Жук завёлся у нас, когда мне лет пять было. Его привёз из Каменска дядя Славик за пазухой. Жук был толстый чёрно- коричневый щенок с такими кругами вокруг глаз, как у канадских лаек, и с всегда завёрнутым в бублик задранным вверх хвостом. Он обнюхал всё во дворе, весело тявкнул и остался у нас жить насовсем. А дядя Славик остался у нас погостить. Он спал на раскладушке под разносортной грушей, а когда не спал, - злил Жука (только его Жучком тогда звали, по малолетству). Совершенно бесстрашный щен был этот Жучок, ничуть его не смущало, что дядя Славик гораздо больше, сильнее и быстрее его, он грозно (как ему наверняка казалось) рычал, припадал на передние лапы и с энтузиазмом кидался на руку дяди Славика, которая обхватывала его мордочку и отбрасывала на метр назад. Жук перекувыркивался несколько раз, с рыком вскакивал, - а дядя Славик рычал в ответ и щёлкал Жука пальцами по носу. Иногда отец, проходя мимо, останавливался, трепал Жучка за уши и, тут же получив три - четыре яростных укуса, ухмылялся, - хороший кобелёк!
Спустя год Жук вырос в среднего роста по дворняжьим меркам пса, и стал, ну... я не сказал бы - моим другом, скорее старшим товарищем и опекуном. Гладить себя позволял только отцу, а вздумай я или мама только руку протянуть, - угрюмый взгляд исподлобья и нутряное глухое ворчание - рука сама отдёргивалась. Конечно, нас он не кусал, ни в коем случае, просто давал понять - не надо фамильярностей. Ходить к стаду или в лес за коровами считал своей обязанностью, и каждый вечер сопровождал меня, отца, мать или крёсу, с холодным презрением игнорируя проезжающие мимо редкие машины и мотоциклы, спешащих убраться с дороги кошек и истошно лающих из-за изгородей соплеменников. Шёл рядом, как привязанный, отвлекаясь, только чтоб пометить очередной столб, забор или камень. Я с ним чувствовал себя как будто под присмотром сильного молчаливого старшего брата.
Но зайдя домой, во двор, он сразу становился ревностным сторожем. Никто не мог зайти во двор, не рискуя быть покусанным - мой друг Валерка - тому свидетель, - его Жук крепко грызанул за ногу. После того случая отец стал сажать Жука на цепь. Валерка заходил только твёрдо уверившись, что пёс привязан, и угрожал его прибить (с безопасного расстояния).
То ли из-за цепи, то ли из-за возраста, но постепенно Жук становился всё угрюмее и злобнее. Отработал такой трюк: лежит себе, вроде спит, свернувшись, подходит к нему человек какой, - Жук спит; человек подходит ближе и тут чёрно-коричневая хрипло рычащая молния вылетает навстречу, насколько цепь позволяет. Пугает "на все сто".
И вот однажды, к соседям - дядь Володе и Луизе Ивановне Комиссаровым - приехала внучка, на пару лет младше меня. Она подошла к штакетнику между дворами, посмотреть, как мы с сестрой играем в песке, и Жук её напугал. Нет, не укусил, просто прыгнул в её сторону и облаял. Ну, как всегда. Она испугалась, заплакала и пожаловалась дядь Володе. А дядь Володя взял двустволку, просунул дуло между рейками штакетника, и застрелил Жука. В упор. Жук поскулил, подёргал лапами и умер. Потом с работы пришёл отец, он снял с Жука цепь и закопал его в дальнем конце двора под чахлым вишнёвым деревцем.
И никогда больше в жизни не заговорил с дядь Володей.