Аннотация: Исторический любовный приключенческий роман.
Седой ковыль
Юркина Нина Ивановна
Исторический любовный приключенческий роман.
Пролог
Давно это было - лет семьсот назад. Население русского государства было сравнительно небольшое и жалось по лесам и поближе к городам, чтобы в случае набега стремительных и диких кочевников, было, где спрятаться. Степь и даже лесостепь были известны, как дикое поле и были опасны для поселения. Хотя вдоль границы южного княжества и проскакивал время от времени сторожевой отряд, но вслед за ним могли появиться и раскосые всадники на диких конях: ограбить, все сжечь, мужчин и стариков убить, а женщин и детей увести в рабство в плен. Но все-таки в глубине лесных островов люди украдкой и с большой осторожностью селились.
На возвышенности в лесостепи на водоразделе рек Волги и Дона была большая дикая дубрава. В глубине ее на небольшой полянке было подворье, окруженное трехсотлетними дубами. Подходы к нему со стороны степи были тщательно замаскированы. Тропинок не было, жители старались каждый раз подходить к нему с разных сторон и не оставлять следов.
Жили в этом подворье еще крепкий, жилистый с пронзительным соколиным взглядом синих глаз, похожий на викинга дед и с ним проворная ведунья бабка. А появились они в этих краях почти полвека назад, совсем молодые, ему красивому крепкому парню Илюше было около восемнадцати лет, а ей Марьюшке, еще не было и шестнадцати. Свела их судьба совсем недавно, до этого жили и росли они далеко друг от друга, даже в разных княжествах. Илья рано потерял родителей, которых очень любил. Они жили на юге Рязанщины, на небольшом хуторе в лесу. Разработали клин земли, где выращивали зерно и овощи. В хозяйстве имелась лошадь, корова, несколько овец и куры. Очень выручали лес и река. В реке ловилась рыба, а лес давал дичь, ягоды и грибы. Были молодые, до работы жадные, на жизнь хватало, но все на свете кончается и их счастье тоже. Когда мальчику было семь лет, однажды родители не вернулись из леса, а потом через несколько дней на хуторе появился рыжий мужик с двумя сыновьями. Он сказал, что родителей мальчика задрал медведь. Теперь мальчик остался совсем один, родных никого нет, и он поедет с ними, будет жить в его семье. Еще дядька сказал, что отец мальчика был должен ему деньги и мальчик должен хорошо работать, чтобы отработать долг. Поместье дядьки Орефия было на расстоянии дневного перехода от хутора. В семье, кроме отца и кряжистых рыжих сыновей, была жена дядьки толстая сварливая тетка Матрена и младшая дочь, конопатая длинноносая девица с жидкими косичками. Она постоянно придиралась к мальчику, щипала, толкала и отравляла ему жизнь. Поэтому он старался держаться от нее подальше и брался за любую работу. Постоянная работа на свежем воздухе, а также охота и рыбалка закалили его, и к семнадцати годам он превратился в красивого статного парня с вьющимися русыми волосами и пронзительными синими глазами. Но дочка Анисья красивее не стала, женихов для нее не нашлось, и она принялась обхаживать молодого парня, стремясь женить его на себе, и всячески показывая родителям, что очень бы хотела выйти за приемыша замуж, хотя была почти на десять лет его старше. И робкий стеснительный парень понял, что надо бежать отсюда пока не поздно. А тут еще как то он был в лесу недалеко от своего хутора, где он жил раньше, и встретил там незнакомого мужика, который шел по тропинке через лес. Тот остановился, внимательно посмотрел на него и радостно закричал.
- Кого-то ты мне напоминаешь паря! Уж не сын ли ты Василия, который жил где то тут неподалеку?
Присели на сваленное дерево, и парень рассказал ему, какая беда приключилась с его родителями, и что он теперь живет у соседа Орефия, отрабатывает долг отца. Услышав все это, мужик потемнел лицом.
- Уходить тебе надо оттуда парень, а то этот мерзавец тебя совсем изведет, будешь на него до смерти работать, за выдуманный им долг, насколько я знал Василия, он бы никогда не стал у него одалживаться. Да и не он ли еще помог твоим родителям уйти на тот свет. Видишь, что выдумал, долг, да и парня десять лет в бесплатных батраках держит.
- Куда же идти?
- А на юг на вольные земли! Там полно ничейной земли. Где то через неделю я пойду обратно и на закате солнца мы встретимся здесь. Жди меня три дня, если не
приду, тогда уже выбирайся сам. Юг то знаешь где? А прямо на солнышко иди в полдень, там и юг.
На том и решили. Стал Илюша потихоньку готовиться к побегу. Отнес в лес в укромное место лук и колчан со стрелами, небольшой топор, краюху хлеба, мешочек с мукой и соль. Но решение пришлось принимать раньше, как-то он пришел с работы до заката солнца. До встречи в лесу оставалось три дня, он должен был работать пока светло, его не опасались и он невольно подслушал разговор. Отец приказывал дочери завтра рано утром, пока работник будет спать, пробраться на сеновал, раздеться и лечь с ним рядом. Там мы вас и застанем. Если будет артачиться, скрутим и свезем к попу. Все уже договорено.
Парень помолился богу, не иначе он его надоумил и, не заходя в избу, в чем был, отправился к тайнику в лес. Забрав вещи, он разыскал на небе полярную звезду и пошел в обратную сторону. Целую неделю шел на юг, питаясь дичью и рыбой. Заметив в стороне небольшое поселение, решил зайти разжиться хлебом и узнать заодно, где он находится. Когда собрался перейти вброд небольшую речку, селение находилось на другом берегу, увидел девушку лет шестнадцати, что-то напевая себе под нос, она стирала на берегу, выколачивая вещи о большой плоский камень. Он спрятался за куст и принялся наблюдать. Девушка была гибкая, как тростинка, но со стиркой управлялась ловко. Толстая белокурая коса, когда девушка наклонялась, полоскалась в воде. Парень залюбовался девушкой и уже хотел выйти из кустов и поговорить с ней, как со стороны избы послышался крик, и он снова затаился. На тропинке появилась толстая девочка подросток с новой охапкой грязных вещей.
- Мамка сказала и это постирать, а потом придешь ужинать. А мы уже поели, - злорадно сказала она и ушла к избе. Устало вздохнув, девушка принялась за работу. Что-то тут не так, подумал Илья и осторожно оглянувшись, подошел к девушке, пожелал доброго вечера и спросил.
-Нельзя ли у вас разжиться хлебом? Я отработаю.
Девушка вздрогнула, обернулась и внимательно уставилась на парня. Видно то, что она увидела, ей понравилось, она вспыхнула, как маков цвет, но потом, оглянувшись, решительно сказала.
- Ну, у наших родных зимой снега не выпросишь. Ты вот что, видишь вон тот сарай на берегу. Там у нас скотина, а с другой стороны сеновал. Ты тихонько пройди туда, и спрячься на сеновале. Когда стемнеет, я принесу тебе поесть и насчет хлеба придумаем. Только смотри, чтобы никто тебя не увидел.
И девушка шикнула на него, чтобы он быстрее уходил. Илья, крадучись, пробрался в сарай и залез в сено. Когда совсем стало темно, послышался тихий шорох, и к нему на сеновал забралась девушка. Она принесла ему, завернутую в тряпку, корчажку еще теплых щей и кусок хлеба. Он уже давно не ел ничего горячего, щи были мясные с квашеной капусты, и он с удовольствием поел. Взошла луна, через щели в крыше проникал ее свет, и девушка внимательно и с великой надеждой смотрела на него. Не иначе бог услышал мои молитвы, и послал мне его, думала она. Надо уговорить его взять меня с собой. Куда бы, он не держал свой путь, я пойду за ним хоть на край света. Дело в том, что она собиралась и сама сбежать из дома, где жизнь ее и так была невыносимой, работа от света до света, постоянные подзатыльники, окрики и брань. И это с шести лет, с тех пор как родами умерла ее мать, а отец женился на другой, дочери богатого поселянина. Сначала она вроде бы неплохо относилась к падчерице, но когда у нее родились две своих дочери, она постоянно жаловалась на свои болезни, настоящие и мнимые, и всю работу по хозяйству постепенно свалила на девочку, да еще жаловалась мужу, что она неуклюжая и нерасторопная. А тот под горячую руку мог и выпороть. Но иногда, выпив медовухи, он с жалостью смотрел на старшую дочь, но ничего не мог поделать, хитрая баба вертела им как хотела. Этой осенью Марьюшке исполнялось шестнадцать, и старшая сводная сестра злорадно сказала ей, что скоро она уберется отсюда, отец выдаст ее замуж за дядьку Пахома, пятидесятилетнего огромного мужика, заросшего черными, уже начавшими седеть волосами, сильно похожего на большого медведя. Сестра, сказала ей, что все уже договорено, отец, и деньги за нее взял. Она знала, что Пахом вдовец с четырьмя детьми, некоторые были старше ее, и с ужасом представила, что за жизнь ждет ее там. Особенно страшил ее сам Пахом, она вздрагивала от омерзения, когда неделю назад он был у них и разглядывал ее. Ходили слухи, что он до смерти забил свою первую жену. Она знала, что если ее отдадут ему, то ей придется с ним спать. Еще свежи были у нее в памяти сцены семейной жизни отца и матери, когда она шестилетней девочкой, забившись под стол, смотрела, как отец дико рыча, тискал и мял на нарах ее молоденькую маму, почти девочку, ее выдали замуж четырнадцати лет. И отец, когда она плакала, хлестко бил ее по щекам своей огромной ручищей. Она часто вспоминала свою мать, которая ласкала, гладила ее и плакала над ней. А потом мама умерла родами, вместе с маленьким братиком и девочка осталась совсем одна. Узнав, что ее ждет, она полночи простояла в сарае на коленях, молилась на восход, просила у бога помощи и спасения. И бог услышал и прислал ей этого парня, и она будет круглой дурой, если не уйдет с ним, куда глаза глядят. Тем более, что все складывается очень удачно, завтра отец, мачеха и две их дочери едут в гости к старикам, родителям жены, за сорок верст, а ее оставляют на хозяйстве. Лишь бы все получилось, и его никто не увидел. Быстро закончив стирку, она развесила вещи на кустах. В избе уже спали, она тихонько захватила еды и побежала к сараю. Закрыв дверь на засов, забралась на сеновал. Парень не спал, ждал ее. Когда он поел, тихонько стала расспрашивать, кто он такой и куда путь держит. Потом рассказала о себе, и попросила взять ее с собой. Илья долго молчал, думал, а потом решился.
- Ну, что ж пойдем, раз решила. Видно сам бог нас свел, - засмеялся он. Шептались всю ночь, заснули уже на рассвете. Марьюшка доверчиво прильнула к нему, удивлялась, как так получилось, что еще днем она не знала парня, а теперь дороже и ближе у нее не было никого на белом свете. В кольце его теплых и сильных рук ей было тепло и уютно, и она крепко заснула.
Проснулась она от громкого стука откинутой дверцы сарая и сердитого крика.
- Ну, долго еще будешь вылеживаться? Солнце уже встает! Быстро запрягай лошадь и помогай собираться!
Зажав в испуге рот, вскочившему Илье, она испуганно откликнулась.
- Сейчас, сейчас, - и кубарем скатилась с сеновала, знаками приказав парню лечь и бросив на него охапку сена. Отец в сумраке рассвета оглядел жилье дочери и подозрительно уставился на нее. Что - то показалось ему не так. Он будто впервые рассмотрел ее как следует. Румяная со сна дочь выглядела юной и несказанно похорошевшей. Даже жалко отдавать этому мерзавцу, подумал он. Ну да дело сделано, слово дадено и деньги взяты, все равно в этой глуши лучше никто не найдется. Он, ссутулившись, пошел к избе. Ему даже в голову не пришло, почему же он сам здоровый мужик не запряг лошадь, а не дал поспать и так заваленной работой дочери.
Марьюшка оглядела свое жилье, испуганно задвинула и забросала сеном котомку Ильи, хорошо еще, что отец ее не заметил, покрепче заперла дверь и побежала запрягать лошадь, поджимая под сарафан сразу замерзшие от холодной росы ноги. Ласково приговаривая, она напоила спокойную, потянувшуюся к ней Рыжуху, потом ловко запрягла ее в телегу. Положила сена и застелила дерюжкой, она хотела, чтобы отцу и мачехе было не к чему придраться. Вскоре из избы вышел сыто рыгнувший отец, выплыла павой мачеха, и выкатились сестры. Все уселись. Отец напоследок, погрозил, дочери кнутом, наказал, чтобы она за всем смотрела и лошадь, наконец, тронулась с места. Младшая сестра сразу уткнулась носом в сено досыпать, а старшая еще долго корчила рожи, и показывала язык. Дрожа от нетерпения, девушка подождала, пока телега не выедет из овражка и не скроется в дальнем лесу и развила кипучую деятельность.
Илья, оставшись один, осторожно спустился с сеновала и огляделся. Оставшийся свободным угол в сарае, был чисто выметен, в самом углу стоял чурбачок, накрытый дерюжкой, на нем лежал деревянный гребень, тряпочки и ленточки, рядом стоял чурбачок поменьше. Стол и стул - усмехнулся парень. Над ними была протянута веревка, на ней висела одежда - сарафан, рубаха, пояски. Рядом стояла обувь, что-то вроде тапок, которая видимо тщательно береглась. Как он заметил, девушка ходила босая.
- Так вот тут она и живет, моя голуба, - прошептал он. Девушка рассказывала ему, что она живет в этом сарае до самых холодов, а зимой ютится в темном закутке за печкой.
Появилась девушка, отомкнула дверь сарая, приказала парню оседлать двух коней, жеребца и кобылу, верхом поедем, решила она. Подоила корову, негоже мучить скотину, раскрыла настежь все двери, выпустила овец и шикнула на кур. Она решила показать, что будто бы было разбойное нападение и ее похитили. Быстро собрала все необходимое, что могло им понадобиться на новом месте. Луки и стрелы, топор, пилу, казан и посуду, мужской и женской одежды, одеяла и пр. спустилась в погреб и из тайника под кадушкой с кислой капустой достала мешочек с деньгами и спрятала за пазухой. Кадку опрокинула и все вокруг разбросала. Для удобства переоделась в одежду отца. Где то через час все было готово. Перекрестились на солнышко, сели на коней и отправились на юг, в белый свет. Чтобы запутать следы какое-то время ехали по ручью.
Избегая людей и поселений, пробирались на юг. После недели пути, хвойные леса остались позади, стали встречаться дуб, осина, липа, ясень и другие лиственные деревья, а между ними большие заросшие, от века никогда некошеные поляны с густой почти по пояс травой. Земля здесь видно богатая, но почти необжитая. Стали искать людей, чтобы узнать, куда это они вышли. Вскоре им повезло, они увидели обоз из шести подвод и около него несколько верховых, которые ехали тоже на юг. Сначала крадучись ехали сзади, но когда обоз остановился, подскакали ближе.
- Возьмите нас с собой люди добрые! Мы мирные люди и зла вам не сделаем! - крикнул Илья. От обоза отделился высокий русобородый мужик, внимательно их оглядел, при взгляде на девушку хмыкнул в бороду. Казалось, он сразу все про них понял.
- Сбежали? Ну что ж милости просим, мы рисковых людей уважаем, - степенно промолвил он. Подъехали к лагерю. Обозные выпрягали лошадей пастись. Телеги установили вокруг костра. Чтобы на случай внезапного нападения использовать их как защиту. Посредине горел костер, над ним висел большой закопченный казан, где аппетитно булькал пшенный кулеш с дичью. Молодые люди сглотнули голодную слюну, с утра маковой росинки во рту не было.
-Пока ужин готовится, пойдемте в сторонку познакомимся поближе. Меня кличут дядька Мирон, я, вроде бы, как старший тут. Илья да Марья значит. Ну, рассказывайте, как вы тут очутились и какой доли ищете.
Илья рассказал, откуда они идут и почему ушли из родимой стороны. А идут они на юг на свободные ничейные земли, где хотели бы свить свое гнездо и ни от кого не зависеть.
- Ну, считайте, что вы уже пришли. Это и есть конец земли русской. Завтра мы приедем в сторожевое городище, а дальше уже никаких поселений нет. Хотите, поселяйтесь в городище, но там свободной земли нет, вся разобрана. А то подыщем вам местечко дальше на юг. Верстах в тридцати есть там подходящее для поселения место. Я его давно присмотрел. На большом пологом холме на берегах небольшого ручья там растет вековой дубовый лес, внутри есть поляны пригодные для выращивания всякой огороднины. А уж дичи там немеряно. А под холмом большие пещеры, по слухам там разбойники жили и вроде схимник какой то, но теперь там никого нет, в случае чего и спрятаться есть где. Дня через три туда поскачет сторожевой отряд, вот и ты с ними поедешь, посмотришь, что как. А Марьюшка пока с моей старухой поживет, она у меня лекарка травница. Вот заодно и поучится, в дубраве то ой как пригодится, - подмигнул девушке Мирон.
Молодые люди вздохнули с облегчением. На такое везение они и не рассчитывали. Они уже заранее полюбили это место.
- А коли понравится, мы вам миром и построиться поможем. Вы будете как бы на службе, южная сторожевая точка. Если что подадите дымовой сигнал. Для этого или сторожевую вышку сделаем, или подходящее дерево приспособим, их там, на холмах полно растет высоченные, сажен до восьми, можно на верхушке сторожевую площадку сделать.
На ночлег устроились у костра посредине лагеря, впервые за всю дорогу спокойно уснули. На следующий день к вечеру добрались до городища. Оно располагалось на высоком холме, с трех сторон его омывала река, с четвертой вплотную подступал лес. Кроме того поселение было окружено земляным валом и высоким деревянным забором.
На следующий день молодые тихо обвенчались в маленькой деревянной церкви. На венчании присутствовали Мирон с бабкой Анфисой, которая приняла молодых как родных, а Марьюшку опекала, как родную дочь. С тех пор, как от глотошной умерла ее невестка и маленький внук, они с сыном жили вдвоем, он не искал себе новой жены, слишком свежо было горе. Через два дня выехал сторожевой отряд. С ним вместе отправился и Илья смотреть место. Молодая жена осталась в городище, надо было на торжище присмотреть все необходимое, что на первое время могло им понадобиться для жизни в лесу.
Когда прискакали к большому валуну, рядом с которым бил родник с чистой, как стеклышко студеной водой, Мирон показал на большой лесной массив, на холме.
- Вот это место, - сказал он, - оставайся и все хорошо осмотри, вон там, в лощине течет ручей, пойдешь по нему, за высоким валуном найдешь вход в пещеру. Остерегайся зверей, хоть сейчас и лето, но все может быть. Через три дня мы сюда вернемся, посвистим тебе, тогда и будешь решать, будете вы здесь жить или нет.
После краткого отдыха отряд ускакал, и парень остался один. С собой у него были лук со стрелами, топор, котомка с небольшим запасом еды, соль, серники, ложка, кружка и небольшой походный казан. Ведя коня в поводу, он в самом пологом месте взобрался на холм и огляделся. Взору его предстала обширная долина, поросшая лозняком, по ней петляла небольшая река. Наверное, и рыба в ней есть - отметил он. Спустился к ручью и пошел по нему. Вскоре за большим валуном отыскал вход в пещеру, все, как и говорил Мирон. Здесь где то и надобно искать место для поселения, чтобы было недалеко от пещеры. Саженей через сорок он увидел небольшую уютную поляну, окруженную могучими дубами. Здесь - екнуло сердце. Место ему сразу приглянулось. Можно будет поставить избу, сараи для скота и разбить небольшой садик. Он решил выйти на другую сторону леса, посмотреть, что там. Недалеко от опушки он увидел другую также удобную для поселения долинку, но совсем рядом была открытая степь, откуда грозила опасность, поэтому он решил, что первая полянка лучше. Дальше по опушке он нашел идеальное место для целой деревни. Под пологим холмом - били ключи. Вода из них образовывала ручей, который разделял ровную, как стол, степь надвое. Когда-то здесь будет деревня, думал он, не может же быть, чтобы такое хорошее место не обжили люди. Концом топора ковырнул землю, земля была черная, жирная. Очень добрая земля, думал он, на севере земли не такие, там они бурые и песчаные. Да и по траве видно, она росла зеленая и тучная. То-то скоту будет раздолье. Все-таки решив, обживать первую полянку в лесу, поспешил обратно. Руки уже чесались скорей взяться за работу. Пока отряд вернется, я уже сделаю сарай для скота и сами первое время в нем поживем. Набью кольев и заплету плетень, работа привычная. Сам того не заметив, он уже машинально приметил, где срубит дубовые колья, а где много длинного ровного лозняка.
Работал быстро, с великим азартом, когда вернулся отряд, у него был уже готов довольно большой сарай, осталось навесить дверь. Мирон одобрил и выбранное место и сарай.
- Теперь осталось только молодую жену привезти, наверно уже все глаза проглядела ожидаючи. В степи вроде бы все спокойно, через неделю поможем вам с переездом и избу поставим, как и обещали.
Вскоре на место нового поселения прибыл отряд, шестеро верховых и запряженная в телегу лошадь. В телеге сидела взволнованная молодая жена Марьюшка. Везли мешки муки, зерна, нужный инвентарь, а также связанную козу и четыре курицы с огненным задиристым петухом. Новая поселянка зорко следила за своим хозяйством. Место, выбранное мужем, сразу пришлось ей по нраву, и работа закипела. За неделю была поставлена крепкая, хоть и небольшая изба, из камней окатышей и глины сложен очаг, сколочены нары и стол с лавками. Земляной пол выровняли и утрамбовали. Можно было жить. Всю эту неделю Илья с нетерпением ждал, когда добровольные помощники уедут, и они останутся одни. Они так ведь и не стали еще по- настоящему мужем и женой и он, да и Мария, наверное, тоже ждали, когда же они останутся одни. Наконец поздно вечером все уехали. Илья обошел поляну вокруг, закрыл в сарае лошадь и козу, запер изнутри на засов дверь, и с волнением вошел в избу. Мария застилала нары подвявшей духовитой травой, постелила сверху дерюжку. Была она в длинной домотканой рубашке с распущенными волосами. Она оглянулась на мужа, быстро подошла, обняла и крепко прижалась. Он взял ее на руки и отнес на постель. И, наверное, еще долго не решался бы, боясь причинить боль, прикоснуться к жене, но Мария решительно взяла инициативу в свои руки, и все закончилось очень быстро. Уже засыпая на плече мужа, счастливо прошептала.
- Завтра, будет новый день! - А молодой муж еще долго не спал, слушал шум ночного леса, вдыхал запахи душистых трав. В прорубленное в стене небольшое окно влетали ночные бабочки и комары. Даже залетела небольшая птичка, полетав по избе, нашла выход и торопливо вылетела на волю. Надо будет завтра затянуть окно тряпицей, уже засыпая, подумал он.
Утром Илья встал чуть свет, еще до восхода солнца. Жена крепко спала. Осторожно, стараясь не потревожить, он встал и в одних холщовых штанах вышел на улицу. Было тепло, тихо, над лесом стоял плотный туман. Он пошел на берег ручья, решив искупаться. Там ручей, стекая с небольшого холма, образовывал заводь, посреди нее лежал большой камень, выступая из воды примерно на треть. Он на удивление был гладкий и теплый. Воды эдесь было чуть выше пояса, дно было песчаное, и хорошо просматривалось в чистой, как хрусталь воде. Илья полюбил это место, и часто наработавшись, вечером приходил сюда помыться. Вот и сейчас, уже собираясь раздеться, заметил ниже на полянке, какое то движение. Он повернулся и замер, из леса вышли к воде три красавицы косули. Они сторожко уставились на него, но потом решили, что он не опасен, спокойно напились и скрылись в лесу. Дичи тут немеряно и она совсем непуганая, залезая в воду и довольно улыбаясь - думал он. Подошел к камню, погладил его гладкую теплую поверхность. Послышался тихий смех, он оглянулся. На берегу стояла в длинной холщовой рубашке до пят Мария. Она была босая, толстую косу уложила короной на голове.
- Иди сюда! - почему то шепотом позвал он, показывая знаками, чтобы разделась. Она согласно кивнула и потащила рубашку через голову, медленно открывая смугловатое крепкое, но гибкое тело. Сил не было, до чего она нравилась ему, даже при таком несоответствии. При смуглой коже и черных разлетистых бровях у нее были белокурые волосы и светло карие глаза на симпатичном личике. Не отрывая от него сверкающих глаз, Мария шла к нему. Он порывисто обнял ее и крепко прижал к себе. В кристальной воде все было видно, и девушка смущенно смотрела, как соединяются их тела. Потом вскрикнула и обвила его крепкую, как столб шею. Он развернул ее спиной к камню, прижал и страстно овладел. Забыв обо всем, они покачивались возле камня. Прохладные струи, огибая камень, ласково омывали их разгоряченные тела. Одновременно вскрикнув, пришли в себя и испуганно оглянулись, не видит ли их кто. Они еще не привыкли и не осознали, что они тут одни, совсем одни. Долго поливали водой и ласкали друг друга. Поглаживая ее точеные плечи, Илья тихо шептал.
- Мы с тобой хорошо тут будем жить! Я тебя беречь и лелеять буду! Работать много не будем, будем отдыхать и гулять. Нам с тобой немного надо, а край тут богатый, дичи много и земля плодородная. Мы сами по себе и никто нам не указ. Я вот смотрю вокруг и думаю, если есть где рай на земле, то это здесь.
- Я тоже буду тебя жалеть и заботиться о тебе, - ласково прошептала в ответ Мария.
Накупавшись, оделись и пошли к избушке. Влажную одежду повесили на веревку между дубами. Поляна перед домом сразу приняла домашний обжитой вид. Пока жена разводила костер, муж, захватив лук и стрелы, бесшумно скрылся в лесу.
- Пойду мяса принесу, есть хочу, целого барана бы съел!- заявил он.
Не успела в казане закипеть вода, как он вернулся, неся за уши большого упитанного зайца. На удивленный взгляд жены возбужденно заявил.
- Я же говорил. Что мы тут не пропадем с голоду. Заяц словно сидел и ждал меня на опушке леса. - Быстро разделал дичь, порезал на куски и положил в кипящую воду. Мария тем временем нарвала рядом в низинке дикого лука и чеснока, заправить мясо. После завтрака отправились на большую поляну среди леса, которую давно заприметил Илья. Хотя уже наступило лето, решили вспахать землю и посеять хотя бы репу. Тут значительно теплее, возможно и вырастет. Поляна была недалеко. Соскучившись по земле, Илья, налегая на соху, с наслаждением провел первую борозду. Земля была черная и рыхлая. От нее шел дурманящий дух, от которого кружилась голова. К вечеру разработали почти всю поляну, посеяли репу, посадили на грядках лук, чеснок, огурцы, тыквы. Завтра решили в низинке поблизости выкопать родничок, чтобы рядом была вода. Усталые, но довольные они поздно вечером возвратились домой. Перед сном снова искупались в ручье. Так прошел их первый день на новом месте, где нашли они свою судьбу.
Через год Мария родила дочку Алену. Роды пришлись на летнее время, Илья привез из городища мать Мирона, она и принимала роды и еще два месяца пожила с молодой семьей. Наставляла молодую мать, как управляться с младенцем, а также собирала и сушила лечебные травы. Через три года Мария опять ждала ребенка, но тут случилась беда, видно чем-то прогневили бога. Ребенка ждали весной, но эту зиму снега выпало много, а весна случилась ранняя, в городище было не проехать, поэтому сидели дома. Илья с утра ушел на охоту в лес, трехлетняя Алена играла в самодельные куклы под нарами, там ей была постелена шкура. Девочка росла на удивление спокойная, часами она играла в своем закутке под нарами. Игрушками ей были разноцветные камни окатыши, вываренные до гладкости козанки и куклы, которые она ловко мастерила сама. Свертывала жгутом узкую холстинку, перевязывала ее, сверху повязывала платок, на месте лица угольком рисовала глаза, брови, нос и рот. Кукла готова, с ней можно было играть и разговаривать. Иногда девочка уставала и засыпала на своей шкуре.
Как - то Мария пошла в сарай, покормить скотину, и посмотреть на козу, она скоро должна была принести козлят. Крепко заложив дверь сарая на засов, с трудом неся свой большой живот, переваливаясь, как утка, она уже подходила к избе. Вдруг из леса вывернулся огромный медведь. Он принюхался, уставился на нее желтыми злыми глазками, свирепо рыкнул, встал на дыбы и пошел на нее. Она замерла от ужаса, но нашла в себе силы, перевалиться через порог, захлопнуть дверь и опустить тяжелый засов. Стены избы затряслись от тяжелых ударов, но выдержали, изба, сложенная из вековых толстых дубов, была крепкой. Потом в окно, затянутое бычьим пузырем, просунулась когтистая лапа, а потом и свирепая морда зверя. С желтых огромных клыков капала слюна. Марьюшка не растерялась, она зачерпнула ковшом из висевшего над огнем казана булькавшей кипящей воды и плеснула в окно. Раздался рев, и медведь исчез. Осторожно выглянув, она увидела только зад медведя, скрывшийся в лесу. Облегченно вздохнула. Но тут спину опоясала резкая боль. Начались роды. Когда Илья к вечеру вернулся домой, он нашел лежавшую без памяти жену и мертвого недоношенного мальчика. Почти два месяца он выхаживал жену, которая встала с постели, только когда зазеленел лес, и показалась трава.
- Вот завез я тебя в медвежий угол, давай бросим все тут и будем жить в городище, - горевал он.
Жена только головой покачала.
- Нет, наш дом тут. Да и сыночек наш тут похоронен. Как же мы его одного оставим.
Больше детей у них не было. Всю свою любовь и привязанность они отдали единственной дочери. Взяв от родителей все лучшее, она росла красавицей. Особой гордостью ее была большая, толщиной в ладонь русая коса почти до колен. Отец специально для нее выточил из липы частый гребень, а мать мыла ей волосы в щелоке и полоскала в отваре душистых лесных трав.
.Так и жили они втроем, пестовали дочку, здесь в лесу она с ними и выросла.
Подворье их теперь состояло из большой низкой избы, и несколько сараев, в которых размещалась живность; корова, овцы, козы, также было несколько кур и петух.
За избой в тени большого дуба приютилась конюшня, где помещался конь Савраска и разный сельскохозяйственный инвентарь. В избе в углу стояла большая русская печь-кормилица, а рядом с ней сколоченные из досок нары для спанья. В переднем углу большой деревянный стол и две лавки углом. Вот и вся обстановка. Еще в избе был погреб, где хранились припасы и на случай опасности был потайной выход из избы.
Выход в погребе был замаскирован кольями под вид стенки, за ним был прокопан лаз метров двадцать к выходу в глубокий овражек. Лаз в овражек был закрыт огромным валуном метра полтора высотой и снаружи был не виден. Лаз был прокопан дедом с бабкой давно, когда они еще были молодые. Копали его в течение нескольких лет, зато уцелели сами и сберегли дочь. При малейшей опасности сразу же скрывались в лаз.
Из лаза по овражку, скрываясь в зарослях кустарника, можно было пробраться к входу в пещеры. Вход тоже был тщательно спрятан и сами пещеры были обжиты так, что в них можно было жить в течение длительного времени, хоть полгода или даже год.
Пещеры тянулись под лесом почти через весь холм и имели много ответвлений. Несколько помещений были сухие с чистым песчаным полом и вполне годились для жилья. Там были устроены нары, на них настелена солома, заготовлены продукты и дрова.
По стенам проходов и в самих пещерах в стенах вбиты кованые кольца для лучин, которые тоже были заготовлены заранее. Имелась в пещерах и питьевая вода. В самой большой пещере был родник с прозрачной и очень вкусной водой. Он ручейком тек через несколько пещер и исчезал под землей. Наружу он выходил метрах в двухстах по другую сторону холма. Ручеек бил из земли возле большого камня и весело журчал, за что был назван Гремучим. Невдалеке текла небольшая речка Вязовка. Лес тут заканчивался и с холма все хорошо просматривалось. О роднике в окрестностях хорошо знали и здесь часто останавливались на отдых путники, наверху холма была прокопана небольшая нора, в которую можно было добраться из пещер. Для выхода ей не пользовались. В ней мог лежа находиться сравнительно небольшой человек. Она использовалась для наблюдения.
Сверху хорошо просматривалась долина речки, а так же стоянка у родника. Так же недалеко от избушки на огромном кряжистом дубу, с которого была видна опушка леса и степь далеко вокруг, была устроена смотровая площадка в развилке трех могучих ветвей из нескольких прибитых к ветвям досок, чтобы было удобно сидеть, а при необходимости и прилечь. Сначала еще по молодости два - три раза в день туда забирался дед Илья, тогда еще естественно не дед. А когда подросла дочка Аленка - это стало ее обязанностью, которой она очень гордилась. Быстро как кошка она взлетала вверх по дубу и первым делом смотрела в сторону сторожевой вышки на холме, находившейся верстах в десяти от дуба. Если не было видно огня или дыма на вышке, значит, в степи было более или менее спокойно. Потом девочка внимательно осматривала опушку леса и расположенное невдалеке от опушки поле, где были посеяны рожь, овес, гречиха, пшеница, горох, чечевица, конопля или что-то еще - не забрели ли туда кабаны, косули или лоси.
Огород сажали обычно на поляне посреди леса. Там росли огурцы, лук, чеснок, брюква и репа. Поляна так и называлась - репная.
Возле избушки росло несколько кустов красной и черной смородины, крыжовника и пара яблонь и груш. А так же грядка с лечебными травами. Это было хозяйство бабки Марии. Она была известная лекарка и не только собирала лечебные травы в лесу, но и сама выращивала их.
Дочка подрастала и к пятнадцати годам превратилась в писаную красавицу, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Гибкая, стройная, личико белое, что называется кровь с молоком, глаза серые строгие, опушенные черными загнутыми ресницами, носик прямой чуть вздернутый и полные улыбчивые губы. А уж домовитая, хозяйственная и прясть, и шить, и вышивать - мастерица. Недаром ее давно приметил Степан из сторожевого отряда, когда проезжали объездом приграничные степи - ждал, когда подрастет. Теперь у дочери была своя семья, и жили они в городище у матери Степана. Если в степи было спокойно, дети навещали стариков, которые, несмотря на свой возраст, были еще вполне крепкие. Потом дочка не захотела оставить стариков одних в лесу, и они с мужем построили себе избу на полянке поближе к опушке леса и засеянным полям. А старики не захотели оставлять свое жилье и жили также в глубине леса.
Глава 1
Алена возвращалась из сторожевого городка домой в лес. Она очень спешила. Рано утром они вместе с мужем поехали в городок на торжище, чтобы купить кое какие припасы для дома и обновки детям. Дети остались дома одни.
Ну, это им не в новинку. Верховодила как обычно старшая Дарька, ей было четырнадцать лет, а братья - Афоня десяти лет и Еремушка - восьми, ей полностью подчинялись. Рано утром, еще до свету Степан запряг Сивого в телегу, уложили кое-что для продажи на торжище, гостинцы - лесные дары - для матери Степана, Алениной свекрови, которая жил в небольшом домике на окраине городка и была уже старенькая и к тому же часто болела. Но в городке они пробыли недолго.
Пронесся слух, что в степи неспокойно, будто бы объявился отряд кочевников, все уничтожающий на своем пути. Давненько уже не было набегов со стороны дикого поля - уже лет двадцать наверно. За это время славяне, что называется, расслабились.
Степан с Аленой успели пожениться и завести детей. Они так же обзавелись собственным подворьем, но уже не в глубине леса, а ближе к опушке и естественно поближе к полям и посевам, которые за эти спокойные годы муж значительно увеличил.
Земля была очень плодородная, чернозем в полметра и хотя пришлось пролить немало пота, ломая вековую целину, усилия того стоили. Урожаи были хорошие, и семья жила вполне благополучно. И вот теперь снова набег. За эти спокойные годы все вздохнули с облегчением, надеясь, что хан Ахмат, который раньше часто тревожил славян набегами, откочевал со своими шатрами далеко, а может, заболел, постарел или с божьей помощью вообще умер. Но видно не дошли наши молитвы до бога, с тоской и ужасом думая об оставленных дома детях - настегивала коня Алена, направляя его по едва заметной колее в степной высокой траве.
В городке почти ничего не успели продать. Степан сразу оделся для похода, взял копье, лук со стрелами, оседлал своего боевого коня и поскакал догонять сторожевой отряд, недавно выехавший из городка. Жене приказал как можно быстрее ехать домой в лес и укрыться с детьми и стариками в пещерах. Еще дед, пожалуй, и не пойдет в пещеры. С возрастом стал старый еще более упрям и своеобычен - думал Степан, догоняя отряд.
Да и не приготовлено в пещерах ничего. В первые, после набегов годы запасы в пещерах ежегодно обновлялись, но вот уже лет десять этим не занимались, надеясь на то, что авось пронесет. Никак не думала Алена, что беда грозит ей, а не детям.
Уложив свою роскошную косу вокруг головы и обвязав ее платком, чтобы не мешала, она крепко зажала в руках вожжи и нахлестывала Сивку хворостиной, стремясь поскорее попасть в дубраву уже видневшуюся вдали. И не заметила, как из ближайшего оврага выскочили несколько всадников и помчались наперерез телеге
В мгновение ока они окружили телегу и остановили коня. Алена с ужасом увидела, что это татары. Они с удивлением разглядывали ее, прищелкивали языками и смеялись, не забывая при этом внимательно оглядывать степь. Затем один чернобородый татарин в более богатой одежде подъехал ближе к телеге и концом своей кривой сабли приподнял женщине подбородок, чтобы рассмотреть лицо. Потом знаками показал, чтобы она открыла рот. Онемевшая от страха Алена повиновалась. Осмотрев зубы, он взглянул на высокую под сарафаном грудь и удовлетворенно кивнул.
- Наверное, убивать не будут, а повезут и продадут в рабство. А еще неизвестно что хуже, - с отчаянием думала женщина.
.Между тем татары быстро выдернули ее из телеги, посадили на запасного коня, привязали к седлу, на голову накинули мешок и поскакали. Коня с пленницей вел в поводу чернобородый старший татарин.
Проводив родителей, дети занялись порученными им хозяйственными делами. Дарька принялась топить печь и готовить еду на завтрак и на обед, а мальчики занялись скотиной. Напоили у ручья двух оставшихся дома лошадей, трех коров, бычка и телочку и выгнали их на поляну в лес пастись. Потом позавтракали ячменной кашей с молоком.
После завтрака Дарька с Афоней взяли тяпки и отправились на репную поляну пропалывать овощи, как наказывала мать, а восьмилетний мальчик Еремка остался дома на хозяйстве за всем присматривать. Проводив брата и сестру, он гордый порученным делом, обошел подворье, выпустил кур, бросил им зерна и поставил миску с водой, хотя недалеко был ручей, куры об этом прекрасно знали и бегали туда пить.
Приготовил поросенку в миске еду, как учила мать, и сунул под загородку. Больше делать вроде бы было нечего, и мальчик решил залезть на сторожевую площадку и посмотреть, не едут ли уже отец и мать, хотя и понимал, что еще очень рано и родителей следует ждать только к вечеру. Цепко хватаясь руками за ветки, а босыми ногами за кору дерева он быстро забрался на сторожевую площадку и оглядел степь. Никого не было.
Но вот вдали что-то показалось. Приглядевшись, мальчик увидел возвращающегося Сивку, но на телеге была одна мать, которая стоя в телеге, отчаянно хлестала лошадь хворостиной. Но вот из ближайшего оврага выскочили несколько всадников и окружили телегу.
Через некоторое время они вновь ускакали за увал, но матери в телеге уже не было. Ерема громко заревел, он понял, что случилось, что- то страшное. Еще раз, оглядев безлюдную степь, мальчик увидел далеко на сигнальном холме дым и решил, что надо сказать деду с бабкой. Наверное, татары напали - гадал мальчик. Быстро скатившись с дерева, он прямиком через лес помчался к дедовой избе, скрытно стоявшей на полянке посреди леса под вековыми дубами.
Бабки дома не оказалось, она отправилась в лес за лечебными травами. Дед тоже не любил сидеть дома, но у него прихватило спину, и мальчик нашел его сидящим на пеньке под дубом. Перед ним было корыто с тонко нарезанными и размоченными липовыми лыками, дед готовился плести лапти.
- Вот ты вовремя, - сказал дед, схватил внука за исцарапанную ногу и быстро замерил палочкой длину и ширину ступни.
- Вот хочу тебе обувь сделать, хватит босиком по лесу бегать, еще на змею наступишь, их тут хватает, - бормотал дед. Но вгляделся в лицо внука и спросил.
- Да ты никак плакал? Что- то случилось?
Давясь слезами, мальчик рассказал, что видел, а так же про дым на сигнальном холме. Дед, забыв про больную спину и ругая бабку, что ее так не вовремя унесло, сказал внуку, что видно напали татары и надо всем спрятаться в пещерах.
Дед велел внуку бежать на репную поляну за Дарькой и Афоней, только осторожно и смотреть под ноги, а сам крадучись отправился к подворью дочери. Не заметив ничего подозрительного, зашел в избу и стал осматриваться, что надо отнести в пещеры в первую очередь, а что можно припрятать и на месте. Прибежали запыхавшиеся дети, Ерема был отправлен на сторожевое дерево, наблюдать за степью, а все остальные стали собирать в узлы вещи, в первую очередь продукты и одежду, чтобы унести с собой.
Забравшись наверх, оглядев степь и не заметив ничего подозрительного, мальчик махнул рукой, что все спокойно. До самой ночи дед с внуками сновали в пещеры и обратно, переносили в первую очередь все самое необходимое. Обновили запас лучин, набили сухим сеном матрасы для спанья, перенесли необходимую посуду.
Вернувшаяся из леса бабка, вспомнив молодость, когда часто приходилось прятаться, тоже приняла деятельное участие. Горевать о взятой в плен дочери было некогда, надо было спасать остальных. Бабка замесила из остатков муки большую кадку теста, хорошо протопила печь, чтобы выпечь как можно больший запас хлеба.
С наступлением ночи дед с внучкой решили сходить в степь, поискать коня с телегой. Он где то застрял и домой не пришел. Негоже было оставлять животное на произвол судьбы. Для удобства девочка переоделась в одежду Афони, мальчик был крепкий, одного роста с сестрой и одежда ей вполне подходила. Облачившись в холщевые порты, рубаху до колен, подпоясанную витым пояском, надев на ноги онучи и лапти, она превратилась в прехорошенького мальчика.
Конечно, насчет красоты ей до матери было далеко, но и она обещала со временем стать очень привлекательной. Конечно по нынешним временам, красота скорее несчастье, чем благо, со вздохом любуясь внучкой, размышляла бабка.
Афоня забрался на сторожевую площадку и в случае опасности должен был три раза крякнуть дикой уткой. Взошла луна и осветила степь бледным призрачным светом. Дед с внучкой осторожно вышли на опушку леса и осмотрелись. Кругом было очень тихо, только в высокой густой траве трещали кузнечики и слышались тихие шорохи. Дарька была очень довольна, что догадалась надеть обувь. Тихо пошли в ту сторону, где Ерема в последний раз видел упряжку. Несколько раз останавливались, прислушиваясь.
Наконец в темневших невдалеке кустах послышались шорох и фырканье. Осторожно подошли ближе. Это действительно оказался Сивый, он окончательно запутался в распустившихся вожжах и кустах и покорно стоял, прядая ушами и отмахиваясь от гнуса, гудевшего над ним густым облаком. Завидев людей, он тихонько заржал.
- Тихо, Сивка, тихо, - прошептала девочка. - Где же твоя хозяйка?
Дед с внучкой распутали коня и тихонько повели в сторону дубравы, оглядываясь вокруг и прислушиваясь. Вокруг было все спокойно. Распрягли коня, напоили, загнали в конюшню и кинули в ясли охапку свежескошенной травы. Подумали и решили ночевать в теплой избе, уж очень не хотелось идти ночью в темную сырую пещеру. Установили дежурство, первым вызвался дежурить дед. Про себя он решил, что если будет спокойно, не будет будить внуков и даст им выспаться, им и так сегодня досталось. А я за целую жизнь выспался. Рано утром все уже были на ногах. Внуки попеняли деду за то, что он их не разбудил. Бабушка за ночь испекла несколько больших караваев хлеба, и он теперь остывал разложенный на лавках.
После завтрака Афоня забрался на сторожевую площадку и внимательно осмотрел степь. Кругом было спокойно, даже не было дыма над сигнальной вышкой. Решили хлеб пока в пещеры не носить, а сложить в кадку в погребе, а оттуда его брать через лаз по мере надобности. Но дрова в пещеры решили заготовить.
Этим дед с бабкой и внуки занимались целый день. На сторожевом дереве дети дежурили по очереди. Когда пришла очередь Дарьки, она крикнула, что видит вдалеке скачущих всадников и насчитала до двадцати. Хотели уже бежать прятаться, но присмотревшись, девочка узнала среди всадников отца.
- Не бойтесь, это наши верховые, и отец с ними, - радостно закричала она. Вскоре на подворье въехал сторожевой отряд на взмыленных конях. Отец беспокойным взглядом обвел свое семейство.
- А где мать? - с тревогой спросил он. Дети, давясь слезами, рассказали ему, что произошло. Отряд решил дать небольшой отдых лошадям и людям и отправился в погоню по следам. В высокой степной траве следы проскакавших татар были хорошо заметны.
Конечно, надежды было мало, больше суток прошло, но на осиротевшую семью и убитого горем Степана было больно смотреть - решили попытаться догнать татар и отбить Алену.
Глава 2
А Алену все дальше и дальше увозили от родной дубравы. Солнце поднялось уже высоко и нещадно палило. Связанные за спиной руки затекли, она их уже совсем не чувствовала. Под плотным мешком было душно и нечем дышать. Она уже несколько раз почти теряла сознание и заваливалась на бок лошади, но веревки удерживали ее от падения, а чья- то рука возвращала в вертикальное положение.
Наконец отряд остановился. С Алены сдернули мешок, она облегченно вздохнула и огляделась вокруг. Остановились в низинке, где текла речушка, и росли кусты. Два молодых татарина развязали ее и сняли с лошади. Она сразу же села, затекшие ноги не держали ее, и сразу же принялась тереть ничего не чувствующие руки.
Подошел чернобородый, она уже знала, что его зовут Ахмед, внимательно посмотрел на нее и неожиданно улыбнулся, показав длинные лошадиные зубы.
- Ну что досталось тебе? Не бойся, будешь хорошо себя вести, ничего плохого с тобой не случиться. Мы не обижаем красивых женщин, - сказал он по- русски.
Стоявшие вокруг татары, одобрительно засмеялись. Боясь, погони, татары решили дать себе небольшой отдых и покормить коней. Алене показали на кусты, куда ей уже давно было нужно. Справив нужду, она напилась из речки и долго умывалась.
От стоянки послышался гортанный крик, ей приказывали вернуться. Татары сидели кружком вокруг расстеленного потника и торопливо ели. Ей тоже дали лепешку и кусок вяленого мяса. Думала, что кусок не полезет в горло, но неожиданно жадно начала есть, и съела все, что ей дали. Потом из бурдюка ей налили беловатой пенящейся жидкости - кумыса. Он оказался вкусным - типа нашей простокваши - подумала она и выпила полную кружку.
- Вот и хорошо, - засмеялся Ахмед, - так мы поладим.
Собрали лагерь и снова вскочили на коней. Алена попросила не связывать ей руки и не надевать на голову мешка. Ахмед согласно кивнул. Ее только привязали к седлу и в руки дали поводья. Но в поводу коня вел Ахмед. Скакали почти всю ночь строго на юг, направление держали по звездам. Под утро достигли небольшой речушки.
Она текла с юга на север. Ахмед приказал всем цепочкой пройти по руслу по течению речки. Примерно через километр вышли на берег и поскакали опять на юг. Алена догадалась, это для того, чтобы сбить со следа. Она и хотела бы оставить какой- то знак, но за ней все время следили. Когда солнце уже стало склоняться к западу, остановились на дневку в овраге, по дну которого тек ручей. Так как практически, не считая небольшого отдыха, не слезали с седел трое суток, решено было отдохнуть и немного поспать. Алена же вообще валилась с ног. Когда спешились, к ней подошел Ахмед, дал ей небольшой узел и указал на кусты вниз по ручью.
- Иди, помойся и переоденься. Не бойся, никто тебе не помешает. Дальше будет чистая степь, не нужно, чтобы тебя издалека было заметно.
Алена взяла узел и пошла, куда ей указали. Там в окружении кустов ручей разливался в небольшую лагуну. Место было таким мирным и спокойным, в кустах порхали птички и щелкал и разливал свои трели соловей, что у Алены защемило сердце, что- то с ней будет, увидит ли когда она своих детей и мужа. Буду слушаться - решила она - а там посмотрим. Быстро сбросила пропотевший сарафан и сорочку и полезла в воду. Вода была теплая и прозрачная. Женщина с большим удовольствием вымылась. Затем выбралась на берег, обсушилась на солнышке и развернула узел, что ей дал Ахмед.
Увлекшись купанием, Алена и не заметила, что он стоял недалеко в кустах и внимательно разглядывал ее.
- Даст же Аллах такую красоту, и откуда что берется, - думал он. Он одно время жил в деревне руссов и видел, как много там работают женщины с самого детства, и удивлялся, как можно было сохранить такую совершенную фигуру, хотя женщине, судя по всему далеко за двадцать. Хан будет доволен - думал он. Хотя у хана уже есть младшая жена, русская красивая женщина, в которой он души не чает и сын полукровка, который возможно будет наследником, но и эта не уступит и хану должна понравиться. Ну а не понравится, такой товар всегда будет иметь спрос.
А о том, чтобы оставить ее себе не могло быть и речи. Во-первых, не по карману, а во вторых у Ахмеда были такие сварливые жены, особенно, старшая. Они ее быстро изведут. Да и хану хотелось угодить. В последнее время отношение к нему хана ухудшилось, и он надеялся подарком поправить дело. Тем временем Алена рассматривала одежду в узле.
Там были: татарский темно- синий шелковый бешмет, рубаха, порты, чулки и кожаные сапожки с загнутыми носками. Все ей подошло, даже сапоги. И на голову нашелся малахай с лисьей оторочкой. Тут ей показалось, что за ней наблюдают, она быстро все надела и вернулась в лагерь. При виде ее татары заулыбались и зацокали языками.
- Вай, вай - якши какой красивый юноша.
За то время, пока она купалась, в лагере разожгли костер, добыли небольшую косулю стрелами из луков. Мясо разделали, порубили на части, сложили в походный казан, залили водой из ручья и повесили над костром вариться. Всем хотелось горячей пищи. Алена не привыкла сидеть без дела и сказала, что хотела бы присматривать за варевом. Ахмед одобрительно кивнул. Она спросила, нет ли у них какой- то крупы. Ей показали ячмень.
Взяв пригоршню, она вымыла зерно в ручье и засыпала в казан. Потом обежала вокруг стоянки и нарвала дикого лука, чеснока, немного щавеля и заправила похлебку. Вскоре обед был готов. Татары ели с аппетитом и похваливали. Ей тоже дали миску, ложку и кусок черствой лепешки. Спать она легла в небольшом походном шатре. Никто ее не обижал и не беспокоил. Облегченно вздохнув, она моментально заснула. Еще до зари собрали лагерь, наскоро перекусили лепешками с водой из ручья и снова поскакали на юг.
Уже совсем рассвело, взошло солнце, и степь вокруг была, как на ладони, как огромный красивый весь в цветах ковер. Леса уже совсем не встречались, только небольшие кустики по овражкам. Спугнули семью дроф, две больших птицы и два пушистых птенца. Завидев людей, они, неуклюже заваливаясь, тяжело отбежали в сторону. Добыть их ничего не стоило, но некогда было с ними возиться, да и столько мяса некуда было девать в такую жару. Ехали без опаски, земли руссов остались далеко позади, засад не опасались, их просто негде было устроить. Вокруг на многие версты была чистая степь. Татары весело и возбужденно переговаривались, только пленница печально оглядывала цветущую степь, думала свою невеселую думу, вспоминала оставшихся дома мужа и детей. Доведется ли еще когда то свидеться. Думала, как тяжело приходилось растить детей, особенно первенца Дарьку. Когда она родилась, Алене самой было всего шестнадцать, а девочка росла шустрой и непоседливой. Но по мере возможности помогал любящий муж, да и старики были неподалеку. Но и бог помогал и оберегал тоже.
Иначе как объяснить такой случай. Когда дочке было около года, Алена часто носила ее, в котомке за спиной, чтобы были свободны руки для работы, да и девочка была тяжелая, еще плохо ходила и без конца просилась на руки.
Как то в августе, вскоре после прошедших обильных теплых дождей, Алена решила посмотреть, не появились ли грибы. Посадив дочку за спину, она отправилась в лес. Неподалеку на холме в молодом березняке всегда появлялись первые подберезовики.
Войдя в березняк и оглядевшись вокруг, подберезовиков, она не увидела, но опавший лист под деревьями как то подозрительно топорщился. Тронула лаптем такую кочку и сломала крепкий молодой с загнутыми краями гриб.
- Грузди! - ахнула Алена... Нашла небольшую, чистую от травы полянку метра на полтора по кругу, постелила мешок, усадила девочку и принялась с азартом собирать грибы, радуясь, что не напрасно зашла на этот холмик.
Грибов было много, она собирала и складывала их в кучки, потом приедем с коробами на лошади со Степаном и соберем. Время от времени поглядывала на дочку - все ли там в порядке. Ребенок сидел на солнышке, размахивал ручками и довольно гулькал.
Вдруг ее словно обдало волной страха, сразу защемило сердце - что- то не так. Выпрямившись, посмотрела в сторону дочки. Ей почудилось, там какое- то движение. Не раздумывая, рванулась туда, не спуская с полянки глаз. Уже подбегая к беззаботно играющему ребенку, заметила, что совсем рядом с дочкой, будто палка, хлестнула и волной пошла по траве. Змея наверно - с ужасом подумала Алена. Быстро схватив девочку и забыв про грибы, побежала домой. Вечером рассказала все вернувшемуся домой мужу. Может палка просто - сомневался он. Но грибы все- таки решили забрать. Навьючили на лошадь два пустых короба, взяли ножи и отправились на холм. Ребенка оставили деду с бабкой. Быстро нарезали грибов, забрали также из куч, которые набрала Алена. Недалеко от того места, где на полянке сидел ребенок, обнаружили большую около метра гадюку. Она видно недавно проглотила, какого то зверька и в изнеможении не шевелилась, даже тогда, когда ее Степан потрогал палкой. Он хотел убить змею, но жена не разрешила.
- Пусть живет, - сказала она, - ведь она пощадила нашу дочку, хотя была совсем рядом.
А вечером перед сном долго молилась на потемневший образ в углу, благодарила бога за спасение дочки.
Или еще был такой случай. Гуляла она с младшим Еремушкой на опушке, было ему года три. Был хороший теплый солнечный летний день. Присели в тени старой березы отдохнуть. Мальчик спокойно сидел рядом с матерью. И тут в голове у женщины возникла настойчивая мысль, что надо как можно быстрее уйти от этого дерева. Она быстро встала и, схватив сына за руку, отбежала подальше на чистое место.
Подул сильный ветер, следующий порыв его был еще сильнее, дерево затрещало и рухнуло на то место, где только что они сидели. С тех пор Алена еще больше уверовала, что есть на свете высшие силы, которые их защищают. Надо только не гневить бога, не делать и не желать никому зла и бог не оставит, обязательно поможет.
Вот и теперь хотя и увезли ее далеко от семьи, но пока благодаря богу с ней не случилось ничего плохого - авось и дальше повезет - думала женщина
. Между тем отряд выехал на берег большой реки, текущей на юг и остановился на дневку. Вокруг до горизонта, насколько хватало взгляда, простиралась чистая голая степь. Тучное разнотравье исчезло, трава была мелкая и жесткая, только кустики полыни и ковыля оживляли степь. Впереди то тут, то там стали видны группы всадников. По оживлению татар Алена поняла, что конец путешествия близко. Снова заболело сердце, что же с ней будет. Наконец, вдалеке, на холме показались разноцветные шатры лагеря. Навстречу им быстро скакал сторожевой отряд. Ахмед приказал пленнице прикрыть и отвернуть лицо.
-- Не нужно, чтобы тебя раньше времени видели, - объяснил он.
Стражники узнали Ахмеда и повернули назад к лагерю. В лагерь въехали поздно вечером, когда уже зашло солнце. Шатров было множество, на самом верху холма стоял самый красивый и большой шатер. Возле него стояла стража. Наверное, там живет сам хан, который скоро будет решать ее судьбу - с тоской думала полонянка. Подъехали и спешились возле одного из шатров. Алена и не заметила, что они остались вдвоем с Ахмедом. Все остальные видно разбежались по своим шатрам. Ахмед ввел ее в свой шатер. Их встретили две женщины, которым он что- то строго приказал.
-Это мои жены, - сказал он, - старшая Зульфия и младшая Суфя.
Зульфия была стройная величественная женщина, с надменным лицом и пронзительными и острыми, как гвозди, злыми глазами, которыми она с ненавистью уставилась на Алену. Черные косы, как змеи лежали на ее груди. Младшая жена Суфя была полной противоположностью старшей, видимо Ахмед настолько устал от первой жены, что ему захотелось разнообразия. Маленькая, круглая, как колобок, со всех сторон ее красивого блестящего халата вылезали округлости, как у мешка с арбузами. Личико круглое, все в симпатичных ямочках, шустрые раскосые глаза и белозубая улыбка. Она, в отличие от старшей жены, приветливо улыбнулась пленнице и сразу же взяла ее под свое покровительство. Ахмед, резко приказав, что- то своим женам, пошел к хану докладывать о результатах своей вылазки в земли руссов.
Ахмат хан был один в своем шатре, только у входа стояли с кривыми саблями в руках двое нукеров. Он сидел на ковре за небольшим столиком и готовился пить чай. Это был красивый осанистый мужчина в богатой восточной одежде, с самого рождения, привыкший к неограниченной власти и безусловному подчинению. Его узкие черные глаза под изломанными бровями смотрели внимательно и замечали буквально все. Нельзя сказать, чтобы он отличался особой жестокостью, но в гневе был страшен. Войдя, Ахмед быстро взглянул на хана - вроде спокоен.
- Ну что ж рассказывай, что ты видел в земле руссов. Только не говори, что ты там грабил, жег и убивал. Воевать с северными соседями не входит пока в мои планы, пусть их князья воюют и убивают друг друга. Это только на руку нам. Говори! - приказал хан.
- Великий хан! - мы никого не убивали и не грабили, только смотрели. Русы за эти спокойные годы, построили в своем приграничье несколько укрепленных сторожевых городков, в которых имеются хорошо вооруженные отряды. На высоких холмах оборудованы сигнальные вышки, где сразу же в случае опасности они зажигают сигнальные костры. Тем самым дают знать о появлении врагов. Нас они заметили сразу. Мы едва успели ноги унести от их сторожевого отряда.
- А что за пленника ты привез?
-. Уже доложили, - недовольно подумал Ахмед, - это пленница, великий хан, молодая красивая русская женщина. Она была одна в степи и сама на нас наскочила. Я решил, великий хан захватить ее с собой тебе в подарок, ведь тебе нравятся женщины руссов.
- А где теперь твой подарок?
- Устала после двухнедельного путешествия, спит у меня в шатре. Никто ее не обижал, с ней хорошо обращались. Сейчас о ней заботятся мои жены.
- Особенно, старшая жена, - с усмешкой подумал хан.- Ну ладно до завтра с ней ничего не случится, посмотрим на твой подарок завтра на празднике.
- Ступай!
Вернувшись в свой шатер, Ахмед увидел, что младшая жена уже сводила пленницу к протекавшему невдалеке ручью умыться, принесла из общего котла миску с мясом и большую пиалу чая с молоком и с удовольствием смотрела, как та ест. Зульфия, смотря на все это, только презрительно фыркала и шустро подала мужу воды умыться и хотела принести еды, но Ахмед захотел, чтобы его накормила младшая Суфя.
У каждой из жен был ширмой отгорожен в шатре свой угол. Небольшой уголок отгородили и для Алены. Там лежала кошма и небольшая подушка. Измученная двухнедельным путешествием, разомлевшая от сытной еды, она прикрылась ветхим покрывалом и моментально уснула, несмотря на то, что за соседней ширмой полночи слышалась возня, тихий смех и разговоры.
Назавтра в стойбище был праздник - сабантуй, к нему долго готовились. Поближе стянулись сторожевые отряды, съехались пастухи, оставили пасущийся скот на стариков и сторожевых собак. На большом лугу перед шатрами молодежь готовилась к соревнованиям по стрельбе из лука, метанию копья. Батыры постарше готовились к борьбе. Всадники на горячих нетерпеливых конях гарцевали и красовались перед сидевшими на небольшом холме девушками и молодыми женщинами в красочных праздничных одеждах. Они живописным кольцом окружали младшую жену хана русскую красавицу Ульяну, по-татарски Ульчу. Горделиво, словно экзотический цветок в своем богатом шелковом одеянии, сидела она на небольшом возвышении среди женщин. Белокурые роскошные волосы были заплетены в косы. Которые были уложены венцом вокруг головы. Голова покрыта сложным головным убором, скрывающим нижнюю половину лица. На нем была написана надменность и скука. Только прекрасные синие глаза в длинных пушистых ресницах жили на этом лице. Эти глаза были прикованы к сыну Ильясу, который гарцевал на прекрасном игреневом жеребце.
Высокий, с широким разворотом плеч, с крупными, но хорошей формы руками и ногами, он был очень похож на ее отца, князя небольшого северного княжества. Отец хана Ахмата, хан Гирей двадцать лет назад завоевал и разорил это княжество, а десятилетняя девочка Уля попала в плен. Девочка была не только красива, но умна и сметлива. Она быстро освоила язык и быт татар. Была замечена ханским сыном Ахматом, и когда ей исполнилось тринадцать лет, он взял ее четвертой женой. Став ханом он не брал себе больше жен, да и наложниц тоже. Шестнадцать лет назад Ульча родила ему сына Ильяса.
Эти двое стали ему дороже всех. Он и раньше в жене души не чаял, а теперь просто боготворил. И не было такой просьбы, в которой хан отказал бы своей младшей жене. Это благодаря ей, уже лет двадцать не было разорительных набегов в северные славянские земли. Но и врагов у молодого ханского сына и его матери было немало. Старшие жены и их многочисленные родственники были обеспокоены таким возвышением иноверки и ее сына, который вполне мог стать ханом в обход их сыновьям. Поэтому затаили злобу и строили всяческие козни. С беспокойством и любовью смотрела молодая ханша на своего красавца сына и думала. Хан собирается послать мирное посольство к Московскому князю. Надо ему сказать, чтобы отправил с этим отрядом и сына. Пусть посмотрит родину матери, да и от недоброжелателей подальше.
Уже лет десять хан берет свою младшую жену и сына во все свои кочевья и не спускает с них глаз. Старших же жен с их детьми оставляет на основной стоянке, где пасутся многочисленные стада хана и у жен там много обязанностей - следить за всем хозяйством: стрижкой овец, дойкой кобылиц и приготовлением кумыса, изготовлением потников, вяленого мяса и многое другое. Хан, конечно, навещал старших жен, но никогда не оставался надолго. Нарядный шатер Ульчи всегда стоял невдалеке от шатра хана и обязательно на берегу речушки или ручья, где росли деревья или хотя бы кустарник. Она любила воду и лес, которые напоминали ей потерянную родину.
Прислуживали любимой жене хана две молодые татарки: Айша и Фатима. Первую она любила и полностью доверяла ей, что никак не относилось к Фатиме. Та со своим льстивым угодничеством вызывала у Ульчи подозрение, что она специально подослана к ней одной из старших жен хана. Недаром же все, что происходило в шатре младшей жены, тут же было известно не только хану, но и в основном кочевье. Еще в услужении у нее находился русский пленник дед Савелий. Вообще то, ему, наверное, не было и пятидесяти, но годы плена и страданий преждевременно состарили его. К тому же он когда то был ранен стрелой в ногу и сильно хромал. Несколько лет он бродил по лагерю татар, прикованный цепью к небольшому бревну, которое он, передвигаясь, волочил за собой. Питался он брошенными объедками, что не успели подобрать собаки. Особенно ему досаждали маленькие татарчата. Они любили издеваться над ним. Откуда в таких маленьких детях столько зла, недоуменно размышлял он.
Как - то проходя в сопровождении сторожевых нукеров по лагерю, именно в один из таких моментов его заметила Ульча. Он сидел у кустика, прикованный к своему бревну и имел донельзя жалкий вид. Его окружила толпа татарчат. Они плевались в него и кололи острыми палками. Взрослые равнодушно проходили мимо. Ханша остановилась и резко приказала им оставить старика в покое. Дети прекрасно знали, кто она такая и тут же разбежались. Вечером, ласкаясь к хану, Ульча попросила подарить старика ей.
- Я люблю рыбу, а он, я слышала, умеет ее ловить и готовить. Надо его расковать и пусть ловит и готовит рыбу для меня.
На следующее же утро старика расковали и привели к хану. Тот объяснил ему его службу, а так же то, что он пожалеет о том, что на свет родился, если с ханшой и его маленьким сыном что-то случится. Деда отмыли, переодели в чистую одежду и приставили служить младшей жене хана. И вот уже десять лет дед Савелий не только слуга, но преданный друг и телохранитель Ульчи и ее сына.
А когда лет пять назад ханшу пытались отравить, беду успел предотвратить дед Савелий. Он как всегда был возле шатра и бдительно наблюдал за всеми кто входил и выходил из шатра. Вдруг он заметил молодую татарку, которая несла в руках небольшой казан и боязливо оглядывалась вокруг. Раньше он ее никогда не видел, и ее поведение показалось ему подозрительным. Он стал наблюдать за ней. Она подошла к шатру и крикнула - ужин для госпожи. Когда Айша приняла у женщины казан, та быстро пошла прочь.
Савелий подошел к шатру и потребовал, чтобы казан передали ему.
- А то, как бы беды не случилось, - объяснил старик.
В казане была шурпа с мясом. Отлили немного в миску и дали собаке. Через десять минут собака сдохла. О происшествии доложили хану. Страшно разгневанный хан приказал найти эту женщину, хоть из под земли вырыть. Ее вскоре нашли. Она была задушена недалеко в кустах. Никто никого и ничего не видел. После этого случая возле шатра хана и его младшей жены постоянно была стража. А всякую еду и питье для Ульчи пробовал дед Савелий.
- Я уже пожил госпожа, мне смерть не страшна.
А она больше всего боялась за жизнь обожаемого сына и мечтала когда - то вместе с ним вернуться домой на Русь. Она нисколько не сомневалась, если что- то случится с ханом Ахматом, положение ее будет незавидным.
Между тем праздник продолжался. Немного выше на холме сидел на возвышении с приближенными и стражей в красивом праздничном одеянии сам хан и внимательно следил за соревнованиями и играми. Закончилась борьба на поясах между батырами. Победил огромный с круглой лысой головой, вросшей в могучие плечи зверовидный батыр. Хан вручил ему приз - красивый шелковый халат необъятных размеров. Дальше ожидались состязания по стрельбе из лука.
Но молодая ханша не любила этих состязаний. Она ожидала скачек, в которых вместе с другими юношами получил разрешение участвовать ее Ильяс. Она махнула рукой, подзывая его к себе. Он нетерпеливо приблизился, возбужденно улыбаясь. На смуглом красивом лице с изломанными татарскими бровями сияли синие глаза матери.
- Будь осторожен, - тихонько сказала она ему.
Он кивнул и быстро отъехал, опасаясь насмешек товарищей, особенно другого ханского сына от средней жены Якуба, который был старше его и не упускал случая посмеяться над ним и как то унизить. Вообще то, он жил со своей матерью в главном стойбище, но с большой группой юношей прискакал на праздник, чтобы участвовать в состязаниях. Под ним тоже был прекрасный конь, ничем не уступающим коню младшего брата. Наконец скачки начались. Надо было доскакать до шеста, установленного в степи примерно в версте от лагеря, на полном скаку схватить стоявшие под ним сапоги из отличной кожи, это была часть приза и вернуться обратно, не дав никому догнать себя и отобрать сапоги. По щелканию бича - все рванули с места. Пыль поднялась столбом, застилая все вокруг. Вскоре всадники стали возвращаться. Среди зрителей пронесся одобрительный гул. Впереди с сапогами в руках мчался Ильяс, за ним визжа и злобно стегая коня нагайкой Якуб. Первым к финишному столбу пришел Ильяс. Старший брат отстал от него всего на полкорпуса. Тогда хан, чтобы как то примирить соперничающих сыновей, призового жеребца приказал подвести старшему сыну, а младшему достался серый в яблоках скакун. Его подарил недавно в знак дружбы самому хану половецкий хан. Ильяс был доволен, на непроницаемом хитром лице старшего брата ничего не отразилось. Состязания закончились.
Дальше должен быть праздничный пир, для которого в больших котлах варилось мясо молодого жеребчика и нескольких баранов. Взглянув в последний раз на сияющего сына, Ульча попросила у хана разрешения уйти с праздника, сославшись на головную боль.
- Подожди немного, - приказал хан, - Ахмед обещал подарок из земли руссов, я хочу, чтобы ты на него посмотрела.
Ульча согласно кивнула. Тем временем Алену одели в красивое шелковое зеленое платье. Роскошную русую косу уложили короной вокруг головы. Сверху набросили покрывало, и Ахмед за руку подвел ее к возвышению, где сидел хан. Он низко поклонился.
- Великий хан, я привез тебе из земли руссов подарок, надеюсь, он тебе понравится.
Он сдернул покрывало с головы пленницы. По толпе пронесся одобрительный гул и цокание. Хан внимательно оглядел женщину - хороша добыча, ничего не скажешь, пожалуй, не уступит ни в чем Ульче и он с тревогой вгляделся в лицо младшей жены. Ни один мускул не дрогнул в ее лице, только глаза стали яркосиние и жестко заблестели.
-Она разъярена и недовольна, себе оставлять нельзя, - хан смущенно заерзал на своем сидении. Еще раз, осмотрев подарок, принял решение.
-Ульча, я дарю эту женщину тебе, пусть она тебе служит, развлекает, рассказывает русские сказки и готовит русскую еду, если тебе захочется. Пусть Савелий ее всему научит. Я отдаю тебе ее в твое полное распоряжение.
Ханша, прижав руку к сердцу, благодарно поклонилась мужу и, сделав знак Айше, в сопровождении нукеров высоко подняв голову, направилась к своему шатру. Айша подталкивая пленницу в спину, пошла следом. Когда подошли к нарядному шатру ханши, она по-татарски резко приказала Айше и стоявшему у шатра, и низко кланяющемуся деду Савелию.
. - Вымыть и переодеть, я не хочу, чтобы у меня в шатре завелись вши.
- Мыльня готова госпожа, - еще раз поклонился Савелий. Он знал ее привычки и подумал, что после такого жаркого пыльного дня ей захочется помыться и поэтому заранее все приготовил. В качестве мыльни служил небольшой кожаный шатер на берегу ручья недалеко от основного шатра. Он состоял из двух отделений, в одном можно было раздеться, а в другом ниже по склону мылись.
- Вот вместе и пойдем, - решила ханша, заодно новая служанка поучится у Айши своим обязанностям. Женщины в сопровождении охраны, захватив все необходимое, отправились в мыльню. В предбаннике разделись и на деревянных крючках развешали одежду. Ульчу с большими предосторожностями раздела Айша, расплела косу и расчесала волосы. Алена внимательно наблюдала и быстро разделась сама. После такого трудного путешествия ей очень хотелось помыться. Раздевшись, женщины прошли в мыльню.
Там стоял большой деревянный бочонок с горячей водой, в ней плавали ароматные травы. Рядом стоял казан со щелоком для мытья волос. Его варили из просеянной золы от костра. На небольших плоских камнях стояли несколько тазиков. Усадив ханшу на кожаный пуфик, Айша принялась ей мыть волосы. Алене приказали помогать. В крыше мыльни были маленькие затянутые сеткой окна. В их неярком свете пленница невольно залюбовалась красивым и стройным как у девушки телом ханши. Та в свою очередь и купание затеяла с одной целью, лучше рассмотреть и оценить возможную соперницу и вынуждена была признать, что соперница достойная. В то же время она отметила ее скромность, чувство достоинства и несомненную порядочность. Эта не будет строить козни за спиной, она скорее умрет, чем сделает подлость. Надо будет приблизить ее к себе, возможно у меня будет подруга. Так гадко и тоскливо никому вокруг не доверять, кроме Савелия конечно - разглядывая пленницу, размышляла Ульча.
К мыльне прибежала Фатима.
- От хана пришел посланец. Великий хан просит свою любимую жену на праздничный ужин в свой шатер. Хан не любит ждать.- Айша помогла ей надеть праздничные одежды, украшения, насурмила брови, подвела глаза. Закончив одевание, в восхищении оглядела госпожу. Та, приказав, отвести пленнице угол в шатре и накормить ее, в сопровождении нукеров отправилась в шатер мужа. Он уже ждал ее, сидя среди подушек на ковре, за покрытым достарханом низким столиком, уставленным праздничной едой. Усаживаясь напротив хана, Ульча оглядела стол. Здесь были самые любимые блюда хана: казылык - вяленая домашняя колбаса из молодой конины. Зажаренное на вертеле и исходящее вкусным паром седло барашка, бэлиши - открытые пирожки из дрожжевого теста. Белен - сладкие пшенные блины. А также большой праздничный бэлиш - пирог из слоеного теста с толчеными орехами. Из напитков кумыс, айран и душистый чай на травах. За время своей жизни с ханом Ульча привыкла и полюбила многие татарские блюда и сейчас с удовольствием стала есть. Тем более что хану нравилось смотреть на то, как вкусно и аппетитно она ест, и он любил ее кормить. За ужином она завела речь о том, что надо бы отпустить Фатиму на время в основное стойбище, где у нее родители.
. Она их давно не видела и будет очень рада навестить. А также у нее там имеется жених красивый парень Наиль. Он так же приезжал на праздник, и она заметила, как влюбленные тайком переглядывались. Так же Ульча поклонившись еще раз, поблагодарила мужа за новую служанку.
- Надеюсь, через неделю она освоится и научится мне угождать и Фатиму можно будет ненадолго отпустить, она это заслужила, - преданно и с любовью глядя на мужа, сказала ханша.
-. Ну что ж делай, как решила, ты же знаешь, что я ни в чем не могу тебе отказать, - разрешил хан. После ужина хан отпустил жену, сказав, что он навестит ее попозже, после того как отдохнет. Служанки помогли ей раздеться и уложили спать. Алене отвели закуток около входа в шатер за ширмой. Она разделась, долго молилась, благодарила бога, что жива, здорова и ничего плохого с ней пока не случилось. Пришедший навестить жену хан сказал ей, что он думает через пару недель послать под охраной отряда воинов посольство к Московскому князю. До него дошли слухи, что Киевский князь собирается походом на север и хан хочет предложить северянам свою помощь. Ну и заодно отряд разведает что там и как.
.- Ты ведь знаешь, в орде давно зреет недовольство, что нет походов на Русь. С отрядом я думаю послать и нашего сына Ильяса. Он знает язык, но поедет он не как ханский сын, а как толмач.
С уходом хана Ульча долго не спала, думала об опасности подстерегающей сына в пути, но ведь и здесь не лучше. Врагов и здесь хватает, один Якуб чего стоит. И решила просить хана, чтобы он дозволил сопровождать Ильяса деду Савелию. Только ему она решила доверить заботу о сыне. Может быть, они разузнают и о моем родном княжестве, может кто - то из родных остался жив.
Глава 3
Уже почти сутки скакал сторожевой отряд по следу татар пленивших Алену. Не слезая с коней, напились и перекусили. Но пока никого не видели и не догнали, а след все дальше уходил на юг. Надо было покормить и дать отдых лошадям. Решили сделать привал. Но тут впереди показалась небольшая речка, текущая на север. След потерялся.
На противоположном берегу следа не было. Значит, какое то время татары, чтобы запутать следы, ехали руслом реки. Но в какую сторону? Решили преследование продолжать против течения на юг. Скакали еще целый час, но следов не обнаружили. Вернулись обратно, следы обнаружили в версте от первой остановки дальше на север. Драгоценное время было упущено, татары их перехитрили, и догнать их по свежим следам уже не было возможности. Да и не имел права сторожевой отряд надолго оставлять приграничные земли без присмотра и без разрешения воеводы углубляться дальше в дикую степь, где весь отряд мог погибнуть.
. Степан попросил разрешения у старшего в отряде одному продолжать преследование. Может быть, он хотя бы выследит, куда увезли жену. С ним вместе попросился молодой парень Тарас. Он дружил со Степаном, тот был ему за старшего брата, всегда опекал и защищал его. Родители парня погибли, когда он был совсем мальчишкой. После привала отряд направился домой на север, а двое смельчаков за татарами на юг, взяв запасы еды и питья. Командиру отряда пообещали, если не догонят, через три дня вернутся домой. Скакали почти без отдыха третий день. Никого не встретили и не догнали, да и след потеряли. Запасы заканчивались, надо было возвращаться. Впереди показалась очередная балка, заросшая густым непролазным кустарником. Таких балок они пересекли множество.
Эта была сравнительно небольшая, начало ее было в полуверсте от реки. Решили ее обогнуть, присмотреть место для ночлега, добыть, дичи на ужин, да и собираться в обратный путь. Достигли верховьев балки, сразу же за ней метрах в пятидесяти увидели следующую балку, которая под углом подходила к первой. Посмотрели на луг между ними и с удивлением увидели небольшое голов в тридцать стадо овец. Значит, где то поблизости должны быть люди. Осторожно стали наблюдать. Людей нигде не было, зато невдалеке заметили двух волков, которые не торопясь скрылись в балке.
- Так вот, какие у овец пастухи, недаром они расположились между балками в самом узком месте. Похоже, они не дают овцам уйти с луга и ходят сюда как в харчевню, - удивленно присвистнул Степан. Тут они увидели третьего волка, который с барашком на спине скрылся в кустарнике.
- Ну что ж не грех и нам разжиться барашком, - сказал Тарас, спешиваясь, - ты покарауль, а я пойду, поймаю.
Через некоторое время он вернулся с молодым барашком на плечах.
- Какая глупая скотина, - сказал он, - даже и не встревожились. Если их не найдет хозяин, волки их всех изведут.
Посовещавшись, решили вернуться по своему следу обратно, найти место для ночлега, покормить и дать отдохнуть коням, если удастся немного поспать, а утром отправиться домой на север. Вскоре нашли удобное место на берегу для отдыха и ночлега. Среди кустов нашли скрытую от посторонних глаз полянку, напоили коней, стреножили и пустили пастись на соседний лужок, также скрытый кустами со стороны степи.
Осмотрели местность вокруг, если вдруг придется срочно спасаться и, не заметив ничего подозрительного, стали устраивать привал. Тарас освежевал и разрубил на куски барашка, а Степан устроил под кустами скрытный костер. Поджарили на костре мясо и сварили чай из веток черной смородины. Веточек положили немного, чтобы не крепко спать ночью. Решили по очереди сторожить. Первую половину ночи дежурил Степан. Он устроился на холмике под кустом, оттуда хорошо была видна степь и пасущиеся на лугу кони. От сытной еды и горячего крепкого чая хотелось спать. Он стал думать свою тревожную думу об оставленной дома семье, об Алене, и сон отлетел. Тарас, закутавшись в потник, моментально уснул и уже видел, наверное, девятый сон. После полуночи Степан разбудил парня и лег поспать сам. Завтра будет тяжелый день еще и неизвестно, когда и поспать придется.
Проснулся он от того, что на него тяжело навалился кто- то пахнущий кислой овчиной. Пришел в себя и увидел, что они с Тарасом лежат на земле крепко скрученные веревками, окруженные отрядом довольно ухмыляющихся татар. Проспали - пронеслось в голове у Степана, и он с укором посмотрел на видимо заснувшего сторожа. Тарас виновато отвел глаза. Татары усадили их на лошадей, привязали к седлам и повели в поводу за собой.
- Ну вот, что я за болван, и жену не выручил и сам попал в плен, - огорченно думал Степан, мотаясь в седле, как куль с овсом. По совершенно дикой пустой степи ехали на юг несколько дней. Двигались медленно, так как сзади пастухи гнали стадо обнаруженных овец. Отряд уже с неделю разыскивал угнанных волками овец по степи. Наконец овцы были обнаружены, а так же двое чужаков, укравших из стада барашка.
Татары долго следили за ними, решили напасть на них ночью перед рассветом, терпеливо дождались, когда молодой сторож крепко заснет, и захватили их сонных без всякого сопротивления. Старший отряда был очень доволен. Теперь у него появились свои рабы, и он может делать с ними, что захочет. Они будут работать на него или он может их продать. Они молодые и крепкие и за них дадут много денег или товара. Наконец, показались большие стада овец и табуны лошадей. За ними приглядывали пастухи и свирепые сторожевые псы. Вскоре вдалеке на холме показалось большое стойбище. Пленники во все глаза разглядывали его. Видимо это был хозяйственный лагерь, так как боевых вооруженных отрядов здесь было мало. Зато везде на вешалах сушились сваленные потники и под многочисленными навесами на ветерке сушились полосы мяса, окорока и колбасы. От их запаха у оголодавших пленников кружилась голова. Подъехали к небольшому холму на окраине лагеря. Вверху рос небольшой кустарник и чертополох. Когда спешились, пленников развязали и подвели к глубокому метров пять колодцу, размером примерно два на полтора метра, принесли веревочную лестницу и знаками приказали спускаться вниз.
- Как в могилу, - с тоской подумал Степан. Туда же сбросили охапку сухой травы, бурдюк с водой и несколько просяных блинов. Затем лестницу подняли и все ушли. Пленники остались одни и осмотрели свою тюрьму. Стены ямы были совершенно гладкие, так что выбраться никак было нельзя. Пол был песчаный, и было сухо. Они напились, пожевали блинов и решили поспать. За дорогу изрядно измучились, к тому же наступил вечер, и в яме стало совсем темно. Устроившись на сене, прижавшись, друг к другу, они моментально уснули
- Утро вечера мудренее, - было последнее, о чем подумал Степан. Проснулись они поздно, солнце было уже высоко. Никто их не беспокоил. Надо было подумать о естественных нуждах, и они еще раз осмотрели яму. В одном углу песок был мягкий, его можно было копать. Степан подмигнул Тарасу и, закатав порточину, показал ему прикрепленный ниже колена небольшой нож в ножнах. Татары, конечно, обыскали их, забрали сапоги, но ножа не обнаружили. Теперь этим ножом они выкопали в углу небольшую яму, с облегчением воспользовались ею, присыпав песком содержимое.
Степан все время вспоминал оставленных детей, тревожился о судьбе Алены, а Тарас рассказал ему о своей девушке Варе, чему Степан очень удивился он и не догадывался, что его молодой друг влюблен. На что Тарас смущенно заметил, что и было то всего два свидания у реки под ракитами, и он только раз осмелился поцеловать девушку, да и то в щеку, и вот теперь неотступно думал о ней. Она все время стояла у него перед глазами и смотрела, молча и с укором. Зачем он уехал и ввязался в эту опасную авантюру? - но не мог же он бросить Степана одного, молча, оправдывался он.
Через три дня зашуршала сверху лестница и им знаками приказали вылезать. Наверху вместе с хозяином и тремя молодыми татарами стоял русский мужик лет под сорок в татарской одежде. Он спросил их, умеют ли они кузнечить и работать по дереву. Еще раньше пленники договорились, что будут слушаться и подчиняться, и не будут настраивать против себя татар. Поэтому оба на вопрос согласно кивнули. Их повели через лагерь к походной кузнице. Там их приковали на длинные цепи и объяснили, что здесь они будут работать и жить. Спать будут за перегородкой под навесом. Если хорошо будут работать, то и кормить их будут лучше. Улучив момент русский - его звали Василий, рассказал им, что он давно уже лет пятнадцать живет среди татар. Он сам к ним прибился, после того как убил тиуна в своем селении, отнявшего у него шестнадцатилетнюю невесту для своих утех. С тех пор он живет здесь, женился на татарке, его Алима родила ему шестерых детей, кочует вместе с татарами, имеет небольшое стадо овец и лошадей, и живет совсем даже не плохо.
- Так что не отчаивайтесь, - подбодрил он пленников. В свою очередь Степан решил довериться ему и спросил.
- Не привозили ли сюда пленницу из Руси, красивую молодую женщину.
На что Василий рассказал, что в этом стойбище пленницы нет. И там где он живет в лагере старшего сына хана Ахмата - тоже нет. Но он слышал, что в лагере самого хана Ахмата во время праздника вернувшийся с Руси Ахмед подарил хану красивую русскую пленницу.
- И что же с ней сделал хан? - с упавшим сердцем спросил Степан. - Взял к себе в наложницы?
- Нет, - усмехнулся Василий, - наш хан очень любит и уважает свою младшую жену. Он подарил пленницу ей в услужение. Так что теперь она живет в шатре его жены и ей там совсем неплохо, ведь жена у нашего хана не только красивая. Но и добрая и тоже русская. Услышав все это, Степан с облегчением вздохнул.
Глава 4
Уже больше двух недель скакали на север послы хана Ахмата. Их сопровождал отряд в тридцать вооруженных всадников. Старшим в отряде был Ахмед, в одежде простых нукеров и на обыкновенных конях были и оба ханских сына, Ильяс и Якуб. Последний присоединился к отряду в последний день, он долго уговаривал отца отпустить его с отрядом, уверяя, что он не хуже брата справится со всеми трудностями дороги и при случае присмотрит за ним. При Ильясе был дед Савелий, с которым очень обеспокоенная ханша перед отъездом долго разговаривала, и приказала ему не доверять старшему сыну хана и не спускать с него глаз. Так же попросила его, постараться, что - то узнать о ее родине, небольшом княжестве, расположенном на берегу реки, южнее Москвы.
- Ваш путь будет проходить, где то недалеко, - говорила она. - Узнай, сохранилось ли княжество, живут ли еще князь с княгиней. Обо мне никому и ничего не говори.
- Городок назывался Крайск и был совсем небольшой, но за двадцать лет многое могло измениться.
И вот отряд достиг, наконец, земли руссов. Ехали не торопясь, у головного всадника в руках на древке полоскался штандарт, указывающий на мирные цели отряда. В поводу вели двух бесценных породистых скакунов - в подарок князю. Решили добраться до первого сторожевого городка, там объявиться старосте, что у них мирные цели и едут они послами от хана Ахмата к Московскому князю с подарками.
Но пришлось сделать остановку, сильно занемог Ильяс, уже второй день он мучился животом. Надо было поискать в лесу, каких- то лечебных трав и ягод.
- Уж не отравил ли его кто? Не доглядел, - сокрушался дед Савелий.
Остановились на полянке в большой березовой роще на берегу ручья. Пока разбивали лагерь, дед Савелий взял котомку и пошел в лес за травами. Якуб приказал двум вооруженным нукерам сопровождать его, но Ильяс сказал, что он верит деду безоговорочно, а нукеры пусть займутся делом в лагере. Дед быстро переоделся в русскую крестьянскую одежду, припасенную заранее, белую длиной до колен холщевую рубаху и порты, на голову малахай. Это было сделано на случай встречи в лесу с местными жителями, и углубился в лес.
Пройдя метров сто, остановился, чтобы определиться, где начинать искать и замер в изумлении. Было очень тихо и умиротворенно вокруг. Прямо перед ним на взгорочке три березки росли из одного корня, и, казалось, кланялись ему. У него защемило сердце, и он бросился на землю, обнял холмик руками и зарыдал.
- Ну, здравствуй земля родная! - прошептал он. Увиденное настолько напомнило ему родные места под Курском, лес вокруг деревни Данилино, что ему мучительно захотелось, бросить татар, и, несмотря на больную ногу, пешком рвануть домой, хоть одним глазком взглянуть на родную деревню, повидать своих, может еще и мать жива, отец то давно погиб в битве с кочевниками. Как там его жена Анюта, ждет ли его, или давно уже похоронила? Он еще помнил, что у него оставались двое маленьких сыновей: Кузьма и Ивашка, а когда его взяли в плен, Анюта ждала третьего. Как там они? Живы ли?
Были бы крылья, так взял бы и полетел. Но нельзя! Обещал хозяйке. Он знал, что, несмотря на ее высокое положение, она тоже тоскует по родине.
- Выбираться так вместе, - решил он.
Со стороны лагеря послышался шум и крики. Савелий спохватился, наверно он уже давно тут лежит. Кто - то окликал его, и он торопливо отозвался. Сразу стали слышны шумы и шорохи. Вокруг было полно дичи, в траве прошуршал зайчонок, недалеко на дереве сидел тетерев и пролетали рябчики. Дед умильно оглядывался вокруг.
- Ах, вы мои хорошие, - шептал он.
Но встрепенулся, быстро набрал нужных трав, в малахай набрал поздней черники, она уже слегка подвяла, нашел пригоршни две брусники.
-Как раз для живота хорошо, - подумал и поспешил к лагерю.
Справа в стороне послышался шум. Савелий оглянулся и увидел небольшого медведя, который с треском проламывался сквозь кусты, катался по траве, отбиваясь от пчел, плотной массой летевших за ним, и жаливших его в морду и уши.
- Попался косолапый, - засмеялся дед, - картина знакомая, где то рой разорил.
Пройдя немного по проломленной тропе, он действительно нашел выдолбленную из целой колоды борть. Она валялась на боку в траве и часть меда из нее вытекла. Дед отлил немного меда на траву, чтобы отвлечь пчел, и, подхватив борть, быстро поковылял к лагерю.
- Вот как раз хорошо Ильясу к травяному отвару, мед он очень полезный, - довольно бормотал старик. В лагере под кустом, в тени лежал бледный Ильяс, возле него стояла пиала с жидкостью, которую он собирался выпить. Дед заторопился и будто нечаянно толкнул пиалу ногой, жидкость вылилась на землю. Старик упал на колени, виновато причитая.
- Прости господин, я сейчас приготовлю свежий отвар с медом, потерпи немного.
- Подлый раб, я научу тебя аккуратно ходить, - заорал появившийся вдруг Якуб, и стал злобно стегать деда хлыстом.
- Оставь его, он не виноват, я подожду, - защитил старика Ильяс.
Позже, когда поблизости никого не было, дед зашептал по-русски, чтобы Ильяс никакой еды или питья не брал не из чьих рук, кроме его, опасаясь отравы.
- Вспомни, что перед отъездом наказывала матушка, - опасливо оглядываясь, говорил старик.
Через два дня под неусыпным доглядом Савелия юноша встал на ноги. Рвота прекратилась, он заметно посвежел и повеселел, и отряд двинулся дальше на север. Наступала осень, но погода стояла теплая и солнечная. В лесу было много грибов, и дед их собирал на стоянках и варил грибную похлебку, которую Ильяс очень любил. Лишь немногие из отряда ели грибы, остальные, в том числе и Якуб, предпочитали мясо. Дичи вокруг было в изобилии и мясо не переводилось.
Через неделю отряд достиг Крайского княжества, родины Ульчи. Навстречу ему выехал предупрежденный гонцом дозор. Он проводил отряд до самого городка и указал место для стоянки на лугу под городом. Там стояло низкое приземистое здание, что - то вроде гостевого двора.
Ахмед с удивлением смотрел на городище, он помнил это место. Тогда, это был небольшой городок с кривыми улочками и избами, крытыми соломой и топившимися по-черному. Лишь на холме стоял двухэтажный княжеский терем и неподалеку деревянная церквушка. Тогда они полностью разорили и сожгли городок. Князь Михаил с княгиней Прасковьей были в отъезде, но жители успели спрятаться в лесах и в основном уцелели. Татары перебили немногочисленных защитников, да захватили в плен маленькую княжну Ульяну, которую нянька пыталась спрятать в погребе. Она отчаянно защищала девочку и в результате погибла от стрелы, а плачущую княжну татары увезли с собой.
Теперь это был довольно большой и хорошо укрепленный город, окруженный земляным валом и высоким крепким деревянным забором, из толстых деревянных плах.
Лишь со стороны реки забора не было. На лугу под городом паслись стада коров и овец, виднелся табун лошадей. В открытые массивные ворота города непрерывной вереницей тянулись телеги, доверху нагруженные снопами, репой, кузовами с брусникой и другими припасами. У ворот стояли стражники, а невдалеке виднелся сторожевой отряд, который внимательно наблюдал за татарами.
- Какое богатство, да много чего успели сделать русы за эти двадцать лет, с наскоку их не возьмешь, - размышлял Ахмед. Из города прискакал гонец с известием, что князь примет завтра в полдень небольшое посольство в пять человек. Оружие и коней приказано оставить у ворот страже.
- Да русы кое - чему научились, это уже не прежние наивные и доверчивые, как дети, люди, - невесело усмехнулся Ахмед
Невдалеке на реке рыбаки тянули невод, и Ильяс послал Савелия разжиться рыбой к ужину. Дед, взяв пестерь из рогожи, поспешил к реке. Он подошел к рыбакам и стал помогать вытягивать переполненную мотню невода. Рыбы было много, и невод тянули десятка полтора крепких мужиков. Когда ее вытряхнули из невода на траву, образовалась большая трепещущая серебристая масса воза на два. Дед заворожено смотрел на рыбу, такого количества рыбы он не видел со времен молодости. Здесь были стерляди, несколько осетров, жерехи, а также много сорной рыбы: щуки, окуни и плотва.
Руководил рыбалкой рыжий кряжистый мужик Степан, он давно заметил деда и знал, что он пришел из лагеря татар, своих здесь знали всех в лицо. Его очень интересовало, почему дед прибился к татарам, и что ему было нужно здесь. Заметив его интерес, Савелий подошел поближе и попросил продать рыбы, протягивая несколько мелких монет.
- Что ж изволь, - сказал мужик и кинул ему четыре крупных стерляди и добавил несколько горбатых седых окуней, - а это за помощь.
- Приходи, если можешь, в трактир на площади завтра в обед, познакомимся поближе, расскажешь новости, пока твои будут в гостях у князя. Тебя то, я думаю туда не позвали, рылом не вышел, - захохотал рыжий.
Дед обрадовался приглашению и согласно кивнул
Савелий наварил из стерлядей казан ухи. Для большего навара добавил самого большого окуня. Нарвал на лугу дикого лука и бросил в казан в самом конце варки. Уха получилась отменная, наваристая и золотистая от жира. Все хлебали с удовольствием, даже те, кто никогда не ел рыбы, и то захотели попробовать. Ильяс съел большую миску и попросил добавки. Дед был несказанно рад, что парень пошел на поправку. Оставшихся окуней запекли на прутьях над костром.
Назавтра одевшись в лучшие одежды, Ахмед, Якуб, Ильяс и еще двое нукеров, часа за два до обеда приблизились к городским воротам. Их ждали и при их приближении ворота сразу раскрылись. Утром прискакал в лагерь гонец и от имени князя пригласил их в княжеский терем. Переводчика не требовалось - Ахмед сам хорошо говорил по-русски.
Когда приблизились к терему, сошли с коней, оружие вплоть до кинжалов отдали страже и по высоким ступенькам крылечка вступили в сени, а из них в большую залу. В самом конце ее на стуле с высокой спинкой сидел князь Михаил и несколько ближних людей. Сзади и по бокам стояла стража, вооруженная секирами. Войдя, поклонились, и стали в некотором отдалении.
- Что за нужда привела вас в наши земли? - князь кивнул Ахмеду, - ты видимо старший? Говори! - приказал он.
- Направляемся мы в земли Московского князя, хотим выразить ему свою любовь и дружбу. Уже много лет наш хан Ахмат ведет себя по- братски и не нарушает покоя северных соседей. Прослышали мы, что от Киевских князей нашему северному брату грозит опасность и хотим предложить свою помощь.
Слушая, князь внимательно разглядывал послов. Его внимание сразу же привлек красивый юноша, явно не татарской наружности: высокий, статный, широкоплечий, с волнистыми каштановыми волосами до плеч, с пронзительными синими глазами, он кого то, напоминал князю, кого то давно знакомого.
- Что за наваждение? - думал князь. - Откуда я могу знать этого юношу?