... Вскоре наступила весна, отбиваясь от контрнаступлений не сломленной ещё зимы...
Однажды, вместе с Лапкой Андрей пошёл на глухариный ток/
Сильный, холодный ветер гнал тёмно-серые снизу облака по холодному небу и из них порывами падал крупными хлопьями белейший снег.
Набухшие сиреневые берёзовые почки, серая земля с пятнами нерастаявшего по обочинным канавам снежного наста, свист ветра в ивняке в низинных местах - всё заставляло охотника ежится, и спешить к спасительной зимовейке, стоящей на краю полянки в сосновом лесочке, за речкой.
Лапка надолго исчезла где - то распутывая следы, хотя она сама в каждое мгновение знала где находится её хозяин.
Андрей шел и рассматривая березняки вдоль дороги, вспоминал французских импрессионистов: Дега, Мане, Сислея - нечто подобное по цветовой гамме бывало и на их полотнах. И особенно конечно у Ренуара, с его тяготением к тёмно-синему.
Только сегодня, глядя на холодную красоту природы его окружавшей, Андрей понял желание этих художников запечатлеть на холсте впечатление от живой жизни, в попытке передать единство и отдельность красок и теней, которые нас окружают везде, но которые особенно пронзительно мы замечаем в природе весной!
И эта живопись - импрессия, по сравнении с классическим портретом или пейзажем смотрелась как цветная фотография в сравнении с чёрно - белой. "Казалось бы пейзаж - вид местности один и тот же, но каково богатство оживших оттенков и цветовых рефлексов у импрессионистов! - думал он мерно вышагивая по заснеженной дороге.
Сиреневые березняки на чёрно-белой, ещё стылой земле, с добавлением холодного ветра пахнущего мороженным - это и есть подлинное проявление красоты мира нас окружающего..."!
Странно, но Андрей только недавно заметил, что березняки, весной, во времена тока, становятся дымчато-сиреневыми и словно обретают вес и форму, перед тем как заполнить все свободные пространства обилием сочно-зелёной паутины неисчислимого количества клейких листочков!
В вечерних сумерках, уже на подходе к зимовью, Лапка выпугнула глухаря слетевшего с токового дерева на краю маленького тока, и севшего на крупную, развесистую ёлку.
Андрей осторожно крался к ели через открытую луговину, когда услышал и увидел, что собака пытается залезть на дерево - запрыгивает на нижние ветки, а потом карабкается выше, пока не поскользнётся и потеряв равновесие, спрыгнет на землю, чтобы проделать новую попытку добраться до глухаря самостоятельно!
Охотник впервые видел лазающую по деревья собаку и от неожиданности, расхохотался. Заметив хозяина, Лапка отскочила от ствола и уже на виду, начала размеренно и звонко лаять на затаившуюся птицу.
Андрей долго вглядывался в густую крону сосны, но ничего не видел и
только когда рассерженный глухарь стал сердито скрипеть и крякать на назойливое четвероногое существо под деревом, Андрей заметил его - глухарь сидел совершенно открыто на самой маковке ели, изредка покачиваясь на неустойчивой, тонкой крестовине хвойных веток.
Не торопясь охотник прицелился, выстрелил и глухарь, сложив крылья упал вниз, с глухим стуком ударившись тяжёлым телом о землю.
Лапка прыгнула на него, схватила, помяла и тут же бросив, подбежала к нему ожидая похвалы.
Птица оказалась старым и тяжёлым "петухом" с яркими, ало - красными "бархатными" бровями и длинным, черно - блестящим хвостом, с переливом чёрного в сторону тёмно -изумрудного, в гладких перьях на шее!
... Утром, Андрей, ещё в темноте проснулся в зимовье, попил крепкого, чёрного как дёготь чаю, немного отошёл от постоянного недосыпа, завел Лапку в зимовье, и прикрикнув на неё вышел, захлопнув скрипнувшую в ночи дверь...
Ток был на горушке, за сухим болотом и разогревшись от ходьбы, охотник, остановившись где - то посередине подъема замер.
На небе, на восточной его стороне проклюнулась синеватая полоска зари и почти тотчас же, из мрачной глубины крупного сосняка, в прохладной тишине уходящей ночи раздался первый проверочный сухой щелчок, потом ещё один и ещё, и ещё!
И вот наконец, щелчки в первый раз слились почти в непрерывное тэканье и вслед, раздался звук напоминающий точение ножа на бруске.
Первый глухарь - регент и распорядитель весеннего хора опробовал голос, и через несколько минут, в ответ на непрекращающуюся песню разошедшегося токовика, ответил другой "петух", потом третий, четвертый!
Из светлеющей на востоке тьмы, несся шквал сдавленно - яростных звуков: шипения, точения, звонкого, кастаньетного тэканья - непередаваемый концерт страсти и ярости!
Андрею на мгновение стало страшно - ему показалось, что он перенёсся на многие тысячи лет в прошлое, когда на месте посёлков и городов стояли дремучие хвойные леса, а люди жили первобытным стадом и с копьями охотились на мамонтов. Но и тогда, многие тысячи лет тому назад по утрам, из темноты неслись точно такие же звуки, указывая на наступление новой, неистово - яростной и благодатной весны!
Чуть рассвело, когда Андрей, подскакал ближе к древнему "певцу" и под глухариные простенькие песенные переборы, высмотрел глухаря-петуха, во время токовой песни сердитого трясущего бородкой под клювом на шее, одновременно сводя и распуская веером полукруг длинного чёрно-блестящего хвоста.
В этот момент, с дальних болот речной поймы, словно звуки серебряной трубы раздались голоса проснувшихся журавлей, и оттуда же, донеслось гулкое бормотание и чуфыканье токующих тетеревов!
К этому времени, стали видны уже не только силуэты сосен, но и отдельные ветки...
Глухарь на минуты замолк, потом щёлкнул разок и сделал неожиданную паузу.
"Проверяет! - улыбаясь, подумал охотник. - Если бы я в это время запрыгал, ожидая обычного продолжения песни, то петух услышал бы меня и улетел..."
Через время петух вновь запел, разогнался и ему, пробиваясь сквозь нарастающий гомон пения проснувшихся птичек, отвечали из округи соперники-глухари с расстояния до сотни метров!
"Наверное, пора - подумал Андрей и почти с сожалением, под точение выцелив глухаря нажал на курок.
Раздался оглушительный выстрел - птица упала под дерево с громким стуком и на мгновение в округе воцарилась тишина. Но уже через минуту птичье пение продолжилось с удвоенной силой.
Подняв крупного, с толстой длинной шеей глухаря, Андрей осмотрел его и заметил кое-где выдернутые пуховые перья на шее и подумал, что глухарь был отчаянным драчуном и наверняка имел в своём "гареме" несколько наложниц - глухарок-капалух.
Солнце ещё не взошло, когда Андрей, продрогший и не выспавшийся вернулся в зимовье. Выпустив обрадованную Лапку из избушки, он отрезал ей когтистую, чешуйчатую лапку глухаря и бросил заскучавшей собаке, а потом, войдя в зимовье, в тепло натопленного деревянного домика повалился на нары и тотчас заснул.
Лапка терпеливо ожидала его пробуждения снаружи...
На обратном пути, проходя узкой ложбинкой заросшей ольховником, собака вспугнула из чащи ещё белого, не вылинявшего зайца. Он понёсся, мелькая белым на сером фоне прошлогодней пересохшей травы, и вслед за ним, то стремглав проскакивая под ветками, то выпрыгивая вверх преодолевая препятствия, с утробным "хаканьем" летела Лапка.
Так в десяти шагах друг от друга они и скрылись за гривкой, а через некоторое время, Лапка вернулась и сделала вид, что она на время отлучилась, а теперь снова рядом с хозяином.
- Ушёл зайчишка - то! - подтрунивая произнес хозяин, но собачка сделала
вид, что её это не касается.
... Однако вскоре, с собакой случилось неожиданное несчастье.
В начале лета, проходя в лес через пригород, на автодороге, Лапка попала под автомобиль.
Вот как это было...
Андрей отправился в ближайшие леса прогулять собачку и самому продышаться. Как известно, лето - это пора закрытая для охоты, но и охотник, и собаки продолжают жить в ожидании осени - им надо готовиться к охотничьему сезону, поддерживать форму.
Заход в лес с собаками летом воспрещён: утверждают, что собаки разоряют гнёзда, давят птенцов и линяющую птицу, хотя это бывает редко и трудно объяснить убыль лесного зверя и птицы, только воздействием браконьеров и "диких" собак.
На взгляд Андрея это вовсе не причина такой убыли - количество птицы и других диких животных заметно уменьшилось, потому что колхозные поля стали обрабатывать ядохимикатами!
Раньше, в окрестностях города, как вспоминают старые охотники, леса полны были рябчиками, тетеревами и глухарями. Тетеревов было столько, что после весенних токов, по утрам, они видели сотенные стаи, собирающиеся вместе на закрайках токовищ. Зимой, на березах, перед тем как упасть и спрятаться под снег, тетерева рассаживались так "рясно", что казалось вороны собрались со всей округи.
Тогда, на больших токах деревенские охотники ставили петли из конского волоса и отлавливали по пять - десять токующих птиц за утро.
Сейчас в округе тетеревов практически нет ещё и потому, что вылетая весной кормится на поля, они склёвывали семенами, которые перед севом протравливали ядохимикатами.
И ведь так погибают не только тетерева, но и глухари, особенно те, что селятся поближе к городу - в глухой тайге, конечно, не найдёшь колхозных полей расположенных на окраинах деревень и сёл. Туда и прилетают кормиться не только тетерева, но и глухари
Кроме того, "охранители природы" утверждают ещё, что копытные исчезают из - за браконьеров, но и это верно только отчасти. Андрей, знал случай, когда быстро размножившиеся кабаны, по причине многочисленности были в одно лето повержены какой - то эпизоотией. Тогда, трупы павших кабанов встречались в тайге очень часто и после этого, их вообще редко видели в округе!
Псевдоучёные всё валят на пресс цивилизации, но Андрей так же знал случай, когда олени - изюбри стали появляться под самым городом, после долгого отсутствия их в здешних лесах.
А пришли они сюда спасаясь от волков и ещё потому, что вокруг стали строить дачные посёлки и для этого валить лес, в том числе и спелую по возрасту осину, кора и ветки которой служат оленям зимним кормом.
О волках, надо говорить отдельно.
Это, как Андрей убедился на собственном опыте, самые страшные и дерзкие "санитары леса"!
Одно время в научно-интеллигентской среде были модны разговоры, в которых волков изображали как санитаров леса.
А Андрей саркастически посмеивался над таким "романтизмом" городских учёных - на практике получалось так, что при отсутствии квалифицированных охотников - волчатников, эти "санитары", почти полностью беспощадно уничтожали популяции кабанов и лосей.
Андрей матерился как извозчик, когда через полгода волчьих "санитарных" мероприятий, в округе, где совсем недавно ходили стада кабанов остался одинокий, старый секач, который даже серым "санитарам" был не по зубам...
Однако я отвлёкся и продолжу рассказ о Лапке и её хозяине - Андрее.
В тот день, они шли ещё по пригороду и Андрей отпустил Лапку с поводка. Она перебежала, последнюю перед лесом дорогу, но потом вдруг решила вернуться к хозяину - Андрей немного отстал и вглядывался в отдалённые перелески.
Вдруг на дороге появился автобус, на большой скорости мчавшийся мимо. Услышав звук удара Андрей поднял голову и увидел, что Лапка лежит на асфальте, а автобус не сбавляя скорости несётся дальше.
Андрей, не помня себя, закричал что - то вслед автобусу и кинулся к собаке - она не шевелилась!
Что было делать!?
Он взял Лапку на руки, отнёс подальше от дороги, положил на траву, и поглаживая неподвижную собаку сел рядом...
Так Андрей сидел долго, горевал, вспоминал бесчисленные совместные походы по лесным дебрям, зимой и летом, весной и осенью - он не хотел, чтобы Лапка умерла так неожиданно и нелепо!
И случилось чудо!
Часа через полтора, собака очнулась, зашевелилась, жалобно глядя на хозяина попыталась подняться, встала на ноги, шатаясь сделала несколько шагов, но её постоянно тянуло влево и потому, она могла ходить только по кругу. Андрей уложил её на траву и сидел рядом ещё час, а потом медленно, то и дело заходя справа от собачки и корректируя ее левые отклонения, вернулся домой.
Через несколько дней, как ему показалось, последствия сильного удара бампером автобуса по голове, почти исчезли.
Лишь через месяц или два, охотник начал догадываться, что в результате контузии Лапка оглохла!
... Пришла осень. Андрей, ещё не зная о глухоте своей любимицы, впервые после трагического случая отправился в лес со своим приятелем, за чёрной смородиной.
Переправлялись через водохранилище на моторной лодке и уже к вечеру.
Когда лодка мчалась по тихой воде, оставляя за собой расходящийся пенным клином след, Лапка стоя на носу нюхала воздух и оглядываясь на хозяина приглашала его сделать то же самое. Андрей кивал ей - дескать, потерпи немножко, я понимаю твоё волнение - а сам вглядывался в приближающийся, холмистый таёжный берег...
Приятеля звали Федя. Он был одних лет с Андреем, работал где - то слесарем и под влиянием Андрея стал завзятым охотником, а точнее человеком любящим лес, воду, луга и поля - одним словом дикую природу.
Однообразная жизнь, неинтересная работа только за деньги, унылый размеренный быт заставляет людей искать занятие для души - иметь отдушину, через которую можно было бы иногда проникать в природу, хоть на время прятаться в ней от абсурдности бессмысленного бытия.
Не будучи поэтом, Федя вдохновлённый охотничьими рассказами Андрея и первыми впечатлениями от таёжных походов, написал стихотворение, и Андрею оно понравилось - посмеиваясь, он часто повторял понравившиеся ему строки:
"Пять моих чувств, во главе с интуицией
Грызут корочку обыденного бытия.
Боже! Пошли мне в жизни событие...
Дальше он обычно запинался, забывал слов, но эти первые строки всегда декламировал с выражением.
К Феде же, после написания этого стихотворения Андрей ощутил неподдельное уважение и даже задумался:
"Ведь, оказывается, не я один бьюсь лбом в открытые двери. Оказывается, есть ещё люди, понимающие весь трагизм происходящего в человеческой среде, в так называемой "нормальной" жизни!
Теперь понятно, почему некоторые знакомые слушая мои рассказы о природе и о лесе, восторгаются и удивляются. Многие из них тоже хотели бы изменить свою жизнь, но не знают, как это сделать.
Мои рассказы, для них на миг приоткрывают двери в мир гармонии человека и природы - ведь я тоже, выбираясь на природу стараюсь жить согласно инстинкту свободы!
А большинство из горожан привыкают к городской несвободе, к жизни отдельной от природы и для них, привычка к этому неосознанному рабству, заглушает собой инстинкт свободы!"
Федя, не только восхищался услышанным от Андрея, но и делал первые шаги навстречу освобождению от привычной бестолковщины рутинной жизни. Начал он преодоление этой привычки, как и многие "неофиты", с покупки моторной лодки, снаряжения и лесной одежды. Но Федя и в душе менялся - теперь любым развлечениям и даже просмотру футбола с пивом, он предпочитал лесной поход, а это, согласитесь, значит в человеческой жизни очень много!
...Когда в тот раз, приятели высадились на берег, длинная тень от водораздельного хребта уже покрывала часть прибрежных вод.
Решили, поспешая перевалить через хребтик, а потом уже, найдя ручеёк с чистой водой остановиться ночевать...
Идти по вечерней прохладе было легко и весело. Лапка, мелькая хвостом в высокой траве, принюхивалась, но вперёд не убегала. Андрей шёл первым и поглядывая на часы, задавал темп.
Солнце давно скрылось за горизонтом и сверху, из каменистых крутых распадков повеяло влажной прохладой.
Вдруг слева, на гривке, метрах в двухстах протяжно и зло заревел медведь! Андрей и Федя остановились, переглянулись и вслушиваясь, стали осматриваться.
В это время, Лапка остановившись на тропе, напряженно принюхивалась, поглядывая туда, где несколько минут назад, раздражённо проревел медведь!
- Наверно, медведь наши голоса услышал - предположил Андрей, знавший по рассказам охотников, что здесь по осени бывает много медведей.
Федя в ответ на реплику товарища только поддакнул и тут, медведь вновь заревел, ещё более сердито, словно предупреждая охотников.
Федя встрепенулся, во все глаза стал всматриваться в заросли деревьев впереди, уже погружённых в серые, мрачные сумерки.
- Может быть, остановимся ночевать? - спросил он Андрея и тот, секунду
подумав согласился.
- Тропа дальше сворачивает налево и поднимается на гребень - пояснил он
своё решение. Но уже поздние сумерки и если медведь захочет напасть - а он чем-то разозлён и может на это решиться - то мы окажемся в невыгодной ситуации - скоро наступит темнота и прицельно стрелять будет очень трудно!
Остановившись и выбрав приятное, чистое местечко в невысоком редком березняке, приятели быстро разожгли костёр и Андрей взяв котелки, с опаской сходил за водой на ближайшее глубокое место ручья, а когда вернулся к бивуаку, то пламя костра уже ярко светило в темноте и фигура Феди, отбрасывала гигантскую тень на заросли кустов, растущих справа от тропы.
Быстро вскипятили чай, достали продукты из рюкзаков, расположились поудобнее и всё это делали, внимательно прислушиваясь к окружающему лесу - что-то там медведь поделывает?
Кашу варить не стали, а сделав бутерброды с колбасой и салом, поужинали всухомятку.
Допивая сладкий, горячий чай, сосредоточенно глядя в огонь играющий яркими бликами, Андрей вспомнил один случай, который произошёл с ним прошлой осенью, неподалёку от этого места.
Федя к тому времени устроился у костра и задремал, укрывшись курткой...
...Раньше, когда он только начинал ходить по лесам, иногда его обуревали сомнения - может ли он, бывая в лесу в одиночку, охотится так как это делают профессионалы?
Поэтому, проверяя себя Андрей стал пропадал в дремучих лесах по неделе, а то и по пол месяца, живя в дальних таёжных урочищах под Байкалом - одиночество, в конце концов стало ему нравиться.
Однажды, в начале осени, он решил отправиться на изюбриный рёв в глухую тайгу, отделённую от человеческих поселений широким водохранилищем.
Андрей бывал здесь и раньше, но в компании с егерем, который жил на другой стороне водохранилища в посёлке, километрах в пяти отсюда.
А в тот раз он был один и через водохранилище его переправлял на моторной лодке Дима - дальний родственник.
Дни стояли солнечные, тихие, по утрам иней падал на траву и тайга,
подмороженная утренними заморозками начала желтеть - местами, сквозь оставшуюся летнюю зелень уже проявилось золото молодых осинников.
Высокие травы огрубели, но в тенистых распадках стояли совсем зелёные и густые...
Тогда, на лодке под сильным мотором, плыли быстро и вода водохранилища разливалась впереди голубым застывшим зеркалом отражающим небо с лёгкими облачками на горизонте.
Пенный след от лодки оставаясь за кормой, незаметно сливался с гладкой поверхностью, а навстречу летела, поблескивая мириадами осколков солнечного отражения густеющая, застывающая поверхность неподвижной воды - временами казалось, что лодка стоит на месте!
Солнце спокойно и немного грустно светило с глубокого неба, дышалось
легко и свободно, и само будущее в этот момент представлялось безоблачным и лучезарным!
- Хорошо!!! - прокричал сквозь шум мотора Дима и Андрей ответил ему энергичным утвердительным кивком.
Многое можно было бы ещё сказать об этих минутах жизни, но и это "Хорошо!!!", тоже годилось...
Вскоре, заглушив мотор тихо вплыли в уютный плёс и только тогда заметили
чужую, приткнувшуюся к берегу лодку - на берегу у костра, сидели два незнакомых охотника.
Лапка, не дожидаясь пока лодка пристанет прыгнула в прозрачную,
тёплую воду, проплыла последние несколько метров, а потом прыжками, поднимая брызги выскочила на берег и принялась кругами носится по луговине покоса - она, после сидения на цепи была несказанно рада оказаться на воле, в тайге...
Приятели вытащили лодку повыше, и подошли к костру.
Мужички оживились, налили им горячего крепкого чаю из закопчённого котелка и пока гости пили, рассказывали, что охотились на уток, что "лёт" неважный, что собираются приплыть сюда через неделю ещё раз.
Когда Андрей начал их расспрашивать о изюбрином рёве в этих местах, они
приняли его за охотника - добытчика!
Узнав, что Андрей приехал сюда на пять дней, один из них - хозяин лодки сказал, что если он хочет, то он в свою очередь, может захватить его через пять дней, назад в город. Андрей конечно, хотел, потому что Дима в следующие выходные работал и не мог вывезти его отсюда...
Андрей, как всегда этому доброхоту ничего не обещал, не хвастался, а мужики почему - то подумали, что он приехал охотиться всерьёз и он не стал возражать.
Яркий день был в разгаре и сидя у синеющего дымком, гаснущего
костра, на зелёной, мягкой отаве, охотники весело обменивались впечатлениями.
Покосы в этом заливе были большие, места раздольные, луговые, с чистыми березовыми перелесками и у самой воды, берег залива чуть поднимался и заканчивался небольшим обрывом. Но главное достоинство этого места - здесь редко бывали люди, потому что от посёлка, стоящего на противоположной стороне водохранилища, надо было плыть на лодке километров десять.
К тому же, зелёный травянистый береговой мысок, почти закрывал, заслонял вход в бухточку.
Поэтому Андрею привиделось, что они оказались в земном "раю": солнечно, тепло, зелено, чуть плещет вода залива, набегая на жёлтый песочек берега - чего ещё желать?!
А рыбаки и Дима, допивая чай и оглядывая местные красоты разделяли его восторг, перед совершенством и красотой осенней природы...
Наконец закончив пить чай Дима уплыл в город, а мужички-рыбаки остались ещё на время и внимательно слушали рассказы Андрея об этих местах, о изюбрях, о рёве, о равнодушии природы к одинокому человеку.
Наконец и мужики уплыли помахав на прощанье руками и Андрей остался один, хотя рядом была верная Лапка!
...Прервав воспоминания, Андрей подбросил дровишек в ослабевший костёр, заслоняясь ладошкой от дыма, послушал темнеющий впереди распадок.
Федя лежал не шелохнувшись, дышал спокойно, а Андрей ещё долго сидел пристально глядел в костёр - в извивах пламени он видел живые меняющиеся картинки из прошлого - не то людей, не то загадочных животных...
По сторонам от костра было прохладно, тихо и очень темно.
Ароматы нагревшейся за день травы, хвои и пожухлых опавших листьев, неслышными и невидимыми волнами накатывали сверху, от вершины водораздела вниз, к прохладной воде заливов.
В какой-то момент, Лапка вдруг поднялась из лёжки, потянулась и тихо пошла в сторону ручья, принюхиваясь и крутя головой...
...В тот раз, наконец - то он остался на берегу один - продолжил воспоминания Андрей.
Делать табор на том покосе не хотелось - слишком много посторонних - рыбаков и просто отдыхающих бывает здесь на выходных.
Поэтому, вспомнив укромный заливчик посреди берёзового лесочка, километрах в двух от этих покосов, он, свистнув разомлевшую от солнца Лапку пошёл туда по лесной просеке заросшей ольшаником.
Преодолев невысокую гривку, Андрей спустился к воде и через небольшое болотце, в начале заливчика, перешёл на противоположный берег.
Там он выбрал полянку, на которую с утра пораньше будет светить утреннее солнце, и затаборился на знакомом уже месте, у упавшей берёзы.
Расстегнув рюкзак достал тент, котелки, подстилку и натянув брезент привязал его на уровне метра над землёй с одной стороны верёвочками к берёзовому стволу, а с другой, закрепил тент колышками. Получилась как бы односкатная матерчатая крыша, под которой охотник мог спрятаться от росы или даже от дождя.
Пока Андрей возился с тентом, делал таган для костра, готовил дрова для ночлега, прохладные тени поползли вниз из распадка и накрыли его стоянку, а потом и ближнюю воду заливчика, сразу потемневшую и похолодевшую.
Торопясь и поглядывая на небо, охотник собрал ружьё, выбрал патроны с пулями и крупной картечью и поспешил наверх, на водораздельный хребет, на прослушивание изюбриного рёва - Лапка привычно бежала впереди появляясь то слева, то справа от тропы...
...Андрей, поправив в очередной раз костер, вдруг подумал, что сейчас ещё рано для рёва - ещё только конец августа, а рёв начинается в конце сентября и заканчивается через месяц, уже к концу октября.
Он на минуту поднялся, укрыл Федю своей курткой и устроившись поудобнее, вновь погрузился в воспоминания...
...В тот раз, он с Лапкой быстро поднялись на водораздел и вовремя вышли на гребень горы.
Шли быстро, несмотря на то что тропинка заросла, трава высокая и густая идти тяжело и потому Андрей вспотел.
"Тут уже несколько десятков лет никто не ходит - думал он отдыхиваясь и осматривая ближайшие окрестности.
"Раньше, по этим местам, даже в глухой тайге были дороги, потому что по берегу Ангары, да затопления долины водохранилищем, шла железная дорога до порта Байкал, а от гребневых дорог, на железнодорожные полустанки спускались торные тропы..."
...Андрей, в темноте услышал какой-то шорох в траве, отвлёкся, а потом вдруг вспомнил детство, широкую и быструю, хрустально - холодную Ангару с зелёными, цветущими островками посередине, грохочущие и звонко гудящие, пыхающие дымом из закопчённой трубы паровозы, тянувшие грузовые составы, аж до самого Владивостока...
Всё это уже давно и глубоко под водой - с грустью подумал Андрей и снова сосредоточился на охотничьих воспоминаниях...
Поднявшись наверх, он ещё увидел солнце опускающееся за гребни лесистых гор и ощутил вечернее тепло уходящего дня.
Уже на гребне, присев на упавший ствол восстановил дыхание, а потом отошёл чуть в сторону, нашёл место пооткрытей, с хорошим обзором лесной гривы и уходящих вниз лесных распадков, и сосредоточившись набрал воздух в легкие и заревел, да так, что эхо ответило из ближнего распадка.
К этому времени, осле долгих тренировок, он научился реветь уже без трубы, своим голосом подражая гонным изюбрам, а быки со всей округи бежали к нему сломя голову, принимая за своего собрата-соперника,
И тут тоже, на его рёв тотчас откликнулся изюбрь-бык, и слышно было что издалека - однако Андрей по опыту знал, как быстро рогатый боец мчится, летит навстречу воображаемому соперника!
Услышав ещё раз сердитый голос оленя-быка, охотник подозвал Лапку, взял на поводок чтобы она не вспугнула зверя - так сибиряки зовут оленя - изюбря.
Конечно, молодая собака ещё ничего не понимала в звериной охоте, но если увидит или услышит оленя вблизи, то могла облаять и вспугнуть оленя.
"Если добуду зверя, то и для Лапки будет большая школа" - радостно думал Андрей, прислушиваясь и осматриваясь...
Прошло минуть пять - солнце наполовину скрылось за горизонтом и охотник продышавшись вновь заревел - бык ответил тотчас же, не дослушав поддельной "песни" Андрея до конца - он был уже намного ближе.
"Ох, горячий, ох летит ко мне навстречу, драться хочет!" - думал он и приготовив ружьё, спрятался за ствол толстой сосны...
Вскоре бык ещё раз рявкнул, но уже совсем близко, за небольшим бугром, но охотник не стал отвечать, боясь вспугнуть зверя случайной фальшивой ноткой в голосе.
"Он всё равно прибежит, потому что слух у него отличный - подумал Андрей подрагивая от волнения.
- Зная местность, олени могут издали определить где стоит ревущий соперник с точностью до десяти метров..."
Он затаился и старался даже дышать пореже...
Солнце опустилось за кромку леса, чуть просвечивая отдельными золотыми лучиками сквозь чащу веток и стволов.
За спиной Андрея, в "сиверах" спускающихся у воде уже наступили сумерки, а наверху, на гриве было ещё светло и последние солнечные лучи пробивались сквозь хвою соснового леса...
Вдруг впереди, метрах в ста послышался треск и быстрые лёгкие шаги -
Лапка насторожилась, а Андрей плотнее наступил на её поводок...
Он и не заметил как бык подошёл к нему на тридцать шагов - когда зверь прослушивает округу то идёт очень тихо...
Кругом были плотные кусты и Андрей вдруг - это всегда бывает неожиданно - увидел жёлтый бок оленя, появившийся в нешироком прогале веток. Бык стоял там неподвижно, осматривался и прислушивался.
Андрей не видел его головы, не видел ног, а только этот шерстистый бок, жёлто-коричневый ярким пятном выделялся на фоне зелени травы и кустов.
Андрей осторожно поднял ружьё, прицелился и ... не выстрелил!
Он вдруг подумал:
"Если убью быка сейчас, то до "выезда" ждать ещё пять дней, а погода тёплая, мясо спрятать некуда - быстро решал он.
- Проквашу мясо, погублю быка и потом совесть будет мучить. А времени впереди ещё неделя - успею другого добыть, если звери будут так азартно реветь"!
...Уже позже обдумывая случившееся, Андрей понял, что просто не хотел с первого дня заезда суетится, возиться с мясом, таскать его по чаще далеко вниз, прятать в прохладное болото. И ведь назавтра надо было ещё выходить в город, договариваться с вывозом мяса!
А он в такую замечательную погоду хотел ещё просто пожить в лесу, вовсе не задумываясь о добывании и переработке зверя...
Одним словом стрелять Андрей не стал, Лапка урока охоты на крупных
копытных не получила, но зато он не испортил зверя!
А олень, в конце концов учуял человека, сорвался с места и исчез.
Андрей вспоминая ту красивую осень, надолго задумался и на время забыл где он и что делает в ночном лесу у костра...
Наступила тихая ночь и на небе появились мириады ярких, словно мохнатых звёзд. Зевая Андрей встал, положил сверху на костёр большой смолистый пень и дожидаясь пока он разгорится стоял глядя на тёмное небо, щурился отворачиваясь от дыма и сдерживал дыхание, чтобы не закашляться.
Однако так получилось, что зюбрей в тот раз он больше не видел. Ревущие быки были очень осторожны, наверное уже с матками, и к себе близко не подпускали.
Через пять дней за ним приплыл тот мужик и когда Андрей ему всё рассказал, мужик был недоволен и разочарован.
Он поверил в него, рассчитывал на мясо ещё не убитого оленя и сразу охладел к Андрею - он недовольно ворчал, что Андрей мог бы выйти в город и найти его на лодочной станции... И ещё много что говорил...
Андрей, возбуждённый воспоминаниями подсел ближе к костру и отворачивая голову от едкого дыма, стал слушать ночную темноту...
...Тогда, в последний, пятый день, ожидая лодку Андрей полдня пролежал на берегу, на невысокой скалке из жёлтого песчаника, наблюдая, как в зеленоватой, прозрачной воде, просвеченной насквозь солнышком, на глубине несколько десятков сантиметров от поверхности, тысячами проплывали мальки хариуса, величиной с указательный палец.
Светило солнце, было безветренно, тепло и он просто лежал и смотрел на воду, а мальки стайками проплывали рядом, неизвестно куда и зачем?
Вскоре, в очередной раз поправив костёр, Андрею заснул и во сне увидел медведей, которые крались к костру!
Он проснулся оттого, что сквозь сон услышал шуршание чьих-то тихих шагов.
Федя спал, укрывшись с головой, костёр почти прогорел и на небе, уже над самым лесистым хребтом светила жёлтым светом полная луна.
С замиранием сердца Андрей сел, огляделся и увидел, что метрах в двадцати от костра ходит Лапка, высматривая что - то в траве. Он шёпотом позвал: - Лапка! Лапка! - но она и головы не повернула.
И тут Андрея словно прострелило и он, впервые после того случая когда собаку сбила машина понял, что она плохо слышит, что она глухая или почти глухая!
Теперь стали понятны некоторые странности в её поведении после контузии...
Андрей поднялся, подошёл к собаке и жалея погладил её, но Лапка только вильнула хвостом и снова принялась что - то разыскивать в траве.
"Она уже привыкла к глухоте - понял Андрей и озабоченно нахмурился. - Обязательно проверю, как она глуха - совсем или немного?"
Утром проснулись поздно - солнце уже спряталось в тучи, поднялся ветер, а
когда перевалили через хребет и спустились к речке Оле, пошёл редкий, крупный дождь.
Друзья разожгли большой костёр, под дождём сварили кашу и вскипятили чай, а пообедав, прилегли под тентом задрёмывая и слушая шуршание дождя по брезенту навеса.
К вечеру дождь закончился и пока Федя ходил к речке смотреть ягоду, Андрей с Лапкой ушли знакомится с окрестностями.
Пройдя километра три вверх по речке, в зарослях молодого осинника Лапка прихватив чей то запах помчалась вперёд и влево, низко опустив голову к трве, а сколовшись, так же галопом возвращалась на след и бежала уже в нужном направлении.
"Кто бы это мог быть? - гадал Андрей, идя вслед за собакой.
- Может быть косуля?" - предположил он...
Далеко и много левее ожидаемого, размеренно и звонко залаяла Лапка - Андрей заторопился.
Подойдя ближе, он увидел свою собаку стоящую перед куртиной частого осинника и тявкающей в сторону чащи - она даже не оглянулась на шаги хозяина.
- Что за чудеса - пробормотал Андрей.
- Куда это, на кого это она так лает?
Он сделал ещё несколько шагов и вдруг в осиннике что - то стукнуло, треснуло и раздался шум убегающего крупного зверя!
Андрею даже показалось, что он увидел в кустах, в небольшом прогале силуэт чёрного, с серыми ногами крупного сохатого!
Лапка убежала следом, но через полчаса вернулась и легла рядом, высунув язык и тяжело дыша.
Возвращаясь к биваку, Андрей думал, что Лапка оглохла, но чутьё у неё, после этого стало ещё лучше - она и выследила кормящегося лося и облаяла его, но преследовать бегущего зверя ей трудно, потому что она не слышит его шумного передвижения по тайге, а только чует низом, что значительно снижает скорость преследования.