Аннотация: - Так, чего тут у вас - спросил мент, который был постарше, входя в квартиру. Следом вошёл второй, молоденький.
Александр Яковлев.
Динамика распада.
Рассказ.
Шурка залез на пологую ступенчатую крышу мансарды своего дома и начал отрывать гвоздодёром доски, освобождая полиэтилен, которым была затянута оконная коробка мансарды. Была уже вторая половина сентября.
"Зима на носу, а тут ещё кобыла не валялась" - подумал Шурка.
- Э! Бросай работу! - услышал он тут крик соседа, донёсшийся издалека, с дороги.
Шурка обернулся. Сосед не спеша, подходил поближе к его забору, держа руки в карманах:
- Всё, бросай. Сносят нас.
Сосед был старым цыганом, небольшого роста. Ходил он, обычно в кепке с козырьком, жилетке, широких штанах и начищенных до блеска сапогах. Он Шурке нравился: доброжелательный, с красивым приятным лицом. Глава большого семейства. Недалеко в поле пасся их конь.
"У вас тут, что цыгане живут?" - опасливо спрашивали друзья, заходя, иногда к Шурке в гости. "Да" - спокойно отвечал он.
Соседские цыгане, располагавшиеся в трёх домах, были мирными и относительно тихими. Бывало, конечно, что разносился крик на всю улицу: "Ах ты, ё... пидарас...", или слёт нескольких тачек, то же с последующим криком, но к Шурке это отношения не имело. Иногда цыгане обращались к нему за помощью: то подварить телегу, то посмотреть сломанный холодильник, то запаять кастрюлю...., и он нехотя им помогал. Почему нехотя? Да потому что безответно всё это. Сам с просьбами к цыганам Шурка не обращался. Да и вообще, отношения дружественные, но водку вместе не пили. Нельзя. Потом просьбами замучают.
А однажды был анекдот, правда, грустный - у цыган украли корову. В сильную грозу. Прибили двух собак, а корову увели в поле, которое тут же и начиналось. Её шкуру потом нашли.
Особенно Шурку поразил один случай: Молодой цыган, высокий парень, обратился к нему с вопросом: "Как заклеить камеру от велосипеда?" Шурка рассказал, удивившись, что тот не умеет сам. Ведь в Шуркино время это умели почти все мальчишки. Поговорили. И тут вдруг выяснилось, что этому парню всего четырнадцать лет, хоть выглядит старше, а самое главное - что он не умеет не только это. Он не умеет читать и писать! За свою жизнь он никогда не ходил в школу! И это в городе? В крупном областном центре! Промышленность, институты и университеты! Известный всей стране, и не только ей, Псков!
Одно дело, когда об этом слышишь, а другое, когда сам сталкиваешься. В отличие от цыган-стариков, новое поколение грамоте уже не обучено. Да и то верно, а зачем?
- Чего там? - спросил Михаил Петрович, который находился внутри мансарды и подавал Шурке инструмент.
- Э... Михаил Петрович..., всё. Конец работе. Сносят нас - обречённо ответил Шурка.
- Кто сказал? - возмутился Михаил Петрович?
- Да тут женщина из архитектуры приходила. Сносят весь район. До весны, говорит, поживёте, и всё. Вон, Леонид сказал.
- .... - Михаил Петрович задумчиво промолчал.
"Цыганам что, у них в каждой комнате по десять человек прописано, а мы?" - подумал невесело Шурка.
Михаил Петрович - лучший Шуркин друг, несмотря на разницу в возрасте в тридцать лет. В своё время - командир танкового взвода охраны маршала Гречко (о чём Шурка всем рассказывал), механик водитель его личного танка. В дальнейшем - крупный начальник, в подчинении которого находились сотни машин и сотни людей. Облетав огромную когда-то страну от ГДР да Владивостока, от Кушки до Мурманска и застав огромный период времени от предвоенного (Великой Отечественной) до наших ущербных дней, он хранил в своей памяти столько событий и впечатлений, что Шурке, мало где побывавшему, даже и не снилось.
Несмотря на значительный возраст, Михаил Петрович был сильным и живым мужиком, шумным и общительным, всегда готовым помочь, даже если это и не нужно. (Шутка).
Хата Михаила Петровича находилась в трёх домах от Шуркиного коттеджа. Два одиноких мужика, они вели, практически, уже совместное хозяйство. Вместе выращивали картошку на дальнем Шуркином огороде и брали её, кому, сколько нужно, из одного бункера, вместе обрабатывали яблоки на вино, вместе строили теплицы и ходили за грибами. В Шуркином кармане лежали ключи от хаты и гаража друга.
Да и Шурку называл Шуркой только Михаил Петрович: "Шурка, жопа с ручками, расстудыт твою в качель! Где шлялся? Опять загудел? Работать же надо!" - шутливо отчитывал он иногда Шурку. "Да Иринка в гости на два дня зашла" - оправдывался тот.
Но и Шурка в долгу не оставался, не упуская случая подколоть друга: "А я сейчас ведро уберу" - лукаво информировал он Михаила Петровича, когда тот старательно намыливал лицо над ведром с водой в огороде.
У обоих мужиков были золотые руки, головы с высшим образованием и опыт. Но, несмотря на всю их изобретательность и трудолюбие, хозяйство налаживалось с большим трудом. Пока делали одно, разваливалось другое. Не хватало времени. Не хватало денег. Однако они ухитрялись делать конфетки их всякого хлама.
Известие о сносе не было неожиданным. Об этом давно говорили. Очень давно. Ещё двадцать пять лет назад. Что бы получить большую жилплощадь, некоторые даже развелись. Так потом вместе и жили, в разводе. И продолжали строить бани, гаражи, улучшали хозяйство. Но..., с чувством тревоги. Ведь хрен возместят!
И вот, свершилось.
Расстроились мужики. Начатую работу продолжали почти молча. Точнее, заканчивали. Вынули оконную коробку и затянули оконный проём полиэтиленом снова.
- Всё, ну её в манду (киргизский язык), пошли, пообедаем - махнул рукой Михаил Петрович.
Шурка тоскливо оглядел просторный зал с четырьмя окнами и наклонным, более трёх метров высотой потолком, бросил взгляд на мощную каминную опору, на установку для раскройки листов пенопласта с двухметровой нихромовой струной, на старенькую радиолу "Урал", которая обычно орала на всю округу, и пошёл спускаться по крутой двух пролетной лестнице вниз.
В хате Михаила Петровича Шурка налил в литровую банку яблочного вина из двадцатилитровой бутыли и, пока Михаил Петрович рвал с грядки лук, порезал сало и чеснок к нему полу кругляшками.
- Ну, чего не наливаешь, чего ждешь? - деланно сердито спросил Михаил Петрович, возвращаясь в хату.
- Уже пора? - придуривался Шурка.
- Ну конечно! - подтвердил Михаил Петрович, садясь к столу.
Шурка молча налил.
- Ну, за то, что бы выздыхали все наши враги и остались одни друзья! - произнёс Михаил Петрович свой обычный тост.
Выпили.
- Да, вот вечно в России людские труды - как песок сквозь пальцы. Сколько раз убеждался! И сейчас. Ведь частная собственность. Наконец-то, думал, построю свой дом, мастерскую, лабораторию. Снова всё псу под хвост - произнес, раздосадовано Шурка. - На кой чёрт мне их квартира? Этого у меня и так есть. Да и не дадут. Я ведь там даже не прописан!
- Надо прописаться. И ещё кого-нибудь прописать.
- Надо - согласился Шурка, наливая ещё по бокалу. - Займусь. Теперь время есть.
- Ну, будем...
- Будем...
Мужики чокнулись.
- Да, всё же, единственный человек был в России - Иосиф Виссарионович - затеял Михаил Петрович свою любимую тему, отправляя в рот ломтик сала и откусывая чесночиненку. - Единственный, кто думал о народе. Это же каждый год - снижение цен! Несколько лет после войны прошло, и страна поднялась! А сейчас? И этот Трипутин, сволота....
- Да ладно, Михаил Петрович - перебил Шурка. - Порядок был. Это Сталин молодец. А сколько людей было в тюрьмах, сколько расстреляно. Вон, перед войной целые кварталы, военные городки пустые стояли! - возразил он, цепляя остриём ножа кусочек сала. (Замечание, что с ножа по примете есть нельзя, Михаил Петрович уже давно перестал делать.)
- Где? Ты видел? - возмутился Михаил Петрович.
- Нет, читал...
- Да врут всё! Хрущ поганый! Предатель. И его сынок такой же. Заставил вырезать скотину. Бабы плакали. Земельные участки обрезал. Это же всё умышленно!
- Да ну, не умышленно. Просто безграмотный человек у власти...
- Да враг это! И всё это делалось СПЕЦИАЛЬНО! Что бы страну развалить. Развратить народ. Ведь народ же из колхозов начал вороват! И вот, смотри, старых военных, прошедших войну, убирали, а на их место ставили молодых, из училищ. Как же! Высшее образование! Что они знают? Формалисты. Вот и дедовщина в армии началась. И в производстве то же самое.
- Да. Тут я согласен. Начали заменять человечность бюрократией - согласился Шурка.
- Вот! - обрадовано поддержал Михаил Петрович - Да я всегда говорил, если бы мы жили после Сталина лучше. Так ведь всё хуже и хуже!
- Почему? А космос, телевидение, бытовая техника... До времён раннего Брежнева мы развивались...
- Да это ж по инерции! И космос заложен при Сталине... Тогда страна ЖИЛА! А как мы отдыхали! Это ж... - Михаил Петрович жестикулировал, не находя слов - В горы, на Иссык-Куль... - Михаил Петрович пренебрежительно глянул на скудный стол: - Самое дешёвое мясо - баранина. (Михаил Петрович переселился в Псков десять лет назад из Киргизии, когда Русским там стало совсем плохо.)
- А сколько людей погибло в лагерях? - возразил Шурка.
- А сейчас сколько гибнет! Вот сейчас? От голода, безработицы. Сколько бомжей? Вот, в Пскове. Сколько переселенцев, а население Пскова сокращается. ДА ВЫ САМИ СЕЙЧАС ВСЕ ЖИВЁТЕ В ЛАГЕРЕ!
Михаил Петрович был коммунистом. Шурка то же сочувствовал, но считал, что база учения устарела. Нужна была новая теория, в основе которой стоял бы человек. Но пока, другой силы, кроме коммунистов, способной противостоять ворам всех уровней и остановить деградацию, в России, по его мнению, не было.
- Все в лагере. Вот куда сейчас съездишь? И американские базы по всему периметру. Только попробуй, дёрнись! - продолжил возмущённый Михаил Петрович, сердясь на Шурку.
- А телевизор в "Военном деле" сказал, что Манас наш.
- Да не наш. Американский. Наш только Кант.
Речь шла о крупнейшем военном аэродроме Манас, находящемся в Киргизии. Он строился на глазах Михаила Петровича. Его машины возили туда бетон. Михаил Петрович рассказывал Шурке, как строились огромные взлётно-посадочные бетонные полосы, толщина которых была почти два метра. Два метра бетона! Причём, на каменистом грунте. Качество заливки проверялось ультразвуком. Если обнаруживались раковины - бетон разбивали и заливали по-новой. Теперь на этот аэродром садились тяжёлые американские самолёты. Михаил Петрович рассказывал, как однажды янки в воздухе скинули то ли горючку, то ли ещё какую гадость, и потравили всю округу. Потом выплачивали местным жителям незначительную компенсацию. Нашим же остался маленький учебный аэродром Кант, находящийся от Манаса километрах в тридцати.
( * Комментарий автора: Манас действительно сейчас является одной из крупнейших военных баз США в азиатском регионе. Основной объект её целей - Китай. Россия, конечно, тоже входит в число этих целей. Но марионеточное Российское государство сейчас никому никакой угрозы, кроме разве что собственного народа, не представляет.)
Мужики ещё выпили, поговорили о том, о сём, и решили как-нибудь, если Бог даст, сесть в старенький запорожец Михаила Петровича и съездить на Иссык-Куль. А если запорожец сломается - бросить его на дороге.
Подъехав на велосипеде к своему дому, и будучи уже несколько под хмельком, Шурка вдруг понял, что время ещё очень мало. "Съездить в институт на кафедру? Надо бы подстраховать своё новое изобретение" - подумал Шурка. Но, к несчастью, чёрт вложил в его голову другую мысль. Так всегда бывает, когда выпьешь.
Шурка с велосипедом поднялся на четвёртый этаж соседнего подъезда и нажал кнопку звонка.
- О, Володь, привет! - поприветствовал с порога Шурка. - Слушай, ты извини, но я твои кассеты дал другу посмотреть. Ничего? У него тоже отличная аппаратура. Ты чего сейчас делаешь? Может ко мне, по рюмочке?
- Хорошо, подожди на улице, сейчас приду - согласился Володя.
С Володей Шурка познакомился около года назад у знакомых девчонок. Тогда тот был при деньгах и угощал всех пивом. Сейчас, после того как дворовые хулиганы угнали пьяные его Ауди покататься и разбили её - был на мели. Володя - добродушный полноватый мужчина. Весёлый и коммуникабельный. С двумя высшими образованиями, одно из которых - институт Бонч-Бруевича. Занимался, естественно, коммерцией.
Из съестного в доме у Шурки было пара яблок. И холодильники отключены. Не потому что денег не было. Просто некогда было до рынка дойти. Точнее, даже не так. Не было это главной целью.
Себе Шурка налил поменьше, в Володе - полную. Да! И ещё забыл предупредить, что это почти спирт. Ничего не подозревающий Володя выпил.
- ...ААА... - задохнулся он, втягивая ртом воздух, и не имея возможности что-то сказать. - Ты чего налил?
- Ой, извини - улыбнулся Шурка. - Как там Марина?
- Не знаю - помедлив, прожёвывая яблоко, ответил Володя. - Не заходила.
- У неё рак.
- Знаю. Танька говорила, что у неё уже волосы клочьями выпадают.
- Угу. И ещё пьёт. И деньги все истратила на бесплатную медицину. Как тачка? - сменил тему Шурка.
- Буду продавать. Куплю Жигули.
Разговор чего-то не очень клеился.
- Во! Ты слышал, как я на гитаре играю? - осенило Шурку.
- Нет... - не очень уверенно заинтересовался Володя.
Шурка притащил гитару и спел пару своих песен. Однако Володя уже плыл. Он встал, покачиваясь, и молча пошёл из кухни. "Наверное, в туалет" - подумал Шурка.
То, что произошло дальше, не вписывалось ни в какие рамки. И чего потянуло Володю в комнату?
Шурка сидел спиной к двери и не видел. Поэтому от грохота падающих и разбивающихся бутылок он вздрогнул. Но ещё не испугался. "Пустышки, да чёрт с ними". Но потом последовал мощный низкий хлопок.
Шурка выбежал в комнату. Володя валялся на полу, а по полу растекалась огромная тёмная лужа. Нет! Не кров. Вино! Падая, он разбил две двадцатилитровых бутыли вина. (Тогда Шурке показалось, что больше.)
На секунду Шурка растерялся.
- Ты что наделал? Что ты наделал? - зачем-то спросил он ничего не понимающего Володю.
Подняв ничего не говорящего приятеля, Шурка принёс ведро с тряпкой и начал вытирать вино. В другое ведро собирал стёкла.
Тут раздался звонок в дверь.
Шурка открыл. На пороге была молодая соседка снизу.
- Ты что, сволочь, делаешь! - прокричала она.
Она вечно кричала. В основном на ребёнка. Шурка через пол слышал. "Что с ребёнком будет?" - иногда думал он.
Ничего не отвечая, Шурка оставил дверь открытой, и пошёл в комнату убирать лужу.
- Ещё и маленькой тряпочкой убирает! - кричала соседка, таща половики и полотенца из прихожей и кухни и кидая их в лужу.
Подошёл её муж - парень, лет тридцати. Шурка даже не знал, как их звать. Въехали они года три назад. Где и чем они занимались, Шурка не знал, но у подъезда иногда стояла их крутая иномарка.
- Если бы я был не один, то разбил бы тебе морду - заявил он Шурке.
- Только дёрнись - п----ц тебе - спокойно возразил Шурка.
На этом инцидент, как он наивно полагал, был исчерпан. Лужа осушена, соседи ушли.
- Володя, иди домой - повёл Шурка совсем захмелевшего приятеля в прихожую.
Но тот, усевшись на тумбочку, ничего не соображал. И никакие уговоры на него не действовали. Обуть его тоже никак не удавалось.
И тут снова раздался звонок в дверь.
Шурка почему-то обрадовался. Подумал, что кто-то из друзей. "Наверное, Иринка".... Но на пороге были менты.
- Так, чего тут у вас - спросил мент, который был постарше, входя в квартиру. Следом вошёл второй, молоденький.
"Почему у них нет знаков различия? Рядовые, что-ли? Не похоже" - подумал Шурка.
- Да ничего тут. А вас что, соседи вызвали? - догадался Шурка.
- Да.
Увидев ментов, Володя вдруг протрезвел, встал и начал обуваться.
- Иди домой Володя - сказал ему Шурка.
- Кто хозяин квартиры? - спросил старший мент.
- Я - ответил Шурка.
- Ну, пойдём - зловеще сказал мент и пошёл в комнату. - О! Да тут целое производство! - обрадовался он, увидев четыре бутыли с вином, которые Володя не добил. - Что в бутылях? Брага?
- Это вино - возмутился Шурка.
- Так, баки...- мент открыл сорокалитровый алюминиевый бак, но тот был пуст.
- А это что - снова обрадовался мент, взглянув на мебельную стенку, на которой стоял ряд одинаковых коробок.
- Пустые бутылки - ответил Шурка. Когда-то эти бутылки они с Михаилом Петровичем привезли на запорожце из поля. Какая-то машина их там сбросила, ленясь везти на городскую свалку. Много лет Шурка разливал в них вино.
Мент начал рвать коробку.
- Не рви! - возмутился Шурка. Но мент не слушал.
- Правда пустые - расстроился он. - Так. Всё это мы конфискуем. Бери бутыли, тащи вниз.
- Чего? Раз так - сами тащите - ответил Шурка.
- Ладно. Давай забирай - скомандовал старший мент молодому.
- Так тяжёлая же...
- Ну, вон, эту бери - указал мент на неполную бутыль.
Молодой взял бутыль и понёс её к выходу.
- Права не имеете - заявил Шурка.
- Имеем. Вот, смотри - он достал какую-то книжечку - читай: "...производство, хранение и распространение самогона..."
- Я самогоном не торгую.
- Ну хранишь. Запрещено.
- Не запрещено.
- Я ж тебе показал!
- Кто вам разрешил вино забирать? - возмутился Шурка. И вообще, по какому праву вы здесь находитесь?
Мент на всякий случай решил подстраховаться, достал мобильник и связался с начальством:
- Да тут целое производство! Бутыли с брагой... - говорил он в мобильник.
- Это вино! - крикнул Шурка.
- Всё оставить? Так. Ясно.
Мент убрал мобильник и достал бланк.
- Сейчас составим протокол...
- Не порти бланк. Всё равно ничего подписывать не буду - перебил его Шурка.
Отказывался подписывать что-либо Шурка по очень простой причине. Не так давно он по простоте душевной подписал один протокол. Как-то, выпив после душа, он пошёл знакомиться с новым соседом. "Слушай, чего ты со мной не здороваешься?" - спросил он его. Он ещё не знал, что его новым соседом был мент, прапорщик СИЗО. Не долго думая, тот ударил Шурку ногой. Привык там, наверное, в СИЗО! Кто там отвечать станет! Шурка быстро встал и нанёс удар правой, но не достал. Не достал и левой - прапорщик попятился в свою квартиру. Вмешалась его сожительница: "Не тронь его! Пошёл отсюда!" Шурка прихватил прапорщика за горло, но отпустил, махнул рукой и ушёл.
На следующий день пришёл молоденький лейтенант, и попросил у Шурки объяснений. Не чувствовавший за собой вины Шурка рассказал, как было и подписал бумагу. "Это ерунда всё, для архива" - обманул его лейтенант. Но потом Шурка получил повестку в суд, и его чуть не посадили. Оказывается, у прапорщика в горле была какая-то пластина, и он две недели провёл в больнице. На суде он врал, что Шурка ругался матом, угрожал его убить и бил его головой о стену, в результате чего у него было сотрясение мозга. Врала так же и его сожительница. Судья был на стороне прапорщика - одна система. Но судмедэкспертиза сотрясение мозга не подтвердила. "Есть всё-таки ещё честные люди!" - удивился тогда на это Михаил Петрович. Дело закрыли. Шурка не выплатил прапорщику ни копейки. Но с тех пор подписывать бумаги зарёкся.
- Не будешь подписывать? Ну тогда поедешь с нами - сказал мент.
- С чего это вдруг? Я у себя дома. Вы право то забирать меня имеете?
- Если не поедешь, применим силу.
Мент был, чуть ли не на голову выше Шурки. Затевать драку в своей собственной квартире было явно глупо. Стекло кругом.
- Ладно, поехали - согласился Шурка. - Сейчас, только позвоню.
Он пошёл в свою комнату. Мент с интересом осмотрел аппаратуру.
- Михаил Петрович? - набрал Шурка номер мобильника друга - В тюрьму меня забирают. В Запсковское РУВД. Да приятель тут три бутыли вина разбил. Соседи ментов вызвали. Ну пока.
- Одевайся - сказал мент.
В тюрьму Шурку забирали впервые. Поэтому он надел белые джинсы, новую светло-серую рубашку, перстенёк и белые кроссовки.
- А бутыль с вином он когда принесёт? - спросил мента Шурка.
- А он не принесёт. Сам неси.
- Ладно - легко согласился Шурка.
- Во, да тут самогонка! - увидел мент четыре бутылки с сивухой. - Я их заберу.
- Забирай - спорить Шурке надоело.
Он спустился с пятого этажа вниз, забрал из УАЗика бутыль, поднял её домой, взял ключи и закрыл дверь.
- Пошли.
В РУВД Шурку посадили на скамеечку за стол, рядом с обезьянником.
- А это что тут стоит? - спросили вошедшие в дежурную часть офицеры, глядя на выстроенные в ряд четыре Шуркиных бутылки.
- Самогонка - кивнули менты на Шурку.
Через некоторое время мент уселся напротив Шурки.
- Ну что, будешь подписывать?
- Чего подписывать то?
- Самогонку.
- А какое право вы имели её брать? Где понятые?
- Понятые? Да соседи подпишут. Ну так как?
- Не буду я ничего подписывать.
- Не будешь?
- Да.
- А мог бы ехать домой. Не подпишешь? Ну извини...
И на какое-то время Шурку оставили. Он выходил покурить, зашёл в дежурную часть, где были симпатичные бабы, но к Шурке они отнеслись с высокомерием: "Стой, где стоишь!" За пультом сидел полковник. Наверняка с ним связывался мент.
- Полковник, так пойду я? - наивно спросил Шурка.
- Сиди, жди - ответил тот, не оборачиваясь.
- Чего ждать то? - риторически спросил Шурка и пошёл обратно к обезьяннику.
За окном начало темнеть.
Хлопнула дверь.
- Кого забирать? Этого? Иди за мной - сказал Шурке вошедший мент.
На улице уже было темно. У дверей стояла машина медвытрезвителя.
- Давай в машину.
Шурка залез и сел на узенькую скамеечку, взявшись рукой за решётку на окне. Мент с грохотом закрыл за ним дверь. Когда глаза привыкли к темноте, Шурка увидел на полу мужика. Тот был весь в крови. Особенно лицо.
Машина тронулась. Сквозь решётку Шурка наблюдал, как мимо проносятся яркие огни вечернего города. Он не узнавал, где они едут.
Машина несколько раз останавливалась, принимая новых клиентов.
Посадили мужика, Шурка не сказал бы, что пьяного. Тот попросил закурить, и они закурили.
Подсадили барышню у вокзала, лет тридцати.
- Перед смертью не надышишься! Не переживай. Проститутка? - стал знакомиться Шурка.
- Нет!
Шурка её немножко приобнял. И ей это было приятно.
Подсадили ещё молоденькую девчонку. Она всё плакала. И не реагировала на слова, погружённая вся в свои переживания.
- Не плач, Лен, это ещё только начало - утешил её Шурка.
Наконец машина остановилась окончательно.
- Все выходите - сказал мент, с лязгом открывая дверь.
- Где это мы? - спросил Шурка.
- На Комиссаровском - ответили ему мужики.
Всех ввели в здание и посадили на скамью, стоящую вдоль стены.
Окровавленный мужик подошёл к стойке, за которой сидел мент и тихо пытался что-то сказать.
- Отойди - напористо сказал мент.
Мужик не отходил, и всё что-то тихо говорил.
- Ну всё, сволочь, ты меня достал - вышел из себя мент, выскочил из-за стойки и поволок мужика в туалет.
- Ребята, вы чего делаете? - возмутился Шурка.
Мужик и мент вернулись. Мужик сел на скамейку и к стойке больше не подходил.
- Сходи лицо умой - сказал ему мент.
- Какой тихий - выделила Шурку из толпы женщина, сидевшая за столом напротив. Наверное, нарколог. - Откуда тебя забрали?
- Из дома - ответил Шурка. - Друг бутыль вина разбил, соседи ментов вызвали.
- Значит, друг виноват?
- Да.
- Пил?
- Само собой.
- Ну, ничего, часик посидишь, и отпустим.
- Кто Гончаров? - спросил мент за стойкой.
- Я - ответил Шурка.
- Подойди сюда. Вещи из карманов. Перстень снимай.
- Зачем? Что, могут отобрать? - полюбопытствовал Шурка, снимая перстень.
- Да - не очень уверенно ответил мент. - Иди сюда.
С другой стороны стойки начиналось помещение со шкафчиками. Раздевалка.
- Раздевайся - сказал мент, открывая шкафчик.
Шурка снял лёгенькую хлопчатобумажную курточку.
- Кроссовки снимай.
Шурка снял.
- Брюки...
- Так у меня трусов нет!
- Ну, тогда оставь. А почему нет?
- Жарко! - с вызовом ответил Шурка. На самом деле - белые джинсы быстро пачкаются. Пара дней - и в стирку. Зачем трусы?
- Ладно, давай в эту камеру - открыл мент металлическую дверь.
В камере окон не было. Там были только шесть жёстких деревянных кушеток, обтянутых дерматином. На каждой валялось по войлочному одеялу. Шурка понюхал их издалека, и руками трогать не стал. Стало ясно, что в слове "медвытрезвитель" первые три буквы - явно лишние.
Когда он рассказывал потом об этом Михаилу Петровичу, тот сказал, что однажды тоже был в медвытрезвителе. Когда был ещё молодым. Тогда там были подушки и чистые простыни. Кто хотел, мог принять душ. "Чтобы милиционеры матом ругались? Да их бы тогда за это.... А сейчас-то что..." - возмущался он.
Одна из кушеток была занята.
В камере Шурка шатался из стороны в сторону, совершенно не собираясь ложиться на эту грязь. Прошёл час, потом другой.
Ввели парня, на голову выше Шурки, с которого только что сняли наручники, в которых он был за то, что, кажется, грохнул мента.
- Привет, братан. Значит, интеллигенцию тоже сажают? - поприветствовал он Шурку. - А как это ты? Я в одних трусах, а ты в беленьких джинсах и в рубашке?
Шурка пожал плечами, не давая объяснений.
- Менты, суки, - сказал Игорь, (потом познакомились поближе), ударив кулаком в стену.
- Не делай так. Можешь разбить костяшки - заметил Шурка.
- Ребята, выпустите меня - жалобно произнёс Игорь, обращаясь не понятно к кому. - Теперь на работу сообщат...
Ничего, не переживай - приободрил его Шурка.
Глядя на него, Игорь тоже не садился. Так они и шатались ещё какое-то время, о чём-то разговаривая.
- Сколько мы тут уже? - спросил Игорь? Сказали, часик посидишь...
- Они так всем говорят - понял Шурка.
Через металлическую дверь со смотровой щелью было слышно, как в камере напротив стучали в дверь. Стучали уже давно, очень давно, иногда выходя из себя и стуча со всей силы. Менты не реагировали.
Шурке вспомнился глупый кабель Михаила Петровича, который всё время лаял непонятно зачем, когда Шурка выходил на улицу покурить.
- Ну, чего ты лаешь? - иногда не выдерживал Шурка, хотя обычно не обращал на лай никакого внимания.
"Так что, менты нас тут за собак держат?" - пришла в Шуркину голову аналогия. - И это в пьющей то России?
Лязгнул засов камеры.
- Кто тут Ильин? Этот? Эй, давай выходи! - наклонился мент над спящим мужиком. Но тот повернулся на другой бок.
- Ну и ладно, спи себе - заключил мент.
- Рядовой - обратился к нему Шурка - сколько нам ещё сидеть-то?
- Что, раз лычек нет, то рядовой? - ответил мент, захлопывая дверь.
Через какое-то время дверь снова открылась, и в камеру поступило пополнение.
- Сколько времени, мужики? - спросил Шурка.
- Не знаем. Когда забирали - было двенадцать.
Шурка понял - это надолго.
- Вот что Игорь, давай-ка ложиться. Сходим в туалет, и спать.