Предчувствие гражданской войны. (общий файл)
Самиздат:
[Регистрация]
[Найти]
[Рейтинги]
[Обсуждения]
[Новинки]
[Обзоры]
[Помощь|Техвопросы]
-Чем кормить собою крыс в королевском застенке и писать в перерывах между пытками исповедь на стене собственной кровью, лучше я в последний раз испытаю удачу на турнире, а заодно напомню забывчивым людям о своем существовании, - заявил генерал, мрачно глядя поверх кружки.
-Народ все помнит, - возразил я, подавив зевок.
-Он помнит песни и голод! А еще каждый из них помнит имена тех, кого потерял в этой войне лично. До прочих им дела нет! Один я помню имена всех мальчишек, умерших за годы нашей войны. Скоро меня не станет, и их имена сольются просто в невыразительный призрак неизвестного солдата.
Я застучал пальцами по столу, невольно отбывая ритм старого военного гимна, которым неизменно встречали генерала, где бы он ни появился. Арнэ неуверенно заерзал на стуле, явно желая что-то сказать, но не решаясь. Я мрачно покосился на него, не в силах сдержать своей неприязни. Арнэ изо всех сил пытался придать своему юному, почти девичьему лицу выражение солдата, прошедшего через три ада.
-И все же эти мальчишки были просто пушечным мясом в ваших с королем играх, - сквозь зубы процедил я, устав от трагической атмосферы.
-Верно, - легко согласился генерал. - Но я ничего не забываю в отличие от короля.
-И зря! - я продолжил свою мысль. - Если бы вы, генерал, все забыли, то и король забыл бы о вашем существовании, дав возможность умереть не сейчас и в относительном уюте вашей постели. Однако ваша на редкость несговорчивая и долгая память заставляет Его Величество нервничать. А нервы нашего короля настолько плохи, что добро, сделанное вами, уже не перевешивает причиненные вами же вред и беспокойство. Вы не оставляете ему иного выбора, кроме как убить вас и только тогда забыть.
Мою раздраженную и пьяную тираду генерал выслушал с кривой улыбкой.
-Дядя не мог поступить иначе, как ты не понимаешь! - Арнэ, наконец, нашел, что сказать. - Не в его правилах показывать кому-либо, что он боится! Потому что он никого не боится!
От этих глупостей меня перекосило. Этот сопливый мальчишка очень любил говорить за своего дядю, будто подчеркивая их близость и понимание. Я помнил его привычку еще с прежних времен, когда жил в доме генерала. Что ж, значит, ничего не изменилось.
-В целом, мне все равно, - генерал задумчиво откинулся на спинку стула, - забудет меня король или нет. И все равно, что он обо мне думает. Я твердо знаю, что он решил покончить со мной. Я же сам учил его не оставлять в живых сильного соперника, пусть даже вы и сражались некогда плечом к плечу.
Я не выдержал и зевнул.
-Сами виноваты, - подытожил я и тут же получил увесистый подзатыльник. Рука генерала была столь же тяжелой, как и раньше. Я чуть было не ткнулся носом в стол.
-Вы сами виноваты в том, что завтра выступите перед королем в качестве простого рыцаря на турнире, а не почетного советника, - я не захотел замолчать. После побега из замка генерала многое изменилось в моей жизни. Например, я набрался безрассудства некоторые вещи говорить людям в лицо.
-Да кто ты такой, чтобы так оскорблять! - Арнэ вскочил со стула. Я тер затылок. Генерал же рявкнул:
-Да сядь ты! - и Арнэ послушно плюхнулся на свой стул.
-Выпей лучше! - посоветовал ему я.
-А вот это правильно, Кавен, - сказал генерал, подставляя мне свою кружку. Я налил из глиняного кувшина нам всем вина. Арнэ досталось с самого донышка, а значит, с осадком.
-Ты ничего не понимаешь ни в войне, ни в политике, - сказал мне генерал.
-Не понимаю, - я пьяно замотал головой. Мои сережки звенели, в голове шумело, и старый гимн сам собой срывался с губ. Я стал отстукивать его ритм сначала кружкой по столу, а затем и второй рукой, заставляя браслеты звенеть как можно громче. - Расскажите, может пойму.
Арнэ заерзал. Я давно заметил, что он очень ревниво относится к рассказам дяди. Похоже, он считал, что они принадлежат ему одному, никто другой их слушать не достоин. Мне стало интересно, насколько генерал откровенен с другими людьми. То есть с мужчинами. С женщинами он почти не разговаривал, если не считать глупого флирта и своих к ним требований. Во всяком случае, со своей женой он был именно таков. Это я знал точно и не понаслышке.
Генерал начал свой рассказ с перечисления того, за что, по его мнению, его возненавидел король.
-В этой войне произошло всего пять решающих сражений, и четыре из них выиграл я. А ведь были еще Торн и Бритте, города, которые я отбил у врага тогда, когда это казалось почти невозможным, и этим вернул нам удачу.
-Несчастный король. Это тяжело простить, - я не сдерживал иронии.
-Ты бы смог?
-Простить, что не я это сделал? Да я был бы просто счастлив, что не мне пришлось с этим возиться!
Арнэ на мои слова презрительно хмыкнул, а потом стал с отвращением разглядывать осадок вина в своей кружке.
-Так и было сначала. Но благодарность королей - весьма непостоянная вещь.
-Расскажите о городах.
-Не хочу. Об этом и так сложено столько песен, что я устал их слушать. Одну из них, кстати, ты бормочешь себе под нос весь вечер.
-Я не слишком доверяю песням, потому что сам сочинил уже не один десяток. Если уж вы собрались покинуть нас в скором времени, так не будьте скупы и поделитесь мудростью напоследок.
-Ты свалишься под стол раньше, чем я закончу.
-А вот и нет! я почти не пьян.
-Сам напросился. В песнях говорится, что мы шли отбивать города, как на верную смерть. Что мы, как и положено рыцарям из твоих баллад, нацепили на лица унылые маски мучеников, покаялись в грехах и простились с миром, готовясь к подвигу. Ты думаешь, все было так?
-Да я понятия не имею, как все было! - я попытался сдержать напор генерала.
-На самом деле я взял эти города просто для развлечения, чтобы не умереть со скуки в Роорской области. Я разругался с лордом главнокомандующим, и он сослал меня в ту глушь. Тогда там не было ничего кроме небольшого гарнизона, чертовой прорвы партизан, которые справлялись лучше солдат, скажу я тебе, бесконечных болот и живущих там мар, которые численностью превышали как нас, так и партизан. Мары знали болота, партизаны знали болота, а мы - нет, поэтому предпочли не мешать им. Враг тоже понял, что лихорадка, комары и мары ему ни к чему, поэтому не трогал нас. Я просто бесился со скуки и однажды предложил своим офицером взять Торн, находящийся на границе областей всего в десятке миль от нас. Я сказал, что там есть что выпить и где развлечься, чтобы совсем не покрыться плесенью и ряской. Естественно, это была шутка нетрезвого и озверевшего от безделья человека. Мои офицеры проявили себя в лучшем виде и согласились. Они скучали там так же, как и я. Мы продумывали план наступления до поздней ночи, покатываясь от пьяного смеха, а утром, когда протрезвели, поняли, что он вполне выполним. Мы пополнили свои ряды партизанами посговорчивей, и пошли на город, не дожидаясь подходящего лунного дня. И что ты думаешь? Оборона города оказалась тонкой, как яичная скорлупа, и Торн радушно принял нас.
-Хе-хе! А в балладе вы во главе мужественного войска и сомна болотных духов пришли на зов угнетаемого неприятелем города почти из иного мира.
-Взяв Торн, мы уже не имели право остановиться и, чуть передохнув, пошли на Бритте.
-В песнях и это описывается как чудо.
-Тоже мне чудо! Я просто твердо знал, что все обстоятельства благоприятствуют мне, поэтому и не хотел ждать.
-Если вы сделали все это тогда, то почему теперь покорно ждете, пока вас убьют?
-Это не так! - подал голос Арнэ и поджал губы. - Пусть только попробуют - сразу узнают, с кем имеют дело.
-Ты не слушаешь меня, что ли, Кавен?
Я получил от генерала болезненный тычок в плечо.
-Я же сказал, все благоприятствовало мне ТОГДА! Теперь все изменилось, мое время ушло. Все, что мне остается, это попытаться уйти красиво.
-Мы выиграем турнир, я знаю точно, - пафосно заявил Арнэ. - Здесь нет никого, кто бы смог остановить нас.
-А по мне, так вы скорее получите копьем в бок, или по вам проедут на квадроцикле под взглядом его величества, - заявил я. Потом подумал и добавил:
-Вас размажут по полю, и вы станете плоский, как ваш нелепый герб. Я имею в виду, эту раздавленную ворону, которая намалевана у вас на щите.
Генерал от души рассмеялся. Он даже запрокинул назад голову, громогласно ржа. Арнэ же не нашел в моих словах ничего смешного и снова вспылил:
-Да как ты смеешь позволять себе такой тон! Ты! Раскрашенный и увешенный побрякушками, как девчонка!
Я снова криво улыбнулся ему и потрепал сережку.
-Арнэ, кажется, напился.
-Да? Так пусть валит спать! - сказал генерал, отсмеявшись. - Ты, Кавен, девчонка, конечно, но не дурак. Понял правильно. Единственное возражение, по ней не квадроцикл проехал, а распластал по сплошной стене ураганный ветер. "Нас не пугают дурные знаки" - вот что я говорю своим людям. Потому что меня всегда окружают одни только суеверные нытики.
-Я верю знакам, - тихо ответил я.
-Говорю же, Кавен - девчонка. Одни волосы чего стоят! - Арнэ никак не хотел угомониться и заткнуться.
-Особенно суеверны женщины. Уверен, вы едва ли могли успокоить свою жену просто приказом прекратить бояться.
-Моя жена! - выдохнул генерал. Он сразу помрачнел. - Жена! Да будь она проклята!
В ярости он бросил кружку об пол.
-И будь проклят ты, что напомнил мне о ней сегодня! - генерал вскочил и пинком отправил стул в стену.
Я спокойно сидел за столом, не реагируя на его ярость, а просто постукивал пальцами по кружке. Когда мне надоело его хождение кругами вокруг стола, я заявил, вымещая застарелую злость:
-Да за что вы клянете ее так? Лучше бы кляли себя! Судя по делу с королем, во всем в вашей жизни вы виноваты сами!
Генерал остановился за моей спиной.
-Ты что-то знаешь о ней? - положив руку на лоб, он резким движением запрокинул мне голову.
-Нет! - прохрипел я.
-Тогда почему ты говоришь, что во всем виноват я? - второй рукой генерал ткнул мне в шею сзади. Я испугался, что там сейчас что-то да хрустнет.
-Предположил! - взвыл я, празднуя в душе триумф.
-По-твоему, это я виноват в ее распутстве, глупости и бесчестном побеге?
-Не знаю! - пискнул я, уже задумавшись, стоит ли сомнительная моральная победа сломанной шеи. Генерал все же отпустил меня. Я тер шею, мрачно на него косясь. Генерал поднял стул, поставил его обратно и крикнул принести еще вина.
-Однако как мило вы обрисовали свою супругу! - шея прошла, и я снова полез в драку.
-Дядя не соврал ни слова. Я готов подписаться под каждым! - снова вылез Арнэ. Мне даже показалось, что он светится от гордости и счастья. Еще бы, он сделал все, чтобы моя жизнь в замке стала совершенно невыносима.
-А что этот хорек все спать не идет? - спросил я, радуясь, что могу не слишком подбирать слова.
-А ты чем-то напоминаешь ее, Кавен. Чем-то напоминаешь, - генерал зло прищурился и погладил меня по голове. Я оттолкнул его руку, за что получил еще одну затрещину. - Скажи, Арнэ, ведь тебе тоже напоминает?
-Ничуть! - бодро ответил Арнэ, заглядываясь на служанку, принесшую вино.
-Если она вам мерещится не только в женщинах, но и в мужчинах, - заметила служанка над нашими головами, - то ну и втюрились же вы, господин!
Генерал резко повернулся к ней, она хихикнула, подмигнула мне и вышла из шатра.
-Мне она никогда не нравилась. Сколько бы она не пыталась соблазнить меня, я был глух к ее уловкам! - Арнэ раздувался все больше и больше.
-Неужели? - зло прищурился я, чувствуя нарастающую ярость.
-Конечно! Такие женщины не интересуют меня, и я никогда не посмел бы предать дядю!
-Да они вообще тебя не интересуют! - рыкнул генерал. Я покосился на него с легким удивлением. Он был в ярости. Значит, то недоверие, которое я посеял между ними тогда, все еще живо. Арнэ не желал остановиться.
-Она влюбилась в меня, как кошка, и не давала проходу. Я еле отбивался от нее! и при этом она умудрялась делать все тихо, так, чтобы дядя ничего не замечал. Такие глупые куклы, как она, порой владеют искусством обмана в полной мере.
-Что-то я с трудом могу представить женщину в трезвом уме и твердой памяти, которая в тебя бы влюбилась, - заметил я. Почему-то именно эти слова заставили Арнэ замолчать. Он уставился на меня ничего не выражающими глазами.
-Вы проклинаете ее как живую, а она, скорее всего, мертва, - мрачно буркнул я. - И в ее смерти виноваты вы оба.
Арнэ раскрыл было рот, но генерал сказал:
-А вот тут ты прав. Сколько я не пытался убедить себя, что во всем виновата только она, моя память говорит мне обратное.
Арнэ, как рыба, глотал ртом воздух.
-Но...
Я не выдержал и все же затянул гимн. Генерал охотно подхватил. В его голосе зазвучала мировая скорбь немолодого и нетрезвого человека.
Не знаю, как чувствовал себя на утро генерал, но мне было тошно, как никогда. Утром я мог лишь меланхолично жаловаться на головную боль, пить воду литрами, вяло кокетничать с какими-то девушками и так же вяло отругиваться от дяди Михаэля, которого мое утреннее появление почему-то не обрадовало.
-Ты где была? - напустился он на меня. Я поморщился. Дядю Михаэля всегда отличали бескомпромиссность и прямолинейность. Не смотря на мой теперешний облик, он никак не желал видеть во мне племянника, только племянницу.
-Не важно, - отвечал я, сонно оглядываясь по сторонам.
-Важно. Если не с нами, значит, не выспалась. И какой от сонной тебя толк?
-Никакого, - согласился я.
Мы помолчали.
-Хоть весело время провела? - дядя продолжил разговор.
-Ужасно, - двусмысленно ответил я.
-С компанией не повезло? - дядя понял все верно.
-Да, Арнэ отродясь не умел пить!
-Ах, вот куда тебя носило! Неймется все?
-По-моему, генерал узнал меня.
-А ты и рада? Не надоело за ним гоняться?
-Это он за мной теперь гоняется. "Выпей со мной, Кавен! Утри сопли Арнэ, Кавен". Ты подумай только, он со мной даже разговаривает!
-А тебе это надо? Раз ушла, так сиди тихо.
-Ну, если встретились, то мне, что, по кустам от него прятаться? - заупрямился я.
-Твое дело.
-Может статься, это последний раз, когда я вижу его живым. Очень уж король зол на него.
-Что есть, то есть, - согласился дядя.
-Как ты думаешь, его арестуют и казнят, или просто убьют?
-Лично я думаю, что королю лучше его вообще не трогать. Народ его любит, хотя вроде и не за что.
-Король это знает, потому тянет.
Вой труб, возвещающий начало турнира, прервал наш разговор. Я поднялся с лавки и направился к ристалищу. Дядя Михаэль что-то крикнул мне вслед, но трубы заглушили его голос.
Я думал, что после предыдущего вечера Арнэ станет смотреть на меня волком, но он встретил мое появление пусть натянутой, но улыбкой. Он сидел на маленьком резном стульчике, и по его бледности я понял, что ему тошно так же, как и мне.
Для меня стульчика не нашлось. Я просто облокотился о перила и стал смотреть на первую вышедшую пару. Схватка была короткой, яростной и очень грязной. Квадроциклы во время поединка то резко срывались с места, то внезапно тормозили, то совершали невероятные по скорости повороты, мучительно пытаясь завалиться на бок и поднимая в воздух куски дерна и земли. Рыцари использовали короткие тяжелые копья, которыми можно было бить как дубинкой. Если учесть вес доспехов, по традиции надеваемых на турнир, то гибкость и быстрота реакции бойцов говорила о не дюжей силе. Этот вид поединка, вообще, требует силы, ловкости и твердого управления машиной. Я понадеялся, что генерал чувствует себя лучше, чем я и Арнэ. Нам ведь не надо выходить на поле и пытаться сразить противника. Я даже испытал легкое чувство вины за вчерашнюю пьянку. Возможно, ею мы приблизили его конец.
Мысль, что скоро я могу стать вдовой, вообще не шла у меня из головы. Я посмотрел на свои крупные руки, унизанные тяжелыми перстнями, и ухмыльнулся. Похоже, генерал умрет, так и не узнав, что женился на оборотне. А я никогда не узнаю, как бы он отнесся к этому факту. Впрочем, он не боится дурных знаков. Возможно зря, ведь дурные знаки шли чередой во время его сватовства ко мне и женитьбы.
Знак первый. Во время бала, на котором он впервые увидел меня, в то время еще маленькую смуглую девушку в воздушном белом платье, разбойничий клан перерезал всех собак в доме барона, хозяина бала. Барон гордился своими псами, и их смерть была для него потерей, равной смерти жены или ребенка. Я помню, как он прошел по бальному залу, мрачный и злой, неся факел и капая кровью с рук. Кровь была и на его брюках. Он созвал слуг и приказал оцепить все поместье и обыскать парк. Гостям он предложил продолжать развлекаться, если это им по душе в такой момент. Гости притихли, но хозяйка бала сумела заставить музыкантов играть, и веселье продолжилось. Правда, оно стало каким-то надрывным.
Генерал танцевал со мной, в различных выражениях уверяя, что разбойничий клан имеет зуб на барона, а не на его гостей, поэтому мне совсем не обязательно так бледнеть. Я же беспокоилась тогда лишь о своих белых шелковых туфлях. Слуги не успели убрать с пола всю собачью кровь, которая капала с барона, и утром я обнаружила на туфельках два отвратительных пятна. Туфли мне пришлось выбросить.
Пока я думал, на поле передо мной шел бой. Один из рыцарей попытался ударить копьем затормозившего резко противника, но противник успел поднять защитную панель квадроцикла. Копье скользнуло по ней и застряло между пластинами обшивки. Нападающий не сумел быстро отбросить копье, и его откинуло назад. Второй рыцарь соображал гораздо быстрее и, воспользовавшись моментом, ударил стальной перчаткой нападающего и сбил его на землю. Тот, кто напал первым, был повержен.
Мне надоело смотреть поединок. Я повернулся лицом к Арнэ и облокотился спиной о перила трибуны. Арнэ, одетый как всегда безукоризненно, сонно обмахивался маленьким веером. Свою треуголку, тем не менее, он снимать не хотел, видимо, думая, что она ему идет. За его спиной люди, пришедшие смотреть на выступление генерала, занимали поставленные специально для них лавки.
Знак второй. Когда генерал ухаживал за мной, мы прогуливались как-то по улочке, ведущей вдоль массивного фундамента главного собора. Это тихое место, и крики, раздавшиеся впереди, испугали всех, услышавших их. Я замерла, остановился и генерал. Сначала к нам, а потом и мимо нас пробежали трое молодых мужчин. Они неслись, как обезумевшие, и что-то выкрикивали на бегу. За ними с молчаливой ожесточенностью гнались десятеро в черных одеждах. Они нагнали своих жертв у самых дверей храма и кинулись на них все вместе, безжалостно избивая. Я взглянула на генерала. Тот прищурился, будто раздумывая, вмешаться ему или нет. Потом решил не вмешиваться и сказал мне:
-Пойдем, здесь не на что смотреть.
Он повел меня прочь по улице. Я обернулась и увидела, как троих обессилевших тащат куда-то по боковой улочке. Генерал слегка подтолкнул меня, давая понять, что мне стоит сделать вид, будто ничего не произошло.
Я выросла во время войны и привыкла слушать рассказы о сражениях и бесчинствах врагов, о сумасшествии и арестах, но никогда не видела их своими глазами. Я пережила войну в относительном покое и безопасности среди родни с материнской стороны, которые жили в хорошо охраняемом квартале. Поэтому весь день я не могла выкинуть эту сцену из головы. Я думала об этом во время шикарного обеда и позже, на представлении в театре. Я гадала, были ли эти трое преступниками, колдунами или хорошими людьми? И кто были эти десятеро, работавшие так слаженно? Живы ли трое, или уже мертвы? Или их пытают, а я в это время сижу и смотрю на кривляние раскрашенной актрисы. Я попыталась заговорить об этом с генералом, но он не захотел поддержать тему, а сказал, что мне об этом думать не обязательно. Я слегка обиделась на него за это и даже подумала отменить свой визит в его замок, который был назначен на следующий день.
Вой труб возвестил, что на ристалище вышла вторая пара. Арнэ подался чуть вперед. Вышивка на его камзоле заиграла сочными красками. После того, как я сбежал из замка, на долю Арнэ доставались все подарки и приступы щедрости генерала. И, судя по наряду, он радостно этим пользовался. Сам же генерал всегда был склонен к аскетизму. Я бегло взглянул на поле, но поняв, что генерала там нет, снова повернулся к Арнэ и продолжил вспоминать.
Знак третий. Во время ухаживаний за мной, генерал постоянно проживал в своей столичной квартире и о том, что творилось в его поместье, узнавал лишь из писем своего управляющего, которые приходили с понятным опозданием.
Рано утром на следующий день после сцены у собора, генерал приехал к дверям моего дома на карете и забрал меня. Виды по дороге к его замку были красивы, и я почти все время провела, глядя в окно. Шесты и перекладины виселиц я разглядела издалека, но понадеялась, что нам это не по пути. Однако карета свернула и повезла нас по той самой дороге, с двух сторон украшенной рядами повешенных. Их нелепо скрюченные тела слегка трепал ветер. Когда мы подъехали к первому висельнику, я не сдержала вскрика, как от отвратительной вони, так и от внешности мертвеца. Эта гадкая склизкая кожа, жабий перекошенный рот и выпуклые белесые глаза, на которые не позарились даже вороны, были омерзительны при жизни. Смерть же сделала их гадкими непереносимо.
Генерал, либо погруженный глубоко в свои мысли, либо не видевший в этой аллее висельников ничего странного, после моего вскрика спохватился и резким жестом задернул занавеску окна кареты.
-Прошу прощения!
-Кто это? - выдохнула я.
-Выкормыши мар. Мары повадились воровать детей из соседних деревень, а потом отправлять их грабить родные дома. Нам приходится убивать их, потому что вернуть к нормальной жизни их невозможно.
Я замолчала, обдумывая новость и ругая себя за то, что поехала. Генерал хмурил брови. Мы миновали подъемный мост, ворота замка и въехали во двор. Генерал вышел первым, а я замешкалась, зацепившись за что-то юбкой. Из дома выбежал управляющий и стал громко и быстро докладывать своему хозяину о внезапном набеге, скорой казни и о том, что пятеро выкормышей, еще помнящих человеческий язык, сидят под замком в подвале замка. Я чуть не прокричала кучеру, чтобы он вез меня домой, потому что одно присутствие в замке этих существ делало для меня непереносимой мысль о пребывании в нем. Однако я сдержалась, неожиданно поняв, что генерал не даст мне уехать, а просто тихо повесит этих пятерых на дополнительных виселицах у дороги. Я вышла из кареты с таким видом, будто ничего не слышала. Генерал цыкнул на управляющего и подал мне руку. Управляющий, слегка ошалевший от моего появления, даже не сразу сообразил поклониться. Когда в дверях я обернулась, то отметила, как он стал бледен.
Краем глаза я заметил странное движение на трибуне и прервал размышления. У лавок вертелись какие-то женщины, одна из них с маленькой корзинкой в руках подошла сзади к увлеченному сражением Арнэ.
-За кого вы на этом турнире, господин? - спросила она усталым и каким-то испуганным голосом. Арнэ болезненно вздрогнул и обернулся.
-Я? За генерала ***, - гордо и с презрением ответил он.
-Прошу вас, возьмите, - произнесла женщина и достала маленький кусочек шелка с вышитой на нем распластанной вороной. Арнэ кончиками пальцев принял этот кусочек, но на предложение приколоть его к камзолу ответил отказом. Тогда эта женщина подошла ко мне, но я сказал ей, предвосхищая вопрос:
-Я музыкант, и мое мнение никого не интересует и никого не касается.
-Но...
-Меня пригласили смотреть, и я смотрю. У меня нет предпочтений в этих боях.
Арнэ улыбался, слушая меня, а женщина, оглядев с ног до головы, затравленно обернулась, махнула рукой и оставила меня в покое. Оглядев лавки после ее ухода, я заметил множество распластанных ворон, прикрепленных к одежде людей. Именно благодаря этим значкам я понял, что не все пришедшие на нашу трибуну радели за генерала.
Знак четвертый. Генерал хотел венчаться только в главном соборе, а в то время там торжественные мессы сменялись закрытыми посвящениями и пышными свадьбами. Мы сами не могли назначить день венчания, это совершенно от нас не зависело. Нам сказали, что обвенчают нас, когда освободится достаточно времени для проведения церемонии. Нам не повезло, и день венчания выпал на новолуние, в самый темный день. Я этому не слишком удивилась, а генералу было все равно.
Наша церемония проходила в промежуток между двух посвящений, и народу в храме было не очень много. Священник обвенчал нас и уже начал традиционное обращение к молодоженам, но вдруг запнулся. Казалось, он подавился воздухом, глядя куда-то мне за спину. Я понимала, что это не положено, но все же обернулась. У одной из колонн стоял человек. Его поза показалась мне очень странной: безвольно опущенные руки, голова упала на грудь, а спина сгорбилась. Он слегка покачивался из стороны в сторону, почти задевая локоть дамы, сидящей на скамейке рядом с ним. Не смотря на его близость, эта дама смотрела на нас, а не на него. Хотя он должен был причинять ей некоторое неудобство. Я вдруг подумала, что этого человека, похоже, видим только я и священник. От созерцания этой фигуры меня отвлек громкий булькающий звук, сдавленное восклицание генерала и удар упавшего тела. Священник потерял сознание. Когда я обернулась, то увидела, как генерал, теперь мой муж, склонился над ним. Я снова посмотрела в сторону колонны, но вскочившие в панике люди заслонили ее. Я так и не узнала, стоял там этот человек или нет. Через неделю, уже в замке генерала, мы получили известие, что тот священник так и не оправился от удара и умер через десять дней.
За моей спиной снова взвыли трубы, сообщая, что новая пара вышла на поле. На нашей трибуне поднялось волнение и стало распространяться дальше. Кто-то затянул гимн сначала тихо, но вскоре неслаженный хор голосов заполнил небо над полем знакомым заунывным мотивом. Слова гимна рвались и с моих губ, но я сплюнул их на поле.
Не обращая особого внимания на приветствие толпы, генерал слегка поклонился сопернику и жестом предложил начать схватку. По первым минутам стало понятно, что его противник молод и быстр. Он легко уворачивался от тяжеловесных атак генерала, но сам нападать не спешил. Он пропустил пару хороших возможностей. Я заметил, что движения генерала были сильно замедленны. Мысль, что похмелье и плохая ночь так сказались на нем, снова вызвала во мне чувство вины. Рядом почти свешиваясь с перил, стоял Арнэ, вскрикивая от досады, когда очередной удар генерала не достигал цели.
И вдруг на поле все изменилось. Мы не успели заметить, как молодой рыцарь, до этого описывающий круги вокруг генерала, перешел в лобовое наступление. Из-под колес квадроцикла генерала фонтаном полетела земля, когда он уводил свою машину из-под удара. Противник, словно молодой пес, кидался на старого волка. Мне вдруг пришло в голову, что простое похмелье едва ли могло так подорвать боевой дух генерала, и сказал Арнэ:
-Он что-то планирует. Смотри внимательно и прекрати визжать, как девчонка!
Молодой рыцарь пытался гонять генерала по полю, но тот, блестяще контролируя свою машину, оставался почти все время примерно в одном месте. Вдруг генерал резко вышел из обороны и рванул вперед. Его противник, явно не ожидая такого, именно в этот момент притормозил, собираясь нанести удар. Генерал промчался мимо него. Молодой рыцарь все равно попытался достать его копьем, но промахнулся. Генерал резко затормозил, не уехав далеко, и дал задний ход. Он сначала ударил древком копья молодого рыцаря сзади в спину. Тот ткнулся в руль. Генерал проехал мимо и снова вернулся назад, на этот раз врезав только поднявшегося противника тупым концом копья по панцирю. Удар был так силен, что рыцарь описал в воздухе дугу, вылетая из седла. Его квадроцикл, потеряв управление, покатил по полю, но генерал остановил свою машину, прицелился и метнул в него копье. В квадроцикле тут же что-то зашипело, оглушительно хлопнуло, он подскочил над землей и остановился, нелепо покосившись.
Трибуны взревели. Арнэ рядом со мной что-то вопил на одной ноте. Я же просто выбросил вверх руку и оскалил зубы, посчитав, что криков генералу и так хватит. Он стоял посреди поля и жестами подбадривал толпу, не обращая внимания ни на поверженного рыцаря у его ног, ни на гробовое молчание королевской трибуны. Ни один платок не взмахнул там, и ни одна рука не поднялась в приветствии. Генерал заметил нас с Арнэ и жестом передал привет. Арнэ от переизбытка чувств перешел на поросячий визг. У меня от него зазвенело в ушах.
Генерал уже покинул поле, а толпа все еще шумела. Она не умолкла даже тогда, когда унесли тело молодого рыцаря и его помятый квадроцикл и запустили на поле новых бойцов. Глядя без особого интереса на их схватку, я пытался понять, в чем секрет популярности генерала. Дядя Михаэль тоже воевал и рассказывал мне, что в те времена его не слишком-то любили среди солдат за жестокость и непредсказуемость решений и поступков. А теперь он стал символом противодействия королю в глазах людей?
Отдышавшийся после визгов Арнэ хлопнул меня по плечу и вывел из задумчивости.
-Не правда ли, прекрасный бой?
Я кивнул и взглянул на небо, прикидывая, когда зайдет солнце. Над полем пролетела ворона, и глядя на ее черные расправленные крылья я вспомнил девиз генерала "Нас не пугают дурные знаки".
Генерал ничуть не преувеличивал, когда говорил, что всю жизнь его окружают суеверные нытики. Доказательством этого служит тот же Арнэ. Я не менее суеверен. И знаки, касающиеся брака с генералом, беспокоили меня. Но желание выйти замуж за богатого и влиятельного господина оказалось сильнее суеверия. Всеми силами я хотел избежать участи, уготованной мне рождением. Я вырос среди потомственных менестрелей и с детства возненавидел музыку, слыша ее каждый день. Я так же ненавидел грубость, громогласность и непредсказуемость моего отца и его братьев. В то время я хотел, точнее, хотела, от жизни трех вещей - тишины, любви и праздности, но быстро понял, что без денег комфортное сочетание этих понятий невозможно. Это во мне говорила кровь моей странной матери-оборотня, чей род прочно обосновался в закрытых покоях многих членов правящей династии. С такой протекцией я мог бы уже давно устроится при малом дворе короля, но мой отец, самодур, как и все его братья, так был шокирован природой моей матери, что не позволил ей растить меня. Я жил с мамой только во время войны и был безумно счастлив среди книг, свечей, загадочных гравюр, красивых вещей, изучения основ танца, этикета и любви. Когда отец вернулся с войны, то снова забрал меня к себе. В ответ на все мои мольбы и слезы он повторял, что хочет видеть меня нормальной девицей, а не куртизанкой для извращенцев. Я несколько раз пытался сбежать к родственникам матери, но отец со скандалом увозил меня обратно и в качестве наказания заставлял вдвое больше заниматься музыкой. Я же ее просто ненавидел, и чтобы не увязнуть в ней окончательно, стал спешно искать мужа. Генерал имел несчастье подвернуться первым.
Расчувствовавшийся Арнэ приобнял меня за плечи и потянул к сидениям.
-Я же говорил, что мы победим. А ты мне не верил, Кавен.
-Маленькая победа - это еще не победа, - сквозь зубы ответил я и щелкнул его по носу. Арнэ скорчил недовольную гримаску, но не стал ругаться. Я отвернулся от поля и пошел за Арнэ, но буквально натолкнулся на твердый взгляд какого-то господина. Он внимательно разглядывал разодетого, как павлин, Арнэ. Этого человека, похоже, заинтересовал его камзол. Конечно, там было на что посмотреть, одно шитье сколько стоило, но взгляд незнакомца буравил кусочек шелка, который Арнэ все же приколол к груди потайной булавкой для шейного платка. Сам же господин был одет странно невзрачно для праздничной ярмарки. На городском рынке он бы не бросался в глаза, но на фоне нарядных барышень в ярких платках и шляпках и мужчин в вышитых жилетах и разноцветных плащах, он выглядел совершенно неуместно.
Странный незнакомец перевел взгляд на меня. Я прищурился, видя, что он оглядывает меня с ног до головы. Не знаю, что он подумал о моем красно-коричневом килте до лодыжек и короткой черной блестящей куртке, расшитой монетками, которые привез из своих странствий отец. Это был костюм для сцены, но мне было лень переодеваться, и я таскал его весь день. В любом случае такого сомнительного украшения, как нашивка с дохлой вороной, на мне не было, поэтому господин не стал тратить на меня свое время и растворился в толпе. Глядя на его широкую серую спину, мелькающую то там, то здесь, я подумал, что его появление - дурной знак. Серый цвет - волчий. В моей семье уважали черный цвет, особенно с красным, а вот серый не любили никогда, предпочитая ему бледно-сиреневый. Причем в этом мнении сходились как моя мать, так и отец. Во всем остальном они никак не могли найти общий язык, в основном из-за непримиримости моего отца и прекрасного равнодушия к его мнению моей матери.
А мать была прекрасна в любом расположении духа. Мой отец, привередливый и избалованный женщинами, не смог пройти мимо нее. Он рассказывал, что она была так хороша, что у него перехватывало дыхание, а следом начинал плеваться и шипеть от ярости, говоря, что и не подумал бы с первого взгляда, что она - мужчина. А это было так. Рожденные в семье моей матери появляются на свет определенного пола, но могут менять его по своему желанию. Моя так называемая мать была от рождения мужчиной, соответственно шансы беременности были очень низки. Но судьба сыграла с ним злую шутку, когда он в женском облике повстречал моего отца. Не совсем представляю, насколько серьезными были их отношения, но кончились они беременностью моей матери. Такие осечки редко, но случаются в нашей семье. Моя мать, от природы мужчина, была в таком шоке, что пришла и рассказала отцу о своей истинной сущности. Отец был потрясен. Он до сих пор не смог до конца это принять, и с тех пор они почти ненавидят друг друга. Отец - за то, что она обманула его, а мать - за то, что он сделал ей ребенка. Мой отец всю беременность был уверен, что на свет появится невиданная зверюшка, но я родился обычной девочкой. И так прожил большую часть своей жизни. Мужчиной я стал, убегая из замка генерала. Так и появился на свет Кавен. Я ухмыльнулся мысли, что генерал был в некотором роде его крестным.
-Чему ты смеешься? - спросил меня Арнэ и протянул украшенную бисером флягу. Я охотно отпил и почувствовал вкус сильно разведенного вина.
-Эту шутку оценил бы генерал, но не ты.
Арнэ приказал слуге принести для меня запасной стул. Я с удовольствием сел, но стул оказался таким низким, что я почти ударился подбородком о свои же костлявые колени. В это время определился победитель схватки. Рыцарь в грязно голубых доспехах стоял перед королевской ложей и что-то декламировал. Он напомнил мне пса, который служит перед хозяином. Из ложи вылетело что-то, ослепительно вспыхнувшее на солнце, и упало в грязь у ног рыцаря. Он поднял эту безделушку и прильнул к ней губами. Я вспомнил, какое неуважение и равнодушие выказал сам генерал королевской ложе.
-Пойдем проведаем дядю, заодно ты сможешь рассказать ему свою шутку, - сказал мне Арнэ.
-Иди один, - ответил я. Арнэ сидел на своем стуле в пол оборота ко мне. Судя по всему он не испытывал особого неудобства. - Я не хочу своей глупой шуткой подорвать его боевой дух.
-Что же такого в этой шутке? - глаза Арнэ расширились. Он слегка подался ко мне.
-Мрачная она.
-Почему, Кавен? С тобой что-то не так? - проникновенно спросил Арнэ с неподдельной заботой в голосе и дотронулся рукой до моего локтя. Я заметил, что он пытается заглянуть мне в глаза, и в упор посмотрел на него. Арнэ замер, как кролик, не отрывая от меня взгляда. Скоро его глаза снова стали пустыми и стеклянными. Я помахал перед его носом рукой.
-Арнэ, ты что под дурачка косишь?
Он очнулся, покраснел и стыдливо улыбнулся.
-Сходи к дяде, ты ему сейчас нужен, - напомнил я ему.
-Да, - он послушно поднялся и направился к лестнице. Его слуга последовал за ним. Я видел, как Арнэ начал спускаться по ступенькам. Он шел чуть боком, как девица, придерживающая подол платья. Маленький смазливый Арнэ, он казался таким безобидным. Я вспомнил, как сам поверил в эту маску.
Очень скоро после свадьбы выяснилось, что генерал предпочитает молчаливую жену, умеющую саму себя развлечь. Умом я осознавала это и раньше, но все равно оказалась не готова к такой отчужденности и изоляции. Он уезжал рано утром, а когда возвращался к позднему обеду, то общение со мной заключалось в вопросе: "Что ты сегодня делала?" Я почти по-военному отбарабанивала свои занятия: "читала, рисовала вид из окна, снова читала, проверяла список белья, который мне принесла горничная, читала, спорила с кухаркой из-за обеда, сидела у окна ждала тебя". Иногда, чтобы не было так скучно повторять одно и то же, я придумывала смешную ложь, вроде "чинила твои портянки, ковыряла в носу или готовила метлу, чтобы лететь на шабаш". Ни одна из моих шуток успеха не имела. После обеда генерал обычно уединялся в своем кабинете или библиотеке. Мне советовалось не мешать ему кроме редких случаев, когда мое общество было желанно. Позже вечером мне позволялось почитать ему вслух какой-нибудь роман, потом мы шли в спальню, где занимались тоже не разговорами.
Поэтому, когда генерал сказал, что возьмет к себе юного племянника, я была рада. Во время знакомства Арнэ сумел парой фраз расположить меня к себе. Я подумала тогда, что мои одинокие дни закончились.
Я вздохнул, вспоминая, а на поле в это время два бойца намертво сцепились копьями и шипами квадроциклов. Они стали буквально неотделимы друг от друга. Если один давал газу, то тащил за собой второго, и наоборот. Рыцари решили эту проблему просто и изящно, а точнее перешли к схватке врукопашную. Первые минуты это еще можно было назвать битвой, но когда они вывалились из квадроциклов и стали кататься в грязи, все превратилось в простой мордобой. Я зевнул и потянулся на стуле. К моему сожалению Арнэ унес с собой флягу, а пить хотелось сильно. Мы с ним всегда жили как бы наперекор и на зло друг другу.
Сначала Арнэ был тихим и вежливым мальчиком. Весьма начитанным, как выяснилось во время нашей первой с ним партии в шахматы. Он охотно рассказывал мне о себе, и слушал мои рассказы. Он не грубил мне, но и не льстил.
Не скрою, я была зла на генерала за его невнимание, и мысль обзавестись молодым любовником показалась мне заманчивой. Однако Арнэ оказался не так прост. Он, восьмой и самый младший сын в семье сестры генерала, хотел, как и я, вырваться из родного дома любой ценой. По известной только ему одному причине генерал всегда выделял его среди всех племянников, и Арнэ увидел в этом возможность стать единственным ребенком в семье. Я же слишком поздно поняла, что он ни с кем не собирается делить это место.
Он был мил и галантен, умудряясь ухаживать очень тонко. Это было просто удивительно для его возраста. Он вроде бы давал мне понять, что я ему небезразлична, но сам воздерживался от решительных действий, ограничиваясь игрой. Когда я распалилась и стала неосторожна, он выложил карты на стол. Причиной раздора послужило приглашение на бал в столице от старого друга генерала. Я рассуждала вслух о том, какое платье мне выбрать, когда Арнэ сказал:
-Я вижу все иначе. Мы с дядей могли бы отлично покутить в столице вместе. В конце концов, любой мужчина время от времени имеет право выезжать в город без жены. Потому что есть вещи в жизни, которые она просто не поймет.
В ответ на эти слова я подавилась воздухом.
-Ты можешь сказаться больной и отказаться ехать. Я даже советовал бы тебе сделать так, ведь будет очень неловко, если именно друг дяди обнаружит твое чувство ко мне и обвинит тебя в неверности, - Арнэ мило прищурился. Я же молча встала и покинула комнату, решив отказаться от поездки. Мое решение диктовалось как осторожностью, так и неприятием близости Арнэ. После того, что он мне сказал, я просто не могла себе представить, что мне придется ехать с ним в одной карете.
Арнэ, жутко довольный собой, укатил с генералом в город, а я осталась в замке. Бешенство захватило меня, и я мерила шагами библиотеку, проклиная свою глупость и доверчивость. Не знаю, что меня задело сильнее: его угрозы или то, что он так ловко провел меня и вдобавок отверг.
Я услышал за спиной говорок и скрип досок и обернулся. Наконец-то на трибуну пожаловал разносчик воды. Я поднял руку вверх и призывно защелкал пальцами, невольно добавляя к этому звон браслетов. Разносчик как раз снимал со спины бочку и не отреагировал на мое требование. Я позвал его, но вой труб перекрыл мой голос. Люди вокруг меня загомонили, но я сконцентрировался на разносчике воды и не собирался отвлекаться от него.
-Эй, милейший! - громче позвал я этого парня. Он в это время пялился с трибуны на поле, не забывая, впрочем, передавать кружку.
Над полем поплыл голос герольда, перечисляющий звания и титулы следующей пары рыцарей. Один из титулов был так длинен, что герольд, попытавшийся произнести его на одном дыхании, явно не рассчитал силы, и выдал отличного петуха на все поле. Трибуны взорвались хохотом. Я не выдержал и отвлекся от разносчика воды, чтобы взглянуть вниз.
Один рыцарь был в традиционном черном, а второй по разнообразию окраски мог поспорить с павлином. Судя по всему, именно его титул так скомпрометировал герольд, потому что черный рыцарь в качестве приветствия поднял копье и, передразнивая герольда, издал отвратительный петушиный крик. Разноцветный рыцарь гневно вытянул шею и приготовился к бою, никак не приветствую противника. Может статься, что после этого турнира разноцветного рыцаря станут за глаза величать только "петушком". Даже если он сможет отомстить за оскорбление противнику, победив его, от этого мало что изменится. Я вдруг подумал, что месть вообще либо приводит к странным последствиям, либо не приводит ни к чему.
Я начала продумывать свой план мести Арнэ, когда еще мерила шагами библиотеку. Разумеется, я сделала вид, что сдалась и отступила, но спускать все это ему с рук я не собиралась. Все же Арнэ ухаживал за мной и был виноват перед дядей так же, как и я. Рассчитав, что тот, на кого первым падет подозрение генерала, и станет в его глазах главным врагом, я и моя горничная Элиза, подделав почерк, подбросили в библиотеку, где часто отдыхал генерал, любовную записку якобы от Арнэ. Муж попался на приманку, и в тот же вечер Арнэ, размазывая слезы по смазливому личику, собирался домой.
Во мне уже не осталось чувств к нему, но все же я его пожалела. Я подумала, что он учтет ошибки и впредь наглеть не будет. Сначала я отправилась к генералу. Он сидел в своем кабинете и хмуро смотрел на пламя в камине. Я постучала и вошла, стыдливо и печально опустив глаза.
-Можно мне поговорить с тобой? - тихо спросила я.
-Нет, - генерал ответил мне сначала резко, но потом с видимым усилием смягчил тон. - Оставь меня, будь так любезна.
-Но это важно! Элиза сказала мне, что случилось. Пожалуйста, выслушай меня! - я говорила тихо и мягко, но упрямо и, не дожидаясь ответа, продолжила:
-Ты несправедлив к нему! Он молод и горяч, нельзя судить его строго. К тому же, он стыдлив и никогда не смел доверять свои чувства ни губам, ни рукам, лишь бумаге.
Генерал мрачно перевел взгляд с гобелена на меня.
-Однако ему хватило бесстыдства ото всего отпираться, говорить, что он не писал этой записки, и обвинять тебя в обмане.
Я мудро улыбнулась.
-А что ему оставалось делать? Он был измучен собственными противоречивыми чувствами. Он не знал, как совместить любовь ко мне и благодарную привязанность к тебе, - я сделала шаг к столу, продолжая говорить:
-Кому, как не мне, знать, как мучила его эта ситуация! Но делом он никогда не предал бы тебя. Сознаюсь, я тоже виновата. Я видела его чувства, но сначала не предала им значения. Когда же я спохватилась, Арнэ в своих мечтах зашел очень далеко. Мне пришлось сократить наше общение. Думаю, ты заметил, что наше обращение друг с другом стало заметно холоднее с некоторых пор?
Взгляд генерала стал тяжелым и внимательным. Он медленно кивнул.
-Продолжай.
-Арнэ признался мне во всем: в своей любви, в том, как он боится потерять твое расположение, в том, как мучит его мысль, что он заглядывается на жену самого близкого ему человека. Услышав это, я сочла лучшим выходом перестать видеться с ним. Но он не выдержал и написал мне эту глупую записку. Пойми, это был просто порыв! Поговори с ним, и ты поймешь, как он любит тебя и предан тебе. Он сейчас льет слезы!
-Он просто не хочет ехать домой, - отчеканил генерал.
-Я не прошу тебя оставлять его, но прошу поговорить и выслушать его! я понимаю, как ты зол. Я сама слегка боюсь говорить тебе это, но все же скажу. Не руби с плеча! Он же просто несчастный мальчишка, которого никогда не любили дома! Если же ты твердо решил выгнать его, то хотя бы простись с ним, а не вышвыривай за дверь, как щенка. Прошу тебя!
Генерал мрачно смотрел на меня и молчал. Потом вздохнул, отвернулся и произнес, обращаясь к своей чернильнице.
-Ладно, зови его.
-Вы звали меня, господин? - раздавшийся рядом со мной голос вырвал меня из размышлений и воспоминаний, к которым я становлюсь особенно склонен в похмелье.
-Ваша вода, господин, - оказывается, нерасторопный парень все же видел и слышал меня.
-Благодарю.
Первую кружку я осушил залпом. Вторую, отдышавшись, я пил уже медленнее, наблюдая вместе с разносчиком воды, как черный рыцарь выщипывает из "петушка" его цветные перышки. Судя по уловкам и направленности ударов, черный рыцарь хотел столкнуть его в грязь. В злонамеренности этого бойца угадывалось что-то очень личное. И техника боя была на высоте, насколько я мог судить.
Подняв взгляд с поля к королевским трибунам, я заметил непривычное оживление. Там загадочно белели силуэты дам, и солнце поблескивало на богатых ожерельях лордов. Что ж, похоже, королевский фаворит определился. Когда черный рыцарь столкнул таки "петушка" с квадроцикла и стал избивать, я подумал, что произошло бы, встреться с ним на поле генерал. Хотя ответ на этот вопрос я мог получить уже сегодня. Если генерал и этот рыцарь пройдут дальше в турнире, то неминуемо встретятся в конце. Похоже, в этом турнире будет два фаворита. Но тот, на чьей стороне было преимущество с самого начала, не избавлен от риска поражения.
-Как он его уделал, а? - обратился ко мне разносчик воды, имея в виду расправу черного рыцаря над своим цветным соперником.
-Да-а, - протянул я, отдавая парню кружку. Кто-то за нашими спинами потребовал воды, и парень побрел к нему. Черный рыцарь, устав пинать бесчувственное тело, сел на свой квадроцикл и сделал пару кругов почета. Я невольно нахмурился, пытаясь разобрать невнятный герб на его машине.
Черный рыцарь укатил, его противника увели, поддерживая под руки, но следующая пара не спешила выйти на поле. Люди вокруг меня, скучая в невольном перерыве, завели разговоры между собой. Я слышал, как кто-то спорил о ставках. Я покачал головой, подумав, на кого стал бы ставить сам, не будь я связан определенным родством с генералом. Часть боев я пропустил, витая в своих мыслях, но из тех, которые мне запомнились, кроме генерала впечатлял лишь черный рыцарь. Но мне он не нравился, поэтому выбора особого не оставалось. Невольно мои мысли снова вернулись к прошлому.
Когда я без стука вошла к нему, Арнэ сам без помощи слуг паковал свои вещи. А точнее просто швырял с полок книги на кровать. Если он промахивался и ценные рукописи падали вместо кровати на пол, он не обращал на это никакого внимания. Увидев меня, он обрел, наконец, объект, заслуживший его ярость, и перестал портить вещи:
-Что, тварь, довольна? Я еду домой! Гадина, ты добилась своего! Если бы я мог сказать дяде, на какой змее он женился, он бы тут же избавился от тебя! Если бы я только мог!...
Арнэ не выдержал и в голос разревелся от злости. Он был весь красный.
-Если хочешь остаться здесь, то прекрати говорить со мной в таком тоне! - сухо ответила я.
-Ты!... Ты!...
-Замолчи и слушай! Я только что говорила о тебе с мужем. Я сказала, что ты влюбился в меня и метался между привязанностью к нему и страстью ко мне. Из отчаяния и с юношеской неосторожностью ты написал эту записку. Я уверила мужа, что все это лишь детский каприз, и он согласился поговорить с тобой. Если ты слезно покаешься в том, что врал, отрицая влюбленность, и скажешь, что не будешь впредь думать обо мне иначе, как о мачехе, вполне возможно, что он простит тебя и позволит остаться.
Пока я говорила, Арнэ из багрового стал белым как полотно. Я не смогла сдержать внутреннего злорадства, чувствуя, каково ему на вкус мое предложение. Глядя на его бледное лицо со струящимися по нему слезами, я была почти уверена, что он предпочтет уехать домой, чем признаться генералу в том, в чем повинен точно не был - в страсти ко мне. Но Арнэ снова удивил меня, проявив удивительную для его возраста здравомыслие и выдержку.
-Где гарантии, что он простит меня, если я подтвержу все это?
Я пожала плечами.
-Гарантий нет. Все зависит от того, насколько убедительным ты можешь быть. А зная тебя, я почти уверена в победе. Как это ни странно, но муж любит тебя.
Арнэ судорожно сглотнул и вытер нос рукавом рубашки.
-Я попробую.
Я проводила его до кабинета генерала, а сама устроилась в комнате неподалеку. К сожалению, я могла лишь догадываться, что Арнэ сказал генералу и что пережил во время того разговора, но генерал простил его. Я же посчитала, что этот урок пойдет Арнэ на пользу. Пятно, опорочившее его в глазах генерала, должно было научить осторожности. Я же упрочила свою победу и ущемила Арнэ в правах.
Трубы, наконец, взвыли, и на поле медленно выкатил сам генерал. Я не сразу поверил своим глазам. Как бы ни лег жребий, его не могли отправить в бой так скоро, не дав отдохнуть. Посредине поля генерал слез с квадроцикла и стал тяжелой походкой расхаживать вокруг него. Гул толпы быстро нарастал. Чувствуя необходимость поддержать генерала, я первый затянул его проклятый гимн, люди вокруг меня быстро подхватили. Краем глаза я заметил, как полог над королевской трибуной опустился.
За моей спиной пение сменилось громким недовольным ворчанием и до боли знакомым писком Арнэ:
-Пропустите! В сторону! Да пропустите же меня!
Я обернулся, и когда запыхавшийся Арнэ добрался до меня, спросил:
-Что случилось? Почему генерал вышел на поле?
Арнэ обмахивался треуголкой и все время недовольно оглядывался назад.
-Не знаю, Кавен, я сам удивлен! Когда я был у дяди, к нам в шатер пришел посланец распорядителя турнира и сказал, что несколько участников выбыло до срока. Жребий бросили еще раз, и теперь очередь дяди. Я попытался урезонить этого хама, но дядя остановил меня и сказал, что готов драться.
Я промолчал и зло покосился на занавешенную королевскую трибуну. Генерал в это время спиной к королю терпеливо стоял на поле, облокотившись о квадроцикл.