Когда начинаешь воцерковляться, то внутри возникает такое хорошее желание глобальных перемен. Но порой человек начинает изощряться в своих действиях на своем пути к Богу, выделывая порой такие выкрутасы, что "ойкнуть" будет мягко сказано. Кто-то начинает вводить для себя новые правила, не употребляя скоромной пищи даже в непостные дни, кто-то проводит бесплатные проповеди для своей семьи, не взирая на отчаянное противостояние, другие в раз отказываются от "радостей мира" ( телевизор, журналы, разговоры). Но мне кажется, что все должно быть в меру и с благословения, чтобы не наломать дров. Вера - дело тонкое. Она не требует спешки и напористости, а постигается вдумчивостью и духовным усилием. Помните, " Царствие Божие усилием берется".
Мое, так называемое, воцерковление началось 4 года назад, и, по-моему, продолжается по сей день. Наверное, воцерковление человека продолжается вплоть до его телесной смерти. Постепенно, привыкая и постигая обряды и особенности церковных богослужений, я обнаружила, что духовная жизнь включает в себя не только молитвы общие и частные, различные Таинства, требы и прочее, но и человеческие отношения внутри христианской общины ( приходского храма). По началу, когда я уходила в конце службы, а некоторые прихожане оставались, я ощущала у себя внутри некоторую неудовлетворенность от незавершенности чего-то важного. Будто там без меня, когда я уйду, они будут радоваться и петь хвалебные песни Господу, а я уткнусь в книгу, пусть даже о Боге, оставаясь как бы вне событий. И главное: они будут вместе, а я буду одна! Я опять буду одна, как всегда. Мало того, что у меня не так много единомышленников и друзей, так я еще и там, где есть Бог и где, казалось бы, я должна чувствовать себя уютно и непринужденно, опять погружусь в волну одиночества, в которой обязательно захлебнусь!
Но я настойчиво продолжала ходить в храм. Вернее не в один, а в разные. Так началось мое хождение по храмам и монастырям. Только мне казалось, что я нашла то, что искала, как в следующее воскресение меня влекло в новое место. Первый год я ходила, точно неприкаянная. В душе начинал появляться ропот: " Ну, почему, они остаются, а я ухожу?", " Почему они целуют друг друга и обнимают, когда встречаются?", и, наконец, "Почему я не такая как они?". В итоге, как и ожидалось, я стала считать себя отвергнутой не только миром, но и Богом. Но Бог для меня и был миром...И есть!
Я давно знала о том, что в церкви существует иерархия, но этому факту я как-то не придавала значения. Ну, существует и ладно - меня то, как это касается? Но коснулось и даже очень. Тут потянулась вереница вопросов, которых я сначала испугалась, а потом захотела найти (и немедленно!) ответы. Главное не бояться задавать себе вопросы, не отмахиваться от сомнений, а стремиться к разрешению оных. Это называется развитием, и конечно, хотелось бы развиваться только в положительную сторону. В те страшные мгновения, я поняла, что, оказывается! в церкви не молчат. Там разговаривают! И разговаривают там, оказывается, не просто люди, а священники! Оказывается, священники общаются со своими прихожанами, и общение у них самое, что ни на есть обыкновенное. И даже существуют люди, которые в обморок перед священнослужителями не падают, а даже иногда здороваются. Поняв, что я не в числе этих людей я глубоко и основательно задумалась над способом решения возникшей проблемы. Самое правильное было здесь уповать не на свои неокрепшие силы, а на Бога, но...
Помощь пришла неожиданно. Как следует выплакавшись о своей несостоявшейся судьбе, я решила не ходить в храм, решила объявить им всем бойкот. Все равно меня никто не ждет и никто не заметит моего отсутствия. Но ведь ждал Бог. Я-то, почему-то погналась за человеческими отношениями, забыв то, зачем люди приходят в храм и к Кому они приходят, и что является целью человека! Меня обольстили наглым образом, обольстили прямо в доме Божьем! Этого я лукавому не прощу.
Это понимание открыло во мне новое незаполненное пространство, которое можно было заполнить только Богом. И в этот момент я начала молиться. О чем я только не просила Бога: и даровать мне духовного отца, и найти друзей, в конце, я что-то там промямлила про пятерку по алгебре...
Ну, в общем-то, интересная штука случилась дальше. Я с повинной головой пришла в Введенский собор, рассказала о своих метаниях батюшке. Я сначала думала, что он внутри надо мной посмеется в лучшем случае...Но все оказалось, конечно, наоборот. Когда я уже покидала храм, батюшка Георгий окликнул меня негромко и сказал так задумчиво, глядя на меня: " Петь умеешь?". Я от удивления быстро-быстро захлопала ресницами. Какой там петь! Я говорить разучилась в тот момент! Отец Георгий ненавящево напомнил мне о своем вопросе, повторив его повнятнее. Я от неожиданности выпалила: " Да!". " Ну, что стоим, кого ждем?" - тянул он меня уже за рукав, ведя, как маленькую в воскресную школу. И ...закрутилось-завертелось.
Каждое воскресение я ждала как благословения, я внимала каждое слово священника на уроках богословия, я не пропускала мимо ушей ни одного звука, вылетавшего из уст матушки ( нашей регентши). Но тут начались и большие искушения: не осудить, не возгордиться. Я, наконец, попала туда, где можно быть особенным, не таким как все. Теперь я с ужасом вспоминаю, как я "сверху" смотрела на людей, которые не входили в нашу "великую хоровую стайку". Клирос - это огромная школа смирения и борьбы с возникающим тщеславием.
В первый же день мое мнение о контингенте, остающихся "после" резко изменилось. Мало того, что они оказались такими же людьми, как и я, но и более того я с неудовольствием отметила, что они как-то холодно или, правильнее сказать, по-свойски обращаются со святыней. Не сказать, что они делали что-то такое аморальное: громили церковь, срывали иконы, - но именно вот эта "привычка", которая возникает от частого посещения церкви и является очень опасной. Может быть, все дело в нетронутости, в этом ничем не подменным смущением перед Богом, перед Его владениями, в Его доме. Как девушка на первых свиданиях часто покрывается так красящим ее румянцем, так и человека украшает то неудобство или лучше недостоинстсво, которое он испытывает перед Богом. Вот это, мне кажется, нужно вовремя понять и истребить в себе. Подмена любви к Богу привычкой - страшная вещь, которая непременно ведет к погибели души.
Но не думайте, что все так плохо. Такое состояние эйфории прошла у меня через несколько месяцев. Просто я перешла на другой уровень - не выше, нет, но это новое состояние имеет свои особенности. Я вымолила у Бога клирос, единомышленников, духовника. Я тогда не знала, что это будет для меня большим испытанием, которое я должна обязательно пройти, чтобы доказать правдивость и нужность моей просьбы.
Петь на клиросе - это быть, словно на одной ступеньке с ангелами. Каждая удача - это радость каждого певчего, каждое поражение - это печаль всех нас. Мы стали единым организмом, а если что-то в организме не ладится, то боль чувствуется каждым членом этого организма. Нашим сердцем был, конечно, батюшка Георгий, кровью - матушка, ну, а мы были ручками и ножками.
Иногда было очень тяжело: тяжело петь в три голоса, тяжело не петь, так как привыкла, тяжело подчиняться, тяжело забывать о себе и подстраиваться под других, тяжело вставать раньше, когда хочется спать. Это настоящая работа! Некоторые посвящают свою жизнь клиросному делу. Не все выдерживают этого напора, как ни ласково, с какой бы любовью не относились к ним в воскресной школе. Если кто-то тяготеет к статистике, то скажу: на начало года в школу при храме записалось 50 человек, а регулярно посещали занятия только пять! Вот какой это отбор. Но никто никого не выпинывает, если что-то не получается - напротив, активно поддерживают, но люди уходят сами. Может, оно и к лучшему.
А как волнительно и страшно, что все тряслись, было, когда матушка вдруг заболела, и мы ОДНИ должны были пропевать стихиры к Пасхе! "Господи, помилуй!" - только и срывалось с губ у всех, а сердце, так и екало в груди. А как батюшка волновался, ужас ведь - один хор на весь храм и как поет! Но мы очень, очень старались. Отец Георгий из алтаря по нескольку раз выглядывал, помогал, как мог: шепнет нам, какой глас петь и опять исчезнет. Так, с Божьей помощью и пропели пасхальную службу. Потом, страсть, какие счастливые ходили! А после службы, часа в 4 утра кинулись на колокольню и как зазвонили!!! А наверху холодно, все дрожим, как березовые листочки, зубками постукиваем и за веревочки дергаем. Чудо, что за трель получилось - настоящий, малиновый звон, такие звуки волшебные, словно живые! Решили, ради смеха, податься в звонари. Как отзвонили, побежали в трапезную. Прихожане нанесли всякой вкуснятины: пасху, яички, куличи, салаты разные, плов, фрукты, соки - все освященное!
Наконец, когда все расселись, прижались друг к дружке, батюшка наш встал, бороду погладил и радостно так, с волнением воскликнул: " Христос Воскресе!". "Воистину Воскресе!" - завопили мы, кто кого громче. И я подумала тогда: " Вымолила".