Волчица присела, проведя когтистым пальцем по следам на земле. Следы было легко узнать - четыре точки соприкосновения, едва три дюйма в длину каждая, на расстоянии прыжка друг от друга. Всего пару дюймов между каждым прыжком и не очень глубокие отметины, несмотря на мягкую поверхность земли в этой части леса. Она поднесла лапу с землей к носу и ее ноздри вспыхнули, учуяв легко отличимый запах олененка.
Юная олениха была умна, стоило отдать ей должное. Достаточно умна, чтобы держаться зон, где подлесок мог скрыть ее следы, не забывая часто и непредсказуемо менять направление своего движения, а также пересекать водные преграды везде, где это было возможно, чтобы свести к минимуму превосходные способности ее преследователя к выслеживанию. В один момент ей даже удалось пустить волчицу по ложному следу, заставив ту сделать лишний крюк и потерять целых полчаса впустую. Конечно, в итоге это всего лишь слегка замедлило ее преследователя, но пару очков за старание она заслужила. Охота уже длилась двое суток, и их разрыв стал сокращаться. Первое, что сделала волчица - отделила ее от остального стада и погнала вглубь леса, подальше от любого, кто мог бы ей помочь. И наконец пришло время пожинать плоды своих стараний.
Волчица встала во весь свой рост. Она обладала внушительной фигурой даже для своего вида. Выше, чем большинство других, с темно-карими глазами и поджарым, гибким телосложением. Ее жилистое, крепкое тело было телом спринтера, а многие шрамы, покрывающие ее фигуру, ясно давали понять, что ей уже не раз доводилось смотреть смерти в глаза. Ее пронзающие карие глаза осматривали местность на предмет дальнейших следов ее жертвы.
Ничего.
Не важно, это не займет много времени.
Но секунду...
Ее уши дернулись. Даже среди всей плеяды перемешавшихся запахов, которыми густой лес охотно делился с волчьим чутким носом, один запах четко выделялся. Стало ясно, от запаха в ее ноздрях, от следов по которым она шла - ее добыча уже близка. Слишком близка, по правде говоря - ветер сменил направление, принес ей знакомый запах, и только теперь волчица осознала, что она уже преодолела бОльшую часть дистанции между собой и олененком.
Ноздри волчицы встрепенулись, когда она вновь склонилась к земле. Настало время двигаться тихо. Где-то к югу ее ужин в неведении ожидал своей участи.
Сорок восемь часов ее погони подходили к своему завершению. Она обнажила зубы в довольной ухмылке. Трепет предстоящей расправы. Тихо, как легкое дуновение ветра, она кралась в тени, следуя за выделяющимся запахом страха. Как и ожидалось, спустя пару минут она услышала это. Отдышка - громкая, неконтролируемая и неравномерная, наполненная страхом. Ее добыча знала, что ее преследуют, что она проигрывает эту гонку.
Волчица прижалась телом к широкому дубу, стараясь не шевелиться. Ее собственный запах начал быстро разноситься по округе; ей необходимо было действовать быстро, пока ветер вновь не переменился и не выдал ее местоположение. Она выглянула из своего укрытия, и жалкая картина, которая предстала ее взору, заставила ее улыбнуться от искренней радости.
Территория леса перед ней была наиболее густой, с широким подлеском, который предоставлял кучу мест, чтобы спрятаться и, в то же время, делал передвижение через него крайне сложной и медленной задачей.
Олененок выбрал первый вариант. Она согнулась под кустами, легко различимая среди них, прилагая все усилия, чтобы спрятаться. Она тихонько всхлипывала, не имея возможности полностью контролировать свой врожденный инстинкт, постоянно вздрагивая и подергиваясь при малейшем движении рядом.
Этот инстинкт и станет ее погибелью.
Волчица почувствовала, как все тело наливается напряжением в предвкушении. С беззвучным выдохом она расслабила мышцы, оставляя их гибкими и размятыми. Она выползла из своего укрытия, тихо приблизилась...
Хруст.
Испуганные птицы взмыли ввысь, разлетаясь в изумлении.
В один момент пышный лес стал набором размытых зеленых и темно-коричневых красок. Волчица метнулась к своей добыче, которая потеряла драгоценные секунды, вставая и устремляясь прочь. Это уже не было равной борьбой - несмотря на то, что олененок старался из-за всех сил, прорываясь через кустарник, петляя под вспученными корнями и стараясь держать непредсказуемую траекторию, чтобы не дать волчице выйти на линию прыжка, это не могло длиться вечно. Волчица была слишком быстра, сокращая дистанцию с тревожной скоростью.
Десять секунд и все было кончено, настолько же резко и яростно, насколько это и началось. Волчица снесла олененка всем своим весом, отправляя обоих кувыркаться по земле. Олененок закричал от неожиданности и неподдельного ужаса; ее пронзительный крик был музыкой для ушей волчицы, для которой все окружение расплылось в прекрасной песне и танце инстинктов и натренированным до автоматизма контроле над своими действиями.
И затем все закончилось. Одна лапа на горле олененка, другая на ее трепыхающейся кисти. Колено придавило нижнюю часть туловища. Она могла извиваться, вопить и кричать, но убежать ей уже было не суждено.
Волчица не спешила прерывать ее жизнь. Было бы легко просто сомкнуть свои мощные челюсти на этой лакомой маленькой шейке и раздробить ее одним простым движением, почувствовать, как кровь начнет хлестать наружу. Она уже делала так множество раз. Но не в этот. Сперва небольшой отдых - для нее и ее добычи, которая, несмотря на свой юный возраст, устроила волчице чертовски сложную охоту.
Она воспользовалась моментом, чтобы оценить свою поимку. Несмотря на, как правило, легкую охоту, настолько маленькие оленята обычно довольно скудны в качестве пищи. Впрочем, это компенсировалось нежностью и мягкостью их мяса. И данная особь была прекрасна.
Ее стройные, вытянутые формы, встревоженные уши, трепыхающиеся ноздри. Сила ее конечностей, которые хоть и доставили столько хлопот охотнице, тем не менее смогли впечатлить даже ее своим неистовым брыканием. Шкурка цвета каштана с вкраплениями белых точек, которая переливалась здоровым блеском от ярких лучей утреннего солнца. Ужас в ее блестящих от слез глазах, сопровождаемый трепыханием и толчками ее тела. Сила ее голосовых связок, вопящих о помощи, которая никогда не придет. Лучший представитель своего стада. Все это наполняло волчицу гордостью за себя.
Жизнь порождает жизнь - таков закон природы. Охотясь за больными и слабыми, ты рискуешь и сам стать таким же. Здоровая добыча, напротив, позволяет и самому оставаться здоровым, бодрым и сильным.
И эта добыча отлично подходит под описание.
Пока их несинхронное дыхание и биение сердец медленно приходило в норму, трепыхания и изворачивания олененка, которые были абсолютно бесполезны, беря во внимание значительно превосходящие размеры и вес волчицы, переросли в еле заметные нервные подергивания. Маленькая олениха продолжала хныкать и что-то мямлить, но помимо всякого бреда, который волчица не могла понять, одно повторяющееся слово выбивалось из общего потока несуразицы.
"Пусти... пусти... пусти!"
Волчица уставилась на свою добычу. Она никогда особо не утруждала себя изучением языков, на которых говорила ее еда. Однако она знала пару слов, которые она выучила, как результат выслеживания травоядных во время своих особо долгих охот. Она даже быстро поняла, благодаря тенденции травоядных к излишней болтливости, что их языки имеют больше общего, нежели различий.
"Заканчивай со своим бестолковым блеянием", - предупредила она, угрожающе обнажая свои клыки. Олененок вздрогнул от ударившего ей в лицо дыхания волчицы. "Или хотя бы начни говорить что-то вразумительное", - добавила хищница.
Ее слова были услышаны, и на мгновенье олененок уставился на волчицу в полном недоумении. "...пусти?" - она повторила, в этот раз более нерешительно.
"Если ты просишь меня отпустить тебя, то можешь даже не тратить силы. Этого не произойдет."
Выражение недоумения не пропало, но было похоже, что олененок уловил не слова, но саму суть сказанного.
"П-пожла." - повторил ребенок. Ее маленькое сердечко, под волчьей хваткой, трепыхалось словно крылышки колибри, было похоже, что оно вот-вот разорвется. Это было так опьяняюще. "Пусти... пожла."
Не было необходимости быть семи пядей во лбу, чтобы понять значение ее слов, даже исходя просто из контекста. Между тяжелыми вздохами и шмыганьем, между плачем и хныканьем она продолжала просить - умолять - чтобы ее отпустили. Хищница лишь мотнула головой. Медленное, размеренное движение, которое смогло понять даже травоядное. "Не на то дерево гавкаешь, дитя. Я тебя поймала. И мне рассказывать конец этой истории - не тебе." - сказала она, ожидая дальнейшую реакцию. Она была восхищена выражением на мордашке олененка, смесь неподдельного страха и полной растерянности, и это выражение постоянно менялось в попытке понять суть услышанных слов.
"Пусти, пожла! Жоув, слабый. Не... сытно. Пусти!"
Упрямая маленькая негодница.
"Тихо!" - рявкнула хищница. С внезапным содроганием и пропущенным ударом сердца, просьбы олененка прервались, превратившись в тихий плачь.
"Радуйся, еще поживешь немного. Наш маленький танец смерти увел нас двоих далеко от дома. Будем возвращаться."
"Дома", - повторила малышка, намек на надежду проскользнул в ее испуганных чертах. "Дома пусти?"
Волчица ухмыльнулась. "Ну разве ты не прелесть? Значит так, я позволю тебе встать. Попытаешься убежать - пожалеешь. Сделаешь лишние движение, я сломаю тебе ноги и потащу волоком". Увидев, уже ставшее привычным, непонимающее выражение на мордочке олененка, волчица притормозила свою речь и начала с самого начала: "Ты... идешь за мной. Если ты не идешь за мной.., - она ткнула когтем в ногу своей добыче. - Хрусть, хрусть. Понятно?"
К ее удивлению, поимка закивала: " Не хрусть хрусть. Жо идет. Ллоп идет. Дома что?"
Волчица обнажила клыки в победной улыбке: "Если я и собираюсь насладится своим заслуженным ужином, то только у себя дома, где я буду уверена, что никто не попытается стащить твою тушку, пока я с тобой не закончу". Пока волчица говорила это, она поднялась, потащив за собой и олененка. Оставаясь верна своему слову, добыча не пыталась ускользнуть, несмотря на тоскливый взгляд, которым она провожала лес вокруг. Не то, чтобы у нее был выбор - волчица крепко сжимала кисть олененка, и ее хватка была железной. Малышка прекрасно понимала, что попытка сбежать будет иметь крайне неприятные последствия.
Волчица втянула в себя воздух, в этот раз она будет следовать своему собственному запаху, своим следам, которые она оставила во время охоты. Она использует их, чтобы вернуться обратно. И так начался их путь домой, правда для олененка этот путь был последним в его жизни. Сухая листва шуршала под двумя парами шагов: одна пара тихая и уверенная, другая - грациозная и невесомая.
"Дом ллоп. Жо, есть".
Охотница посмотрела на свою добычу: "Что ты там буркнула?" - спросила она с интересом. Говор оленихи был резким, даже скорее грубым, но ее интерес к новым словам был неподдельным. Если она схватывала эти слова на лету, должно быть, она действительно сообразительная маленькая добыча.
"Дома ллоп", - повторила малышка, показывая копытообразным пальцем на волчицу. "Ллоп ест Жо...- палец показал на себя. - ... в доме".
Последовала зловещая пауза.
"Не пусти", - подвела она итог, вздохнув.
"Ну видишь, не так уж было и сложно, не так ли?" - произнесла волчица настоятельным тоном. Несмотря на свое показное раздражение, она не могла не восхищаться сообразительностью ребенка, который каким-то образом смог поспевать за речью охотницы.
Вместе с тем разговор закончился, и установилось молчание между жертвой и хищником. Вместе с тем, пустоту в общении заполонили звуки кваканья лягушек, чириканья птиц и жужжание насекомых. Жизнь леса продолжалась в полной мере. Еще одна жизнь подходила к концу. Природа не знает сострадания. В конце концов, жизнь порождает жизнь. Время от времени, пленница издавала всхлипы, не в состоянии сдерживать тихий плачь. Но каждый раз она быстро замолкала, до следующего раза, когда она снова позволяла себе нарушить тишину. Даже ее слезы перестали идти, как будто она их окончательно выплакала.
Несмотря на свое безутешное положение, добыча продолжала оставаться оппортунисткой. Она пристально смотрела на волчью хватку, и ее пленительнице уже несколько раз приходилось хватать и тащить за запястье маленькую олениху, когда та думала, что сможет вырваться. Три раза олененок видел возможность сбежать, три раза волчица хватала и тащила малышку обратно, причиняя ей боль и рискуя вывихнуть руку, три раза волчица сжимала руку своей пленнице словно тисками. На третий раз она все поняла, чувствуя, как рука начинает неметь от стальной хватки.
Несмотря на необходимость постоянно быть на стороже, волчица была довольна, поняв, что олененок похоже исчерпал запас своих трюков в попытках вырваться. Их темп стал более стабильным. Они наверняка доберутся до дома в течение дня или около того.
И вдруг, пока еще вдалеке, густые штормовые облака начали извергать свое неистовство на землю. Вспышка молнии заставила волчицу резко остановиться, а олененка вздрогнуть, который инстинктивно вцепился в единственное существо вблизи - своего собственного губителя.
Впервые за все это время, невозмутимая до этого волчица показала признаки волнения. Не важно насколько ты умен, насколько ловок или опытен - рев природы повергнет даже самого страшного зверя в ужас. Было видно по напрягшимся мускулам, сосредоточенному взгляду и общей опаске, что охотнице совсем не улыбается перспектива застать грозу в пути. Почему бы еще ей позволять испуганному олененку так цепляться за нее? Просто на данный момент это была наименьшая из ее забот.
"Нам необходимо найти укрытие. Пошли, я уверена, что проходила мимо какой-то пещеры во время охоты".
Олененок споткнулся, когда высокое тело, на которое он опирался, двинулось. Сильная хватка волчицы помогла избежать нелепого падения, и ребенок последовал за ней, пока хищница шла по собственному следу, пытаясь выяснить, где она видела укрытие.
Прошло всего несколько минут, как убежище предстало перед ними. Возвышаясь над всем остальным лесом, стояло старейшее дерево невероятных размеров, как в ширину, так и в высоту. Почтенный древний дуб, покрытый лишайником и мхом, цепкие лианы свисали с его массивных ветвей, а его огромные корни, широкие, как стволы более молодых деревьев, расползись вокруг, конкурируя с гораздо более юными растениями за питательную среду в земле. Как раз среди этих лабиринтообразных корневищ волчица нашла большую нору, уходящую вглубь земли. Толчок и кивок по направлению ко входу, это все что потребовалось, чтобы олененок встал на колени и пополз вглубь, с мрачной нерешительностью того, кто лезет в собственную могилу. Ее похитительница даже была достаточно добра, чтобы отпустить руку своей жертвы, и к чести этой самой жертвы, попыток сбежать она не предпринимала. Волчья компания все еще была более предпочтительней, чем быть снаружи в грозу.
После непродолжительного спуска вглубь сквозь корни и заросли, нора значительно расширилась, превратившись из небольшого углубления в подобие большой пещеры. Это место и вправду тянуло на полноценную пещеру - со стенами из земли и корней, а не камня, но тем не менее, это место находилось под присмотром старейшего во всем лесу дерева.
"Мы будем здесь в безопасности, - сказала волчица, устраиваясь поудобнее. - Шторм снаружи будет свирепствовать, но это старое дерево защитит нас от его гнева". Она посмотрела на испуганного олененка, который стоял на коленях, боясь пошевелиться, чтобы не спровоцировать ее в очередной раз.
Она грамотно расположилась прямо у выхода из пещеры, давая ясно понять, что, если ее ужин решит сбежать, ему придется сначала пройти мимо нее - опасная перспектива. Тем не менее, ее тон несколько смягчился. Она больше не видела смысла в слишком агрессивном подчинении своей жертвы, когда азарт охоты иссяк, а адреналин перестал поступать в кровь. Ее тон стал почти... ласковым, и дитя похоже хорошо уловило это изменение в ее поведении.
"Я собираюсь отдохнуть, чего и тебе советую. У нас впереди долгая ночь и мы должны воспользоваться каждой секундой, чтобы восполнить наши силы. На рассвете, когда дождь прекратится, нас ожидает долгая и изнурительная дорога. Если не отдохнешь сейчас, то в дороге ты мне будешь бесполезна, ты будешь лишь обузой. Ах да, и, если ты попытаешься прошмыгнуть мимо меня, я это сразу узнаю. И закончится это крайне для тебя печально, - наступила пауза, в течение которой волчица наслаждалась видом олененка, который склонил голову набок, пытаясь вникнуть в смысл ее слов. - Так что это в наших общих интересах, чтобы ты не пыталась вытворить что-нибудь глупое. Ты меня поняла?"
Прошло несколько секунд напряженного молчания между двумя.
"Шмыгнуть?" - повторила малышка. Стало понятно, что это было одним из немногих слов, которое она смогла разобрать. Кто бы сомневался, что из всех слов, это пугливое животное будет знать именно это. "Гал-юю-пае", - она повторила, подражая тону волчицы, слог в слог. На данном этапе она уже не столько пыталась вести диалога, сколько произносила эти слова для способствования мыслительному процессу в ее голове: "Мут?"
Она посмотрела на волчицу, брови олененка хмурились в недовольстве - не из-за слов хищницы, а от количества усилий, которые требовались, чтобы сложить воедино этот словесный пазл. И ей оставалось самую малость. Слегка предостерегающий тон волчицы был очень похож на тот, которое дитя слышало от своих родителей, когда они говорили ей не отходить слишком далеко. Язык тела ее похитительницы был также знаком ребенку, язык тела, который излучал нетерпящую возражений власть, спокойную и могущественную манеру поведения кого-то, кто может раздавать указания, прекрасно зная, что никто не посмеет с ним пререкаться.
Глаза олененка широко раскрылись, когда, судя по всему, до нее дошла суть. Она коротко кивнула в ответ.
"Жо не глупа. Не мут. Жо... остается".
Удовлетворенная таким ответом охотница тоже кивнула. Она была довольно терпелива со своей пленницей, просто наблюдая за ней с любопытством, смотря как приходят в действие шестеренки в настолько юном, но и настолько умном мозге олененка.
"Хорошо", - произнесла хищница, довольная олененком. Теперь, когда все возможные недопонимания были улажены, она устроилась поудобней, насколько это было возможно, и закрыла глаза.
Через пару мгновений она погрузилась в глубокий сон. Она привыкла к этому - когда каждая минута на счету, и ты никогда не знаешь, сколько времени тебе отведено на сон, возможность моментально заснуть - очень важный навык.
Но охотник всегда спит с открытыми глазами - в прямом и переносном смыслах. Она проснулась еще быстрей, чем заснула. И хотя она смогла подремать несколько минут, вскоре назойливые и непрекращающиеся всхлипывания смогли нарушить ее покой. Вначале эти звуки просто заставляли ее уши подергиваться, ее подсознание понимало, что это всего лишь стенания ее добычи, а не возможная угроза. Но вскоре подергивание перешло на ее веки, а затем и на уголки ее глаз.
"М-мар... мар, мар...", - такова была несчастная мантра олененка. Свободное время и отсутствие внешних раздражителей, перемешанные с невозможностью уснуть из-за страха и отчаяния, привели к осознанию ребенком своей надвигающейся кончины, ребенком, который до предыдущего дня никогда не проходил через смерть своих родных и близких, а тем более самого себя.
"Мар...", - продолжала она.
Волчица узнала это слово - "мама"
С глубоким вздохом, она открыла свои глаза. В тот же момент, олененок замер на месте в ужасе, закрываясь от удара, который она ожидала, посмев разбудить хищницу.
Волчица зевнула, продемонстрировав свою мощную пасть и два ряда острых клыков, на что олененок отреагировал неконтролируемой дрожью во всем теле. Когда волчица, не спеша начала подползать ближе, дитя закрыло глаза и начало ожидать неизбежного.
Но не последовало укуса. Не последовало боли. Напротив, она почувствовала, как что-то обволакивает ее тело - что-то мягкое и теплое. Что-то нежно прижалось к ее шкурке. Слегка открыв полные страха глаза, она решила глянуть, что произошло.
Волчица теперь лежала рядом с ней с закрытыми глазами, свернувшись на полу. Ее большой хвост обхватил тело малютки как покрывало, и даже несмотря на то, что именно эта охотница была причиной всех ее страхов, ребенок наконец позволил себе расслабится под мягкостью меха волчицы. Слезы, катившиеся по щекам, наконец прекратили свой путь.
Отражающийся от стен грохот шторма сотрясал их пещерку, а с ней и наиболее маленькую обитательницу этого убежища. Волчица почувствовала, как в ее хвост вцепились маленькие ручки, и она приоткрыла один глаз из любопытства. Как же быстро растерянное маленькое дитя сделало выбор между перспективой либо продолжать быть от нее в страхе, либо обратиться к ней за успокоением и защитой, как будто к своему родителю.
"Страх! - прошептал олененок, тихим голоском, как будто опасаясь, что сама гроза их услышит. - Трам страх".
Волчица не смогла сдержать веселый смешок над примитивным, но зато выразительным языком травоядных. Естественно их слово, обозначающие грозу, будет не более, чем звуком, который издает это природное явление. Более не реагируя на причитания олененка - это был всего лишь испуг, усиленный тенденцией добычи бояться всего подряд - охотница вернулась к своему заслуженному отдыху.
Ее жертва вскоре последовала примеру, наконец успокоившись в присутствии волчицы, даже не смотря на продолжающеюся грозу.
"Малышка..."
В своем беспокойном сне олененок нахмурил свои брови. Какой странный сон...
"Малышка, просыпайся".
Нет, это был не сон. Она открыла глаза, однако ничего не поменялось - пещера была погружена в кромешную темноту даже без единого намека на свет. Было тихо. Жестокая летняя гроза ушла также внезапна, как и пришла, оставляя за собой ничего, кроме легкого дождя и повсеместного запаха сырой земли.
Наверное, было слишком тихо. Ничего, кроме мягкого сопенья волчицы... и голоса:
"Выходи, малышка. Я твой друг".
Несмотря на то, что она до сих пор не могла разобрать многие слова на языке хищников, таинственный голос говорил медленно и простыми словами, которые было гораздо проще разобрать, нежели волчьи. Голос был мягким, успокаивающим, практически гипнотизирующим. Голос доносился снаружи, словно настойчивый звон сирены.
"Дитя, пожалуйста выходи..."
Олененок моргнул, протер глаза. Она снова проверила не была ли это волчица, которая решила поиграться с ней - но это точно было не так, так как крупная хищница явно спала.
Медленными, напуганными шажками, фунт за фунтом она отдалялась прочь от тела, с которым она провела всю ночь. Если волчица проснется, все будет кончено. Но концентрация, терпение и ловкость пришлись кстати - олененок смог выбраться из объятий мягкого хвоста и увеличить дистанцию между собой и похитительницей.
Мелодичный голос продолжал звать наружу. С каждым корнем, который она отодвигала в сторону, с каждым дюймом, который она проползала на пути к выходу, становилось все светлей. Что бы там ни было, это было прямо снаружи. Ожидало ее.
Олененок продолжал ползти. По мере того, как она отдалялась от волчицы, ее движение становились все более резкими, менее сосредоточенными на тишине и более на том, чтобы выбраться как можно быстрей.
И вот она, свобода. С триумфом она выбралась из дыры, поднялась и стала озираться вокруг.
Сидя со скрещенными ногами, на одном из дубовых корней находился... другой волк? Сердечко олененка подпрыгнуло, а ее тело замерло, готовясь к побегу.
"Привет, дитя", - поздоровался неизвестный, чуть наклоняясь вперед, чтобы бледный свет от луны смог освятить ее лицо.
Олененок быстро понял, что это был не волк. Она и близко не была такой большой - хоть и значительно больше маленькой оленихи - с более длинными ушами. Но больше всего выделялся ее мех, не серый или черный, как у волков, с которыми встречался олененок, а двухцветный: ярко-оражево-коричневый и кристально белый.
"Потеряла свою Мар, малышка?" - спросила лисица, ее теплый голос и рядом не стоял с доминирующим рычанием волчицы.
Олененок нерешительно закивал.
"Я собираюсь спуститься, чтобы мы смогли поговорить. Я не обижу тебя. Не бойся и не шуми или ты разбудишь волка".
После того, как олененок показал, что они поняли друг друга, лиса поддалась вперед, спрыгнула со своего места, мягко приземлилась на лапы, скрестила руки и кинула оценивающий взгляд на свою собеседницу уже вблизи.
"Хорошая девочка, - сказала она. - Я видела, что произошло, дитя. Большой злой ллоп обидел тебя, забрал из дома, чтобы съесть. Очень нехорошо".
Олененок моргнула в замешательстве. Что эта другая хищница хочет от нее? Она выглядела вполне дружелюбной, но после опыта взаимодействия с волчицей, ей не особо льстила возможность вновь поставить себя в опасное положение.
"Итак, - продолжила лисица. - Я решила, что не могу остаться в стороне. Ты понимаешь о чем я говорю? Я говорю о том, что могу отвести тебя обратно, к твоей Мар".
Было очень тяжело не поверить такому ласковому голосу, такому дружелюбному настрою, такое заманчивое предложение. И все же, она сомневалась, отступив назад и готовясь пуститься наутек в любой момент.
"Да ладно тебе, кроха. Твоя Мар наверняка уже вся испереживалась за тебя, и если ты решишь уйти одна, то ни за что не сможешь ее найти в одиночку. Я кстати тоже очень хорошо выслеживаю запахи, видишь? - несколько утрированным и даже комичным движением руки она ткнула в свой нос, вызвав у олененка небольшую улыбку, впервые за долгое время. - Я смогу показать тебе обратный путь. Ты веришь мне? - медленным, почти театральным движением она протянула руку.
Олененок закивал и вложил свою руку в лисью: "Жо верит".
Лиса улыбнулась, сжимая руку ребенка: "Тогда пошли со мной. Мы должны действовать очень, очень тихо... калат, да?"
Ответом стал еще один маленький кивок. "Калат", - повторил олененок, удовлетворенный тем, что нашел кого-то, кто хоть немного говорил на ее родном языке, ну или во всяком случае был настроен на двустороннее общение.
И таким образом, волчья добыча ускользнула из лап своей законной обладательницы.
Лиса прокладывала дорогу, петляя между деревьев и запутывая их следы, уходя все глубже и глубже в самые темные уголки леса, куда большинство травоядных не посмело бы сунуться. Они перепрыгивали через корни, скользили под ветвями и продирались через кустарник с изумительной скоростью. Их темп был размеренным и в то же время быстрым - было очевидно, что ее спаситель желал настолько разорвать расстояние между ними и волчицей, насколько это было возможно, и одно это вселяло веру в лисицу со стороны олененка.
Но даже несмотря на то, что она была только что спасена, что-то не давало ей покоя. Что-то было не так.
Пытаясь поспевать за темпом лисы, которая все продолжала тащить ее за руку, олененок запустил мыслительный процесс в своей светлой голове.
Ей и раньше доводилось видеть более темные части леса на обратно пути с волчицей. Она вспомнила, что рассматривала возможность совершить свой побег через эту область леса, надеясь на густой кустарник, который по идее должен был замедлить ее преследователя, но в конечном итоге она отбросила эту идею. Они оставили эту территорию позади на пути к волчьему логову.
Волчье логово должно было находится недалеко от родного пастбища олененка.
Ее не вели назад к дому, ее вели совершенно в противоположную сторону. Она начала замедляться, сопротивляясь лисьей хватке, заставив ту обернуться со смесью недовольства и озадаченности на морде.
"К-куда?" - она спросила, потихоньку начиная складывать два и два.
Она произнесла магическое слово, которое превратило ее доброжелателя в монстра.
Все произошло в течение пары секунд. Лиса резко остановилась, вынудив олененка врезаться в нее, ее хватка стала более прочной и болезненной, прямо как хватка волчицы. До того, как ребенок смог хоть что-то сделать, он почувствовал сжатую лапу на своей глотке и удар в спину от дерева, к которому его прижали.
Не имея возможность пошевелиться под превосходящей силой лисицы, едва имея способность дышать из-за сжатой на ее горле лапы, единственное, что мог олененок - это хныкать и плакать, а также хватать ртом воздух, что было определенно музыкой для лисьих ушей.
Лисица улыбнулась; зубастая ухмылка, острые клыки, готовые убивать, запах крови и плоти предыдущей жертвы, исходящий от них. Она нагнулась вперед, чтобы получить возможность лучше почувствовать запах ужаса, соленый вкус ее слез.
"Малышки не должны разговаривать с незнакомцами", - полностью пропал нежный, сладостный тембр, как и иллюзия жалости в ее голосе. Остались лишь злорадство и равнодушие в ее тоне - пробирающие до костей шипение из чистого садизма.
Волчица была охотницей, лиса же была убийцей.
Олененок попытался позвать на помощь, но ничего не вышло - она едва могла сипеть под силой давления на ее гортани. К ее удивлению лиса сама ослабила хватку, позволяя дитю испустить крик о помощи, перемешанный с визгами беспомощной добычи. Она звала Мар, она звала Пар - и она звала Ллоп.
Затем она замолкла, начав снова хныкать, когда лисица внезапно разродилась взрывом смеха. Громкое, неприятное гоготание заполнило уши олененка.
"Можешь звать своих маму, папу, да хоть прапрадедушку, посмотрим, кто откликнется, моя маленькая вкуснятина! Никто не услышит тебя, а если и услышит, то никто не придет, - острый коготь опустился на щеку олененку, скользя по меху. Затем он устремился вверх, вдоль дорожек от слез, в опасной близости от глаза. - Особенно эта чертова волчица". Слова лисы буквально сочились от яда и наслаждения, каждое слово было тщательно подобрано, чтобы причинить боль и страдания, чтобы максимально вселить чувство ужаса в свою жертву.
Коготь остановился буквально в дюйме от глаза олененка. А затем он ушел, только чтобы вся когтистая лапа лисицы опустилась на лицо своей жертвы, впиваясь в кожу, проливая кровь и заставляя жертву извиваться в приступе боли. Медленно и размеренно когти спускались по лицу, с легкостью разрезая кожу под ними. Ноздри лисы зашевелились, наслаждаясь металлическим запахом, пока поток темно-красной жидкости бежал вниз по шее жертвы, растворяясь в намокшем мехе.
Олененок закрыл глаза в ожидании и мольбе о быстрой смерти. Она почувствовала, как острые когти спускаются к ее шее, как они начинают обхватывать ее глотку, готовые снова пролить кровь.
Топ, топ, топ.
За своим всхлипами, олененок не услышал шелест ближних кустов. А вот лиса услышала, и у нее практически не оставалось времени обернуться на звук, перед тем, как что-то снесло ее.
Звуки рычания и рева наполнили воздух как раз в момент падения олененка на землю, когда все ее окружение содрогнулось, и лисица была вынуждена резко отпустить пленницу от своей хватки. Хватая ртом воздух, олененок обхватило свое лицо, пытаясь остановить поток крови.
Она открыла глаза.
Перед ней предстал клубок борьбы, крови и меха. Охотница и убийца вступили в ожесточенную схватку всего в паре шагов от нее. Сперва могло показаться, что за волчицей было преимущество, учитывая ее превосходящие силу и размер, а также то, что она нанесла первый удар, однако лиса выпустила на волю всю свою злобу, показывая себя достойным соперником в борьбе с более опытным хищником.
Олененок не собирался выяснять, кто выйдет победителем из этого боя.