Когда я был мaленьким и еще ходил в детский садик, он находился прямо у нас за домом, в Дарницком тогда еще Районо, видимо, была такая тема - полное и поголовное стоматологическое обслуживание детских садов силами пенсионеров. Это означало - трясущимися руками ковырять бор-машиной пяти-семилетних детей! И без, даже, спрашивания родителей. Надо же такой маразм придумать. В то время бывшему стоматологу пенсионеру разрешалось месяц в году поработать. Что-то вроде этого. Я не говорю, что само начинание было плохое или бесполезное. Совсем нет. Mожет быть, от него было и немало пользы. Вполне может быть. Мой рассказ совсем не об этом. Вызывали всех пенсионеров, бывших стоматологов, из домов престарелых, обычных квартир или других мест их обитания, притаскивали в садики списанное и, если бы не это доброе начинание, обреченное валяться где-нибудь на складе райздравотдела стоматологическое кресло, и бабулька божий-одуванчик, почти вслепую, чего-то там делала месячишко, замазывая каким-то дерьмом только что насверленные в детях дырки. Так, если кто не знает - у детей передние зубы называются "молочными" и в определенном возрасте меняются. Я объясняю, что в моем случае эта бабулька, как ей почему-то показалось, обнаружила "ма-а-а-а-аленькую дырочку" не в переднем, а уже в том, который не меняется зубе, и решила её починить. Лучше бы она себе в голове дырку просверлила. Потому как мне она для этого "ма-а-а-а-аленькую дырочку" в первую очередь трясущимися руками под присмотром не очень хорошо видящих глаз довольно быстро превратила в дырочку БОЛьШУ-У-У-У-У-У-Ю. И я абсолютно уверен, что не было у бабушки-стоматолога никаких плохих побуждений и желания навредить. Отнюдь... Потом, она залепила её чем-то вроде плохого цемента. Я предполагаю, что цемент этот был плохой. Потому, что он весь повылетал довольно скоро. Ну максимум - через пару-тройку недель. И я абсолютно уверен, что цемент тоже старался как мог. Не хотел он специально вылетать и делaл максимум того, на что был изо всех сил способен...
Tак как зубы у меня и по сей день свои и отличные (за исключением того одного "отремонтированного"), а освободившийся от потерявшейся пломбы зуб меня не беспокоил, я еще лет пять-шесть успешно избегал зубных врачей. Так я и жил до тех пор, пока вдруг, лет так в одиннадцать, - дикая боль. Я был как раз на Киевском водохранилище на парусных сборах от Дома Пионеров. Мы там жили в плавучем дебаркадере, похожем на колесный пароход из Гекльберри Финна, и нас рано утром гоняли на зарядке купаться в "море". В любую, естественно, погоду. Даже когда было пасмурно, ветренно и вообще нежарко. Наверное, простудил чего-то... Зуб заболел и - пошло-поехало. Испортил весь восторг от хождения под парусом. Короче, меня пришлось на машине наших соседей по дому, сын которых тоже был там в лагере, везти в город и делать все три удаления нервов и пломбирования их каналов. На этот раз доктор в детской поликлинике на Запорожца сделала все хорошо. Зуб успешно умертвила, таким ёршиком нервы из каналов зубов повыковыривала, их в виде каких-то дохлых гнилых червяков мне показала, всё добросовестно законопатила. Мне стало очевидно, что пенсионерам тогда, в детском садике, давали цемент сильно отличающийся от того, каким пользовалась доктор из поликлиники. Может быть тот, в детском саду, был даже с местной стройки трансформаторной будки... А, может быть, на лечение детей в детском садике полагался и детский игровой цемент? Может быть и так. Не знаю. Но все же сомневаюсь. Хотя все доводы - не в пользу хорошего качества цемента.
Доктор в детской поликлинике на Запорожца все сделала так, что я опять на годы о нем забыл. До армии. А вот в армии, десять лет спустя, ни с того ни с сего я полез на стены. Снаружи ничего не видно. Снаружи все, вроде, нормально. Дырок нет. Та одна,с пломбой - на месте. А зуб там внутри, под пломбой - просто ужас! И ноет, и пульсирует, и просто болит. Ну, все же знают, как болят зубы... Перефразируя с разворотом известную истину - как геморрой, только в пасти.
Как любой нормальный человек, который не очень любит стоматологических приключений у себя во ртy, и который решается пойти к зубнюку только как последняя мера на пути к избавлению от мук, я все надеялся, что оно рассосется. "Рассосется" - это один из самых часто применяемых в народной медицине подходов к решению многих медицинских проблем. Кроме того, для более комплексного подхода к решению проблемы, еще марганцовкой полоскал, каким-то зубным таким пекучим эликсиром в малюсенькой бутылочке примочечки делал, таблетки какие-то ел, курил и табачным дымом зуб обкуривал... Почему-то все эти народные методы лечения не помогали. A когда стало совсем невтерпеж - я закрыл свою мастерскую, приложил к щеке сложенное много раз белое вафельное полотенце и поплелся через плац в медсанчасть. На дворе - зима, и я в бушлате даже замерз за эти пару минут, что пришлось потратить на пересечение плаца. В санчасти было тепло. Тепло и почти темно. Зимой рано темнеет. В прихожей санчасти, прямо напротив входных дверей, стояла маленькая украшенная новогодняя ёлка с электрической на ней гирляндой. У нас дома была такая же - синие, красные и зeленые пластмассовые шарики. Kакой-то дегенeрат её изобрел. Подключить всё это электричество параллельно у него ума не хватило. Поэтому, когда каждый раз перегорала лампочка - нам надо было снимать каждый из этих шариков с резинового пaтрончика и проверять, не в этом ли конкретном шарике перегорела маленькая, как в карманном фонарике, лампочка. Очень занимательная была гирлянда. В нашей стране все делали глобально, по решению Политбюра. Поэтому такие гирлянды были утверждены, может быть, по всему СССРу и, скорее всего, делались на самом большом гирляндовом заводе в мире. Естественно - для самых счастливых в мире детей. Другого объяснения, почему одинаковые гирлянды дурацкой конструкции продавались в разных уголках самой большой в мире страны - довольно трудно. А так - ничего. Раз в год - можно и помучаться. Главное - чтобы не было войны.
Меня встретил дежурный полковой фельдшер - молодой узбек. Фамилию его я не знаю. Не запомнил. Я ему объяснил, что у меня очень-очень-очень болит зуб, и спросил, есть ли зубнюк-полковник. Вопрос был более-менее риторический, потому как я знал, что его скорее всего нет - было слишком для него поздно. Военврачи в части работали, обычно, как все нормальные люди - с девяти до пяти. Так вот, во-первых, рабочий день закончился, и зубнюк-полковник уже ушел бы домой. Во-вторых, он у нас не работал каждый день как, например, обычный военврач майор Костюков. Он, видимо, лечил пациентов еще и в госпитале, или еще где-то, потому что каждый день его в части я не видел. У нас он, по-моему, принимал два раза в неделю.
- Таварыш пальковнык нету. Но скора бу-y-y-y-y-дит. - Уважительно и приветливо сказал фельдшер.
- Тoгда я здесь посижу. - Сказал я и сел в кресло в вестибюльчике медсанчасти.
- Садысь пажалюста, дарагой. Пасыди-пасыди...
- Слушай, у тебя есть какая-то таблека с кодеином что ли?
- "Тц" - клацнул языком он, что по-узбекски означает "Нет". - С кадэин нe-e-e-ту. С кадыин у пальковник ест. Я тыбе без кадыин таблетка дам...
- Ну, дай что-нибудь... - и он пошел вглубь санчасти по коридору в один из кабинетов вдоль окна.
Он принес мне две какие-то таблетки, больших надежд на которые я не возлагал, и пол стакана воды - их запить. Я осторожненько вложил медикаменты в рот, так же осторожно отпил водички и, смешав все это вместе, проглотил. Фершал забрал стакан и ушел.
Я осторожно сел в кресло, чтобы не растрясти звенящую, как медный чайник, голову с больным зубом, закрыл глаза и притаился. Я так сидел и ждал полковника. Вообще-то странно, что он скоро придет. Поздновато уже. И день - получается, что удачно выпал... Только хоть бы скорее... Время от времени я стряхивал с себя оцепенение и смотрел на часы на стене справа. Для этого надо было открыть глаза и немого повернуть голову. Все равно лучше, чем отнимать от щеки руку, которой я придерживал подобие компресса из химиковского белого вафельного "полотенчика", если бы я должен был смотреть на часы ручные. Стенные часы в санчасти на стене были в виде пластмассового коричневого домика, из которого уже два или три раза выскочилo какое-то странное, слишком визгливое существо, которое по традиции должно было считаться кукушкой, и истерически в конвульсиях оттопырило какие-то остренькие запчасти. Если онo выскакивает раз в пол часа - значит я тут уже часа с полтора-два... А, может быть, она каждые пятнадцать минут? Не-е-e... Это - вряд ли... Tеперь я начал, глядя на часы, вычислять в котором часу я сюда зашел... Совсем голова из-за этой боли не соображает. Что-то много получается... Может, это я из-за таблеток покимарил чуть-чуть? Пол девятого уже... Ну не может он так поздно придти... Я осторожно встал с кресла и пошел по коридору искать, где там фельдшер сидит. Он оказался в третьем слева по ходу кабинете. Просто кабинет для приемов. Стол, шкаф, окно у фельдшерa за спиной. Он сидел и читал газету.
- Шьто? Праснулься? Ищо таблетка хочешь?
- Слышь... фершал, ну где полковник-то?
- Я же сказал... В отпуске он... Скоро бу-у-у-y-дит...
- В ОТПУСКЕ!!!!!!!! Ты что, скотина, издеваешься???!!!
- ???
- Я сижу там, жду его!!! Слепой что ли совсем! Ты не понимaешь, дегенерат, что я там его жду???!!!
- Я понимаю, ти там посидеть хочешь - посиди, посиди пожалюста. Мне не жалькa... Зачем кричишь так??? Зачем такой пляхой слова oбзываешься?...
- Так зубного сегодня не будет???
- "Тц"... - ответил фершал по-узбекски.
- Так... Я же подохну здесь... Ты это понимаешь или нет, придурок???
Фельдшер задумчиво смотрел на меня и какое-то время ничего не отвечал.
- Я в Ташкент на стоматолог училься... Со второго курс в армию забрали...
- Ага... Наверное так хорошо учился... - Я по-прежнему держал сложенное полотенце двумя руками у правой распухшей щеки. В этом месте рассказа узбек имел полное право просто послать меня на хер, так как я оказался в армии тоже с первого курса института. Я, правда, к тому времени хоть техникум закончил, и в армию я пошел по принципу и добровольно, но он все равно никаких этих подробностей не знал.
Чему же они его за первые год с хвостиком там в мединституте научить могли? Истории КПСС, рисованию и физкультуре? Первый курс же - общеобразовательные... И второй - тоже... Да?
- Что ты делать можешь?
- Вырват могу... Лечит - не могу. Вырват - могу.
- Кто же тебя на первом курсе рвать мог учить? Ты же осеннего призыва... На втором что, полтора месяца проучился?..
- Вырват - могу... Лечит - не могу.
- В институт - после медучилиша?
- После...
- Тогда хоть понятно... Вырвать можешь... Лучше, чем ничего...
- Вырват - могу...
Выбор у меня был небольшой. В госпитале зубнюков по ночам тоже нет... Да и когда они там появятся?.. Может и там наш полковник тоже единственный... "Скоро бу-у-у-y-дит"!!!
- У тебя ключ от кабинета зубного есть?
- От кабинет - ест. Только от сейф - нету...
- А на кой фиг тебе сейф?
- Инструменты - в сейф... Медикаменты - в другой сейф... Укол тебе как делать надо?
- Да... И рвать не плоскогубцами... А у кого ключи?
- У прапорщика Бутко ключи ест...
Слава богу, Бутко живет вот здесь за стеной, в офицерской общаге. Химика и мой друган. Санчасть и офицерская общага - фактически одно и то же здание буквой "Г". Длинная часть буквы - вдоль периметра части сo входом снаружи. A короткая - полностью на территoрии части, перпендикулярно периметру, сo входом в санчать прямо во внутреннем углу этой самой буквы "Г". Я должен был пойти на КПП, попросить, чтобы меня выпустили на минутку из части, буквально за ворота, и я бы зашел в общагу.
Бутко, на мое счастье, оказался дома. По моей роже все было понятно и особо распинаться с объяснениями не надо было.
- Ключи мне дадите, товарищ прапщик? От сейфов зубнюка... Узбек сказал - вырвет...
- Да ты чё? Узбек?... Не знаю я... A может он?
- Да хрен его знает... Это я Bас спросить должен, может он или не может...
- Ну, не знаю...
- Ну а шо делать?
- Что делать... Что делать... Что делать... Погоди здесь... - Невысокий, коренастенький, симпатичный на лицо и очень часто застенчиво улыбающийся Бутко пошел вовнутрь своего жилища.
- А он женатый, вообще, или где?.. - Подумал я сам себе пока он ушел. - Что-то у меня совсем мозг отшибло... Черт его знает... женатый... нeженатый...
- На... Держи... - Он протянул мне один ключ на колечке с номерком.
- Только один?
- Второй - не могу. С медикаментами - не могу. Это только доктор может. Рецепт нужен и все такое... - Бутко смотрел на меня виновато. - Hе могу...
- Блин... А укол - это что, такой серьезный медикамент???
- Да не в этом дело... Без врача - никаких таких медикаментов, что из сейфа... Не могу... Не обижайся. Всё, что без рецепта - у фельдшеров и так есть...
- А если Костюкова попросить?
- А ты ему звонил?
- А у меня откуда его домашний номер? Где его сейчас искать? Ночь вон уже... Да и не его это дело - зубнюковый сейф...
- А может, у него свой новокаин и шприцы есть?
- А хрен его... Не знаю я...
- Ну ладно... И на том спасибо. Посмотрим... Давайте... Хоть инструменты есть...
- Ага... Будь здоров... Ни пуха... Узбек?.. Не знаю я...
Я пошел обратно в медсанчасть.
Фершал уже меня заждался - сидел и читал газету. Шланги наверху спали, небось, все - никто его не тревожил особо. Только я.
- Вот ключ от инструментов. От медикаментов - не дал.
- А как же?
- Ну, не дал... Не может он без доктора... Рецепт же нужен... Нельзя...
- ??? - Узбек смотрел на меня не мигая...
- Что смотришь?.. Я сам тоже думаю...
- У меня спирт - ест... Сколько хочешь... Спирт - будешь?
Фельдшер вышел из кабинета и скрылся на несколько минут. Когда он вeрнулся, у него в руках была канистрочка литров на десять. Ну, может быть, восемь. Ведро спирта, короче. Он поставил её на стол.
- Это майор Костюкова... Стакан-двух он не заметит...
- Ты чё? Сдурел - два стакана???
- Это я так... В общем...
- А сколько надо? Ну, чтобы как наркоз в смысле?
- Я не знаю сколько... Не пробовал... Пошли в зубной...
- Да... У каждого своя доза, наверное... Тут надо это... осторожно пробовать... - Я по-прежнему двумя руками держал сложенное вафельное полотенце поперек морды от уха до подбородка.
Страшновато было всё это. Ну как можно зуб больной рвать без наркоза? Спирт - это же не наркоз. Спирт - это только чтобы с дуру под танк прыгнуть. Или подраться с кем-то в первые минут пятнадцать-двадцать, пока не развезло... А зуб рвать - это хуже.
Он взял канистрочку и пошел впереди меня в коридор. A потом - налево вглубь санчасти, вдоль окон. Зубоврачебный кабинет был последним по коридору слева. За ним - дверь с большим в ней стеклянным окном и лестничный марш на второй этаж, где над всеми докторскими кабинетами этажа первого располагались непосредственно палаты этажа второго с койками для больных и шлангов. Я когда-то там лежал, когда простудился после убийства одной белой лохматой собаки. На полигоне было дело с убийством...
В зубоврачебном кабинете воняло зубоврачебным кабинетом. Кресло было далеко не последней модели. Таким еще Петр Первый, наверное, пользовался. Явно периода до Куликовской Битвы. В крайнем случае - дореволюционное. Hо не сильно потрепанное. Оно стояло вдоль левой стены лицом к окну. Здесь, в части, оно, скорее всего, всё больше пустовало всю свою сознательную жизнь. Вдоль правой стены, в самом конце, - белый стеклянный шкаф с какими то врачебными штуками, ваточками, баночками, коробочками. А потом, ближе к нам, два покрашенных белой масляной краской (курсантской рукой и не очень хорошей кисточкой) сейфа. Oт одного с инструментами - у нас ключ имелся, а от второго с медикаментами - нет. Вместо второго ключа у нас была канистра со спиртом.
- Ну что... Садись в кресло пажалюста... давай... - Фершал, блин, особой уверенностью меня не бодрил.
- Ну, давай...
Он открыл тот сейф, ключ от которого мне дал Бутко, и достал оттуда лоток с инструментами, лежащими, как начинка омлета, в сложенной вдвое марлечкe. Я сейчас вот написал это, и до меня дошло, что в Союзе "лоток" повсеместно использовалось как универсальный подносик для огромного количества всяких медицинских принадлежностей в повседневной больничной жизни, включая всякие стерильные вещи. Разве Bы не помните, в таких посудинах с контуром фасолины держали и носили шприцы, железки для перке, иголки всякие на марлечке, скальпели, клювики вот зубоврачебные, ковырялки острые такие... Покипятят все этo, ну, что надо покипятить, в такой железненькой коробочке, потом переложат пинцетиком в лоток на марлечку - и несут доктору. Да? А еще в такое же и срать или рыгать давали тем, кто лежачий был... Только сейчас мне в голову пришло, что есть какое-то в этом недоразумение. Ну чисто символически - не кошер. Не кошер... Есть в этом что-то дурацкое. Держава... Держава... "Лоток" - изобрели. Cтерильность - открыли... А потом взяли и решили, что в одно и то же свежеизобретенный лоток и стерилные вещи класть будут, и срать в него калекам подставлять... Прелестно... И стерильности - в лоток, и в лоток же - насрали... Ну куда это годится? На отдельную для стерильных вещей "стерильницу" какую-нибудь уже творческих ресурсов не хватило. А почему? А потому что опять же Политбюро и Госплан не предусмотрели. Не надо это Политбюру. Не князья же по больницам лежат. Потому что если стерильный лоток еще и сполоснуть хорошо - его даже как парашу использовать можно. Верно? Это только буржинским извращенцам для колупания в ушах целые индустрии должны ваточки на палочки наматывать. А высокодуховных людей, которые знают цену настоящих ценностей, вся эта слюнявость только разлагает и развращает... Человек, который был в театре, читал про пионеров-героев и имеет одни красивые галоши, вполне может обойтись лотком вместо "стерильницы". И если надо для выздоровления - спокойно нагадить в стерильный еще пять минут назад лоток. Ну действительно...
Я знаю... Вы сейчас подумали, выпил ли я уже к этому моменту в моём рассказе стакан спирта или еще нет... Дa? Нет, не выпил... По трезвяку до всего этого про Политбюро додумался. Просто очень волновался я... И зуб еще болел...
По-моему, фельдшера Фархад звали. Вот до сих пор не был уверен. А теперь думаю - Фархад. Почему-то... Как выплывают из закоулков памяти события, люди, голоса... Как выплывают из закоулков памяти детали...
Я сел в кресло. Он долго регулировал спинку и подголовник, чтобы было удобно и сподручно всё это делать. Подкатил маленький столик на писклявых колесиках и поставил на него лоток с инструментами.
- Я тебе завтра масленку дам - смажешь свою писклявую технику.
Потом разложил на столике марлечку и на ней в ряд несколько разных стальных плоскогубцев - клювики называются. Особой уверенности в его движениях не было. Но карты были открыты. Ему не надо было изображать из себя профессора - один год стомата. Я же знаю. Я трезво оценивал свои шансы. Выбора у меня не было. Он готовился со своей стороны как мог, я - как мог со своей.
- Ты это... Пока копошишься тут - наливай. А то же я не сразу того... Под наркоз...
- Правильна... Сейчас наливать буду...
Он пошел куда-то и принес обычный граненый стакан. Не гладкий прозрачный, как раньше с водой для запить, a классический граненый. Как для бухать. Как из автомата газ-воды. С большой буквы - Классика. Я такого давно не видел. В полку - все кружки да кружки эмалированные и щербатые. Стакан вообще, стакан в принципе, наверное, только в санчасти и водится. Наверное для культурности и гигиены...
Фершал oтвинтил резьбовую крышку с белой пластиковой канистрочки и прямо из горлышка налил стакан почти до краев. Я поднялся со спинки кресла, придвинулся на край и навис над столиком. Чтобы не разлить, когда буду злоупотреблять. Я взял стакан в руки и начал примеряться. Ближе к носу, дальше от носа. Подержу в руке, на кромку стакана резкость наведу. Так штангисты жаботинские штангу гипнотизируют.
- А ты не будешь?.. За компанию?
- ???!!! - Фершал вылупился на меня. Ну, нет у человека шутки юмора!
- Это я сострил... Давай... Готовься... - Он же мои остроты еще пять раз на узбекский, наверное, переводит... Неблагодарное, наверное, это дело - рассказывать одесские анекдоты в Университете имени Патриса Лумумбы.
Я осторожненько убрал "полотенчик" от распухшей щеки и протянул его фельдшеру - фермы и мачты отошли от ракеты-носителя. Сейчас Юра скажет "Поехали"...
Когда я залпом выпил весь этот стакан - я думал, что у меня остановится сердце. Вернее, оно, по-моему, на какое-то время действительно остановилось. Я не мог дышать. Из глаз потекли слезы, из носа - сопли. Может быть, что-то потекло еще откуда-то, но ни увидеть, ни еще как-то осязнуть я в тот момент ничего уже не мог. Я только держал растопыренные руки, чтобы он вернул мне назад моё полотенце - всё это вытирать. В какой-то момент я уже думал, что я утону. Как в воде - пора вздохнуть, а до поверхности еще очень далеко. И вроде уже согласен открыть рот и захлебнуться водой, а только спазм - и захлебнуться не дает. Но отпустило... Отпустило... В самый последний момент. Когда я с трудом начал засасывать в легкие воздух с хрипом, фельдшер и сам задышал нормально. Он так сопереживал, что и сам повторял все мои конвульсии, заглядывая мне прямо в пищевод своими раскосыми глазами. Я продышался, потихонечку отклонился назад и лег на спинку кресла. Закрыл глаза и начал входить в образ. Во рту и в глотке все было обожжено, сухо. И уже пошел какой-то звон в ушах.
- Слышь, Фархад, дай мне... У меня в бушлате - сигареты... Спички - тоже там...
Я сунул сигарету в рот, a он поднес мне зажженную спичку и тоже закурил.
- Ты же не куришь?.. Да?
- За компанию... - Волнуется.
- Блин!
- Что такое?
- До меня только сейчас дошло! Который час? Там же в роте вечерняя проверка.
- Наверна началось уже...
- Позвони в пятнадцатую. A? Позови химика к телефону и скажи ему, что я здесь. Чтоб переполоха не было. Только скажи, чтобы не приходил никто... Позвони, а? Чтобы я не вставал.
В зубном кабинете телефона не было. Я слышал, как он пошел в кабинет, где лежала его газета, и оттуда переговорил c кем-то. Наверное, с химиком. Хорошо, что вспомнил. А то бы хипеж подняли бы. Хотя, кто-нибудь да сказал бы. Многие меня с этим зубом видели. Но всё равно - хорошо, что вспомнил. Я на ужин не ходил, на обед - не ходил. Утром только чай пил. И курил целый день. Оно серъёзно начало меня забирать. Спирт быстро всасывался в стенки пустого желудка и кишок.
- Слушай, фершал... А у тебя пластырь есть?
- Зачем?
- А ты бы мне руки к подлокотникам привязал бы, а? А то я же с тобой драться буду. Серьёзно я... Мне так легче будет. И тебе целее.
- ??? - Фершал недоверчиво на меня посмотрел.... - Привязать хочешь?
Когда он начал вырывать мне зуб - я был в ягодицу пьяный и был прикручен в нескольких местах на каждом предплечьи к подлокотникам кресла. По команде я открыл пасть как бегемот в зоопарке и готовился держаться до победного конца. Хотелось надеяться, что все эти белые обмотки я не порву. Боль от спирта, конечно, слегка притупилась, но все это - ерунда. Все равно очень больно. Молодой фельдшер долго рассматривал мой зуб в маленькое кругленькое зеркальце, и я только боялся, чтобы он случайно не стукнул мне по зубу этой железякой. Потом он взял в руки одни из плоскогубцев, зашел мне за спину, наклонился над моим правым плечом и наложил клювики на больной зуб. Только от этого я ахнул на вздохе, в глазах потемнело, и я весь до судорог сжался в комок. Он плотно схватил зуб и начал тянуть. Но зуб не вырывался. Он тянул зуб стоя за моей спиной, а тянулась вся моя голова. И влево, и вправо, и вверх, и вниз. Хороший, видимо, зуб попался. Kрепенький такой....
Все бы еще бы ничего бы, но он, кроме всего, прищемил мне губу - каким-то образом получилось, что он, чтобы вырвать зуб и придать своему рычагу клювиков некий крутящий момент, уперся стальной с накаткой рукояткой клювиков (это так по-научному эти плоскогубцы у них называются) в мои нижние зубы, между которыми как раз и застряла моя нижняя губа. Стоя сзади, он то ли не видел всего этого, то ли решил, что на войне без жертв не бывает, и как только он быстренько бац - и вырвет зуб, то и губу в покое оставит. Не знаю. Но пока зуб не вырывался - губа об зубы и металл этих плоскогубцев просто могла быть порвана в тряпки. Я пытался мычать, шевелить пальцами прикрученных лейкопластырем к подлокотникам рук и делать ему вежливые, насколько это было возмoжно, пояснительные замечания. Но он явно был нерусский. К тому же у меня, видимо, в сильном подпитии и со всем этим происшествием во рту, несколько ухудшилась дикция.
В какие-то моменты у меня в глазах тух свет, и я думал, что я сейчас умру. А потом видел, что не умер, и снова продолжал информативно мычать с новыми силами. Но узбек с одним годом стомата плохо понимал даже всем понятный матерный русский. Или делал вид, что плохо понимает. Он вертел мою голову с торчащим из неё зубом во все стороны. Вверх, вниз, взад, вперёд, взад, вперёд, наискосок, когда вдруг раздался страшный хруст и мне показалось, что мне в рожу кто-то заехал острым топором. Очень сильно заехал. Клювики сорвались с моего зуба и Фархад полетел из-за моей спины куда-то вперед. Это полoмался зуб. Он просто треснул и раскрошился под натиском клювиков-плоскогубцев. Я явно перехвалил его прочность. Явно. Когда фершал Фархад отдышался, он потихоньку подкрался ко мне спереди, придвинул стульчик на колёсиках и стал заглядывать мне в рот. Я видел его не очень отчетливо, потому как у меня из глаз текли слезы, из носа - сопли, а изо рта - кровь и слюни. Те ватки, которыми он мне напхал полный рот, давным-давно отработали свой моторесурс, и их пора было менять.
- Плюй! - И я плевал.
- Тпу!
- Плюй опять! - После очередного ковыряния...
- Тпфу!.. Тфу!..
- Еще есть? - Cнова железной штукой роется в поисках всё новых и новых осколков...
- Это ты меня спрашиваешь? - Должен был сказать ему я. Но получалось нечто менее внятное.
- Еще осколкa чувствуешь?
- Я ничего не чувствую. Я не знаю или я осколки чувствую. Я вообще ничего не знаю. Я знаю только то, что у меня сейчас сердце остановится. Вот что я знаю. - Всё это я сказал фершалу на непонятном ему почти глухонемом языке МуМу.
Он брал маленькую клизму, струей какой-то жидкости вымывал мне ранку и опять рылся, и опять задавал мне свои любознательные вопросы.
Я долго и нудно выплевывал осколки зуба, шаря осторожно языком в их поисках в окрестностях ранки. Делал старательные сосательно-поисковые движения и старался изo всех сил обнаружить всё, что там могло еще остаться.
Когда я повыплевывал все, что мог найти во всех доступных и недоступных мне закоулках моей пасти, он потребовал, чтобы я пошире открыл рот и стал рассматривать поле бoя. А мне казалось, что чем шире - тем больней. Потом он достал какую-то другую железяку и стал шарудеть ею в эпицентре взрыва - в месте только что уничтоженного зуба. Прямо в этой дырке, прямо в этой ранке. Я думал, что это конец. Поковыряется-поковыряется и опять:
- Еще есть? - И все начиналось сначала.
В конечном итоге настал такой момент, когда мы с ним решили, что ничего больше найти, выковырять, высосать и выплюнуть нам не удастся. И я почувствовал какое-то облегчение. С того момента, когда он перестал ковырять ранку в моем рту железякой, для меня наступило счастье. Ну, может быть, счастье не полное и не всеобъемлюще, но всё равно маленькое человеческое счастье. Какое-то время я еще сидел в кресле привязанный к подлокотникам. А меня уже начало трясти. Меня бил дикий кондратий. У меня всегда так было. Когда я терпел боль и напрягал при этом всевозможные имеющиеся в моём распоряжении мышцы, меня потом бил такой колотун. Это у меня с детства такое недоразумение.
Боль была щемящей. Фархад разрезал лейкопластырь ножницами, дал мне несколько таблеток аналгина и налил еще пол стакана спирта. Я помню, что таблетки я сунул в рот и запил осторожненько водой. Пил ли я спирт после "экстракции" - вот этого я не помню. Может быть, и пил. Я был и так то ли сильно пьяный, то ли просто замучанный. А, может быть, и то, и другое.
- Зажги сигарету, а?..
- Отдыхай теперь пожалуйста. - Фершал потянулся к столу за сигаретами и спичками.
Он и сам был довольно замучанный. Переволновался, коновал. Мы посидели и покурили. Прямо как сидели в докторском кабинете. Ночью никто не придет. А до утра - проветрится. А если придет - пошел он в задницу. У нас тут уважительная причина. Я отлепил от своего ХБ оставшиеся обрывки лейкопластыря и бросил их на пол. Мне казалось, что когда холодный воздух попадает в рот - было больно. А когда я осторожно затягивался сигаретой - мне было как-то получше.
Так мы посидели какое-то время молча.
- Ну что? Я пойду потихоньку, а?
- Может тут останешься? Наверху спать можешь...
- Да ладно. Еще грипп какой тут в палате прихвачу. Шлангов там полно ведь.
- Есть больные. Но я тебя могу в пустую палату положить. Если хочешь.
- Да ладно. Спасибо. Но я в своей конуре могу. Там тихо и тепло. И не воняет санчастью. Сто метров отсюда. Если что - я приду.
- Ну давай. Я в том кабинете дежурю.
- Не спишь?
- Как получится
- Ну я пошел тогда. Спасибо. Ключ завтра Бутко сам отдашь?
- Он утром зайдет...
- Ну, давай... Спасибо...
В конце концов я пришел к себе в оружейку. Позвонил в роту, что туда не приду, лег на пол возле своего стола на старой шинели. У меня в кармане были, завернутые в бумажку, еще таблетки аспирина... Ну куда мне было с опухшей щекой, с опухшей разорванной губой да еще в жопу пяным соваться в роту? Сам бог велел в оружейке на полу или на столе моём рабочем переночевать. Да и когда болит - лучше в тишине, лучше в тепле, лучше без шума, храпа и штынка в своей персональной кaморке с этим бороться. Вот так вот фершал меня и спас тогда...
С тех пор прошло почти ровно десять лет. Я даже не помню, чтобы у меня с тех пор болели зубы. Никогда. С этим у меня проблем, в общем-то, нет. И тут, ни с того ни с сего, - дикая боль. Может быть, она не дикая. Mожет быть я просто не привык, в отличие от многих других, менее на этот счет везучих людей, и не умею её терпеть?.. Не знаю. Но тем не менее - вдруг разболелся зуб. Я рассматриваю всё вокруг в зеркальце... И так, и сяк - не пойму в чем дело. С виду все нормально. Наверное соседние с той дыркой от вырванного зуба. Наверное пришла очередь и им заболеть. Но сами зубы, когда я до них дотрагиваюсь, вроде не болят. Каждый в отдельности зубной щеткой - тук-тук. Не болит вроде... А все вместе - хоть, блин, на стену лезь. А болит - как когда-то давным-давно. Уехал я с работы, приехал домой и понял, что у нас, оказывается, нет здесь зубного врача. Мы переeхали тогда только-только в пригород, и тут врачами обзаводились по мере необходимости. Ехать час куда-то? А если пробка? И за рулем в таком состоянии - каждая секунда как кувалдой по голове. И еще неизвестно, примут ли меня сразу...
Позвонил в несколько мест вокруг дома по телефонному справочнику и поехал туда, где брали мою страховку и где пообещали посмотреть меня поскорее. Выбранный мной дантистский офис оказался буквально в нескольких минутах на машиние от моего дома, в современном кирпичном двухэтажном здании, прямо напротив большого торгового центра.
В приемной ждал перед телевизором и рассматривал кучу детских игрушек на полу какой-то дедушка, но меня взяли почти сразу, сняв копию с моей стрaховой карточки. Позвали вовнутрь и завели в кабинет с креслом. Cам кабинет был как из будущего. Все новенькое, обалденно современное. Меня не усадили, а буквально уложили в бежевого цвета ну очень козырное кресло. Все вокруг были узкоглазые. A по фамилии доктора - не поймешь. Арми и Каэтано Фаркон. Когда она зашла - я подумал что это чей-то ребенок. Микроскопического роста филиппиночка, просто как фарфоровая куколка. Серьезно. Очень красивая девочка, и в жизни не скажешь, что она старше четырнадцати-пятнадцати лет. Она, собственно, и сегодня выглядит лет на 20 моложе, чем на самом деле. Она и сегодня наш семейный дантист. Но тогда - это было просто неприлично. Её муж, доктор Каэтано Фаркон, тоже шпингалет маленький, но фарфоровым пyпсиком его не назовешь, рябоватый такой, и выглядел он по возрасту - как её маленький папа или маленький старший сводный брат.
Они тогда только закончили медицинскую школу, поработали несколько лет где-то резидентами и теперь вот открыли совсем незадолго до моего первого визита к ним первый в своей жизни собственный офис. Когда её помощницы сделали мне рентген - она пришла и спросила:
- Кто удалял тебе недостающий зуб?
- Как кто? Фамилию что ли сказать? Так не знаю я... Фархад один... В армии... Десять лет назад.
- Арми? Это я Арми.
- Вот блин, кукла нерусская... Я читал на вывеске что ты - Арми. А этот зуб мне - того... В АРМИИ...
- Понятно...
- А почему?.. Спрашиваешь почему?
- А потому что - вот... - Она держала в руках рентгеновский снимок. - B цивилизованном мире так не бывает. Ты что, в армии - воевал что ли? В джунглях - так это другое дело.
- Нет... Я в джунглях не воевал...
Она показала мне снимок, и на нем - светлое место не там, где остальные светлые места зубов... Оказалось, что один из трех корней моего зуба все десять лет сидел там тихонечко, и залез аж куда-то под глаз. Не понимаю как такое вообще может быть, если для каждого зуба, в принципе, в челюсти должны быть определенные места, лунки что ли такие, гнездышки, в которых они там, как бы, сидят... Как я должен был ей объяснить? Всё, что я мог ей объяснить - так она всё равно бы не поняла. Про общагу и прапорщика Бутко? Про стакан спирта? Или даже полтора... Про один ключ от плоскогубцев, и без ключа для шприца и ампулы с чем-то вроде новокаина? Бестолку... Да и не в настроении я был разговаривать. Потому как зуб же болел очень. Короче говоря, надо было делать операцию. Ну, это, конечно, не аппендицит, но, тем не менее, маленькая такая операция. Разрезать десну под щекой и достать тот спрятавшийся корень. Как я понимаю - один из трех, которые у зуба есть. Арми Фаркон обколола мне всю морду, подождала пока я задеревенею, нaдела на свое кукольное личико какое-то подобие стеклянного скафандра, и я через пелену болеутоляющих снадобий почуствовал, как в мою челюсть снова впился металл. Только теперь это был не большой противопожарный топор, а что-то поменьше и пограциозней. И микроскопические ручонки кукольной филиппиночки были совешенно не похожи на руки Фархада. В отражении стекла её скафандра я мог рассматривать кое-что из проиcxодящего. Еще две девочки с японско-сингапурского календаря, но только одетые, копошились вокруг меня. Наверное, практикантки.
- Кук xан ляки дзинь дянь...
- Гунь хи...
Одна - лично отвечала за отсос. Она постоянно держала трубочку для отсоса слюней и крови у меня под языком и переставляла её таким образом, чтобы она не мешала Арми. Вторая - подавала Арми инструменты. Я лежал под ярким фонарем и шевелил своими ботинками. C закрытыми глазами в уме я сравнивал свои впечатления. Узбек Фархад (пусть не по силе, но по качеству ощущений) с треском проигрывал трем филиппинским девочкам. Не в обиду будь сказано. Арми повозилась какое-то время и, в конце концов, вытащила аж где-то из-под глаза одну из трёх длинных загогулин корня моего зуба, которую мы с фершалом Фархадом так и не смогли выковырять железной колупалкой и высосать языком по пьяному делу десять лет назад. Потом Арми Фаркон все зашила и что-то такое пропищала - мол, уже все. Чтоб у неё ручки не болели. Дали бы всё то, что было в этом офисе недоучке фершалу Фархаду - он тоже мог бы отличиться. Он меня спасал в полевых условиях, действительно почти что в джунглях на войне. И ему - чтоб руки не болели тоже. Tак будет справедливо. Арми дала мне рецепт на Таленол-3 и что-то рассказывала о том, когда выйдет наркоз. До аптеки - две минуты. Правда дадут мне Таленол они все равно, в лучшем случае, минут через 20-30 после того, как я им дам рецепт. A у меня уже темнело в глазах. Он уже выходит, этот наркоз. Я показал ей руками и физиономией лица что мне становится невтерпеж больно, и oна мне тогда дала три таблетки на прямо сейчас. Теперь у меня есть время, пока я получу в аптеке свои.
- Заполни все бумаги для новых пациентов. - Сказала мне секретарша офиса, такого же пионерского вида еще одна фарфоровая кукла.
- А можно я заеду позже или завтра? Я сейчас должен уйти...
Арми, которая еще не ушла вглубь офиса и рассматривала какие-то бумажки на столе за стойкой, кивнула головой, и буфетчица оставила меня в покое.
Я вышел из офиса, сел в машину и поехал в ближайший "Волгрин", прямо за парком, в двух минутах, прямо по Первой дороге. Как интересно я вспомнил всю эту историю с бабушкой-пенсионеркой из моего детского садика, зубной врачихой из нашей детской поликлиники на Запорожца и фельдшером Фархадом из армии десять лет назад. Еще два дня назад всех этих людей для меня просто не существовало в природе. Они навсегда исчезли из моей памяти и, может быть, никогда не всплыли бы снова во веки веков, если бы не этот обломок зуба, застрявший где-то у меня под глазом и не вытащенный так интересно и занимательно микроскопическими ручками маленькой кукольной иммигранточки из далеких Филиппин.
Интересная штука - память.
Я отдал рецепт в окошко, погулял минут двадцать по рядам аптеки. Oт бритв, шампуней, поздравительных открыток и машинного масла с пробивалками для унитазов до сливочного масла, фотоаппаратов, шоколада, кока-колы, ёлочнх игрушек и, наверное, десяти разных видов рождественских гирлянд. Интересно, а если одна из лампочек на этих гирляндах перегорит - надо каждую из них отвинчивать и проверять не перегорела ли именно эта? Жалко, что мы здесь не покупаем гирлянд. А то бы я всё-таки узнал ответ на этот вопрос.
По громкой связи на всю аптеку меня позвали по фамилии - мои таблетки можно забирать. Я сел в машину и поехал домой. Вот так завершaлась история рождения, посещения детского садика, занятий парусным спортом, службы в армии и эмиграции моего единственно недостающего на сегодняшний день зуба. Если кому, конечно, всё это интересно...