Однако после обеда я ощутил внезапную сонливость. Не помогла даже чашка крепкого кофе. Тогда я принялся приседать и активно отжиматься на руках от пола. Не терпелось продолжить эксперименты, но то ли усталость, то ли заторможенность хотели выключить меня. И я присел на смятую постель, упав на правый бок и, как мне показалось, на минуту закрыв глаза. В голове болтало мысли о пережитом словно ветром опавшие листья, но я заставил себя ровно и спокойно задышать.
Очнулся я в темноте и только слабый свет цвета грязного молока проникал сквозь окно. Я бегло взглянул на часы, растирая костяшками пальцев веки. Было 4 утра. -Вот это я придавил, сплюх, - лениво подумал я как компьютер эпохи начала девяностых. Однако, когда я встал на ноги то почувствовал, что всё тело слушается отлично, ощутил себя отдохнувшим. Но накатывало, словно запах моря издалека, нервное напряжение и раздражение от бардака в квартире, в мыслях, да и в жизни. -А отправлюсь-ка я на рыбалку, - решил я. Это наверняка поможет успокоиться, конечно если не задаваться целью наловить побольше рыбы.
Я сварил немного перловой крупы в маленькой кастрюльке, на малом огне не помешивая, чтоб она была целая как зерна кофе. Добавил туда щепотку ванилина. Также взял мякиш батона, смочил его и размял, посыпав малость сухим чесноком. На пару секунд я задержался возле ведра с таинственным рыжим тестом. Затем решив взять с тобой, сунув шарик его в карман джинсов.
Взял свою любимую удочку, доведенную до ума вручную, и вышел в рассвет.
Воздух приятно наполнил легкие утренней свежестью и яркостью запахов. Идти было далековато, да и лень поэтому я приехал на пруд велосипедом, под конец прыгая и звеня по бугристой дороге. Это бодрило.
С пруда тянуло сыростью, смешанной с запахом прелого камыша, горько сладким таким. Чуть поодаль за кустами сидел дедушка в синей потертой кепке и лениво показывал свой недвижимый профиль рядом с удочкой.
Я быстро разложил удилище, которое вытягивалось сегментами трубок, ловко снял кругами с петель смотанную леску, проверил лёгонький поплавок из гусиного пера сделанный собственноручно. Подвинул его от крючка на расстояние примерно метр что, как мне казалось, соответствовало глубине, осмотрел грузило, надежно ли держится и бережно нацепил на крючок одну большую перловину. Затем я размахнулся и бросил куда смог в воду большую горсть перловой каши. -Карась любит пшеницу. Любил, - мысленно то ли вспоминал, то ли вдохновлял себя на неплохую ловлю.
Я взял двумя пальцами за грузик и, подойдя на самый край берега, махнул своей длинной гибкой красавицей, резко отпуская леску с грузилом.
Поплавок сначала лёг, а затем быстро встал и предо мной в утренней дымке на воде предстало перышко с красным кончиком и двумя белыми полосками. Которое, отражаясь в зеркальной глади воды, казалось вдвое длиннее и виднее. Подул лёгкий ветерок и по воде пошла мелкая рябь, которая затрудняла взору вид и поведение поплавка. Да, его стало хуже видно и поплавище начал мелко покачиваться, дрожать. - Только этого не хватало, - начал закипать я. С минуту я зевал, моргал и ждал как стихнет непонятное дуновение в тихую погоду. И как только вода начала успокаиваться колышущейся гладью с искорками от встающего солнца, я увидел, что поплавок, мой сигнальный верный друг, резко качнулся сначала в одну сторону, потом в другую. -Рано радуешься, еще не время, - приструнил себя я.
Поплавочный стручок на минуту затих. Затих и ветер и я, затаив дыхание.
И наступила кратковременная идиллия. Квакнула и булькнула тихонько лягушка, прыгнув воду видимо и послышался еле уловимый треск в камышах.
Однако поплавок нырнул почти полностью и сначала нехотя словно, а потом резче ушел в сторону и одновременно вглубь. Я рывком вскинул удочку вверх и с приятным ощущением тяжести натянутой лески на крючке поблёскивала и трепыхалась мелкая рыбешка. Нетерпеливо я перебросил всё это хозяйство на берег и положил на траву. Бросился ладонью и крепко сжал заветный первый улов величиной с большой палец. Крючок еле-еле зацепил за уголок рыбьего рта бедного малыша карасика. Я набрал в пакет с пол литра воды и выпустил туда рыбку, слегка прижав его сумкой.
Снял с крючка остатки пшеницы и решил одеть крупинку поменьше. Руки от нетерпения и азарта задрожали, однако я приблизил крючок к глазам и медленно одел маленькое зернышко на самое остриё, потрогал его чтоб не кололо, поплевал, и с мыслями, - ну, ловись рыбка малая и большая, - забросил всё это дело подальше. Однако поплавок упорно лежал и не хотел вставать как солдат до подъема. Тогда я чуть повёл удилище в сторону. Поплавок резко утонул и скрылся из виду. Я резко дернул удочку вверх. На конце лески выпрыгнула бахрома из зеленого вьющегося зелья, похожего на плющ.
Я терпеливо распутал эту зелень и снял. Присел на берег и подвел к себе крючок. Скатав хлебный шарик, я послюнявил его, спрессовал в продолговатую трубочку и нанизал на самый край крючка. Мягко забросив леску в воду я принялся ждать. Поплавок принялся было мелко дёргаться, прыгая вверх-вниз хотя ветра и волн не было. Я выжидал. Вдруг к верхушке поплавка подлетела стрекоза и лениво села на него. -Кыыыш,- махнул я удилищем. Наглая стрекоза не улетала. А сигнального друга зашатало по сторонам словно ребенка после быстрой карусели. Однако пляска плавучей красной палочки становилась всё более резкой и разнообразной. -Ещё немного, не то, - думая я, жадно впиваясь глазами и напрягая зрение. Вдруг поплавок чуть приподнялся вверх, потом полностью нырнул, но как-то наискосок. И я тут же вздернул свою удочку в небо. Леску натянул очень активный и вертлявый карась побольше. Я мигом бросил его на траву. На солнце бликами играла его желтоватая блестящая луска и крючок скрылся где-то в глубинах рта. -Ух, какой жаднюга, - подумал я, - хотя голодный скорее всего.
Вставало солнце. По воде словно растекались блики, пятна света и я забросил удочку в темное "окно", в сторону и подальше, чтобы не слепили глаза отблески вокруг поплавка. В этот раз я одел две маленькие перловины подряд, чтоб не видно было крючка вообще для особо умной рыбы, если таковая еще тут имелась. При этом я послюнявил пальцы и потер эти зернышки вареной крупы мокрым хлебом. Понюхал пальцы. Тонко и остро пахло чесноком. Поплавок медленно покачивался и ничего не предвещало ничего особенного. Пару минут ничего не менялось, и я уже хотел было вытягивать проверять целостность наживки, но тут вдруг красное перышко крутнулось на месте и нырнуло. Вынырнуло и тут же нырнуло глубже. Я резко дернул удочку вбок и почувствовал, как леска натянулась. Мигом переводя удилище на берег, я услышал, да и успел увидеть, как блестящий вертун резко слетел и булькнул в воду у самого берега. -Ну повезло тебе, живи, - разочарованно подумал я.
И тут, просунув руку в карман джинсов я нащупал еще один комочек. Отщипнув и достав тесто-подобную горошину, я скатал её и уплотнив между пальцами, одел на крючок. Забросил. Ждал, ждал, как мне казалось почти вечность пока поплавок плавно пошатывался. Еще ждал. Затем вытащил. Наживка была на месте и, по-моему, совершенно нетронутая. Тогда я отщипнул ее почти всю, а вокруг облепил хлебом, выровнял всё красиво и забросил опять. Поплавок не двигался. Подтянув леску немного к себе, я, не вынимая снасти с воды, вглядывался в поплавок, который плавно лёг. И тут он то встал, то опять лёг и так начал отплясывать как будто его грызли со всех сторон. Он вертелся как юла, то нырял, то шатался, то попрыгивал, то резко уходил в сторону. И тут я почувствовал, как не я тяну леску, а леска тянет мою удочку. От меня. Азарт внутри зажег радостную жажду поймать и вытащить, словно в душе зазвучали фанфары. Я сильно потянул. Кончик удочки изогнулся в дугу и леска забранена как струна, в натяжку. Что-то тяжелое было там в глубине воды и я начал не рывком, а сильно и плавно, боком вести натянутую как струна уже и удочку к берегу. Показалась большая рыбья морда величиной с кулак. Леска натянулась, казалось, до предела. Я схватил старую доску на которой стояли босыми ногами рыбаки и резко отломил кусок, благо она была трухлая. И что было силы хлопнул нею по рыбьей голове, другой рукой перехватывая леску поближе, пониже поплавка. Ого!, - вырвалось у меня,- Ого-го. Лапоть, судя по всему карп, был величиной ну, как две ладони и вроде затих. Но какой же ты скользкий. Чем больше я хотел взять его в ладони, тем больше он начинал выскальзывать и трепыхаться. Покрутив в руке обломок доски, я увидел на конце нее торчащий старый гвоздь. Размахнувшись, я вонзил острие этого кривого гвоздя своей рыбище куда-то вбок и потянул доску к себе. И тут она начала трепыхаться как с цепи сорвалась. Ну конечно, жажда выживания, -пронеслось у меня. Однако гвоздь пока держал. И так по водорослях у кромки воды я терпеливо и настойчиво волочил доской свою добычу на берег. Еще раз хлопнул ее доской. Огляделся. Ко мне спешил на всех парах тот мужик в синей кепке. А я тяжело, но радостно дышал, словно не мог надышаться от этого облегчения и победы.
И тут я почувствовал какое-то помутнение в глазах, даже потемнело и поплыли радужные пятна. Кроме того, накатила почему-то дикая жажда, как будто не пил ничего три дня ни глоточка. Я тяжело осел задницей на траву. Воздуха не хватало, и он казался сухим и терпким. Мысли куда-то выветрились, и я обессиленно ткнулся лицом в ладони хотя локти соскальзывали с колен.
Время потеряло свое ощущение для меня. Затем как-то постепенно всё прошло и что странно, сначала прояснилось в голове, а потом бодрость вернулась к рукам, но ноги еще оставались словно деревянными. Я собрал все манатки и рыбу, с трудом сел на велосипед и покачиваясь, медленно покрутил педали домой. По дороге какая-то ветка попала между спицами, велосипед дернуло, и он застыл как вкопанный, а я, перелетев через руль грохнулся на грунтовую дорогу, успев, однако выставить вперед локти. Ошарашенно мой мозг на секунду завис, но придя в себя, я вдруг ощутил, что мне совершенно не больно. И только потом я увидел ссадины и кровь на локтях. Даже кожа в одном месте была немного содрана, но я провел по этому самому месту ладонью и ошалел- не было ни жжения, ни боли, никаких ощущений! Замотав кое-как ссадину носовым платком я, шаркая как пьяный, пешком добрался домой.
Мне было уже не до рыбы хотя я и вспомнил о ней лишь для того чтобы засунуть ее в морозилку. Я умыл лицо, тщательно, раза 4 хлюпнув в лицо пригоршни воды и растерев всё это дело для бодрости и прояснения. Осторожно размотал платок и вытаращив глаза от удивления открыл рот.
Небыло! Ни ссадин, ни царапин, ни запекшейся крови. Я ощупал всё вокруг.
И тут появилось дикое такое жжение, очень сильное, как будто я локоть засунул в костёр. Но через пару секунд резко утихло. Что это со мной, - как мигалка на скорой не давала покоя мысль.
Я сел на кровати и попытался успокоиться. Однако я ощущал ритм пульса в висках и холодный пот. Со мной все уже хорошо, - успокаивал себя я силой мысли. Да, популярное течение модных увещевателей для новых лидеров- что мысли материальны. Чего терять время если такие вещи происходят со мной и у меня, - лихорадочно думал я, - да такое раз в жизни бывает, и кажется мне, еще ни с кем не бывало! И я заставил себя подняться с твердым намерением продолжить опыты. Во мне опять просыпался неуёмный экспериментатор и великий комбинатор, ибо еще со школы на уроках химии мне больше всего нравилось, как учительница смешивает разные компоненты и поражал бурный результат их реакции. Так же я до дыр зачитывался "Золотым теленком" и меня так восхищало хитрое плутовство и обаяние Остапа Бендера. И я решил исследовать структуру камня, того самого. Подхватив обломок, я порылся в нижнем ящике и выудил оттуда старый молоток. С трудом отколов кусочек, я положил его, размером с горошину на приборное стекло микроскопа, однако, перед этим рассмотрев его в больную лупу. Камень по структуре напоминал старую иссохшую твердую смолу и немного пористый шоколад. Заглянув в микроскоп я ничего особенного не увидел в кристаллической решетке. По памяти я мысленно отметил что такая структура у малахита. Однако в узлах кристаллической решетки большие молекулы немного дрожали и их контуры двоились и даже троились. Или мне показалось, насколько позволял микроскоп и мои усталые глаза. Так вели себя нестабильные изотопы или радиоактивные элементы, вспомнил я теорию. Но пока мне это ничего не дало только новые загадки и пищу для ума. В нерешительности я думал, что же делать дальше. -Ха, а облучу ка я и его СВЧ-волнами, - осенило меня, наугад.
Я положил осколок побольше в микроволновку и включил её. Через две минуты я достал камень с которого валил дым. С нетерпением я схватил его и не обратил внимание, вернее не почувствовал, что обжег пальцы. Кожа запеклась и зашипела, настолько он был горячий, но я не чувствовал боли, только легкое тепло. Опять заливалась громко лаем какая-то собака, а вторая более грубо ей вторила. Потом до меня донеслись звуки их грызни, судя по всему. Как мне всё это надоело. Вместо этого я хотел бы слышать звуки морских волн. В задумчивости я вертел камень в руках и пошел с ним в комнату. Присев за лабораторный стол, я опять вглядывался в микроскоп. Подняв глаза, я непроизвольно осмотрел стол. Ну вот, старая ракушка, опять напоминание о море, отдыхе и свободе. Я машинально взял другой рукой иссохшийся панцирь от рапана и прислонил его к уху. Да, шум, как будто бы моря. Но мозг мой знал, что это лишь акустическая иллюзия подобия шума от турбулентных потоков в завитушках раковины. Однако иногда, а последнее время всё чаще, я отказывался жить только мозгом. Накопленный склад эмоций требовал применения. Так размышляя о скоротечности и бессмысленности бытия и лентяйстве на морском пляже, я рассеянно прислонил к уху и вторую кисть. В которой был тот камень. И я услышал, что он тоже шумит, аж встрепенулся от этого. Однако шум был не однородно монотонный, а совершенно разный, с уникальными короткими паузами. Втиская камень в ухо, я уже после заметил, что таки царапнул им свою ушную раковину. Поднеся камень к глазам, я увидел на нем две капли собственной крови. И тут во мне опять проснулся комбинатор и сепаратор, то есть великий смеситель. Я вспомнил о той субстанции в ведре, достал шарик, словно глиняный и прилепил его на камень. И тут пошла реакция! Камень зашипел как змея и начал размягчаться на глазах. На главное- с него начал выделяться какой газ, собираясь в аккуратное серо-красноватое облако. Моя челюсть почти отпала от удивления. - Ну вот, сумасшедший экспериментатор вызвал инопланетного джинна, - проскочила шальная мысль. Какая-то неведомая сила, нет, скорее желание обуяла меня и я отломив маленький кусочек камня, бросил его в рот. Он стал мягкий, по консистенции похож на халву, поэтому так легко удалось отломить. Я не понимал, что я творю и зачем, на меня нашло какое-то помутнение. Вкус, однако был словно пережженный кофе и миндаля. Я машинально проглотил кусочек, размером с ноготь. И тут произошло совершенное чудо. Облако газа двинулось, нет прыгнуло ко мне, в сторону рта, носа и вмиг засосалось во внутрь. Меня. И тут я услышал звуки. Сначала как от сломанного радиоприемника, который беспорядочно трещит и прыгает по радиочастотам. Потом обрывки каких-то фраз на непонятном мне языке. Я схватил ручку и русскими буквами, быстро метаясь кистью, пытался это всё записывать, но как не спешил, не поспевал. Напрягая память, я пытался как мог запомнить хоть что-то, но мне не удавалось. И я разочаровано обмяк на стуле. И тут я почувствовал жжение в глазах и часто заморгал. Какой-то радужный туман заполонил мое зрение, потом словно распался на пиксели. Я закрыл глаза и лихорадочно протер веки глаз подушечками пальцев. Вновь открыл глаза. И увидел частокол тоненьких разноцветных вертикальных линий. Ну, как штрих-коды на товарах, только гуще, цветастее и сложнее. Я знал, что это такое. Это был спектр. Вспомнилось, что люди специальными телескопами с помощью спектров от далеких звезд изучают их состав. То есть получают от звезд некую зашифрованную информацию. Я боялся моргнуть. Чтобы спектр не пропал. Но мне очень хотелось. Я метнулся в сервант где у меня лежали цветные карандаши и схватив их принялся зарисовывать эти линии. Глаза мои уже были полны слез, и я не мог не моргнуть. И я сделал это. Видение пропало. Разочарованно я отошел к кровати и бухнулся спиной на мягкое ложе. Все пропало. Полежав, наверное, пару минут, я инстинктивно решил умыться, кожа лица как-то чесалась после этого газа. Я прошел в ванную и на минуту уставился на своё отражение. Приблизив лицо в зеркало, я поглядел в свои безумные глаза. Что-то было не так. Приблизил еще, чуть не касаясь зеркала кончиком носа. Присмотрелся ко всем деталям на роговице, на зрачки. И я увидел, как проявляется этот, ну или похожий спектр вместо моего туповато искаженного лица в отражении собственных глаз. Я четко увидел линии, много, может это были и глюки, но об этом не хотелось думать. А хотелось думать, как остановить мгновение и зафиксировать всё это, чтобы потом докопаться. Так, у меня был цифровой фотоаппарат, и я знал где он. Но батарея! Она скорее всего уже была мертвая. Оставалось одно. Я прожогом метнулся, схватив лупу, и цветные карандаши с листом бумаги и использовал лупу как прокладку между зеркалом и моим глазом, а карандаши чтобы хоть как-то зарисовать это. И я, как полоумный кретин, таращась в зеркало, вглядывался в роговицу своего глаза, всеми силами стараясь не моргнуть, и тут же, рисовал эти линии. Коряво, примитивно, приближенно, но всё же это было лучше, чем ничего. Я уже сто раз пожалел, что в голову нельзя вставить флешку и сделать скриншот от этого марева, - подумав об этом я горько улыбнулся.
Однако, на удивление, глаза не болели и слезы стали густые как масло. Словно какая-то неведомая сила или нечто помогало мне завершить это. Однако получалось паршиво. Лупа не давала разглядеть слишком тонкие и близко расположенные друг к другу линии. И тогда я вспомнил что и как я видел и приближал в больнице. Я перевел взгляд на бутылочку с шампунем на полке в ванной. Там был мелкий текст. Силой ума, я словно дал себе приказ- прочти что там! И на долю секунды я увидел, различил приближенный текст словно моя голова вмиг подлетела вплотную к бутылке. Однако быстро откатилось все назад. Ну не мог я это зафиксировать, не понимал, как! И тогда я решил, была ни была. Я съел еще кусочек этой рыжеватой субстанции вернее проглотил как таблетку. Приблизил глаза к зеркалу. И дал команду- хочу роговицу вблизи как можно ближе. И тут. Словно волшебным калейдоскопом на мой взор надвинулась огромная роговица глаза и я стал видеть все завихрения эпителия все вот эти мохнатые словно пятна и переливы. И да, я ж испугался. Но теперь я четче и ближе видел эти линии спектра. А что, если! Я вдруг вспомнил что девушка с которой я когда-то встречался, Ольга, как-то забыла у меня свои контактные линзы, в маленьких контейнерах с раствором, а я все забывал их выбросить. Я мигом достал линзу, растянул двумя пальцами створки глаз вверх и вниз и, мягко приближая, прилепил тоненький гидрогелиевый полукруг к поверхности глаза. Вдруг я почувствовал во рту вкус крови и даже глаза мои покраснели, особенно паутиной выросли красные тоненькие прожилки на белых глазных яблоках. Мои руки дрожали от волнения и нетерпения. Со стороны верно казалось, что человек сходит с ума, но куда уже больше. И я закрыл глаза. И сильно надавил кончиками пальцев на веки. Присел на край ванной и посидел так в плену собственного видения, не знаю, пару минут. Открыл глаза и трясущимися руками неуверенно и срываясь, вытащил линзу из глаза. Схватил лупу и приблизил на нее. Приблизил лицо, и. Спектр был на линзе! Глаза сильно пекли и вместо слез вниз сбежало четыре капли крови. Я был настолько мобилизован и сосредоточен что легко их сосчитал. Однако я боялся положить линзу в спец раствор, а вдруг смоется изображение. А на воздухе, без жидкости она просто усохнет и сплющится в комочек. Медлить было нельзя ни минуты больше. Я просто бережно побрызгал линзу из пульверизатора и положил под большое стекло на письменном столе, бережно ее придавив. Я знал, что сосед сверху, Иван, любит фотографировать. И у него явно есть неплохой фотоаппарат. И, о да, он был дома и открыл мне чуть погодя с недовольным видом с торчащими волосами и в пижаме. Я сунул ему 100 рублей и взмолился дать мне фотоаппарат на полчаса. Он буркнул что-то, но через пару минут вынес мне заветный аппарат. Я поспешил домой и сделал штук десять фото линзы в режиме макро, как только позволяла эта цифровая игрушка. А линза начала усыхать. Изображение линий потрескалось сеткой и смешалось, сдвинулось словно раздавленная соломка в пачке. Но наконец я был удовлетворен, дополз до кровати и склонившись на бок, мигом уснул, вернее отключился.
Очнулся я в темноте от какой-то сдавленности в груди и от собачьего лая. Кроме того, естественная потребность чувством переполненного шарика, который вот-вот лопнет заставила меня подняться и сделать шаг навстречу заветной кабинке. Однако нога, а затем и вторая, поехали резко вперед и я, как начинающий лыжник на льду, тяжело рухнул на спину. Я инстинктивно успел оттопырить кисти рук назад и расставить локти. Но все равно после падения было больно и неприятно. -Что такое, ёпт!? , - выругался я и приблизил ладонь к лицу. Было темно. Я, кряхтя, поднялся, доковылял до выключателя. Искусственный желтый свет ярко залил комнату и словно обжег глаза. Я вытаращил глаза. На полу тянулась дорожка из рыжего теста. От ведра у лабораторного стола к моей кровати. Я обтер руки туалетной бумагой и сделал свое дело долго и медленно, отходя от шока после сонного падения. Мысли постепенно выстраивались в структурную мозаику. Значит эти, хм, грибы полезли прям на меня. Выходит, вовремя я проснулся. Пошёл в ванную, умылся, открыл рот и осмотрел себя в зеркало. Давай, просыпайся, не теряй время. Если грибы проявляют активность, значит нужно это использовать. Я зачерпнул горсть рыжей пены. Она была мягкая и да, словно тесто с обилием дрожжей. Я опять нашел глазами тот камень и прилепил его к тесту. Затем положил в микроволновку все мои сбережения- пачку купюр и, размазав по ней это тесто сверху, закрыл дверцу и включил. Да, через пару минут я достал две пачки. Но одна из них разделялась на отдельные купюры, а вторая была сверху такая же, но цельная. Ах вот как, -пронеслось у меня. Грибы не умели имитировать сложные наборы предметов. Таких как пачка.
Ну что ж пришлось потратить время, и, запихивая в микроволновку по одной купюре, намазывая их грибами словно бутерброды, я вынимал и вынимал по две штуки за раз. У меня уже кисти устали. Я вскипятил воду в чайнике, налил чаю и задумался. Опять залаяла собака и видно мелкая, потому что таким писклявым, противным лаем. Это внезапно мне напомнило о той собачке которую я выдрал из цепких пальцев Эли. -Как она там?,- попытался представить я. Нужно отвлечься от этих безумных грибных копий и выбраться развеяться, поговорить с людьми. И тут меня осенило. А надо бы забрать собачку из приюта, если она уже в порядке, и привезти её к Эле. Конечно, в больницу с животными не пустят, но в конце концов можно же помахать своими и собачьими лапами ей через окно. Вот она обрадуется, наверное. И я решил так и сделать. Сейчас, не откладывая.