Аннотация: Тексты описания жизни и смерти Иисуса Христа
Владимир Кабаков
Сеятель
Тексты
"Сеятель слово сеет. Посеянное при дороге означает тех, в которых сеется слово, но к которым, когда услышат, тотчас приходит Сатана и похищает слово, посеянное в сердцах их. Подобным образом и посеянное на каменистом месте означает тех, которые когда услышат слово, тотчас с радостью принимают его, но не имеют в себе корня и непостоянны; потом, когда настанет скорбь или гонение за слово, тотчас соблазняются. Посеянное в тернии означает слышащих слово, но в которых заботы века сего, обольщение богатством и другие пожелания, входя в них, заглушают слово и оно бывает без плодов. А посеянное на доброй земле означает тех, которые слушают слово и принимают, и приносят плод, один в тридцать, другой в шестьдесят, иной во сто крат."
Евангелие от Марка 4,14-4,20
Мария была необыкновенной девушкой. Удлиненное лицо, прямой тонкий нос, большие карие глаза с чуть синеватыми чистыми белками. Пухлые губы и мягкий округлый подбородок. Волосы густые, сильные, с кудрявыми волнистыми завитушками, с светло-золотистыми концами кудрей. Роста, выше среднего, статная, с выской грудью и тонкой талией. Ноги длинные, стройные. Бросалась в глаза маленькая, по сравнению с телом, головка и ступни ног. Походка плавная. Ноги несли тело и венчающую её голову ровно, с горделивой неспешностью.
Нрава Мария была рассудительного и спокойного, совсем не боязливая и самостоятельная. Добрая улыбка редко когда покидала лицо Марии и поэтому даже незнакомые люди часто заговаривали с ней на дороге или в синагоге... Ясный, чистый голос её был слышен далеко и она любила петь сидя за праздничным столом или во время дальних переходов, когда с песней легче идти... Родившись в семье богопочитающих родителей, рано осиротела и воспитывалась в божьем храме и вырастая, становилась глубоко верующей девушкой...
Когда Марии было семнадцать лет, во сне явился ей крылатый архангел Гавриил и предсказал рождение Сына Божьего из её чрева, через непорочное зачатие. Мария проснувшись, заплакала от счастья и молилась Богу, благодаря Его за милость: "Отче Благий! Ты создал небо и землю, управляешь миром и потому, я, с благоговением внимаю тебе и повинуюсь."
Через несколько времени , поняла она , что носит во чреве своём Сына Бога...
Иосиф всю жизнь свою работал плотником... Роста, одного с Марией, но фигурой кряжист, с широкими плечами и крепкими ногами. Ладони с толстой морщинистой кожей, отогнутые в сторону большие пальцы с корявыми ногтями, охватывали инструмент, как тисками. Руки - крепкие, мускулистые, одинаково привычны были и к топору, и к пиле... Серо-голубые глаза смотрели из-под седеющих бровей внимательно и умиротворенно. Он никогда не кричал. В затруднительные минуты жизни долго обдумывал решение и приняв, старался его придерживаться. Он не был веселым человеком может быть потому, что видел за свою жизнь много войн, много враждующих армий, много раненых и убитых. Сам никогда не воевал.
- Для плотника всегда хватает работы, особенно после войны - бывало говорил он, - Я люблю строить, но не люблю разрушать.
После смерти первой жены, детей от первого брака оставил у родителей жены, богатых торговцев, а сам стал ходить наниматься в работы по всей Иудее. Состарившись, он решил жениться и осесть... Он выбрал город Назарет на берегу Галилейского моря, где был хороший климат и люди селились в городах и поселках близко друг от друга, построил себе небольшой домик и решил жениться...
Он выбрал себе в невесты, замечательную девушку, сироту, по имени Мария, которая воспитывалась при храме после смерти родителей, была тихой и доброй. Сиротство научило её ценить доброту и ласку пожилого Иосифа и она согласилась выйти за него замуж.
Когда Иосиф заметил , что Мария беременна, он решил уйти и оставить ей дом, но во сне явился ему светлый ангел, успокоил его и обьяснил , что такова воля Божия. Проснувшись Иосиф благословил Марию и поклонился ей, как Божией Избраннице...
Вскоре, римский импертатор Тиберий, издал указ о всеобщей переписи населения и повелел, для удобства переписчиков, всем изрильтянам, явиться на места своего рождения. Иосиф, который был родом из Вифлеема, тронулся в путь, и вместе с ним пошла и Мария...
На третий день пути, достигли они Вифлеема. К тому времени в городе, скопилось множество людей, пришедших со всех уголков Израиля, для переписи.
Попросился Иосиф в гостиницу, но была она переполнена и тогда остановились Иосиф и Мария в хлеву при гостинице, так-как жить под открытым небом или в палатке было невозможно из-за холода, а хлев был прямо в доме, под жилыми комнатами, где держал хозяин свою скотину. Хозяин гостиницы сжалился над уставшими путниками и приказал работнику убрать хлев и постелить в дальнем, самом теплом углу, сухую, свежую солому. Иосиф помог Марии слезть с осла, на котором она ехала, поставил его в стойло, подсыпал овса, а сам расстелил тент на соломе, положил сверху коврик и устроил на нем Марию поудобнее. Мария, кусая губы сказала Иосифу сквозь слезы:
- Чувствую я, что пришло время и сегодня суждено мне родить.
Засуетился Иосиф, побежал в гостиницу, принес ушат теплой воды, приготовил чистое полотенце и пеленки...
Она родила младенца среди ночи. Заплакала Мария от смущения, и потупившись, улыбнулся ей в ответ Иосиф, взял младенца на руки, обмыл его и долго любовался красивым и спокойным малышом. Приложил он младенца к груди Марии, а сам стал на колени и помолился Богу за счастливые роды. И пронесся над Вифлеемом тихий теплый ветер и вспыхнула ярким светом звезда, пришедшая с Востока и остановилась над хлевом, где родился Иисус.
Три волхва, в ярких одеяниях, гордо сидящие на верблюдах, появившиеся в Иерусалиме, возбудили любопытство всех горожан. Приехали они со стороны полуночных восточных стран и везли с собой богатые дары. Старший из волхвов, высокий худой старик с седой длинной бородой, горбатым носом, острыми темными глазами, прячущимися в морщинистых глазных впадинах под кустистыми длинными бровями, въехав во двор Иродова дворца, приказал должить о себе царю. Говорил он на местном наречии, но голос его был сух, высок и, казалось, что это ворон каркал команды.
Снедаемый любопытством, Ирод сам вышел их встречать и проводил в покои.
- Прикажи царь покормить верблюдов, - прокаркал старший из волхвов. Его спутники молча поклонились Ироду и сели на ковры, поджав под себя по-восточному ноги. Ирод хлопнул в ладоши и приказал появившимся слугам, накормить верблюдов, а заодно принести вино, закусок и стал расспрашивать гостей, пытаясь поскорее удовлетворить свое любопытство. В глубине души ему очень хотелось верить, что дары, привезенные долхвами, предназначены ему. Но почему? Он никак не мог ответить на этот вопрос и поэтому решил, на всякий случай, оказывать волхвам всяческое почтение.
- Едем мы издалека, из стран полуночных, где правят короли сильные и богатые, где стоят наши хоромы, убранные коврами, серебром и золотом. По давним поверьям, записанным в наших священных книгах, знаем мы, что в пределах страны Израилевой должен родиться в эти времена младенец, который наречется царем Иудейским и станет со временем владыкой Мира, его Спасителем, очистив землю от грехов человеческих.
Попутчики говорившего молчали, но дружно кивали головами в островерхих меховых шапках в знак подтверждения слов, сказанных старшим волхвом. - Девять месяцев назад, загорелась яркая звезда на нашем небосклоне и тронулась на Запад. И мы вместе с нею пошли в ту сторону, куда она двигалась. И вот мы здесь.
Старик замолчал, обмыл лицо и руки из подставленного слугой серебряного кувшина и, съев несколько мятных лепешек с медом, запил все это вином, разбавленным водой.
Его спутники тоже немного поели.
Ирод, человек осанистый, с большим животом и остроносым злым лицом, пил неразбавленное вино, слушал и лицо его мрачнело: "Кто ещё смеет претендовать на Иерусалимский трон? - спрашивал он сам себя, - Недавно я казнил очередных заговорщиков, свивших гнездо в моем дворце, а тут рождается неведомый самозванец и я ничего не знаю. Прикажу казнить начальника тайного розыска, негодяя, который требует только денег, а работу свою не выполняет".
Ирод заставил себя улыбнуться и спросил:
- А в каком же городе, в какой семье этот будущий царь должен родиться? Наверняка вы это знаете, мудрые путешественники...
Голос его непроизвольно дрогнул, а горбоносый старик, старший их них, метнул в сторону Ирода взгляд из-под бровей и отвел глаза в сторону:
- Даже мы этого не знаем, - сказал он, - идем туда, куда нас ведет звезда.
Он помолчал, ополоснул руки после еды, вытер их полотенцем, поднялся, огладил бороду и закончил:
- Но мы, на обратном пути, заедем к тебе, царь, и все расскажем... А теперь - нам надо спешить.
Когда волхвы уехали, Ирод сел на трон и, помрачнев, приказал позвать начальника тайной стражи. Ироду показалось, чтослуга, исполнявший приказ, действует слишком медленно и разъяренный Ирод закричал, схватившись за кинжал, висевший на поясе:
- Делай это быстрее! Иначе я прикажу отрубить тебе ноги, чтобы ты не мог ходить, а только ползал!
Слуга, подгоняемый страхом, убежал искать начальника тайной стражи, а Ирод, отпив немного вина, стал ходить из угла в угол, разговаривая сам с собой:
- Дождусь стариков и тут же прикажу казнить младенца... А заодно и его родителей...
На закате этого же дня волхвы приблизились к Вифлеему и в наступившей темноте звезда будущего Владыки народов вдруг остановилась. Уже ночью волхвы постучали в гостиницу. Разбуженный хозяин спустился вниз, отворил ворота, хотел выругать неожиданных путешественников, но увидев странный караван, промолчал и поклонился.
Горбоносый старик, не слезая с верблюда, спросил:
- Хозяин! Нам известно, что у тебя в доме родился младенец, который станет великим человеком. Проведи нас к нему...
Хозяин гостиницы посмотрел на пришельцев иответил:
- В моем доме никто никогда не рождался, ибо я вдовец.
- Ты говоришь неправду, - гортанно прокричал старик, - если не скажешь правду, будешь наказан! - Хозяин гостиницы испугался, заморгал глазами и вдруг вспомнил о постояльцах в хлеву.
- Да-да-да..., - запинаясь, проговорил он, - в хлеву остановилась какая-то пара из Назарета и, похоже, что молодая жена старика-плотника собиралась рожать...
Он помолчал и, криво усмехнувшись, добавил:
- Но какой же великий человек может родиться в хлеву, да ещё от Назарянина...
Старик перебил его, резко крикнув:
- Веди нас в хлев!
Когда волхвы вошли в хлев, то в задней его части светилась свеча и счастливая, улыбающаяся Мария кормила младенца Иисуса грудью.
При виде её и ребенка волхвы упали на колени и кланяясь подползли к счастливой матери с ребенком.
- Славься Владыка Мира и Земли! - запели они старческими голосами. - Да будет благословенно имя Твоё и имя Матери Твоей! Прими поклонение и дары наши и не будь в будущем, во время своего воцарения, строг к нашим народам, живущим в странах полуночного мира.
И внесли они дары свои Господу: золото, ладан, смирну и долго молились, благословляя Марию и преклоняясь перед Младенцем...
А когда радостные собрались они в обратный путь, горбоносый старик позвал Иосифа и словно прокаркал, страшные слова:
- Бойся Иосиф царя Ирода, ибо узнал я по его взгляду, что хочет он погубить младенца. Уходи сегодня же утром и лучше всего в Египет. Золото, которое мы принесли, поможет тебе совершить это путешествие быстро и жить там безбедно. Мы рады, что хоть так можем услужить Младенцу.
Волхвы, все трое, в последний раз низко поклонились Иисусу, вышли, сели на верблюдов и удалились в свои страны, но уже другим путем, минуя Иерусалим.
А Ирод допросил своих сыщиков и узнал, что кроме ожидаемого младенца-Мессии уже родился чудесным образом, в семье бездетной Елизаветы и её мужа, старика Захарии другой младенец Иоанн. Говорили, что ему тоже предстоит великое будущее...
Ирод сидел в большом зале своего великолепного дворца, который он недавно выстроил, смотрел, как танцуют полуголые наложницы и, не переставая, пил вино, бокал за бокалом. Шитые серебром и золотом одежды тяготили его и, сбросив с себя почти все, полуголый, волосатый и жирный, он полулежал на подушках, и мрачно размышлял:
- Не доверяю я этим чудесам. Только малограмотные люди могут верить в чудеса рождений Мессий или Пророков. - Он отхлебнул вина, пролил на грудь и грязной, липкой ладонью растер все по коже. - Я на Мессия и не Пророк, но именно поэтому не позволю каким-то шарлатанам покушаться на мою власть. И не то, что я не верю в Бога. Нет! Но я знаю, что Бог не вмешивается в житейские дела. Власть и богатство - это дела земные, а не божественные. В такую грязь Бог никогда не вмешивается. Именно поэтому я и убъю этого Святого Младенца, если найду его. Какая разница - умрет он ребенком или стариком. Ведь все мы умрем. Зато я уничтожу лишний соблазн для толпы фанатиков, которые только и ждут повода, чтобы сделать бунт.
Он махнул рукой. Музыка прекратилась. Танцовщицы застыли, сбившись в кучку. Ирод поманил пальцем одну из них...
В ночь перед рождением Христа в природе стояла необыкновенная тишина. Зимнее небо светилось нежо-голубым, переходящим в сумерках в изумрудно-бирюзовый цвет. Было прохладно и прилетевшие с Севера, из дремучих лесов за далеким Черным морем стаи дроздов, сидели и молчаливо отдыхали в роще неподалеку. Когда спустились сумерки, они запели, словно радостный и веселый хор славославил появление на свет чудесного младенца. И всю ночь пели эти птицы. Жители Вифлеема улыбались и долго не могли заснуть, а священник - старый добрый Иаков, сидя при свечах и разбирая тексты Писания, прислушивался к птичьему хору, и думал, что где-то поблизости родился праведник и природа земная радуется его появлению на свет...
Прохладная ночь...Луна... В ночной тишине, изредка, прокричит птица. Овцы серыми комочками лежали в ложбинках то тут, то там и, пережевывая жвачку, дремали. У большого костра сидели пастухи. Поужинав, они тихо разговаривали о приближении холодных дней, о том, что хлеб подорожал и о том, что Ирод вновь переделывает свой дворец, украшая серебром и золотом стены палат и спальных покоев.
Вдруг, на черно-синем небосклоне вспыхнула над горизонтом яркая звезда и стала подниматься к зениту.
- Смотрите! Смотрите! Новая звезда взошла! - закричал один из пастухов.
В глаза, потрясенным и испуганным пастухам, ударил яркий свет и с криком упали они ниц, на землю лицом. Стало светло, как днем, но овцы были спокойны. По широкому лучу, падающему наклонно от звезды, спустился светлый ангел с серебристыми крыльями за спиной. Он коснулся ногами земли и неслышно подошел к пастухам.
- Свершилось! - произнес он. - В Вифлееме родился Сын Божий и вы можете в числе первых узреть младенца, который через время станет Спасителем всех, уверовавших в Него. Поспешите, а овцы ваши будут на месте и в сохранности.
И пастухи отправились в Вифлеем, отыскали хлев, в котором поселился Иосиф и родившая младенца Мария. Им не было места в гостинице и они поселились рядом с коровами и осликом, которые тут же дремали, звонко вздыхали и хрустели сеном...
Младенец лежал в яслях и смотрел вокруг внимательно и серьезно и было ему на вид не меньше полугода. Лицо чистое, белое, волосы въющиеся мягкие темного цвета и необычайные глаза: большие, серые и чистые глядели не мигая внимательно и серьезно на окружающих его людей и скот. Вглядываясь в полутьму хлева, пастухи поклонились младенцу и рассказали Иосифу и Марии о знамении с неба. Потом разговаривая, улыбаясь и радуясь возвратились к своим овцам.
Утро ранее и светлое озарило горный горизонт. В хлеву, где лежал младенец проснулись коровы и постукивая копытами повернулись головами в сторону яслей. Их большие, неподвижно-спокойные глаза блестели из теплого сумрака.
И поднялась заря и вновь, как вечером, только уже в обратном порядке в прохладном воздухе первого дня нового времени, небо окрасилось нежно-зеленым, ближе к горизонту и постепенно светлея переходило в голубое, через золото и багряные всполохи над горными массивами. И птицы пели не переставая и приветствуя новый день, заблеяли овцына пастбищах и протяжно и важно замычали коровы в стойлах. Младенец проснулся и, слушая шум наступающего дня, улыбнулся. Он был простодушно и глубоко счастлив.
Мария завернув Иисуса в припасённые пелёнки, а Иосиф, не торгуясь, купил у хозяина гостиницы, осла оседлал его и посадив сверху Марию, держащую на руках младенца, не задерживаясь тронулся в дальний путь... Не звабыл Иосиф и дары волхвов, набив ими перемётные сумы... Золотом, подаренным мудрыми старцами Младенцу, они расплачивались, за ночлег, на постоялых дворах, а когда наконец прибыли в Египет, то купили небольшой домик и жили долго, не зная нужды ни в чём. Иосиф, вскоре стал работать, а Мария растила Богом данного малыша...
После смерти царя Ирода, семья Иисуса, вернувшись из Египта, поселилась в Назарете, в своём доме и спокойно зажила. Назарет был маленьким городком, в котором все знали друг друга. Он раскинулся на склоне долины, а позади громоздились предгорья, изрезанные следами ручьев и потоков возникающих во время гроз и проливных дождей. Горизонт неровной линией горного хребта отделял небо от земли. В полдень бывало очень жарко и солнце нещадно палило неосторожных прохожих. Однако к вечеру зной спадал и на закате, заходящее солнце, мягким розовым светом освещало вершины холмов вокруг и на город опускалась прохлада. Воздух свежел, становился прозрачным и на темнеющем, черной синевой, небе появлялись первые яркие звездочки. В это время в семьях садились ужинать, а потом, иногда, поднимались на плоскую крышу помолиться Богу, попросить у него прощение за грехи, попросить благословение на завтрашние дела.
Утро вставало над землей свежее, чистое, звонкое. Издалека, с окрестных пастбищ, доносилось блеяние овец, возвращающихся на луговины. В тишине слышен был и звон колокольчика на шее вожака стада, и блеяние ягнят, и пение птиц в ветвях дикой оливы в излучине ручья. Город только просыпался, а пастухи уже перегоняли стада поближе к водопою, к тенистым рощам, в которых они могли укрыть себя и стада в полуденный зной.
Мария читала маленькому Иисусу отрывки из священных книг и он воспринимал Пророков Ветхого Завета, как своих современников. Больше всех ему нравились рассказы о Пророке Илие.
...В хлеву, за стеной, топоча копытами укладывались спать овцы. Свеча, в глинянном подсвечнике потрескивала и пламя , то увеличиваясь, вспыхивало, освещая дальние углы комнаты, то уменьшалось, погружая в полумрак низкие потолки, глинобитные полы и белённые известью стены.
Иисус сидел на низенькой скамеечке и снизу вверх смотрел в лицо своей матери, слабо освещённое свечным пламенем. Она раскрыла книгу Илии и начала спокойным, тихим голосом, читать о деяниях неистового Пророка. Декламируя пророчества, голос её задрожал, румянец проступил сквозь тонкую кожу лица. Делая паузы, она смотрела на сына и украдкой вытирала слёзы, гладила ласково по головке, А он увлёкшись, сосредоточенно смотрел невидящим взором в одну точку, и воображал седовласого, сильного и властного человека - Илию, с выразительным лицом, блестящими, яростными глазами и широкими жестами. Иисусу казалось, что он слышит его громкий голос, выражающий святое негодование и презрение к греховной жизни потомков Авраама.
Когда Мария замолкала, он ещё долгое время сидел неподвижно погруженный в видения, а потом словно очнувшись спрашивал: - А почему ты замолчала? Прошу тебя, читай дальше! И она, справившись с волнением , переворачивала страницу...
Иисус, очень рано стал молиться Сущему самостоятельно и стоя на коленях, обратившись в сторону восхода солнца, шептал слова любви и преданности Богу...
...Иисус рос удивительно умным и спокойным мальчиком. Он рано научился читать и очень часто его видели с книгами Священного Писания, сидящего на корточках у стены, в тени, разбирающего буквы и слова, водя по строчкам тонким нежным пальчиком. От отца Марии, осталось много книг Ветхого Завета, изучение которые и были главным занятием подрастающего Иисуса. Большеголовый мальчик с внимательным взглядом, поражал соседей Иосифа и Марии своей сдержанностью и ясным спокойствием. С соседскими мальчишками он играл редко, а больше сидел в доме или на плоской крыше, когда спадал дневной зной и думал о чем-то своем, часами находясь в неподвижности. Он мог лежа на спине, на крыше, в ночной тишине рассматривать мириады светящихся и мерцающих звезд и звездочек, проникая взглядом вглубь мироздания и постигая законы, движущие Вселенной. Когда Мария уводила его в дом и укладывая в постель, спрашивала, чем интересны звезды, чтобы так долго на них смотреть, он вскидывал на неё взгляд больших глаз и серьезно отвечал:
- Я с ними иногда разговариваю и они мне отвечают.
Закрыв глаза Иисус безмятежно засыпал, а Мария уходила на кухню, к очагу, домывать посуду после ужина и думала над его ответом, покачивая головой: " Какой он милый и не по годам умный". Она, как и Иосиф, старалась не вспоминать день рождения сына, своего бегства в Египет и возвращение обратно. Она привыкла жить как все, ухаживая за детьми и мужем. Вставала Мария рано и пока все спали растапливала очаг, готовила бобовую похлебку, накрывала на стол. Потом, когда все, позавтракав, расходились по делам, она мыла и чистила посуду, подметала в доме полы, не забывая присматривать за маленьким Иисусом. Иосиф к тому времени по просьбе доброй Марии перевёз своих детей от первого брака в свой дом.
Иосиф Иисуса любил, но вспоминая историю его рождения, пастухов и волхвов, тяжело вздыхал и часто молился...
Со временем волосы его совершенно поседели, он сгорбился, от боли в пояснице почти не мог работать сам, хотя наблюдал и советовал работникам как лучше вставить изготовленную ими оконную раму, или подогнать к каменному проему тяжелые дубовые двери...
Когда настала пора ходить в синагогу на учебу, Иисус уже многое знал и умел делать самостоятельно. В синагоге он стал первым помощником, почти слугою старенького раввина, который всегда хвалил его и говорил Марии:
- Из этого ребенко должен получиться великий человек. За всю свою долгую жизнь я не видел такого доброго, послушного и умного ученика. Помяните мое слово: он прославит ваш род и наш город и станет известен всему миру...
...Огибая город, по окраине, между ручьем и домами, проходила старинная дорога из Дамаска в Иерусалим, по которой раз или два в год жители Назарета ходили в Иерусалим, в святой храм Соломона. Дорога занимала три дня и изможденные и усталые путники мерно шагали по каменистой дороге. Колея петляла поднимаясь с холма на холм и то тут, то там видны были паломники то семьями, а то и по одиночке идущие в Иерусалим. Проходящие здоровались, так как большинство было знакомо друг с другом, а иногда были даже родственниками. Подростки и дети шли гурьбой и часто отставали или опережали родителей. Но родители не беспокоились, так как путь долгий и дети держась кучкой, не надоедали взрослым...
...Было жарко. Мария и Иосиф шли впереди и молчали. Вслед ха ними шагал их сын Иисус, первый раз идущий в Иерусалим на святой праздник Пасхи. Зной, горячимипрозрачными потоками, поднимался над холмистой равниной и от этого стоявшие далеко впереди деревья и строения казалось оживали и двигались.
В одной из оливковых рощь остановились отдохнуть и пообедать. Поздоровались с отдыхавшими здесь же дальними родственниками Иосифа, сели в тени и Иисус, сбегав к колодцу, принес мех свежей холодной воды. Обмыли потные лица, прополоскали рты и Мария, разложив чистую ткань прямо на земле, выложила из котомки хлеб, козий сыр, лук, соль и смесь из сухих фруктов и орехов. Не спеша помолились и не торопясь стали есть. Иисус молился и что-то внимательно высматривал в вершинах олив.
Немного отдохнув, Иосиф, Мария и Иисус продолжили путь и через два дня подошли к Иерусалиму. На подходе к городским воротам Иосиф постелил коврик и стал молиться, благодаря Бога за долготерпение и всепрощение, за счастье семейной жизни. Мария и Иисус также опустившись на колени, молились. Мaрия изредка поглядывала в сторону сына, любуясь его стройной фигурой, ласковым, беззаботно-восторженным лицом. Его губы двигались, а большие чистые глаза внимательно всматривались в силуэты святого города. Он погрустнел, словно предчувствуя, будущие страдания, что принесет ему встреча с Иерусалимом. Обычная лыбка сошла с его губ...
После праздника Иосиф и Мария поспешили вернуться в Назарет. Затерявшись в толпе паломников Иисус отстал и свернул к Храму. Он не боялся, не искал родителей, так как уже знал, что его судьба навечно связана с этим городом, с этим Храмом и с Богом, которому был посвящен Храм...
Он сидел в Храме и слушал стариков, а потом, когда его справшивали, почему он здесь один и где его родители, отвечал, что родители его ушли в Назарет, а ему интересно, что говорят о Боге умные люди. А потом сам стал задавать вопросы:
- Вот вы говорите, что притесняют римляне израильтян, не дают служить правильно Богу. Но ведь сказано: вся власть от Бога... И за грехи воздам... Не сами ли первосвященники забывают о Боге, о его всевидящем взоре. Не сами ли они в храмах допускают беспорядок, торгуют, меняют деньги и за звоном монет, за разговорами купцов и покупателей не слышат слов службы. И много ли праведников среди членов Синедриона?
Старики стали оглядываться, не слышит ли кто эти дерзкие разговоры.
А Иисус продолжал:
- Я вижу, как книжники и фарисеи гордятся перед людьми своими знаниями, но ведь они не самые умные люди в народе израильском. Родители их богаты, поэтому они могли учиться. Научились читать и толковать священные книги. Но все они преклоняются перед богатством, стараются и сами стяжать побольше мирского, не заботясь о главном, о небесном. Многие из них не знают, что такое тяжкий труд. Да, они постятся, но зато после поста ни в чем себе не отказывают, едят и пьют за двоих. Многие из них имеют женщин, помимо жен, хотя и не должны этого делать. Есть и такие, которые дают деньги в долг, под проценты, не сами конечно, а через своих родственников. Многие менялы, сидящие с утра до вечера, здесь, в этом храме, управляют их делами. Поэтому и такой торг в храме.
Иисус вспомнил разговор левита и менялы сегодня утром. Левит корил торговца, что тот мало прибыли приносит ему.
- Богатому трудно верить в Божье всемогущество, так как он видит, что за деньги сможет иметь все, что захочет. Где и когда вы видели, чтобы богатый священник роздал свое добро нищим, а сам бы довольствовался малым. А ведь все они говорят о не стяжании, о почетной бедности. Значит они говорят одно, а делают другое. Значит они обманывают людей. Но ведь Бога не обманешь, он знает, что люди делают, а еще лучше он знает, что они думают. И значит за гробом их ждет кара...
Старики зашептались между собой. Многие из них думали об этом так же, но говорить боялись хотя знали, что грех скрывать свои мысли. Поэтому некоторые испугавшись, ушли, но Иисус продолжил свои рассуждения с оставшимися:
- Ныне на праведное место Моисеева воссели книжники и фарисеи и стали нагружать людей работами и заботами, а сами не делают то, что говорят. На людей взваливают бремя, а сами пальцем не пошевелят. Любят они широкие заметные повязки на головах и пышные одежды. Любят торжества, на которых занимают первые места и любят, когда их называют "Учитель". Но один у нас учитель - Отец наш Небесный. И из пророков известно, что кто возвышает себя, тот будет унижен, а кто унижает себя, тот возвысится.
Звонкий голос Иисуса эхом отзывался под сводами Храма:
- Кто исповедует лицемерие, тот затворяет Царствие Небесное человекам: сам не входит и других туда не допускает.
"Прав мальчишка, хоть и мал пока" - подумали старики, но молчали, удивляясь уму и прозорливости мальчика.
- Лицемеры подобны людям, очищающим блюда снаружи, тогда как внутри они полны хищения и неправды. Лицемеры снаружи кажутся праведниками, а внутри исполненны лицемерия и беззакония.
Старики стали по одному отдаляться от молодого оратора и уходить в тень. Кто-то говорил про себя, кто-то ворчал озираясь:
" Верно подросток говорит, плохо живем. Не по Божески. Стали ставить себя священники и книжники на место Бога. Но прав юный мудрец. Говорят он из Назарета, сын старого Иосифа-плотника и Марии..."
Пришла ночь и один из стариков пригласил Иисуса ночевать к себе в дом, что был недалеко от Гефсиманского сада. Когда пришли в дом, Иисус поклонился хозяину и поблагодарил его за заботу и сердечность о нем, незнакомом подростке. Рассказал, что живет в Назарете, что отец его Иосиф и мать Мария из потомства Давидова. Сели ужинать. Иисус ел мало, больше пил воду, а когда закончил ужин, встал на колени, поклонился и сказал:
- Благодарю тебя, Отец Всеблагой, за заботу обо мне.
И еще молился о благе тех, кто истинно верует и помогает своим ближним в беде и нужде, вспоминал мать свою Марию и отца своего Иосифа и пожелал им здоровья. После этого лег в отведенную ему горницу и заснул крепко.
Рано утром Иисус проснулся от пения птиц за окном. Посмотрел на небо и вышел во двор, где был небольшой сад. Умывшись и причесав свои кудрявые волосы, он встал на колени, лицом к восходящему солнцу и начал молиться с просветленным лицом.
Когда старик проснулся Иисус уже был готов и стал просить его:
- Дедушка, поторопись, нам надо идти в храм Соломонов, молиться там и говорить о вере с людьми долгоживущими, знавшими и радость и горе и понимающими, что все от Бога и что все мы овцы стада его.
Удивился старик, благоговейно посмотрел на Иисуса и от полноты чувств прослезился. Впервые он видел такого умного и доброго мальчика с спокойными глазами мудреца. Он захотел погладить ребенка по голове, как это обычно делают старшие, поощряя малых детей, но неожиданно застеснялся и только слегка коснулся его плеча.
Не мешкая, они встали и пошли в храм. Когда подошли они к толпе, стоявшей возле дверей храма, все обернулись и стали говорить, узнав Иисуса:
- Вот тот мальчик, который вчера говорил мудрые речи здесь в храме...
... Мария и Иосиф, стали искать Иисуса уже вечером. Они думали, что он идёт за ними вместе с ватагой городских детей, однако распросив их, узнали, что Иисус отстал от всех, ещё в городе...Через день родители возвратились в Иерусалим с полдороги и, увидев сына, сидящего в кругу стариков и беседующего с ними, рассердились. Мария заплакала и стала упрекать Иисуса в жестокосердии, в том, что он не думал о тревоге и страхе за него родителей. Иосиф схватил сына за руку и хотел вывести вон из храма. Но Иисус вырвал свою руку, строго поглядел на родителей и сказал:
- О чем вы плачете и почему сердитесь? Ведь только здесь я дома, в доме Отца моего. Это и есть мой настоящий дом!
И так блестели его глаза, так уверенно и убежденно он это говорил, что смутился Иосиф и перестала плакать Мария. Добрыми словами стали звать они Иисуса вернуться домой в Назарет. Он пожалел их, попрощался со стариками, поклонился всем, кто слушал его и с кем он говорил в эти дни и пошел вслед за отцом с матерью, понимая родительскую печаль и беспокойство...
Учился Иисус хорошо. Читал книги Завета, жизнеописания святых и пророков и сам старался быть похожим на пророка Илию... Он понемногу начал помогать старому отцу своему, и все у них получалось отлично. Иисус, научился делать и читать чертежи и помнил все детали, из которых состояли двери, окна и даже целые здания. Память у него была удивительная...
Он никогда никуда не спешил и часто, оставшись один, задумавшись, часами сидел в тишине неподвижно. Бывало так и при людях, словно он отлетает куда. Он не участвовал в играх братьев и только собрав соседских мальчишек, намного моложе его уходил с ними. На ближайший холм, и там, сев в красивом месте, говорил о Боге, о сотворенных им земле и небе, которое было божьим престолом, о красоте и праведности братской добродетельной жизни...
Время шло, Иисус подрастал. Он начал уходить один, в горы и проводил там дни напролет читая священные книги, разговариявая с деревьями, травами, птицами и животными. И приходил в дом свой просветленный и удовлетворенный...
Но не все люди, которые жили рядом с Иисусом были добры и бескорыстны. Опечалился он, когда увидел, как его сверстник Птоломей, получая от родителей деньги, покупал себе сладкиие пирожки и чай, и абрикосы сушеные и все это ел сам, а товарищам своим по играм не давал, требовал, чтобы они относились к нему как к начальнику. И те прислуживали ему, зарабатывая подачки.
И огорчился Иисус и много думал сидя на камне в можжевеловой роще, что человек, взрослея и переходя рубеж детства, меняется и становится эгоистом и не скрывает своей похоти в простоте неразумения добра и зла, за что и бывает наказан. Каждый будет наказан Отцом Всевышним, кто отступает от его заветов братской любви и нестяжания...
Облачко, похожее на коротколапую собаку с большой головой, проплыло по небу и ветерок, овевая, давал прохладу и чуть шевелил листву на деревьях. Где-то однообразно, тревожно, пронзительно свистел некрупный сокол, то-ли предупреждая о чем-то свою подругу, то-ли зазывая её к себе.
"Человек не животное, - продолжал размышлять Иисус, рисуя буквы палочкой на песке под ногами - он создан по образу и подобию Бога. Как бывает он хорош и красив, когда молится о здоровье и благополучии больных или нуждающихся. И как он неприятен, когда кривляется и хихикает, рассказывая о своих похотливых похождениях. И ведь часто это все выдумано от вожделения, кусающего его душу. Но тем противнее смотреть и слышать это. И сказать ему об этом нельзя, потому что он не поймет, что можно и нужно жить иначе, светло и чисто, так как Бог вложил свои светильники в души всех людей и только у многих они не горят, коптят и вместо пламени и света дают дым и тьму. И все равно Бог прощает людей, дает возможность спастись, избежать смерти и войти в жизнь вечную. Только уверуй - живи по заповедям Божьим и ты спасешся и после Суда воссядешь в сонме вечноживущих, одесную от Бога...
В свои шестнадцать лет Иисус перерос родителей, но был худой и стройный, как девушка. Узкие бедра и талия подчеркивали широту начинающих округляться мышцами плеч. Маленькая, словно выточенная из мрамора, голова с большими ясными широко раскрытыми глазами, с небольшой горбинкой нос, яркие губы, с пушком подрастающих усов, и замечателные длинные кудрявые волосы каштанового цвета...
В этом возрасте, весной, Иисус первый раз постился. Утром, как бычно, он поел немного каши, а после работы, придя домой, сел читать книгу пророка Исайи, где говорилось о сорокадневном посте пророка и так увлекся, что когда его позвали ужинать, то мягко отказался и пошел спать чувствуя легкий голод и небольшое возбуждение от необычайности ощущений. Спал хорошо, рано проснулся, умылся холодной водой и вновь отказался от еды, читая, пока Иосиф с старшими детьми, не торопясь вкушали завтрак. Работа была не тяжелая, вставляли рамы во вновь отстроенный дом, подгоняли, клеили, ждали пока клей затвердеет. Сидя на камнях, оставшихся от кладки во дворе, Иисус, совсем не устав, любовался безоблачным жарко-синим небом и следил, как возникающие над горизонтом перистые облачка, протянувшиеся полоской с севера на юг, таяли, чуть двигаясь, подгоняемые небесным ветерком. Иосиф, как обычно, не мог сидеть без дела и взяв острое стекло, размечал заготовки для будущих рам.
Тишина и покой жаркого полдня, приближающийся праздник - все это наполняло сердце юноши непонятной радостью. Он ласково глядел на увлеченного работой Иосифа, на его грубоватые, покрытые бесцветным старческим пушком тыльные стороны ладоней и подумал, почему-то вдруг, о своей смерти: "А как мне будет суждено умереть в этом мире?". Смутно предвидя ответ, он вновь глянул в небо, задумался и словно воспарил, в эти безбрежные небесные просторы, овеваемые теплым весенним ветерком.
Когда Иосиф бережно коснулся его руки своими заскорузлыми пальцами и произнем: "Пора", Иисус, вздрогнув, вновь возвратился из краев неведомых, оглянулся и, взяв новую раму, стал вставлять ее в оконный проем.
Вечером он уже привычно отказался от пищи, попил воды и едва только тьма окутала предгорья и в доме зажгли свечу, лег спать
Иисус, в первый раз, постился четыре дня и чувствовал себя легко и свободно. От тела шел приятный запах, во время работы он слегка уставал, но присев мгновенно восстанавливал свои слы. Глаза его прояснились и легкая радужная оболочка расширившихся зрачков, выделялась на матово чистых белках. Ночью от спал чутко и слышал, как мимо их дома на рассвете пробежала стая бродячих собак, спешащих после ночлега где-то в заброшенном доме, на рано открывающийся мясной рынок.
"Завтра суббота, - подумал Иисус, - а сегодня я, как учат аскеты, буду есть понемногу кашу и овощи, а вечером, перед сном, выпью стакан молока". Как сказал, так и сделал. Овощей, на первый раз, он съел всего горсть, пшеной каши, тщательно пережевывая, съел всего три ложки. Этого ему вполне хватило. Он был сыт и бодр как никогда. В субботу утром, идя на службу, он почти бежал. В синагоге с трудом заставалял себя стоять на одном месте. Хотелось двигаться, бегать, петь. Жизненная энергия переполняла его тело и дух.
Придя домой, он сел за стол и, думая о чем-то о своем, пристально глядел на кружку, стоящую на краю стола. Через какое-то время кружка сдвинулась со своего места и с громким стуком упала на утоптанный пол...
В следующую субботу Иисус после долгой службы в синагоге ушел за город и пройдя предгорья, начал подъём на обрывистую гору. В долине небольшого ручья росли раскидистые деревья и, проходя через их чащу, он вспугнул лисицу, которая отбежав несколько метров в сторону, становилась и проводила его безбоязненным взглядом...
После небольшого водопада тропинка терялась в нагромождении скалистых обломков и так легко было на душе, так сильны были мышцы его тела, что ему захотелось взлететь. Он едва заметно улыбнулся, встал на край большого обломка и приказав себе повиснуть в воздухе, шагнул вперед. Казалось, что все в мире изменилось. Он не упал, а медленно опустился с двухметровой высоты и вытянутой левой ногой, мягко коснулся травы, росшей под камнем...
Идя домой он повторял про себя: "Молитва и пост! Молитва и пост! Надо поверить, что это ты можешь, не касаясь скал передвигать их с места на место. Молитва и пост!.." - повторил он снова и тихо улыбнулся. Рассказы матери о его рождении: о пастухах, волхвах вдруг обрели новый радостный и удивительный смысл.
Весна, цветущее разнотравье и разноцветье на горах. На восходе солнца поют жаворонки. Теплый ветер, нагреваясь на вершинах холмов под солнцем, стекает вниз в долины вместе с ароматами цветущих горных тюльпанов, анемонов, олив. На опушках, среди зеленеющих рощ пасутся стада коз и овец, позванивая колокольцами.
Несколько сотен домов Назарета приютились у подножья холма. Белые стены, плоские крыши, узкие улочки. Дом Иосифа стоял на склоне и чуть ниже под домом под деревянным навесом Иосиф соорудил себе столярную мастерскую. Здесь всегда приятно пахло свежими стружками, древесным клеем, теплым деревом. С утра до вечера в мастерской стучал молоток, строгал рубанок, звенела пила.Иосиф с помощью сыновей от первого брака, изготавливал, оконные рамы и двери, для строящихся домов. Работы хватало всем...
После 16 лет, Иисус, с согласия отца и по совету матери, пошёл в пастухи, днями пропадал на пастбищах, среди высоких холмов, вдали от Назарета. Вместе с другими пастухами, проводил ночи у костров. Вечерами, глядя в высокое небо, Иисус удивлялся и страшился величию мира, обилию звезд и лунного света. Он думал о безграничных возможностях Создателя и с гордостью сознавал, что в нем, тоже есть что-то, что отличает его от других пастухов, плотников, горшечников, виноградарей. В долгие ночные часы, он, как бы растворялся в безграничных пространствах небес, размышлял о несоответствии красоты неба, земли и жизни людей: с их адчностю, тщеславием, гордыней порождающих многообразие форм зла.
- Как победить зло? - спрашивал он себя и сам же отвечал. - Только добром, только любовью! Если попытаться победить зло злом, то количество зла от этого только увеличится и Сатана, властелин смерти, будет только радоваться этим своим победам. Только жертвуя, можно творить добро...
Внизу, среди темнеющих стволов рощи, завыл шакал и замолчал. Опять наступила тишина. Костер погас, оставшиеся угли тлели, покрываясь пеплом. Горизонт на Востоке светлел. Ковш созвездия Большой Медведицы повернулся, обойдя вокруг невидимой оси.
"Скоро утро, - подумал подросток, - а как жаль. Ночью так тихо, так легко дышится и думается".
Он зевнул, подстелил баранью шкуру под спину, лег, вздохнул, закрыл глаза и сразу же спокойно заснул, обдуваемый легким ветерком, под высоким сводом небес, светлеющим от занимающейся зари.
Иисус любил путешествовать и взрослые пастухи часто отпускали его погулять по окрестностям... Иногда, днем он делал значительные переходы, любуясь природой, холмами и скалами, забредая в неизведаннве местности.
В этот раз Иисус зашел далеко, в места малознакомые. По дну заросшей кустарником ложбины он поднялся к небольшому водопаду, попробовал на вкус воду из ручья, черпая ее ладонями. Напившись, вытер лицо, и стал осматриваться. Внизу, за руслом ручейка, чуть справа воднелись крошечные крыши небольшого селения, а справа и слева, ниспадая по круто изломанным гребням, стояли скалистые вершины водораздельных хребтов. Бело-серые каменистые уступы кое-где поросли пыльно-зелеными куртинами кустарников, а ближе ко дну долины, то тут, то там стояли лиственные деревья, поодиночке или целыми рощами. Иисус устал и присел отдохнуть в тени одного такого одинокого дерева, раскинувшего свою крону и не пропускавшего жарких лучей полуденного солнца. И как всегда в минуты покоя и одиночества пришли мысли о сущности жизни и смерти, о божественной силе, создавшей всю необъятную землю с морями, горами, пустынями и реками, с мириадами живых существ, живущих в воде, на земле и под землей, и даже в небе...
Он увидел далеко вверху, над гребнями, изрезанными серыми морщинами скал, в синеве небесной, среди стад облаков, черную птицу плавающую на широко раскинутых крыльях в воздушной стихии и озирающей вселенские просторы.
"И я навнрное так смогу, ибо Бог-Отец дал мне силы, - с гордостью подумал Иисус - но я рожден в человеческом теле и не хочу пугать людей, до времени, заявляя о том, кто я и откуда".
Он отер пот со лба, вздохнул и, поднявшись, продолжил путь наверх. Ему захотелось взойти на горный хребет по прямой, минуя тропу, ведущую на перевал. Он шел легко перепрыгивая с камня на камень, иногда, на крутом склоне, касаясь земли руками, сохраняя равновесие. Он шел, тело послушно несло его, а мысли были далеко. Он размышлял о долготерпении Бога, о непостоянстве людей, по слабости и маловерию впадающих во искушение и творящих языческие символы, находящихся в плену идола властолюбия и алчности - Мамоны.
"Отец наш небесный строг и справедливо уничтожает очаги повсеместного неверия и разврата телесного и духовного, - думал он, - Содом и Гоморра были сожжены в огне очищения и лишь праведный Лот был спасен от смерти ангелами, посланными Богом на землю. В этом чуткость и справедливость Божия. Каждый получает по заслугам его"...
Иисус перевел дух, огляделся и ему захотелось взлететь, такой простор и такая красота открывалась перед ним. И действительно, раскинув руки как крылья, он чудесным образом был вознесен над склоном и описав плавную дугу, чувствуя, как ветерок полета шевелит волосы и овевает лицо, плавно ступил на небольшую площадку среди темных обломков скал, упавших сюда некогда с вершины. Сердце Иисуса колотилось и он повторял: "Слава Богу. Я могу летать, как птица и тело мое становится легким, как птичье перо"...
Среди камней блестело зеркало небольшого ручейка с прозрачной водой и он понял, что здесь из склона бъет ключ просачивающийся по трещинам из глубин земли. Он вновь неторопясь напился и прилег на теплый плоский камень, который словно гриб, вырастал из земли. Размышления продолжались:
"По Ветхому Завету, люди, веруя в Бога, приносили ему на заклание козлов. Первосвященник окроплял их кровью жертвенник, тем самым очищая жертвователя от совершенных им грехов. Но греховность оставалась в человеке и вновь и вновь, не выдерживая искушения, люди впадали в греховные деяния и помыслы. И сегодня настало время, когда грехи человеческие вот вот переполнят чашу Божеского терпения. Сейчас нужны новые законы, Новый Завет, который придет на смену старому, Ветхому Завету, который уже не удерживает человека от общения с Сатаной. Его воинство подкармливает ослабевшее от грехов стадо человеческое. Нужен новый пастырь, который заповедует Новый Завет, который сможет восстановить крепость ума и сердца в вере, у тех, кто еще способен чувствовать силу и благодать великого Бога"...
Откуда-то из-за скал и очень быстро над головой Иисуса сгустились черные тучи, громыхнул гром и порыв шквального ветра принес первые капли дождя. Придерживаясь руками за камни и корни кустарников, Иисус стал опускаться вниз. Спускаться было труднее, чем подниматься, приходилось смотреть вниз, выбирать безопасный путь. Поэтому спуск занял много времени и сил.
Наконец, спустившись в долину, Иисус почувствовал твердую землю, вздохнул с облегчением и подумал, что идти к цели всегда легче, чем достигнув ее, жить, не зная зачем и к чему стремить свой дух и тело вновь.
Неожиданно он ясно осознал, что может быть он, сын Бога, воплощенный в человеческом облике, рожден здесь в Иудее, среди богоизбранного народа для того, чтобы спасти человечество через новую неизбежную жертву. Иисусу стало грустно. Поправив одеяния, он встал на колени и принялся молиться: "Боже праведный и милосердный. Все в твоих руках и сердце твоем праведно, умно и истинно. И я готов по слову твоему пожертвовать собой за ради рода человеческого, ради овец стада твоего, которое сегодня неверуя, остается без пастыря, скромного и праведного. А Дьявол, враг твой, будет побежден жертвой. И я готов и жду твоих указаний, да пребудут сроки земные, по твоему повелению"...
К пастухам, молодой Иисус возвратился поздно ночью и на расспросы их - почему так поздно- отвечал, что заблудился. Он не стал есть, а только выпил воды, лег, уснул и видел сны чудесные и пророческие, а когда рано утром проснулся, то почувствовал на глазах своих еще не высохшие слезы...
Когда Иисусу исполнилось 18 лет, его мать, Мария, рассказала ему о его рождении и плакала и целовала угол его одежды. Иисус гладил её по голове и утешал, говоря:
- Все в мире происходит по воле Бога и я, как и все, в Его воле. Захочет Он и призовет меня к себе на служение, а нет, так нет. Я и так люблю Его всем сердцем и готов жизнь положить за Него, Царя Небесного. Я буду строго исполнять Его заветы и заповеди. Вижу я, что многие в этой жизни живут неправедно, стяжают богатства, поддаются плотским соблазнам и похотям: пьянствуют, объедаются, прелюбодействуют, а многие священники и законники сребролюбивы, горды и лицемерны, скрывая свои пороки под маской постников и молитвенников. И поэтому сейчас трудно отличить добро от зла. Зло рядится в одежды добра и хочет казаться лучше и святее добра. Фарисеи и книжники гордятся знаниями, но не следуют тому, что знают и, соблазняясь, нечестиво завидуют подлинным праведникам, которые видят их лживость и лицемерие, безбоязненно обличают их.
Многие из фарисеев и книжников хотят поставить законы и правила человеческого бытия выше заветов Божественных, чтобы самим быть как Боги, сочинять от себя законы и требовать их исполнения в ущерб Божественным заветам. Много людей живет на земле и тесно стало. Люди поклоняются не столько своим Богам, сколько Молоху и Золотому тельцу...
Слушала Мария его речи, преклонялась перед ним и боялась за него, так смело и решительно обличал он неправду их жизни к которой все давно привыкли и покорно молчали...
... Иисус нравился девушкам, но относился он к ним, как к своим младшим сестрам, говорил с ними, как с равными, а иногда жалел их, когда они неловко пытались привлечь его внимание новыми прическами, нарядами, подведенными сурьмой глазами. Не чувствовал он ни к одной из них ничего, кроме жалости и сострадания. Он даже иногда боялся их игривых взглядов, негодовал, но вслух не говорил ничего и старался поскорее уйти и остаться одному.
Вообще вёл себя Иисус скромно, питался самой простой пищей и совсем не ел мясо животных. С утра, перед работой, он обычно съедал немного каши с небольшим количеством масла, а потом, уже вечером, перед заходом солнца, когда дневная жара сходила на убыль, съедал также немного каши или сушеных сладких фиников и запивал это простой водой, иногда добавляя в воду несколько капель вина, для более полного утоления жажды. Когда же были праздники и никто не работал, он уходил в горы на целый день, взяв с собой овсяные хлебцы, несколько маленьких сырков и воды из колодца. Часто половину хлебцов он скармливал птицам, в том месте, где останавливался перекусить. Места эти были одни и те же, в тени больших деревьев и все окрестные птицы уже знали Иисуса, не боялись его и часто садились так близко, что он мог дотянуться до них рукой. И Иисус кормил их, разламывая хлеба и разговаривая с ними, как с людьми. Слыша его голос, птицы подлетали ближе, словно понимая, и не желая пропустить ничего из того, что он им говорил.
Вид у Иисуса всегда был спокойный, но смеялся он редко, чаще плакал, размышляя над судьбами людей исострадая им. Плакал он и читая о страданиях святых и праведников, жизнеописания которых он всегда носил с собой, особенно когда отлучался из дома.
Когда умер Иосиф, Иисус очень переживал и всю ночь просидел возле его тела в полутьме и молился.
В последние годы Иосиф был стар, немощен, но попрежнему добр. Работать он не мог, но ходил на работу вместе с сыновьями и сидя на солнышке, грелся, изредка подремывая. Просыпаясь, смущенно оглядывался и желая показать, что ему не безразлична работа, давал мелкие советы. Братья иногда посмеивались над этой слабостью отца, но Иисус не позволял им насмешничать и упрекал их, говоря:
- Когда-нибудь вы состаритесь и будете вспоминать своего доброго отца с грустью умиления.
Несмотря на то, что Иисус никогда не ругался и не повышал ни на кого голоса, братья его уважали и старались ему не прекословить. Иисус не походил на своих старших братьев, которые были все среднего роста крепкорукие и крепконогие, любили петь, танцевать и с нетерпением ждали праздников, когда можно было погулять и отдохнуть от работы. Иисус же праздники не любил и старался во время праздников уединяться подальше от праздных, часто подгулявших, соседей. Друзей у него не было. Все, о чем он думал и говорил, сверстникам было неинтересно, а их разговоры о девушках и о богатстве не интересовал его, так много в них было простодушного эгоизма, животной похоти и сладострастия. Когда с ним заговаривали пьяненькие знакомые, а им часто хотелось поговорить именно с ним, он молчал, насильно улыбался, стараясь не обидеть их своим невниманием, спешил поскорее уйти. Так получалось, что все праздники он проводил вне дома и потому знал все рощи вокруг и тропинки к ним. Уходил от дома иногда очень далеко, но всегда бодр и почти весел, когда был один. Его умиляла красота природы и соразмерность всего живого вокруг. Он молился Богу, как справедливому Отцу Вселенной, где все создано умно, светло и чисто. Он негодовал на людей, не верующих в Благого, злоупотребляющих терпением Отца, ищущих развратных удовольствий, вместо вечного наслаждения духовного, братского общения. Но не роптал на Отца, ибо знал, что все это следствие первородного греха, давлеющего над людьми, потомками Адама и Евы, согрешившими в Эдеме.
...Но чем больше он думал об этом, тем больше сострадал людям, не знающим кого брать в пример, ибо учителя сами были лицемерны и злы, но надеялись обмануть прихожан добрыми словами, при злых мыслях, мрачными страдательными лицами во время поста. Рыбаки, в море Галилейском, ловившие рыбу, говорили ему:
- Рыба гниет с головы... - и многозначительно кивали в сторону фарисеев и книжников.
Видя самодовольство и жадность лже-пастырей, Иисус признавал правоту рыбаков. Многие из этих законников преклонялись перед силой и умом звоевавших иудеев римлян. При римлянах они сами были охраняемы и почитаемы, как представители верховной власти...
И еще о многом размышлял Иисус, бродя по залитым солнцем каменистым холмам. Его высокую стройную фигуру видели часто на краю высокого скалистого обрыва далеко от Назарета, где он часами стоял, вглядываясь вдаль, словно пытаясь увидеть там, в знойном мареве, будущее. И вправду, его молчаливая спокойная наблюдательность со временем позволила ему предвидеть события, научила читать мысли на простых лицах его родственников и соседей.
Скоро он стал понимать, что для сохранения порядка и гармонии как в природе, так и в обществе человеческом, нужны жертвы, затраты сил и энергии, которой избранные люди делились безвозмездно с окружающими их. Вспоминая исход из земли Египетской, описанный в священных книгах, он понимал, что люди, простые пастухи и земледельцы, не понимают и не верят священным словам мудрости и что только по делам судят учителей и праведников. Они понимают, где правда, а где ложь уже после того, как учитель умер или был убит с их же молчаливого согласия и даже их же руками. Только тот, кто сам пострадал, кто не выбирает безопасный жизненный путь, остается в умах и сердцах простых людей. Доброе дерево приносит плоды добрые и наоборот, сорняки и колючки дают семена, из которых вырастают плевелы и тернии. Так и после смерти человеков: от доброго остается добро, светлая память, пример в назидание добрым; от злых, даже если они умерли во дворцах роскошных и в глубокой старости, остаются их злые дела и поступки, а слова их, лживые и непостоянные, забываются сразу же после их смерти, а иногда еще и при жизни.. Бог не спешит с возмездием, но даже дальние потомки злых людей ощущают на своей судьбе печать божьей отверженности.
"Отец наш небесный, Всеблагой, добр и справедлив, но и наказывает грешников по делам их через своих посланцев и почитающих его. Вспомним его милосердие к потомкам Иакова, бегущих из египетского плена. Сколько раз он прощал их, приходил к ним на помощь в самые тяжелые минуты. Но его посланец, Моисей, по его воле казнил и наказывал слабодушных отступников и когда, в отсутствии Моисея, при брате его Ароне, отлили из золота тельца и стали ему поклоняться, то вернувшийся с Синая Моисей разбил и велел казнить до 3 тысяч виновных в непослушании.
Таким образом Бог не только прощает, но и наказывает, а прощает как раз тех, кто согрешил, но и кается. А наказывает тех, кто верит, что он безгрешен. Но Бог наказывает всех, кто действует, даже героев. И Моисей и Давид, и все цари израильские, не были безгрешными, но разница между ними и лицемерами в том, что они часто вынуждены выбирать между двух зол, когда действуют и, выбирая меньшее, они знают, что и это грех и Отец за это накажет их, и поэтому каются до совершения греха, уже только вообразив злое действие, не пеняя на обстоятельства, вынуждающие их так действовать. Не то с фарисеями. Они не выбирают, они хотят получить почет ничего не делая для людей и эта их осторожность говорит об их равнодушии к человеческим заблуждениям и бедам. Они не злые и не добрые, не горячи и не холодны. Они никакие и поэтому Отец наш отвергает их, так как добрый платит за свою доброту разочарованием и даже сожалением, когда его обманывают. Злой платит за зло и часто, осознав сделанное зло кается с силой и глубиной присущей характерному человеку. Но равнодушный человек ни о ком искренне не заботится, так как никого не способен ценить, любить из-за своего осторожного эгоизма".
Шли годы. Иисус все дальше и дальше заходил в своих рассуждениях, да так, что даже Мария, не всегда могла понять слов сына.
Однажды, как то в субботу, Иисус, после полудня, возвратился с прогулки и, устало опустившись на скамью, стал мелкими глотками пить колодезную воду. Мария месила тесто для лепешек и вдруг ей так стало жаль этого одинокого, молчаливого и скромного юношу, который был её сыном, но который ничем не походил ни на одного из своих сверстников. И нет-нет, да и вспомнинался ей анегельский свет и ангельский голос, пророчивший ей зачатие Иисуса, как сына Божьего. Прошло уже почти двадцать шесть лет и действительно стало ясно, что её сын человек необычный, но думалось, что и Богом он не был. Ей стало казаться, что и явление ангела и пророчество ей привиделось, совсем молодой тогда девушке, мечтательнице и фантазерке. И вот сейчас, сын её, уже взрослый, большой, красивый сидел, смотрел на воду и думал о чем-то о своем. "Он одинок, совсем одинок. Одному так трудно.", - с грустью думала она.
- Сынок, - произнесла она нежно, - ну о чем ты все время думаешь и о чем ты уже который год молчишь?.
Она вытерла руки о передник, поправила платок на голове, села рядом, горестно посмотрела на него, не решаясь ни погладить его, ни обнять. Она только пристально взглянула ему в глаза. Глаза Иисуса смотрели на неё грустно, ласково и все понимающе. Но при этом он был так далек и одинок, как далек бывает иностранец, не знающий языка и не могущий не только сказать сам, но и понять, что ему говорят окружающие и только улыбался извиняющейся улыбкой.
Не отрывая от матери глаз, Иисус взял её руки в свои, погладил их и заговорил, словно продолжая сам с собой невидимый и никому не слышимый разговор:
- Почему люди так горды и так уверены? Почему фарисеи и книжники верят, что Мессия придет на землю как воин с мечом в руке и на боевом горячем коне? Почему нельзя представить его умным и добрым, сильным не мщением отступникам, а пожеланиями добра для них грешников, овец заблудших, со словами любви и сострадания всем, кто нищ, бесприютен, несчастен. Я вижу вокруг много фарисеев в широких головных повязках и дорогих хитонах, которые молятся даже проходя по людной улице, останавливаясь среди идущих и шепчущих молитвы и воздевающих руки к небу. Но вот помолится он и пойдет и тут же забудет Бога, возгордившись и будет говорить про себя: " Вот какой я праведник и верующий. Все должны знать, что я учен и умен, что я много молюсь и неделями не ем мяса и пью только воду, соблюдаю заветы старцев и учителей веры".
И довольный пойдет по своим делам. А дела его направлены к тому, чтобы стать богаче, завести больше учеников, расширить свой дом, увеличить свой доход. Он презирает бедняков, своими руками в трудах добывающих хлеб насущный. Он уверен, что Бог дал ему здоровье, богатсво, а главное - ум, для того, чтобы заботиться о себе и о своих близких, а не об этих несчастных. Он уверен, что мир, такой, каков он есть, справедлив и справедливо то, что одни едут, а другие везут и так будет всегда. И дрожит он над нажитым богатством и страшится его потерять. Все помыслы его направлены на преумножение этого богатства, и потому он не хочет знать, горькую правду жизни, что если у кого-то много домов, то у кого-то, дома вообще нет, а если у кого-то полные закрома зерна, то обязательно, кто-то боится умереть с голоду, не дождавшись нового урожая.
Иисус говорил как всегда, спокойно, мягким голосом и Мария кивала его словам, напряженно всматриваясь в мерцающие ясным cветом, глаза сына. С улицы, крича, вбежали дети, но увидев разговаривающих взрослых, выскочили во двор, наполовину закрытый предвечерней тенью, обещающей ночную прохладу.
Иисус допил воду, поставил кружку, встал, прошелся из угла в угол, и продолжал:
- И бедняки смирились. Они с утра до ночи работают, иногда забывая о молитве, и засыпая в своих жалких жилищах от усталости, видят в своих снах золото, дорогие наряды, много вкусной и сладкой еды. И тайно завидуют сильным мира сего богачам и законникам. И самое страшное в том, что они, бедняки и работники, верят в то, что золото дает власть. Никто из них, ни бедняки, ни богачи, не задумываются о своих душах, которые погибают от алчности, злобы и равнодушия. А фарисеи уверены, что мир, который они для себя построили, это благой мир, мир, угодный Богу. Они готовы обвинить Бога, Отца нашего, в жестокости или равнодушии к их судьбам, стоит им потерять здоровье, своих близких, свой доход или дом.
Но не думают они, что это расплата за их грехи, их гордыню и приверженность к земным благам, которые подобны пыли, праху под нашими ногами. Им кажется, что быть первым - это благо, а последним - это плохо. Они говорят: мы учены и это хорошо, а они темны и полуграмотны. Наши родители были богаты и жили долго, а их родители жили бедно и рано умерли. Их мир, который в гордыне своей они построили, поделен на плохой-хороший, богатый-бедный, умный-глупый. Они надеются, что так было всегда и всегда так будет...
Иисус увлекся, стал жестикулировать, но, вдруг, словно проснувшись, увидел, что матери не сидится на месте, что она давно пытается встать и подойти к печке, где у нее готовится пища, но только нежелание его перебивать, мешает ей это сделать, улыбнулся и, прервавшись, сказал:
- Матушка, я знаю, что вам надо готовить ужин, простите мою забывчивость.
Мария улыбнулась и проворно вышла на кухню.
Иисус, оставшись один, слыша голоса с ожившей к вечеру улицы, сел перед окном, где посветлее, и открыл книгу Давида, в которой знал почти каждую строчку наизусть. Но, раскрытая книга так и осталась лежать у него на коленях, а он додумывая, словно вспоминая не один раз уже слышанное, продолжил разговор со своим Я: "Люди, а больше их учителя, поверили, что работать, накопить денег, а потом заставить других работать на себя - это хорошо, а быть бедным и больным - это плохо. Но вот однажды придет день, когда им придется умереть и они будут плакать и рыдать боясь расплаты за грехи свои, которые они уже забыли, но в страшную минуту смерти вспомнили. Они поймут, что делали все неправильно и ужаснутся. После смерти плоть их сгниет и превратится в прах, а душу их грешную злой привратник схватит и, торжествуя, бросит в ад на вечные мучения. А те, кто страдал, но верил, и умирать будут уповая на Бога Всеблагого и души их попадут в рай, где воскреснут праведники и мученики и, одевшись в плоть свою, займут места на престоле, подле Отца и Ангелов его. И тогда ничего уже с ними не сможет сделать Сатана и побежден будет и предан суду Божьему и наказанию достойному".
Иисус пробовал говорить об этом в семье, но все, что он говорил, слушатели не понимали. И Иосиф, пока он был жив, и его старшие братья, не принимали всерьез всего, что он пытался им обьяснить. Для них все было просто и понятно. И только мать Иисуса, Мария, любовно и печально смотрела на своего сына, слушала его, и думала, что нигде, ни у кого не видела таких внимательных, умных и печальных глаз.
Несколько раз Иисус пытался говорить с соседями о Ветхозаветных Законах и Законах Бытия, но все они были заняты хлебом насущным и не было времени у этих простых людей, чтобы посидеть и подумать о том, что говорит им этот странный молодой человек, Иисус, сын плотника Иосифа, их соседа, которого они знали с детства и который для них был таким же как и их дети, непослушные, непонятливые, шалуны и проказники. Иисус говорил о Вечных заповедях: "не укради", "не убий", "не прелюбодействуй". Ему не возражали, в спор не вступали, но знали, что многие, если и не убивали (хотя были и такие), то брали все, что "плохо" лежит, а если и не крали, то прелюбодействовали, как только была возможность, и даже видели в этом особую мужскую доблесть, хотя женщин, уличенных в прелюбодействии, забивали камнями до смерти. Так издревле повелось, что все знали, чего нельзя делать, но зная, делали, и старались скрыть это так, чтобы никто не узнал.
Еще он говорил: "возлюби врага своего..." или "ударят по правой щеке, подставь левую". Так никто в Иудее и в Израильской стране не жил и среди всех двенадцати колен еврейского народа была в почтении другая заповедь: "Око за око, зуб за зуб". Над Иисусом смеялись, когда он пытался говорить о своих заповедях и отвечали ему:
- Ну давай я сейчас тебя побью, а ты потом придешь и поблагодаришь меня за это... Ха! Ха! Ха! Смешные и глупые речи!..
... Сатана разочарованно вздохнул: - А я уже надеялся, что после падения Рима мир ввергнется в хаос.. Мне казалось, что стоило разрушить Рим и человечество рухнет занявшись спмоуничтожением. Я поспособствовал ослаблению Римской республики и привёл к власти императоров. Никто конечно не подозревает, что это первый шаг в сторону падения... И что-же?...
Сатана тяжело задумался и пристально смотрел в одну точку, пока гранит, там, в углу пещеры не стал плавиться и не защёлкала покрываясь трещинами от невидимого жара, скала...
-Так о чём это я?- через время произнёс вслух очнувшийся от забытья Сатана.
-Надо думать , нашёлся кто-то умеющий предвидеть будущее и кто знает эту глубокую истину, что слабое живёт долго, а сильное вскоре делается слабым... Так, так...Думай дальше-приказал себе Сатана. - Уже что-то становиться понятным...- Ведь не просто так появился этот Христос, там, в рядовой римской провинции, в которой живут иудеи. Он не мог появиться в Греции или в самом Риме. Его бы убили , и о нем бы никто уже на следующий день не вспомнил. А тут богоизбранный народ - Сатана изобразил подобие улыбки - который давно ждёт Посланца - Мессию, и который даже римлян считает варварами... И вместе - это провинция Великого Рима, столицы империи, которая узнает всё, что происходит на окраинах, рано или поздно...
А оттуда, из Рима новая религия уже распространяется по всему миру... И тот кто это задумал чрезвычайно умён и проницателен... Сатана снова надолго задумался.
-И этот Кто-то, устами Назарянина говорит , что сила в немощи. Люди привыкли видеть силу в победе. Но тут, Кто-то очень умный понимает, что в поражении всегда есть корни победы...
Говорят , когда Иисус родился в Вифлееме, то царя Ирода обуял ужас. Уж на что был свиреп и безрассудно жесток, но и он испугался. И судя по всему ужас может распространиться на всех властителей!..И теперь я понимаю чего боялся Ирод?.. Ведь Назарянин - посланец Того, говорит, что только Любовь может разрушить силы Зла...
-И ведь как умно!.. Пожертвовать собой , вместо того, чтобы убивать врагов! Подставь левую щеку!.. Ведь это действительно делает Зло бессильным. Ведь сила всегда подпитывалась ненавистью и страхом... А тут- подставь другую и молись за врагов своих... Всегда сумма зла превосходила сумму добра... Но ведь так дойдёт до того . что силой и злом будут детей пугать... И ещё Назарянин говорит, что не бойся гибели тела, но бойся душу погубить. И обещает после суда над всеми умершими, новую, уже вечную жизнь, тем кто в него уверует...
Сатана сжал кулаки.- Здесь самая опасность для моих дел и замыслов на Земле. Только я понадеялся, что вот-вот зло восторжествует окончательно, что Бог - Промыслитель отвернётся от людей, вдруг является этот Назарянин и говорит , что Бог послал его, что бы спасти мир через самопожертвование!..
И ещё о многом думал в этот день Сатана. Но в сумерках решился, встал, расправил крылья и полетел туда, в Иудею. Да так быстро, что загудело в воздухе...
-Ещё посмотрим - бормотал он на лету...Ещё увидим, как Назарянин исполнит завет Того... Мир-гармония? Ха-Ха-Ха... Какая же гармония, если зло станет бессильно... Делай больше добра и в мире станет меньше зла!?. Ну это мы ещё посмотрим станет ли меньше!..
-Почему я так поздно узнал , что в Назарете живёт никем не узнанный и не признанный Посланец?..
Сатана вглядывался в приближающююся землю, додумывая свои предположения...
-А ведь может получиться так , что люди и в этот раз спасутся!.. В просветы облаков мелькнула голубовато- зелёная поверхность Средиземного моря...- Кажется прилетел?- подытожил Сатана и стал осторожно снижаться, лавируя между облаков...
...
Израиль полнился слухами: Иоанн, сын священника Захарии, крестит людей водой в Иордане, отпуская им грехи, заставляя каяться и ругает книжников и фарисеев, обличая их лживость, любострастие и лицемерие. И еще говорит, что он пришел в мир, чтобы подготовить пути, какими придет в страну евреев Сын Божий, Мессия - который и спасет мир от козней Дьвола, заповедует людям путь в жизнь вечную...
...Услышал эти речи и Иисус, засобирался посмотреть этого пророка и пустился в путь, к Иордану. И когда подходил к реке, увидел его Иоанн, одетый в овечьи шкуры, строгий , но страстный проповедник, с огнём веры в глазах. Упал Пророк на колени и приветствовал Иисуса поклонами. И сказал он своим ученикам, пришедшим на крещение:
- Вот Тот, ради которого я послан в мир! Не достоин я ремни Его сандалий завязать..!
Когда Иисус крестился в Иордане, разверзлось небо и в сиянии небесном явился голубь - воплощенный Дух Святой и громом раздались слова:
- Се сын мой! На нем мое благоволение!
И увидел это Иоанн, возликовал и стал всем говорить:
- Пришел в страну Израильскую долгожданный Мессия. Слушайте его, молитесь ему, ибо это Спаситель - Христос!!!
И стала полниться слухами земля, и стали искать Иисуса люди, чтобы слушать и учиться у него...
А человек он был необычный, даже внешне. Роста он был высокого, с сильными , привычными к работе мышцами рук и ног. Его лицо с возрастом приобретало выражение величавого спокойствия. Длинные, волнистые волосы обрамляли чуть вытянутый книзу, овал лица. Усы и раздваивающаяся к концу длинная борода окружала яркие сомкнутые губы. Прямые, густые брови и, глаза крупные, тёмного, почти чёрного цвета, смотрели на мир внимательно и грустно. Прямой, длинный нос, две глубокие морщины - впадины, спускающиеся к уголкам губ.
Фигура, как и лицо нравилось соразмерностью, готовностью к движению, к жизни. Голос был низким и звучным и потому привыкнув к тому , что его внимательно и напряженно слушают, он говорил негромко и не торопясь, делая паузы , вглядывался в лица учеников и людей теснившихся вокруг.
Однако, за годы взросления, он также научился сосредоточенному молчанию и умел слушать, так, как могут это делать только великие молчальники. Каждое сказанное им слово, звучало как откровение, и каждая мысль была сложна и неоднозначна. Разговаривая, он невольно заставлял думать даже тех, кто к этому совсем не привык.
Спокойствие и серьёзность, часто переходящяя в грусть, заставляли людей, независимо от сословия и положения, относиться к нему с вниманием и почтением. Даже враги, познакомившись с ним, слушая его умные, неторопливые речи понимали его необычность и драматический, глубокий ум. Иисус, заставлял себя уважать своей любовью к людям, независимо от положения их в обществе. Людей мелких, не по заслугам вознесённых на высокие места это раздражало, заставляло завидовать, а потом и ненавидеть его. Он, простой человек, на первый взгляд вёл себя как богоизбранная личность и людям знатным казалась странным, даже подозрительным, уверенность и снисходительность Иисуса. Особенно задевали и раздражали его противников его всепрощение. "Мы для него никто, эпизод в его избранничестве - обиженно думали они. Однако, Иисус не был гордецом и своей простотой нравился многим, но особенно женщинам, всегда тонко чувствующих внутреннее величие , масштаб личности. И конечно Иисус не был робким. Он всегда знал когда, что и кому надо сказать, так как хорошо разбирался в людях и не был бесплодным мечтателем. Он не любил лицемеров, не любил стяжателей, понимая мелкое очарование золота и богатства для большинства людей. Но он не позволял себе проявлять свою нелюбовь и только однажды вышел из себя...
Это было в Ерусалимском Храме, где он разогнал торговцев и повалил меняльные столы. В этот миг он был неузнаваем и ученики увидели в этот момент в нем того Царя, которого ждал народ израильский, что бы биться с завоевателями - римлянами...
Но это продолжалось всего несколько минут. В остальное же время он был осторожен не только в поступках , но и в словах, сообразуясь с уровнем слушателей. Но ученикам он говорил открыто, что богатство - это стена, которая отделяет неправедную жизнь от праведной, что нельзя одновременно служить двум господам-Богу и Мамоне, и потому богатые выбирают в конце концов Золотого Тельца. "Для Сатаны, богатство -это сеть в которую он улавливает души нестойкие, умы незрелые. Против фарисеев и саддукеев Он почти не выступал публично , но ученикам говорил , что тот кто служит не Богу , а власти рано или позно преступает Закон любви...
...После крещения, потрясенный явленным знаком с неба, Иисус отправился в пустыню, постился там сорок дней и ночей, ничего не едя, а только пия воду из крохотного источника под скалой. И жгло его солнце неистовое и ночами холод охватывал тело, но Иисус терпел и молился, испытывая свою силу и видя в прекрасных видениях, после молитвы, в столбе света Отца своего небесного, который с ним разговаривал и открывал ему вечные истины, недоступные и непонятные для человеков. А иногда, уставшему и ослабевшему телесно от голода и холода, являлся ему Сатана перед рассветом и соблазнял его видениями садов цветущих, плодов сочных и сладких, беломраморных водоемов с хрустально-холодной водой. Но Иисус молился и Дьявол исчезал в раскаленном мареве наступающего дня. И крепли его душевные силы день ото дня и вокруг головы его в сумерках виден был ореол святости и силы духовной. Всходило солнце, и Иисус, в тени, под скалой, молил Бога, чтобы даны ему были силы исполнить миссию. И садилось солнце, молился Иисус...
Так прошло сорок дней и сорок ночей и, наконец, захотелось Иисусу поесть нестерпимо. И тут явился ему Дьявол, огромный, мрачный, могучий и, глядя в кроткие глаза Иисуса своим темным, тяжелым взглядом, говорит голосом низким и громким:
- Если ты сын Божий, то вели этому камню стать хлебом, - он мощной рукой кинул большой камень к ногам Иисуса, - и, поев, пресытишься.
Иисус, вглядываясь в полумрак, где, то появлялась, то исчезала на темном фоне скалы черная фигура с мощными крыльями, ответил:
- Написано, что не хлебом единым будет жив человек, но всяким словом Божьим.
Но не отступился Дьявол и показалось Иисусу, что он теряет сознание, а когда очнулся, то оказался на вершине снежной горы, а внизу, перед ним, расстилалась вся земля с лесами и степями, пустынями и реками, озерами и морями, на которых жили многие страны и царства человеческие. И прогремел голос над ним:
- Дам тебе власть над всеми сими странами и царствами, ибо эта земля принадлежит мне и кому хочу, тому и даю её. А за это, - вкрадчиво продолжал тот же голос, - преклонись предо мной и все это будет твоё!
- Отойди от меня, Сатана! - твердым голосом отвечал Иисус, - Написано: "Господу Богу твоему поклоняйся и ему одному служи!".
Исчезло видение земли и сама гора исчезла...
В третий раз подступил мощный Падший Дух к Иисусу, перенес его в Иерусалим, поставил на крыше храма Соломонова и сказал:
- Если ты сын Божий, ступи вниз отсюда. Ведь написано, что Ангелы на руках понесут тебя, да не преткнется о камень ногою Своею.
Иисус же ответил ему:
- Сказано: "Не искушай Господа Бога своего всуе".
И вскричал Дьявол, блеснула молния на темно-синем звездном небе и загремел гром. И увидел Иисус громадную черную крылатую тень, метнувшуюся в тёмный провал.
Забылся Иисус после ночного кошмара, а проснувшись, увидел свет восходящего солнца. Поднявшись, подошел к ручейку, едва заметно струившемуся среди камней, ополоснул осунувшееся, похудевшее лицо и сказал себе: