Иванников Алексей Алексеевич. Крыса

Крыса

Ещё утром, глядясь в лужу у помойки (усы - в линию, чёлка - по высшему разряду) я ощущал себя полностью счастливым и всем довольным: да и что могло помешать мне в этом тогда? Только что я догрыз горбушку - так и источавшую пряные и столь сильные запахи! - и после спокойно проведённой ночи даже не хотелось спать, так что я решил навестить пару приятелей из подвала ближней высотки, как вдруг: выкатывается из-за бака Огрызок и заявляет: Вожак хочет тебя видеть. Огрызок у нас всегда такими делами занимается: сбегать куда или передать просьбу, но чтобы мне - и в такой форме? Хотел тут же тяпнуть наглеца: однако увидел оскаленную пасть и решил пока не трогать; к тому же явно не случайно он был пропитан наглостью и чванством. Знаю ведь я его крысиную душу - низкую и подлую - и потому стараюсь не связываться: несмотря на явное превосходство и в силе, и по рангу. Сволочь - он и есть сволочь: особенно когда ему Вожак позволяет хамить и совершенно явно нарушать субординацию - святое из святого. А с Вожаком лишний раз связываться - себе дороже обойдётся, особенно при Рыжем или том же Огрызке: всегда встающих на его сторону.

Выяснять отношений я не стал-таки: уж слишком серьёзен он был и важен; велев указывать дорогу - на что не последовало никаких возражений - я двинулся за ним, стараясь на ходу понять причины столь торжественного приглашения. Ведь прекрасно знает же - где я ночую - и Огрызку явно пришлось немало побегать: чтобы найти меня; так что было бы удивительно: если дело заключается в ерунде, совсем несрочной и почти необязательной: типа родов Красотки или, к примеру, Побирушки.

Я, конечно, не спорю: эпизод это важный и в самом деле торжественный. И когда все окружают нору, а потом Мамочка выставляет новеньких на свет, а все их оглядывают и облизывают - то даже мне приятно становится. Однако не хуже они знают и другое: когда я занят - а размышления на досуге для меня имеют чрезвычайное значение - то из-за подобных событий не стану я куда-то бежать. Ну а что они хотели бы: чтобы из-за чьих-то прихотей я изменил образ жизни? Не бывать подобному: никогда и ни за что.

На сходках они всегда шушукаются и выдвигают обвинения: а почему ему сходит с рук, что он оторвался от стаи и ведёт себя так нагло? С первым обвинением я вполне готов согласиться; второе же - полный бред и вымысел. Как мне положено по рангу - так и веду себя. И почему они забывают - кто был их спасителем позапрошлой зимой: ведь это я нашёл тогда лазейку и вывел почти всех из приготовленной ловушки, готовой вот-вот захлопнуться и затопить всех ледяной водой. И кто ещё смог бы сделать подобное: прогрызть за то время, что оставалось до гибели - целый ход в деревянной переборке? Однако не ценят они подобного: и возникают всё больше и больше.

Они спрашивают: почему ты поддерживаешь контакты с врагами и конкурентами? Что мне ответить: а если б не поддерживал, то откуда мы узнали бы дорогу в некое помещение, где висят толстые батоны колбасы и сложены колёса сыра? Они ведь что думают: так просто было всё узнать и разведать, и суметь договориться с другими - уже знающими дорогу - о разделе сфер? Пускай сами попробовали бы: я бы полюбовался на их оцарапанные морды и ободранные хвосты после первого же визита. Сразу заговорили бы по-другому.

Или ещё: а что ты забыл в той высотке, что рядом с нами, и не завёл ли ты там случаем подружку - помимо Мамзельки? Когда об этом говорят втихую - ещё ладно, но на сходке в присутствии Мамзели: уже наглость и свинство. А если и завёл: какое их крысиное дело? Выступает же больше всех как раз Огрызок: вижу я, как он на неё смотрит, и давно бы его ещё больше обкорнал: если бы не заступничество Вожака и Рыжего, так и лезущих туда, где их присутствие вовсе не обязательно.

Но в действительности эти слухи ни на чём не основаны: просто дают хороший повод для посягательства на мой авторитет. И умные порядочные крысы - вроде Мамочки или Бродяги - прекрасно понимают это и препятствуют распространению подобных мнений. А то бы они ещё не того насочиняли: знаю я их интересы и пристрастия.

Что же касается истинных мотивов такого отношения ко мне, то можно сказать с уверенностью: их просто гложет чёрная зависть. Зависть к тому, что мне единственному доступен вход и я один - из всей стаи - могу воспользоваться запасами бесценных напитков, сложенных в некоем помещении. Не напрасно вход туда охраняется столь тщательно и чужакам там если что и светит - то лишь возможность быть покусанным. Заведя же себе приятелей - что было для меня не слишком-то сложно - я получил возможность в любой момент окунать усы в лужу с бархатным тёмным пивом. Не всегда, впрочем, во время моих визитов туда я обнаруживаю на полу разлитую лужу, у которой толкается с десяток разомлевших и уже нагрузившихся приятелей: и вот тут наступает мой звёздный час, и мои авторитет и значимость резко поднимаются.

Потому что только я один - из всех, с кем до сих пор меня сводила судьба - способен на такое: разгрызать жестяные банки. Я торжественно вползаю в зал, где все уже в нетерпении ждут и выстроились - наподобие почётного караула - давая дорогу к заранее приготовленной батарее. Иногда даже за мной специально присылают: если я долго не появляюсь и почему-либо люди - использующие помещение под свои надобности - ничего не разливают и таким образом вынуждают нас самих браться за дело. По силе и крепкости резцов мне нет равных, и тут-то я и использую их с максимальной пользой и выгодой. Я обхватываю банку всеми лапами и крепко прижимаюсь к ней телом, а потом делаю резкий надкус, и если всё проходит успешно, то что тут потом бывает! Фонтан брызг и суетящиеся рядом приятели, подставляющие в нетерпении морды, а я иду к следующей банке, чтобы проделать ту же операцию.

Однако следует признать, что надо с осторожностью подходить к выбору банок: иногда мне подсовывают - безусловно, ненарочно - ёмкости с такой жидкостью, какую ни одна нормальная крыса пить не станет. По внешнему виду почти невозможно отличить их друг от друга: везде что-то нарисовано, но попробуй просто так разберись - а что же в них такое? Так что вначале я стараюсь принюхиваться к тому, что к банкам прилипло, и только потом уже - оставив в покое подозрительные и непонятные - приступаю к главной процедуре.

Открыв же нужное количество - о чём хозяева тут же с благодарностью сообщают - я забираюсь в укромное место и устраиваю себе удобное лежбище. Не стану же я толкаться со всеми в одной куче: может, кому-то и приятно подобное, но только не мне. Отгрызёшь этак краешек и лежишь потом блаженствуешь: усы и морда пропитываются драгоценными ароматами, желудок заполняется, а в душе воцаряются довольство и покой. И никакая банда - Вожак вкупе с Рыжим и Огрызком - уже не страшна и не играет никакой роли: хоть всех их вместе сюда подавай!

Но в действительности я хорошо понимаю опасность такой эйфории: и не дай бог мне в подобном состоянии вступить в настоящую схватку. Из своего укрытия неоднократно я имел возможность наблюдать за хозяевами, устраивавшими - после солидных возлияний - выяснения отношений и даже ранговые поединки. Насосутся этак две крысы - находясь в разных углах лужи - до умопомрачения, а покрасневшими глазами уже друг на друга так и посверкивают, пока наконец одна из них - вспомнив о былых счётах и обидах - не хлестнёт хвостом по луже: облив и врага, и нечаянных свидетелей; свидетели - кто не хочет лезть - конечно в сторону, а две обалдевшие крысы прямо тут же - посреди пивной лужи - и начинают поединок.

Однако ничего интересного и увлекательного в смысле качества приёмов или тактических уловок, не говоря о скорости перемещения здесь не происходит. Уж как они стараются и изображают ярость и желание разделаться с врагом! однако на практике всё это реализуется в жалкие полусмешные выпады и столь же нелепые уходы, и больше всего - в неумелое пыхтение и топтание, так что встретившись в подобном состоянии с настоящим противником - не нагрузившимся драгоценной жидкостью - даже сильный взрослый самец не всегда одолеет неопытного юнца. Чем некоторые из юнцов - для поднятия авторитета и ранга - и пользуются: специально ждут они, пока подходящий противник нагрузится как следует, и только потом уже вылезают из какой-нибудь дыры и начинают хамить и приставать.

Так что во время подобных эксцессов лучше находиться на расстоянии: здесь и безопаснее, и обзор намного выгоднее, не говоря об угрозах со стороны естественных врагов: кошек или собак. Ведь когда крыса в полной готовности: уши торчком, глаза горят, а нос так и ходит из стороны в сторону, оценивая многообразные запахи - попробуй её поймай в тёмном подвале, заставленном ящиками и мешками: даже огромным взрослым котам далеко не всегда удаётся справиться и весьма часто они остаются ни с чем. Пьяная же крыса - лёгкая добыча даже для невыросшего котёнка или собаки, даром что для собак мы не являемся пищей и служим лишь забавой: для охотничьих игр.

Что же касается собак, то лишь на открытом пространстве у них появляются весомые шансы на успех: уж в беготне-то они сильны как никто, и тут спасение крысы - в её находчивости и проворстве. Ведь одной агрессивности может и не хватить - собаки такие встречаются, что даже взрослая полноценная крыса может целиком поместиться в её пасти - и когда в отчаянии она начинает бросаться, то ведь одним ударом лапы такой барбос может оглушить её, а потом уж добить, сдавив всего один раз мощными челюстями безвольное слабое тело.

Из чего в результате следует главная крысиная мораль: осторожность, осторожность и ещё раз осторожность! Наша жизнь - это жизнь в подполье, по углам и щелям, выход из которых допустим лишь в наиболее благоприятных условиях: ночью, когда дозорные не дремлют и тщательно стерегут общий покой - вот тогда-то мы и разгуливаемся, реализуя главную стратегическую цель и задачу, до воплощения которой всё же пока далеко: заполнить собой весь мир. Размышляя на досуге - что вызывает такое недовольство сородичей - я пришёл к неопровержимым выводам: ведь если наше преимущество в полной мере реализуется в узких ходах и коридорах, то для достижения цели весь мир обязан стать одним сплошным коридором, лазая по которому - по всем сторонам и направлениям - мы быстро наведём порядок, подчинив себе всех прочих - а также уничтожив тех, кто с нами не согласится.

Когда я проповедую подобные идеи - что случается не слишком часто - то многие задают вопрос: а как этого достичь? Готовых рецептов у меня, разумеется, нет, ну а кто на моём месте смог бы составить чёткий и понятный план действий? Я пока не встречал таких, но твёрдо можно утверждать одно: надо думать, думать и ещё раз думать. Может даже: отобрать на совете - созванном всеми стаями и кланами - специально тех, кто способен заботиться не только о низшем - как достать, например, кусок сыра из крысоловки; предоставив же в их распоряжение все возможности - опыт поколений и материальные ресурсы - вполне допустимо было бы рассчитывать на какие-то результаты. Главным же направлением должна стать борьба с самым сильным и опасным врагом: с человеком.

Ведь сколько существует легенд и сказаний, затрагивающих наши взаимоотношения - чаще окрашенные в трагические тона, и очень во многих из них можно найти указание на близкое наше родство. Подойди к любой самой задрипанной крысе и спроси её: кто есть крыса человеку? и без запинки она ответит: младший брат. А ещё спроси: почему же они так плохо к нам относятся? и получишь ответ: а потому что они нас предали. Азбучные истины, не требующие доказательства и проверки, и вынуждающие нас - с прискорбием - считать человека главным врагом и противником.

Потому что в действительности - признав нас союзниками и младшими родичами - люди ведь могли бы получить очевидную выгоду. Оказав нам поддержку - всего лишь на начальном этапе - они помогли бы нам уничтожить мышей, кротов и прочих вредителей. В свою очередь им пришлось бы покончить с кошками и собаками: нашими естественными врагами. В этом плане я даже не претендую на нашу гегемонию: мы честно разделили бы сферы влияния, после чего наступило бы общее благоденствие, ненарушаемое войнами и конфликтами: то, что на поверхности - собственность людей, находящееся же внутри укрытий - уже в нашей компетенции.

Однако необходимо признать, что подобный план вряд ли имеет даже малейшие шансы на успех: не согласятся люди на избавление от верных друзей и помощников - кошек и собак - и потому мы должны сами позаботиться о своём процветании. А то, что будущее за нами: кто может в этом сомневаться? Ведь даже только родившиеся крысята, едва оторвавшись от материнских сосков - даже они сразу узнают и понимают: мы - будущие властелины мира! Да и как может быть иначе: кто лучше нас приспособлен к самым невыносимым условиям - жаре, холоду, отсутствию пищи и всему остальному, что способствует противоестественной убыли? И мы бы ещё посмотрели: а что сталось бы с теми же кошками или собаками, окажись они в наших условиях и попав под столь же жёсткий прессинг со стороны самой грозной и опасной силы: человека.

Они ведь предатели: предатели давние и злобные, предатели подлые и нераскаявшиеся, и только постоянно усиливающие на нас давление. А как поступают с предателями? Их уничтожают: жестоко и беспощадно. Я могу представить себе это зрелище: когда они ослабнут - что по всем законам неминуемо и рано или поздно произойдёт - вот тогда мы и вылезем из всех подвалов, нор и щелей - вот это будет зрелище! - когда лавина боевых крыс, всё сметая и уничтожая по дороге будет истреблять их всех - одного за другим - как они истребляют нас, не считаясь ни с какими нормами и приличиями. Когда же всё закончится и последний человек станет прахом, а все их творения - включая живых тварей, находящихся под их контролем и покровительством - найдут достойное применение либо будут также уничтожены - вот тогда и наступит наше время: золотое время уже вечного крысиного царства!

Если же говорить серьёзно, то нужно уже сейчас думать о его приближении. Чему и посвящены мои размышления на досуге: в первую очередь. Но именно подобное занятие вызывает негативную реакцию горячо любимых соплеменников: во главе с Вожаком и Красоткой. Для них есть только этот день, которым они и живут, совершенно не заботясь о будущем. Иначе как следует относиться ко всем их претензиям и придиркам: не помогает, мол, в повседневных делах и заботах и ведёт антиобщественный образ жизни? Не желают они понимать: с повседневными делами и Вожак справится, у меня же иная стезя: быть первооткрывателем. Разве я претендую на его главенство над всеми и отказываюсь помогать стае - когда действительно необходимо: отбиться от врагов или освоить новый ареал? Ничуть не бывало: на скольких крысиных шкурах остались следы моих зубов и скольких врагов я обратил в бегство: получив при этом сам немало ран и рубцов. Но разве их заботит подобное: им лишь бы покричать побольше - для поддержания авторитета и его возможного укрепления, независимо от заслуг и возможностей, по которым и должна строиться истинная иерархия в настоящей и полноценной крысиной стае.

Ведь когда Вожак говорит - "я первый" - то за этим скрывается его действительное превосходство в силе и массе, помноженное на его постоянную заботу обо всех и каждом. Уж как он умеет продемонстрировать своё лидерство и поставить на место возомнившего о себе слишком много наглеца и самозванца: он только рыкнёт разок и взглянет этак многозначительно, и где же тогда вся спесь и наглость? уже улетучилась, и снова в стае воцаряются мир и покой. А забота о приболевших и временно нуждающихся в помощи и поддержке? Всяческого уважения заслуживают его действия в столь сложных ситуациях, и далеко не каждый предводитель и вождь стаи станет отдавать самые ценные куски - колбасу и даже сыр - тем, кто ниже и слабее.

А как умеет он организовывать торжественные дни и события! Мы собираемся на дни рождения - свои или только родившихся крысят - и достаём всё самое лучшее из спрятанных запасов: сыр, колбасу, сало, и даже - если мне удаётся выклянчить и переправить на своём горбу - банку тёмного бархатного пива! Вот когда бывает радость и веселье, и мы славим виновников торжества, великого крысиного бога и ближайших к нему среди нас: Вожака и Красотку.

И только по одному направлению есть у меня к нему весьма серьёзные претензии. Уж очень нравится ему создавать себе любимчиков, не считаясь при этом с истинной иерархией. Я вполне мог бы понять, если бы предпочтение отдавалось в соответствии: что ещё больше цементировало бы стаю. Однако конкретные действия ведут на самом деле к прямо противоположному, не украшая в то же время самого предводителя: кто будет слушаться и соблюдать иерархию, если от подхода всего одной крысы - пусть даже главной и доминирующей - зависит твоё положение? Тут уж все будут стараться заслужить её максимальное расположение, и даже самый последний начнёт подлизываться в тайной надежде на повышение по рангу. И весьма немногие понимают опасность подобного положения, ведущего к постоянному разброду и неуверенности, когда ни одна самая уважаемая крыса не может поручиться за своё завтра и вынуждена находиться в постоянном страхе и напряжении.

И только я один стараюсь этому противостоять. Однако что могу я поделать с мерзавцами типа Огрызка или Рыжего, так и лезущих на рожон, не забывая при этом восхвалять могущественного предводителя, обеспечивающего им в свою очередь поддержку и защиту в сложных ситуациях? Им достаточно намекнуть: он покушался, мол, на твоё лидерство, и какова же реакция Вожака на подобную ложь и клевету? Уж тут - сознавая реальность угрозы - он ведёт себя по-иному: не как с прочими, не имеющими против него никаких шансов; сразу же он резко взбадривается и начинает мелко трясти хвостом, раздавая случайным соседям лёгкие тумаки и оплеухи, когда же его взгляд скрещивается с моим, то столько злобы и ненависти я вижу в нём, и с таким большим трудом удаётся мне сдержать себя и не ответить на ничем не спровоцированный выпад.

Так что меня чрезвычайно удивило приглашение Вожака на встречу. Однако я не выдал чувств и не спеша потрусил за Огрызком мимо баков к главному лазу. Глядя на переваливающуюся походку - из-за отсутствия нескольких пальцев - мне стало смешно и весело: и этакий-то обалдуй - даже не целая крыса, а только часть - смеет мне хамить и что-то приказывать? Тут же я стал прикидывать: какую ляжку лучше куснуть - правую или левую - для придания ускорения наглецу, однако он, видимо, что-то почувствовал и сам прибавил ходу.

Сразу после вступления в главный лаз мы повернули налево; направо же находился ход к норам, где - как я думал - должен был ждать Вожак. Налево - куда мы двинулись теперь - есть помещение для общих встреч: в большом подземном резервуаре мы собираемся все вместе, что чаще всего происходит в торжественных случаях. Однако ничего такого в ближайшие дни не ожидалось, и мне стало даже интересно: что же произошло такое, из-за чего Огрызка - этого жалкого инвалида - погнали аж в самый дальний конец нашей территории.

Когда мы вступили в помещение, то я приветственно помахал хвостом: все или почти все находились уже тут, здороваться же со всеми подряд мне не хотелось. Общая реакция меня удивила: сразу же все обернулись, и я заметил, как в нескольких местах начались таинственные перешёптывания, что совершенно мне не понравилось, потому что я понял: речь пойдёт обо мне.

А вожак уже забрался на возвышение в центре, и когда я подошёл ближе, то среди настороженного молчания наконец прорезался его голос.-"А вот и он пожаловал."

Тут же я посмотрел на его хвост: однако он не выдавал признаков сильного возбуждения, и я сразу несколько успокоился.-"Зачем вызывал?"-"Дело есть."-"Такое срочное, что понадобилось отвлекать меня от важной встречи?"- Он проигнорировал выпад, но его хвост мелко задрожал, и только спустя какое-то время он выдавил.-"Судить мы тебя будем!"

Я аж поперхнулся: настолько всё было неожиданно и неправдоподобно , вызывая самые худшие подозрения. Если кому-то что-то не нравится - даже Вожаку - то никогда я не был против честной драки: один на один. Суд же есть нечто спорное и неправильное, когда дело решается не остротой клыков или реакцией, а субъективным мнением пристрастного сборища крыс. Тем более что сегодня я находился в прекрасной форме, и даже Вожак казался не слишком опасным соперником.

Я тут же вызвал его на поединок: очень быстро я довёл себя до возбуждённого состояния, так что все рядом стоявшие отползли как можно дальше в стороны, освободив пространство для поединка. Я хлестнул хвостом по земле, вызывая Вожака: он уже загорелся, и весь в предвкушении я готовился к первому броску, но неожиданно между нами выполз посторонний, и по крупным клыкам я узнал Рыжего.

"Мы сюда зачем собрались: для драки? Нет: мы собрались, чтобы судить жалкого отщепенца, позорящего всю стаю в глазах честных порядочных крыс. Вы только посмотрите на него: сейчас утро, а он уже выспался, причём где выспался-то? Нет: не в родном гнезде рядом с Мамзелью, и даже не на территории поселения, где его острые клыки и резцы всегда могут пригодиться родной стае: для отражения неприятеля. А если он хочет драки, то получит её потом, когда мы вынесем ему приговор!"

В чём я могу позавидовать Рыжему - так это его умению красиво и ясно излагать идеи: ни одна крыса так не умеет, и он не напрасно имеет третий рейтинг в стае: после Вожака и меня. Почти сразу же ситуация изменилась: соплеменники снова стали сползаться вокруг, и я уже просто не мог вызвать кого-то на драку: тогда все ополчились бы на меня одного.

А Рыжий не утихал.-"Ведь чем должна порядочная крыса заниматься ночью? Искать пропитание и обеспечивать родную стаю всем, чем только можно: и едой, и напитками, и материалами для строительства гнезда. А чем же занимался он этой ночью, так же как и большинство ночей до того? Дрых в какой-то дыре, наплевав и на стаю, и на любимую подругу, работавшую в это время наравне со всеми: не покладая лап и хвоста!"

"Но это ещё не всё: ведь когда наконец он заявляется в стаю, то как он себя при этом ведёт-то? Нагло и чванливо, как будто здесь какие-то жалкие мыши! Ведь сколькие из вас, дорогие соплеменники, испытали на своей шкуре притеснения со стороны этого мерзавца, да и даже я сам неоднократно подвергался унижениям: да-да, сколько раз он использовал дарованные ему великим богом качества не на благо нам - а во вред, принося одни только беды и несчастья!"

Если предыдущее имело какой-то смысл, то последняя реплика являлась полной клеветой, и тут уж я не выдержал.-"Ах ты, крысиное отродье..."- Однако он прекрасно держал себя.-"Ага, вот видите, любезные сородичи: как он не любит критики в свой адрес! Но ведь это не вся правда, а только половина: когда же я выскажу всю, то сразу станет ясно, какой приговор совершенно неминуемо ждёт его сейчас!"

Я хотел броситься на негодяя, но сразу трое или четверо встали у меня на дороге: они оскалили пасти, и мне пришлось отступить. Тогда я поискал Мамзель: она скромно стояла в глубине, ни на что не реагируя и даже не замечая моего смятения и растерянности.

"Разбирая же его поведение дальше, мы с возмущением и негодованием должны заметить: какая нормальная порядочная крыса станет поддерживать отношения с нашими врагами и конкурентами? Совершенно верно: ни один из нас этого делать не станет; не потому, что не сможет завязать дружественных контактов - нет, ему просто противно будет иметь дело с теми, кто не даёт нам жить спокойно и занимает наш ареал. Ведь чем больше пищи, тем крупнее стая, и потворствующий нашим врагам есть наш враг!"

"А его выступления? Насосавшись разных напитков он возвращается в стаю: и разве он ползёт в родное гнездо, чтобы тихо и мирно пережить свой позор? нет, дорогие сородичи, ничего подобного! Он шляется по поселению и смущает честных порядочных крыс - уставших за ночь - сомнительными непонятными разговорами, ведущимися без видимой цели и порядка! Или я ошибаюсь: и у них есть-таки цель, цель коварная и вероломная?"

Если бы не добровольные охранники, снова обнажившие плотные частоколы зубов, то я безусловно загрыз бы сейчас Рыжего: подобного скопления лжи и ненависти я никак не заслуживал и не мог заслужить, и наконец я понял: это был заговор, давно организованный и готовившийся в тайне от всех. Даже Мамзель - судя по всему - удалось провести этим мерзавцам и негодяям: а уж она-то какая любопытная и дотошная крыска!

"Но и это не всё ещё! А ведь от этого эгоиста страдает не только стая - нет! - страдают и самые близкие: ведь где настоящий отец семейства должен находиться днём? Правильно: в гнезде или рядом с ним, оберегая покой любимой подруги и потомства, а также во всём им помогая. Впрочем, что касается потомства: разве при таком образе жизни дождёшься от него настоящих полноценных наследников, будущую надежду и опору стаи?"

Это выглядело уже полным издевательством, причём не только надо мной: Мамзель просто обязана была возмутиться и хотя бы попробовать куснуть наглеца. Однако она молча проглотила всё и даже не поморщилась: мне уже совершенно не нравилось такое положение.

"Ты лжёшь, Рыжий!"-"Ага, вы видите, дорогие соплеменники: ему нечего возразить на все мои обвинения, но ведь - для убедительности - я могу представить и свидетеля!"

Мерзкое сборище заволновалось: они все заоглядывались, пытаясь понять - кто же свидетель? - и тут я похолодел, увидев, как на возвышение рядом с Рыжим забирается моя Мамзель.

Ведь разве я не любил её и не приносил самых вкусных и жирных кусков - которых не видел никто никогда в стае? И кто больше имел возможность пробовать пиво, втайне доставляемое мною из далёкого подвала, что я делал значительно чаще, чем докладывал о том любимым соплеменникам? И разве недостаточно ей было любви, которую я дарил ей два года, что мы жили вместе?

А Рыжий разливался уже дальше.-"Вы только спросите её: прав ли я, предъявляя многочисленные и весьма тяжкие обвинения? И тогда уж вы сами бесспорно вынесете приговор, который он давно заслуживает!"

Это было выше моих сил - стоять и наблюдать, как меня хладнокровно и последовательно продают со всеми потрохами: я бросился к ближайшему противнику и рванул его за плечо, и сразу после этого на меня кинулись четверо или пятеро. Я сцепился с одним - это был Огрызок - и покатился колесом, стараясь увернуться от быстрых укусов, однако слишком уж явным было преимущество: кто-то вгрызся мне в холку, и если бы я не отпустил вовсю визжавшего мерзавца - меня самого могли бы отправить к крысиным праотцам: потеряв кусок шкуры я сбросил-таки врага и расшвыривая всех кинулся по главному туннелю на свободу.

Бежал я достаточно резво, но никто, видимо, и не пытался догнать меня: в драке один на один я справился бы почти с каждым, убивать же меня они не собирались. Целью их заговора могло быть одно из двух: либо изгнание из стаи, либо моё перемещение на нижнюю ступень иерархии, с чем я никогда не согласился бы. Главное же заключалось в ином: Мамзель предала меня - подло и низко, как будто мы не прожили вместе так долго и не пережили столько горя и радости! Теперь я понимал Огрызка: этому-то мерзавцу и должна была достаться моя Мамзель, и потому-то он и выглядел так нагло и заносчиво, и очень жалко стало мне теперь, что я так и не осуществил тайную прежде мысль: перегрызть ему глотку.

Пережив первый шок я перешёл на мелкую рысцу: здесь требовалось уже следить за обстановкой, чтобы не налететь на кошку или собаку, занятую добыванием пищи. Моё тайное убежище находилось на границе участков, и пока я собирался отсидеться в своей норе: вряд ли кто полез бы ко мне выяснять отношения дальше, и кроме того: недалеко находились тайники с запасами еды и напитков.

Добравшись до места я тщательно проверил ситуацию вокруг: ничьих следов или запахов мне обнаружить не удалось, и тогда я принял некоторые меры безопасности: перетащив в нору банку пива и несколько кусков сыра я забил вход изнутри приготовленной заранее заслонкой, и только тогда уже успокоился и приготовился к погружению в тоску и апатию.

Я пил тёмное ароматное пиво, а потом грыз сырные обрезки, и снова пил, а потом погружался в странный тревожный сон: никто не приставал ко мне наяву, зато во сне я загрызал по очереди всех тех мерзавцев, кто так яростно боролся против меня, устроив подлое судилище: сначала я расправлялся с Огрызком - что было совсем несложно, затем наступала очередь Рыжего: тут следовала короткая стремительная схватка, в конце которой я перегрызал ему глотку, извергавшую столько лжи и ненависти, и потом приходил черёд Вожака; мы долго кружили, примериваясь и делая ложные выпады, а потом неожиданно сплетались в яростном порыве, и уже нельзя было разобрать - где чьи лапы, хвосты и зубы - но именно последнее и выручало меня: сдавив резцами глотку я душил его, не давая вырваться и напасть на меня: его судьба была предрешена, и когда он начинал биться в агонии, то я ещё сильнее стискивал челюсти, даря ему лёгкий и быстрый конец.

Я потерял связь с реальностью: догрызя остатки сыра я находился в непонятном полусонном состоянии, не решаясь что-либо сделать: потрясение всё ещё не прошло, и когда я услышал поскрёбывание и шорох, то не сразу понял, что кто-то пытается проникнуть ко мне. Очевидно, это не были враги: Вожак с бандой устроили бы либо шумную осаду, либо наоборот: постарались бы засыпать меня окончательно. Так что я постарался взбодриться и после некоторых усилий - обусловленных физической слабостью - отодвинул-таки заслонку в сторону: как я и думал, у порога стоял мой единственный друг и союзник: Бродяга.

После обмена приветствиями мы забрались обратно в гнездо: так было безопаснее и спокойнее. Бродяга был взволнован и сразу приступил к делу.-"Уходить тебе надо отсюда. И желательно быстрее."-"А в чём дело?"-"Облаву на тебя хотят сделать: ты ведь на нашей территории. И готовятся многие: не только Вожак с подручными."- Мы помолчали.-"А Мамзель?"-"Она с Огрызком: и Вожак пригрозил, чтобы никто к ней больше не лез: это он с Огрызком расплачивается."- Стало тошно, но я пересилил себя и постарался представить, что это мне уже безразлично. Хотя это было и не совсем так.-"А давно был заговор?"-"Да порядочно: когда ты устроил себе эту нору, вот тогда и началось. И Мамзель твоя всё знала с самого начала."-"Она тоже участвовала?!"-"Возможно. Но сейчас тебе надо уходить: у них серьёзные намерения. Хотя и не все на их стороне: но их больше."- Стало грустно, и я понял, что расставание с прежней жизнью неизбежно и будет только хорошо, если это случится быстро и резко.

"А инициатором заговора был, небось, Огрызок?"-"Точно: он всё подзуживал Вожака и старался натравить его. Пока их интересы не совпали. Так что теперь они празднуют победу, а всех несогласных шпыняют. И я решил немного побродить: пока всё не успокоится."-"Так пойдём вместе!"-"Не могу: ты теперь враг стаи, а за общение с врагами: сам понимаешь, что бывает. У них же теперь как? У них теперь единство и сплочение вокруг любимого вождя, данного небом и землёй. И все, кто так не считает: сразу становится отщепенцем и предателем. С соответствующими последствиями. Они на этом Старого поймали. И под меня хотели соответствующий базис подвести."- Мы ещё помолчали, и я понял, что настало время прощания: возможно, навсегда.

"Ты иди первым, бродяга: не люблю я долгих расставаний и кроме того: всё-таки я попробую замаскировать лаз. Только не протрепись никому: договорились?"-"Ну прощай."- Он взмахнул напоследок хвостом и растворился в длинном коридоре, ведущем наружу, а я взялся за весьма сложную и сомнительную задачу: забить вход в гнездо таким образом, чтобы ни одна - даже самая находчивая и умная крыса - не догадалась о наличии за переборкой уютного и вместительного помещения, с которым у меня оказалось связано так много приятных и трогательных воспоминаний.

Умяв землю и набросав мусора - хотя кого могла обмануть подобная декорация? - я наконец занялся вопросом: а куда же мне двигать дальше. Привлекательнее всего выглядели две стаи: хозяева пивного подвала и обитатели высотки, от визита к которым меня отвлёк Огрызок накануне судилища. Учитывая же личные отношения - что казалось гораздо важнее и основательнее - мне нужно было присоединиться ко вторым, к чьей стае принадлежали мои лучшие приятели: Длинный и Толстяк.

Возможно, они единственные - не считая Бродяги - кто мне сочувствует и понимает то, что я пытаюсь делать. Приятнее же всего обсуждать с ними вопросы, вызывавшие столько неудовольствия у Вожака и прочих: о наших перспективах на будущее. Ведь почему они старались уйти от столь важных тем, третируя и всячески понося меня? А потому что сами не способны, и кому же охота выявлять свою полную несостоятельность и почти что бездарность - несмотря на высочайший ранг и положение? Потому-то и зажимали они мне рот, а в конце устроили позорное судилище, блестяще срежиссированное и организованное: теперь я в этом не сомневаюсь.

Так что лучшего варианта мне было не найти. Однако перед столь важной встречей желательно было привести себя в порядок: откопав пару сухарей из тайника я сытно пообедал, после чего почистился и тщательно умылся в луже у входа в нору.

Добравшись - после нескольких марш-бросков, обусловленных возможной опасностью - до подножия высотки, я нырнул в знакомый уже лаз, где - как и следовало ожидать - почти сразу наткнулся на крысу, уже обнажившую плотный частокол зубов. Что-то я не помнил его, да и он, возможно, видел меня впервые: я дружественно шевельнул ушами, и - чтобы продемонстрировать мирность намерений - ещё и отступил на шаг назад и отвёл взгляд в сторону.-"Извини, друг, что напугал: я по делу к твоим соплеменникам. Длинный и Толстяк: знаешь таких?"- Он настороженно кивнул, но моё поведение подействовало благотворно, и он явно поверил, что я пришёл с миром.

"Они сейчас в гнёздах?"-"Должно быть. Дорогу ты знаешь?"- Я кивнул.-"А то могу проводить. Тебя как звать-то?"-"Зубастиком."-"Ах, ты тот самый?"-"Ага. Ну ладно: спасибо, я пошёл."- Мы разминулись в узкой горловине, и я двинулся в том направлении, где - как я помнил - находились гнёзда местных обитателей.

Довольно-таки долго пришлось мне рыскать по длинным коридорам и галереям, натыкаясь периодически на местных жителей: почти все к счастью были мне знакомы, единственного же не знавшего меня вполне убедил широкий оскал, после чего испуганный абориген растворился где-то в потёмках и больше не появлялся. Нужные же мне Толстяк и Длинный всё никак не попадались, пока я не догадался расспросить об их местонахождении очередного встречного; довольно подробно он объяснил мне маршрут к совсем рядом расположенному гнезду Длинного, после чего я достиг-таки первой цели: добравшись до гнезда я громко позвал его и сразу же наткнулся на удивлённую сонную физиономию.

"Привет."-"Здорово. Ты откуда взялся?"-"Да вот: выгнали."-"Откуда? Из стаи?!"-"Да: и теперь я свободен как ветер."-"А как же твоя..."-"Она больше не моя. И не стоит об этом."- Мы помолчали.-"Хочу вот к вам проситься: примете в стаю?"-"Это с Толстяком надо обговорить: у него выше ранг и авторитета больше. Пошли к нему."- Я посторонился, давая Длинному дорогу, и припустил вслед за ним, стараясь не упускать из виду юркое и проворное длинное тело.

Мы завалились в гнездо, когда его обитатель сладко дрых, что привело к не самым благоприятным последствиям и результатам: не разобравшись он сразу развопился, и только спустя время мне удалось ввести его в курс дела. "Так что теперь я свободен и хочу проситься к вам. Это возможно?"-"Вполне. За новичка кто-то должен поручиться - что он будет работать на стаю, и потом должна пройти специальная церемония: это в обязательном порядке. Но она не слишком сложная."-"И вы для меня сделаете это?"- Я испытующе посмотрел на Толстяка, но он уверенно выдержал взгляд, и только кивнул в ответ, коротко и внушительно.

"И что же для этого требуется?"-"Мы представим тебя стае. Потом же - когда соберутся все взрослые - тебе предстоит вместе со всеми повторить клятву верности. И тогда ты станешь полноправным членом."-"И всё?"-"И всё."-"Вы это сейчас для меня сделаете?"-"Невовремя ты конечно."- Толстяк зевнул, весь передёрнувшись.-"Но раз надо - будем делать. Ты здесь пока подожди: когда мы всё подготовим, то вернёмся. Благо что сейчас день, и большинство должно быть в норах. А пока располагайся."- Толстяк, а за ним и Длинный не спеша покинули весьма вместительное и с любовью отделанное обиталище, и в ожидании новостей я свернулся калачиком, решив подремать накануне неведомого испытания.

Однако долго мне поспать не удалось: сильный топот и возня мгновенно разбудили меня, и почти сразу в нору ввалилось несколько местных обитателей, заполнив всю её шумом и толкотнёй.-"Так ты и есть, значит, Зубастик?"- Передо мной оказался самый крупный и толстый из аборигенов: должно быть, местный вожак.-"Я самый. А тебя как звать?"-"Серым. Наслышан я о тебе: ты - можно сказать - одна из наших легенд. И мы рады принять тебя: а сейчас как раз оповещаем всех. После же церемонии тебе покажут пустующие норы: и тогда сможешь выбрать себе жилище. А сейчас пойдём."- Он развернулся и первым покинул уютное обиталище, за ним колонной вытянулись остальные попутчики, только посверкивавшие на меня глазами, и последним выскочил уже я, стараясь предугадать на ходу своё ближайшее будущее.

Но двигались мы достаточно быстро, постоянно сворачивая то вправо, то влево, так что ничего значительного и серьёзного я просто не успел осознать и придумать. Наконец длинный ход кончился: мы вползли в весьма объёмистое помещение, даже превосходившее место собраний у прежней стаи, и я ясно понял: именно сюда мы и направлялись.

"У нас для новичка на церемонии приёма всегда почётное место - на помосте. Это чтобы тебя все видели: и для запоминания, и чтобы проверить искренность намерений. Ты ведь очень хочешь к нам?"- Серый уставился на меня любопытствующим взглядом, и не оставалось ничего другого, как энергично кивнуть и залезть на площадку у одной из стен: именно это место, безусловно, он и имел в виду.

Ждать и в нетерпении посматривать на вожака - главного организатора - мне пришлось довольно-таки долго: не слишком хорошо, видимо, местные обитатели относились к порядку и позволяли себе некоторые вольности. Однако я не решился свернуться калачиком и задремать: прибывшие могли воспринять это за неуважение, что совершенно не соответствовало бы действительности и было мне также невыгодно. Новое положение в новой стае должно было устроить меня - хотя бы на первый взгляд, близость же к прежнему ареалу наравне с хорошим знанием местности давали мне заметные преимущества: и место в иерархии - где-нибудь после Серого - просто должно мне было быть обеспечено.

Ожидание кончилось, когда в зал завалилось сразу несколько местных обитателей - после чего Серый выбрался из общей кучи и приблизился ко мне.-"Мы начинаем."- Он взобрался на ступеньку - чуть ниже меня - и обернулся к сородичам, сразу потянувшимся в нашу сторону.-"Все вы знаете о причине сбора: приём нового члена - всегда радостное событие, ведь мы не берём к себе всех подряд, в данном же случае речь идёт о личности почти что легендарной - о нём почти все наслышаны - и даже рекомендации Толстяка и Длинного не способны добавить ничего нового к тому уважению, которое мы - уже заранее - испытываем к новому члену нашей стаи. А теперь приступим."- Серый обхватил своим хвостом мой хвост, и все остальные сделали то же: они распределились по двое или по трое, сцепившись и обернувшись в нашу сторону, и по сигналу вожака забубнили давно заученный текст, предоставляя мне возможность - после каждого отрывка - повторять его в полном одиночестве.

"Когда мы вместе - то мы сильны - коготь за коготь - зуб за зуб - сплетёмся же дружно хвостами - назло врагам - на радость Маме."

Лихо отбарабанив слова ритуала - что оказалось совсем несложно - я спустился к приятелям, уже поджидавшим меня в быстро пустеющем зале. Мы пропустили остававшихся - шумно галдящих и обсуждающих новости - и только потом не спеша потрусили обратно.-"В-общем неплохой у вас ритуал: весьма способствует укреплению порядка. А кто такая Мама?"-"Это же наша святая: прародительница, которая оттуда за всем следит и радуется нашим победам, огорчаясь в то же время неудачам. Это каждый обязан знать."-"Ага, это ваша религия... И вы серьёзно в неё верите?"-"Ну ещё бы!"- Толстяк быстро огляделся, и потом зашептал мне на ухо.-"Попробуй только не поверь: тебя в два счёта выпрут из стаи. Кстати: а не за подобное тебя выгнали твои бывшие?"-"Да нет: религия тут ни при чём. Захотелось им - вот и выперли: и без всякой религии. Там был явный заговор нескольких мерзавцев: просто их интересы совпали, и я оказался общим врагом."-"Понятно. Мы рады, что ты пришёл к нам: надеюсь, ты быстро освоишься. А сейчас подыщем тебе жилище: у нас есть заброшенные и пустующие. Но желательно успеть до темноты: когда пойдём добывать пищу, надо, чтобы ты был с нами. Так что советую поторопиться."- Толстяк прибавил ходу, и мы понеслись по длинной узкой галерее, в конце которой - я надеялся - меня ждёт новая нора и новая жизнь: как продолжение и отрицание старой жизни.

И как это интересно так происходит: стоит только сказать всем правду - и сразу они ополчаются и начинают клеветать и делать подкопы. Вот так же и вчера: не успел я заснуть в своей тёплой ухоженной берлоге, как заваливается Длинный и шёпотом так - чтобы никто не подслушал - излагает мнения, услышанные за последние сутки. Мнения, разумеется, относящиеся ко мне и весьма негативно настроенные. Началось же всё с разговора с Ушастым и стычки, последовавшей затем. А что он хотел ещё: надо же мне утверждаться и завоёвывать себе место, в наибольшей мере отражающее реальную ситуацию. И когда крыса, незаслуженно занимающая моё положение, оказывается на дороге, то моя святая обязанность - поставить её на место. В результате же поединка - по всем правилам проведённого - мой статус заметно возрос и укрепился, если же при этом противник оказался ощутимо потрёпанным и покусанным - то не моя в том вина, а исключительно его собственная: пожелай он сдаться раньше - разве стал бы я обдирать его до крови, так что впору менять ему прозвище - к примеру, на Одноухого. Разумеется, он не смирился с поражением: в тот же день - как выяснилось - он оповестил ближайших друзей и родичей, исказив в то же время смысл моих слов. В результате чего многие стали подозревать во мне предателя и лазутчика, втёршегося к ним в доверие: абсолютно ложное мнение, ни на чём не основанное!

Реальный же смысл моих слов заключался в ином: вместо того, чтобы одним стаям враждовать с другими - надо объединяться против всех остальных. Подобный подход способен дать намного больше всем нам. Различия же внутриклановые не должны становиться препятствием: они не так значительны, чтобы из-за них откладывать достижение великой цели: установление повсюду нашего полного господства. И типы вроде Ушастого своей примитивностью и недалёкостью только всячески мешают и путаются под ногами.

Причиной же стычки стала не только необходимость прояснения моего места в стае: дело ещё и в молодой самочке, живущей в норе неподалёку. Какая аппетитная крыска подрастает! Многие уже заметили данное обстоятельство, в связи же с семейным положением главными конкурентами являемся мы двое: я и Ушастый. Причём до недавнего времени ему отдавалось предпочтение: как аборигену, имеющему множество родичей и сторонников. Теперь же ситуация кардинально изменилась: после подобных поражений кто же станет чего-то требовать и домогаться, если - разумеется - он достаточно разумен. Однако в данном случае он пошёл по иному пути и занялся распространением слухов, всячески меня порочащих: что выдаёт в нём подлого труса и мерзавца.

Однако - по словам Длинного - не всё столь печально и трагично: Серый отнюдь не разделяет предубеждений и совершенно ничего не имеет против меня, доказывая тем самым свою силу и значительность. Ведь не каждый сумеет устоять, если ему станут втолковывать подобное, подкрепляя рассказ мнением других - достаточно уважаемых - крыс; смысл же подобного отношения опять-таки сводится к политике: у Ушастого и его братца Крикуна - третьего по рангу в стае - очень много сторонников, и любое действие против них безусловно на руку Серому. И что бы там все ни говорили: с мнением вожака нельзя не считаться.

Выслушав внимательно Длинного - нервно переступавшего и оглядывавшегося на вход в нору - я свернулся калачиком и задумался. Похоже, я накликал новую войну: вряд ли Ушастый должен был ограничиться одним только выливанием помоев, и стоило учесть опасность во всей её силе и предполагаемой мощи: уж слишком много стояло за ним родичей и сторонников.

Проснувшись к вечеру свежим и отдохнувшим, я первым делом наведался к Милочке - молоденькой крыске по соседству. Она как раз умывалась и прихорашивалась: мы с интересом потрепались на различные темы. По сравнению с Мамзелью она производит лучшее впечатление: совсем не стерва, и гораздо более подвижная и разумная. Мамзель ведь что больше интересовало? Мои репродуктивные качества и способность добывать много вкусной еды и напитков, благодаря чему она могла бы ощущать себя первой - не по рангу, а по реальному положению - самкой в стае. Здесь же есть и духовная близость, проявляющаяся в её интересе к моим рассуждениям. Она совершенно не имеет ничего против них и даже больше: вполне способна поддерживать разговор на близкую мне тему, вставляя свои вопросы и замечания во время встреч с Толстяком и Длинным. Кроме того она моложе и свежее: и вполне способна стать тем, что привяжет меня к стае и сделает окончательно своим.

Простившись же с Милочкой я отправился к Толстяку: обычно у его норы мы встречаемся перед очередной экспедицией. Здесь уже ждали: на этот раз мы шли вчетвером: я, Длинный, Толстяк и Хорёк. Не люблю я последнего: скользкий он какой-то и липкий, и при этом один из низших по рангу. Мне же как старшему было поручено командование: вполне оправданно, тем более что речь шла о визите в весьма далеко расположенное здание, полное запасами самой ценной и отборной пищи.

Ведь когда возникает нужда в расширении ареала, то лучшего кандидата для подобного вряд ли можно найти. Однажды я уже побывал там: и разведочная экспедиция в составе трёх крыс завершилась вполне успешно. Мы обследовали местность - оценив предполагаемые запасы - и одновременно познакомились с теми, кто уже был занят их добычей. Как оказалось - здание являлось спорной территорией - и сразу несколько стай пополняли там свои запасы, оказавшись не в состоянии поделить его окончательно. Безусловно, нам было на руку такое положение, и если в первый раз мы вернулись домой с многочисленными образцами, то теперь планировали доставить максимум того, что сможем донести.

Длинный возглавил колонну: как хорошему бегуну и разведчику ему вполне по силам было такое задание, мы же с Толстяком занялись обсуждением новой ситуации, в которой я оказался. "Ведь по всем законам, действующим и здесь, и везде - насколько мне известно - я ведь прав?"-"Конечно да. Но кроме законов есть и политика: куда же денешься от необходимости учитывать то, что думают другие. И Серому весьма непросто будет обеспечить тебе защиту. А то, что братец Ушастого Крикун вызовет тебя на драку - даже и не сомневайся: он их главная надежда. И тебе будет сложно: с его-то габаритами и силой."-"Я ещё и не таких побеждал: если же мне удастся вцепиться хорошенько - тогда у него нет шансов."-"Охотно верю! Но ты не забывай о тех, кто стоит за ним: они не всегда соблюдают правила. И способны на подлости: уж я-то их знаю как облупленных."-"И что ты посоветуешь?"-"Не вылезать особо: Ушастый своё получил, связываться же с остальными в данный момент невыгодно."-"А как же Милочка?"-"А ты серьёзно насчёт неё?"-"Разумеется! По-моему, я уже достаточно поработал на стаю, и кое-какие права уже заслужил: ранг же постоянно растёт, и не сегодня-завтра..."-"Я бы не стал."-"Почему?"-"Слишком много ты хочешь сразу... Но если она не против, то по-тихому можете встречаться. Пока."-"Наверно, так и будет."-"А по прежней-то скучаешь?"-"Да нет: сколько можно? Да и потом: новое всегда лучше старого!"

"Ты хорошо это заметил: но не все, боюсь, с тобой согласятся. Ведь тот же Ушастый: он ведь ощущал себя так уютно до твоего прихода в стаю, а теперь что?"-"Но это не всё, что я хочу. Ты ведь не знаешь моих планов на будущее: но чтобы на них рассчитывать, надо подняться как можно выше: и второй ранг - сразу после Серого - как нельзя лучше подошёл бы мне."-"Нет, ну ты даёшь: сейчас тебе о спасении думать надо, а не о каких-то планах! А что за планы-то, кстати?"-"Ты разговоры-то наши помнишь: о великой цели и миссии, способной всех объединить?"-"Конечно: красивые замки, о которых любая крыса помечтать способна."-"Так вот: это не просто мечты. И вы с Длинным, и - я надеюсь - с Серым - в этом мне поможете."- Толстяк неожиданно затих, он только сопел за спиной и равномерно двигал лапами, оглядываясь иногда по сторонам, так что мне пришлось обернуться и несколько замедлить движение.-"Чего молчишь-то?"-"Здесь неудобно как-то: давай бежать рядом."- Он пристроился справа и уже потом зашептал мне на ухо: горячо и взволнованно.-"Это как: для прикрытия?"-"Прикрытия чего?"-"Ну, как чего: сам всё ведь знаешь, и зачем при чужих говорить: у них тоже уши есть. И языки."-"Я тебя не понимаю."-"А ты хитрее, чем я думал. Только вот всё равно тебе не поверят: и чтобы десятки или сотни сородичей отказались от чего-то - пусть самого мизерного и ничтожного! - ради какого-то мифического вечного царства, в котором управлять станут не они, а кто-то посторонний - не смеши меня пожалуйста: такое невозможно. Если же они узнают реальную цель затеи, то тебе несдобровать."-"Я что-то не понимаю..."-"Каждому охота стать первым, но не у всех есть возможность. У тебя есть: но не сейчас, попозже."-"Так ты заподозрил, что я хочу это сделать для захвата власти?!"-"Ну не только."- Он подмигнул и масляно улыбнулся.-"Тогда, разумеется, все крыски - и не только одна, даже самая лучшая - будут в твоём распоряжении. Кто же о таком не мечтает?"-"А ты ведь мерзавец, Толстяк..."-"Я что-то не то сказал? Тогда извиняюсь."- Он отстал от меня и пристроился в кильватере, и сколько я ни оглядывался потом, он всё время отводил глаза в сторону, изображая активные поиски возможной угрозы и опасности.

Мы быстро приближались к цели, пожирая расстояние, и я не стал допекать Толстяка: не до того стало мне теперь, облечённому высокой властью и полномочиями. Теперь я возглавил колонну, и уже всё внимание требовалось сосредотачивать на окружающей местности, малознакомой и достаточно опасной: теперь мы двигались по открытому месту - самому сложному на всём маршруте. К счастью, было темно: мало кто смог бы увидеть наши чёрные силуэты, ещё ускорившиеся и летевшие как всадники смерти: да мы и были ими, потому что кто как не мы предвещаем её и несём её - часто в потенциале - в себе самих, чем безусловно и непременно гордимся! И только представители других стай - наши конкуренты - способны что-то нам противопоставить: однако именно здесь и находится то новое, воплощением чего я хотел бы заняться. Если представится возможность.

Мы были уже у здания: я прогнал посторонние мысли и максимально обострил слух: глупо было бы попасться у самой цели, когда удалось обойти столько возможных опасностей и угроз. Кто-то шуршал в далёкой темноте: мы явно были не одни, но из-за подобной ерунды я не собирался поворачивать обратно. В конце концов: здесь была свободная территория, и мы имели на неё такие же права, как и гнездящиеся рядом стаи: в доказательство чего мы могли бы представить вполне весомые аргументы.

Почти сразу же они как раз и понадобились: как только я оказался в подземной норе, ведущей вглубь здания, совсем рядом фыркнули, и прямо впереди обрисовался массивный тёмный силуэт.-"Вы куда, ребята?"-"Куда надо: не твоё это дело."-"А здесь уже занято: и лишние нам вовсе ни к чему."-"Кто тут лишний: мы ещё посмотрим."-"Так-так: хамим, значит?"-"Проваливай отсюда: или, может, тебе жить надоело?"-"А он ещё и дерзит..."- Незнакомец обращался куда-то вглубь: там явно находились сподвижники, и я использовал такую неосторожность: резким движением я рванул вперёд и вцепился ему в глотку, а Длинный, Толстяк и Хорёк уже пробивались дальше, расчищая дорогу к столь дорогим запасам самой вкусной и отборной пищи.

Как ни дёргался и ни рвался мой противник на свободу, но уйти от меня мало кому когда-либо удавалось живым и невредимым: он всё слабел и затихал, и когда появились напарники - с сообщением о позорном бегстве остальных врагов - он уже мало отличался от трупа. Я довершил начатое - для устрашения следовало оставить о себе весомую память - и мимо обмякшего тела мы с осторожностью стали спускаться дальше, не забывая заглядывать во все боковые щели и коридоры. Мы, видимо, нагнали страху на аборигенов: топот чужих лап звучал всё тише и пропадал в глубине здания: дорога, похоже, была свободна.

Однако нам пришлось ещё немало побегать в поисках входа на главный склад: в прошлый раз мы двигались по другому маршруту, более удобному и короткому, сейчас же несколько заплутали и чуть не сбились с пути, попав в помещение, где находились люди и кошка. К счастью, мы вовремя заметили угрозу и быстро сменили направление: даже кошка - не говоря о людях - не успела среагировать на наше появление; ей остался только наш запах, но никакая кошка не смогла бы проникнуть в те ходы и коридоры, по которым мы целеустремлённо и слаженно двигались к цели.

Ведь что может быть лучше боевой крысы, точнее отряда крыс, поставивших себе значимую цель, и понимающих, как этой цели добиться? Мы ведь явно умнее врагов - кошек и собак - но и с человеком тоже вполне способны вести успешные боевые действия. Единственная здесь слабость - наши многочисленные потери, успешно, однако, восполняемые нашими самками: в чём мы им неустанно способствуем.

Что же касается людей, то мы - именно мы! являемся свидетелями всех их грехов и преступлений: и того, как они обращаются друг с другом, и их отношения к своим подопечным. Разве придёт крысе в голову идея - если, конечно, она нормальная психически здоровая крыса - привязать к хвосту другой крысе пучок бумаги и потом поджечь его, любуясь метаниями невинной жертвы? Или драки: вполне допустимой является ситуация, когда две крысы - один на один - честно выясняют между собою отношения, остальные же при этом становятся лишь зрителями, в лучшем случае подбадривая бойцов. Когда же обнаруживается явное превосходство одной стороны, то второй противник имеет право - признав своё поражение - уползти в нору, зализывая раны, не рискуя при этом пострадать ещё больше от явного победителя. И сколько раз - прячась в развалах мусора или под навесом - я видел нечто иное: как несколько человек не переставая молотили одного, уже упавшего и не могущего ничего противопоставить подобному варварству. Я не исключаю: что иногда такие стычки кончались и смертельным исходом, понимание чего - вместе со всем остальным - обязательно приводит к неутешительному выводу: человек - враг всего живого.

А их техника: все эти машины, механизмы и сооружения, только затрудняющие всем жизнь и явно направленные против остальных видов? Скольким из нас - даже из нас! - стоили жизни неосторожные прогулки на воле: под колёсами пьяного драндулета, летящего не разбирая дороги: ведь когда несчастная крыса видит стремительно несущиеся прямо на неё огни, то разве способна она за оставшиеся мгновения спрятаться в подходящее укрытие и избежать угрозы, пускай и не намеренной? А ловушки, подстерегающие нас в их сооружениях, одна из целей которых - безусловно борьба с нами и со всем живым: скольких разведчиков раздавило и перемололо в этих страшных жерновах, и сколькие из нас остались навсегда калеками, лишившись лап или хвостов, отрубленных или отрезанных внезапно заработавшей конструкцией? Прочие виды слишком слабы и глупы, чтобы понять и оценить это: и мы принимаем на себя эту миссию, согласующуюся и с нашей главной стратегической задачей: месть человечеству.

Ведь наша борьба идёт не переставая уже многие поколения, обросшие памятью о великих противостояниях, когда целые города и страны людей оказывались побеждёнными и заваленными горами тел - это ведь была наша работа! - и на некоторое время мы становились хозяевами, и только позже - с приходом новых людей - вынуждено отступали в привычные системы ходов и лабиринтов. Какое тогда происходило ликование и веселье, мы совершенно свободно и открыто занимали помещения, где раньше жили люди, и диктовали всему оставшемуся свои условия: там не оставалось больше ненавистных нам кошек и собак, птицы же становились нашим кормом, и великая мечта на короткое время воплощалась-таки в реальность: пусть только здесь и сейчас.

В последнее же время - следует признать - мы терпим больше и больше неудач: люди научились слишком хорошо защищать свои жизни и жилища от неблагоприятных обстоятельств, и совсем уж редко - во время их войн или нечастых катаклизмов - нам удаётся снова обрести прежнюю силу и смелость. В остальных же случаях нам остаётся обычная месть: даже не месть как таковая, а всего лишь воздаяние по заслугам, являющееся в то же время нашим главным делом: добывание пищи в закромах этого самого человечества.

Не все из нас в состоянии понять это: слишком многим - увы - дано разума достаточно лишь для того, чтобы правильно обойти ловушку и не попасться в красиво оформленную крысоловку, хотя - разумеется - для этого требуется также немало сообразительности. Но способность к абстрактному мышлению - нечто куда большее - и отсутствие навыков к нему приводит к печальным последствиям: мало кто из нас способен понять, что утаскивая кусок сыра из укромного подвала к себе в нору, мы не только добываем пищу в своём законном ареале, но и обкрадываем человечество.

Многие крысы возразят мне: а где же мы ещё можем добывать пищу? и будут абсолютно правы: человечество само привело нас к подобным взаимоотношениям. Ведь согласно древним легендам и сказаниям давным-давно - на заре цивилизации - мы существовали совершенно независимо друг от друга: мы добывали себе пропитание там же, где и все - в лесах и полях, что было совсем даже и неплохо, пока не появились стойбища этих существ: они росли вширь и ввысь, а их обитатели захватывали уже наши ареалы, вынуждая нас изменять стратегию. Мы просто вынуждены были - чтобы не исчезнуть - селиться рядом и искать пропитание не только и столько в привычных местах - сколько в кладовых этого самого человечества, компенсируя свои потери.

Разумеется, человечество не простило и не прощает нам этого: совершенствуясь само, оно совершенствует и методы борьбы с нами: но мы хитры и отважны, и пусть кто-то посмеет сказать, что наша борьба напрасна и безнадёжна: сотни и тысячи пастей вопьются ему в глотку, и скорая смерть станет благом для такого отступника и нечестивца: предателя всего рода крысиного!

Так что на совершенно законных основаниях мы пришли в это здание: за своей обычной контрибуцией, завещанной нам долгой чередой предков, и если кто и мог помешать нам, то лишь другие крысы: наши конкуренты. Однако никто больше не вставал у нас на дороге: уверенно и спокойно мы приближались к кладовым, содержащим - по предварительным данным - запасы сыра и колбасы, и также многое другое, так что предстояло ещё делать выбор в пользу тех или иных предметов. Я снова возглавлял колонну: в случае засады как самый сильный я должен был обеспечить прикрытие, но вряд ли после выигранной схватки кто-то стал бы мешать нам: мы доказали своё право, и не намерены были кому-то уступать или принимать чужие условия.

Наконец мы добрались до знакомых помещения: я узнал длинный коридор, в конце которого шёл ход в интересующее нас место: здесь тоже было тихо и спокойно, и мы совершили последний марш-бросок: в святая святых этого хранилища ценных и вкусных предметов.

Но оказавшись внутри, я тотчас же напрягся и ощетинился: недалеко впереди на ящике возлежал здоровый самец, хрумкая морковку, и ещё несколько конкурентов копались в ящиках по соседству.

"Вот те на: гости пожаловали."- Всё так же спокойно он смотрел, как мы вползаем в помещение, готовясь заранее к обороне: то ли он был слишком уверен в себе, то ли не собирался драться; его сподвижники - оглядев нас - продолжили своё занятие, и сквозь хрупанье он снова подал голос.-"Вы расслабьтесь, ребята: ничего мы вам не сделаем."-"А мы и не боимся."-"Вот и хорошо. А если пришли попастись: то возражений у нас тоже никаких: берите, что хотите."-"Да? Спасибо."- Я подошёл ближе.-"А то нас тут встретили одни: и пришлось немного повозиться."-"Ну это не мы: разве мы стали бы препятствовать своим - можно сказать - братьям - утолить естественные желания и приобщиться к благам? Ни в коем случае."-"Так ты сторонник идей крысиного братства?"-"И братства, и сестринства, и всего остального тоже. А как же иначе: ведь если сейчас ты не поможешь брату своему, то как можно надеяться, что он поможет тебе: как-нибудь в будущем?"-"Я нечасто встречал таких, как ты: и как тебя звать?"-"Зови меня Зверем. А для самых близких я просто Зверёк."- Он непонятно посмотрел на меня, но я предпочёл не заметить этого и продолжил чисто дружескую беседу.-"Ладно. А я Зубастик: надеюсь, слышал?"-"Да нет: не приходилось как-то. А что я должен был слышать?"-"Ну, в самом имени ведь заложено уже очень много: ты не находишь?"-"Согласен: но ведь имена могут меняться в зависимости от состояния и здоровья, и всего остального."-"Ну нас это вряд ли касается."- Он неожиданно встал и спрыгнул ко мне.-"А ты, Зубастик, ничего: соображаешь. Издалека пришли?"-"В-общем: да. Мы ненадолго."-"Что же так:: а в гости к нам не желаете? Хорошим гостям мы всегда рады."-"Но до рассвета мы ведь должны вернуться: нам нельзя долго задерживаться. Кстати: а как ты всё-таки относишься к идее братства всех крыс, независимо от клановой принадлежности, и ещё: веришь ли в наступление крысиного царства?"-"Так-так: ты ещё и проповедник, оказывается?"-"Ну что ты: я стараюсь исходить из реальных фактов, простое же вдалбливание идей - не для меня."-"А я не против: я совсем даже не против того, чтобы мы всем этим владели и распоряжались. Однако есть вещи и поинтересней: и если мы заглянем в посёлок, то с удовольствием их продемонстрируем."-"А это далеко?"-"Ну что ты: под боком."-"Знаешь: я посоветуюсь со своими, и тогда решим."- Я сразу направился к Толстяку, как к самому разумному и образованному из соратников: вместе со всеми он уже копался в одном из ящиков, похрустывая чем-то аппетитным, и выразил некоторое недовольство, когда я отвлёк его от приятного занятия.

"Слышишь, Толстяк: нас тут в гости приглашают."-"И что?"-"Ты бы пообщался с местными, а то у их предводителя сложно что-то выведать: да и скользкий он какой-то."-"Это всё?"-"Но зато срочно: ты ведь умеешь."- Он важно кивнул и отполз в сторону, где находилось основное скопление аборигенов, а я решил наконец подкрепить силы. В самой ближней коробке оказались консервы; я стал искать дальше: пакеты с сыром - весьма удобной формы и объёма - лежали просто рассыпанными на земле, и я занялся одним из них, наметив несколько штук для доставки домой.

Никто не приставал ко мне больше: я догрыз приличный кусок сыра и приступил к морковке; предводитель аборигенов только посверкивал на меня глазками, не приближаясь, я же ждал отчёта от Толстяка, слишком, похоже, увлёкшегося насыщением плотного массивного тела: он так шумно возился в своей коробке, что даже до меня доносились ясный топот и шуршание; остальные соратники закусывали неподалёку: насколько я видел, они пробовали всё понемногу, разумно совмещая овощи с едой более плотной и основательной. Наконец мне надоело: догрызая морковку я не спеша двинулся в его сторону, не забывая следить в то же время за остальными: во избежание неожиданностей.

"Ну как: узнал что-нибудь?"-"Ага. Сейчас прожую только."- Он выполз из ящика - подальше от местных.-"Они сектанты какие-то: и с нехорошим душком. Так что я бы не стал к ним наведываться."-"Но неопасны?"-"Да кто их знает: я поспрашивал насчёт религии, так у них все божества мужские. Извращенцы наверняка какие-нибудь."-"Понял. Тогда будем собираться. Надеюсь, ты уже готов?"-"Не совсем: ещё ведь неизвестно: удастся ли попасть сюда снов, так что хотя бы осмотримся?"-"Ладно: если хозяева разрешат, тогда ладно."- Я позвал Длинного и Хорька, и все вместе мы двинулись к предводителю, с интересом следившему за нами.

"Ну как: надумали?"-"Ты знаешь, мы хотели бы оглядеться тут: а там видно будет."-"Ага, замечательно. Но тогда я стану вашим гидом: не возражаете?"-"Будем только благодарны."-"Так с чего начнём?"- Он весь преобразился, выражая полную готовность следовать нашим желаниям и требованиям: похоже, он старался произвести впечатление.-"Ах, я знаю, с чего мы начнём: раз уж я гид, то позвольте мне самому выбрать маршрут. А начнём мы с того угла."- Он показал налево, где на многоярусных полках виднелись штабеля ящиков, и с ревизии именно этой части владений мы и начали экскурсию.

"Прошу, ребята, на нижнюю полку: тут у нас витамины: морковка, свекла. Видите, какая здоровая и сочная: именно отсюда мы её и таскаем. Можете захватить потом парочку: если захочется."- Он полез выше, цепляясь всеми лапами и хвостом за стойку.-"Давайте, давайте: у нас ещё большая программа."- Он сунулся в ящик.-"А здесь макарончики: приятно иногда бывает похрустеть, особенно в сочетании с предыдущим. Но сюда мы нечасто заглядываем: есть вещи и поинтересней."- Он стал подниматься дальше, и нам - не обладающим подобным опытом скалолазания - пришлось поднапрячься: я, Длинный и Хорёк успешно одолели препятствие, Толстяк же - как самый массивный и упитанный - едва не сорвался, и нам пришлось ждать его повторной попытки

"Ну, ребята: перед подобными экспедициями вам побольше тренироваться надо."- Зверь снисходительно оглядывал позорное зрелище, и я вступился за Толстяка.-"А он у нас по другой части: по умственной. И если надо: кого хочешь обхитрит."-"Да?"- Зверь сверкнул глазками.-"Ладно: продолжим экскурсию."- Он уже рылся в ящиках третьего яруса, не находя, похоже, ничего достойного внимания.-"Должен огорчить: банки, банки и одни только банки: на что они нам?"-"А что в банках-то?"-"Похоже, рыба. Уж не хочешь ли попробовать?"- Он криво улыбнулся, выражая подобным образом отношение к моему странному интересу.-"Дай глянуть."- Я открыл ящик, в котором он только что копался: такие консервы, к сожалению, мне не удавалось вскрывать своими мощными резцами, и я высунулся обратно.-"Ладно: веди дальше."

"Выше одни только консервы: уж можете мне поверить, ребята. Так что двигаем на соседний ярус."- Он неожиданно разбежался и мощно прыгнул: расстояние до соседнего ряда полок позволяло - при определённой сноровке - преодолеть пространство и по воздуху, однако нам нельзя было напрасно рисковать, и когда он снова начал насмехаться - уже над всеми - я решил поставить его на место.-"Но ты же, Зверь, у себя дома. А мы - между прочим - пережили долгий опасный путь. И ещё кое-что: после чего осталась парочка трупов."- Я многозначительно обнажил клыки, и он - уже молча - просто следил за тем, как мы спускаемся по перекладинам и стойкам, стараясь ничего не задеть и не сверзиться пускай с не самой значительной высоты.

"Не обижайтесь, ребята: я же пошутил. Зато взгляните сюда: тут у нас такие деликатесы, что просто пальчики оближете!"- Он отбросил крышку коробки в сторону, и сразу же на нас повеяло столь пряным и тонким ароматом, что все мы сгрудились вокруг, и местному предводителю стоило большого труда успокоить нас и привести в приемлемое состояние.-"Тише, тише: могу вас понять. Никогда такой колбаски не пробовали? Штучку потом может взять, но не больше: редкость, знаете ли."- Он тщательно прикрыл крышку - стараясь не вводить нас больше в искушение - и полез на второй ярус: заставленный так, что обычной средней крысе тяжеловато было пробираться среди сплошных нагромождений и завалов.

Пока Зверь не смотрел на нас, мы с Толстяком перемигнулись: такая мысль, разумеется, не могла обойти его стороной, и он несколько отстал; далеко не сразу хозяин заметил его отсутствие, выразив сразу недовольство и возмущение.-"А что же ваш приятель-то: задерживается?"-"Но ты же сам видел: тяжело ему по этим горкам лазить. Да сейчас он будет: не волнуйся."- Я подбежал к краю и заглянул вниз: Толстяк старательно закапывал добычу в горке мусора, и я дал ему сигнал, чтобы он поторопился, не испытывая больше терпение подозрительного хозяина.

"Ну ладно: далеко мы не будем углубляться; здесь одно из традиционных блюд: сосиски и сардельки. Попробовать не желаете?"- Мы согласно закивали, и он отыскал в одном из ящиков уже вскрытую упаковку и показал нам.-"Одной на всех хватит?"- Мы снова кивнули: вдвоём с Длинным мы раскромсали её на четыре части, и пока хозяин расписывал дополнительные прелести и достоинства хранилища и содержащихся в нём продуктов, мы с удовольствием подкрепили силы едой более основательной, чем то, что мы пробовали до того.

"Ну как: все готовы? Тогда идём дальше."- С набитыми животами мы стали медленнее и неповоротливее, и ему пришлось ждать, пока мы преодолеем дистанцию между вторым и третьим ярусом; к счастью, здесь имелось много свободного пространства, и с гораздо большими удобствами мы разместились на весьма уже почтительной высоте, изучая коробки необычной формы и содержания.

"А тут у нас почти сплошная экзотика: и не каждой крысе ещё понравится то, что находится в некоторых коробках. Это для гурманов."- Он сладостно улыбнулся, похоже, имея в виду себя самого.-"Идём дальше?"-"Нет: а если попробовать?"-"Как хотите: желание гостей для нас священно. Возьмите хотя бы вот это."- Он ткнул носом в пакет, уже надкушенный и полный гранул, похожих на крупных личинок.-"Называется устрицами. И кое-чему весьма и весьма способствует."- Он ухмыльнулся и отошёл в сторону, давая нам дорогу; пока мы разгрызали непонятные на вид и вкус личинки, я тихо подошёл к Толстяку.-"Для чего это: знаешь?"-"Говорят: любовным играм способствует. Но пробовать раньше не доводилось: какие-то они всё-таки противные."- Он с трудом догрыз свою порцию.-"Экзотика она и есть экзотика."

"Ну как, ребята: челюсти не устали? От такой-то работы можно даже и заворот кишок получить: если вовремя не остановишься!"-"Да ничего: и не такое ещё бывало."-"Ладно, ребята: поберегу я вас всё-таки. На следующем ярусе - можно сказать - весьма любимая всеми еда, но вы её и в другом месте найдёте: сушки, баранки и прочее. Так что предлагаю перейти на последний ряд: там тоже найдётся кое-что интересное."- Мы молча кивнули и начали спуск: уже порядочно отяжелевшие и уставшие и от еды, и от явно затянувшейся экскурсии.

Оказавшись рядом с Толстяком я перебросился с ним парой фраз: он успел-таки стянуть две колбаски - что выглядело вполне достаточной и внушительной добычей - и экспедицию можно было счесть удавшейся. Только по настоянию хозяина мы пошли на третий круг: очень уж любезно он раскрывал нам богатства и демонстрировал возможности, как будто мы не являлись для него конкурентами и он был нам чем-то обязан.

"А теперь, ребята, готовьтесь: тут у нас кое-что весьма необычное!"- Он зарылся в большую упаковку - так что оттуда торчал один голый хвост - и показался с несколькими крупными зёрнами в зубах.-"Погрызите-ка. Но они крепкие."- Приличных усилий стоило даже мне такое занятие: вкус же у зёрен оказался терпкий и весьма горький.-"Называется кофе. И очень хорошо взбадривает: во всех смыслах. Но лучше не перебирать много: а то потом как заводные будете бегать."- Мы с благодарностью кивнули и полезли за ним дальше.

Однако этажом выше нас ждали предметы совсем уж не представлявшие интереса: огромные бутылки - в две крысы длиной - загромождали пыльное серое пространство, и нам пришлось лезть ещё выше: где были сложены пакеты знакомой формы и наружности.

"Ну а здесь, друзья, все мы можем вспомнить, что когда-то давно жили в полях и собирали зёрна - в том числе, разумеется, и такие - и при появлении ностальгических воспоминаний, когда надоедают деликатесы и изыски, и все прочие достижения цивилизации - то мы поднимаемся именно сюда!"- Без его напоминаний мы расползлись по полке, пробуя рассыпанные повсюду зёрна: как действительно это было приятно - после предыдущего слегка закусить самой естественной и привычной нам пищей! однако не стоило излишне увлекаться, и я наконец решил взять власть на себя.

"Выше, я надеюсь, нет ничего особо интересного?"-"Да как сказать: для кого-то может и найдётся."-"Извини, Зверь: но мы очень устали. И домой нам пора."-"Как же домой-то! А в гости?!"-"Нет, спасибо: нас ведь ждут, беспокоятся. И до рассвета уже совсем недалеко: ты ведь не хочешь, чтобы мы - на обратном пути - попали в лапы какой-нибудь кошке или были раздавлены? Давай уж в другой раз: но тогда точно, и не сомневайся!"- Соратники были полностью на моей стороне: кивнув на прощание они уже начали спускаться, устало передвигая лапами и не обращая внимания на разочарованного и обманувшегося хозяина, всё ещё надеявшегося на благоприятный ответ.

Однако когда я тоже - вслед за Длинным - полез вниз по стойкам и перекладинам, Зверь принял отказ и смирился: он устало улёгся на полке и зевнул.-"Ладно: идите уж."-"Прощай: и спасибо за экскурсию!"- Спускаясь, я следил за обстановкой: не исключалась коварная западня - как следствие нашего отказа - но когда мы оказались внизу и отправились за колбасками, то даже и там всё прошло благополучно: мы взяли по штуке и кружным путём - обходя продолжавших пиршество хозяев - двинулись к норе, приведшей нас в это царство пищи и разгула: мечту любой уважающей себя крысы.

Хотя и нелегко было с нашим грузом протискиваться и ползти по длинной системе ходов и коридоров, но мы безошибочно находили нужные ответвления и повороты, уверенно приближаясь к дому. До рассвета оставалось немного, и наши конкуренты - если они и потеряли всяческую боязнь - должны были также находиться на дороге домой. До выхода из здания мы так и не встретили больше никого: труп лежал в том же месте, явно никем не обнаруженный, и уже спокойно и уверенно мы выбрались на улицу.

Груз заметно мешал нам: мы тащили колбаски в зубах и не имели возможности общаться; Толстяк же явно сознательно избегал меня: он не забыл, похоже, нашего разговора, и мог теперь дуться за нанесённое оскорбление. Однако он сам был виноват: слишком уж сильно разочаровал он меня, выявив истинные мотивы поведения: получается, он легкомысленно и несерьёзно относился к нашим беседам, считая их обычным трёпом и развлечением. К сожалению, мне не удалось переговорить с Длинным: возможно, у него сложилось иное отношение; но сейчас всё внимание мы уделяли окружающей местности - и не стоило отвлекаться на вещи необязательные и требующие специальной обстановки.

На полпути - уже ближе к дому - нам пришлось переждать: одна за другой несколько машин пересекли дорогу перед нами; однако дальше опасности больше не возникали из сереющего пространства вокруг нас, и вполне благополучно мы добрались до высотки, где начиналась уже наша территория.

Я бежал вторым - вслед за Длинным - и не сразу понял причину заминки: потом только я увидел несколько тёмных силуэтов, выстроившихся у нас на дороге: Длинный уже спорил с кем-то - то ли не дававшим дорогу, то ли наоборот - старавшимся избавиться от него; и только подбежав вплотную я понял наконец ситуацию: Ушастый и Крикун устроили-таки мне западню, реализовав угрозу, о которой говорил Толстяк.

Трое или четверо их сторонников молча стояли позади двух братцев: одного уже побеждённого мною в жестокой стычке и второго - явно старавшегося запугать теперь Длинного; сразу же я бросил добычу и постарался максимально взбодриться: слишком уж серьёзная намечалась схватка; я обменивался угрожающими взглядами с Ушастым и Крикуном, разогреваясь и готовясь к драке. Только на них двоих смотрел я теперь: как на препятствие и заслон ко всему, что так давно было мною заслужено и теперь должно было стать реальностью; и только когда Крикун наконец выступил вперёд, мелко подёргивая хвостом, я обнаружил предательство: и Хорёк, и Толстяк, и даже Длинный куда-то исчезли, и меня со всех сторон окружали теперь приспешники Крикуна и его братца Ушастого - мои враги.

"Ну что же, мразь: вот мы и встретились наконец!"-"От мрази и слышу, крысиное отродье!"-"Ага: мы не слишком вежливы, и даже плохо воспитаны, и нуждаемся - явно совершенно! - в уроках хорошего поведения?"-"Не больше, чем другие: плохо знающие кодекс чести и явно старающиеся его нарушить!"-"А что нам твой кодекс: свод правил для недоумков, не видящих дальше собственного носа!"-"Это так мы относимся к заветам предков - огульно обвиняя в то же время других в их нарушении и приписывая им вещи по тяжести сопоставимые с собственными мерзостями?"- Мы ходили по кругу, впившись красневшими глазами друг в друга и разогреваясь всё больше и больше; я опасался остальных: явно не случайно они прогнали моих сторонников, предупреждение же Толстяка явно оправдывалось, и теперь оставалось только гадать - когда они ринутся на меня все вместе? - и никаких иллюзий относительно исхода такой схватки у меня не было.

Но Крикун, похоже, был очень уверен в собственных силах и возможностях.-"Ведь кто переходит нам дорогу, тот кем становится?"-"Вот уж не знаю."-"Врагом стаи: потому что стая - это мы, а не этот склеротик, умеющий хорошо болтать, но не желающий ничего делать - именно так! - для блага стаи, то есть для нас. А что бывает с тем врагом, который не сдаётся?"- Я знал ответ, и сразу напрягся в предчувствии первой атаки; однако он не сделал броска: он всё ещё играл.-"Но, разумеется, у врага может появиться и альтернативный выбор: если он окажется достаточно разумным и сообразительным; если стая забудет о нём раз и навсегда, что, конечно, совершенно не исключает возникновения новых легенд типа: "он отдал жизнь за стаю, и вечная ему слава и хвала!", или так: "он был выдающейся личностью, и полностью и без остатка отдал все силы на благо стаи, после чего - не выдержав столь тяжких перегрузок - простился с этим миром, оставив опять-таки потомкам свой завет: "стая - превыше всего!" Разве это плохой выбор?"- Он предлагал мне: или смерть, или уход из стаи, и значит я мог спастись: бросив при этом и Милочку, и сложившееся положение, и все накопившиеся надежды и обещания, которым предстояло испариться и растаять: к чему я пока не был готов.

"Слышишь, Крикун: пускай твои сторонники отойдут подальше и не маячат у меня за спиной."-"Это ещё зачем?"-"Раздражает."-"Да? А ты у них спроси: может, им так больше нравится; или ты решил сделать ноги и помахать нам хвостом - напоследок? Так урок ещё ведь не кончился: он продолжается."- Он сделал наконец первый выпад: я легко уклонился, оглядевшись в то же время по сторонам: все с яростью и ожесточением смотрели на мой танец: танец приговорённого ими к смерти и старающегося отдалить её как можно больше и не согласного - изначально и по сути - с жестоким и неправедным вердиктом, поставленным теми, кто управлял ими сейчас и вынуждал поступиться остатками совести - у кого она ещё оставалась - и ввергал не имевших больше её в пятно грязи и позора, которым стала вся их жизнь.

Теперь мы двигались с удвоенной скоростью: схватка пошла настоящая и бескомпромиссная, с использованием уже всего, чем мы обладали и чему учились всё предшествующее время: он чаще делал выпады, от которых в-основном мне удавалось уклоняться, однако и я тоже несколько раз пробовал переходить в наступление; усталость после долгой экспедиции давала себя знать: с большими усилиями я поддерживал бешеный темп, предложенный противником, источавшим ненависть и злобу: так же наверняка он держал себя и с другими, что и обеспечило ему столь высокое положение и дало кличку и возможность распоряжаться другими - подверженными сильному тёмному давлению, которое полностью - подвластное ему - направлялось теперь на меня одного: я почувствовал, как они сходятся со всех сторон, обволакивая меня сплошной сетью из паутины, сквозь которую вот-вот вопьются острые жвала-клыки, и тогда уже поздно будет что-либо делать, потому что это убьёт меня на месте.

Я сделал ложный выпад - от которого он легко уклонился - и изо всех сил рванул направо: слишком уж сблизившийся противник - малознакомый мне - успел только ощетиниться, я же перемахнул через него и во все лопатки помчался дальше от этого места: не разбирая дороги и не обращая внимания на все обычные угрозы и опасности, ставшие теперь простыми и мизерными.

Бежал я долго и без остановок: неизвестно ведь было - насколько ожесточённо и упорно они хотели покончить со мной; только когда я достиг незнакомой мне территории, я остановился: уже наступило утро, и я видел и слышал передвигавшихся людей и машины, так что надо было спрятаться: чтобы не подвергаться напрасному риску.

Довольно быстро мне удалось сделать это: обнаружив у стены здания несколько баков, я забрался под один из них, имевший достаточно вместительное пространство под днищем. Здесь вполне можно было отсидеться до темноты, причём желательно было хорошенько выспаться и отдохнуть, после чего следовало подумать о будущем: ещё не окончательно я простился с планами и надеждами - так долго собираемыми - и кое-что ещё можно было попытаться отстоять.

Я задремал; шум снаружи не позволял заснуть полностью, что было бы ещё и опасно: кто же знал здешних обитателей? Однако никто не лез в моё временное убежище, и вполне спокойно я провёл всю светлую часть суток: выспавшись, я перекусил обнаруженными тут же хлебными корками, после чего перешёл к тягостным размышлениям. И Толстяк, и Длинный явно предали меня, и вряд ли я мог рассчитывать на их помощь и поддержку, заступничество же вожака стаи - при всей его силе и значительности - в данном случае не играло роли: что выявилось теперь столь явно и открыто. Я не мог оставаться дальше в стае; но стоило попробовать уговорить Милочку: она явно отдавала мне предпочтение, и вполне могла согласиться покинуть стаю вместе со мной.

Слишком хорошо я теперь понимал шаткость своего положения: очень уж долго я обманывался относительно новых соратников, считая их лучше прежних и не замечая вполне внятных угроз и несправедливостей: если в прежней стае решающей для меня опасностью стала система любимчиков - столь несовместимая с истинной иерархией - то здесь ситуация выглядела поопаснее: они замахивались на святое - кодекс чести, что приближало их по уровню мерзости к нашим главным врагам - людям. И больше мне не хотелось иметь с ним дел.

Когда наконец наступила темнота, я решил действовать: выждав некоторое время - достаточное для взрослых здоровых крыс, чтобы покинуть поселение - я с максимальными предосторожностями повторил утренний маршрут: теперь уж я не хотел рисковать напрасно, и в высотку я проник через узкий труднопроходимый лаз, весьма редко используемый. Нора Милочки, к счастью, находилась на окраине поселения: здесь было мало шансов встретиться с кем-то из врагов, но даже с её родственниками встреча выглядела нежелательно: они вполне могли изменить своё отношение - после всего произошедшего - и присоединиться к моим врагам.

Я решил подождать в боковом коридоре рядом: наверняка она либо находилась в норе, либо должна была вернуться туда: я безусловно услышал бы её в этом случае. Вдалеке шумели и переговаривались: мои бывшие теперь соплеменники продолжали заниматься повседневными делами, из которых я оказался исключён, повинуясь грязной чёрной воле и желанию, несовместимому с тем, что я считал всегда правильным и справедливым: слишком уж много оказалось здесь подводных камней, столкновения с одним из которых я не выдержал и вынужден был теперь искать новое пристанище. И неизвестно ещё было: насколько удачными получатся поиски.

Я задумался и не сразу заметил, что за мной кто-то наблюдает. Неясный силуэт скрывался в тени, и еле заметно приближался, наползая неясной пока угрозой и опасностью, так что следовало подумать о дальнейших действиях: принимать бой - после всего произошедшего - совершенно не хотелось, и тогда оставалось отступление; но только после того, как я узнаю: кто же преследует меня и следит пристальным внимательным взглядом.

Я начал пятиться: недалеко находился поворот, где я мог спрятаться и устроить засаду. Я замер, стараясь не шуметь и затаив дыхание: вряд ли кого-то из сородичей можно было бы обмануть подобным образом; однако он лез настырно и почти нагло: из-за поворота показались усы, потом вытянутая узкая морда, и наконец мы встретились взглядами: это был один из родичей Милочки.

Он испугался и отпрянул; однако по отношению к нему - как и к другим близким Милочке соплеменникам - я не испытывал злости и ненависти: я миролюбиво двинул ушами и отступил на шаг, как бы приглашая пойти за мной: подальше от жилищ. Сразу же он расслабился и уже спокойно и уверенно двинулся в мою сторону: мы зашли в укромное место и сблизились, чтобы никто посторонний не смог нас подслушать.

"Ну какие тут изменения: в моё отсутствие?"-"Да ничего особенного: сказали, что ты отправился в долгую и трудную экспедицию, что должно принести всем много пользы."-"И вы поверили в подобную чушь?"-"Я? Лично я нет. Но просто так подобных вещей не говорят: и это преподнесли как официальную информацию."-"А Милочка как?"-"Сейчас её нет."-"Куда ж она делась?"- Он смущённо замолчал, когда же я придвинулся ещё ближе и пристально взглянул ему в глаза, он неожиданно отпрыгнул и ощетинился.-"Не для тебя она, Зубастик!"-"Уж не для этой ли сволочи вы её приготовили?!"-"А это не твоё дело - для кого - главное: тебе здесь делать нечего!"- Он оскалился, не решаясь всё же броситься на меня: и сейчас он хорошо понимал - кто есть кто, и сколько он смог бы выстоять, если бы вдруг мне захотелось напасть на него и прорвать его жалкую ничтожную защиту; и совершенно ничем я не рисковал, поворачиваясь к нему спиной: я навсегда покидал это место, почти ставшее моим новым домом, так и не получив ничего из обещанного, и даже лишившись одного из немногих достояний - соратников и друзей, так разочаровавших меня и ставших теперь чужими.

III

Теперь я был предоставлен сам себе, и совершенно никому я не собирался больше подчиняться или слушать чьи-либо указания: они мне опротивели и надоели, и даже единственное место, где наверняка меня бы приняли с большой охотой - хозяева пивного подвала - сейчас казались далёкими и неинтересными. Я не знал - куда идти дальше: я понимал теперь Бродягу, столь часто любящего отлучаться из стаи: видеть их всех так часто - требует большого терпения и мужества - я же, как и он - одиночка, любитель тишины и сосредоточенности. А какая же сосредоточенность может быть в скоплении глупых и наглых крыс, каждая из которых озабочена лишь собственным благополучием? Только немногие способны подниматься до общих интересов - доминирующие самцы и реже самки - но и то далеко не всегда получается у них навязать свою волю. Я же прекрасно управляю сам собой: и вполне в состоянии организовать свою жизнь независимо от всех.

Мне и раньше приходили подобные мысли, и в большей степени Мамзель заглушала их и гасила своим присутствием: никогда не согласилась бы она покинуть стаю, обеспечивающую столько удобств и дающую защиту от врагов и конкурентов. Мои несмелые намёки и попытки обсудить данный вопрос с ходу отвергались, и приходилось уже защищаться от яростных обвинений и нападок. Ведь когда этакая самовлюблённая стервочка что-то втемяшила себе в голову - попробуй выбей у неё эту дурь! Невозможная вещь: и лучше даже не стараться, рискуя общим спокойствием и благополучием.

Так что теперь я вполне мог попробовать пожить в одиночестве: требовалось лишь отыскать подходящую нору - на нейтральной территории - и заручиться расположением ближних стай. Сразу же мне вспомнилась недавняя экспедиция, завершившаяся столь печально: имело смысл поискать убежище в той области, тем более что запасы и качество пищи там высоки и позволили бы без труда пережить самые сложные времена.

С наступлением темноты я наконец и приступил к выполнению задуманного: когда зашло солнце, я выполз из временного убежища и с предосторожностями потрусил к намеченной цели. Стоило обыскать все окружающие строения, и при этом надо было не столкнуться с теми, с кем у меня уже произошла стычка: они вряд ли забыли гибель сородича, и вполне могли попробовать отомстить. Так что добравшись до здания - сразу же распознанного среди других - я решил обойти его вокруг: в поисках опознавательных меток.

Почти сразу я обнаружил границу территории враждебной мне стаи: данное место следовало теперь обходить стороной, и я двинул дальше, где могло оказаться спокойнее и безопаснее.

Исследуя следующее строение, я почувствовал чьё-то присутствие: за мной явно следили; внимательно оглядевшись, я понял, где следует искать: из-под помойки доносилось слабое шуршание, и запах также выдавал его с головой. Однако враждебности я не почуял: и стоило пообщаться с незнакомцем, могущим просветить меня насчёт раздела местных сфер влияния.

Когда я сунулся в укромное убежище, то принял его за крысёнка; однако оскаленная пасть и агрессивность изменили оценку: и пока он рычал - стараясь хоть так произвести грозное впечатление - я совершенно успокоился и расслабился.-"Да не бойся ты: не съем я тебя. Поговорить вот хочу."- Он благоразумно притих, оценивая обстановку.-"Тебя как звать-то?"-"Малыш."-"Сразу видно. А меня Зубастик."- Мы помолчали: он уже почти успокоился.-"Спросить хочу: здесь есть незанятые здания?"-"Парочка найдётся. А что: твоя стая ищет новое убежище?"-"Нет: моя стая - это я. И больше никто. Для одного-то здесь местечко найдётся?"- Он удивлённо шевельнул ушами.-"А что: присоединиться к кому-нибудь не хочешь?"-"Спасибо: пока нет. Устал я от всех."- Мы помолчали.-"Здания-то покажешь?"- Он кивнул, и мы выползли наружу, под тёмное уже светлеющее небо, на котором сверкали яркие пятнышки, уже больше не радовавшие меня.

Малыш показал интересовавшие меня строения: являясь разведчиком, он хорошо знал территорию и достаточно внятно объяснил места наилучших ходов и лазов, а также особенности каждого из домов. Вряд ли хотя бы в одном из них нашлось бы место для стаи: но я вполне мог рассчитывать на удачу. Близость же богатейшего источника пищи давала надежду, что уж я-то смогу прижиться здесь и достичь наконец того, к чему давно стремился: чистоты и идиллии.

Поблагодарив Малыша я сразу отправился в путь: следовало попасть хотя бы в первое из намеченных зданий, где можно было переждать день. Судя по запаху он принадлежал не к той стае, членов которой мне надо было опасаться: с этой стороны я не видел угрозы. Возможно, в будущем стоило познакомиться с его сородичами: он произвёл вполне благоприятное впечатление, и хотя бы с кем-то из аборигенов имело смысл поддерживать постоянные контакты. Вообще же: мне начинало везти, и не исключалось, что как раз этого я и хотел всегда: тайно, нежно и страстно - и можно было только благодарить всех тех, кто своими мерзостями освободил мне дорогу к заветной цели.

Я всем абсолютно полностью счастлив и доволен. Ведь какой распорядок дня у обычной крысы, живущей в стае? Утром - вернувшись в гнездо после трудов праведных - она чистится и ложится спать. Но попробуй усни - если крысята ещё маленькие и находятся в гнезде под присмотром любимой супруги - а не в детском саду. Драгоценная же половина предъявляет претензии: по поводу качества либо количества доставленной пищи, а также по иным поводам, с трудом перечислимым и вряд ли поддающимся быстрому разрешению. О каком же отдыхе может идти речь под гнусную бубнёжку, заполняющую пространство вокруг? И не куснёшь её за это: сколько визга и писка поднимется тогда, последствия же могут оказаться весьма тягостными: вплоть до выяснения обстоятельств на общей сходке стаи, когда изучением фактов будет заниматься уже всё сообщество, состоящее во многом из таких же вредных и предвзятых особей.

Поднявшись же после такого отдыха и снова пичистившись - приходится заниматься общественной жизнью. Именно тогда чаще всего происходят общие сходки: и попробуй только пропусти очередную встречу, посвящённую какой-нибудь семейной склоке или же - намного реже - торжественному событию вроде прибавления в семействе или дня рождения: сразу окажешься кандидатом на следующую выволочку, особенно после пропуска нескольких сходок подряд.

И совершенно неудивительно, что невыспавшиеся издёрганные соплеменники во время подобных встреч устраивают выяснение отношений и даже потасовки: когда ты видишь хмурую физиономию старого соперника и конкурента - в борьбе за место под солнцем - то так и подмывает вставить ему шпильку, после чего аналогичное желание посещает уже его: что часто и приводит к печальным последствиям.

И здесь уж вовсю приходится поработать вожаку стаи и старшим по рангу: уж как они успокаивают разошедшихся драчунов, заодно и утверждая свои собственные авторитет и значимость, так что перепадает не только главным зачинщикам, но и прочим, поддавшимся временному помутнению и вышедшим за рамки допустимого.

Почему и не любил я никогда посещать такие мероприятия: какие же мысли могут родиться после шумной возни и перепалки? Жизнь же в одиночестве позволяет полностью сосредотачиваться на тех задачах, которые я себе ставлю. Уж если я взялся, к примеру, за добывание пищи, то можно быть уверенным: я достану лучшее - из всего имеющегося в наличии - и доставлю его в целости и сохранности в родное гнездо. Потому и нечасто приходится мне заниматься главным для каждой крысы делом, позволяя себе столь частый и продолжительный отдых.

Если же иметь в виду другие отступления от общепринятых правил, то безусловно главным является ночной сон. Ведь что такое ночь для каждой нормальной крысы, живущей в полноценной стае: это время, когда в поте лица своего она трудится на благо стаи, обеспечивая общее процветание. Я же вполне научился делать вылазки ещё до наступления темноты, тем более что до главного ареала совсем близко, систему же ходов и лазов я освоил в совершенстве, а благодаря её широте и разветвлённости мне есть где укрыться при встречах с нежелательными конкурентами.

И только с одной из местных стай у меня сложились мирные и даже приятельские отношения. Стая Малыша - занимающая огромное строение чуть ближе к главному пищевому источнику - достаточно спокойно отнеслась к моему появлению, оценив мои способности и умения: если надо вскрыть какую-нибудь ёмкость, содержащую интересующие аборигенов продукты - то приглашают всегда меня. Однако предложение присоединиться к стае я в вежливой форме отклонил: не хочу я пока ни от кого зависеть и никому подчиняться, тем более если речь идёт не о кровных родственниках. Но это не мешает мне регулярно встречаться с некоторыми из них: и тот же Малыш стал вполне близок мне и весьма охотно я общаюсь с ним, узнавая последние новости и информацию.

И именно от него я узнал подробности побоища, произошедшего на подступах к нашему общему источнику пищи. Очередная экспедиция - посланная моими бывшими соплеменниками - встретилась с гораздо более сильными соперниками, сразу же вспомнившими о прошлой схватке, так что просто так уйти не получилось: в ходе жестокого побоища погибли двое, остальные же отделались укусами. Судя же по описаниям - я не решился наведаться и проверить всё на месте - это не бывшие мои приятели, что несколько успокаивает: не желал бы я им подобного конца. А что касается меня лично: не исключается, что одним из двоих мог стать и я, и таким образом - потеряв положение в стае - я не лишился главного: возможности жить и продолжать свои личные исследования.

Если же вспоминать о том, что вызывает наибольшее удовольствие, то никогда бы раньше не подумал, что столько радости может приносить процесс оборудования гнезда. Сложная система защиты - обусловленная жизнью в одиночестве - отнимает довольно много времени и сил - в том числе умственных; однако является настойчивой необходимостью и служит отвлечением, когда хандра зовёт бросить обжитое место и присоединиться к тем, кто может стать началом новой жизни.

Расчистив первоначально место для норы - рядом с кирпичами, уложенными в фундамент - я сразу же создал несколько ловушек: я закрепил острые куски стекла и металла в полу и потолке главного хода, так что ничего не подозревающий лазутчик должен неминуемо хотя бы пару раз зацепиться и пораниться. Уже ближе к гнезду я придумал две заслонки, действующие одинаково: они закрывают большую часть хода и не позволят никому - имеющему приличные габариты - обойти их или убрать в сторону. Только я знаю правильный способ: следует потянуть их на себя, и потом только углубления в стене позволят обойти препятствие, открывающее дорогу в мой дом: святая святых.

После же создания подобной конструкции я занялся копкой дополнительного хода: могущего принести спасение в чрезвычайной ситуации. Он начинается сразу после ближайшей к гнезду заслонки, и имеет те же атрибуты, что и главный ход: те же стёкла, и те же две заслонки, сделанные, однако, более хитрым способом: одна из них - при самых больших усилиях и только в определённом направлении - открывается не до конца, и позволяет мне лишь с большими усилиями протиснуться в узкую тонкую щель. Ничего же не подозревающий враг сможет лишь бессильно бросаться на неё в напрасной надежде добраться до меня. Однако пока судьба благосклонна ко мне: никто из представляющих угрозу обитателей окрестностей не наведывался ко мне, с прочим же я оказался в состоянии легко справиться.

Однако созданием второго хода - ведущего на улицу в противоположном главному ходу направлении - мои планы не ограничиваются. Я уже наметил и совсем недавно приступил к прокладке ещё одного ответвления, благодаря которому - я надеюсь - система коридоров превратится в полноценное убежище, где меня не сможет одолеть даже целая стая. Здесь же находятся склады с продовольствием, которое я периодически заменяю на новые пополнения: даже многодневная осада мне будет абсолютно неопасна, и в том, что касается вероятной борьбы с горячо любимыми соплеменниками: я могу быть вполне спокоен.

Если же говорить о главном нашем противнике - человеке - то на своей территории: а я считаю данное строение именно своей территорией - я почти всегда избавлен от необходимости встреч с ним. Здесь отсутствуют постоянные жилища, в которых они проводили бы большую часть времени: никто не мельтешит перед глазами и не грохочет разными предметами, вызывающими у любой уважающей себя крысы аллергию и ещё большую неприязнь: так и тянущую напакостить и отомстить за все наши унижения и обиды.

Ещё и раньше - если представлялась возможность - я любил иногда специально устраивать неприятные сюрпризы: подгрызть дверь квартиры или перекусить десяток-другой проводов, проложенных сплошным массивом где-нибудь в подземелье - что может быть проще для крысы, наделённой набором сверхкрепких резцов и клыков! Мои же способности позволяют мне творить и большее: и разгрызть пару башмаков или прокусить шину у тех мерзких драндулетов, под колёсами которых нашли смерть многие тысячи и тысячи из нас - мне почти ничего не стоит.

Что же касается конкретных проявлений мести с моей стороны, то в последнее время мне полюбилось портить предметы, находящиеся в некоем помещении. Занятие несложное, тем более что только днём - и то не всегда - там появляются люди, использующие помещение. Лазая же по стеллажам - набитым мешками, тряпками и инструментами - я исследую их назначение и затем с помощью резцов и клыков стараюсь привести в негодность. Проще всего рвутся мешки: куснёшь этак разок в одном месте, а потом приложишься ко второму, и немного только проведёшь резцами: а дальше уже оно сыпется само по себе, независимо от твоей воли и желания.

С одеждой же возни намного больше: не слишком удобно оказывается кромсать объёмистые полотнища, разложенные на полках. Здесь уже требуются терпение и настойчивость, однако мне - как и многим сородичам - не занимать подобных качеств; и когда я в особо бодром и приподнятом настроении: то так и летят рваные ошмётки направо и налево, раздувая без предела и без того боевой настрой.

Нельзя ведь забывать: я почти лишён возможности поддерживать боевую форму в тренировочных условиях. Когда крыса живёт в стае, то ведь с чем ей постоянно приходится иметь дело? С выяснениями отношений для уточнения имеющейся иерархии: мелкие стычки и потасовки имеют чрезвычайное значение, не приводя при этом к серьёзным травмам и увечьям. И прежде чем молодую крысу возьмут в настоящую экспедицию - она должна многому научиться и пройти достаточно суровую проверку. Не выдержавшие же всех испытаний с самого начала занимают нижние ступени иерархии и просто не используются в больших и важных делах: никому не нужны лишние жертвы или инвалиды, число которых в любой стае и так достаточно велико.

Так что нелегко приходится мне в данном деле: и только постоянные изнурительные пробежки, копание ходов и порча имущества не дают мне окончательно растолстеть и заплыть жиром. Некоторые его запасы желательны - на случай внезапной катастрофы - однако они не должны сказываться на физическом состоянии: я постоянно проверяю свои габариты в узком проходе бокового туннеля, и в случае необходимости ограничиваю рацион и изменяю интенсивность работы.

Помимо всего прочего я завёл постоянные ритуалы, которым стараюсь неизменно следовать. Любимый всеми ритуал умывания и чистки я провожу намного больше и значительно тщательнее вылизываю и прочёсываю мягкую серую шёрстку. Никто ведь не будет помогать мне в этом и заботиться обо мне: в подобном моему существовании есть и отрицательные грани. Но главнейшее перевешивает всё: никто не смеет помыкать мною и на любой враждебный выпад у меня имеется вполне достойный ответ: два ряда крепчайших резцов и клыков, готовых вцепиться и без сомнения придушить любого, посмеющего бросить вызов.

Что же касается нововведений, то самым явным из них стала любовь к водным процедурам. Далеко не все крысы воспринимают нормально водную стихию, и мало кто будет по доброй воле плескаться и плавать в открытом водоёме, доступном солнечным лучам. Я же полюбил это занятие, и иногда - в особенно жаркие и душные дни - выбираюсь из логова и тайным маршрутом доползаю до широкой и глубокой канавы, в мелководной части которой - под сенью кустов и деревьев - я и провожу значительное время. Иногда я совершаю заплывы и даже развлекаюсь, преследуя местных обитателей: лягушек и жаб. Неплохой объект охоты для сильной молодой крысы, нуждающейся в постоянных занятиях. Однако окончательно я их не убиваю, только слегка покусываю: скользкие липкие создания не самое вкусное блюдо в нашем рационе, и только в отсутствие вещей более приятных мы вынуждены охотиться на них по-настоящему.

Ещё же в заводи попадаются мелкие рыбёшки, охота на которых - безусловно - является делом исключительно сложным и малопродуктивным. Где уж нам состязаться с ними в быстроте и ловкости в их родной стихии, и только хитрость может помочь нам в поимке подобной добычи: куда более редкой и приятной на вкус.

Однако, занимаясь подобными делами, не стоит забывать о постоянных опасностях, подстерегающих нас. Однажды - возвращаясь после приятно проведённого дня домой - я столкнулся нос к носу с огромным котом, и только оказавшийся поблизости вход в чью-то нору позволил избежать смертельной опасности и отсидеться. Спустя же какое-то время я едва не пострадал от людей: совершая однажды длительный заплыв, я не заметил подошедшего к канаве человека, который сначала громко закричал, после чего стал бросать в мою сторону различные увесистые предметы, один из которых зацепил-таки мой хвост и серьёзно поранил его. Пару дней я залечивал повреждение, когда же рана прошла, то вот тогда-то я и отыгрался: клочья одежды так и летели в стороны в знакомом уже помещении, а сколько машин пострадало в ближайшие после выздоровления ночи: просто невозможно вспомнить.

Ещё одним занятием, доставляющим удовольствие, стали для меня беседы с Малышом: представителем дружественной стаи. Встречаемся мы чаще всего на нейтральной территории - когда он в качестве разведчика стережёт покой родной стаи. Не до конца он понимает меня, и не со всем оказывается согласен, но многое он воспринимает достаточно адекватно: и вполне согласен с моими утверждениями о нашем великом будущем.

Однако - по его словам - стая не в состоянии принять мою точку зрения: из-за тех, кто находится во главе. Доминирующий самец - по утверждению Малыша - озабочен единственным: удержанием собственной власти, ради чего регулярно пускается во все тяжкие и ни с чем не собирается считаться. Когда же я спросил: почему же до сих пор ему не нашли достойного преемника? то выяснилась не самая привлекательная картина: оказалось, что доминирующий самец лишь один из трёх или четырёх высокоранжированных самцов и самок, связанных родственными узами и благодаря только им ставший главным, все же остальные не пользуются в стае абсолютно никаким почётом и уважением.

В ответ на вопрос о личных достоинствах вожака выяснилось: что единственным его достоинством является постоянная повышенная активность, реализующаяся, однако, далеко не лучшим образом: выдвигая постоянно новые идеи, он заставляет реализовывать их своих ближайших соратников, однако те - понимая их ущербность и несостоятельность - перекладывают ношу на находящихся ниже по рангу, после же полного провала задуманного вина оказывается целиком списанной на недобросовестных исполнителей, после чего они принудительно понижаются в ранге.

В ответ на моё недоумение: а как же вы всё это терпите? Малыш рассказал, что очень многие не выдерживают и покидают стаю - устроив напоследок скандал и выяснение отношений - однако из-за близости столь богатого источника пищи стая постоянно пополняется и удерживает ареал, что же касается самок, то по той же самой причине они приносят очень солидный приплод, что опять-таки помогает удержаться от деградации и упадка.

Как обнаружилось дальше, все вопросы в стае решаются не на общем собрании, а лишь во время сходок трёх-четырёх доминирующих самцов и самок: все же прочие если и приглашаются туда, то лишь для получения разноса и нахлобучки. Так что данные мероприятия становятся наказанием, и каждый стремится избежать их по мере сил и возможностей.

Ещё одной вскрывшейся неприятностью оказалось следующее: всё самое ценное, доставляемое на территорию поселения, тут же отбирается сподвижниками вожака: посланную экспедицию заранее ждут в определённом месте, и если крыса сама не позаботится о себе, то не видать ей никогда деликатесов, подобных колбасе, сыру и весьма ценимому даже здесь пиву.

Согласно же слухам - за распространение которых следуют наиболее тяжкие наказания вплоть до принудительного изгнания из стаи - далеко не все деликатесы идут на пропитание вожака и сподвижников: значительная часть в действительности отдаётся соседней стае: в обмен на благожелательное отношение, а также личную поддержку вожака. В ответ на моё недоумение: а как же все терпят и соглашаются с подобным? Малыш пояснил, что когда на крысу - поставившую такой вопрос - вдруг нападает с десяток здоровых сильных особей из соседней стаи - то исчезает всякая охота задумываться на подобные темы. А своя шкура всегда дороже: не так ли?

Мне вынуждено пришлось согласиться: я понял, в какую ситуацию едва не влип, и решил свести контакты с соседями до минимума. Иногда я даже стал подкармливать Малыша: много ему не требуется, мои же запасы чрезвычайно велики и позволяют выдерживать такие нагрузки. После же подобных историй остаётся только радоваться и гордиться: что ни от кого не зависишь и вполне в состоянии поддерживать своё существование в одиночку.

Так что отправляясь в очередную экспедицию - я реально ощущаю ответственность и вынужден держаться исключительно осторожно и внимательно: не дай бог получить серьёзную травму и стать инвалидом: вот тогда я недолго протяну в одиночку. И закрывая однажды вход в жилище - что делается строго обязательно при любой отлучке - и почуяв чужой запах - хотя и вроде бы знакомый: я чуть не отдал концы. Уже ощущая присутствие постороннего я осторожно двинулся вперёд, готовый резво развернуться и дать дёру; но к счастью это не потребовалось: сквозь мрак и темень я увидел наконец силуэт, и потом вспомнил, кому принадлежит такой запах: старому другу и союзнику Бродяге.

Он выглядел бодро и весь так и исходил силой и решительностью, и после тёплого приветствия я пригласил его в нору: я предложил перекусить, и пока Бродяга похрустывал сочной свежей морковкой, я изучал изменения, случившиеся с ним за время разлуки.

"Ты знаешь: я так рад тебя видеть."-"Взаимно: я тоже соскучился, и решил вот навестить."-"А узнал-то откуда?"-"Слухи, сплетни: умело их собирая, вполне можно узнать достоверную информацию."- Мы помолчали.-"И о твоём изгнании тоже наслышан: жестоко они с тобой обошлись."

"А меня, знаешь ли, нынешнее положение полностью устраивает: и к другому я не стремлюсь."-"И даже если я предложу вернуться: откажешься?"-"Куда вернуться: к этим?"-"Но ты ведь не знаешь ситуации: а если я скажу, что у них междоусобица, и твоё возвращение - с прежним статусом - способно всё погасить и успокоить?"-"Это кто ж на этот раз сцепился?"-"Всё те же: Огрызок подговорил Рыжего, и вместе они выступили против Вожака."-"А остальные?"-"Разделились поровну. Так что теперь междоусобица. А я снова пустился бродяжничать."

"Кстати: Мамзель ушла от Огрызка и пока живёт одна."-"Неинтересно мне это больше: честно говоря."-"Но если ты вернёшься и встанешь на сторону Вожака: то получишь и её, и всё остальное. И никто не станет больше придираться."-"Это они просили передать?"-"Да."-"Не верю я им больше. И ты знаешь: нынешняя жизнь меня вполне устраивает. А от добра добра не ищут."

"А меня ещё просили передать: уже лично."-"Это кто же?"-"Мамзель. Велела сказать, что раскаивается и просит прощения: за всё."-"А больше ничего не говорила?"-"Нет."-"Не верю я ей. И не хочется мне бросать то, что так хорошо налажено и устроено. А все их слова - ветер, дующий сегодня в одну сторону, а завтра в другу. И не больше того."

"Я понимаю. И ещё: нору твою раскопали-таки, а сейчас там главное гнездо раскольников: Рыжего с Огрызком. Так что возвращаться тебе некуда."-"Тогда тем более. А бросать то: что я создал здесь: кто же захочет?"

"Наверно, ты прав: таких мощных укреплений я почти не видел, даже излазив все окрестности. Сам их строил?"-"Разумеется: кто же согласится помогать? К тоже же небезопасно посвящать посторонних: сам понимаешь. Зато теперь мне ничего не страшно."-"А как твои идеи: не забросил окончательно?"-"Нет: но кому ж они интересны? У них ведь что на уме? Где бы достать побольше сыра, колбасы или пива, или как соблазнить чужую крысиху, не доведя дело до выяснения отношений с её супругом. А также заботы о повышении ранга в имеющейся иерархии. Остальное же для них - пыль и тлен. Так что теперь я не уверен так уж абсолютно: в нашем великом будущем. Кто ж его будет добиваться?"

Приятно было тебя снова увидеть. Но мне надо дальше двигать. Расскажешь тогда о местных ареалах: кто где живёт и кормится?"-"Разумеется."- Достаточно подробно и точно я посвятил Бродягу в детали местного расклада сил, не забыв предостеречь о различных особенностях, имеющихся у ближних стай: не хотелось подвергать его лишним опасностям, число которых и без того слишком велико. Мы тепло попрощались, и он растворился в темноте длинного извилистого хода, взмахнув напоследок хвостом: мой лучший и единственный друг на этом свете.

Возвращаясь однажды с удачной охоты - с сосиской в зубах - я был поражён и испуган. Пробираясь по боковому туннелю в гнездо, я услышал непонятные звуки, долетавшие как раз оттуда, когда же я достиг своей законной территории - одолев неподатливые заслонки - то понял причину: гнездо и склады уже были залиты горячей водой, всё прибывавшей и губившей плоды моих долгих усилий, так что мне стоило большого труда спасти собственную жизнь. Выползая по тому же боковому туннелю на свободу, я понял: люди отыскали-таки вход в моё убежище и решили со мной расправиться. Однако не на того они напали: если они хотели выжить меня с моей законной территории - то их надежды были напрасными.

Ведь родная территория любой уважающей себя крысы священна для неё, и только самая уж явная угроза для жизни может заставить бросить обжитое место. Так что я даже и не думал о смене дислокации: переждав время - в одном из укромных углов - я пошёл проведать возведённон с такими усилиями убежище: однако все входы - включая боковые - оказались заделанными камнями, и мне пришлось уже серьёзно задуматься о строительстве нового жилья.

Пробравшись наверх - где я решил временно обосноваться - я попробовал представить: а где же я смогу выкопать себе новое гнездо с разветвлённой системой сообщений и складами. Однако ничего разумного так и не посетило мою голову: уничтоженное жилище находилось в единственном возможном для этого месте, всё же прочее пространство было непригодно для подобного строительства. Я подумал о предложении Бродяги: но тут же отбросил его в сторону, как унижающее и ставящее в зависимость.

Ведь приползти на брюхе и встать на сторону Вожака - значит признать собственное поражение и невозможность существовать без них - что абсолютно ложно и не имеет под собой никаких оснований. Временные же трудности вполне преодолимы и требуют лишь усиленной работы и сосредоточенности.

После долгой беготни и суеты я выбрал-таки наконец пристанище: маленькая комнатка возле хранилища одежды и инструментов, заполненная шкафами и ящиками, редко посещается людьми и вполне подходит для жилья. Перерыв все ящики, я выбрал один из них для гнезда: выбросив оттуда посторонние предметы, я натаскал внутрь тряпок и соломы, подобранной здесь же. Однако большой склад для пищи здесь создать невозможно, не говоря уж о системе защиты: только бы никто - и прежде всего люди - не заметил моих усилий: тогда я буду обречён.

Теперь мне приходится ежедневно устраивать вылазки. Это тем более неудобно, что я совершенно отвык от подобного режима - присущего всем обычным крысам. Дополнительная же неприятность заключается в близости людей, мешающих полноценному отдыху: они топают и кричат, роняют вещи и не позволяют выспаться, многократно усложняя мою и так нелёгкую жизнь. Так что о мести думать больше не приходится: только о выживании и спасении.

Боюсь, что я пропал: отдыхая от трудов праведных в своём убежище, я услышал, как открывается дверь и заходит человек, сразу же что-то заметивший и позвавший на помощь. Хоть я и сидел тихо-тихо и ни разу так и не шевельнулся, однако дело, видимо, заключалось в другом: они обнаружили следы моей жизнедеятельности, так некстати оставленные на виду. Теперь же всё зависит от их реакции: мне же стоит поменять дислокацию, иначе опасность может возрасти многократно.

Они точно меня обнаружили! Я многого мог ожидать от них, но когда на следующий день отворилась дверь, я сразу же замер от страха и ужаса: по шороху и резкому запаху я учуял кошку, которая, разумеется, тут же бросилась на скопление ящиков, закрывающих меня от света: если бы она имела хоть малейший шанс добраться до меня - я мог погибнуть: ящики так и скрипели и ходили ходуном под тяжестью огромного зверюги, несмотря на сложность задачи пытавшегося-таки добраться до моего скромного убежища, но когда людям стал очевиден провал, кошку пинком выкинули из комнаты, а меня оставили в темноте и одиночестве.

Очень долго после этого я приходил в себя и успокаивался: только на следующую ночь я решился вылезти и отправиться на поиски пищи. Однако добравшись до хода - единственного, ведущего из комнаты на свободу - я почуял угрозу, обнаружившуюся почти сразу: выход наружу закрывала сетка, впереди же болтался кусок аппетитнейшей колбасы, что безусловно указывало на ловушку.

Ведь кто лучше меня в состоянии распознать все их каверзы и подвохи, и обойти сложные препятствия и барьеры, создаваемые у нас на пути к великой цели! но в данном случае дело выглядело чересчур серьёзно, поскольку других ходов из комнаты не существовало.

Раньше уже неоднократно я пытался прогрызть ещё один туннель: но стены и пол данного помещения по неизвестной причине состояли из камня и извести, и ни одна крыса не смогла бы одолеть гладкую твёрдую поверхность.

Я понял: меня заперли, предоставив единственный выход: попасться в ловушку. Ведь у людей для всех есть ловушки и силки, которые они ставят на неугодных им и не подчиняющихся во всём их воле и желаниям: вроде наших близких родичей белых крыс.

Неоднократно мне довелось их видеть, и даже однажды пришлось столкнуться нос к носу - один на один, на основании же наблюдений следует признать: они только позорят наш общий род, внося разлад и дисгармонию. Ведь разве согласится самый последний дегенерат и недоносок - вроде Огрызка - взять себя в руки или тем более за шкирку, оказавшись в самом невыгодном положении, когда стоит захотеть человеку убить тебя - и ты абсолютно беспомощен? Они же позволяют ещё и не такое, получая в то же время полное обеспечение и право погибнуть в одном из экспериментов: для чего, собственно, они и используются.

Однако сейчас я оказался в положении, когда судьба белых крыс выглядела благом: они по крайней мере до определённого момента не опасаются за жизнь и всегда получают достаточно пищи. Я же в результате остался почти без запасов: а старые ящики, сваленные в комнате огромной грудой, абсолютно для этого не пригодны.

Остаётся только одно: ждать и караулить момент, когда им надоест держать меня в осаде и они ослабят бдительность. Мне ведь не нужно много - достаточно лишь чуть отодвинуть конструкцию в сторону: и тогда ищи ветра в поле, только они меня и видели. Однако ежедневные проверки - уже в течение четырёх дней - дают самые неутешительные результаты, колбаса же - подвешенная так провокационно и завлекающе - не утратила аромата и лишь заметно подсохла. И приходится всячески сдерживать себя, глотая голодную слюну и лишь изредка перемалывая пару щепок всё ещё мощными резцами.

В страшном сне я видел горы колбас, которые сыпались на меня с неба, а я лишь уворачивался от массивных громадин, перепрыгивая с места на место, не в состоянии в то же время поймать одну из них и наесться досыта. Когда же я проснулся - с бешено колотящимся сердцем - то решил: я обязан её съесть, в противном же случае будет поздно, и долго я не протяну. Я немного успокоил себя: в таком деле обязательны были хладнокровие и аккуратность - и выбрался из-под ящиков на свободу. Она так и висела - покрывшись тонкой корочкой и источая одуряющий и влекущий аромат: я сам не заметил, как заступил за черту, и потом уже было поздно, потому что задвижка быстро опустилась и оставила меня в пространстве, огороженном сплошной решёткой, через которую я смутно различал темень и мрак ночной комнаты.

Я бросался на стены и грыз прутья, но что можно было поделать против железа, сплетённого с другим железом? Они обманули-таки меня: знающего все их каверзы и ловушки. Но, может, я им ещё пригожусь и они пощадят меня: обладающего таким количеством достоинств, может - они возьмут меня и поселят вместе с белыми крысами, и как-нибудь - когда они зазеваются - я совершу резкий бросок от всех от них, так что никакие запоры и ловушки не помешают мне обрести прежнюю свободу и уйти навсегда из этих мест.

Я замер: в вышине неожиданно вспыхнул свет, и я услышал шаги, а потом голос крикнул на всю комнату, и последнее, что я воспринял, ощетинившись и заходясь в запоздалом приступе ярости и злобы, было белое лицо и бак с водой, сразу заполнившей всего меня и потянувшей туда, откуда никогда больше не возвращаются.

1999

Оставить комментарий © Copyright Иванников Алексей Алексеевич (alex-ivannikov@mail.ru) Размещен: 10/02/2007, изменен: 17/02/2009. 132k. Статистика. Повесть: Проза		Ваша оценка:
Аннотация: Ближайшими аналогами повести будут некоторые рассказы Кафки, "Скотный двор" Оруэлла, на специалистов эта вещь произвела наибольшее впечатление

Иванников Алексей Алексеевич : другие произведения.

Крыса