В 7 часов сентябрьского утра 2028 года Морозов стоял у единственного окна свой квартиры на пятидесятом этаже общежития для наемных рабочих и отрешенно выдавливал в рот из пластмассового тюбика густую пасту. Это был паштет из цыпленка и искусственной камбалы. Морозов наблюдал картину атмосферных изменений, происходящих над мегаполисом. Густые дождевые облака, всю ночь висевшие над городом и проливающие на его улицы унылый поток грязной дождевой воды, как по команде невидимого пастуха, выстраивались в ровные ряды, скручивались в спираль и плавно исчезали за горизонтом. Уже три года как был запущен погодный процессор, но Морозов старался не пропускать ежедневного спектакля, устраиваемого умными учеными. Ежедневно, центральный климатический процессор, как гигантский пылесос высасывал все что было в атмосфере и переносил весь этот мусор в большой природный отстойник в одном из южных пригородов города. Прекращался ночной дождь, небо очищалось от облаков, тонны ядовитых газов улетучивались вместе с влажным воздухом, становилось легче дышать. Многотысячные бригады экологических асенизаторов в желтых герметичных комбинизонах , счищали с улиц все, что не могло быть унесено потоками воздуха, обрабатывали асфальт и стены домов какими-то дезинфицирующими реактивами, потом омывали все ароматизированной водой. Город начинал казаться пригодным для жизни.
Иногда иделическую картину обновления городской жизни портили какие-нибудь экстремисты. Сегодня, например, под утро команда антиглобалистов разнесла супермаркет, торгующий генетически-измененными продуктами. Протаранив витрину на большой цистерне-авиазаправщике, наполненной радиоактивной соляной кислотой, они взорвали ее в центре супермаркета, превратив продукцию супермаркета в зеленую химически активную массу, дурно пахнущую на несколько кварталов и заставившую закрыть супермаркет на несколько дней на дезактивацию.
Супермаркет располагался как раз под окнами общежития, где жил Морозов. Поэтому к благостной картине, происходящей в светлеющем небе, примешивались аварийные огни машин служб химической защиты, пожарных и черно-матовых фургонов полиции нравов.
Острый запах тухлых яиц, проникающий в оконные щели, заставил Морозова заторопиться на работу.
Договор с подрядчиком Морозов заключил два года назад и был вполне доволен его условиями. Три раза в неделю, на своем собственном фургончике, Морозов выезжал в промышленную зону и на одном их пищехимических комбинатов загружался партией сублимированных продуктов, доставлял их в пищеблоки частной клиники пластической хирургии, специализирующейся на операциях по изменению пола. В пищеблоках эти продукты рассублимировали и кормили ими пациентов. Но перевозки Морозова не приносили бы такого дохода, если бы не одно обстоятельство.
Хозяином клиники был выживший из ума миллионер, заработавший свои миллионы на рискованных пластических операциях, почетный член разных университетов и институтов, девяностолетний академик Салихов, дважды менявший свой пол. Всей хозяйственной частью клиники, в том числе и пищеблоками, занимался племянник академика сорокалетний Ашот. Человек вполне практичный и сведующий в хозяйственных вопросах, Ашот, пользуясь трудностями объявленного три года назад сухого закона, организовал на базе больничной столовой весьма прибыльный ночной бар, в котором торговал суррогатным пивом. Именно для этого бара, Морозов делал еще одну загрузку - пару ящиков химического пива "Ночной блюз", производимого подпольно на заброшенном молочном комбинате за чертой города.
Промышленные окраины города были усеяны секретными мини-заводами, производящими этот продукт лишь отдаленно напоминающий настоящее пиво по вкусу и запаху. Все это нелегальное производство контролировалось коррумпированными городскими чиновниками и потому городские власти тщательно следили за тем, чтобы на черный рынок слабоалкогольной продукции не проник какой-нибудь другой идентичный продукт либо произведенный здесь же, но неподконтрольно, либо завезенный контрабандно из другого региона. Особо "пивная" мафия опасалась появления на рынке настоящего, приготовленного естественным способом и из натуральных продуктов классического пива, завезенного из сопредельной страны где не было сухого закона и пенящийся напиток производился легально.
Спустившись вниз в грязном, захламленном пустыми шприцами из-под интерферона и презервативами, грузовом лифте, Морозов подошел Сахиду - неофициальному начальнику общежития, держащему в своих руках все службы и персонал, собиравшему оплату с жильцов. Сахид оборудовал себе офис на первом этаже здания. Без секретарши, правда, но с отдельной комнатой для отдыха, джакузи, аквариумом и компьютером. Помимо этих обязанностей Сахид выполнял роль нелегального диспетчера для водителей-одиночек, живших в общежитии. Он часто подбрасывал Морозову какую-нибудь работенку когда у того возникала необходимость в деньгах, он же когда-то свел Морозова с Ашотом, через него Морозов получал документы на товар и оплату за работу.
-Привет, Сахид. - Морозов вошел в уютный, обставленный по-восточному кабинет вахтера и сел на покрытый персидским ковром диван.
-Салям, Мороз. Слышал, что ночью случилось?
-Да. Наверху дышать невозможно. Все тухлятиной пропахло.- Морозов смотрел в большой аквариум с белыми лягушками
-Я не про супермаркет.-Сахид понизил голос и наклонился к Морозову-Про Ашота.
Слова вахтера насторожили Морозова. Неприятности у Ашота могли привести к потере стабильного заработка на длительный срок. Выслушав рассказ Сахида, Морозов понял, что действительно лишился стабильной зарплаты.
Оказалось, что акция, проведенная группой социально активной молодежи накануне ночью в супермаркете, была не единственной. В полночь, как раз когда Ашот открывал свое ночное заведение, на территорию клиники на нескольких грузовиках ворвалась группа молодых хулиганов и с проклятиями в адрес пациентов клиники и черным флагом с надписью "Убей трансвестита!", устроила в медицинском учреждении погром, покалечила многих пациентов, а заодно, и владельца пивного притона. После бесчинств бандиты устроили пожар и сожгли половину клиники.
-На сегодня есть хорошая работа. Тройная оплата - Сахид внимательно смотрел на реакцию Морозова - Хорошая работа. В Зоне Отстоя.
Работа в Зоне Отстоя означала опасную работу. Это и плохая дорога, постоянная пелена дождя, опасность нападения местных жителей или тварей, расплодившихся в лесных чащах. И самое главное - это означало незаконную перевозку. Единственным плюсом было отсутствие дорожных патрулей на трассе и действующих постов транспортной инспекции. Трудно только проскочить незамеченным из зоны на транспортное кольцо и затеряться в плотном транспортном потоке.
И все же, посочувствовав Ашоту и осознавая опасность, предлагаемой Сахидом работы, Морозов согласился.
-Съедешь с 10-го кольца на 33-ю дорогу. Проедешь 40 километров, повернешь на Малаховку. Там - совсем рядом. На въезде отдашь вот эту бумагу - Сахид передал Морозову, написанную от руки, бумажку, написанную не на русском языке - Погрузишься, по 33-ей обратно до кольца. Только успей, дорогой, проскочить до шести часов. В шесть вечера на выезде с 33-ей могут облаву на поганед устроить.
Зоной Отстоя были как раз те самые лесные заболоченные массивы к югу от города куда климатический процессор перемещал всю собранную над мегаполисом влажную взвесь химических ядов, мелкого мусора и насекомых, мутировавших в новые виды в канализационных колодцах. Вся эта мерзость в виде безобидных облачков проносилась над городом, радуя мелким утренним кислотным дождичком жителей южных городских микрорайонов и, зависнув на сутки темной беспросветной грозовой тучей над Зоной Отстоя, вываливала все свое содержимое на дремучий сосновый лес. Проливной дождь шел здесь круглые сутки. Почти все свободное пространство между больными гниющими деревьями было покрыто гигантскими ядовитыми грибницами, а заболоченные низины кишили крупными белыми жабами, выделявшими при появлении опасности облако розового усыпляющего газа. Среди местных жителей поговаривали так же об мутировавшем сумчатом медведе-великане, живущем в свитых на вершинах деревьях гнездах и питающимся белыми лягушками.
Из постоянного населения в Зоне остались лишь жители нескольких промысловых поселков, населенных разношерстной публикой состоящей из заготовителей наркосодержащих грибов и бывших уголовников. Занимались в поселках в основном подпольной заготовкой запрещенного сырья из которого изготовлялся весьма эффективный в ряде случаев лекарственный препарат от вялотекущей шизофрении. Поселки тщательно охранялись и были защищены высокими заборами из колючей проволоки. Въехать в такой населенный пункт можно было только по особому документу, подписанному старостой поселка. Все эти меры предосторожности предпринимались в основном не против случайных любопытных или представителей власти. Все подпольное производство было рассредоточено по большой территории поселков, в цехах заброшенных заводов, в сараях и банных пристройках. Больше других жители поселков опасались другую половину населения Зоны Отстоя - поганедов - низкорослого народца, появление которого в Зоне Отстоя было для всех большой загадкой. По всем параметрам это были, безусловно, представители человеческой расы, но медленно мутирующей в сторону приматов. Жили они в землянках, вырытых в глубине леса, небольшими колониями. Пищу поганеды добывали на многочисленных свалках, примыкающих к Зоне, поедали в сыром виде грибы, особо предпочитая бледную поганку, считавшуюся лакомством и лекарственным средством одновременно. Часто поганеды проявляли некоторую активность по отношению к жителям поселков и их деятельности. Случались стычки на почве дележа грибных мест. Но смертельные случаи были редки.
В то самое время, как синий фургон Морозова пробирался сквозь плотный транспортный поток десятого транспортного кольца в южную промышленную зону, на 443-ый пост транспортной инспекции, что в 40 километрах от города 33-ей дороги Зоны Отстоя на желто-синем бронированном трицикле прибыл майор Семен Хомяков. Затянутый в кожаный форменный костюм, выдававший в нем подсознательного садиста, пнув носком сапога полусгнивший труп поганеда, он вошел в оборудованный бункер, заставленный аппаратурой, и, нащупав в темноте рубильник, включил автономный генератор. Глухо зарычав в глубине бункера, генератор подал энергию на мощные внешние прожекторы, осветившие расчищенное от кустарника пространство вокруг бункера, включились мониторы дальнего слежения, подключенные к камерам скрытым в нескольких километрах вдоль трассы, заработал радар.
Этот участок дороги мало интересовал транспортную и инспекцию, и тем более странным было внимание к нему специального отдела по борьбе с незаконным оборотом алкогольной продукции. Поэтому появление в этом сумрачном месте оперативника из спецотдела говорило о чем-то неординарном, происходящем в этом районе.
В секретных сводках отдела появились сведенья, свидетельствующие о какой-то продуманной крупной контрабандной диверсии. Появились факты нападений на редких перевозчиков через Зону. Первое нападение произошло на небольшой фургон, перевозящий сырье на фармацевтическую фабрику в соседний регион. Фургон нашли лесорубы в заболоченном овраге возле дороги. Головы водителя и сопровождающего его с крупнокалиберным пулеметом охранника были отгрызаны и валялись в 20 метрах от фургона. Почти весь груз разбросан по грязному асфальту, а под перевернутым фургоном найдены две почти целые банки пива "Оболонь" доселе недоступного ни здесь в Зоне ни в злачных местах мегаполиса со времени введения сухого закона.
Второе нападение произошло неподалеку от поворота на Малаховку. Напали на трактор, перевозивший, якобы, древесину. Труп тракториста так и не был найден. Зато в тележке трактора, под древесными стволами была найдена целая дюжина пивных банок той же марки.
Было и еще несколько инцидентов в Зоне, где так или иначе всплывала контрабандная продукция из сопредельного государства. Руководством отдела было решено отправить на участок опытного оперативного работника.
Майор перевел скучающий взгляд на правый монитор и отправил в рот шестой гамбургер из микроволновки. В шести километрах от бункера, со стороны Малаховки в сторону Хомякова медленно двигался трактор с массивной тележкой, наполненной серыми грибами. "Мужики из деревни везут мухоморы на фабрику - размышлял майор - эти безобразничать не будут." Минут через двадцать с бункером поравнялся трактор с груженой тележкой и чуть замедлил ход. В свете ярких прожекторов, Хомяков различил двоих бородатых мужиков в кабине трактора, вооруженных карабинами. Мужики натянуто улыбнулись представителю власти и, не останавливаясь, продолжили движение в сторону мегаполиса. Сзади на куче природного пенициллина, местами покрытого мешковиной, распололожилась парочка поганедов, копающихся в грибах и выискивая лакомую для них бледную поганку. Увидев тоскливую физиономию Хомякова в окне бункера, наиболее крупный из людо-обезьян, видимо самка, бросила на майора свойственный этим существам злобный взгляд зелеными светящимися глазами, и продолжила разгребать грибы в тележке. "Хорошо устроились, твари. Заполонили все подмосковье, ни тебе регистрации, ни разрешения на работу - Майор раздраженно сжал в руке рукоятку маузера, но выходить под проливной дождь ему не хотелось. Через пару минут со стороны транспорта с грибами Булкин услышал несколько выстрелов. Видимо поганеды окончательно достали мужиков, разбрасывая товар по дороге и они спугнули их или пристрелили.
Ближе к полудню со стороны города проехала колонна бронированных инкассаторских фургонов, разрезая дождливую пелену яркими противотуманным светом, с мигалками и большим зеленым орлом федерального банка. Не сбавляя скорости, фургоны пронеслись мимо бункера и растворились в дождливой пелене.
Через 15 минут после проезда федеральной колонны, майор увидел на мониторе движущийся со стороны города фургон Морозова. Или от долгого сидения на одном месте и изучения однообразных картинок пустынных участков дороги, или от яркого желтоватого света прожекторов, проникающего через мутное окно в помещение бункера, синий фургон показался Хомякову подозрительным. Пытаясь ментально объяснить, что же его могло так задеть в одиноко-движущемся траспортном средстве, майор начал перебирать в уме преступные умыслы "нарушителя", ощущая учащение пульса и прилив адреналина в крови. "Движение транспорта во время продолжительных осадков в виде кислотного дождя...Движение по правой стороне при правостороннем движении...Перевозка крупного рогатого скота в неотапливаемом помещении...Слишком синий цвет...В фургоне наверняка недавно перевозили контрабанду..." .
Майор не заметил, как облачился в длинный прорезиненный плащ со специальными крепленями на капюшоне в виде кошачьих ушек для прибора ночного видения, и, отбросив на стену бункера тень возбужденного бэтмана вышел на ярко-освещенную прилегающую к бункеру территорию. Нервно поигрывая полосатым жезлом со встроенным электрошоком, Хомяков медленно подходил к обочине дороги, ощущая сухость во рту и любопытные взгляды вездесущих поганедов.
Поначалу спокойный, Морозов, разглядев странный силуэт инспектора, приказывающий ему остановиться, слегка заволновался. И, хотя, все документы у него были в порядке, а фургон еще был пуст, вид инспектора в облегающем кожаном костюме и рыцарском плаще с ушками, на ярко-освещенном участке пустынной дороги, вызвал в Морозове воспоминание о старом, увиденном в детстве, фильме ужасов.
-Здравствуйте - Хомяков заметил, что его голос стал выше по тону и это слегка удивило его - майор... сержант Хомяков. Ваши документы. Пожалуйста.
Пытаясь не показать представителю власти своего волнения, Морозов передал Хомякову права, лицензию и документы на машину.
-Погодка сегодня какая. Жуть. Все дождь и дождь - пытаясь, поддержать разговор сказал водитель фургона, заметив перебегающего дорогу поганеда.
-У нас тут всегда дождь - сухо ответил Хомяков, пытаясь рассмотреть документы - Вам придется пройти на пост - сверить лицензию с картотекой.
-Может быть, я тут подожду - Морозову совсем не хотелось выходить под дождь и оказываться один-на-один с представителем власти на чужой территории, но, поймав строгий взгляд Хомякова, набросил на плечи дождевик и безропотно пошел впереди майора в сторону бункера. Оказавшись внутри слабоосвещенного помещения, с большим светящимся пультом дальнего наблюдения и, заметив, что ни одного человека внутри больше не было, нехорошие предчувствия еще больше захлестнули водителя фургона.
-Садитесь! - Хомяков сильной рукой усадил Морозова на металлический стул, и, натренированным многолетней практикой движением, пристегнул его правую руку к спинке стула. Морозов понял, что вляпался в какую-то очень скверную историю. Еще сильнее его страх подогрел возбуждающийся Хомяков, скинувший с себя мокрый плащ и представший перед испуганным водителем в своем кожаном одеянии активного гомосексуалиста.
-Сидеть смирно! Отвечать на вопросы! - голос майора переходил в высокие ноты, но он уже не замечал этого. Стоя перед прикованным к стулу он нервно перелистывал документы.
-Морозов Дмитрий Семенович, 14 - го года рождения. Та-а-а-к. Лицензия номер...Что перевозим? В наши места за сгущенным молоком не приезжают!
-Да, нет, что вы...
-Молчать! Отвечать на вопросы! Контрабандой занялся, сукин сын?
-Какая контрабанда. Я.. я.. просто к теще еду....
-Молчать! А где теща "Оболонь" достает? - услышав про "Оболонь" Морозов понял, что его либо берут на пушку, либо кто-то разоблачил операцию и он оказался разменной монетой в большой игре. Быстро сообразив, что просто так ему не отделаться, Морозов начинает осознавать, что должен выпутаться любой ценой из этой ситуации.
-Теща у меня тут недалеко за Малаховкой. Я к ней иногда заезжаю узнать про здоровье...
-Как фамилия?
-Морозов
-Не твоя. Дурак. Как фамилия тещи? Адрес.
- Анна Сергеевна. Маси...Масюнина.. Я для нее привожу из города продукты кое-какие - Морозов вспомнил о коробке с просроченными куриными консервами, лежавшей в фургоне.
-Ключи...
-Что?
-Ключи от фургона - майор, низко наклонившись к водителю, упрев носок кожаного сапога на край стула между ног Морозова, высунул язык и похотливо лизнул его от подбородка до переносицы - Я сейчас пойду, посмотрю, что у нас в фургончике, а потом мы поговорим по-другому.
Вытащив из нагрудного кармана Морозова ключи от фургона, Хомяков, даже не накинув плащ, выбежал из бункера.
Морозов уже успел расшатать тонкий металлический прут на стуле к которому был прикреплен наручником и ждал только момента, чтобы окончательно высвободиться, и, как только похотливый майор исчез из помещения, обеими руками выломал проржавевший прут, подскочил к пожарному щиту, висевшему в глубине бункера и сорвал с него небольшую саперную лопату. Затем так же быстро вернулся на место и, спрятав лопату за спиной, сделал вид, что по-прежнему пристегнут наручником.
Хомяков появился в проеме входной двери минут через десять. В руках он держал коробку с просроченными консервами, а в его одежде произошли некоторые изменения. Теперь, вместо форменных кожаных штанов, нижняя часть туловища была одета лишь в черные кожаные сапоги и кожаные трусы. Поставив на стол коробку, майор похотливой походкой стал подходить к жертве. В его маленьких серых глазках горел огонь неприятного вожделения. Снова приняв активную позу над жертвой, упрев сапог между ног Морозова и начав фразу "А теперь мы поговорим по...", Хомяков получил сильный хлесткий удар по лицу металлической частью лопаты. От удара он отпрянул от стула, вопрошающе поднял руку, как бы пытаясь объяснить что-то, жалобно произнес "Я же хотел только...", рухнул лицом вниз на влажный пол бункера.
Подобрав документы, ключи и саперную лопату, Морозов выбежал из бункера под проливной дождь, но, пробежав несколько метров на мгновение остановился. Он вспомнил ощущение липкого, шершавого языка у себя на лице. Вернувшись в помещение, где без движения, уткнувшись в грязный пол, лежало тело несостоявшегося насильника, Морозов, широко размахнулся лопатой и изо всех сил ударил майора по затылку.
Подбегая к фургону, Морозов твердо решил возвращаться в город и по пути свернуть с 33-ей дороги на какую-нибудь параллельную трассу, ведущую в город. Но дорогу в сторону мегаполиса ему преградила толпа поганедов, привлеченная не то бегающим под дождем в кожаных трусах возбужденным майором Хомяковым, не то запахом крови, вытекающей из его затылка. Они по одному, крадучись появлялись из чащи леса и медленно приближались к освещенному участку дороги. Решив не искушать судьбу, Морозов на большой скорости повел фургон в сторону поворота на Малаховку.
Через некоторое время, Морозов стал приходить в себя. Он стал перебирать различные варианты дальнейших действий, а, увидев издалека указатель поворота на Малаховку, все же решил рискнуть и заработать обещанные Сахидом деньги. Остановившись у поворота, он выкинул в окно фургона окровавленный саперный инструмент и направил машину по узкой, уходящей в сторону поселка, дороге.
Хомяков очнулся от мягкого прикосновения к губам чьих-то шершавых пальцев. Голова болела с обеих сторон, а рот был набит чем-то рыхлым и безвкусным. Открыв левый глаз, он увидел перед собой полное сострадания зеленоглазое лицо девочки-поганедки. Держа в одной руке горсть белых грибов, кривыми пальчиками другой руки, она отламывала маленькие кусочки и вкладывала их в приоткрытые губы майора. От удивления Хомяков проглотил все, что девочка напихала ему в ротовую полость. Вскочив на ноги, майор обнаружил, что все помещение было наполнено поганедами. Часть из них стояла в стороне и о чем-то перешептывалась поглядывая на раненого майора, другая, более активная часть, изучала аппаратуру слежения, щелкая переключателями радаров и восторженно реагировала на переключающиеся экраны и мигающие лампочки.
Майор встал на ноги. Он, почему-то, не чувствовал больше былого отвращения к этим несчастным существам, лишенным всех благ цивилизации, загнанным в дремучие леса, всеми гонимым и презираемым. Поганеды показались Хомякову милыми и добродушными существами, похожими на него самого. Он еле сдержал слезу умиления, увидев молодую поганедку, кормящую грудью маленького поганенка . И в это мгновение взгляд майора упал на пожарный щит на котором не доставало саперной лопаты. Хомяков вспомнил все.
Выбежав из бункера, Хомяков бросился к стоящему в стороне служебному трициклу на водородном реагенте. Мотор не подвел и Хомяков, на миг задумавшись о направлении, в котором мог сбежать Морозов, вырулил на трассу и помчался в сторону поворота на Малаховку.
Подъехав к въезду в Малаховку, Морозов увидел хорошо охраняемое сооружение с пулеметной вышкой и металлическими воротами. Въезд охранялся бородатыми мужиками, подозрительно глядевшими на подъехавший фургон. Старший из охраны, прочел бумагу, переданную Сахидом, недоверчиво глянул на Морозова и сказал ему строго
-Въезжай и становись в хвост к колонне зеленых броневиков. От машины не отходи. Погрузка через час.
Старший дал команду и синий фургон въехал в открытые ворота на территорию поселка. Проехав между длинным рядом одноэтажных строений, Морозов въехал на большое поле. Было все именно так, как рассказал Сахид.
Посреди поля, притянутый к земле дюжиной толстых тросов, в нескольких метрах от земли висел дирижабль. Освещенный парой неярких зеленоватых прожекторов, с подвешенной снизу алюминевой гандолой из которой по трапу выходили люди, вынося корбки с пивом., был похож на прилетевший с далеких звезд космический корабль и случайно приземлившийся на богом забытой лесной поляне. Коробки с большой красной надписью "Оболонь" аккуратно складывали на специальную площадку сбитую из досок, некоторые из коробок вскрывали, что-то проверяли, потом опять заклеивали полосой скотча. Затем другие люди грузили коробки в стоявшие рядом небольшие фургоны. Морозов поставил Машину в хвост очереди, состоявшей из нескольких инкассаторских машин. Процесс погрузки шел медленно и через полчаса было заполнено только две машины. По расчетам Морозова стоять ему предстояло еще часа три. Уставший от всего происшедшего и промокший, Морозов незаметно погрузился в сон.
О том, что случилось в тот день на центральном пульте управления климатического процессора потом долго спорили специалисты разных профилей. Либо что-то замкнуло в цепях управления, либо ошибочно сработала автоматика, либо кто-то нажал не ту кнопку, но в результате вне расписания включилось оборудование процессора и включилось, почему-то, в реверсном режиме. Сначала в Зоне Отстоя прекратился дождь, подул легкий ветерок, который стал усиливаться пока не превратился в шквальный ураган, гнущий толстые стволы деревьев и сбивающий с ног любого, оказавшегося на открытом пространстве.
Резкое изменение атмосферного давления начало процесс обратный, происходящему ежедневно в утренние часы. Массы грязной влаги, начиненные ядовитыми грибами, газующими лягушками и всем мусором, накопленным в Зоне Отстоя за три года, неслись по направлению к центру города. В Малаховке обстановка была близка к панической. Люди, занимавшиеся разгрузкой транспорта валились с ног, не в состоянии удержать коробки с товаром, водители фургонов попрятались в кабинах машин.
Морозов, разбуженный поднявшимся шумом и испуганно наблюдавший за происходившим вокруг, понял, что его приключения еще не окончены. Сквозь поднявшуюся пелену мокрой грязи водитель фургона увидел, как лопнул один из тросов, державших дирижабль. Огромная махина дрогнула и слегка накренилась. Надвигалась угроза срыва дирижабля.
В тот момент когда лопнул второй тросс на территорию Малаховки через заваленные ветром ворота на ревущем водородном трицикле ворвался майор Хомяков. Подняв над головой, подобранную на повороте, саперную лопату, майор пронесся по узкому пространству между одноэтажными строениями, сбивая с ног, попадающихся на пути бородатых мужиков. Когда Хомяков оказался на посадочном поле, огромный корпус дирижабля удерживался у поверхности только одним крепежным канатом. Майор, спрыгнув с трицикла и размахивая над головой лопатой бросился к алюминиевой гондоле, груженой коробками с контрабандным пивом. Ворвавшись в гондолу, Хомяков почувствовал резкий удар снизу. Лопнул последний трос. Майора ударило о переборку и он, в очередной раз потерял сознание. Бессознательное тело в кожаных трусах бросало из стороны в сторону пока оно не вывалилось в открытый люк и, запутавшись в обрывках троса, не повисло вниз головой под гондолой. Дирижабль, набирая скорость несло в сторону города.
Вечером того же дня в Москве шел странный дождь из мухоморов и белых жаб. А к полуночи, когда специалистам удалось остановить работу климатического процессора, на Васильевском спуске приземлился покрытый грязью дирижабль с двенадцатью тоннами пива "Оболонь" и сошедшим с ума майором специального отдела.