|
|
||
Август - ноябрь 2012 г. | ||
Я в семье - недопесок неясных кровей,
Родословная - вряд ли отыщешь кривей.
Потому ль неприятен мне вид каравелл,
Их округло-торговые стати?
Деньги - только источник всех бед и забот,
Я любую добычу кидал бы за борт.
Мне охота намного милей, чем разбой.
Я романтик. И в чем-то искатель.
Вышивает заря по небесной канве.
Вновь, срывая печать, открываю конверт.
Ну, куда королева отправит корвет?
Может, в ад? Прямо в пекло? А хоть бы!
Ранний час. Кто-то дома, а кто-то не спит,
Кто-то пьет, кто-то дремлет под звяканье спиц...
Пса хозяйка сегодня спустила с цепи,
Пожелав ему доброй охоты.
Скоро вечер на дне спрячет солнечный диск.
Если что-то имеешь по праву, гордись.
И боится меня всякий контрабандист
Вплоть от Дувра до самого Гавра.
Королевская милость - вернейшим из нас.
Знает рыночный сброд и холеная знать,
Что любую добычу сумею загнать,
Покидая уютную гавань.
Дело близко к развязке - не время болтать.
Вон, крадется вдоль скал, предпочтя каботаж.
Не боится, видать, оцарапать борта,
Улизнуть не пытается даже.
Летний вечер спокоен, и ветер утих.
Опоздал. Все, теперь бесполезно финтить.
Нам удача сама поджигает фитиль,
Предвкушая напор абордажа.
Время сева и время для сборов и жатв.
Я по палубе шел, от азарта дрожа -
Ну, попался, проклятый король шантажа. -
Не дождешься уже снисхожденья.
Но разбились надежды волною о мол.
Я напрасно искал: ни сбежавших вельмож,
Ни преступников, тайно носящих клеймо.
Лишь истошно орущий младенец.
Предрекают святоши мне место в аду,
Только ад, как и рай, лишь поповская дурь.
Я просил одного - чтобы ветер подул,
Наполняя дыханием парус.
Честь и верность короне нельзя сочетать,
И для каждого где-то проходит черта:
Оступиться, порою, достойней, чем так.
Даже самым последним из парий
Иногда неуютно от слез матерей.
Но подходит к концу затянувшийся рейд.
Королева меня призывает, скорей,
Ворошить терпеливо уголья.
Я сказал ей:
- Ядро проломило корму.
-А спасенных?
- Не вышло спастись никому.
- Что ж, - она помолчала. - Создатель был мудр.
И свела разговор на другое.
В шумных залах дворца высший свет гомонил,
Люстры жарили ярче всех адских горнил.
Но под золотом прячутся плесень да гниль,
Ядом жалят лукавые речи.
Раз построено прочно - попробуй сломай.
Разыгрались ветра, словно в черный самайн.
Мне впервые награду вручила - сама! -
Нацепила ошейник покрепче.
Только "добрая" слава - отменный товар,
С ерундой не рискует никто приставать.
....Сколько раз на деревьях сменилась листва,
Залатались осенние раны.
Не беззубой старухой, не нищей каргой,
Смерть явилась мне дамой, хозяйкой благой.
Пусть унялся в душе беспокойный огонь,
Но, как прежде, не сыщешь мне равных.
Вот в плетенье интриг - до сих пор ученик,
Хоть невольно такое сумел учинить...
Впрочем, тсс! Порыжевшую память чернил
Словно волнами, временем смоет.
Просто жить, как живется - вот суть бытия...
Шлюхи многих надежней секреты таят,
Хоть смеются порой: сын, мол, вылитый я.
Даже так же, как я, любит море.
04 августа 2012 г.
Когда в мой город следом за дождем,
На цыпочках, тайком, приходит осень,
Смещаются пространственные оси,
И кажется: я заново рожден.
Закрыты шторы - крыльями кулис,
По крышам жмутся тени мокрых галок,
И смоет краски летнего загара
С фасадной кладки, с утомленных лиц.
Под крышей лип, недавно золотых,
Все мягче и обманчивее речи.
Раскроются опять дождю навстречу
Так на цветы похожие зонты.
И снова я, бродяга и аскет,
Ловлю губами воду, будто пламя,
Схватив листок, прибитый ветром к раме,
Читаю весть на птичьем языке.
И вроде все изучено до йот,
Но в безнадежном поиске другого
Я сочиню мосты, промокший город,
Где в окнах свет - меня там кто-то ждет.
09 августа 2012 г.
Что, Костлявая, глаз скосила? Или мало тебе поживы?
Сына, сына, родного сына в гроб сегодня я положила.
Каждым словом и строчкой каждой в приговоре латают дыры.
Только разве им что докажешь, закосневшим в своей гордыне?
Им, чьи руки в крови по локоть, серебром заменившим души...
Город истины и порока сгинет в пламени войн грядущих.
В той пещере темно и сыро, влага медленно точит камни...
Сына, сына, родного сына... Как мне быть без него?
Жить как мне?
***
Посмотри, как за жизнь умаялся.
Спи-усни, будто снова - маленький,
Завернувшись в холстину белую.
Я спою тебе колыбельную.
Где ж ты в бурой грязи испачкался?..
А родился - какие пальчики,
Словно спелые виноградинки.
Да и сам весь румяный, гладенький,
Только бились чуть жилки синие.
Вырос - стали запястья сильными:
Топора им искать ли, заступа...
Как туманом глаза мне застило,
И двоится... видать, от старости...
Закрывайте.
Здесь, с ним, останусь я.
***
Солнце за тучами истомилось,
Пасмурно было и моросило.
- Дева, восславь же Господню милость:
Высшее счастье - родить мессию!
Радуг осколки в подсохших лужах,
Раз, и исчез белокрылый вестник.
В сердце Марии не гордость - ужас,
Алый закат предвещает зверства.
Что в откровенье удастся вызнать,
Сплетней однажды пойдет по людям.
В первый момент зарожденья жизни
Знать - не увидишь ее полудня.
- Что мне до гнева, до гнета Рима,
Что до свободы для иудеев?
Был бы живым, - шепчет вновь Мария, -
Чтобы жена, ну а после - дети.
Маленький домик и сад напротив,
Зрели оливы, и печь дымила...
Разве воскресшим до мира плоти?
Разве воскресшим уже до мира?
Господи, горя выходит уйма,
Если дается, так спросят вдвое.
Честным - скитаться с сумой по тюрьмам,
Лишь бы свершалась чужая воля.
Ждать ли от добрых вестей приплода?
Меркнет, забывшись, любая слава.
Будет он предан и будет продан -
Точно скроён погребальный саван.
Время собрать, что ты сам посеял,
Мира рядно укрепить заплатой.
Если даруется всем спасенье,
То почему он один заплатит?
Все ли пути приведут на бойню -
Вспыхнувшей искрой бесследно сгинуть?
Знал бы ты, как умирают больно,
Не пожелал бы такого сыну.
Это лишь кажется, что смирилась...
Тянется вечер, столетья дольше.
Только упрямо твердит Мария.
- Господи, сжалься, пошли мне... дочку.
25 августа 2012 г.
Бывший крейсер летит сквозь беззвездную тьму.
Сто парсеков пути - неподъемный талмуд,
Размышляю над ним в тишине.
Совесть - вечный укор, сбился времени бег.
Я мечтаю рукой прикоснуться к тебе,
Забывая - тебя больше нет.
Но, застряв навсегда между злом и добром,
Мы ниспосланный дар променяли на бром,
Усмиряя звериную суть.
Мы спешили достать, отставая на шаг.
Этот пластик и сталь - наш единственный шанс,
Превращенный судьбою в абсурд.
Кто не смотрит в глаза, тот не чувствует мук.
На прощание залп получили в корму,
Хоть поломки - не повод скулить.
Только бремя утрат память жрет, как троян.
Иногда по утрам я не помню, кто я.
Может, это - космический лимб?
И не надо бацилл, мы и так мертвецы.
Изучаю столбцы вновь полученных цифр,
Ведь расчеты - не люди, не лгут.
Никого не пришлют... Смерть довольна игрой:
Не спасательный шлюп, а летающий гроб, -
Но у рока сегодня отгул.
Как, распутав клубок, выбрать правильный курс?
Поневоле любой экономим ресурс,
Приспособить стараясь утиль.
Кто там высших пород? Дай божественный знак.
Как ни странно, порой, даже слабым из нас
Снится: все-таки мы долетим.
04 сентября 2012 г.
В час поздний месяц был бедов,
А звезды - ярки.
Мне вновь приснился странный дом
В старинном парке.
Там не играет детвора,
Там мрак и холод.
Оберегая тяжесть врат,
Спят львы у входа.
Рассохся и скрипит паркет,
Темнеют люстры.
Там дни плывут, как по реке,
Вливаясь в устье.
Никто не смеет роз нарвать -
Грозят шипами.
И эхо вновь зовет на вальс
Подругу-память.
Там тонет ангел - бел, крылат -
В пруду утином.
Хранят былое зеркала
Под паутиной,
В остатки стекол вплетено
Свеченье радуг.
Там пахнет пылью и вином,
И виноградом.
Там целый мир лежит у ног,
И ноги - босы.
Всю ночь распахнуто окно
В иную осень.
Подводят ленты звездных троп
Итоги в сумме.
Там сторож был, старик Петро...
Наверно, умер...
12 сентября 2012 г.
Сердце ноет, словно в груди нарыв,
Календарь разметил отсчет декад.
Смотрит небо в окна моей норы,
Где всего три метра до чердака.
Хоть, порой, непросто рассказ начать,
Соглашаюсь с легкостью на "слабо".
Кто-то ходит поверху по ночам:
Может, просто крысы, а, может - бог.
Не прошу подачек, не жажду льгот:
Шелуху господень сдерет наждак.
Жду прощанья с летом который год,
Я уже почти приучился ждать.
Как ни верь, не выйдет собрать плодов,
Так зачем на мир возводить хулу...
В час урочный красочный твой подол
Прошуршит по корке замерзших луж.
От кленовых листьев в глазах рябит,
Но не вздумай выбрать наряд скромней.
Ведь карминный пламень шальных рябин
И живей, и ярче любых камней.
Размотаем вечность деньков за сто,
Чтоб зима за шиворот - как ушат.
Я сегодня щедро накрою стол,
Будем пить туманы на брудершафт.
За работой мокнет небесный ткач,
Дождь сплетая нитями паутин.
Не хватает воздуха полглотка,
И боюсь забыться на полпути.
А рассвет, расправив едва лучи,
Караулит звезды, как кот мышат.
Дверь закрою, спрячу в карман ключи,
Чтоб никто не вздумал нам помешать.
Я задерну шторы, зажгу свечу,
Под окном у липы понурый вид.
Знаешь, из присущих мне смутных чувств,
Только это в чем-то сродни любви.
22 сентября 2012 г.
Пробиваясь сквозь пепел серый,
Первый колос и слаб, и снул,
Но потянутся вверх посевы.
Птичьи стаи покинут север,
Обгоняя в пути весну.
Тихо сетует ветер в кронах,
Ленью вечера истомлен.
Нет причины для похоронок,
Но все кажется мне Хароном
Искалеченный почтальон.
Затянуло бурьяном язвы,
Но отвыкнуть я не могу
Корку хлеба считать за яство,
Не бояться, раз небо ясно,
Вновь услышать тяжелый гул.
Ливень раны земли промоет,
Ляжет тенью листвы ажур,
Будет мирной заря над морем...
Если нитку обрежет Мойра,
Я обрывки узлом свяжу.
27 сентября 2012 г.
Я как будто слегка робею, сомневаюсь в себе как будто - очень трудно бывает белым в самых первых ходах дебюта. Постоянно меняя среды в суматохе европ и азий, я пытался идти по следу, только ты обрывала связи. Наши встречи случайно-кратки, и от них не бывает проку. Но, как раньше, слежу украдкой за огнями далеких окон. От надежды куда деваться, где ты: в Лондоне? На Ривьере? (Знаешь, чувству уже лет двадцать.
Неужели еще не веришь?)
На любовь налагая вето - этот принцип тебе знаком же? - я мечтала стать летним ветром, теплым ливнем стекать по коже. (Хоть, по сути, звучит абсурдно). Примеряя созвездий пояс, я искала тебя повсюду, только был безнадежным поиск. И метания стали нормой: снова в ночь поезда-вокзалы. А, казалось, - еще немного... Только, видимо, лишь казалось. От нарядов - обрывки рубищ, безнадежность течет по венам. Если ты, как и прежде, любишь,
так попробуй теперь поверить...
Не желая держаться вровень, мелким прихотям потакая, ты вживалась в чужие роли, забывая, кто ты такая. Но, поверив в мечту шальную, словно пленник, навек закован, я все время тебя ревную к непонятным твоим знакомым, разом чувства взвинтив до форте. Прошлых дней отпечатки четки. Я ищу на гламурных фото тонкий профиль смешной девчонки. А давай убежим, как в детстве? С антресолей достанем велик - в лес, на речку и дома в десять...
Ты согласна? Уже не веришь...
Не умея дрожать осиной, покоряться словам и воле, я привыкла считаться сильной, если надо - рубить живое. Снова год безвозратно выбыл - под окном прошуршали шины. Ты доверил мне сделать выбор, я спокойно за нас решила. И держусь нарочито бодро: если осень, так в ритме блюза. Но зачем мне нужна свобода, если стала она обузой? Полагаться ль теперь на чары? Нашим чувствам не стать новее. Я готова начать сначала.
Почему я себе не верю?
01 октября 2012 г.
Вымолвить,
Выдохнуть,
Не обжечься.
Я отличаюсь от прочих женщин:
Я не обучена обожать.
Брошенным камешком канет в Лету
Партия воли и интеллекта,
Повод для явного шантажа.
Пыльный достаток чужих наследий.
Взгляд и манеры надменной леди -
И не спасутся ни лорд, ни граф.
Чувства не в силах прорвать плотину.
Зря Вы стараетесь, мой противник,
Вряд ли получится обыграть.
Я ускользну на свободу рыбкой.
Вам же останутся ночь и скрипка,
Мягкое кресло и личный врач.
О невозможном жалеть - пустое.
Впрочем, когда-нибудь...
Нет, не стоит.
Даже для блага не нужно врать.
Много событий прошло с тех пор, как
Замер портрет на каминной полке,
Вновь расцвела по весне сирень.
Минуло, стало ничем - и полно!
Я вспоминаю, хотя... Не помню.
Лучше прощайте навек.
Ирэн.
19 октября 2012 г.
Коль рассказать не в силах - спой,
Достойный способ.
Мы, может, вспомним этот спор
Немного после.
Прервав раздумья о добре
Не по указке,
Он вдруг сказал: "Мир - это бред,
Одно лукавство.
Теряем много в мелочах,
Лелеем серость".
Потом надолго замолчал,
Прервав беседу.
Болтались тучи, как рванье,
На небе скисшем.
Шел дождь, галдело воронье
Под мокрой крышей.
Блестело в лужах серебро,
Рос фикус в кадке.
Я возразил ему: "Ты брось,
Ты здесь не каркай.
Кому в прибыток уголек,
Кому - карасик,
От совершенства мир далек,
Но он прекрасен.
Плевать ему на род и чин,
На долг и прибыль.
И тут хоть спорь, а хоть молчи
Подледной рыбой.
Многоголовьем хищных гидр
Кишат идеи.
Ты хочешь видеть мир другим?
Иди и делай".
10 сентября 2012 г.
Крепок еще хребет...
Ранами изъязвлен,
Славой былых побед держится Вавилон.
Звездный удобрив сев, утром падет роса.
Вставшему выше всех не избежать осад.
Тут уж как ни винись, гордым спасенья нет.
Пламя стекает вниз буквами по стене.
Стронут давно обвал, факелов свет багров.
Кто бы истолковал волю чужих богов?
Где в тесноте дворца спрятаться мудрецу?
Слушай пророка, царь.
Слушай, Бел-шар-уцур.
Пусть до сих пор везло - вывери, да не верь,
Тайну священных слов ведает Даниэль.
"Горе для малых сих - будет Создатель строг.
Надпись сия гласит: "Царству исчислен срок". -
Видишь дурную весть? На волоске висит.
Признан ничтожным вес в брошенном на весы.
Душит золой огонь, ветер стал ледяным...
Земли твои врагом будут разделены".
Зорок глаз мертвеца, близится ночь к концу.
Слушай пророка, царь.
Слушай, Бел-шар-уцур.
Зависть - источник бед, привкус судьбы дрянной.
"Новый рассвет тебе встретить не суждено.
Только зари ладья выплывет из глубин -
Горек прозрений яд, - будешь тогда убит".
Время пиров и тризн снится еще садам...
...Персы уже внутри, город без боя сдан.
"Боком выходит торг междоусобных свар.
Только царя никто трусом не называл.
Биться - так до конца, бегство мне не к лицу".
Слушай, пророка, царь.
Слушай, Бел-шар-уцур.
В вечность ведет тропа, вковано в цепь звено.
Город сегодня пал, город вознесся вновь.
Снова на высоте конница туч в намет.
Реют над камнем стен крылья иных знамен.
Давит кольцо венца: выбери, не разрушь...
Бойся пророков, царь.
Бойся судьбы, Куруш.
29 октября 2012 г.
Моя тоска неистребима:
Под утро тянет волком выть.
Лишь вспыхнут пламенем рябины,
Стрелой крылатой, ястребиной
Я выцелю степной ковыль.
Расплещутся туманом перья,
Исчезнет древнее табу.
Пусть этот шаг совсем не первый,
Звучат гортанные напевы
И снится призрачный табун.
Вновь сводит судорогой голень
За полмгновенья до беды.
На горизонте - горб предгорий,
И медом пахнущая горечь
Вплетается в осенний дым.
Становятся как будто резче,
Острее тени и ножи.
Звенит тревогой говор речки,
И на придуманном наречье
Меня зовет иная жизнь.
09 ноября 2012 г.
Нынче нравы почти пещерные,
Ложь сказаний сдаем в утиль.
От прощания до прощения
Сколько выпало лет пути?
Сколько будет? Рыдай ли, смейся ли.
Тщетно стряхивай пыль с души.
Где туманы сгустились месивом,
Лунным инеем мир прошит.
Жизнь раскрасит удачу зорями,
Выйдет, видимо, в склад и в лад...
Хоть дорога вилась узорами,
Только вместе их не свела.
Будут вечно плутать меж вехами -
Смысл выспрашивать у невежд,
А судьба пошутила: с верхом им
Бед отсыпала - ложкой ешь.
Манит счастье шальными трелями,
Плавниками летучих рыб...
Только кажутся параллельными
То ли линии, то ль миры.
Но пробившись, метелки щавеля
Вновь весною замельтешат.
От прощения до прощания,
Словно в бездну, всего лишь шаг.
10 ноября 2012 г.
|