Исаков Николай Петрович : другие произведения.

Баба Федя, Родя и другие

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Река Десна стала последним приютом для умственно отсталых ребят из Трубчевского детского дома. Они были казнены в первую зиму немецко-фашистского нашествия и сброшены под лед. Это трагическое событие и определило название документально-художественной повести. В книге "Последний приют" (опубликована в 2018 году) затрагиваются также сферы социального и христианского гуманизма, в центре которых находятся дети со своим особым отношением к миру. Некоторым историческим эпизодам придана художественная форма изложения. В стенах детдома, после войны уже другого назначения, с еще сохранившимися следами расстрела, прошло мое детство, и написание этого произведения явилось для меня нравственной потребностью. Одна из глав повести сейчас предлагается вашему вниманию.
   []
   Последний приют. Документально-художественная повесть.- Брянск. Издательство 'Клинцовская городская типография',2018
  

Баба Федя, Родя и другие

  
   Няню внука помещика Подлинева звали Феодорой. В этом имени греческих корней, означающее "божий дар", угадывалась история взаимоотношений ее матери-крестьянки и хозяина усадьбы. Старый помещик держал дочь своей бывшей крепостной при дворе. В Карлсбаде, за время лечения его желтушного внука на водах богемского курорта, няня научилась сносно говорить на немецком языке.
   В младшем Подлиневе все же остались капли желчи. Переправленный в уездный город для учебы в гимназии, он упростил имя тихой женщины, постоянно следовавшей за ним, до несуразного.
   Так в Трубчевске появилась баба Федя, бесформенные и бесцветные одежды которой вначале скрывали ее молодой возраст, а затем скрадывали ее переход к старческим летам. В период трех революций она работала в сиротском приюте посудомойкой, где для жилья ей выделяли комнатушку, а с его закрытием, перешла к "божьим деткам", как она называла слабых умом воспитанников детского дома у Сретенской церкви, в бывшем купеческом доме. С администрацией и персоналом детдома баба Федя не всегда ладила. Ни перед кем не заискивала, никому не льстила. Могла быть жесткой, пряча свой гнев в немецких оборотах речи.
   Директор Сухробов был направлен в Трубчевск из Орловского собеса, службы социального обеспечения, о чем он часто говорил на совещаниях с персоналом, придавая важность своей миссии. Последствием всего стало его прозвище "Собес", которое баба Федя сократила на один слог.
   Бес не раз пытался уволить эту странную женщину. Но в последний момент всегда останавливался. Бабу Федю некем было заменить. Ее род занятий в детдоме не был строго определенным, зависел от тех - или иных обстоятельств, когда она оказывалась неотложно востребованной: штопала и кипятила белье, быстро снимала припадки агрессии у детей, колола дрова в пьяные загулы истопника, умела испечь праздничные пироги на детские столы со свежими ягодами в любое время года, собрать умерших детей в последний путь.
   В Сретенской церкви бабу Федю всячески привечали и однажды вмешались в ее жизнь.
   - Это промысел божий отвел тебя, сестра Феодора, к чистым душам, помыкаемым дьяволом, - отец Николай отговорил ее, незамужнюю и бездетную, от ухода в женский монастырь. - Здесь тебе совершить жертвенный подвиг, нести свой крест.
   Испытанием всех испытаний стала война.
   В Трубчевске, также строго и последовательно, как по всей стране, соблюдали эвакуационные предписания.
   К середине августа 1941 года из Трубчевского района, который до войны являлся частью Орловской области, перегнали колхозный скот, был закончен вывоз тракторного парка и оборудования МТС, других предприятий. Началась эвакуация в советский тыл семей партийных и советских работников.
   Только 19 августа 1941 года Совет по эвакуации при Совнаркоме СССР принимает распоряжение о перемещении детских домов с указанием восточных регионов, куда следует вывозить ребят. Через два дня исполком Орловского областного Совета народных депутатов трудящихся и бюро обкома ВКП (б) года принимают совместное постановление " Об эвакуации членов семей рабочих и служащих из городов Брянска, Клинцы, Орджоникидзеграда и Орла", которым утверждался список детдомов для направления в Тамбовскую и Пензенскую области.
   Но к этому времени гитлеровцы, после массированного прорыва за реку Сож у белорусского Кричева, уже вышли на трубчевское направление, которое измерялось тремя десятками километров.К концу августа немцы уже с высоты танковых башен могли видеть - в бинокли и ясным днем - очертания колоколен, всполохи взрывов.
   Трубчевск разбивала вражеская авиация. Уцелевшее в бомбежках минировали армейские саперы.
   По схеме эвакуации для Трубчевского детдома выехать предстояло шестидесяти восьми воспитанникам и сорока взрослым сопровождающим. Опеки выделялось много, поскольку такие вот дети - почти каждого из них надо было вести за руку через ситуацию, запредельно насыщенную инстинктивным страхом смерти.
   Запланированное большое сопровождение превратилось между тем в большой груз, сковавший движение детдома из города. Нянечки и воспитатели здесь были в летах, достаточных, чтобы не брезговать убогостью ребят и не стыдиться своей работы. Спокойно и размеренно жили до войны. Просто ли им было теперь разбросать собственные семьи и тюки с нажитым добром по родственникам, заколотить окна и двери своих домов?
   Когда еще до прихода немцев Бес сбежал в Орел вывозить свою семью в тыл, вслед за ним из детдома ушел почти весь персонал. Только баба Федя осталась здесь кормить и опекать ребят.
   А потом все затихло. Дореволюционный купеческий городок уподобился осенней природе, которая замерла в ожидании долгих и лютых холодов.
   Оккупационная власть под страхом смертной казни вернула на свои прежние места старшую воспитательницу Рыбкину и кастеляншу Маркеловну. Те сразу нашли свою выгоду, пристраивая ребят для работы в чужих семьях. В обмен принимались продукты питания якобы для того, чтобы прокормить остальных ребят в грядущую зиму. В детдоме появлялись деревенские люди. Словно на невольничьем рынке выбирали ребят покрепче, не совсем выживших из ума. За мешок картошки или муки дополнительно отпускалась одежка и постельное белье. Часть продуктов деловые дамы забирали домой, что лишало благородства их намерения.
   Наделенные затрещинами от своих смотрительниц, дети переползали под защиту бабы Феди. Ее, уже как истопницы, особой территорией стали небольшие площадки у топок печей - голландок с наваленными для сушки поленьями.
   Печки были высокими, на два этажа, встроены во внутренние стены так, что они будто являлись составной частью отопительной конструкции, - тепло распределялось ровно, дотягиваясь до самых дальних уголков общих спален. Система обогрева могла восхитить только специалистов. печников, детей же печи удивляли своими изразцами. Рисунок на изразцах был бело-синим с ярким оранжевым пятном вверху. Загадочный свет, излучающий приближающуюся радость. Баба Федя видела в смешении красок рождественский сюжет с Вифлеемской звездой и даже ангелом, который мог угадываться в синих линиях.
   - А где бог? - Баба Федя словно озвучивала вопрос, читаемый в детских глазах, - Он везде, в каждом цветке и каждой букашке. Все мы твари божьи.
   Большее тепло, чем от печей, исходило от простой пожилой женщины и ребята грелись в этих лучах сердечной ласки.
   Баба Федя особо, как нежный листок, лелеяла семилетнего Родю.
   Отец мальчика был красным командиром. Он застрелился после настойчивых ночных звонков в дверь московской квартиры: "НКВД! Откройте!". Мать выбросилась с трехлетним мальчиком из окна. Но в последний момент, когда ее разум уже растворился в ожидании смерти, в женщине проявился материнский инстинкт и она, крепко прижав к себе малыша, спасла ему жизнь.
   С тяжелой травмой головы тот долго лечился. Из больницы сбежал на железнодорожный вокзал. В милиции, когда его сняли с поезда, он не мог назвать своего имени и родного города. Оказался неспособным вообще связать толком пару слов. Милиционер, передавая его в детский приемник в Брянске, сказал, что, мол, привел вам урода. Там по созвучию записали ребенка под именем Родя. Приблатненная шпана в приемнике таскала Родю с собой на воровские дела с тем, чтобы в случае неудачи все сваливать на придурка.
   Затем Родю передали в Трубчевский детский дом для умственно отсталых, словно согласившись с диагнозом милицейского старшины.
   Лицо Роди почти всегда оставалось безучастным и непроницаемым.
   То, что заставило бабу Федю по - иному воспринимать Родю, было связано с полукруглым осколком зеленого стекла.
   Некогда это было частью храмовой лампады. Ее во время крестного хода на Святую Троицу, еще за год до начала войны, выронил из рук церковный служка, когда перед процессией из кустов чертенком выскочил Хас-Булат, воспитанник детдома, и несколько раз что-то гортанно прокричал. После первых бомбежек местные жители стали часто поминать этот случай, как не сразу понятое ими божественное предзнаменование большой беды. Кто-то даже утверждал, что маленький горец блажил тогда, выкрикивая немецкие слова.
   Чудной формы кусок стекла некоторое время был предметом обмена, пока не оказался у Роди. Зеленый цвет преображал природу и людей, порождал множество оттенков, которые могли менять настроение мальчика, в свою очередь возникать и долго не изменяться в зависимости от его воли. Люди, которые не могли обидеть Родю, виделись в светлых тонах, иные представали перед мальчиком в цвете старых, почти черных водорослей, которые могли обвить ноги и потянуть в речную глубину. Пыль на трубчевских дорогах исчезала и вместо нее за телегами поднимался изумрудный флер.
   Зеленый луч мог прорезать прошлую жизнь Роди и осветить лучшие ее моменты, когда он был в ясном сознании, в обилии чувств и эмоций. Баба Федя с большой осторожностью слушала удивительные рассказы мальчика, увлеченного игрой со стеклом, и часто крестилась, сострадая уже его теперешней жизни.
   Другим внимательным слушателем Роди был Мурад. Это было дитя горного аула, - чеченского, ингушского, черкесского ли ? Никто твердо не скажет. Как и о том, каким вихрем его сдуло с кавказских вершин и донесло до русской равнины. Прозвище "Хас-Булат" мальчик получил от кастелянши Маркеловны, которая, хотя и подворовывала, но не все деньги несла в дом, а иногда устраивала в конце рабочего дня дружеские попойки, завершаемые тягучей песней об удалом Хас-Булате и его молодой неверной жене.
   Трубчевский Хас-Булат будто стал нукером при Роде, в котором ценил его независимость и боевой дар. Родя мог предугадывать неблагоприятную для себя ситуацию. Жестким взглядом и мимолетным телодвижением, бесспорно указывающим на воровское пренебрежение своей жизнью даже в любом никчемном случае, быстро подавлял волю человека, несущего в себе угрозу.
   Увлечение персонала наделять детей прозвищами было неким поветрием. Даже баба Федя, обращавшаяся к детям только по именам, стала называть Слезкой тщедушного Мишу, который часто плакал по утрам, просыпаясь в мокрых простынях. Сделала она тогда, когда грубые ругательства сыпались на болезненного мальчугана, и любое могло закрепиться за ним.
   Для преподавателя лечебной физкультуры Троянова однажды все могло закончиться плохо.
   Был в детдоме такой переросток Слава Переверзев, которого уже пора было переводить в спецучилище другого района для освоения навыков будущей профессии, простенькой, но на всю жизнь. Каждый раз перед отправкой он наносил себе небольшие увечья с обилием крови.
   Тогда много писали о летчике Водопьянове, даже больше, чем о спасенных им челюскинцах. В газетах упоминали о более трех десятков швах на голове героя, что было доказательством его бесстрашия. Именно это обстоятельство дало повод Троянову назвать Водопьяновым детдомовца, покрытого струпьями от ран.
   В последние месяцы Водопьянову не стоило самому биться головой о стену. Юная племянница Маркеловны, пристроенная посудомойкой на кухню, иногда приводила с собой подружку ради потехи и удовлетворения нескромного любопытства. Жертвой всегда избирался Водопьянов. Под каким-либо предлогом девчата увлекали его в подсобку при кухне. В то время, как подружка, прихихикивая, медленно полуобнажалась, племянница с большим черпаком в руках занимала позицию рядом с мальчиком. При явных признаках возбуждения Водопьянова, которые он демонстрировал, приспустив штаны, черпак со звоном опускался на голову, выбивая из нее все природные инстинкты.
   Эти опыты не могли быть тайными долгое время. Маркеловна после скандала турнула свою племянницу из детского дома, отослала ее обратно в деревню. Но история уже стала городским анекдотом.
   Капитан местного отделения НКВД увидел в ней вражеские происки. С вопросом, почему придурка назвали именем героического летчика, он подступал к перепуганному не на шутку директору. Только баба Федя выразила недоумение: " А самого мальчика не спросили?".
   Слава Переверзев очень правильно и складно проговорил заученный текст о своей мечте стать летчиком-полярником.
   Через год, когда началась война, Троянов из военкомата заскочил в детдом со всеми попрощаться. Его последняя шутка была опять же не без политического зубоскальства с расчетом на уши взрослых слушателей.
   Он из своих газетных запасов на самокрутки вытащил "Известия", аккуратно оторвал небольшую репродукцию плаката начала мобилизации в СССР " Родина-мать зовет!".
   - Вот какая, Родя, у тебя мама. Родина мама, - Он протянул газетный обрывок мальчику. - Тебя она искала, а меня нашла.
   Когда взрослые зареклись на свой лад перекрещивать детей, те сами стали видоизменять прошлые непонятные им клички.
   В компании ребят у печей-голландок таким был Сеня - Сема, мальчик из-за постоянной путаницы левой и правой сторон прозванный ранее Сено-Солома. Ему и, правда, некогда крепили на одну ногу пучок сена, на другую - солому, как это делал полководец Суворов при обучении неотесанных рекрутов солдатскому строю. Подобным образом Бес проверил одну из теорий о пользе исторического опыта в воспитании детей, отстающих в умственном развитии.
   С немецким нашествием ребята днем выходили в город в поисках пропитания.
  
   []  
   Дети Брянска зимой 1941 -1942 годов. Фото из немецких архивов с выставки 'Брянщина в объективе войны'
  
  
   В Трубчевске голодных детдомовцев называли казнью египетской и сравнивали их появление на Шофе, старой базарной площади, с нашествием саранчи. Бургомистра не раз просили найти управу на "благих оглоедов".
   Недавнего инженера лесной артели Павлова, появившегося в Трубчевске за два года до войны, в партизанских землянках кляли как ярого троцкиста и германского шпиона, объясняя, почему тот легко перешел на сторону оккупантов. У бургомистра Павлова, судя по всему, были какие-то социальные проекты, которые он уже начинал воплощать при содействии немецкого командования.
   В этих планах не было места детдомовцам. Однако до прибытия специальной команды карателей город должен был содержать такой приют. Денег же в казне не было. Поэтому бургомистр особо не усердствовал, пресекая попытки ребят прокормиться самим. По пятницам же, когда в Трубчевске традиционно устраивалась широкая торговля с саней, съезжавшихся из ближних и дальних деревень, полиция стаскивала ребят в подвал под главным корпусом, вешала пудовый замок и выставляла у двери свой пост. В эти дни баба Федя приносила в корзинах из Сретенской церкви собираемые за неделю скромные пожертвования прихожан.
   Вместе с пищей убавлялось и тепло. Частые налеты детдомовцев на дровяные сараи также стали бедой Трубчевска.
   Развитие трагических событий ускорил случай в канун первого Нового года с оккупационной властью. Еще до наступления сумерек Водопьянов провел разведку, несложную по своему содержанию: в мороз высокие столбы дыма из печных труб, багровые в лучах заходящего солнца, служили верными ориентирами предстоящих вылазок.
   На этот раз внимание привлекла банька за забором райпищеторга в сотне шагов от детдома. Там до войны принимали важных гостей по линии питания и торговли, потому пузатых, нескромных и шумных.
   Немецкий полковник продовольственной службы из Клинцов, радушно приглашенный трубчевским бургомистром, был похожим на советских заготовителей жирным типом. В момент, когда он с Павловым находился в парилке, а его адъютант с начальником полиции Мельниковым поехали за девками, детдомовцы похватали от печи хорошо просушенные поленья. Пока затем в топке разгорались сырые дрова, пар улетел чудной птицей в холодное небо.
   Но немецкий полковник негодовал в большей мере по другому поводу. К нему так близко могли подобраться лесные бандиты! Даже тогда, когда Павлов выяснил - не партизаны то были, а местные дурачки, настроение гостя не улучшилось.
   Вскоре в зале детского дома, где заранее собрались Рыбкина, Маркеловна и баба Федя - "три калеки при инвалидах", как они называли себя, появились бургомистр в серой каракулевой ушанке с начальником полиции Мельниковым, полушубок которого был перехвачен портупеей красноармейского офицера с прорезной звездой на пряжке, и фельдфебелем полевой жандармерии из команды сопровождения клинцовского гостя.
   Мельников, довоенный физрук местного лесного техникума, сразу же отправился пересчитывать по головам детдомовцев.
   Немец молчал. Его роль никому, как казалось, и ему самому, была неизвестна. Он ничего не решал, от него ничего не зависело.
   Павлов же часто обращался к нему, как в пустую бочку, говоря русскими словами о высоких целях Германии, умерщвляющей неполноценных детей.
  - Казнить детей? Вы разве сами в детстве ничем не хворали? - возмущенно сыпала вопросами баба Федя. - Вы здоровые теперь, и они поправятся. На том свете будут выше нас. Я до самого Гитлера дойду, если хотя бы один волос упадет с их головы.
   Баба Федя сделала движение, словно намереваясь тряхнуть за ворот шинели фельдфебеля, но подвешенная на цепи тусклая нагрудная бляха, охладила порыв.
   - Ихь комме бис Гитлер зельбст, - уже по-немецки, с большими паузами между словами, повторила женщина.
   Подобие улыбки тронуло уголки губ фельдфебеля.
   - До Господа Бога скорее дойдешь, - буркнул Павлов, - С нашей помощью.
   Так и не завершив обход, с шумом вернулся Мельников. Он внес Родю за шкирку - собака похоже перетаскивает своих щенков. Бросил мальчика на пол, показал бургомистру свою ладонь, перевязанную окровавленным платком.
   - Смотри, Петр Иваныч, как гаденыш стеклом резанул! А вот что отобрал у него...
   Другой рукой Мельников из кармана полушубка достал обрывок "Известий" с плакатным образом Родины - матери.
   Бумага под мокрым от растаявшего снега каблуком Павлова превратилась в серую кашицу.
   Дальнейшая жизнь Роди, а еще Хас-Булата, Водопьянова, Слезки, Сени-Семы и других ребят детдома, уподобилась этому газетному листку.
   После того, как подразделения вермахта, спеша на Москву, покинули Трубчевск, а после разгрома под Москвой еще не доползли назад до этого городка, расстрельную работу за них выполняла полиция Павлова. Глубокое похмелье полицейских после новогодних и рождественских застолий сделало нетрудным их переход в палачи.
   Местом казни стал подвал под детдомом. Толстые кирпичные стены заглушали крики и выстрелы. Служивший при полиции конюх Черкесов, пьяный и молчаливый, перед рассветом мифическим Хароном скользил на санях по зимнему Трубчевску, свозя тела казненных к проруби на Десне.
   Остальных детдомовцев, собранных по деревням, позже добили уже специалисты по расстрелам из СС...
   Бабу Федю Подлинев, сын бывшего помещика, теперь уже редактор оккупационной газеты "Новая жизнь", заранее вывез из города.
   В большом селе Уты, рядом с Подлиневкой, находился Радонежский храм, возведенный из камня двести лет тому назад его предками. Здесь он собирался окрестить свою дочь, недавнюю комсомолку, заодно побывать на местном кладбище, где были похоронены все из его рода, и куда приткнулась могилка матери бабы Феди.
   Подлинев затем нашел еще причины задержаться в Утах на пару дней.
   Когда баба Федя появилась вновь в Трубчевске, в детдоме уже не было ни одной живой души.
   Затем женщина навсегда исчезла из города. Кто-то ее видел в новгород-северских монастырях вниз по Десне. Другие встречали ее после войны на богомольях далеко за Киевом.
  
   []  
   В детдоме на заготовке дров. В центре-автор.1959 год. Газетный снимок.
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"