Ухватившись дрожащей рукой за дверь, она переступила порог и тяжело опустилась на стул. В кабинет врача вошел другой пациент, потом еще и еще, а она все сидела неподвижно, ни о чем не думая. Прошло уже довольно много времени, когда она, наконец, встала и, пошатываясь пошла прочь. В ее голове крутились какие - то обрывки бессвязных мыслей, навязчивая мелодия старой военной песенки "жди меня...".
Она медленно шла по весенней улице, не замечая ласкового ветерка и яркого солнышка, шла, погрузившись в воспоминания, даже не замечая этого. Машинально она достала ключи и открыла дверь своей квартиры. Жила она одна, впрочем, у нее вообще никого не было в жизни. Своего сына, родившегося после войны, она потеряла, мужа у нее не было никогда. Отец ее ребенка не знает о его рождении, расстались они перед боем, в далеком уже сорок пятом и даже она не знала тогда, что ожидает ребенка. Да и жив ли ее Станислав, она тоже не знала, даже не пыталась узнать, ее судьба и без этого была трагична. Уже, будучи беременной, она чуть не попала в лагерь, так как считалось, что она была в окружении. Наверное, молодой лейтенантик, занимавшийся ее делом, просто пожалел худенькую, истощенную девчонку, которая не могла толком отвечать на его вопросы, только плакала. Он отдал ей документы и посоветовал уехать куда-нибудь.
Голодная и измученная она уехала в маленький городок к сестре своей матери, тете Вере. Ее и назвали при рождении тем же именем, Верочка. Тетя Вера очень обрадовалась ее приезду, детей у нее не было, ее муж, родной брат отца Верочки, погиб под Харьковом и сама она была уже очень больна. Верочка узнала, что и ее семья тоже погибла во время блокады, кроме бабушки, которая осталась жить в их большой квартире. Немного подождав, Верочка написала бабушке письмо и сообщила, где находится. Через пару месяцев Верочка переехала в Ленинград. В их распоряжении осталась только большая комната с огромным окном в виде витража, а в двух других уже жили какие то люди. Животик у Верочки уже был заметен, но бабушка не задавала ей вопросов.
В октябре у Верочки родился сын, и их жизнь наполнилась заботами. Верочка работала ночной няней и училась в институте, а бабушка занялась своим правнуком и даже помолодела.
Шли годы, Верочка, теперь уже Вера Ильинична, преподавала литературу в старших классах и занималась воспитанием своего единственного сына. Бабушка постарела, но все еще была пряма и сильна духом. Возрождавшееся православие, ее и радовало и огорчало, поэтому своего ненаглядного правнука она приобщала к библейским нормам поведения самостоятельно. Между нею и Кириллом была какая - то непонятная связь, они понимали друг друга с полуслова, с полувзгяда, а вот Вера Ильинична понимала их не всегда.
Бабушка умерла внезапно, не болела, не лежала, просто однажды, помыв голову, она прилегла и сказала Верочке, что ей что то нехорошо.
Эта смерть очень сильно повлияла и на Верочку и на Кирилла. Окончив школу, он поступил учиться в танковое училище и дома бывал теперь очень редко. На Верочку навалилось тяжелой ношей одиночество. Ей очень хотелось, чтобы Кирилл женился, и в доме появились бы дети, но Кирилл был строг, и она даже не знала, есть ли у него любимая девушка.
После окончания училища Кирилл оказался на Дальнем Востоке, и она жила только письмами. И вот однажды она получила извещение, что ее сын умер. Никаких разъяснений, просто ей сообщили, где он похоронен. Бросив все дела, даже не написав просьбу об отпуске, никому ничего не сообщив, она уехала в часть, где последние годы служил сын.
Русско - китайская граница, полуостров Даманский. Теперь об этом знают все, а тогда ей просто сказали, что во время учений он случайно попал под танк, правда, ей разрешили перевезти запаянный цинковый гроб к другому месту захоронения.
Жизнь ее остановилась, и ничто уже ее не радовало и не задевало. Чисто механически она продолжала работать, убирать дом, разговаривать с небольшим количеством знакомых. Даже ее ученики существовали как бы в параллельном пространстве.
Так прошло много лет. И только тогда, когда стало известно все о событиях на Даманском, она расплакалась и эта истерика, которая продолжалась не один день, вывела ее из состояния душевной летаргии.
И теперь это обследование. Ей поставили страшный диагноз - рак груди. Операцию делать поздно, она никогда не следила за своим здоровьем. Впереди облучение, страшнейшие боли, мучительная одинокая смерть. Дня два она не выходила из дома. Соседи ее не беспокоили, они уже давно привыкли к ее замкнутости. А Вера Ильинична мучительно решала, что ей делать дальше.
Наконец она приняла решение и приступила к его выполнению. Пока боли не очень ее беспокоили и еще были силы, она решила поехать в туристическую поездку по местам бывших боев. Ей пришлось получить разрешение на лечение в Израиле и оформить все документы на выезд. Видимо где - то, в глубине ее сознания, было желание еще раз оказаться на том месте, где она была счастлива и любима. Распродав все, вещи, квартиру Вера Ильинична уехала в Польшу. Еще девчонкой она окончила курсы медсестер и почти год была санитаркой в Войске Польском, потом они оказались отрезаны от основных сил и несколько месяцев были в тылу немцев. Подпоручик Станислав и был ее первой любовью.
Вера Ильинична хорошо говорила по - польски, и теперь ей было не трудно отыскать все те места, где они воевали, где был последний бой, когда они выходили из окружения. Она нашла даже городок, где до войны жил Станислав. Она прошла по улицам крошечного городка, зашла в ратушу, но никто не мог ответить на ее вопросы. Когда - то давно, эти люди жили здесь, но старики уже умерли, а о других членах этой семьи никто ничего не знал. С грустью она покинула городок.
Остановившись в небольшой гостинице в пригороде Тчева, совсем недалеко от места их первой встречи, Вера Ильинична решила отдохнуть и побродить по окрестностям. Какая-то тишина опустилась в ее измученную душу, тишина и покой, как будто она нашла, наконец, ту гавань, которую так долго искала. День шел за днем, она успокоилась и немного отдохнула. По утрам она отправлялась на прогулку, заходила довольно далеко, возвращалась уставшей, но, счастливой. За месяц обошла почти все окрестности. Она подружилась с соседями и их детьми, особенно с одним мальчиком, Лехой. Часто он сопровождал ее в прогулках, и она обучала его русскому языку. В округе уже говорили о какой то странной русской, которая так хорошо знала Польшу, что это вызывало удивление, но постепенно к ней привыкли. Иногда она отправлялась к реке и долго сидела на берегу, вглядываясь в бегущую воду. Перед ее глазами пробегала вся ее жизнь. Ей было и грустно и радостно, теперь даже о своем сыне она могла вспоминать без слез.
Однажды, в один из пасмурных дней, когда она стояла в задумчивости на берегу, кто-то тихо произнес - "Верочка?". Она вздрогнула и обернулась. Она узнала его сразу, хотя годы изменили его облик. Вера Ильинична стояла в растерянности, не зная, что сказать и что сделать. Он медленно подошел к ней и взял ее руку. Она заметила, как трудно давались ему шаги, он немного прихрамывал, а вот глаза его не изменились совсем. Она смотрела на него, не отрывая взгляда, и слезы медленно текли по ее лицу. Он тоже не мог отвести глаз. Они так и стояли на берегу застыв, как два изваяния, не шевелясь, не разговаривая. Потом так же, не разговаривая, взявшись за руки они медленно пошли вдоль берега. Постепенно волнение немного утихло, и он остановился, придержав слегка ее за локоть.
"Верочка, Верочка, Верочка" шептал он. поглаживая ее руку, "неужели это ты ?" Неожиданно она рассмеялась, легко и радостно.
"Я это, Стасик, я, только старая и больная, разве не видишь? Вот нашла тебя, проститься, посмотреть на тебя еще разочек и сказать, что любила тебя всегда, всю жизнь. Помнишь, ты спросил меня, а я тебе не ответила, я никогда тебе не отвечала на этот вопрос. Теперь сказала, теперь можно. Жизнь то прошла, закончилась моя жизнь, совсем немного мне и осталось. И сына твоего я не уберегла, прости меня, Стасик", и она горько заплакала, не вытирая слез, заплакала в голос, как плачут русские бабы на похоронах. Он тихо взял ее за плечи и повел к машине, которая стояла неподалеку. Усадив ее на заднее сидение, он сел рядом и сказал
"Давай домой, Зигмунд".
Вера Ильинична плакала не в силах остановиться, тихо приговаривая на русском языке, вытирая бежавшие слезы рукой. Станислав не проронил ни слова, только тихо поглаживал руку Веры Ильиничны.
Они въехали на территорию парка. Проехав еще немного, машина остановилась у небольшого дома, стоявшего поодаль от нескольких больших корпусов. Станислав помог Вере Ильиничне выйти из машины, коротко сказал
"До завтра, Зигмунд ", и взяв ее за руку, повел в дом. Маленькая девочка бросилась им навстречу - " что так поздно, дедушка, я все глазыньки проглядела". Станислав поцеловал ее в лобик и передал на руки женщине, которая вышла следом за девочкой.
Они прошли в небольшую комнату, где посредине стоял старинный круглый стол, с низко нависавшим над ним абажуром. Он усадил Веру Ильиничну в кресло и отошел к небольшому шкафчику. Налив два бокала какой то жидкости, он протянул один из них ей. Она выпила все залпом, и ее опухшее от слез лицо немного прояснилось. Он сел рядом .
"Расскажи о сыне, Верочка, я ведь даже не знал, что у меня есть сын."
" Уже нет, нет больше нашего сыночка" и ее снова сотрясли рыдания.
Станислав обнял ее за плечи, стараясь успокоить, и она действительно постаралась взять себя в руки, какое право она имела выплескивать на этого человека свою боль и свои страдания.
Справившись со своим волнением, она подробно и обстоятельно рассказала ему все о своей жизни, о Кирилле. о бабушке, рассказала где похоронен их мальчик и отчего погиб, как она жила все эти годы и почему вдруг приехала. Она рассказала, что собирается путешествовать, пока хватит сил и средств, потом обратится в какой нибудь хоспис и попросит помочь умереть без страданий и боли.
"Я очень рада, что нашла тебя, теперь ты знаешь, что Кирилл похоронен на Невском кладбище в могиле моего деда, так же как и бабушка, где похоронены мои родители я так и не смогла узнать. Ты можешь съездить на его могилу. И прости меня, что не сумела уберечь сына. Вот, хотела проститься, если и не с тобой, я не надеялась тебя отыскать, то хотя бы с тем местом, где мы познакомились".
"Верочка, почему ты решила, что все так плохо, я завтра же договорюсь об обследовании, мы же на территории госпиталя и здесь чудесные врачи".
"Нет, нет и нет, я уехала именно от врачей и от болезни. Не хочу возвращаться к этой теме, расскажи лучше о себе," и она впервые пристально посмотрела на него, любуясь его обликом.
"Ты все так же красив, как и тогда, сколько же лет то прошло?"
"Верочка, знаешь ли ты, что я искал тебя десять лет. В пятьдесят пятом мне ответили, что ты умерла еще в сорок шестом, в каком то маленьком городке на Волге".
"Да не я это, это моя тетя Вера, она действительно умерла в сорок шестом, а я взяла фамилию мамы, у меня были проблемы с НКВД. Они решили, что я была в окружении и я чудом избежала лагерей" .
"Бедная ты моя Златка!".
Вера Ильинична вздрогнула от этого обращения, Станислав так называл ее раньше, в коротенькие минуточки близости, у нее были рыжие вьющиеся волосы, и он обожал запускать в них свои пальцы. Золотое руно, смеялся он. Теперь это золотое руно стало серебристым, но у нее потеплело на сердце.
"Стасик, попросила она, расскажи о себе".
" Что же рассказать тебе, моя девочка, в том бою меня ранило, раздробило бедро и я почти год валялся по больницам и госпиталям .Из армии меня комиссовали и я поступил в медицинскую академию. Теперь я хирург, главный врач этого госпиталя, домик этот я построил сам. Но земля принадлежит госпиталю. В пятьдесят седьмом я женился на своей двоюродной сестре, она потеряла мужа, а нужно было растить ее сына. Своих детей у нас нет, но три года тому назад она, ее сын и невестка погибли в авиакатастрофе. У меня осталась только эта крошечная девчушка, Малгожата, дочь ее сына. За ней присматривает няня, дальняя родственница. А я один, всегда один, Верочка. Но я хороший хирург и работа заменяет мне все", он замолчал, а потом попросил
" Покажи мне сына, Верочка ".
Вера Ильинична дрожащими руками открыла сумочку и молча протянула Станиславу фотографию. Он взял ее и вздрогнул, с фотографии на него смотрел он сам, только волосы светлые и вьющиеся. Станислав наклонился и спрятал лицо в ее ладонях. Она почувствовала, как горячая влага капнула на ее руку. Они долго молчали. Наконец он медленно встал и сказал, что пора спать. Он поместил ее в другую половину дома, где раньше жила семья Малгожаты.
Вера Ильинична проснулась поздно в полном умиротворении, ей не хотелось вставать, она испытывала удовольствие от мягкой постели, от света, проходящего через ажурные занавеси. Она решила еще полежать. Вдруг двери ее спальни с треском распахнулись, и маленький ураган пронесся по комнате. Прямо возле своего лица она увидела озорные синие глаза крошечного существа с низко нависшей черной прямой челочкой.
"Ты добрая волшебница или злая?" требовательно спросило это существо.
"Добрая" коротко ответила Вера Ильинична.
"Это хорошо" сказала девочка и забралась в кровать к Вере Ильиничне - "ой, какие у тебя мягкие волосы и красивые" протянула она, запустив свои крошечные пальчики в рассыпавшиеся по подушке волосы Веры Ильиничны.
" Да, правда, добрая", добавила она, и растянулась на кровати, болтая ножками. "А я Малгося". И она вдруг обхватила Веру Ильиничну за шею и поцеловала.
У Веры Ильиничны к горлу подступил ком, и она с трудом сдержала слезы. Ее сын не был таким ласковым, да и она, наверное, была занята и не уделяла ему много времени, поэтому эта неожиданная ласка чужой девочки так растрогала ее.
В дверь постучали, и няня Малгожаты вошла и позвала ее, говоря, что воспитанные девочки так себя не ведут.
"Ведут"- возразила Малгожата, "это моя добрая фея и, я ее люблю, значит, я могу приходить к ней, правда?" и она повернулась к Вере Ильиничне.
Няня увела девочку, и Вера Ильинична поднялась. Еще вчера она пообещала Станиславу съездить в гостиницу за вещами и на какое то время перебраться в его дом. К вечеру она уже успела все сделать и со смущением ждала возвращения Станислава с работы. Он вошел в дом с огромным букетом кровавых роз, и лицо Веры Ильиничны затопил румянец.
"О" - протянул Станислав, " ты все еще не разучилась краснеть, Верочка!".
На следующий день он все-таки уговорил ее пройти обследование, и она пошла вместе с ним в госпиталь. Ее осмотрели врачи, сделали биопсию, она прошла полное обследование и множество анализов. Совсем измученная она вернулась в дом. Молгося взобралась к ней на руки и обняла ее за шею.
"Почему добрая фея не смеется?" спросила она, и Вера Ильинична удивилась такой проницательности маленькой девочки.
Несколько дней ушли на посещение госпиталя, а потом наступили дни ожидания. Станислав старался ее развлечь, но напряжение не проходило.
Получив результаты анализов, он собрал консилиум. Да, опухоль действительно содержит атипичные клетки, но метастазов нет и положение совсем не катастрофично, может русские врачи ошиблись или в данном случае произошло обратное развитие. Старый профессор гистологии Герхард пошутил, что перемена места сыграла роль, в прессе были такие публикации, правда это явление редкое и не доказанное.
"Кто она тебе, Стас?",-спросил он.
"Жена", - тихо ответил Станислав.
"Как это, ты женился и ничего нам не сказал, а свадьба?"
"А свадьба была сорок лет назад в землянке за Вислой ".
В кабинете повисло тяжелое молчание. Герхард подошел и тихонечко потянул Станислава за локоть.
"Зайди ко мне".
Когда они остались одни, гистолог сказал тихо,
"Ей ласка нужна и мужчина, поверь мне, старику, я знаю, что говорю, почитай итальянские новеллы. Ну, и как ей прикажешь вводить гормоны? Может, сам справишься?"
Краска залила лицо Станислава, и он подробно рассказал Герхарду всю историю.
"Да, печально, но не забывай о моем совете и подари ей счастье, иногда это излечивает и не такие недуги, а оперировать пока не надо. Увези ее в круиз, я дам тебе адрес одного израильского врача, он творит чудеса и если процесс возобновится, никто не поможет лучше, чем он".
Станислав рассказал Вере Ильиничне о результатах , успокоил ее и предложил немного попутешествовать, а потом заехать в Израиль как она и предполагала. Но Веру Ильиничну что-то смущало, и она не говорила ни да, ни нет. Он долго не мог понять, что ее удерживает, пока она не сказала, что ей не хочется расставаться с Малгожатой.
"Ну что же" - засмеялся он, "тебе придется выйти за меня замуж и удочерить Малгожату".
"Хорошо, неожиданно легко согласилась она, я ведь все равно только твоя".
"Только моя и тебе никогда никто не нравился? Ты ведь так была красива. Ты и сейчас красива, Верочка " и он с нежностью посмотрел на ее невысокую, стройную фигурку.
"После войны таких красивых была полная страна. А у меня еще и ребенок на руках. Он так был на тебя похож "-простонала она и слезы снова закипели в глазах. Станислав крепко обнял ее и поцеловал сначала ее заплаканные глаза, а потом вздрагивающие в рыданиях вспухшие губы. Она почувствовала, как ноги ее стали мягкими и холодок пробежал по спине, слабость и блаженство скапливались где-то в животе и она крепко обхватила руками его шею. В этот момент ей было все равно, что будет дальше, лишь бы его губы не отрывались от нее. Когда он раздел ее, она смутилась. У нее не было опыта такого общения, она никогда не раздевалась в присутствии мужчины, ей казалось, что она стара и некрасива, но это было мимолетное чувство. Страсть, которая не имела выхода в течение всей ее жизни, затуманила мозг и она подчинилась непреодолимому желанию раствориться в его обьятиях. Было уже очень поздно, когда она уснула у него на плече, а он, глядя в темный потолок, удивлялся силе ее страсти. Никогда в жизни ни одна женщина не отдавалась ему так безоглядно и неистово. Он гладил ее обнаженное тело, прохдадную, шелковистую кожу и с трудом сдерживал желание, ему не хотелось ее будить, но она в полусне сама потянулась к нему.
Обычно близость приносит умиротворение и покой, а с ней ему трудно было расстаться, как если бы она была частью его самого.
Утром, первый с кем он столкнулся, входя в госпиталь, был Герхард. Он остановился у Станислава на пути, вглядываясь в его лицо, и довольно засмеялся.
"Отлично, ты наконец-то последовал моему совету, и я уверен, теперь все будет хорошо. Ну и рожа у тебя, Стас, как будто ты выиграл миллион"
"Больше, дружище, больще, ты даже не представляешь сколько!"
Станислав готовил документы к свадьбе, а Вера Ильинична все время проводила с Малгожатой, находя какое-то непонятное удовольствие от этого общения, она играла с девочкой, рисовала, рассказывала ей сказки, придумывала новые, и обе были счастливы.
А ночью наступало время других сказок. Что - то поднималось в ней неизвестно откуда и Веру Ильиничну захлестывали непонятные желания, которым она не умела противиться. Утром, подходя к зеркалу, она спрашивала себя, откуда в ней столько порочности, ведь никогда раньше не замечала за собой таких наклонностей. Ей становилось стыдно, она могла выспаться, а Станиславу утром на работу, часто и к операционному столу. Она попробовала делать вид, что спит, но заметив грусть в его глазах, обьяснила свое поведение.
"Вот глупенькая", засмеялся Станислав, " а я уж испугался, что надоел, разве ты не видишь как мне хорошо, ты как родник с живой водой", и он притянул ее к себе.
"А тогда, давно?" - в смущении спросила она.
"Тогда ты была ребенком, да и я не намного старше, больше всего я боялся тебя потерять, ведь была война. А сейчас ты така-я жен-щи-на, я никогда не думал, что можно быть таким счастливым, я безумно тебя люблю". Она смутилась и спрятала залитое краской лицо у него на груди.
Они оформили гражданский брак и удочерили Малгожату, венчание отложили, так как Вера Ильинична еще не определилась со своим отношением к религии. Малгожата радовалась , что у нее теперь есть мама, да еще и фея, а дедушка еще и папа. Банкет провели в соседнем ресторане, а после все, включая няню Ядвигу , уехали в круиз. У них были две небольшие каюты, расположенные рядом. Малгосе очень понравилось море, она нашла себе еще и друзей, толстого веселого кока и медсестру Басю. Останавливаясь в городах, Малгося покупала много разных игрушек и потом дарила своим многочисленным друзьям, а Вере Ильиничне доставляло удовольствие хождение по магазинам с этим маленьким ураганчиком. Прошло много времени, прежде чем они добрались до доктора Левина, которому уже все рассказал профессор Герхард. Левин встретил их очень дружелюбно, провел все обследования и обрадовал Веру Ильиничну прекрасными результатами анализов. Но когда они уже покидали клинику, Левин задержал Станислава на пороге.
"Коллега, я долго раздумывал, но должен предупредить Вас, что Ваша жена беременна. Это удивительно, ведь ей уже пятьдесят пять, не так ли? Срок еще очень маленький, но я редко ошибаюсь. Думаю, что это мальчик. Вам нужно поберечь ее, никаких волнений, нагрузок, тяжестей и лекарств. Не давайте ей и тот сбор, который Герхард Вам прописал. Сейчас это уже не нужно. Беременность и кормление лучшая профилактика ее заболевания. А ребенок - это благословение небес. Сообщите мне, как будут развиваться события, это ведь такая редкость".
Они очень тепло расстались.
Вера Ильинична дожидалась его с тревогой,
"Что он сказал тебе, Стас?"
"Сказал, что все прекрасно, а ты удивительная женщина".
Станислав больше не позволял Вере Ильиничне брать на руки Малгосю, а девочке сказал, чтобы она берегла свою фею. В Польшу они вернулись поездом, чему Малгося обрадовалась еще больше.
Когда Станислав сказал Вере Ильиничне о предположении доктора Левина, она отнеслась к этому сообщению очень спокойно. Он спросил ее
"Ты догадывалась?"
"Нет, но у меня было какое то ощущение, что сыночек ко мне вернется, он мне снился все время".
Дома анализы подтвердили, что Вера Ильинична ждет ребенка и что это действительно мальчик.
Профессор Герхард поздравил Станислава и спросил,
"Послушай, там у твоей Верочки, не осталось ли сестры. Мне тоже захотелось жениться, какие они русские женщины, а?"
"Да сирота она, сирота, понимаешь?"
" Оч-чень жаль, ну да ладно, буду крестным отцом твоего сына, как ни как я тоже к этому причастен, не так ли , дружище?"
" Так, так, Герхард, так."
В октябре у Веры Ильиничны родился сын, роды были очень тяжелые, ребенок оказался крупным. Как только она вернулась домой, мальчиком сразу же завладела Малгожата, она заявила, что этот братик ее и больше ничей. Вера Ильинична не спорила, она уже знала, что ее сыновья достаются другим, старший бабушке, младший, видимо, сестре. Она поцеловала Малгосю и сказала, что она согласна. И действительно, девочка проявила чудеса терпения, занимаясь с ребенком, а мальчик сразу же улыбался, как только видел Малгожату. Назвали его Даниилом, и Герхард стал его крестным отцом. Когда Даниилу исполнился год, Станислав отметил это событие с большим размахом, праздновал весь персонал госпиталя и все удивлялись, как благотворно рождение ребенка отразилось на его родителях, они помолодели лет на двадцать. Даже находясь рядом, можно было ощутить тепло и нежность, исходившую от них. Профессор Герхард заходил к своему крестнику почти ежедневно и часто отправлялся сопровождать Данечку и няню Ядвигу на прогулки. Станислав уже подшучивал над ним, спрашивая, кто Герхарда привлекает больше няня или крестник. Герхард ворчал, а однажды сказал,
"Тебе то что, боишься, умыкну твою дальнюю родственницу? Вот возьму и женюсь на ней, что скажешь?"
"Так ты просишь у меня, ее руки? Ее то спросил?"
"Спросил, спросил. Ну, согласен?"
" Откажешь тебе, старый ловелас, еще жену у меня уведешь, как ты на нее смотришь! Женись, годков то тебе сколько?"
"А ты не считай, мои они. А жена у тебя, и правда хороша, да не моя она. Это же надо, один мужчина и на всю жизнь, да еще при таком темпераменте! У тебя то и другие были, скрыл, наверное. Все, все, молчу, молчу".
Станислав резко повернулся к Герхарду и схватил его за лацкан пиджака,
"Откуда ты знаешь ее темперамент?"
"Да отстань, Стас, отстань. Слепой я что ли, на себя посмотри, сияешь ведь как медный таз. Ходил бы с кислой рожей, я б, другое сказал."
"Ты прав, Герхард, прав. Счастлив я, очень счастлив, но, сколько времени потеряно, и сына я своего не видел. Без меня он родился, без меня рос, без меня и погиб, вот о чем сожалею".
"Ладно, Стас, ведь какую награду получил, а вот у меня никого нет, да, видно, и не будет".
Герхард действительно расстался со своей холостяцкой жизнью и женился на Ядвиге. "Дурные примеры заразительны" говорил он, хитро поглядывая на окружающих. Станислав настоял, чтобы жили они в его доме, дом большой и все уже давно привыкли друг к другу.
Время шло, мальчик рос быстро, болезни обходили его стороной.У него оказались блестящие способности, учился он очень легко и несмотря на пятилетнюю разницу в возрасте между ним и Малгожатой школу они окончили одновременно. Даниил увлекался астрономией и на чердаке их дома стоял довольно большой телескоп. Там же он устроил себе большую библиотеку и компьютерный зал, практически перебрался туда жить. Малгожата часто была там же. Они продолжали дружить, и увлечения у них были общие. После окончания школы оба поступили в университет, Даниил на математический факультет, а Малгожата выбрала журналистику. Она выросла удивительно общительной девушкой и за ней всегда ходила толпа поклонников. Даниил же напротив, был весь в себе и мало обращал внимания на окружающий мир. Когда Даниилу исполнилось шестнадцать лет, он и Малгожата усадили родителей на большой диван в гостинной и театрально опустились перед ними на колени.
"Дорогие родители, мы просим благословения, мы решили пожениться".
Вера Ильинична схватилась за сердце и мертвенно побледнев, повалилась на диван. Даниил бросился к матери, а Станислав за лекарствами. Повисла гнетущая тишина. После второго укола Вера Ильинична открыла глаза и увидела прямо перед собой большие синие глаза и нависшую на лоб черную челочку. В синих глазах стояли слезы.
"Девочка моя, что вы натворили?"
"Ничего, мамочка, мы любим друг друга".
"Так подождите немного, Даниилу ведь только шестнадцать".
" Ма, вмешался Даниил, тебе - то сколько было когда ты родила Кирилла?"
"Шестнадцать", улыбнулась она.
"Ну вот, семейные традиции соблюдены, у нас тоже скоро будет ребенок, даже два".
Вера Ильинична снова схватилась за сердце, но Станислав обнял ее, стараясь успокоить,
"Дорогая, я боялся, что мы не успеем вырастить сына, видишь, успели, радоваться надо. Большой уже мужичок, посмотри".
Вера Ильинична посмотрела на стоящую перед ней пару. Стройная невысокая девушка с яркими синими глазами, черными короткими волосами и бледной кожей и возвышающийся над ней былинный красавец с русыми волосами и шоколадными глазами, худенький, но с широким, как у отца, разворотом плеч. Как же она любила их!
"Мам, вырастили, вырастили, я думаю, и правнуков увидишь, если твои внучки не нарушат семейную традицию. А нас разлучить нельзя, мы - сиамские близнецы" и он так комично изобразил это, прижав Малгожату к себе, что Вера Ильинична засмеялась сквозь слезы.
"Откуда вы знаете, что будут близнецы?" спросил Станислав.
"Дядя Герхард тряхнул стариной и провел все необходимые обследования" ответил сын.
"Может, он консультировал тебя и по другим вопросам?"
"Да нет, па, с этим мы справились сами, дядя Герхард сильно отстал и в теории и в практике. Ни о чем не беспокойся, генетику мы проверили тоже, Малгожата хоть и родственница мне, но дальняя, материально мы обеспечены, у меня уже солидный счет в банке, я давно выполняю работы для одной фирмы, через год мы заканчиваем учиться, даешь согласие?"
"А что мы можем с вами сделать?" сквозь слезы ответила Вера Ильинична, "мы любим вас, у нас больше никого нет, а теперь вот будут внуки, и мы согласны на все, что вы нам преподнесете".
Малгожата обняла Веру Ильиничну,
"Добрая моя фея, мамочка моя", и она крепко ее поцеловала.
Впереди были юридические проблемы, нужно было получить разрешение на брак и доказать, что воспитание в семье было построено правильно, просто жизнь - это жизнь. А любовь - это подарок неба.