Юсов Андрей : другие произведения.

Мне нужно особое печенье

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:


Мне нужно особое печенье

      Когда я пытаюсь осмыслить свое отношение к смерти, мне постоянно приходится бороться с нарастающей в душе неохотой, но когда-то надо, я должен решиться, потому что мне надо успеть. Что ж, попытаюсь вспомнить все по порядку. Мне было шесть лет, когда умер мой дедушка. Его положили на стол, тот самый стол, который раскладывали всегда, когда приходили гости, и дедушка лежал на нем, как большой пирог. Я приходил смотреть на дедушку, обходил его со всех сторон, трогал за лоб, за уши, дотрагивался до холодных рук цвета воска, потом мне надоедало, и я уходил, играл, читал. Потом вдруг меня что-то начинало покалывать, мне казалось, что я чего-то не понял, и я бежал опять к столу и смотрел на дедушку. Потом дедушку увезли, и я скоро забыл об интересующем меня явленьи. Вспомнил я о своем интересе только через год, когда умерла бабушка. Я ожидал, что ее тоже положат на стол, но этого не случилось, я уже не помню, почему, и не помню, где она находилась. Поэтому в тот раз я почти ничего не узнал о смерти. Но я хорошо помню, что уже с тех пор я чувствовал свою растущую связь со смертью, я любил сидеть за праздничным столом, где положили дедушку, я доставал из шкафа пиджак с брюками и укладывал его, как усопшего. Во время обучения я почти не интересовался науками, я просто отбывал учебную повинность. В действительности, весь период моего детства и отрочества я был занят только тем, что постепенно, понемногу, во время уединенных размышлений открывалось мне, я узнавал разные облики смерти, я видел ее в вещах, в которых, как я понял, ее не привыкли замечать, я узнавал ее в клубке шерсти, в градуснике, который мне засовывали подмышку, когда я хворал, в бликах от лакированного паркета. Впрочем, полностью это понимание пришло ко мне позже, тогда я только впитывал впечатленья.

      Еще один важный эпизод, который заставил меня по-новому взглянуть на вещи, был таков. Я дружил с девочкой одиннадцати-двенадцати лет. В ней я обнаружил удивительное понимание того, что так интересовало меня. Вика была красивой девочкой. Она понимала меня и сама много рассказывала мне о том, как приходит смерть, где ее истоки. Правда, она, скорее, распылялась, она брала уроки пения и танцев, то есть не была устремлена к единой главной цели, как я. Я несколько раз говорил ей об этом, но она не принимала мои слова всерьез, смеялась. Но, в общем, это меня не беспокоило. Мы вместе гуляли иногда, и, как я теперь понимаю, ждали чудесного случая, который бы пролил еще больше света на смерть, но судьба смеялась над нами, и подобного случая не представилось. Мы начинали ссориться по пустякам, не находили взаимопонимания, и потом разошлись на некоторое время. Я не слишком тяготился разлукой и был очень обрадован, когда, спустя некоторое время, она напомнила о себе. Мне передали взросые, что она умерла. Я от всего сердца радовался ее успеху. Радость моя была омрачена тем, что мне не дали посмотреть на нее, но я уже понимал, что передо мной открываются новые горизонты.

      Так я жил примерно до достижения мною шестнадцати лет, накапливал впечатленья, пробовал тренироваться. Тогда же я пережил некий кризис своего познания смерти. Как часто бывает в юности, мои прежние понятия вдруг показались мне негодными. Я и теперь считаю, что мои первые представления о смерти были совсем неполными, скорее чувственными, а не осмысленными, основанными на детском переживании, но все же теперь я признаю за ними неоспоримую и немалую ценность. Однако в то время я, со свойственной юности страстью, отвергал свои прежние взгляды и понятия, я боролся с самим собой, я как бы пытался уязвить себя нарочно выставляемым в ярком свете несовершенством своих идей. Моя мать даже сказала как-то по этому поводу: "Тобой владеет как будто демон отвержения."

      Это был мучительный период, но я должен был его пережить. Постепенно пафос отрицания ушел, и ко мне вместе со взрослением стало приходить и новое осознание и видение смерти как золотого звена, как меры, как ореха.

      Я должен признать, что именно этот период был одним из счастливейших в моей жизни, вся моя душа была переполнена ожиданием новых открытий и проникновений в сокровенное.

      Еще предстояли напряженные годы поисков, обретения себя, но во мне уже не было беспокойства, только радостное волнение. Я стремился к новому, мне особенно приятно было узнавать в как бы давно осмысленных предметах неисследованные глубины, видеть, как много ликов имеет милая мне смерть. Как раз примерно в те годы умер мой отец. На этот раз мне повезло, и его положили на стол. Когда я вошел, чтобы посмотреть на него, меня посетило чувство неуверенности, действительно ли все будет так, как в детстве, но войдя, я уже смеялся своим сомнениям. Конечно, я с тех пор повзрослел, стал мудрее, и простое повторение ситуации со столом не могло стать чем-то значительным: я видел гораздо дальше. Но все равно мне было приятно. Я трогал отца за лацкан пиджака, теребил его красивые, аккуратно уложенные волосы. Как раз тогда, совместив в уме наименованье отца с собственным, Юрий Константинович - его и Михаил Юрьевич - мое, я понял смысл отчества, и был очень рад приобретению. В то время я был уже совершенно самостоятелен, но течение дел в доме еще не зависело от моей воли, поэтому я не мог поступить с отцом, как мне представлялось нужным. Но, тем не менее, я совершил еще один шаг вперед. Последовали годы упорного труда, непрестанных попыток совершенствования. И несмотря на то, что иногда находили минуты слабости и сомнения, я никогда не уходил с выбранного пути. И потом судьба принесла мне еще одну награду. Умерла моя мать, и я держал ее на руках, баюкал, заворачивал в цветные тряпицы, запускал в лодке по течению ручья. Я уже верил, что и смерть тоже выбрала меня, что мое призвание нашло меня. И я не ошибался. Последовали многочисленные смерти моих родственников, друзей и просто незнакомых людей, и с каждым новым разом я все отчетливей прикасался к чистому источнику, все больше видел, больше понимал. Одно время мне даже казалось, что судьба избаловала меня, потому что в нечастые промежутки между смертями я скучал, тосковал, тяготился собой, понимая, что не в силах ничего сделать. Порой я просто уставал, пресыщался кажущимся однообразием смерти, но я понимал, что кончилось время ученичества, пришло время действия, и я был счастлив этим сознанием. Теперь, в зрелом возрасте, я уже вполне утвердился. Если я выхожу в сад, там встречают меня деревья, окутывает ноги молочный дым, шуршат вьюнки, в поле приветствуют меня колыханьем травы, охватывают своей волнующейся ширью лесистые горизонты, воды рек и озер отражают мое лицо, и по цветущим нивам иду я с посохом мудреца в руке, устремляя взгляд к небу, где в солнечный день и в безлунную ночь одинаково верно и твердо ведет меня моею дорогой негасимая звезда.

  

8 января 1993 года


 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"