Аннотация: Коротенькая рецензия по поводу этого рассказа.
В последнее время, я часто слышу оживленные разговоры о надежде, доброй природе человека, о преодолении людского безразличия. В этих разговорах звучат разные мысли: и чересчур, на мой взгляд, идеалистичные, и вполне себе здравые. И те, и другие не оставляют равнодушными и действительно приятно, что порой такие диалоги сплетаются в ткань литературного произведения, воплощаются писателями в более образной и совершенной форме. Одна из таких работ - рассказ "Запретное слово для Черного дома" Софьи Ролдугиной, о котором я и хотел бы сегодня поговорить.
Помнится, один из моих любимых литературных персонажей - Рейстлин Маджере из Dragonlance - называл надежду отрицанием реальности. И в какой-то мере трудно с ним не согласиться. Надежда обманчива, она находится в подчинении слепого случая, и несомненно, злоупотребление ею приводит к самым плачевным результатам. Другое дело, что без нее довольно сложно выбираться из кризисных ситуаций: Она служит и "подушкой безопасности" между разумом и реальностью, и "ускорителем", дающим мотивацию к действию... Так что жизнь совсем без нее приобретает удручающий привкус обреченности, предопределенности и даже близости смерти. Недаром уметь сохранить в сердце хотя бы немного нее очень важно для действительно _живого_ человека.
А живых людей в обсуждаемом рассказе очень, очень мало. В первых же абзацах автор рисует холодный, мертвый, безжизненный мир с замершими стрелками часов. Мир, где нет "завтра", точнее нет, следующий день есть, но он лишь повторение каждого из предыдущих. Из недели в неделю. Из года в год. Это трудно понять - ведь мы следим за ужасающим годовым циклом Черного дома извне, зная, что завтра наступит, и мир никуда не денется от нас. А завтра не трансформируется вдруг в «завтартарары».
И ведь, черт подери, сложно сломать надежду в то, что следующий день будет лучше - ведь она лежит в нашем подсознании, на уровне древних, доисторических представлений о том, что мы умираем каждый вечер, а каждое утро возвращаемся к жизни новыми, обновленными, перерожденными. Но Черный дом может и это. Вообще это место не описывается подробно, но кажется в тысячу раз хуже Аушвица, Бухенвальда, ГУЛАГа и Абу-Грейб вместе взятых. Так бы и шло его мрачное существование без каких либо изменений, если бы неожиданно не появился некий Псих.
Псих с большой буквы - пришедший в ад с понятиями нормального мира идеалист, готовый нести людям свет и истину. Только вот они никому не нужны, в отличии от наркотика, лекарств и какой-никакой еды - добро и свет не урвешь жадными руками. А он в своей святой простоте все пытается и пытается поднять людей с колен, ополчая против себя все больших. Он помогает - его не благодарят. Он пытается облегчить участь нелегалов - они сопротивляются, считая его идеи сумасбродством.
За все время в Черном доме у Психа появляется только один соратник - полусумасшедшая, почти что мертвая с виду старуха, чья железная воля держит ее в мире живых. Марта - единственный человек в этом месте, потерявший веру в себя, но еще готовый поверить другим. Она еще различает разумные и сумасбродные идеи. Она еще видит причинно-следственные связи а не просто реагирует на раздражители внешней среды.
Остальным не дано даже этого. Они становятся чем-то низшим, чем человек, чем-то худшим, чем зверь. Пленники незапертой тюрьмы, упивающиеся гниением и разложением, сведшие радость жизни к тому, чтобы увидеть рядом мертвого соседа, и обрадоваться, что это были не они... Мертвецы, продолжающие по инерции дышать, двигаться, убивать, не созидая.
Все попытки Психа закономерно обрекаются ими на провал: они не дают ни вылечить, ни накормить себя, ибо неспособны не то что поверить во что-то и питать какие-то надежды, но даже элементарно задуматься над собственной выгодой. Помнится, в Forbidden Siren - компьютерной игре от Konami - были чем-то похожие существа. Только там это были частицы тела одной из мертвых богов, вселявшиеся в мертвецов, которые по инерции продолжали жить, выполняя обыденные действия. И были так же опасны при попытке вступить с ними в драку.
Я бы назвал этих существ - жителей дома - домочадцами. С ударением на корень «чад» - они видятся мне какими-то почерневшими под стать своему обиталищу, иссушенными тяжелой жизнью, сливающимися с мрачными стенами их ненадежного прибежища. И все же даже это не может спасти их от Своры - слуг правосудия, периодически перетряхивающих этот термитник, и видящихся домочадцам ангелами возмездия и смерти - ведь у этих существ уже нет ни разума, ни воли - только слепая покорность тому, что их ждет и вялые попытки скрыться. Разумеется, никому из них так ничего и не приходит в голову, даже когда рушащееся от пожара здание погребает их, душит угарным газом, сжигает ревущим пламенем очищения.
Конец, мне показался немного предсказуемым - то ли после «Станции Хоуксбилл», то ли под впечатлением Hitman Codename 47 я все же догадался, кем был тот самый таинственный Псих. Но это не умаляет прелести финала - ведь в нем расставляются все точки над "i" и ситуация предстает в совсем ином свете. И торжествует справедливость: пусть и на бледном коне.