Кабаков Владимир Дмитриевич : другие произведения.

Рассказ о таёжных приключениях. Полный вариант

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Каждая поездка или поход в тайгу полный приключений!

   "Самые великие приключения не стоят ничего, если их не с кем разделить..."
  
   ...Нас в машине было четверо: я, Миша, Максим и Саня, друг и одноклассник Максима...
   Наконец - то я мог расслабиться... Посадив за руль хозяина "Круизера" Мишу, зевая, я залез на заднее место и завернувшись в спальник уснул. Но перед тем как заснуть, вспоминал последние свои "дни и заботы".
  
   ... "Мне не повезло. Вёз жену с работы и не спешил. Сидели разговаривали. Вдруг, какой - то придурок, "подрезал" меня и преспокойно порулил дальше - сегодня молодые борзеют, а как прихватишь кого, так под бандюков косят.
   Я Машу попросил держаться, вырулил на встречную полосу и по газам. "Нива" моя аж задрожала. Машка испугалась, вцепилась в сиденье. Встречные водилы шарахаются - думают мужик с ума сошёл. Догнал я этого пацана вклинился между ним и передней машиной, и по тормозам!
   Он конечно поцеловал меня в зад и засигналил.
   Остановились...
   Я выхожу, а он бежит навстречу, руками машет. Думаю, счас начнёт руками махать и я его с полным правом могу "успокоить". А он затормозил в метре и видимо, что-то почувствовал и стал на словах права качать.
  Я ему говорю - вызывай ГАИ...
   Менты приехали как - то быстро, акт составили...
   Дело в конце концов в суд пошло - мамка у этого пацана настырная!
  Суд присудил оплатить ремонт, а я и не возражал.
   Но этот молодой, в следующий раз будет поосторожнее..."
  
   ...Машина внутри нагрелась. Когда я проснулся, уже к Култуку подъезжали. Байкал вскрылся, но по берегу белая полоска льда лежит - водой талые "иглы" повыбрасывало на галечный пляж.
   Заехали в местный магазин, купили ещё тёплого свежего хлеба и поехали дальше.
   Дело к вечеру... Ночевать надо...
  За Тибельтями свернули налево и по лесной дороге поднялись вверх километра на два, въехали в хороший лес и увидели подходящую полянку у реки.
  Решили ночевать...
  
   Развьючились, костёр большой развели. Дровцы сухие, смолистые, колешь и душа радуется - как сахар под топором хрустят...
   Достали водочки, разложили закусочку. Мишина жена напекла мужу на дорогу пирогов с лосятиной...
  
   Сели вкруг костра, выпили по первой и хорошо стало, а тут и солнышко село, захолодало. На другой стороне Тункинской долины, гольцы в сумерках засветились снежными вершинами, а с нашей, уже и ночь подползла - наш то борт пониже, да в тени.
  Звезды на небе высыпали... Благодать...
   Выпили по второй и я вспомнил, как первый раз к бурятам в Косую Степь ездил, за камедью. И стал мужикам рассказывать...
  
   "Приехал я туда уже в начале зимы, по первому снежку. Поселился в зимовейке, а через день и хозяин зимовья пожаловал. С ним была пара каких - то облезлых собачонок. Одна особенно какая - то тощая - "Болеет что - ли? - подумал я.
   Ночевали вместе, поговорили. Мужик оказался хороший, угостил сохатиной. Говорит недавно из под собак стрелил. Я не поверил, но промолчал... Назавтра он в лес ушёл, а та собака, тощая, намётом понеслась в тайгу. Думаю, вот "сюрпрайз" - в чём душа держится, а азарту на троих.
   Вечером прихожу к зимовью, а бурят уже ждёт меня. Говорит, помоги мясо вытащить!
   - Сегодня собачки, сохатого прищучили на гривке. Бобик - бурят показал на тощего кобеля, - как только вышли в лес, следок прихватил и ушёл, а Жулька за ним. Через час слышу, далеко лают, на гриве. Поднялся туда, подкрался, вижу здоровую матку сохатого держат. А Бобик заметил меня и рад стараться, вокруг лося крутится, не даёт с места стронуться...
   Подошёл на шестьдесят метров, там ещё частинка такая, и оттуда стрелил. Матка прыгнула после выстрела, как ужаленная, метров через двадцать остановилась, постояла, постояла и упала. Я потом посмотрел - пуля сердце по краю задела...
  
   ...Костёр трещит, мужики внимательно слушают, небо тёмное и из-за большого огня звёзд почти не видно...
   Выпили ещё по одной, закусили. Потом чаёк разлили - Божья благодать!
   Воздух прохладный, чай горячий, аж парит из кружки - хоть и начало лета, но по ночам, да в горах прохладно. Зато хорошо, что комаров нет.
   Я наконец завершил свой рассказ.
  
   - Я потом с этим бурятом, каждый год виделся. Он хоть и пьянь, но охотник хороший. Несколько сохатых за год со своим Бобиком и Жулькой добывал...
  
   Помолчали. Выпили ещё...
  
   А Максим, посмеиваясь, вспомнил как прошлый год, случайно, в Тункинских Гольцах на трёхтысячник влезли...
  
   - Мы с Саней были в Тунке. Выскочили на несколько дней. Я взял парочку деньков в институте, вроде никаких срочных обследований не предвиделось, и Санёк, тоже отпросился. На машинке доехали до Ниловой Пустыни, а там машину оставили у знакомых и на перевал. Ночевали, а утром позавтракали и пошли вдоль хребтика, чтобы высоту не терять...
   Хорошо! Ветерок дует, прохладно, небо синее. И долина под нами, а посередине речка петляет, и сверху, словно ручеёк...
   Уже во второй половине дня, видим слева гора овалом уходит вверх и
   вершины не видно. Подумали времени много, можно попробовать залезть...
   Начали подниматься. А подъём всё круче. А горка всё выше. И солнышко уже к горизонту опускается. Ну, думаем, поднимемся на вершину и вниз на другую сторону, уже бегом будем спускаться.
  А гора всё круче, идти всё тяжелее. И тут уже мы поняли, что торопиться нельзя, иначе голову можно потерять - такие скальные крутяки начались!
   Наконец, кое - как на гребень поднялись. Отдышались, прошли по гребню, на противоположную сторону глянуть. А там обрыв...
  Да и солнце уже село...
   Мы потоптались, потоптались и решили - ночевать надо. Поужинали без костра всухомятку и на боковую. Выбрали площадку под скалкой, в спальники залезли и сразу уснули, а ноги гудят и сердечко колотится. Тут я понял, что мы высоко забрались!
   Ночью конечно холодно стало, прижались друг к другу, кое - как до утра продержались. Проснулись, из спальников вылезли, а холодно, давай вверх - вниз бегать, греться.
   И дёрнул же нас чёрт, спускаться по противоположной стороне!
  Там обрыв - не обрыв, но крутяк приличный. И чем дальше, тем веселее. Пришлось рюкзаки снимать и поочерёдно спускаться - вначале рюкзак спустим вниз, а потом сами подбираемся. И так раз за разом...
   В одном месте Саньке не повезло, он рюкзак не удержал, отвлёкся на
   мгновение, потом глянул, а рюкзак уже вниз поскакал, и из него весь груз постепенно вываливается на этих скачках - мы рюкзак, только глазами проводили...
  
   Санёк, глядя в огонь смущённо кивнул, подтверждая всё сказанное Максимом.
  
   ...Ночь опустилась на притихший лес, и где - то далеко заухал филин. Речка под берегом шумела быстрым течением и изредка на середине, выскакивая из воды плескался крупный хариус. Миша встал, подложил в костёр сухих дровишек, сходил за водичкой к реке, поставил кипятиться новый чай и прилёг на старое место, оперев голову на локоть. А Максим продолжил:
   - Мы уже не рады были, что в эту сторону начали спускаться. Санёк снова кивнул головой.
   - Наконец часам к двенадцати, мы выбрались на безопасное место. Санёк пошёл вещички из рюкзака собирать, а я заметил пустой рюкзак застрявший в кустах и принёс его. Вещи почти все нашлись и чуть передохнув, мы тронулись ниже в распадок, где ручеёк бежал и росло несколько сосёнок. Там мы чай соорудили и только тогда расслабились - вполне могли мы с этой горы вниз головой улететь!
  
   Максим помолчал, отхлёбывая свежезаваренный чай и завершил историю:
  - Позже я альпинистам знакомым рассказал. Так они головами качали и говорили, что нам повезло. Ведь это был известный в Гольцах трёхтысячник и на него только со снаряжением поднимаются, а мы на своих - двоих...
  
   ...Спать расхотелось, и я вдруг вспомнил одну историю, из того периода жизни, когда я подрабатывал, собирая камедь.
  Тогда у меня была хорошая работа в проектном институте, но получал я там рублей двести тридцать в месяц, а на камеди, иногда мог за недельку рублей пятьсот поднять! А тогда на пятьсот рублей можно было приличный мотоцикл купить.
  
   И как-то меня занесло в места, где жил один бомж в избушке.
  Я пришёл туда под вечер и бомж, сидя у летнего кострища чистил рыбу для ухи...
  Поздоровались. Разговорились. Узнав, что я живу в городе, он стал просить привезти ему лески и крючков разных размеров. Потом пригласил ночевать у него...
  
   Когда входили в избушку, он предупредил меня:
   - Кот у меня здоровый и шибко злой. Ты его старайся не задевать, а то он и кинуться на тебя может ночью. Мстительный чёрт! Когда посторонние без меня в избушку заходят, он вначале шерсть дыбом поднимет и шипит, а если не послушаются, то кидается на грудь и начинает драть когтями.
   - Я теперь, как ухожу, так и двери не запираю. Он у меня вместо дворовой собаки...
  
   Я зашёл в дом и в полумраке увидел два зелёных, горящих фосфором глаза. Хозяин предупредил кота: - Свои Тимоша, свои! - и Тимоша недовольно залез под нары...
   Вечеряли без происшествий и когда хозяин сварил уху на печке, то поели и чаю попили. Я отдал ему банку тушёнки, которая у меня была в рюкзаке, чему он был рад, но виду не показал - по тем временам тушёнка была страшным дефицитом. Позже он показал мне место на противоположных нарах и когда легли, то закурил и стал разговаривать...
   - Я же здесь, до прошлого года с жёнкой жил - начал он. - Да вот в январе, в самые морозы заболела она и через три дня умерла. До ближайшей деревни здесь сорок километров, да и в той больнички нет...
   Так она и померла здесь. Непонятно от чего... Температура была высокая, аж горела вся... Но у нас ведь и градусника не было...
  
   Мужик вздохнул, прикурил новую сигаретку от старой.
   - Мы с ней вначале в городе бомжевали. Я как из лагеря освободился,
   пробовал жильё найти и на работу устроиться. Но потом от неудач запил, да и как не запить. Ночевали же по подвалам... Он выдохнул сигаретный дым и почесал бороду...
   - Там я с нею познакомился. Она тоже была пьющая, но ещё молодая и на лицо ничего. Как её в этот бомжатник занесло, я до сих пор не знаю. Что - то там в её прошлом было, отчего она от людей отбилась и запила...
  
   ... Поднявшись с нар мужик налил себе чаю, отпил несколько глотков и продолжил...
   - Я её уговорил в лес уйти и зажить вдвоём. Я, в лагере так натерпелся, что рад был любому жилью, лишь бы не на общих нарах. Я ведь тоже, тогда камедь начал собирать и денежки иногда приличные заколачивал, только всё пропивал. А тут, вроде как семья и всё прочее...
   Я слушал вполуха и начинал уже задрёмывать.
   - Вначале иногда водки и здесь доставали, а потом как-то привыкли без неё...
   Хозяйка домовничает, обед или ужин сварит, а я рыбачу или по тайге шастаю...
   Посторонних тут не бывает... Хозяин помолчал, накрыл ноги ватным
   одеялом...
   - А вот как умерла, для меня главная забота была, как её похоронить...
   Морозы под тридцать стояли, земля промёрзла и стала как стекло...
   Я тогда попробовал лопатой копать, но она от земли, как от железа
   отскакивает. Кострил два дня, но только сантиметров на пятнадцать откопал...
   Тогда я её вынес, потому что она уже пахнуть начала и закопал подальше от избы, в сугроб, а сверху воды полил, чтобы льдом покрылась, и грызуны не пробрались и не поели...
   Уже засыпая я слышал как мужик ворочается и вздыхает...
  
   ...Когда я закончил рассказ о бомже и его чудесном коте, все долго молчали, а потом так же молча стали раскладываться...
   ...Время подошло к полуночи, и все зевали... Наконец улеглись. Заснули быстро. Но спали хорошо или плохо, в зависимости от спальников и кто как устроился. Я завернулся в кусок полиэтилена и спал как младенец. А Санёк ворочался и всё костёр шурудил - наверное ему холодно было...
   Утро поднялось ясное и солнечное, и быстро позавтракав, мы тронулись в путь, дальше.
   Кругом всё было ещё полно воспоминаниями о весне: и зелёные листочки, только - только проклюнулись из почек, травка играет кое-где яркой зеленью из - под серой прошлогодней, да и птицы пели не преставая. Лес свистел, щебетал на разные голоса, а яркое солнце, празднично изливало свой свет на преображённую землю!
  
   ...Выехав на тракт, помчались вперёд под шансон из автомагнитофона, который так обожал Миша. Известный певец Кучин, с обычным своим зэковским репертуаром, бархатистым баритоном жаловался на несвободу и на сторожевые вышки, а дорога стлалась под колёса петляя между бело - пенной, широкой и быстрой речкой и горными безлесыми склонами.
   Потом долина расширилась и мы покатили по широкой степи, с далеко видными домика редких бурятских посёлков и гольцами справа на горизонте...
   Часа через два, въехали в предгорья Саян и асфальт кончился, но началась ухоженная грунтовка...
   Ближе к перевалу, дорога жалась к крутым, скалистым берегам реки, и петляла, повторяя изгибы обрывистых склонов...
   Переехав перевал, остановились у Бурхана и плеснули водочки по чуть - чуть, на удачу.
  Тут, уже я сам пересел на водительское место - Окинская долина для меня была хорошо знакома...
   Вскоре и Ока набрала силу, а широкие притоки, приходящие слева, каждый, добавлял воды в её расширяющееся русло...
  
   Орлик проехали не останавливаясь, и в посёлок Саяны прибыли к обеду. Но нашего знакомого Олега - бывшего председателя поссовета, дома не было - он уехал накануне в Улан - Удэ, по делам и обещался приехать или вечером или утром назавтра...
   Хозяйка, - жена Олега, открыла нам гостевой домик, отправила младшего сынишку протопить баньку и пока мы обедали вскипятив на электроплитке чайник, раскладывали снаряжение и разглядывали горы вокруг посёлка, банька уже была готова.
  
   Я люблю попариться, а тут чистая, просторная банька пахнущая берёзовым веником, и обилие хрустально - чистой воды: и горячей, и холодной.
   Плеснув на раскалённую каменку, шипящего кипяточку, мгновенно ощутили тугой удар жаркого воздуха и одной рукой хлеща себя веником по бокам и спине, другой прикрывали, сворачивающиеся в трубочку от жара уши.
   Тут все, покряхтывая и покрикивая, принялись париться.
   Выскочив из парилки, не беспокоясь о простуде выливали на себя по шайке ледяной воды, блаженно улыбаясь сидели обмениваясь восклицаниями - междометиями, а чуть охладившись, вновь заходили в парилку. Пот лился по коже струйками, но после третьего захода, кожа порозовела, стала мягкой и упругой...
   Из бани вышли уже в сумерках и приглашённые в большой дом, попили чаю и узнали, что Олег позвонил, извинился и сказал, что приедет завтра утром...
   Попив чаю с шаньгами и домашними, вкусным, тягучими сливками, мы поблагодарили хозяйку и ушли в гостевой дом спать - длинная дорога утомила всех...
   Назавтра, проснувшись по очереди мылись и чистили зубы, а тут приехал энергичный и весёлый Олег. За чаем, обсудили подробности нашего похода. И после, пока ребята отдыхали, я с Олегом съездил на строительство детского интерната, где работал в это время - наш знакомый по прежним походам, проводник и охотник Лёня Иванов...
  
   Лёня заулыбался, увидев меня, крепко пожал руку и быстро собрав вещи уехал с нами в Саяны....
   Из Олегова дома выехали на двух машинах. Олег с Лёней на его УАЗ-ике впереди, и мы на "Круизере", следом. Поехали на Лёнино стойбо - летнее поселение, где пасся его семейный скот. Там же были и его лошади...
   Лёня ушёл ловить лошадей, а мы расположившись в его стойбе, смотрели спутниковые программы ТВ. Как раз показывали хронику чемпионата Европы, по футболу. Российская сборная играла в Португалии неважно и потому, смотрели в основном и "болели" за сборную Чехословакии, с замечательным полузащитником Недведом и нападающим Милошем Барошем...
   Наконец появился Лёня на своей низкорослой савраске, ведя в поводу четырёх коней. Мне достался, рослый крупный мерин, которого я вначале немного побаиваясь, особенно когда начал вьючить перекидные, сшитые из толстой кожи, сумы.
   К тому же приходилось приглядывать за всем, что делали остальные, потому что привык держать под контролем всё, что происходит в походе и знать где, что лежит...
   Выехали к вечеру, попрощавшись с загрустившим Олегом. Ему тоже хотелось провести несколько дней в тайге, но как всегда планы и работы требовали его присутствия в посёлке. Вздохнув, он пожал всем руки, сел в машинку и уехал.
   Вскоре тронулись и мы, но до сумерек успели доехать только до ближайшего зимовья.
  
   Трава на луговинах начинала зеленеть и горы справа, на южной стороне долины, уже очистились от снега. Серые, мощные скалы, кое - где громоздились по гребню хребта, были похожи на чудовищной величины неприступные крепостные стены.
   ...Наша лесная дорожка вилась по берегу реки, иногда отходя далеко от русла, то поднимаясь на небольшие пригорки, то спускаясь на пологие луговины. Землю покрывали остатки прошлогодней, рыжей лиственничной хвои и я представил себе, что осенью, здесь всё словно застелено жёлтым тонким покрывалом.
   Караван растянулся метров на пятьдесят. Мы с Лёней и Максимом ехали впереди и смотрели по сторонам - на склонах могли пастись и медведи и изюбри. Максим держался молодцом, да и лошадка у него была приличная.
   Позади ехали Саня и Миша. Мишина лошадь изредка взбрыкивала и пробовала его скинуть, потому что на спине у неё была под потником небольшая ссадина, которую Лёня перед выездом смазал какой - то мазью.
   Саня сидел на лошади мешковато, но старался улыбаться, хотя, когда его Звёздочка переходила на рысь, то у него лицо напрягалось и он намеренно грубым голосом проговаривал: - Ну - у - у, не балуй!..
   Вскоре выехали на большую поляну среди леса, с зимовейкой на высоком берегу реки и решили здесь заночевать.
   Пока развьючивали лошадей, пока стреножив их отпустили пастись, пока сходили за водой и растопили печь - наступила ночь.
   К вечеру подул холодный ветер, набежали тучи и начал накрапывать мелкий дождичек.
   Сварили рисовую кашу с тушёнкой, вскипятили большой котелок чаю и разложившись за столом, закусывая зелёным луком и солёным, тающим во рту салом с чесночком, выпили водочки за начало похода и плеснули Бурхану, на удачу...
  
   Лёня как всегда невозмутим и серьёзен, но выпив вторую рюмку водочки, начал рассказывать, как прошлый год, с собачкой, по осени охотился на кабарожку.
   Из - за кабарожьей "струи", которая стоила на черном рынке не менее ста долларов, или как говорят торговцы приезжающие закупать струю -УЕ - условных единиц, многие охотники забросили свои соболиные путики...
   - На кабарожку охотиться интересно - продолжал рассказ Лёня. Их иногда бывает много в одном месте, а "струя" сегодня ценится выше, чем самый лучший соболь.
   Я обычно с собакой, с утра выходил из зимовья, а к вечеру, уже возвращался с добычей. Мясо кабарги, я оставлял в лесу, но иногда, если время позволяло, то протягивал тушку кабарожки по снегу, вниз по склону и в конце бросал её, а рядом ставил парочку капканов. Рысь от запаха кабарги балдеет, бегом бежит по кровавому следу и конечно в капкан попадается. Она зверь очень аккуратный, в капкане не бьётся, хотя кусты рядом с капканом бывают все обкусаны и конечно снег вокруг вытоптан...
   Кабарга же, собаку не боится зная, что та на скалу не залезет и потому, запрыгнув на какую-нибудь малодоступную скальную полку, остаётся там. Стоит и смотрит на собаку, которая надрывается от лая. Ей ведь невдомёк, что вслед за собакой придёт человек с ружьём, которое может достать зверя на расстоянии до двухсот метров!
   Поэтому, главная премудрость в этой охоте - хорошая, опытная собачка и бинокль. Я обычно беру с собой двенадцатикратный бинокль и как только Жук, залает, смотрю в том направлении, куда он глядит. Кабарожка пока опасности не видит, маскируется под неподвижный камень, а я её вижу без проблем...
   Лёня помолчал, потёр глаза правой рукой. Он видимо давно уже так много не говорил...
   - Ну а дальше - дело техники - завершил Лёня свой рассказ.
  - После выстрела кабарожка не убегает и даже, если ты промахнулся первый раз, то у тебя есть ещё в запасе выстрелы.
   Я прошлый год штук двадцать кабарожек добыл. Собака у меня неплохая и потому охота добычлива!
   Зимовье нагрелось и от тепла, пришла сонливость. Залезли в спальники и минут через десять все засопели - заснули утомлённые длинным днём...
  
   Утром, как обычно, Лёня поднялся первым, растопил печку, поставил подогревать вчерашнюю кашу и пошёл ловить лошадей...
   Я, несмотря что люблю поспать с утра, поднялся вслед за ним, приготовил завтрак и крикнул подъём. Мужики, зевая вылезали из спальников, искали в утреннем полумраке штаны и сапоги. А потом по очереди поливая друг другу из кружки, помыли руки и лица.
   Пришёл Лёня и привёл лошадей, которых привязал к коновязям по отдельности.
   Позавтракали быстро и после, не мешкая завьючились и снова отправились в путь. Мой мерин, уже привык ко мне и потому, не мешал седлать и приторачивать сумы.
  
   По-прежнему, шли двумя группами, только сегодня мы с Лёней ехали впереди вдвоём, а Максим присоединился к Сане и Мише - им так веселее.
  Погода заметно портилась - на протяжении дня дул порывистый ветер и тяжёлые тучи тянулись по небу, задевая брюхом за высокие скалы.
   - Однако снег будет, - глядя на небо прогнозировал Лёня.
  - Нам надо на привале не задерживаться, а поскорее добираться до Хойтогола...
   Я кивал, соглашаясь - нам совсем не светило под мокрым снегом заканчивать путь и готовиться к ночлегу...
   Обедали, на развилке, у очередного зимовья. Сварили макароны с тушёнкой, попили чаю и не отдыхая тронулись дальше, по правой дороге, вдоль притока поросшего густым ельником. На дороге, кое - где были видны недавние медвежьи следы и Лёня улыбаясь говорил:
   - Значит медведишки стоят где - то в этих местах и потому, мы наверняка их должны увидеть!
   К Хойтоголу подошли часам к четырём и как только разгрузили переметные сумы и затопили печку в крайнем от леса домике, пошёл моросящий дождь, в сумерки перешедший в снег.
   Мы в тайгу не пошли - решили отоспаться, поужинали и выпив водочки за прибытие на временную базу, завалились спать. Лошадей стреножив отпустили пастись.
   Снег продолжался почти всю ночь. Когда я уже под утро, по нужде выскочил на улицу, кругом стояла мертвенная тишина - снег перестал, но его выпало столько, что он проминаясь на десять сантиметров похрустывал под сапогами, и на крышах остальных домиков заметны были пятнадцати сантиметровой толщины, "шапки"...
  
   Утром чай кипятили в домике и ребята выйдя на белый свет охали и ахали, удивляясь чистейшей белизне свежевыпавшего снега. В этот раз я как обычно поднялся позже всех, и мы с Лёней решили сходить за горными козлами, которых ещё в прошлый сюда приезд, видели на скальниках, вверху хребтика.
   Мужики, собравшись втроём, чуть раньше отправились направо, в сторону перевала в Туву, а мы, выйдя почти вслед за ними, отправились вниз и тоже направо, по сужающейся долине, поросшей редкими елями вперемежку с кедрами. Пройдя вверх по пади километра четыре, свернули налево, перешли неширокую вершину речку и стали по диагонали подниматься на склон, чуть назад - иначе этот крутяк взять было невозможно...
   На подходе к скалам, Лёня, несмотря на белизну снега, который лежал повсюду как зимой, заметил сторожевого козла стоящего на "страже", выше нас метров на пятьсот, на гребешке скал и показал его мне.
  Посовещавшись, решили обойти скалки и зайти козлам в тыл...
  
   Подниматься было с непривычки очень тяжело. Ноги в снегу проскальзывали, а подъём был градусов сорок. Или мне так казалось? Назад смотреть было страшновато - внизу петляла узкая полоска воды - речка.
   Лёня шел впереди и казалось совсем не устал, тогда как я дышал тяжело и с половины склона ноги начали подрагивать.
   Чем выше мы поднимались, тем величественней открывался вид: прямо за нашей спиной, за долиной речки начинался подъём, который оканчивался высокой голой вершиной укрытой снегом. По высоте эта вершина была выше нас на много метров и Лёня увидев, что я смотрю на эту гору, прокомментировал: - Это пик Топографов. Он выше трёх тысяч метров...
  
   Слева, чуть ниже нас, виднелось ущелье перевала в другой водораздел, ограниченный полукружьем, заваленного снегом хребта.
   Справа, почти в углу панорамы расстилающейся перед нами, я увидел крошечные избушки Хойтогола, а посмотрев в бинокль, хорошо различил и наш домик.
   Лёня первым поднялся на пологий гребень и высмотрев что - то на другой стороне увала, поманил меня рукой...
   Подходя к нему я осторожно ступал в глубокий снег и всматриваясь вперёд, тоже заметил горных козлов - небольшое стадо из восьми - десяти голов. Они были чуть ниже нас, в ложбинке и разрывая снег, искали на земле, сухую траву, а на камнях мох...
  
   Пошептавшись, мы чуть разошлись по сторонам, легли на снег, проползли чуть вперёд и прицелившись в ближайшего козла с закоуглёнными торчащими рубчатыми рогами начали стрелять. После первых выстрелов, стадо, словно подхваченное ветром веером рассыпалось по ложбинке и через несколько секунд, исчезло за снежным увалом, слева от нас. На снегу остался лежать козёл-рогач и небольшая коза... Подойдя к убитым зверям я тщательно рассмотрел их.
  
   Козёл был величиной намного меньше чем изюбрь, но крупнее, а точнее шерстистее чем косуля. Шерсть его при ближнем рассмотрении оказалась коричнево - серой, хотя у молодой матки была почти серой, отличаясь по тону от шерсти козла...
   Рога у козла толстые, тоже серого цвета, почти прямоугольные у основания каждый из них, состоял из рубчатых звеньев числом до двадцати и длинной сантиметров шестьдесят. Оба рога были симметричны, как по расположению на голове, так и по форме. Окончание левого рога было чуть сколото и уже закруглилось от постоянного задевания за камни и землю. Шерсть на ногах была очень длинной и похожа немножко на коротковатые штанишки. Копыта были необычайно твёрдыми и чёрными, а на кромке внутренней стороны, имели острый ободок, который позволял диким козлам при прыжках по камням, зацепляться копытами за малейшие неровности в граните.
   Благодаря этим ободкам, - объяснил Лёня, козы могут перемещаться почти по отвесным скалам, и используя силу инерции, чуть касаясь камня в прыжке, совершать немыслимые подъёмы и спуски.
   Осмотрев коз, мы "вскрыли" их, удалилив желудок и требуху.
   Теперь надо было подумать, как спустить добытых коз вниз. Лёня был опытным охотником и потому, ничего не объясняя, схватил тяжёлого козла за рога и потянул за собой к спуску с вершины. Я сделал тоже самое с маткой, которая была намного меньше и легче козла.
  Как я понял, большую массу видимого силуэта горных козлов составляет длинный и плотный мех, а само тело не такое уж крупное.
  
   Мы спускались вниз, в долину, по своим следам, а в конце, там где нерастаявшего снега была побольше и он лежал ровными языками, мы просто тянули туши коз вперёд головами, по направлению шерсти, а иногда даже бежали за ними подталкивая их на ходу ногами, когда из - за крутизны спуска, туши, по инерции скользили вниз.
   Спустив добычу вниз мы разделали коз. Как я и предполагал, размеры добытых зверей совсем не соответствовали их виду. Запах от них был не очень приятным, резким и я вспомнил поговорку - пахнет как старый козёл. Хотя звери были хорошо откормлены и на внутренностях, кое - где были тонкие слои желтоватого жира...
   До Хойтогола было не так далеко и мы срезав мясо с костей. уложили всё в снежник, и присыпали сверху снегом, а в два рюкзака положили куски от стегна молодой матки и печень козла...
  
   Подходя к домикам мы увидели наших лошадей лежавших на краю большой поляны. Издали заметили, что из трубы нашей избушки вьётся дымок и на подходе встретили Мишу, который видя наши нагруженные рюкзаки, поинтересовался: - Кого добыли?
   Войдя в избу, мы скинули рюкзаки на пол и обрадованный Максим, стал разбирать мясо, чтобы начать готовить жаркое, но принюхавшись вопросительно глянул на меня...
   - Ничего, готовь. Думаю, просто надо побольше лучку с чесноком положить в мясо и тогда запах будет не так заметен...
   Максим кивнул головой и занялся приготовлением ужина...
   Миша коротко рассказал, что они ходили почти до перевала, видели на снегу несколько недавних медвежьих следов. Видели даже изюбря на высоком склоне, но уже под вечер и потому, не стали к нему подкрадываться, а пораньше вернулись домой...
   - Мы ваши выстрелы услышали и подумали, что лучше пораньше вернуться, мясо помочь выносить...
  
   Погода к вечеру прояснилось и в промежутках между серыми тучами появились кусочки синего неба. В темноте, небесная сфера над нами покрылось серебряным слоем звёздочек и звёзд и было ясно, что назавтра можно ожидать солнечный день...
   Вечером долго ужинали, сидя за столом в избушке, и при свете свечи, ели жаренную козлятину, которая оказалась совсем не так плоха, как представлялось по запаху. Мясо было жёсткое, но питательное и запивая ужин горячим крепким чаем, все хвалили жаркое...
  
   После еды долго разговаривали.
  Лёня рассказывал, как он летом водил голландских туристов на пик Топографов и как они были рады пожить простой сельской жизнью, хотя бы несколько дней.
   С ними был переводчик из Москвы, который просто умирал от скуки, тогда как голландцы в восторге были от гор, от ночёвок в зимовье и даже от уличных туалетов - так их достал город.
  А русский гид морщил нос, фыркал, и откровенно посмеивался над природным идеализмом иностранцев...
   Лёня глядя на дрожащее пламя свечки, взъерошил жёсткие волосы на голове и вдруг признался:
   - А я ведь их понимаю... Когда я долго бываю в Улан - Удэ, то мне тоже, по приезду сюда всё нравится - настолько мне тяжело жить в городе, в постоянной суете и бессмыслице происходящей там.
  - Я ведь в городе почти четыре года прожил, пока в институте учился...
   Он сделал паузу, хлебнул из кружки чай и продолжил:
   - Здесь я свободен, а они, там в городе, даже пищи себе сами не способны добыть, всё покупают в магазинах. И ещё мне кажется, что городские мужики больше зависят от женщин, чем женщины от них! Мне кажется, что многие городские - он хитро улыбнувшись глянул на нас - боятся быть свободными и потому, прячутся за женские юбки и только делают вид, что они хозяева жизни...
  
   Никто из нас, это замечание на свой счёт не принял и потому, все промолчали...
   Легли поздно и я спал как убитый.
   Утром, сквозь сон слышал, как Миша и два друга - Максим и Саня собрались и ушли, прежде позавтракав вчерашним мясом, а мы с Лёней проснулись часов около десяти, не спеша помылись и позавтракали остатками вчерашнего пиршества...
   Потом Лёня стал штопать порвавшийся кожаный вьючный мешок, а я ещё прилёг и вздремнул немного...
  Мы совсем уже собрались выходить, но к этому времени вернулись ребята и стали взахлёб рассказывать, что метрах в пятистах от домиков увидели на крутом склоне медведя, но лезть в крутяк не решились и пошли дальше.
   - А там, - продолжил рассказ Миша, - на поляне, уже на другой горке, сразу у кромки леса, увидели медведицу с двумя крупными медвежатами. Она нас тоже заметила и стала набегать на нас, и рыкать. Расстояние конечно было ещё приличное, метров сто, но всё равно не очень приятно, когда на тебя скачет сердитая мамаша - медведица...
   Саня смущённо улыбнулся и подтвердил:
  - Медведица давала нам понять, что она будет защищать своих медвежат. А те, пока мамаша нас пугала, сидели на задницах и наблюдали за мамашиными манёврами...
   - Так чего же вы не стреляли, спросил удивлённо Лёня и Миша смущённо ответил:
  - Медведицу мы может быть и убили бы, но что с медвежатами делать?
   Лёня неодобрительно покачал головой, но промолчал...
   - Ладно - вступил в беседу я - мы тогда с Лёней пойдём и глянем на этих медведей, а вы, заседлайте своих лошадей и привезите мясо - козлятину со снежника.
  Я коротко объяснил, что мясо закопано в снегу и рассказал, как его найти.
   Миша кивнул и они втроём пошли ловить лошадей.
  
   Мы с Лёней шли по следам ребят, когда высоко, под самыми скалами, на проталине, между двумя белыми снежными языками на склоне, увидели медведя, который кормился под скалой, вороша лапой прошлогоднюю ветошь.
   - Давай как вчера - предложил шёпотом Лёня - обойдём с тыла и посмотрим, что получится...
   Лесом, по диагонали, мы поднялись до оголённого склона, а потом узкой ложбинкой, чуть пригибаясь поднялись по крутяку до гребня.
   Было уже далеко за полдень, когда разделившись и договорившись встретиться около высокого отстоя - скального останца, стали скрадывать медведя.
   Я шёл осторожно, посматривая на яркое солнце и отмечая про себя, - как быстро под летним солнцем сходит свежий снег и остаётся только кристаллический зимний...
   Обходя небольшое возвышение, я любовался ярко синим небом и серо - чёрными скалами, с вытаявшей прошлогодней травой, рассматривал невообразимо громадные горные кряжи протянувшиеся во все стороны до пределов видимости, и дышал полной грудью, свежим, прохладным воздухом.
   Ветерок дул мне навстречу и я ощущал прохладу этой двухкилометровой высоты и думал, что зимой, здесь наверное бывает холодно как в бело - синем аду...
  
   Карабин у меня был чужой и ещё вчера, я заметил, как пуля поднимает фонтанчики снега, иногда довольно далеко от цели и поэтому, не веря в оружие был настороже и прокручивал в голове варианты встречи с медведем нос к носу!
   Незаметно приблизившись к краю гребня, пригнувшись, я подошёл поближе и подняв голову заглянул за увал.
   Там была долина противоположного речного притока, сивера приречного хребта забитые синеватым снегом, и когда перевёл глаза на ближний план, но немного внизу, увидел прямо под собой площадку скального отстоя и лежащего на этой площадке медведя. До него было метров шестьдесят и я даже заметил, как на загривке зверя, под ветром шевелится его длинная, рыже - коричневая шерсть.
   Дыхание моё участилось, руки дрогнули и снимая карабин с плеча, я уговаривал себя не волноваться и не торопиться...
  
   "Лёня, наверное где - то недалеко и вот - вот должен появится наверху - подумал я взбодрившись: - Но будет хорошо, если этого медведя добуду сам!
   Затаив дыхание, не спеша поднял винтовку, выцелил через оптику шерстистый бок медведя и нажал на спуск.
   Выстрел прогремел, пуля отбила от камня на котором лежал зверь несколько осколков, а медведь вскочил и намётом кинулся от меня по диагонали и вниз.
   " - Эх мазила - пронеслось у меня в голове и я, выцеливая скачущего медведя, нажал на курок ещё раз, и ещё...
   Выстрелы, разносясь по округе сухо щёлкали, но медведь невредимым добежал до края небольшого склона и скрылся за гребнем...
   Рассердившись на чужой карабин я чертыхался про себя, но подождав некоторое время, осторожно пошёл к краю гребня, за которым скрылся медведь. На остатках снега, белеющего пятнами на склоне, увидел следы прыжков медведя и различил капли ярко - красной крови.
  
   "Ранил - подумал я с сожалением - и не тяжело. Видимо по мягкому месту попал, куда-нибудь в зад... Рана конечно лёгкая, заживёт, но медведь сегодня из этих мест уйдёт наверняка..."
   Тут из - за увала вывернул Лёня и на всякий случай окликнул меня. Я помахал ему рукой, давая знать, что увидел его.
   Сошлись у медвежьих следов. Он осмотрел следы и капли крови, потом глянул на меня: - Заранил, но легко. Он сейчас уйдёт как можно дальше и мы его больше не увидим...
   Я рассказал, как неожиданно вышел на медведя и как стрелял.
   Лёня тоже объяснил, что шёл по следам того медведя, которого мы увидели снизу на склоне, и тут услышал наверху выстрел и заторопился сюда:
   - Я видел, как медведь, мелькнув спиной за камнями помчался куда - то вниз, под гору но мне заслоняли видимость скалки и потому, я решил пойти к тебе и узнать, что произошло...
  
  Делать было нечего. Мы ещё немного прошли по следу, а потом свернули в сторону и стали спускаться вниз.
   Когда пришли в Хойтогол, в домике топилась печка и Миша варил плов - он нарезал мясо горной козы на кусочки и налив масла в большой котелок варил рис в масле с кусочками мяса. По избе расходился аппетитный аромат.
  Саня почему - то прихрамывал и когда я спросил его об этом, он, криво улыбаясь ответил:
   - Да ничего страшного - просто когда мы мясо коз вывозили, одна из лошадей стала биться и я старался её удерживать за повод.
  - вот она и наступила кованным копытом мне на ступню. Хорошо ещё там снег был и нога спружинила, ушла в снег!
  - Просто немного поцарапал ступню, да синяки появились...
  Он смущённо улыбнулся: - А так вроде ничего не сломал.
  Потом помолчал и добавил: - Но коня я не отпустил - он наверное учуял дикий запах, вот и взбесился!
  
   Плов получился на славу и мы с удовольствием поели и выпили немного водки чтобы лучше заснуть - все были возбуждены дневными происшествиями...
   Назавтра, мы с Лёней как обычно пошли вместе, на сей раз направо от Хойтогола. Снег почти весь стаял и кругом было серо, и кое - где в затишье, из оттаявшей земли вылезли первые зелёные стрелки новой травки.
   Пройдя вдоль ручья, свернули в крутой распадок и по нему стали подниматься на хребтик.
   Подъём постепенно перешёл в пологую луговину и вдруг, одновременно, мы увидели трёх медведей, пасущихся, метрах в двухстах от нас на одном уровне с нами, но слева.
  Посовещавшись, решили идти в обход...
  Глянув ещё раз в сторону медведей в бинокль, я понял, что это была медвежья семейка - медведица и два уже больших медвежонка по второму году. В это время, медведица начала беспокоится, всплывала на задние лапы и нюхала воздух - я перестал разглядывать их и заторопился вслед Лёне...
  
   Поднявшись вверх, мы свернули налево, прошли чуть навстречу ветру и обойдя невысокую скалу, выглянули из -за неё...
   В это время прямо на нас, с другой стороны скалы, вышла медведица и учуяв всплыла на задние лапы, мгновенно развернулась и не успели мы выстрелить, как она скрылась!
   От нас она была метрах в тридцати и я хорошо рассмотрел её тёмно - шоколадного цвета шубу, чёрный подвижный нос и даже полукруглые ушки на квадратной, крупной голове.
   Вернувшись чуть назад, почти бегом обогнули отстой и торопясь поднялись на скалу, где сразу увидели медведицу, стоящую на снежнике и поджидающую медвежат. Мы, не сговариваясь, легли на землю выцелили медведицу и начали стрелять.
   После первых выстрелов, медведица дёрнулась, закрутилась на одном месте кусая себя за бок, потом сделала несколько прыжков вниз, но Лёня попал в убойное место и вскоре, раненный зверь остановился и лежал неподвижно, пока мы подходили. После выстрела медвежата, ростом уже только чуть меньше медведицы, кинулись в разные стороны и исчезли за увалом.
  
   Мы осторожно подошли к лежащему зверю и я, потрогал носком сапога ещё тёплую и мягкую тушу медведицы. Она лежала неподвижно. Пасть была полуоткрыта и видны были жёлто белые длинные и острые клыки и фиолетового цвета язык. На широких лапах сквозь длинную шерсть видны были чёрные, словно пластмассовые когти.
   Посовещавшись решили стащить медведицу по снегу, насколько можно вниз, а потом сходить за лошадьми и вывезти мясо к домикам.
   Незаметно наступили сумерки и мы, начали спешить - предстояло спускаться по крутому склону не менее пятисот метров...
   Медведица была тяжёлой и мы, тянули её по проталинам, ухватившись за уши, но попадая на снег туша ехала по нему довольно быстро и нам оставалось только подтягивать её вперед, преодолевая снежные рытвины и колдобины...
   Уже почти в темноте, при свете тонкого серпика луны, мы разделав медведицу и пошли за лошадьми.
  Лёня на ходу, рассказывал, что на него, уже несколько раз нападали медведи и он отстреливался.
  - Тут такое дело... Если бы мы время от времени не убивали медведей, то медведи, со временем стали бы убивать не только скотину, но и людей! Но и сегодня, есть такие звери, которые нападают не только на коров, но и на лошадей. Недавно медведь задавил лошадь недалеко от стойба, но съесть не съел, порвал и только уши объел - странная особенность! Мы этого медведя караулили почти неделю, и всё-таки убили...
  
   Когда пришли к стоянке, остальные охотники были уже в зимовье, и узнав, что мы добыли медведя, обрадовались и вместе с нами пошли вывозить мясо.
  Придя на место, и поделив медведицу на три части, мы разложили всё по перемётным сумам, но когда стали грузить на коней, Мишина лошадь, учуяв запах медведя стала биться и крутиться на месте, стараясь вырваться и убежать. Она лягнула Мишу по ноге и тот согнулся от боли, но повода не выпустил. К нему на помощь подоспел Лёня и громко ругаясь, стал успокаивать лошадь!
   Наконец мясо во вьюках загрузили на лошадей и ведя их в поводу, стали спускаться к избушкам.
  
   - Ничего - бормотал на ходу Миша. - Главное, что ногу не сломала...
   Ночью долго ужинали, сидели при свече и вспоминали подробности этого дня - два человека из нашей команды хромали, но настроение у всех было бодрое.
   Перед сном, решили, что завтра будем отдыхать и ставить сети на нижнем озере, километрах в трёх вниз по течению реки. С охотой решили закончить, потому что мяса было уже достаточно чтобы есть и в город увезти...
  
   Озеринка, куда мы приехали с утра, была метров двести в диаметре и заросла кустарником и осокой.
   Нашлась на берегу и лодка, я сел в неё, и с помощью Максима стал от берега на глубину выкидывать сети связанные вместе. Эти сети я прихватил с собой из города, памятуя возможность хорошей рыбалки.
  Лодка вертелась подо мной и я то и дело выгребался, пытаясь добиться равновесия.
   Поставив сети разожгли костёр и стали пить чай. Лошади спокойно паслись неподалёку, в очередной раз привыкая к новым условиям охотничьего похода.
   Было почти тепло и потому, мы решили подремать под ярким солнцем...
  
   Озеро со всех сторон окружали высокие горные хребты и тёмная, холодная вода блестела под солнцем полированным железом. Большие утки - турпаны с жёлто - коричневой грудью, хорошо заметные на фоне стального цвета воды не улетели, а лишь отплыли в дальний конец озера, явно не боясь людей.
   Но стрелять их мы не стали, так как мяса у нас было уже достаточно, а из любопытства убить утку казалось мальчишеством.
   После обеда, я поплыл проверять сети и вынул несколько харьюзов, граммов по триста каждый. Тут, посередине проверяемой сети увидел под водой страшноватую, широченную налимью морду, из пасти которой, торчал хвост хариуса попавшего в сеть.
   Лодка подо мной вертелась и вот-вот должен был опрокинуться, но всё - таки я попробовал схватить налима, который был длинной около метра. Одной рукой я подтягивал сеть к поверхности, а другой погрузив руку в ледяную воду, безуспешно пытался захватить скользкого налима за голову!
  Лодка от моих усилий накренилась, я выпустил налима и он "выплюнув" хариуса, с недовольным видом, медленно уплыл в глубину - только теперь я увидел, что хариус запутался в сети и налим воспользовавшись его беспомощностью, схватил рыбину и попробовал заглотить.
   Разочарованно вздыхая, рассказывая эту эпопею ребятам я успокоился только тогда, когда попробовал замечательную уху из свеже-пойманной рыбы, приготовленную с картошечкой, с лучком и с перчиком - для таких случаев всегда беру с собой пакет со специями...
  
   Переночевав последнюю ночь на Хойтоголе, утром мы навьючили лошадей мясом, остатками припасов и тронулись в обратный путь. Погода была ясная, но ветреная и прохладная. Реки за эти дни набрали воды по береговую кромку и нам приходилось форсировать их с "боем".
   На одной переправе, Мишина лошадь не удержалась за дно на переправе и её понесло вниз, а вместе с нею и Мишу - он плыл, держась одной рукой за луку седла, а другой подгребаясь, сохранял равновесие!
  Мы зачарованно смотрели, как из бегучей холодной реки, среди течения торчала голова лошади, а рядом маленькая голова Миши. Мы и сами, при переправе вымокли по пояс, потому что вода поднималась выше лошадиного брюха, но когда Миша всем телом попал в воду, замерли, представляя каково ему!
   К счастью, в этом месте река делала поворот направо и Мишина лошадь зацепилась копытами за дно и выплыла, а потом прыгая и поднимая волну, выскочила на мелкое место и рядом с ней, чудом оказался испуганный Миша!
  
   Лёня, в конце концов поймал обезумевшую лошадь, а мы помогли Мише отжать одежду и портянки и тут же, заставили его выпить стакан водки...
   Только теперь он до конца осознал всю опасность ситуации и медленно пьянея повторял, сокрушённо взмахивая руками:
  - Ну, мужики! Я вам скажу...
  И чуть погодя вновь начинал:
   - Ну, мужики!
   В довершение ко всему пошёл сильный дождь с градом.
   Мы все замёрзли и дрожали крупной дрожью. Даже бывалый Лёня клацал зубами и говорил:
  - Тут недалеко зимовейка есть, но в ней печки нет - придётся ехать в стойбо к дояркам, которые там живут на неделе. Иначе можем помёрзнуть...
   Настроение у всех было понурое, но запьяневший Миша требовал ещё водки и старался угостить нас!
  
   В конце концов, мы доехали до стойба, где нас встретили смущённые женщины - таких гостей они никак не ожидали. Лёня им всё объяснил и мы, дрожа от холода попили горячего чаю, развесили мокрую одежду вокруг печки и набившись на нары во второй комнате, выпив на сон немного водочки, заснули...
   К утру одежда наша высохла и когда я вышел на улицу, то в небе сияло ясное солнце, а на широком лугу перед стойбом, паслись разноцветные спокойные и откормленные коровы.
  
   ... К полудню, когда мы подъезжали к Лёниной летней "резиденции", было уже почти жарко и довольные лошади то и дело сбивались на рысь, чуя родные места.
   Лёнина деревянная изба, после мытарств похода, была просто верхом комфорта и пока Лёня на печке готовил обед, мы все смотрели спортивные новости с чемпионата Европы по футболу и огорчённо хлопали себя по бокам, когда вратаря сборной России удалили с поля в начале игры и поэтому, русские в очередной раз позорно проиграли...
  
   ... В посёлке, были уже в сумерках. Вместе с нами, на "Круизере", в посёлок уехал и Лёня. В доме Олега, уже с полудня была растоплена баня и мы промокшие и продрогшие за прошедшую неделю похода, парились с остервенением и хаканьем!
   Какое блаженство хлестать горячим веником по промёрзшим суставам и потом чувствовать, как вместе с внутренним жаром в тело возвращается энергия действия и оптимизма.
   После парилки и обливания ледяной водой, мы все сидели в предбаннике, блаженно улыбались и перекидывались восторженными междометиями.
   И тут я подумал, что подлинный, сладкий вкус жизни начинаешь чувствовать вот после таких приключений, испытаний и невзгод. Наверное поэтому, человека так неудержимо влечёт путешествовать и открывать новые земли и леса; наверное все великие первооткрыватели Земли, руководствовались в своих жизненных планах такими ощущениями, только у них они бывают намного сильнее, чем у обычного человека!
  
   После бани был ужин в чистой и тёплой летней кухне...
  Мы долго рассказывали хозяевам о своих приключениях и между делом, не пьянея, выпивая по рюмочке одну за другой.
   Олег жаловался, что в окрестностях посёлка собираются открывать золотодобывающий рудник, а я сожалея говорил, что это будет началом конца природной и этнической гармонии, в которой пребывает сегодня Окинская долина.
   Я говорил, что как вера покой и счастье сохраняются на земле за счёт верующих праведников которые всегда жили на земле, так величие, красоту и свободу природы, могут сохранить для мира такие места как Окинская долина и похожие на неё, малодоступные уголки Земли.
   И потом, надо помнить, что человек тоже является частью этой дикой природы и потому живёт по её часто жестоким законам:
  - Я не против охраны природы, или как модно стало это называть - экологии, только при этом, не надо забывать, что человек существо природное и должен жить внутри неё - путешествовать, охотиться, рыбачить, чтобы не утратить связь с природой и не превратиться в искусственное создание - гомункулуса!
   Олег поддакивал мне, а ребята собравшись перед телевизором, смотрели очередную футбольную трансляцию с чемпионата Европы...
   Их, наши возвышенные темы не трогали или просто в своём "экологическом" развитии, они ещё не дозрели до понимания сложности взаимоотношений человека и природы...
  
   ... Назавтра, с утра пораньше проснувшись в гостевом доме, стараясь не шуметь собрались, попили чаю в пустой кухне - Олег и его жена уже работали по хозяйству, а их дети ещё спали. Перед лтъездо, дружески простились с гостеприимными хозяевами и рассевшись в удобной, просторной машинке, включив Визбора с его старыми, добрыми туристическими песнями, тронулись в обратный путь.
   "То взлёт, то посадка, то зной, то дожди" - мягким баритоном выводил бард - геолог и романтик...
   А мы, покачиваясь в мягких креслах неслись, по зеленеющей первой травкой, ровной как стол степи, рассматривали через окна внедорожника широкую речную долину, буруны сине - прозрачной воды на середине речного течения, пологие снизу серо - коричневые склоны горного хребта на противоположном берегу, голубое лёгкое небо над высоким горизонтом.
   На душе было весело и спокойно. Все опасности похода остались позади и стали интересной историей, о которой можно было с гордостью и поддельным равнодушием рассказывать своим знакомым и приятелям, сидя с бутылкой пива где-нибудь в предбаннике городской бани, ощущая на себе слегка завистливые взгляды слушателей...
  
   Подъехав к ближнему Бурхану-ообо - так называют его буряты - остановились, выложили мелочь из карманов цивильных штанов на поднос в кумирне, разлили последнюю бутылку водки и чокнувшись выпили, а оставшиеся капли плеснули на землю.
   У меня, от такого количества выпитой за последние дни водки болел желудок, но я всегда поддерживал компанию. Ведь опытные люди говорят, что в экстремальных ситуациях алкоголь служит как релаксант и успокоительное.
   И ещё я думал о том, что и на этот раз Бурхан - дух местности и охоты - нас не подвёл. Он, очевидно нам помогал и потому, наше путешествие было замечательным, хотя иногда и опасным...
   Зато будет о чём вспомнить!
  
  
   2006. Лондон. Владимир Кабаков
  
  
  Остальные произведения Владимира Кабакова можно прочитать на сайте "Русский Альбион": http://www.russian-albion.com/ru/vladimir-kabakov/ или в литературно-историческом журнале "Что есть Истина?": http://istina.russian-albion.com/ru/jurnal
  
  
  
  
 Ваша оценка:

Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"