Аннотация: Беды и несчастья в любви, увы, не обходили стороной даже жителей Олимпа. Особенно тяжело пришлось, как ни странно, Аполлону - златокудрому повелителю света и искусств...
Аполлон и Гиацинт - очень романтичная и трагичная пара в греческой мифологии. Гиацинт (Гиакинт) был сыном спартанского царя Амикла и Диомеды и, предположительно, правнуком Зевса (отец Амикла Лакедемон был рождён от верховного бога, на что указывает, например греческий автор II века н.э. Павсаний в "Описании Эллады",[глава "Лаконика", 1:2, Пер. С. П. Кондратьева.]). Римский писатель Гигин в произведении "Мифы", упоминая Гиацинта в списке самых красивых юношей, пишет: "Гиакинф, сын Ойбала, которого полюбил Аполлон" (Гигин. Мифы, 271. Пер. Д. О. Торшилова). Ойбал (Эбал) также являлся царём Спарты, Гиацинта родила ему муза истории и мифологии Клио. Публий Овидий Назон в "Метаморфозах" приводит очень развёрнутое описание легенды о Гиацинте, но в двух местах своего труда называет его то Амиклидом - сыном Амикла, (Овидий. Метаморфозы, 10:163. Пер. С. Шервинского), то Эбалидом, сыном Эбала (Там же, 196)
Юноша с малых лет выделялся неповторимой красотой, почти равной божественной. Она-то и поразила солнечного бога Аполлона, заставив его воспылать к отроку нежным чувством.
Здесь следует сказать несколько слов о самом Аполлоне. Он был сыном Зевса и титаниды Лето, братом-близнецом богини Артемиды. Считался богом света, покровителем стад, дорог, путников и мореходов, врачевателем болезней и предсказателем. К нему обращались за очищением после совершения убийства. Бог Гефест подарил Аполлону и Артемиде золотые стрелы, которые символизировали солнечный свет, поэтому Аполлона часто именуют "стреловержцем", "дальновержцем" и "сребролуким" (стрелял золотыми стрелами из серебряного лука, с которым его часто изображают). Также он был покровителем искусств, певцов и предводителем муз (Муссагет), одним из его атрибутов является кифара. Часто рядом с его именем можно встретить такие эпитеты, как "прекрасный", "златокудрый", "светлоликий". Прозвище Аполлона "Феб" означает "лучезарный", "чистый". Вот каким он предстаёт в одном из орфических гимнов:
Бог светоносный, неистовый, отрок преславный, прекрасный,
О Мусагет, о плясун хороводный, стрелец-дальневержец...
Ладишь вселенскую ось, то до верхней струны поднимаясь,
То опускаясь до нижней...
Но, как ни парадоксально, все эти достоинства не принесли Аполлону личного счастья. Он был крайне неудачлив в любви. Лукиан даже отражает этот факт в своих "Разговорах богов": "Гермес: Отчего так мрачен, Аполлон? Аполлон: Ах, Гермес! Несчастие преследует меня в любовных делах". (Лукиан Самосатский. Разговоры Богов, 14:1. Пер. С. С. Сребрного). Причина такого печального положения дел состояла в том, что Феб сильно обидел бога любви Эрота, посмеявшись над ним с его луком и стрелами. За это Эрот жестоко отомстил ему при помощи своего брата-близнеца (по другой версии, младшего брата) Антерота. Последний являлся богом взаимной любви, который наказывал тех, кто не отвечал на чужие чувства; также он покровительствовал ненависти, порождённой любовью, самой разрушительной из всех, и вызывающей неконтролируемое желание уничтожить объект любви. Люди, неспособные любить, считались одержимыми Антеротом. Небольшое отступление: древнеримский писатель Клавдий Элиан пересказывает миф, в котором родителями Антэрота называются не Афродита и Арес (как у Эрота), а Посейдон и его возлюбленный Нерит, т. е. Антэрот - дитя однополого союза (!): "Посейдон любил Нерита, и Нерит отвечал взаимностью на его чувства. ОтнихпроисходитАнтерос (взаимнаялюбовь)". (Aelian. On the Characteristics of Animals. Vol. III, 14:28. Перевод мой). По другой версии мифа, Эрот просто внушал всем объектам любви своего обидчика антипатию к нему.
Так или иначе, сразу после ссоры с Эротом "Лучезарного" отвергла его первая любовь Дафна (дочь богини земли Геи и речного бога Пенея), которая входила в свиту его девственной сестры Артемиды и также поклявшаяся оставаться безбрачной. В ответ на преследования без памяти влюблённого Аполлона, она обратилась с молитвой к отцу и превратилась в лавровое дерево (её имя как раз означает "лавр"), предпочтя скорее расстаться с привычным обликом, чем ответить взаимностью. Овидий описывает это так:
Молвит: "Отец, помоги! Коль могущество есть у потоков,
Лик мой, молю, измени, уничтожь мой погибельный образ!"
Только скончала мольбу, - цепенеют тягостно члены,
Нежная девичья грудь корой окружается тонкой...
Бог - ей: "Если моею супругою стать ты не можешь,
Деревом станешь моим, - говорит, - принадлежностью будешь
Вечно, лавр, моих ты волос...
(Овидий. Метаморфозы, 546-549, 557-559. Пер. С. Шервинского). Лавровый венок с тех пор навсегда стал неизменным атрибутом Аполлона.
Богиня Гестия (покровительница семейного очага, давшая обет целомудрия) также не разделяла чувства чувств "Златокудрого". Вероятно, он долго не мог её забыть, ибо в гимне этой богине, написанном поэтом Аристоноем, есть такие строки:
...о ты, Олимпа
И земли царица, ты владеешь срединным
Лавром пифийским,
Святыми плясками
Правишь ты в храме высоковратном Феба,
(Цитируется по изданию "Эллинские поэты VIII - III вв. до н.э.". Пер. Ю. Голубца). Это указывает на то, что Гестия занимала не последнее место в сердце Аполлона, ибо владеть лавром и "править" в своём храме он вряд ли позволил бы кому-то постороннему. Богини Персефона и Кибелла также остались к нему равнодушными, как и троянская царевна Кассандра, которую "Светлоликий" сначала наделил даром предсказания, но после отказа сделал так, что её пророчествам никто не верил.
Даже если отношения более-менее складывались, возлюбленные Аполлона недолго были ему верны. Например, Флегия, хотя и родила ему Асклепия (бога врачевания), всё же изменила со смертным Исхием, за что оба поплатились жизнью. Марпесса, дочь речного божества Эвена, сбежала от него с мессенским царевичем Идасом. До убийств на этот раз не дошло, но когда Зевс предоставил Марпессе право самой решать свою судьбу, она сделала выбор не в пользу Феба.
Мифы приписывают Аполлону около двадцати фаворитов мужского пола, но не стоит думать, что месть Эрота на них не распространялась.
Смертный юноша Левкат последовал примеру Дафны, посчитав для себя более приемлемым броситься в море и превратиться в скалу (названа тем же именем), нежели принять любовь светлого бога.
Гилл, новый фаворит "Сребролукого" из Карии (территория на юго-западном побережье Малой Азии) также погиб, об этом упоминает философ Стефан Византийский в своём этнографическом словаре "Описание народов" ("Этника", к сожалению, переводов этого упоминания хотя бы на английский найти не удалось, поэтому, приняла на веру утверждение выдающегося филолога и переводчика А. Ф. Лосева: "Аполлон имеет местопребывание в Гиллиале (Гиллиала в Карии - место гибели Гилла, возлюбленного Аполлона)", А. Ф. Лосев. Мифоллогия греков и римлян). Из-за страсти к Адмету (сыну царя Фер в Фессалии) "Стреловержец" даже поступил к нему в пастухи. Овидий в своём стихотворном цикле "Героиды" устами влюблённой женщины говорит:
"Есть преданье, что сам врачеванья бессмертный создатель
Пас ферейских коров, нашим огнем обожжен".
(Овидий. Героиды, 5:151-152. Пер. С. А. Ошерова).
Но из этой любви также ничего не вышло: вскоре Адмет женился (не без помощи Аполлона), и бог продолжал помогать ему на протяжении жизни. Самое интересное, что среди его возлюбленных называется не кто-нибудь, а отец самого Гиацинта, Амикл: "Зевс любил Ганимеда, Аполлон - Кинира, Закинта, Гиацинта, Проба, Гила, Адмета, Кипариса, Амикла..." (Псевдо-Климент Римский. Цитируется по "Эстетика однополой любви в древней Греции в её социально-историческом развитии". Сост. А. В. Сватковский, 2007).
Другим любимцем покровителя муз был Кипарис, сын правителя острова Кеос (в южной части Эгейского моря) и внук самого Геракла Вот что пишет о нём Лактанций Плацид: "Когда прелестный мальчик Кипарис охотился, он возбудил к себе любовь Аполлона, от которого получил в дар прекраснейшего ручного оленя. [Овидий в "Метаморфозах" упоминает оленя, посвящённого музам]. Когда Кипарис, лежа утомленный под деревом, стал погружаться в сон, он неожиданно пробудился от шороха и увидел вдали оленя. Полагая, что это дикий олень, Кипарис, послав стрелу, убил его, а признав, до того горько оплакивал, что отказывался от всякой еды и питья. Так как он стал чахнуть, Аполлон, сжалившись, превратил мальчика в дерево, названное его именем". (Лактанций. Комментарии к Фиваиде, 4: 460. Пер. В. Н. Ярхо). Овидием приводится похожая версия мифа, но в ней Аполлон никак не участвует в превращениии Кипариса:
...О, каких приводить утешений
Феб не старался! Чтоб он не слишком скорбел об утрате,
Увещевал, - Кипарис все стонет! И в дар он последний
Молит у Вышних - чтоб мог проплакать он целую вечность...
И застонал опечаленный бог. "Ты, оплаканный нами,
Будешь оплакивать всех и пребудешь с печальными!" - молвил.
(Овидий. Метаморфозы, 10:132-135, 141-142. Пер. С. Шервинского).
С тех пор у дверей дома, где есть умерший, греки стали вешать ветвь кипариса, его хвоей украшали погребальные костры, на которых сжигали тела умерших, и сажали кипарисы у могил. Невероятно грустная история... Удивительно, как после всех этих испытаний у "Всецветущего" ещё оставались силы влюбляться.
Тем не менее, однажды, увидев юного царевича Спарты, он потерял своё сердце. Однако любовь к Гиацинту с самого начала не была лёгкой: у Аполлона нашёлся соперник, и не один! Первым был Фамирид, певец из Фракии, обладавший красотой и талантом игры на кифаре. Он считался, наряду с Орфеем (которого Феб также не обошёл своей благосклонностью), родоначальником греческой эпической поэзии. По совместительству он ещё и приходился самому "Сребролукому" внуком: Гигин в "Мифах" называет отца Фамирида, музыканта Филламона, среди сыновей Аполлона: "Филаммон от Левконои, дочери Люцифера"(Гигин. Мифы, 161. Пугаться имени Людифера не стоит. В Римской мифологии так называли бога планеты Венера, видимой на заре "утренней звезды". Греки считали его сыном Эос и покровителя звёздного неба Астрея и называли Эосфором - "Светоносцем"). Фамирид был неравнодушен к прекрасному избраннику солнечного бога, о чём пишет древнегреческий писатель и грамматик Аполлодор, называя имя "...Гиакинта, в которого влюбился Тамирис[Фамирид], сын Филаммона и нимфы Аргиопы, положивший начало однополой любви"(Аполлодор. Мифологическая библиотека, 1:3, 3. Пер. В. Г. Боруховича). В то же время Аполлон стал первым из богов, кого охватила подобная страсть. И за свою любовь он готов был бороться любыми способами, а потому, не задумываясь, устранил соперника, узнав, что тот неосторожно хвастался своими певческими талантами, грозясь превзойти самих муз. Влюбленный бог быстро донес своим подопечным об услышанном, и те устроили состязания с Фамиридом, а победив, лишили его способности петь, играть и видеть:
...некогда Музы богини,
Встретив фракийца Фамира,...
...лишили его песнопений.
Он заявлял, похваляясь, что в пеньи одержит победу,
Если бы даже запели Зевесовы дочери Музы.
В гневе они ослепили его и отняли чудесный
Песенный дар. И забыл он искусство играть на кифаре.
(Гомер. Иллиада, 2:594-600. Пер. В. Вересаева).
Несчастный хвастун выбыл из игры, но вздохнуть спокойно Аполлону не удалось. У него появился ещё один соперник - Зефир (бог западного ветра, который греки, в отличие от римлян, считали неистовым и разрушительным). Писатель IV века до н. э. Палефат говорит об этом: "Гиакинф, сын Амикла, был красивым отроком. Заметил его Аполлон, заметил и Зефир. Оба увлеклись его красотой и стали соревноваться перед ним, в чем каждый был способен. Аполлон стрелял в цель, Зефир поднимал ветер. Первый доставлял удовольствие пением, второй внушал страх и смятение. Отрок склоняется к богу, а Зефира, объятого ревностью, побуждает этим к войне". (Палефат. О невероятном, 46. Пер. В.Н. Ярхо). В Первом Ватиканском Мифографе, трактате, составленый на рубеже I - II тысячелетия н. э. неизвестным средневековым автором, также сообщается, что "...Гиакинфа любили как Борей, так и Аполлон, [однако] тот предпочитал наслаждаться любовью Аполлона..." (Первый Ватиканский Мифограф, 2:15, 6. Пер. В. Н. Ярхо). Вообще-то Борей - брат Зефира и покровитель северного ветра, но подобные разночтения случались. В "Разговорах богов" Лукиана "Светлоликий" также рассказывает, что ветреный красавец одержим ревностью: "...Зефир, проклятый ветер, давно был влюблен в него[Гиацинта], но без всякого успеха, и не мог перенести того, что мальчик не обращает на него никакого внимания". (Лукиан Самосатский. Разговоры богов, 14:2. Пер. С. С. Сребрного). Интересно описание Феба и его фаворита в то время, которое можно условно назвать "периодом ухаживаний". Его приводит римский писатель III века н. э. Филострат Младший: "Любя юношу, сын Латоны[латинская форма имени Лето] ему говорит, что все ему даст, что имеет, если только он позволит ему собой обладать, что научит его и из лука стрелять, музыку знать, понимать предсказания и петь хорошо под звуки лиры, что обучит его искусству борьбы и палестры[палестрами назывались гимнастические школы, содержавшиеся частными лицами, где мальчики 12 - 16 лет получали физическое воспитание; в более широком смысле - гимнастические упражнения вообще], и что, кроме того, даст ему возможность на лебедях объехать те страны, где чтут Аполлона и милы ему самому. Вот что обещал ему бог". (Филострат Младший. Картины, 15:2-3. Пер. С. П. Кондратьева).Далее автор пишет, что юноша был рад таким речам и, по, видимому, с радостью принимал благосклонность своего божественного поклонника. Какое-то время влюблённые наслаждались друг другом. Аполлон являлся в долину Эврота (река в Лаконии, на берегах которой стоит Спарта) и там проводил время с Гиацинтом, охотясь по склонам гор в густо разросшихся лесах или развлекаясь гимнастикой, в которой были так искусны спартанцы. "Дальновержец" был настолько опьянён любовью, что забросил все свои занятия:
Ни стрелы уже у него не в почете, ни лира;
Сам он себя позабыл...
(Овидий. Метаморфозы, 10:170-171. Пер. С. Шервинского).
Однажды они решили устроить соревнования в метании диска (либо Феб обучал этому своего возлюбленного):
Скинули платье друзья и, масляным соком оливы
Лоснясь, готовы уже состязаться в метании диска.
(Там же, 176-177).
Но невинная игра обернулась страшной трагедией. Первым диск бросал Аполлон, и когда Гиацинт побежал за ним, чтобы поскорее поднять, диск отскочил от удара и со страшной силой попал в голову подбежавшему юноше. Конечно, подобный удар повлёк за собой скорую смерть. Согласно Овидию, это роковая случайность, на то же указывает и Аполлодор: "Гиакинта, любимого богом Аполлоном, позднее нечаянно убил этот бог, попав в него диском". (Аполлодор. Мифологическая библиотека, 1:3, 3). В "Метаморфозах" история Гиацинта стоит последней в ряду мифов о любви всецветущего бога, и в ней отчетливее всего проступает общая для них схема: любовь Аполлона против его воли несет гибель смертным. Но есть и другой вариант легенды, по которому причиной этого несчастья выступает ревность Зефира: "И вот, когда я, по обыкновению, бросил диск вверх, Зефир подул с Тайгета[горный массив в Лаконии] и понес диск прямо на голову мальчика, так что от удара хлынула струя крови, и мой любимец умер на месте. Я бросился в погоню за Зефиром, пуская в него стрелы, и преследовал его вплоть до самых гор" (Лукиан Самосатский. Разговоры богов, 14:2. Пер. С. С. Сребрного). "Средством убийства юноши послужил диск - Аполлон его метнул, а Зефир перехватил [и направил в мальчика]. И тот погиб..." (Палефат. О невероятном, 46. Пер. В.Н. Ярхо). Момент смерти Гиацинта и оплакивание его безутешным Фебом очень подробно описан у Овидия.
О, Гиацинт! Побледнели они одинаково оба -
Отрок и бог. Он в объятия взял ослабевшее тело,
Он согревает его, отирает плачевные раны,
Тщится бегство души удержать, траву прилагая.
Все понапрасну: ничем уж его исцелить невозможно.
(Овидий. Метаморфозы, 10:185-189. Пер. С. Шервинского).
"Светлоликий" винит себя в смерти любимого и хочет уйти за ним в царство мёртвых. Но он бессмертен, и это невозможно, что только усугубляет его боль:
Ты - моя скорбь, погублен ты мной; с моею десницей
Смерть да свяжут твою: твоих похорон я виновник!
В чем же, однако, вина? Так, значит, виной называться
Может игра? Так может виной и любовь называться?
О, если б жизнь за тебя мне отдать или жизни лишиться
Вместе с тобой! Но меня роковые связуют законы.
Вечно ты будешь со мной, на устах незабывших пребудешь...
(Там же, 196-204).
Это неизбывное чувство вины отражает в своём произведении и Лукиан: "Гермес:Кто же его погубил? Разве нашелся такой бесчувственный человек, который решился убить этого прекрасного юношу? Аполлон: Я сам его убил. Гермес: Ты впал в безумие, Аполлон? Аполлон: Нет, это несчастье произошло против моей воли" (Лукиан Самосатский. Разговоры богов, 14:1. Пер. С. С. Сребрного). И хотя далее солнечный бог рассказывает о мести Зефира, своей вины он никак не отрицает. Напротив, подчёркивает это в другом диалоге с Гефестом, одновременно как бы подводя итог своей печальной судьбе: "Я вообще несчастлив в любви: больше всех я любил Дафну и Гиацинта, и вот Дафна так возненавидела меня, что предпочла скорее превратиться в дерево, чем быть моей, а Гиацинта я сам убил диском; теперь у меня вместо них обоих - венки". (Там же, 15:2). Венки упомянуты не случайно. По слову Аполлона, из крови Гиацинта, омывшей траву, вырос алый, ароматный цветок, названный именем прекрасного отрока, а на лепестках его запечатлелся стон скорби бога "О, горе, горе!".
После же время придет, и славный герой заключится
В тот же цветок, и прочтут лепестком сохраненное имя.
(Овидий. Метаморфозы, 10:207-208. Пер. С. Шервинского).
Палефат также пишет: "говорят, что на листьях начертана его [имени] начальная буква". (Палефат. О невероятном, 46. Пер. В.Н. Ярхо).
Гиацинт уникален тем, что для него превращение в цветок - не способ избежать любви Аполлона, которая ему не нужна (до этого почти все объекты его страсти превращались во что-то именно с этой целью), но отчаянная попытка бога сохранить жизнь, которая ему, возможно, дороже собственной. Это желание продлить любовь, которая ещё несколько мгновений назад была взаимной и счастливой. Цветок гиацинт именно творение Феба, его скорбная песнь. Это воскрешение, которое выглядит очень грустным, превращено Овидием в символ искусства, рождающегося из утраты, несчастной любви. (Аполлон говорит:
Флавий Филострат Старший (римский писатель, создавший большой труд с описанием античных произведений искусства), рассказывая о картине, изображавшей гибель Гиацинта, призывает зрителя: "Прочти эти буквы на гиацинте; они ведь написаны на нем и говорят, что вырос он из земли в память прекрасного юноши, и каждой весной плачет над ним цветок, появившись на свет, надо думать, из него самого, следом за его смертью". (Филострат Старший. Картины, 1:24,1. Пер. С. П. Кондратьева).
Интересно, что, согласно одной местной, спартанской версии мифа, Гиацинт и его сестра Полибоя были взяты Афиной, Афродитой и Артемидой в Элизий (Элисий), ту часть мира мёртвых, где, в отличие от Тартара, всегда царит весна, а избранные богами герои живут без печали и забот. Эти события описывает древнегреческий географ II века н. э. Павсаний: "На жертвеннике сделаны изображения Деметры, Коры и Плутона, а за ними Мойры и Горы, вместе с ними - Афродита, Афина и Артемида: они ведут на небо Гиакинфа и Полибою, как говорят, сестру Гиакинфа, умершую еще девушкой". (Павсаний. Описание Эллады. Лаконика, 19:4. Пер. С. П. Кондратьева). Он же сообщает: "...могила Гиакинфа - в Амиклах, под статуей Аполлона". (Там же, 1:3). В Амиклах действительно находились трон работы некоего Батикла из Магнесии, на котором восседала украшенная золотом статуя Аполлона, наиболее почитаемая лакедемонянами, но более ранняя и сделанная "...без всякого искусства. Если не считать того, что эта статуя имеет лицо, ступни ног и кисти рук, то все остальное подобно бронзовой колонне. На голове статуи шлем, в руках - копье и лук. Пьедестал этой статуи представляет форму жертвенника и говорят, что в нем был похоронен Гиакинф...".(Там же, 19:2,3).
Таким образом, Гиацинт не был забыт людьми, но Феб желал, чтобы память о его возлюбленном никогда не канула в лету. Поэтому в его честь был организован ежегодный праздник:
Спарте позора в том нет, что она родила Гиацинта;
Чтут и доныне его; что ни год, по обычаю предков,
Славят торжественно там Гиацинтии - праздник весенний.
(Овидий. Метаморфозы, 10:217-219. Пер. С. Шервинского).
Торжества в честь Гиацинта, которого стали отождествлять с божеством пастухов, так называемые Гиацинтии (Гиакинтии), справлялись в месяце гекатомбеоне (месяце жертвоприношения, т.к. гекатомбы - торжественная жертва; это был первый месяцаттического года и длился с середины июля до середины августа) на Пелопоннесе, в Малой Азии, на юге Италии, в Сицилии, в Сиракузах. Празднества устраивались спартанцами в Амиклах и продолжались три дня: первый день был траурным и посвящён скорби Аполлона по безвременно ушедшей любви. В этот день повсюду слышались те самые скорбные стоны безутешного бога над телом любимого: "Горе! Горе!" (как ни странно, по-гречески "Ай! Ай!", но утверждать не берусь, т.к. не знаю языка). Два следующих дня, были веселым торжеством, которое состояло из процессий и состязаний. Вот как рассказывает об этом Афиней, греческий писатель II - III веков н. э.: "обряды Гиакинфий лаконцы совершают в течение трех дней, во время которых, оплакивая Гиацианта, не увенчивают головы на пирах, не подают белого хлеба и никакой другой выпечки со всем, что к ней положено, не поют и пеанов Аполлону[пеан - победный гимн божеству, здесь речь о гимне в честь Аполлона-Целителя, культ которого, разумеется, играл важную роль в праздновании Гиацинтий]...: они обедают в строгом порядке и расходятся. Однако во второй из этих трех дней они устраивают многолюдное достопримечательное празднество: мальчики, высоко подпоясав хитоны, играют на кифарах или поют под звуки флейты; одни, пробегая плектром [медиатром - костяной пластинкой, используемой для защипывания струн] по струнам, высокими голосами поют богу хвалы в анапестических песнопениях; другие объезжают театр на разукрашенных конях; хоры юношей в полном составе поют местные песни; а среди них плясуны под звуки флейты и пение хора исполняют древние пляски. Девушки выезжают на богато разубранных крытых повозках и на тележках, запряженных парою, и весь город охвачен радостным праздничным волнением. В этот день приносятся всевозможные жертвы и граждане угощают всех своих рабов и знакомых; никто не остается без доли жертвенного мяса, и город пустеет, потому что все уходят на представление. (Афиней Навкратийский. Пир мудрецов, 4:139, c-f). Павсаний также описывает похожие торжества с другим названием, видимо, вариацию амиклейских Гиацинтий: "У спартанцев на площади стоят статуи Аполлона Пифаея, Артемиды и Латоны[латинское имя Лето]. Все это место называется "Хором", потому что в день Гимнопедий [Обнаженных юношей], - а этот праздник Гимнопедий больше чем какой-либо другой любим лакедемонянами - в этом месте эфебы устраивают хоровые пляски в честь Аполлона". (Павсаний. Описание Эллады. Лаконика, 11:7. Пер. С. П. Кондратьева). Греческий писатель и историк Ксенофонт, подчёркивая важность этого торжества, указывает: "Жители Амикл всегда возвращаются на родину на праздник Гиакинфий для пэана, даже если они находятся в походе или вообще вне родины". (Ксенофонт. Греческая история, 4:5, 11. Пер. С. Я. Лурье). Чествования Гиацинта предполагали, безусловно, и принесение жертв: "...во время праздника Гиакинфий еще до жертвоприношения Аполлону они приносят жертвы, как герою, ...Гиакинфу, проникнув в этот жертвенник через медную дверь: эта дверь у жертвенника находится налево". (Павсаний. Описание Эллады. Лаконика, 19:3. Пер. С. П. Кондратьева). Из этой цитаты, как и из всего сказанного ранее, видно, что Гиацинт почитался людьми наравне со своим божественным возлюбленным, а впоследствии их культы слились воедино.
Некоторые исследователи склонны считать Гиацинта догреческим растительным богом, которому поклонялись как покровителю пастухов, или одним из представителей пантеона Древней Греции, олицетворявшим умирающую и воскресающую природу (его превращение в цветок - символом её смерти и перерождения):
...Лишь прогонит
Зиму весна и Овен водянистую Рыбу заступит,
Ты появляешься вновь, распускаясь на стебле зеленом
(Овидий. Метаморфозы, 10:164-166. Пер. С. Шервинского).
Для греков образ юного Гиацинта связан с жертвой из-за любви. Он пал в результате ревности. Но при этом можно сказать, что это и расплата за тягу обычного человека к божественному и наоборот. Возникший из крови цветок, символизирует весеннее возрождение, но также и зелень обожженную жаром солнца. И здесь нашла отражение губительность "проклятой" любви Аполлона. Солнце, своими лучами одновременно и убивает молодую растительность и пробуждает её к жизни. Название цветка "гиацинт" означает "цветок дождей", но его одновременно назвали "цветком печали" и еще "цветком памяти" (о прекрасном спутнике Феба). Цветок вообще распространенный символ молодой жизни, указывающий на непостоянство любой земной красоты, которая может быть долговечной лишь в небесных садах, это олицетворение мимолетности, краткости бытия, а также молодости, совершенства и невинности - всего, что светлоликий бог так любил в своём избраннике. Не случайно Овидий сравнивает смерть Гиацинта с увяданием цветка:
Так в орошенном саду фиалки, и мак, и лилея,
Ежели их надломить, на стебле пожелтевшем оставшись,
Вянут и долу свои отягченные головы клонят...
(Овидий. Метаморфозы, 10:190-192. Пер. С. Шервинского).
Стоит сказать, что о прекрасном отроке напоминает не только дивный цветок, но и загадочный драгоценный камень, также носящий имя гиацинт. Обладая обычно малиновым или красноватым оттенком, он переливается, подобно капелькам чистых слёз Аполлона, падающих на залитую кровью рану любимого. Этот камень считается символом постоянства и мудрости, ему приписывают магические и лечебные свойства, например, способность оберегать от заразных болезней и ранений, а также от дурных снов, внушать сочувствие людям, порождать тягу к познаниям и даже вызывать солнечные затмения. Этот самоцвет являлся талисманом артистов. Он же способствует избавлению от меланхолии и обретению душевного покоя и надежды. Но, несмотря на все плюсы, гиацинт приносит одиночество и несчастья в любви (что вполне оправданно, учитывая, чью любовь он символизирует). Поэтому считается, что носить его можно только временно, а вот юным незамужним девушкам и вообще тем, кто желает вступить в отношения, и вовсе не стоит.
Печальная история о любви Аполлона и Гиацинта запоминается прежде всего своими удивительными образами глубокого чувства, яркого, но недолгого счастья, неизбывного горя и печальной красоты. Гиацинт остался в веках молодым, полным сил, стройным и стремительным (настоящим спартанским юношей), но в то же время нежным, одухотворённым и сияющим. Даже угасая, он остаётся прекрасен. На протяжении истории эта легенда вдохновляла многих деятелей искусства. Изображать Гиацинта начали ещё в античности. В первую очередь, это были ритуальные изображения, как например на описанном ранее жертвеннике в Амиклах, существовала и роспись на вазах (так, одна из них изображает Гиацинта и Зефира в весьма "пикантный" момент). Во второй четверти V века до н. э. греческий скульптор Пифагор Регийский создал статую "Гиацинт" (её называли также "Эрот Соранцо" по названию дворца Соранцо в Венеции, где она хранилась долгое время). Мастер изобразил юношу в тот момент, когда он следит за полетом брошенного Аполлоном диска: он поднял голову, тяжесть тела перенесена на одну ногу. Существуют расхождения по поводу того, кто запечатлён в мраморе, исследователи видят в мальчике-подростке Эрота, Триптолема, Ганимеда или же просто победителя атлетических состязаний. Мраморная римская копия статуи (бронзовый оригинал утрачен) хранится в Эрмитаже.
Плиний старший сообщает, что у художника Никия Афинского, жившего около 370/360 - 300 годов до н.э., была картина ""Гиацинт", которая так восхитила императора [Октавиана] Августа, что после своего завоевания Александрии он взял её с собой; и поэтому [его преемник и пасынок] император Тиберий принёс её в дар храму Августа [вероятно, имеется в виду храм в Риме на Форуме Августа, посвящённый Марсу]". (Pliny the Elder, The Natural History. With an English translation by H. Rackham. Vol. IX. Cambridge, Massachusetts,1952. Book XXXV, chap. 40, 131. Перевод мой). Павсаний также упоминает эту картину: "Никий же, сын Никомеда, нарисовал его[Гиацинта] в расцвете юношеской красоты, подчеркивая тем всеми прославленную любовь к нему Аполлона". (Павсаний. Описание Эллады. Лаконика, 19:4. Пер. С. П. Кондратьева).
Филострат Старший в своих "Картинах" (одно из немногочисленных описаний произведений древнего искусства, сохранившееся до наших дней, в отличие от многих самих этих произведений) говорит о другом шедевре: "...волосы были у юноши цвета, как гиацинт, и живая его кровь, впитавшись в землю, придала цветку его своеобразный оттенок в окраске. Эта кровь течет из его головы, так как диск упал на нее. Страшно неудачный удар, и нельзя сказать наверное, что повинен в нем Аполлон... в результате вот уж лежит на земле Гиацинт, как и диск, лежит как настоящий лаконский юноша, с прямыми ногами, привыкший к бегу, уж развивший свои руки, являя созревшую силу костей. Аполлон стоит еще на площадке, отвратив от этого зрелища взоры и опустивши глаза на землю. Ты скажешь, что он окаменел, - настолько он поражен испугом. Озорной же Зефир в дикой выходке, из мести к нему, отклонил диск на юношу. Смехом и шуткою кажется это для ветра и издевается он, наблюдая за тем, что случилось. Ты видишь, конечно, его; крылья у него на висках; сам он видом изнеженный; носит венок из всевозможных цветов...". (Филострат Старший. Картины, 1:24,1-4 . Пер. С. П. Кондратьева). Прекрасное произведение живописи, до нас, увы, не дошедшее!
Внук Филострата Старшего Филострат Младший пошёл по стопам деда и создал одноимённое произведение, в котором также нашлось место картине "Гиацинт". Она примечательна тем, что изображает живого возлюбленного Феба, тогда как большинство художников уделяли внимание самому моменту гибели: "Нарисован Аполлон, как обычно, с длинными кудрями, весело брови приподнял он над глазами, взгляд которых блестит, как солнечный луч, и с сладкой улыбкой он подбодряет Гиацинта, по той же самой причине он протягивает ему свою правую руку. Юноша же пристально смотрит в землю, в глазах у него серьезность и вдумчивость мысли... Свою смелость, которая только еще появляется, он сочетает со скромностью. Он стоит, прикрывши темно-пурпурной накидкой левую сторону тела, которую он отодвинул назад, а правой рукой опирается на копье, выставив чуть вперед заднюю часть тела и в промежутке давая видеть свой бок...У него стройная щиколка на прямой голени, ...не очень полные бедра и поясница, поддерживающая все остальное тело; ...его рука при всей нежности - сильная, шея не вытянута чрезмерно кверху; волосы его... спускаясь на лоб, они сливаются с первым пухом юной его бороды. В ногах у него диск, и... возле него стоит Эрот, очень веселый, но вместе с тем и печальный, а далее из засады подглядывает Зефир с жестоким лицом. Всем этим художник заставляет нас догадаться о предстоящей гибели юноши...".(Филострат Младший. Картины, 15:3-5. Пер. С. П. Кондратьева). Несмотря на подробное и, несомненно, очаровательное описание, некоторые исследователи склонны полагать, что Филострат младший говорит о той же картине, что и его дед, просто "додумывая" сюжет. Но, вполне возможно, это одна из картин храмового фронтона там, где совершались празднования Гиакинфий. В любом случае, здесь Гиацинт предстаёт во всём блеске цветущей юности и зарождающейся мужественности, являясь тем самым греческим идеалом молодой красоты (именно такая красота была основой античной эстетики однополой любви), к которому позже будут стремиться в эпоху Возрождения.
Если говорить об этом времени, то из произведений, посвящённых любви златокудрого бога и прекрасного отрока, стоит выделить мраморную группу Бенвенуто Челлини "Аполлон и Гиацинт", где влюблённые также изображены до трагедии (другое произведение мастера "Аполлон оплакивает Гиацинта" не сохранилось), а также фреска Аннибале Карраччи "Аполлон и Гиакинт" и более позднее произведение итальянского скульптора Филипо Пароди "Гиацинт" (XVII век). Сюжет об этой чудесной паре стал очень популярным в XVIII-XIX веках. Тогда были созданы картины французского живописца Луи Булоня младшего "Аполлон и Гиацинт" (на ней они изображены в момент игры на кифаре), "Гиацинт, превращающийся в цветы" Николя Рене Жоллена старшего, "Смерть Гиацинта" Джованни Баттиста Тьеполо (Италия) и одноимённые полотна англо-американского художника Бенджамина Уэста, Жана Брока и Мерри Жозефа Блонделя (Франция), скульптуры "Гиацинт" Франсуа Жозефа Бозио, Антуана Этекса и шотландского мастера Лоуренса Макдональда, "Аполлон и Гиацинт" Стефано Риччи (Италия).
Не обошли этот сюжет вниманием и русские живописцы: Александр Андреевич Иванов создал картину "Аполлон, Гиацинт и Кипарис" в 1831 - 1834 годах, вскоре после своего приезда в Италию; сегодня она находится в Третьяковской галерее. В своём произведении художник изображает жизнь и счастье ("Светлоликий" со своими фаворитами безмятежно насаждается музыкой). Полотно Александра Александровича Киселёва "Умирающий на руках Аполлона Гиацинт" (1884 год) прямо противоположно по настроению работе Иванова и буквально пронизано трагедией и скорбью. Сюжет о Гиацинте отображает в своей акварели и Иван Акимович Акимов - преподаватель, а затем и директор Академии художеств, учитель рисования дочерей Павла I.
Легенда о прекрасном спартанском юноше нашла отражение также в музыке. Вольфганг Амадей Моцарт создал оперу-интермедию "Аполлон и Гиацинт, или Превращение Гиацинта", когда ему было всего лишь 11 лет. Премьера состоялась 13 мая 1767 года в Большом зале Зальцбургского университета. Кстати, именно профессором этого учебного заведения Руфинусом Видлом было написано либретто для оперы на латыни. Правда, будущий великий композитор умудрился сильно изменить сюжет своей гетеронормативностью, вводя в оперу новое действующее лицо - сестру Гиацинта Мелию, дочь царя Эбала, в которую влюблён смертный друг Гиацинта Зефир. Однако на девушке намерен жениться бог Аполлон, чему она не противится. Зефир, дабы очернить Феба, убивает Гиацинта и сообщает царю и Мелии, что это "Сребролукий", играя с юношей в диск, смертельно ранил его. Аполлон в гневе превращает Зефира в ветер, но невеста всё же покидает его, уверенная в его вине. Гиацинт перед смертью успевает поговорить с отцом и разоблачить коварство Зефира. Аполлон и Мелия воссоединяются, и бог, в знак своей любви, превращает Гиацинта в цветок. (Предлагаю простить юного Моцарта из уважения к его будущим шедеврам.).
История светлых и чистых чувств Аполлона и Гиацинта - не только одна из самых красивых мифов о любви божественных обитателей Олимпа к смертным, но напоминание о мимолётности счастья, каждую каплю которого следует беречь, подобно драгоценному сокровищу. Поэтому так прекрасен и печален символ несчастной любви - цветок гиацинт с нежными лепестками и божественным ароматом. А ещё эта чудесная легенда - поистине неисчерпаемый источник вдохновения для творцов на многие века.