красный помидор, обрадовавшись, но, когда вышла, сняв костюм, надкусила и выплюнула. Без вкуса, слегка кисловатая, не пахнущая резина. И из этого готовили здесь пищу.
Еда превратилась в корм, а люди - в подопытное стадо.
Высокие дома, прозрачные лифтовые кабины. Она ехала и смотрела, понимая: биосфера исчезла, животные вымерли. Мир изменился. Люди потеряли всё. Таблетки счастья, антидепрессанты, - единственное, что сдерживало многих от вспышек суицида.
Город превратился в улей. Трёхъярусный. Повсюду гул и техносфера. Провода опутали каркас из стали. Солнца нет. Всё накрывал прозрачный купол. Удерживающий атмосферу и тепло.
Серый свет. Земля напоминает пыль, такая же сухая. Зелёного, привычного для глаза цвета травы и листьев - нет. И нет уже давно. Лишь здания - высокие, блестящие стеклом и сталью, а разноцветные машины на автопилоте рассекают воздух.
Прошло полгода. Жизнь стала в тягость. Таблетки, выписанные врачом, Маша втайне не пила. Она искала. Она надеялась, что есть причина, объясняющая всё. Интернет - теперь архив всемирный. Надев специальный шлем и подключившись, в любую точку на земле легко попасть. Мода, власть - всё изменилось. Общения как такового больше нет. Весь мир - это два города, соединённые чередой петляющих тоннелей, а вне - замерзшая пустыня.
Вернуться. Как попасть домой - она не знала. Безысходность жизни убивала.
Ломала голову, пытаясь строить планы, привыкнуть и смириться, но всё без толку.
И вот - однажды Маша прочитала, запросив архив восьмидесятилетней давности, узнав, что на месте утилизации химических отходов, построили ГЭС, а через год после открытия случилась катастрофа. Погибли миллионы. Медленно, мучительно. Всё рухнуло - коту под хвост.
Плакала до изнеможения, глядя в окно, где всё было серым, безжизненным, как в чёрно-белом кинофильме. Машина пролетела возле стекла, но гула она не слышала. Залезла в постель, накрылась и винила себя. Ведь это она дала добро на проект, заключив сделку с мэром города. "Деньги отняли честь у Гринписа", - так говорилось в газетной статье "Вестника".
Мэру была нужна земля, ей - деньги на собственное будущее. Тогда - 29 марта -она, сама того не зная, вытянула чёрную карту, подписав приговор всем.
Маша плакала, выла, истошно вопя. Раненым зверем, попавшим в капкан билась в истерике головой о стену. Врачи не могли понять, что с ней. Вкололи успокоительное. А она молчала, погружаясь в сон, и думала: всё бы отдала, чтобы изменить исход. Всё бы отдала лишь бы вернуться назад- в день подписания документов.
Дзинь. Дзинь. Резкое дребезжание. "Как мне плохо, как кружиться голова".
-Мария Эдуардовна вы в порядке?- звонким голосом спрашивала у неё какая-то блондинка.
Дзинь, дзинь - звенел телефон на блестящем столе.
-Что? - прошептала.
- Вы в порядке? Может, вызвать скорую?
-Нет, не надо, - ответила, рассеяно обводя комнату взглядом. Привычные детали, звуки, контуры предметов. Секунд пятнадцать смотрела в окно, не веря, а потом рассмеялось. Дождь закончился и, уходя за горизонт разноцветной зеброй, в небе красовалась радуга. Смех заставил её согнуться по полам, усесться на пол.
-Что с вами девушка? Вас мэр ждёт,- взволнованно произнесла секретарша.
- К чёрту мера. К чёрту всё. Сделка отменяется, так и передайте своему меру. А я ухожу.
- Как?
- Да, вы всё прекрасно поняли: передайте каждое слово, - громко сказала, разглядывая секретаршу. Лицо секретарши в волнении покраснело, на лбу выступила испарина.- А если с чем-то не согласен,- пригрозила,- то я его засужу, он сам знает, на каком основании ...
Маша забрала портфель, поправила бейджик и зацокала каблуками, направляясь к лифту. Зеркальные двери отразили привычные янтарные глаза и её "родное" лицо.
Хлопнула дверь, но Маша чётко услышала: трёхэтажный мат и резкое словцо: "Вот стерва!"
Улыбаясь и плача одновременно, она разорвала договор и все поддельные справки, выбросив обрывки в мусорное ведро. Не обращая внимания на удивлённые лица прохожих, крикнула:
- Я всё исправлю, клянусь! И - Спасибо!
На улице ветер окутал её запахом цветов, прибитой дождём пыли и мокрой травы. Вздохнула полной грудью, блаженно зажмурилась, подумав: "Боже, как всё удивительно и прекрасно вокруг. Как хорошо-то!" Её сердце пело, ликуя: "Я люблю тебя, мир!"