Кацапова Прасковья Сергеевна : другие произведения.

La pisseuse russe / Детектив о русском Лондоне

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 3.68*23  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Отец классического русского детективного романа Фёдор Михайлович Достоевский, а также его современные эпигоны Акунин, Бакунин, Дашкова, Машкова, Горшкова, Творожкова и Пашкова-Круассанова наконец-то отправлены на заслуженный отдых! Публикацией романа Прасковьи Кацаповой открывается новая эра в развитии русской литературы пост-демократического периода. Жизнеутверждающее творение 23-летней писательницы кладёт конец угрюмому литературному скучеложеству, заполонившему книжные прилавки отечественных магазинов кричащими обложками и отсутствием содержания. "Ля писёз рюс" - это захватывающая история бедной девушки с московских окраин и её невероятных эротических приключений, сравнимая по глубине психологизма лишь с романом Агеева "Роман с кокаином", своеобразный гид по злачным местам современного Лондона, практическое руководство по бегству из России на Запад и выживанию на нём... (Книга вышла в издательстве "РЕНОМЕ" в апреле 2007 года, тираж 100 000 экз.)
Если Вы не нашли книгу на книжних прилавках Вашего населённого пункта, Вы можете заказать её в лбом количестве оптом и в розницу с доставкой в любую точку мира у автора - [email protected] СПРАШИВАЙТЕ В МАГАЗИНАХ МИРА! ПРАСКОВЬЯ КАЦАПОВА!! НАЦИОНАЛЬНЫЙ БЕСТСЕЛЛЕР 2007!!! Обложка [Издательство
  Прасковья Кацапова
  
  LA PISSEUSE RUSSE -
  остросюжетный детектив о русском Лондоне,
  в котором отважные русские девушки мочат олигархов
  и агентов российских спецслужб
  
  
  От автора
  
  В основу этой книги легли события моей собственной жизни. Я не писала о том, чего я не знаю, и что не происходило лично со мной. Лишь художественно видоизменив некоторые имена и события, я оставила в целом всё так, как было на самом деле.
  
  Прошу не судить меня слишком строго. Если бы я не бежала из России в четырнадцать лет ещё школьницей, я осталась бы обычной русской гопницей, которой нечего сказать кроме как - "дай мне!". Но всё произошло так, как произошло. Моя юность оказалась богатой событиями и приключениями.
  
  Название книги я решила оставить по-французски в память о той русской девушке, следы которой затерялись в Париже, и дело которой продолжила я. "La pisseuse russe"(ля писёз рюс) - можно было бы перевести с французского как "русская ссыкуха" или "русская писательница" с ударением на первом слоге в слове "писательница"...
  
  Лондон, 17.02.2007
  
  
  1.1. В период своего полового созревания одни русские девочки мечтают о Париже, другие о Лондоне. В те годы, когда созревала Параша, было принято мечтать о Париже. Теперь же наоборот. Русские девочки теперь мечтают о Лондоне, ставшем в последнее время обиталищем российских олигархов и богачей, символом красивой и свободной, не русской жизни.
  Меняются времена, меняются грёзы. И хотя новые русские богачи появились уже в начале девяностых годов минувшего века, грабя и прихватизируя разорённую, разваленную на куски Империю Зла, но были они ещё не настолько богаты и всесильны, хотя порой и близки к власти, поскольку сама по себе власть была ещё слабой и бедной.
  Был необходим серьёзный кризис, которым и стал кризис 1998 года с его чёрным вторником, чтобы заставить заработать единственную извилину куриных мозгов власть имущих, а собственно - начать продавать нефть и газ в Европу по мировым ценам. Поскольку до того продавали по смехотворным, ещё социалистическим, прежде всего - в страны бывшего Восточного Блока, которого давно уже не существовало.
  Так, осознав главное и пользуя по назначению Европу, плотно, сидящую на российской игле трубопроводов, словно наркот на эфедрине, заставляя её платить сполна, они смогли по-настоящему обогатиться нефтегазовыми бабками, которыми стали по-братски делиться между собой...
  
  1.2. Именно после 1998 года начали появляться русские в Лондоне - в больших количествах и с большими деньгами. До того русских в Лондоне было мало, и были они по преимуществу небогатыми - беженцами, перебежчиками, невозвращенцами.
  Если теперь в период своего полового созревания русские девочки, как правило, мечтают о Лондоне, то в начале и в середине девяностых годов прошлого века, когда созревала Параша, все мечтали они о Париже.
  О городе, где было вдоволь косметики, которой в тогдашней России, голодной и драной, не было вообще. О городе романов Александра Дюма и героев французских фильмов, актёров и режиссёров. О городе французских художников-кубистов и авангардистов. О городе вин и деликатесов.
  О городе изысканных куртизанок и проституток, которыми они себя со сладким ужасом иногда представляли, в исступлении теребя набухающую молодым растущим вожделением промежность.
  И лишь Параша мечтала о Лондоне. Из её подруг о Лондоне больше никто не мечтал.
  
  1.3. Мечта эта зародилась внезапно, вспыхнув на уроке английского языка при чтении текста о Лондоне. К этому времени был прочитан уже Конан Дойл с его Шерлок Холмсом и доктором Ватсоном, романы Диккенса и другие произведения английских писателей, но мечта вспыхнула совсем не из-за них.
  Вспыхнула она при чтении короткого школьного текста, в котором описывались части города. Из него узнала Параша о том, что есть в Лондоне некий Остров Собак, на который её тут же вдруг неудержимо потянуло.
  Об Острове Собак школьная училка ничего внятного сказать не смогла. Но Параша уже решила сама для себя. Решила она всё. И, купив самомучитель английского, усиленно принялась за язык. Хотела было пойти на курсы, но курсов английского в тех ебенях, в которых она жила, просто не существовало, хоть и была это одна из окраин Москвы - столицы государства Российского. Ну, какие курсы английского языка могли быть в Богом забытом микрорайоне Солнцево?
  На мрачной платформе "Солнечная", связывавшей микрорайон с внешним миром, толпились злобные толпы невзрачно одетых вонючих гопников. Одни из них втекали на платформу, чтобы ввалиться в грязные вагоны пригородных электричек, другие из этих вагонов вываливали.
  Прокуренные и агрессивные с бутылками пива в руках они валили в натыканные по микрорайону безличные многоэтажки-муравейники, чтобы там скуриваться и спиваться.
  
  1.4. Район Солнцево был типичнейшей московской окраиной. Это и вправду были сущие ебеня. Когда родилась Параша, в 1983 году, это было ещё ближнее Подмосковье, которое через год в 1984 году уже стало Москвой. 33-им районом столицы, блин!
  Солнцево - это сущая жопа: лишь местами заасфальтированные безликие улицы, залитые жидкой грязью, не высыхающей даже в тёплое время года; путь на голимую платформу без навеса по каким-то колдоёбинам и лужам, даже дорожку не могли постелить, уроды, ведь обувь сразу превращается в дерьмо, стыдно даже ехать в центр на Красную Площадь, чтобы прошвырнуться среди толпы пёстро одетых иностранных туристов, почувствовать себя не такой забитой.
  Но разве сама Красная Площадь не жопа? Со священным трупищем Ленина и могилками красных упырей под ёлками? Гиблое, страшное место эта Красная Площадь... Господи, очисти! Господи, очисти! Тьфу, тьфу, тьфу!
  Да ну её на хуй, эту Красную Площадь! Зато, если поехать в другую сторону до следующей платформы "Переделкино", там уже красота невъебенная - сосны, дачи совписов и парт-аппаратчиков, а по правую сторону от платформы - церковка старинная, действующая даже при совдеповском режиме, в ней-то и отпевают высокопоставленных жмуриков.
  Атеисты долбаные, кровососы, а в Рай ведь попасть стремятся. Только они одни, может быть, ещё и верят в существование этого самого мифического Рая, они, сотворившие на земле Ад...
  Этой-то самой церковке переделкинской и была обязана Параша своим зачатием и появлением на свет Божий, а также своим именем и своей странной судьбой.
  
  2.1. Мать Параши - Елена Петровна Хохлова с самой юности мечтала выйти замуж за писателя. Писательские дачи в Переделкино манили её девичье воображенье беззаботной и обеспеченной жизнью писательских жён и самих советских писателей, пожизненно обеспеченных государством.
  Писателей в СССР была целая армия. Писали они идеологические пропагандистские книжки, которые никто не читал.
   В свободное от учёбы время ездила она на электричке гулять по переделкинским лесам с целью понравиться и познакомиться. Пыталась устроиться в писательскую столовую посудомойкой или официанткой, но даже на такую работу было не устроиться. Места при писательской столовой считались сытными и блатными, никого со стороны на такое место не брали.
  Тогда Елена стала ходить в церковь. Именно там она и познакомилась с мужчиной. Был он молод и невыносимо прекрасен - с аккуратной бородкой и длинной волюнтаристской шевелюрой.
   Она заприметила его истово молящимся в храме. Ей тут же неудержимо захотелось разглядеть его получше, и она подошла ближе. В это время он как раз начал бить земные поклоны. От её женского бокового зрения не ускользнуло то, что его глаза плотоядно косились на её ноги.
  "Уж не затем ли он бьёт поклоны, чтобы заглянуть мне под юбку?" - подумалось ей, и она зарделась. Елена немедленно отошла подальше от молящегося, кляня себя за то, что не надела свои красивые трусы в кружевах, купленные ей мамой в ГУМ-е по случаю вступления в коммунистический союз молодёжи.
  Была же она в старых застиранных ситцевых трусиках, и поэтому ей стало стыдно. Она юркнула к выходу и побежала к платформе. Оглянулась. Никто за нею не гнался. Через несколько минут подошла электричка, и она уехала.
  Зачем же она уезжала? Они и сама того не знала. Её девичья стыдливость не позволяла ей остаться. А интуиция подсказывала ей, что они встретятся снова.
  
  2.2. Интуиция не обманула Елену. Они действительно встретились. Заходя в храм, она всё чаще находила его там. Теперь он смотрел на неё, и они встречались глазами. Под его пылким взглядом она стыдливо опускала свой взор.
  Сам он с ней не заговаривал, и она решила заговорить с ним первой.
   "Я вижу, что вы - человек искушённый" - сказала она, поджидая его после службы у выхода. - "Вы хорошо ориентируетесь в православии. Это сразу заметно. А я не крещёная даже. Я вообще ничего не знаю. И службу почти совсем не понимаю на церковнославянском языке. А понять-то так хочется! Не могли бы вы мне помочь? Поучить меня? Я вам заплачу!"
   Елена сама не понимала, что она говорит, да и денег у неё как таковых не было, чтобы кому-то за что-то платить, на себя не хватало на самое необходимое, но она говорила и говорила как заведённая, боясь остановиться.
   "Я вас давно заприметила. Молитесь вы красиво, как в кино. Уж не писатель ли вы, случайно? Не в Переделкино ли на даче живёте?"
   "Нет" - отвечал он, подумав. - "Не писатель я, но сын писателя. В Переделкино я не живу, а на электричке из Москвы приезжаю".
   "Сын пи-са-те-ля..." - зачарованно по слогам повторила она, тут же соображая, что сын даже лучше, поскольку писатели все старые и больные, женатые к тому ж, а сын молод и красив и скорей всего одинок.
   "Да, сын я" - отвечал он. - "Меня Сергеем зовут".
   "А меня Леной".
   "Вот и познакомились, Лена".
   "Давайте, Сергей, о Боге поговорим!"
   "Давайте"...
  
  2.3. Так стали они встречаться и всё больше времени проводить вместе. В беседах о Боге проходили их прогулки по соснякам Переделкино. Сергей держался корректно, руки не распускал, целоваться не лез.
  И Елена постепенно стала доверять ему безгранично, всё глубже и глубже влюбляясь в этого благородного, чистого душой человека. Она отчётливо видела, что она ему нравится, ловя бросаемые им украдкой взоры на своих ногах, жопе и выпирающем из-под одежды упругом бюсте.
   Сергей относился к ней трепетно, боясь обидеть даже намёком, ни о чём особенно не расспрашивая, принимая её такой, как она была. Он взялся готовить её к принятию таинства православного крещения. Приносил книжки, рассказывал и объяснял. Помогал заучивать молитвы, божественно звучащие под сводами леса.
   "Только не стоит вам креститься в этом храме" - предостерёг он, когда она сообщила ему о том, что чувствует себя уже почти что готовой. - "Не стоит рисковать, ведь вас могут выгнать из комсомола и с учёбы, если узнают..."
   "А если не узнают?" - наивно спросила она.
   "Узнают" - уверенно произнёс он. - "Все попы обязаны сообщать в КГБ обо всех фактах крещения. Я это знаю наверняка. Мы живём в коммунистическом государстве, где религия подвергается преследованию. Действующих храмов крайне мало и все они под контролем. Церковь вообще была запрещена. Только в 1943 году, чтобы поднять патриотизм населения Сталин приказал привезти из лагерей двух епископов, которым было приказано рукополагать иерархию, подконтрольную власти. Так что, не обольщайтесь, всё под контролем".
  
  2.4. "Так что же делать?" - в отчаянии воскликнула Елена. - "Я готова пойти на любую жертву, чтобы креститься! И пусть меня выгонят из ПТУ, пусть не примут работать на фабрику, я всё равно не погибну с голоду. Моя семья живёт в частном секторе, у нас есть свой огород и сад, мои родители выращивают картошку и помидоры..."
   "Вы готовы принести жертву, но вы не думаете о том, нужна ли кому-либо ваша жертва" - Сергей очень серьёзно посмотрел ей в глаза. - "У вас ещё будет возможность принести жертву или совершить подвиг. А сейчас просто нужно поискать выход".
   "Но как найти его?" - взмолилась Елена.
   "Видите ли, существует не только разрешённая и контролируемая властями церковь. Только двое из множества епископов согласились сотрудничать со Сталиным. Остальные же остались сидеть в тюрьмах и лагерях, тайно рукополагая священников так называемой катакомбной церкви. Многие из них погибли, но некоторые вышли на свободу и продолжают тайно служить Господу".
   "И вы знаете этих людей?"
   "Знаю. Я сам - один из них".
   "Так почему же вы ходите тогда в этот храм, если служат здесь кагэбэшники?"
   "А почему бы и нет? Этот храм ни в чём не виноват. Он стоит здесь уже несколько веков и ещё простоит столько же. Мне больше нравится молиться в храме, чем дома. Поэтому я в него и хожу".
   "Вы совсем запутали меня. Я ничего не понимаю. Где выход?"
   "Не отчаивайтесь. Выход есть".
   "Какой?"
  "Я могу сам крестить вас у себя дома".
   "А вы сумеете?"
   "Конечно, сумею..."
  
  2.5. На том они и порешили. В ясный осенний воскресный день Елена села на электричку, идущую в сторону Москвы. За окном проплывали платформы "Востряково", "Очаково", "Матвеевская", "Сортировочная". На станции "Москва Киевская" она вышла, это была конечная. Он встретил её у входа в метро, и они поехали к нему в какой-то далёкий конец города.
   Он жил в небольшой двухкомнатной квартирке. Комната побольше служила ему спальней и офисом, другая, маленькая, являлась домовым храмом, уставленным иконами и церковной утварью. На приспособленном под алтарь столе стояла большая серебряная чаша со Святою водою и лежал требник.
   "С сегодняшнего дня жизнь ваша должна измениться. Она станет абсолютно другой, не такой как прежде. Приняв Святое крещение, вы приобщились к Богу" - сказал Сергей после того, как обряд был совершён, а Елена утирала волосы принесённым с собой полотенцем.
   Она действительно чувствовала себя необычайно возвышенно и прекрасно, пребывая в неком удивительном экстазе. Голова шла кругом, в ушах шумело.
  
  2.6. Неожиданно Сергей опустился перед ней на колени.
   "Я должен покаяться" - срывающимся голосом вымолвил он. - "Я лгал".
   "Лгал?" - Елена вздрогнула.
   "Да, лгал" - в глазах его стояли слёзы. - "Я не сын писателя. Я тебя обманул. Ты мне понравилась, и я возжелал тебя как женщину. Я наблюдал за тобой, не решаясь подойти и заговорить с тобой, а когда ты сама заговорила со мной, я понял, что ты принимаешь меня за писателя, мечтая с писателем познакомиться, вот почему я сказал, что я сын, боясь разрушать твои иллюзии. Прости меня, прости!"
   Он схватил её руки и принялся целовать их, обливая своими слезами.
   "Ну что ты! Что ты! Сергей! Серёженька! Не надо, перестань. Какая разница - сын или не сын?" - она обхватила руками его голову и гладила ему волосы, а лицо его уже влажно тыкалось ей в колени.
   Он целовал ей ноги, и руки его судорожно гладили нижнюю половину тела её.
   "Разница огромная! Ты представляешь, если бы Христос был на самом деле не сыном Божьим, а лгал, будто бы он сын? Ты представляешь?"
   "А вдруг и он тоже не сын?" - наивно и не подумав толком, вставила Елена.
   "Нет, он - сын, сын! Это я - не сын! О, это ужасно, ужасно!"
   "Я тебе всё прощаю! Всё, всё..."
   "О нет, нет мне прощения!"
   "Только не говори так, не говори..."
   Елена больше не владела собой, какая-то неземная сила подняла её в воздух и бросила на диван. Сладкие рыдания сотрясали её нутро, а что-то горячее и большое, словно сама любовь, проникало в неё глубоко-глубоко, почти под самое сердце.
  
  3.1. С наступлением холодов встречи их переместились на квартиру Сергея. Иногда Елена оставалась у него ночевать и вскоре познакомилась с его близкими друзьями - Евгением Крашенинниковым и Анатолием Педруновским.
  Краш и Педруновский вместе с Сергеем обсуждали вопросы религии и политики, часто спорили за стаканом чая или водки. Однажды Сергей сказал ей, что они диссиденты.
   Елена не поняла.
   "Диссиденты - это люди, которые не согласны с существующим строем. Краш и Педруновский борятся за свободу религии в России, но, понимая, что она здесь невозможна, требуют разрешить им эмиграцию в США".
   "А ты?" - спросила Елена.
   "Я тоже диссидент, но я не собираюсь никуда уезжать. Я считаю, что надо жить и бороться здесь, я - патриот, а они пусть едут и помогают мне оттуда".
   У неё отлегло от сердца. Он никуда не уедет. Он останется с ней. Под сердцем она уже носила зародыш его ребёнка, его сына, который обязательно станет писателем и получит в Переделкино дачу. Не став женой писателя, она может стать матерью писателя.
  Так решила она. Она станет с детства прививать ему любовь к литературе, а затем отдаст учиться в литературный институт им. Горького, после которого получают диплом писателя и становятся писателями. Советскими писателями - совписами...
  
  3.2. Наивная, как она ошибалась. А ошибалась она во многом. И не только в том, что полагала, будто бы сын диссидента может быть принят в литинститут им. Горького, но, прежде всего в том, что иллюзорно определяла пол своего будущего ребёнка.
  Мечтая о сыне, она даже не подозревала, что родит дочь.
   Она сообщила о беременности Сергею, рассчитывая на то, что он на ней женится, но он отказался, объясняя свой отказ объективными факторами.
   "Я решил посвятить себя служению Богу".
   "Но ведь православие допускает женатое духовенство" - упорствовала она.
   "Да, есть духовенство белое или женатое и духовенство чёрное - неженатое, монашествующее. Только монашествующим дозволено стать иерархом, епископом".
   "А зачем тебе становиться епископом?"
   Этот вопрос не на шутку рассердил обычно сдержанного Сергея. Он стукнул кулаком по столу, лицо его налилось гневом.
   "Не твоего ума дело" - процедил он сквозь зубы.
   Елена зарыдала и выбежала в прихожую, торопливо натягивая на плечи драную кацавейку. Он догнал её уже у метро, умоляя простить и вернуться. Она вернулась, но к разговору о женитьбе уже больше не возвращалась.
  
  3.3. Сергей куда-то уехал, а, вернувшись, сообщил, что постригся в монахи и принял новое имя. Иноческое. Будучи истово православным, он подобрал себе самое каноническое имя из всех возможных и назвался Каноном.
  Хотел, было, сначала назваться Никоном, но имя Никон больно уж сильно ассоциировалось с расколом и печально-известным патриархом Никоном, поэтому он всё ж предпочёл называться Каноном.
   Событие отпраздновали узким кругом. Когда все напились, Краш попробовал в прихожей поприставать к Елене, прижав её к себе и пытаясь облапить, но та дала мерзавцу решительный отпор. Приближалась весна.
   "Мы решили создать антисоветскую подпольную организацию" - признался Сергей. - "Ты можешь быть четвёртой. Организацию назовём "Братство Диалога". Подразумевается диалог между клириками различных христианских конфессий, а также мирянами. Мы будем братьями, ты - сестрой. Составляем петицию".
   Когда петиция была составлена, Елена подписала её четвёртой.
  
  3.4. Петиция начиналась словами: "Ровно 30 лет назад - 5 марта 1953 года Ад поглотил Иосифа Сталина, человека к которому вряд ли применимо слово "душа"..."
   Дальше следовали пассажи о гонении на церковь и верующих, о попирании свободы совести и свободы слова, о политических узниках, о преступлениях Советской власти, которые совершаются и по нынешний день.
   Затем Сергей ездил в Британское посольство передавать петицию на радиостанцию "Би-Би-Си". Затем они слушали радиоприёмник, передачу "Религия вчера, сегодня, завтра" из Лондона, которую вела директор русской службы Маша Слоним. Слышали свои имена и текст их петиции, короткую информации о "Братстве Диалога" и его целях, комментарии экспертов, дискуссию в студии.
  Сергей ликовал. Краш и Педруновский радостно обнимались, довольно повизгивая, словно молодые поросята. Елена тоже была польщена - её имя прогремело на весь мир!
   Плоды своей славы они пожали почти незамедлительно. Елену выгнали из комсомола и из училища, Крашу и Педруновскому дали разрешение на выезд из СССР, а Сергея избили какие-то неизвестные хулиганы прямо у входа в подъезд его дома.
  С сотрясением мозга и переломом ребра был он доставлен на скорой в Склифа, откуда выписался уже через несколько дней, чтобы отлежаться у себя на диване и подумать о будущем.
  
  4.1. Елена была потрясена до глубины души, узнав, что родила дочь, а не сына. Она даже потеряла на несколько дней дар речи, пребывая в глубоком шоке. Ведь даже имя у неё было заготовлено только для мальчика, которого она хотела назвать Иисусом.
   Поэтому девочку не назвала ни как. Девочку никак и не звали.
   Родилась она в Солнцево в прохладный пасмурный день 8-го августа 1983 года, в местной больничке. Родители Елены были недовольны тем, что дочь их нагуляла ребёнка, родила, не выходя замуж, и крысились на неё и на внучку.
  Поэтому, пока позволяла погода, Елена обосновалась с дитём в сарае, где прежде держали свиней и корову.
   Сергей приехал посмотреть на ребёнка только к концу месяца, поскольку снова пребывал в разъездах, что-то делал в Литве по своим диссидентским делам.
   "Нам надо её окрестить" - констатировал он.
  
  4.2. Крестить решили в Переделкинском храме. Елене теперь уже ничего не грозило, была она отовсюду изгнана и нигде не работала. Так что поехали не боясь.
   "Я посмотрел в святках" - говорил Сергей. - "8-ое августа это день Параскевы Пятницы. Очень популярная была на Руси Святая. И имя прежде тоже популярно было, но теперь так уже не называют давно. Всё Катями да Наташами".
   "Еленами, Иринами, Машами, Аннами, Татьянами, Ольгами..."
   "Параскева или Парасковея, Прасковья - по-гречески это пятница" - разъяснил он Елене.
   "Вот только будут звать её Парашею, а это не хорошо. Оттого и не называют больше Параскевами, что потом в школе задразнят, затюкают, загнобят. Ведь параша - это сортир. Бедная девочка! Неужели ты действительно хочешь назвать её Парашей?! Изверг..." - Елена с негодованием посмотрела отцу ребёнка в глаза, будучи уверенной в том, что он смутится своей дерзости, потупится и смолкнет.
   Но Сергей не смолкал и не отводил глаз своих, горящих огнём вдохновения и уверенности в правоте произносимого.
   "А почему бы и нет? Почему? Это при советском режиме имя это приобрело негативные коннотации. Ведь слово "параша" происходит из уголовного жаргона. Типичнейший эвфемизм. В тюрьмах нет женщин, поэтому говорили - "пойти в парашу", то есть пойти удовлетворить себя в туалете, называя туалет самым популярным женским именем. До поры до времени это слово из уголовных кругов никуда не выходило. Но когда вся страна превратилась в один большой лагерь, то оно вышло вдруг на волю".
   Он перевёл дух и проникновенно посмотрел Елене в глаза.
  "Имя Прасковья - церковное, а Параша уменьшительная его форма, как Таня от Татьяны или Юля от Юлии. При атеистическом режиме во время гонений на религию называть Прасковьями перестали, а значение имени приобрело уголовно-похабный оттенок. Так неужели же нам нужно следовать предрассудкам?"
  
  4.3. Сергей говорил так убедительно, что Елена не могла с ним не согласиться. А он всё говорил и говорил о реабилитации прекрасного имени, которым уже давно никого не называют и о маленьком подвиге, который им посчастливится совершить.
   А маленькая девочка безмятежно спала на руках, не подозревая о том, что так решается судьба её. Что назовут её не Таней или Светой, Катей, Наташей, Леной, Сашей, как всех, а именем обидным и бранным. Ну и что с того, что было оно некогда нормальным? Что с того?
  
  5.1. Наступивший 1984 год был насыщен достаточно важными и, собственно говоря, положительными событиями. Например, подмосковный городок Солнцево вдруг стал Москвой, а населяющие его гопники и алкаши сделались москвичами. Частный сектор начали сносить и застраивать многоэтажками. Елена и её родители получили квартиры в новых панельных домах на улице Богданова.
   Маленькую Парашу мать купала теперь не в старом корыте, а в новенькой ванне. В квартире было отопление и балкон. Параша уже делала первые шаги и произносила первые членораздельные звуки. Начиналось детство.
  Елена пыталась найти работу, устроиться продавщицей, но её никуда не брали, опасаясь, что станет она воровать, ведь была она не комсомолкой. Как будто бы комсомольцы не воровали?
   Пришлось идти на бетонный завод номер 5, где всегда кто-нибудь требовался. Зато Парашу приняли в довольно приличный детский сад при бетонном заводе. Бетонный завод находился недалеко от их дома на Производственной улице. Его чудовищные корпуса наводили ужас даже на самых отпетых гопников.
  Работать там никто не хотел.
  Работа на цементном заводе была тяжёлой и вредной.
  
  5.2. А времена потихоньку менялись. Всё пришло в движение, началась навязанная свыше перестройка общества. Верхи не хотели больше воровать по-мелкому, а хотели воровать по-крупному. Началась приватизация и раздел госсобственности на всех уровнях.
  За мелкие крохи, перепадавшие простому народу, боролись особенно ожесточённо. На солнцевских улицах стали постреливать. Однажды утром в подъезде своего дома Елена обнаружила трупака. Это был сосед с третьего этажа - начинающий предприниматель.
   По вечерам старались не выходить на улицу. Вокруг убивали, грабили и насиловали. На цементном заводе изнасиловали крановщицу Тамару, причём сами же рабочие завода. Во время ночной смены - в женской переодевалке.
  Выпили несколько бутылок дешёвого спирта "Royal", который поставлялся в Россию из Бельгии в качестве гуманитарной помощи. И набросились почти целой бригадой на бедную женщину - 14 человек!
  Раньше ничего подобного не было.
   Сергей же твердил о наступлении неслыханной свободы, о новых горизонтах, о возрождении духовности. Катакомбная церковь получила возможность выйти из подполья. Канон был рукоположен в епископы и, вскоре затем стал архиепископом - главой основанной им самим Истово Православной Церкви (ИПЦ).
  Он даже выдвинул свою кандидатуру в Московское городское собрание и был избран депутатом.
  
  5.3. В детском саду Параша особенно не страдала от имени своего. Но, пойдя в школу, хлебнула из полной чаши. Это были настоящие муки, подобные тем, которые приняла Святая Мученица Парасковея Римская, в честь которой её окрестили.
  Параша волей-неволей научилась защищаться от насмешников и издевателей - она умела теперь мёртвой хваткой вцепиться в волосы своему обидчику или больно его укусить. Её стали опасаться, даже побаиваться, однако в покое не оставляли.
  Ведь неписаные волчьи законы, выработанные за время коммунистической диктатуры уголовными авторитетами в советских тюрьмах и лагерях, и по сей день вершатся во всех ячейках российского общества, в том числе и в школе.
  А в школе, куда ходила Параша, как и в других школах по всей России наряду с нормальными детьми учились дети бандитов и уголовников. Старшеклассники отбирали карманные деньги у младшеклассников. Сильные били и унижали слабых. В туалетах курили так, что туда невозможно было навернуться.
  У старших мальчишек считалось высшим пилотажем вскочить зимой во время перемены в женский нужник и, стремительно вынув хуй из штанов, обоссать раскалённую батарею, а затем с диким победным гоготом выбежать в коридор, чтобы похвастать своим распиздяйским подвигом перед приятелями.
  
  5.4. После подобных рейдов Параша предпочитала терпеть, поскольку была чересчур восприимчива к вони. Терпеть же приходилось до конца занятий, чтобы потом сломя голову нестись домой на унитаз. Пару раз она не доносила свои экскременты до отхожего места, прибегая домой описавшись.
  Тогда приходилось стираться и сушиться. Порой по колготкам заливало и в обувь, и тогда обувь какое-то время попахивала мочой, но её собственной, а это она уж как-то могла стерпеть.
  Курящим же девкам было за падло выбегать покурить на улицу на мороз, поэтому они терпели и курили в сортире, задыхаясь от зловония и смрада. В России принято терпеть и быть терпилой.
  Кто терпеть не согласен, того терпеть заставят. В современной России терпят практически все за исключением тех, кто заставляет терпеть всех. Параша же терпеть не хотела.
  Она хотела жить с высоко поднятой головой. Это шло в разрез с общественными устоями. Она сама всё прекрасно понимала, мечтая уехать туда, где это не так. Она верила, что где-нибудь может быть не так. И это где-нибудь манило её к себе.
  В России ей места не было. Если она не хотела терпеть вонь в туалете, ей приходилось терпеть по-другому. Описавшаяся и униженная плакала она над безысходностью своей судьбы. И терпеливо ждала шанса, чтобы всё изменить.
  Конечно, она не могла изменить Россию, но изменить свою судьбу иногда можно - наивно полагала она.
  
  6.1. Основным развлечением русских школьников на переменах являются пиздилки. За несколько коротких минут перерыва надо успеть дать кому-нибудь по ебальнику или самому получить порцию пиздюлей.
  В российских школах пиздятся все. Пиздилась и Параша. Как правило, с девками, поскольку пацаны с девками пиздятся редко. Пиздить девку у мальчишек обычно считается ниже собственного достоинства.
  Но девку можно толкнуть, стукнуть походя или дёрнуть за волосы. Девкам постарше часто достаётся по жопе, если жопа того заслуживает, если жопа толстая и аппетитная. Но и худой жопе тоже изредка перепадает. По жопе бьют рукой, реже ногой, а чаще всего линейкой или портфелем.
   Кого-то отпиздив или отпизженный сам ученик менее агрессивен на уроках, поэтому учителя в разборки между детьми вмешиваются редко, только в самых исключительных случаях, когда драки переходят все допустимые рамки или становятся массовыми, то есть, когда класс идёт на класс, школа на школу...
  Бывает и такое. Ведь принято враждовать группами, классами, школами, районами.
  Попробуй солнцевский школьник поехать в соседнее Востряково или Очаково без сопровождения взрослых, скажем, в гости к бабушке или по делам, как его там тут же отпиздят. Равно как и очаковскому или востряковскому непременно начистят грызло солнцевские, окажись он только на их территории.
  Все эти территориальные различия из мира животных, ведь люди - это звери. В особенности - русские люди...
  
  6.2. Рутинные школьные пиздилки как правило различаются по половому признаку - девки пиздят девок, пацаны пацанов. Поводом для выяснения отношений обычно становится зависть или ревность.
  Мелкие школьники пиздятся из-за карандашей, оценок, одежды. Старшие же девки пиздятся главным образом из-за парней, а старшие парни из-за девок. Во всём этом есть своя логика и свой смысл.
   Иногда имеют место необычные формы драк. Параша не знала, бывает ли такое в других школах, но даже в их школе кроме их класса это больше ни в каком другом не практиковалось.
  Это была игра, своеобразная форма дуэли. Возникла она и получила развитие в период половых созреваний, примерно лет в двенадцать.
  У Параши тогда уже вовсю росли сиськи, а жопа наливалась половыми соками, начиная притягивать к себе похотливые взоры солнцевских гопников.
  Да и не только это...
  
  6.3. Наверное, кто-то из мальчиков начитался рыцарских романов. Хотя мало кто из солнцевской детворы читал книги. Ведь куда интересней было собирать вдоль железнодорожной платформы окурки, чтобы потом докуривать их в ближайшей посадке, или нюхать в укромном месте клей "Момент", от которого капитально сносило крышу.
  Скорее всего, традиция этих боёв была неким образом передана по наследству в устной традиции старшего поколения. Может быть, кто-то из отцов или дедов, матерей или бабок, из тех, кто некогда ещё читал книги, а затем практиковал данную забаву в рыцарские турниры, поведал об этом своему отпрыску.
   Как бы то ни было, но в классе Параши начались сражения. Мальчики исполняли роль коней. Девочки садились мальчикам на плечи, пуская в ход руки и ноги против вражеской наездницы. Кто кого сбросит с коня?
  Той, которой удавалось удержаться, та и выигрывала. Сражались пара на пару, но бывали и массовые побоища.
  Когда стало веснеть, забаву перенесли в школьный двор. Противники расходились в разные стороны, а затем неслись навстречу друг другу. Завязывалась схватка. Волосы, сопли и слёзы, а иногда даже кровища из разбитой или расцарапанной физиономии разлетались в разные стороны.
  
  6.4. Сначала Параша наблюдала за сражениями со стороны. Всего сформировалось шесть-семь пар. И все лучшие мальчики оказались разобранными. Но никто из девочек не выбрал в качестве коня толстого Сашу по прозвищу Мамонт.
  Сашу называли Мамонтом не только за его вес, но и за буйную растительность на теле. В тринадцать лет у него уже прорезались бородка и усы, а из-под майки выглядывала волосатая грудь. Выбор Параши пал именно на него. И она не ошиблась. Верхом на Саше Мамонте она стала практически непобедимой.
   Даже сражаясь одновременно против нескольких наездниц, она почти всегда побеждала. Мамонт был устойчив и стабилен. Разбежавшись, он мог сбить с ног коня вместе с наездницей. Так, скача на Мамонте, самоутверждалась Параша в классе. Пожалуй, это была единственная радость, из-за которой имело смысл ходить в школу.
  
  7.1. Сознание Параши вдруг помутилось, когда она прочитала английский учебный текст о Лондоне. Таинственный Остров Собак занимал с тех пор всё её воображение. Она захотела в Лондон и принялась усиленно учить английский язык.
   "Мама, я хочу ходить в школу со специализированным изучением английского языка" - заявила она однажды Елене.
   "Но, где взять такую школу?" - растерянно вопрошала Елена. - "У нас в Солнцево такой школы нет. Разве что только где-нибудь в центре Москвы. Тебе придётся далеко ездить".
   "Я готова ездить далеко" - отвечала Параша.
   "Но ездить придётся каждый день" - осадила её прыть Елена.
   "Я согласна ездить каждый день" - не сдавалась Параша.
   "Тебе придётся сдавать экзамен" - сказала мать.
   "Я согласна готовиться всё лето, буду ездить на курсы - дед с бабой обещают дать денег. Экзамен сдам и начну учиться со следующего учебного года" - упрямо настаивала на своём дочь.
   "Хорошо, я всё разузнаю" - голос Елены звучал предельно серьёзно.
  
  7.2. Попасть в специализированную школу было не просто. Но тут помог владыка Канон. Кто-то из его прихожан имел крюк в городских образовательных структурах. Где-то кого-то подмазали, кому-то в чём-то помогли, кого-то куда-то протолкнули. Связи дёрнули по цепочке, и хорошо отлаженный механизм русского блата сработал безотказно.
  Парашу после сдачи символического экзамена по предмету приняли в специализированную московскую школу номер 1225 с углублённым изучением английского языка, ту, что на Покровке.
  А в качестве компенсации за хлопоты своим благодетелям святой отец окрестил двух младенцев и отпел одного жмурика...
  
  7.3. В августе 1997 года Параше исполнилось четырнадцать лет. Всё чаще по ночам ей снились неприличные эротические сны. И сны эти постепенно становились всё откровеннее. Она была уже готова вступить в свою первую половую связь, но ей пока не подворачивалось удобного случая.
  Жизнь её была расписана по часам, и времени на глупости не оставалось.
  Теперь, с началом нового учебного года ей приходилось вставать в половине шестого утра, чтобы вовремя успеть на занятия. Дорога в школу занимала около двух часов в одну сторону.
  Грязная, холодная, прокуренная электричка, наполненная сонными гопниками, доставляла её к Киевскому вокзалу. Там она пересаживалась в метро. Обратно домой те же два часа. И так пять дней в неделю.
  Но, не смотря на все эти неудобства, она была по-настоящему счастлива. Новая школа не шла ни в какие сравнения с её бывшей солнцевской школой. В новой школе не было ни единого гопника. Ученики на переменах не били друг другу морды, мальчишки на обссыкали туалетные батареи, хотя некоторые девки всё же покуривали. В специализированной школе учились дети хитровыебанных родителей.
  
  7.4. Параше всё нравилось, и она начала учиться с удовольствием. Так попала она в круги интеллигенции. Но, было бы несправедливым утверждать, что интеллигенции не было на московских окраинах и в русских провинциях. Нет, в России интеллектуалы и люди искусства существует везде, даже в провинции.
  Просто, местами их меньше и они не так бросаются в глаза, но даже в Богом забытом микрорайоне Солнцево они водились, правда, в очень скромных количествах и далеко не самого лучшего качества. А узнала об этом Параша совершенно случайно. В электричке.
  
  8.1. Однажды, возвращаясь домой со школы, она читала в электричке Шекспира. Чтобы скоротать время, читала она постоянно и в электричках, и в метро. Шекспир был на английском языке - адаптированный для школьников текст, изданный министерством образования СССР.
  Во время чтения в транспорте над ней часто кто-нибудь склонялся, если она сидела, или тёрся об её жопу, если она стояла. Обычно приставали молча. Однажды какой-то извращенец, украдкой приоткрыв полы плаща, показывал ей свой член. Штаны перверта под плащом были полурасстёгнуты, и член его свисал наружу.
  Параше стало противно - маленький закатанный комочек кожи вываливался из кудрявистой волосни, обнажая лысую синеватую залупу с маленькой капелькой мутноватой слизи на конце. Она отвела взгляд. Затем он шёл за ней по подземному переходу. Она побежала, затерявшись в толпе.
  
  8.2. Но то было в другой раз. В этот же раз всё было немного иначе. Не отрываясь от чтения, она чувствовала, что сидящий рядом с ней в электричке чувак зырит ей в книгу, неестественно выворачивая голову, чтобы заглянуть на обложку. Было очевидным, что он интересуется тем, что она читает.
   "Шекспир" - не поднимая головы, сказала она.
   Молодой человек вздрогнул. Несколько секунд он собирался с мыслями, чтобы что-то ответить, и, наконец, произнёс:
   "Варум Шекспир?"
   "Что?" - удивилась Параша, невольно поднимая глаза.
   "Варум Шекспир?" - повторил незнакомец.
   "Что значит - варум?" - переспросила она.
   "Варум - это по-немецки значит почему" - важно объяснил он.
   "При чём здесь немецкий?" - спросила она. - "Я ведь Шекспира по-английски читаю".
   "А-а-а" - протянул он. - "А я думал, что по-немецки. Я в школе немецкий учил, но уже ничего не помню, гы-гы".
   "Очень смешно" - холодно произнесла Параша. - "И вообще, Шекспир - это английский писатель".
   "Правда?" - искренне удивился чувак. - "А я и не знал! Я его собственно и не читал никогда. Я сам себя читаю и сам пишу. Я - поэт!"
   Параша усмехнулась.
   "Хотите, что-нибудь почитаю?"
   Она кивнула.
  
  8.3. Поэт прокашлялся и с выражением продекламировал:
  "В солнечной Италии у маленькой Амалии
  Выросли большие-пребольшие гениталии"...
  "Хватит" - сказала Параша. - "Больше не надо. И, вообще, я ещё маленькая".
  "А почему?" - обиделся поэт. - "Разве это плохие стихи?"
  Он выдержал паузу.
  "Как это так - ещё маленькая? А грудь-то уже большая, почти как у Амалии из солнечной Италии..."
  "Отстаньте от меня" - попросила она.
  "А я и не приставал ещё" - нагло ухмыляясь, заявил поэт, беря её за руку.
  Параша вырвала руку и пересела на свободное сиденье в другом ряду, снова уткнувшись в книгу.
  Выйдя на платформе "Солнечная", она увидела, что он вышел за ней.
  "Вы тоже в Солнцево живёте?" - спросил он, догоняя её у сходней.
  "Отвали, мудак" - угрожающе предупредила она, готовясь впиться ему ногтями в рожу в случае, если он к ней опять прикоснётся.
   "Ну и ладно" - сказал поэт.
  
  8.4. Теперь он плёлся сзади. Параша ускорила шаги. Поэт немного отстал. Темнело. Свернув за угол, она дала волю ногам. Дворами добежала до своего дома, вскочила в подъезд и семимильными шагами, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, взлетела на седьмой этаж.
  Только заперев за собой дверь квартиры, она перевела дух.
   Страшно хотелось писать. В пригородных электричках туалетов не было. Параша отбросила в сторону школьную сумку и, сдирая с себя на ходу трусы вместе с колготками, ринулась в туалет. Она уже давно не описывалась. В её теперешней школе туалет был приличным, и она обычно опорожнялась там.
  Только по дороге домой, когда она промерзала, прождав электричку на промозглой осенней платформе вокзала, ей ужасно хотелось отлить. Иногда она делала это в кустах за солнцевской платформой, хотела так поступить и сегодня, но этот странный тип, начавший её преследовать, не дал ей этого совершить.
  Бухнувшись на очко унитаза, она расслабилась и, блаженно прикрыв глаза, слушала теперь журчание собственной мочи, упругой струёй бившей в гулкую керамику.
   Параша нажала на слив и ещё несколько минут посидела просто так. Процесс облегчения после длительного сдерживания был божественен. Наконец она встала. Включила на кухне свет. Мать ещё не вернулась с работы. В холодильнике было пустынно - полпачки сливочного масла и какая-то увядшая зелень.
  Она налила в чайник воды и поставила его на огонь газовой плиты.
  
  8.5. Подошла к окну. Рассеянно посмотрела во двор, но тут же отпрянула назад. Он стоял у облетевшего тополя и курил, глядя на окна её дома. Заметил ли он её? Чёрт, что ему надо? Параша ползком переместилась в комнату и, не включая свет, выглянула из другого окна. Его нигде не было видно.
  Облегчённо вздохнув, она вернулась на кухню и насыпала заварки в стакан. Чайник кипел.
   Звонок в дверь не дал ей залить в стакан кипяток. Параша пошла открывать, полагая, что это вернулась с работы Елена. Она уже начала поворачивать рычаг замка, когда смутное подозрение заставило её взглянуть в глазок. Девушка вскрикнула. Перед дверью стоял он.
  Очевидно, он вычислил её по окнам. Он её увидел. Проклятье! Что делать?
   Он позвонил ещё. Его лицо приблизилось и исказилось линзой глазка. Она смотрела на него в упор и молчала. Видела, как он вынул из кармана блокнот и начал что-то писать. Едва ступая, она вернулась на кухню. Заварила чай.
  Мысли разбегались в разные стороны.
  
  8.6. В дверь вновь позвонили. Затем ещё и ещё раз. Параша не реагировала. Она сидела и пила чай. Снова звонки. Затем зазвонил телефон. Неужели он узнал её номер? Параша сняла трубку. Встревоженный голос Елены вернул её к реальности.
   "Доченька, что с тобой? Ты что, почему не открываешь? Что-то случилось? Я звоню от соседей".
   "Сейчас открою" - тихо сказала Параша.
   Елена испуганно смотрела на дочь.
   "Вот, записка-какая-то. В двери торчала. Что это значит?"
   На свёрнутом вчетверо листке линованной бумаги было выведено корявым почерком: "Ты мне понравилась". И подпись: "О.Ф."
   "Да какой-то маньяк шёл за мной от электрички, а потом звонил в дверь".
   "Маньяк?" - содрогнулась Елена.
   Параша кивнула.
  
  9.1. В Солнцево все ещё хорошо помнили знаменитого солнцевского маньяка, будоражившего своими ужасными преступлениями население микрорайона в течение целого года. Он насиловал и убивал женщин.
  Во время восьмого убийства, когда он душил свою изнасилованную жертву капроновой удавкой, его поймали рабочие цементного завода и жесточайшим образом избили.
  Маньяк умер в реанимации, не приходя в сознание. То был какой-то кавказец. Документов при нём не оказалось. После его кончины изнасилования с убийствами прекратились.
  Изнасилования же без убийств не прекращались в Солнцево никогда.
  
  9.2. После этого встречать после школы Парашу приходил на платформу дед. Но через несколько дней в двери вновь оказалась записка: "Я от тебя не отстану. О.Ф."
   Параша решила действовать и навести справки. Для начала позвонила своей бывшей однокласснице Светке. Родители Светки были алкашами, а сама Светка, не смотря на свой юный возраст, уже вовсю занималась проституцией, являясь кормилицей и поилицей всей семьи. Она бросила школу и работала на киевской трассе, обслуживая водителей грузовиков, дальнобойщиков.
  Светка знала всё.
   "Есть такой ёбнутый" - важно сказала она. - "Но ты его не бойся. Он с прибабахом, но не опасный. Пишет стишки и ведёт какой-то кружок. Находит таких же, как и он, ёбнутых, и они вместе тусят. Да, не зря он на тебя глаз положил, ты ж у нас тоже с приветом..."
   Параша бросила трубку.
  
  9.3. Дни становились короче. Снег выпал уже в ноябре. На двери квартиры Параша периодически находила записки: "Давай увидимся", "Напиши мне ответ", "Я о тебе думаю" и т. п.
   В итоге он назначил ей свидание: "Приходи в воскресенье в полдень к пивному киоску, что возле аптеки на улице Попутной".
   Пивной киоск на Попутной улице... Странное место для первого свидания. Никакой романтики. Но разве существовали в принципе в микрорайоне Солнцево более романтичные места? Не на помойке ж встречаться?
  А киосков пивных за последние несколько лет развития капитализма расплодилось немеряно.
  Киоск на Попутной улице считался весьма модным местом. Там не только продавали пиво бутылочное, но имелось и разливное. Правда, не было кружек. Вместо кружек разливали по банкам из-под консервированных венгерских огурцов и болгарских компотов различной ёмкости.
  Для вовсе уж малоимущих имелись даже маленькие баночки из-под майонеза.
  Кто-то и из трёхлитровой банки пивко тянул, а кто-то из майонезной. Российское общество давно уже разделилось на богатых и бедных.
  
  9.4. Параша была не из тех девушек, которые способны добровольно отказаться от первого свидания. Конечно, поэт ей не нравился. Был он толстоват и уже лысоват, хотя ему явно не было и тридцати, с типичными еврейскими глазами на выкате.
  Отдаваться ему она не собиралась ни в коем случае, но поговорить вдруг захотелось. Выяснить отношения, понять, что за человек и чего от неё хочет, хотя и без того было ясно чего.
  Вряд ли он мог влюбиться в неё по-настоящему. Никакой особенной красотой она не блистала. Очевидно, просто хотел совратить, попользоваться неопытностью и молодостью. Параша была светленькой кожей и русой волосами, почти блондинистой. Росту была не высокого, но фигурой обладала без дефектов.
  Одним словом, была хорошенькой и чистенькой девочкой, ещё не испорченной и нетронутой.
  На свидание она решила сходить. На улице среди бела дня бояться было особенно нечего. Может быть, ей удастся уговорить его оставить её в покое? Его записки действовали ей на нервы, отвлекая от занятий. Да и деду приходилось каждый день выходить встречать её на платформу и провожать до порога.
  
  10.1. Стоял солнечный зимний день, очень нетипичный для Солнцево. Мороз пощипывал лицо, а свежий снег искрился в ярких лучах солнца, поскрипывая под ногами. Голубое чистое небо без единой тучки наполняло душу радостью и хотелось читать стихи.
   "Мороз и солнце, день чудесный..." - бормотала про себя Параша стихи Александра Пушкина.
   Вокруг пивного киоска на Попутной улице кучковались солнцевские алкаши, похмеляющиеся с бодуна. Их помятые, опухшие от перманентной пьянки морды источали неземное блаженство. Поэт непринуждённо стоял среди них с литровой банкой пива в руке, зажмурив глаза и подставляя лицо зимнему ультрафиолету.
   "Привет" - подходя, сказала Параша.
   "Привет" - он приоткрыл один глаз. - "Кайф ловлю!"
   "Ага".
   "Пива хочешь?"
   Параша брезгливо покосилась на банку с затёртой множеством рук этикеткой от болгарского лечо.
   "Я разливное люблю. А тебе могу бутылочное взять. Хочешь питерское? "Балтику номер 3"? Чего, не пробовала? Неплохое пиво. Будешь?"
   "Ага" - непроизвольно сказала Параша.
   Пиво она не пила, да и вообще алкоголь не употребляла, но отказываться было как-то неудобно.
  
  10.2. Он принёс ей холодную бутылку.
   "Открыть?"
   "Ага".
   Вынув из кармана зажигалку, он ловким движением, используя в качестве рычага палец, подковырнул пробку.
   Параша сделала глоток.
   "Меня Олегом зовут. А тебя как?" - поинтересовался он.
   "Не скажу" - сказала Параша.
   "Чего так?"
   "Не хочу".
   "Ладно".
   "Ага".
   "Ты на меня в электричке большое впечатление произвела своим чтением. Сейчас девушки в электричках мало читают. То ли дело в моей юности! Тогда все в метро и в электричках читали, а теперь нет. Интеллектуальный уровень населения стремительно падает, все только и думают, что о деньгах. А я вот о поэзии думаю".
   "Ага" - поддакнула Параша.
   "Я вокруг себя интеллектуалов собираю. Хочу так называемую Солнцевскую Поэтическую Группировку сформировать, а сам её лидером буду. Нынче преступные группировки повсюду гремят - казанские да тамбовские, а у нас будет не преступная, а поэтическая. Стихи будем писать и в различных модных местах читать".
   "Ага" - кивнула Параша.
   "Ты стихи пишешь?"
   "Нет" - искренне призналась она. - "Даже не пробовала".
   "Научим" - деловито сказал Олег.
   Параша кивнула.
  
  10.3. Пиво на морозе расслабило Парашу, голова слегка закружилась, и страшно захотелось пописать. Но пописать было негде, приходилось терпеть.
   "Ещё бутылку взять?" - спросил Олег.
   "Нет, спасибо" - ответила она. - "Мне уже домой надо, уроки готовить".
   "А на вечер планы есть?"
   "Не знаю ещё..."
   "Приходи в восемь часов сюда к аптеке. Я здесь одну поэтессу открыл. В аптеке работает. Совершенно случайно. Зашёл недавно за аспирином, а она сидит и книжку читает. Я с ней о литературе заговорил, и она мне призналась, что стихи пописывает. Вот сегодня вечером мы читку устроить хотим. У Лейдермана".
   "Где-где?"
   "У Лейдермана. Это поэт такой. Он в Германии уже пару лет ошивается, в Кёльне, а здесь у него дядя в Солнцево. Лейдерман сам стихи пишет, даже книжки какие-то издал, от различных культурных фондов в Германии на издание денег надыбал, голову им всякой хернёй заморочил. Еврей он. Стихи у него, конечно, говённые, но не в том дело. Он - наша рука в Европе!"
   "А в Лондоне этот Лейдерман не бывал случаем?" - с замиранием сердца поинтересовалась Параша.
   "Конечно, бывал!" - уверенно заявил Олег. - "Лейдерман везде побывал, не то, что в Лондоне. Да, ты сама у него спроси, если не веришь. Придёшь?"
   "Я постараюсь" - пробормотала Параша.
  
  10.4. Ну, разве могла она после этого не прийти вечером к аптеке? Ей так хотелось расспросить Лейдермана о Лондоне, что здравый смысл, подсказывавший о том, что идти ночью с полузнакомыми людьми к какому-то уж совсем незнакомому Лейдерману более чем легкомысленно, не был принят в расчет.
  
  11.1. Ровно в восемь вечера Параша осторожно приблизилась к аптеке.
   По огоньку сигареты определила Олега, переминающегося под дверью с ноги на ногу. Вокруг пивного киоска по-прежнему гужевались солнцевские алкаши, догоняясь после выпитого за день спиртного для поддержания стабильной формы опьянения в жопу. Ещё издали были слышны нестройные выкрики типа: "Я, бля, ему говорю, а он - мудила, штопаный гондон, мне какую-то хуйню гнать начинает... да не еби ты мне мозги, ёб твою мать... охуел, что-ли совсем... иди на хуй... и т.д. и т.п."
   "Сейчас выйдет" - сказал Олег, совершенно не удивившись приходу Параши. - "Сигарету дать?"
   "Не курю" - сказала Параша.
   "Я знал, что ты придёшь. Жить скучно. Самое ценное в жизни - это развлечения, за развлечения люди готовы отдать всё. Алкоголь и секс - это тоже развлечения. И искусство тоже развлечение. Театр, кино, литература, живопись..."
   "И телевизор".
   "И телевизор естественно..."
  
  11.2. В этот момент дверь московской аптеки номер 493 открылась и на улицу, закутавшись в шубку искусственного меха, выпорхнула худенькая девушка.
   "Богиня!" - воскликнул Олег. - "Ты посмотри, как хороша!"
   Параша молча согласно закивала.
   "Нет, ну ты посмотри, посмотри!" - не унимался Олег.
   Девушка захихикала.
   "Разрешите представиться" - прощебетала она, протягивая Параше руку пальцами вниз, словно для поцелуя. - "Нимфалина Коряжкина! Поэтесса!"
   У Параши перехватило горло от такого звучного имени.
   "Нимфалина?" - переспросила она.
   "Это меня Фельдман так назвал" - кивая в сторону Олега, призналась поэтесса. - "Он целыми днями здесь под аптекой околачивается, проходу мне не даёт, влюбился по уши, безумнц".
   "Я умею женщин окучивать" - важно поддакнул Фельдман.
   "А так-то меня зовут просто Алина" - продолжала щебетать девушка. - "Нимфалина - это мой поэтический псевдоним. Ну, что - пойдём к Лейдерману?"
   "Лейдерман ждёт" - заверил Олег Фельдман. - "И фанаты поэзии тоже. Вся Солнцевская Поэтическая Группировка должна быть сегодня в сборе! Надо не забыть закупить как можно больше пива. Что брать? "Балтику"?"
   Он вопросительно взглянул на Парашу.
   "Да, "Балтику" брать" - кивнула она.
  
  11.3. Пока Фельдман отоваривался у киоска, Нимфалина Коряжкина изливала на Парашу потоки экзальтированных слов.
   "Ах, какой прекрасный вечер" - говорила она. - "Я так рада, что мне удалось устроиться на работу в Москве! Ты здешняя? А-а-а! Тогда тебе не понять, какая у нас в провинции глухомань и депрессня! Ты бывала когда-нибудь в Пензе? То-то же! Там таких как Фельдман не встретишь! Не то, что здесь! Москва! Столица!"
   Поэтесса восторженно вскинула руки к тёмному звёздному небу и закружилась, размахивая сумочкой.
   "Москва - такая ж жопа, как и вся остальная страна" - осадила её Параша. - "Не вижу повода для восторгов..."
   Нимфалина резко остановила напыщенный круговорот слов и движений.
   "Заткнись! Что ты понимаешь, ссыкуха?!" - злобно прошипела она сквозь зубы. - "Обгадить-то всё можно! Ты бы сама в Пензе пожила! Сравнила б, а потом бы и вякала здесь! Ненавижу! Ненавижу! Как зовут-то?"
   "Параша" - еле слышно произнесла несчастная Параша.
   "Параша? Подходящее имя! Псевдоним?"
   "Ага" - радостно кивнула Параша.
  
  11.4. Дверь распахнулась. На пороге квартиры стоял щуплый бородатенький чувачок в очках и тапках на босу ногу.
   "Ну, Фельдман, ты как всегда с бабами!" - завистливо протянул он. - "Где ты их только находишь?"
   "Сами липнут" - самодовольно ответил Фельдман, передавая хозяину места авоську с пивом.
   "Разувайтесь и раздевайтесь, милости просим" - радушно промямлил Лейдерман. - "Гости уже ждут".
   "А дядя дома?" - поинтересовался Фельдман.
   "Дядя ушел к другу, я ему денег на бутылку дал. Раньше утра не вернётся".
  
  11.5. Солнцевская интеллектуальная элита непринуждённо расположилась в комнате, попивая пиво и чай. Квартира была прокуренной. Параша забилась в уголок, наблюдая происходящее со стороны. Кто-то сунул ей в руку бутылку пива.
   "Всем молчать!" - заорал Фельдман.
   Все тут же притихли.
   "Внимание! Стихи на туалетной бумаге. Моя новая поэма "Крутизна печорская". Написана вчера".
   Поэт достал рулон исчирканной ручкой туалетной бумаги и стал читать:
  
   "Ромашки, ромашки, ромашки,
  А я в белой рубашке, рубашке!
  Я назначил свиданье Наташке -
  Приходи, дорогая, в ромашки!
  
  Завалю я Наташку в ромашки,
  А в ромашках, в ромашках - какашки...
  У Наташки на ляжках какашки,
  У меня на рубашке букашки.
  
  Где найти нам в ромашках бумажки,
  Чтобы вытереть эти какашки?
  Так и быть - оближу я ей ляжки,
  Что за ляжки у этой Наташки!"
  
  12.1. Публика неистово зааплодировала. Стихи Параше понравились, и она тоже похлопала в ладошки. Свежесть рифм и откровенность образов искренне взволновали её.
  Собравшиеся ценители живого русского слова слушали с интересом и очень серьёзно.
  Параше тоже захотелось что-нибудь написать, но разве удастся написать ей нечто подобное?!
   "А теперь Лейдерман пусть почитает!" - выкрикнул кто-то.
   "Лейдерман, почитай!" - попросил Фельдман.
   "Хорошо" - согласился хозяин места. - "Только предупреждаю сразу - стихи у меня заумные, философо-лологические, транс-футуристические... Рифмы в них нет по определению, линейный смысл утерян, подспудный обретён на глубинно-концептуальном уровне отражения пост-дадаистической традиции лингвистического структурализма тартуской школы".
   "Я ничего не понял" - признался Фельдман. - "Ты давай лучше сразу стихи без объяснений. Кому понять не дано, тот всё равно не поймёт".
   "Ди-фи-ни-зба" - по слогам пропел Лейдерман, продолжив скороговоркой - "маленькая полуфашистская партия на юге".
   Фельдман захлопал.
   "К вопросу о текстах..." - Лейдерман сделал затяжную глубокомысленную паузу, - "...в банках".
   Больше уже никто не хлопал.
   "Тебя нет - есть Эрнст Тельман" - замогильным голосом промычал Лейдерман.
   Через несколько минут Параша перестала улавливать не только смысл, но и сами слова, невольно погрузившись в некий транс-футуристический транс.
   "А теперь несравненная Нимфалина!" - торжественно возвестил Фельднан. - "Город Пенза, аптека номер 4".
   "Город Москва, аптека номер 493" - поправила его поэтесса.
  
  12.2. Но Нимфалине читать не дали, кто-то попросил устроить обсуждение стихов Лейдермана. Однако даже после подробных объяснений автора стихи не становились понятней. А пиво уже давило на мочевой пузырь, и Параша захотела пописать.
   Протиснувшись в коридор, она увидела выходящего из туалета Фельдмана, который проводил её долгим взглядом. Дверь туалета не запиралась. Сиденье унитаза оказалось обильно обрызганным мочой. Параша брезгливо поморщилась и, приспустив трусы, неудобно зависла над толчком, готовясь отструиться поскорее.
   Неожиданно дверь резко распахнулась, и в узкое помещение сортира протиснулся Фельдман. Его толстый живот оказался прямо перед её носом. Его руки судорожно расстёгивали штаны.
   "Давай, отсоси" - шептал он, вытаскивая свой вялый, слежавшийся в трусах членик, тыкая его девушке в губы.
   Параша попыталась увернуться, чувствуя, что не может удержать равновесие и уже плотно сидит задницей на разбрызганных мочевых мокротах сиденья. Отчаянным усилием она упёрлась головой в толстый живот негодяя и вытолкнула его наружу, а затем выскочила сама, так и не пописав.
  Она хотела тут же уйти, но желание послушать Нимфалину заставило её вернуться в комнату.
  
  12.3. Теперь Нималина решила немного поломаться. Её пришлось уговаривать и долго просить. Фельдман усердствовал. Наконец, она начала:
  
  "Зима размашистой стопой шагает по земле,
   Она так нежно раздражает чувства,
   Исчезло всё в холодной мгле,
   Бессмысленного безрассудства...
  
   Сказать сегодня правду иль неправду?
   С победой выйти - побежденной ль быть?
   На всём лежит загаданная карта,
   Кому-то по теченью, а кому-то против плыть..."
  
  12.4. Фельдман с восторгом смотрел на поэтессу и хлопал. А она читала, обращаясь уже только к нему одному:
  
   "Вы - правда, вы - обман.
   Вы воплощение распутства и порока.
   Вы утренний всё застилающий туман,
   Вы появляетесь внезапно и жестоко.
  
   Мне ваши карие глаза
   В секунду все вдруг рассказали...
   И я совсем сошла с ума,
   Что делать мне с собой и с Вами?"
  
  13.1. К Параше непринуждённо подсел Лейдерман, как бы невзначай обвиваясь рукой вокруг её талии и заглядывая ей в глаза.
   "Вам понравились мои стихи?" - томным голосом проворковал он.
   "А вы в Лондоне были?" - вопросом на вопрос ответила Параша.
   "В Лондоне?" - опешил Лейдерман. - "Вы это к чему? Нет, не бывал..."
   "Всё ясно" - отодвигаясь, сказала Параша.
   "Что ясно?" - удивлённо переспросил Лейдерман.
   "Не мешайте слушать" - сказала Параша, отрывая от себя его руку.
  
  13.2. А Фельдман уже валялся у ног Нимфалины, театрально изображая на своём лице мучительную страсть и молитвенно сложив руки перед продолжавшей декламировать всё более откровенные стихи поэтессой:
  
  "Вы угадали, точно угадали...
   Вздыхали и смотрели мне в глаза.
   Потом на ушко мне шептали,
   Что так хотите трахнуть здесь меня.
  
   Затронули столь важную струну
   Вы - лысый и упрямый мой брюнет!
   Давайте ж полетим мы на Луну
   И будем трахаться сто лет...
  
   Вы мною завладеете и бросите на дно,
   Ведь Вам не нужным будет оттраханное существо..."
  
  13.3. Уходя, Параша видела, как Нимфалина и Фельдман целовались на кухне. Ей же хотелось только одного - поскорее добраться домой, чтобы спокойно пописать на собственном унитазе и обмыться.
  Не только на своём теле, но и в глубине души своей чувствовала она липкое ощущение грязи и едкий запах курева...
  
  13.4. После знакомства с местным солнцевским бомондом Параша ещё ретивее взялась за учёбу. Была по началу заметно слабее других учеников в классе, что касается английского языка, но постепенно, благодаря своему упорству и трудолюбию стала подтягиваться.
   Ирина Владимировна - учительница английского языка была ещё молодой женщиной лет тридцати. Замужней. Поговаривали, что муж её весьма хорошо устроен в высших эшелонах силовых структур и что работает она только из прихоти, чтоб не сидеть дома, поскольку пока не имеет детей.
  Однажды Параша увидела, как муж заезжал за учительницей на большой чёрной машине с шофёром. Муж был красавцем средних лет в военной униформе с погонами.
  Параша вздохнула. Почти у всех её соучеников родители были каким-нибудь шишками на ровном месте. Им всем было уготовано хорошее будущее. Её же мать пахала на цементном заводе, а отец был попом-раскольником, хотя и главой своей собственной церкви, но церкви ничтожной.
  Епископ Канон дочери почти не помогал, сам перебиваясь порою с хлеба на воду, но о её днях рождениях помнил и всегда передавал ей немного денег, чтобы она сама смогла купить себе подарок по собственному выбору.
  
  13.5. Однажды, проходя по Попутной улице мимо аптеки, Параша решила заглянуть внутрь, посмотреть, работает ли там ещё Нимфалина?
   Нимфалина работала.
   "Привет" - сказало "оттраханное существо", сразу узнав девушку. - "А ты почему на тусовки не ходишь? Я уже кучу новых стихотворений написала. Мы теперь у нас собираемся. Я к нему переехала, раньше у подруги жила. Приходи! Хочешь, запишу телефон?"
   "Времени нет" - покачала головой Параша.
   "Да зря ты так! Приходи! Тоже себе кого-то найдёшь. Хотя, тебе-то зачём? Знаешь, а он тоже не местный - из Днепропетровска, снимает здесь флэт, каким-то бизнесом занимается, зарабатывает неплохо. Говорит: "Бросай аптеку, я тебе сам зарплату платить буду..." А я вот боюсь. Вдруг выгонит, а как мне потом на работу устроиться? Боюсь я, боюсь..."
   "Не бойся" - сказала Параша и, купив коробочку гигиенических прокладок, вышла в весеннюю грязь.
  
  14.1. В тот день Ирина Владимировна казалась слегка взволнованной.
   "Дети" - дрогнувшим голосом произнесла она. - "Дирекция нашей школы договаривается о программе обмена с одной из школ Лондона. Это двусторонняя программа. Сначала поедет ваш класс, жить будете в семьях. Затем приедут ребята из Великобритании, и вы будете принимать их у себя дома. Пожалуйста, сообщите мне, кто хочет поехать. Поговорите с родителями. В ближайшие дни я вам скажу точно, сколько будут стоить билеты, а также дам список прочих накладных расходов".
   У Параши перехватило дыхание. Лондон! Она сможет поехать в Лондон! На целые две недели! Но где достать денег? Попросить мать, чтобы она заняла, где только возможно?! Она непременно должна поехать! Мечта её должна воплотиться во что бы то ни стало! Это был шанс, который нельзя было упускать.
   "Школа, с которой мы ведём переговоры" - продолжала учительница, - "находится в пригородном районе Чарлтон за Гринвичем. Это примерно 25 минут езды на электричке от станции Чаринг-Кросс. Район этот не очень респектабельный, но довольно спокойный, белый, в нём практически нет негров".
   "Почти как Солнцево" - подумала Параша. - "Тоже пригород и тоже почти нет негров"...
  
  14.2. С этого момента почти каждую ночь ей снился исключительно Лондон. Неуёмные фантазии рисовали ей навороченные картины чего-то великолепного и сказочного. Она куда-то шла, ехала, летела, что-то спрашивала и что-то объясняла.
  Мать занимала деньги у родственников и знакомых. Всё происходило стремительно, события развивались неотвратимо.
   Из класса поехали не все, а только восемнадцать человек, причём почти всё девочки. Остальным или не дали денег, или не отпустили. Уже в Домодедово Параша обратила внимание на то, что все её одноклассники тащат с собой огромные чемоданы. Явно со шмотками. У неё же была только тощая сумка со сменой носков и нижнего белья, блузкой и юбкой.
  Никаких особых нарядов у Параши не было. Одета она была в джинсы, свитер и куртку.
  
  14.3. Глядя на домодедовскую суету, Параша взгрустнула. Мысль, что через две недели придётся вернуться назад, омрачала радость отъезда. Оставалось надеяться лишь на чудо - неожиданный государственный переворот или путч, что даст ей возможность попросить политическое убежище на Западе.
  Но государственного переворота ничто не предвещало, российская власть находилась в цепких лапах бесчисленных спецслужб, размножившихся за последние годы.
   Супруг Ирины Владимировны провожал жену одетый в обычную цивильную одежду. Училка рыдала у него на груди, целуя с таким отчаянием, словно это не он провожает её на экскурсию в Лондон, а она его на войну в какую-нибудь горячую точку типа Чечни. Сквозь её страстные всхлипы до ушей Параши доносились обрывки фраз:
   "Люблю, люблю, люблю... Буду скучать, звонить... Как же я там без тебя-то... Милый... Родной..."
   "Неужели это она всё искренне?" - подумалось Параше. - "Или она просто играет на публику?"
   Наверное, мужчинам нравится, когда им говорят подобную чушь, но Параша ни за что на свете не стала б нести нечто подобное. Ей было б стыдно...
  
  14.4. Больше всего на свете Параша боялась, что самолёт рухнет, и что ей так и не удастся увидеть Лондон. Однако все опасения её оказались напрасными и всего лишь через какие-то три с лишним часа полёта она оказалась в лондонском аэропорту Хитроу.
  
   15.1. Помещения лондонского аэропорта Хитроу поразили Парашу своей зажатостью, низкопотолочностью и клаустрофобичностью, всё казалось каким-то придавлено-придушенным, узким и душным. Но не только международный аэропорт Хитроу, но и знаменитый лондонский тьюб был таким же тесным.
  С московским метро его нельзя было даже сравнивать. Лондонское метро - это крысиные норы, прорытые частично ещё в девятнадцатом веке. Пиккадили-лайн, соединяющая аэропорт Хитроу с центром и теряющаяся затем в северных окраинах британской столицы не была исключением из правил.
  Поезд метро едва двигался, иногда мучительно подолгу стоял между станциями. Это было невыносимо. До станции пересадки они добирались больше часа. В вагонах в изобилии валялся мусор - прочитанные скомканные газеты, обёртки от пищевых продуктов, банки и бутылки от напитков. Ничего подобного в Москве не было.
  Параше даже стало совестно за своё пренебрежительное отношение к родине. На душе было муторно и хотелось блевать.
  
  15.2. Их сопровождал представитель чарлтонской школы, который всю дорогу болтал с училкой. Он должен был показать им путь к месту их назначения. Сделав одну пересадку, они выбрались из-под земли под величественные своды лондонского вокзала Чаринг-Кросс. Параша перевела дух.
  Помещение вокзала было величественным и превосходило по своей красоте и размаху любой из московских вокзалов. На платформах тусовала масса разнообразных и преимущественно со вкусом одетых людей. Так в Москве не одевались и не выглядели.
  Минут сорок пришлось прождать электричку, отправление которой по какой-то непонятной причине задерживалось. Зато электричка оказалась просторной, комфортной и быстрой, а за окнами ночными силуэтами, освещёнными электрическим светом, наконец-то замелькали вожделенные достопримечательности.
  Ирина Владимировна, слушая объяснения сопровождающего, громко переводила для всех, стараясь перекричать шум электрички:
  "Это район Дептфорд! Здесь раньше находились корабельные верфи, на которых Пётр Первый учился судостроению. А сейчас мы приближаемся к Гринвичу, в котором находится знаменитая обсерватория и военно-морская академия. Через Гринвич проходит нулевой меридиан. А вон там, слева по ходу поезда вы видите Темзу и небоскрёб Кенари Верфи на Острове Собак. Через три остановки нам выходить..."
  Остров Собак! Параша чуть не подпрыгнула на месте. Остров Собак был рядом, светясь бесчисленными окнами и остроконечной крышей похожего на большой карандаш сверхсовременного небоскрёба.
  Совершенно охреневшие от утомительной дороги по городу, русские школьники вылезли на станции Чарлтон. Здесь их встречали.
  
  15.3. Девочку, которой досталась Параша, звали Тали. Она была толстой, рыжеволосой и улыбчивой.
   "Пойдём" - сказала Тали. - "Я покажу тебе наш дом и познакомлю с моими родителями. Они ждут".
   Следующим днём было воскресенье. Программа же экскурсий начиналась с понедельника. На воскресенье никаких мероприятий не намечалось. Этот день школьники должны были провести в семьях, полностью посвятив его акклиматизации и отдыху.
  
  15.4. Утренний завтрак состоял из овсянки, сваренных всмятку яиц и чая. У Параши была своя собственная комната, выходившая окнами на местный стадион. Несмотря на воскресный день, на стадионе с самого раннего утра наблюдалось интенсивное гоношение.
  Окна столовой выходили на небольшую улочку под названием Флойд Роуд, показавшуюся Параше необычайно оживлённой.
   Глядя в окно, она увидела большие скопления народа, через которые протискивались отряды конных полицейских, эффектно возвышавшихся над толпой. Всё это людское месиво шевелилось и бурлило, стекая куда-то вниз.
   "Что это?" - спросила она у Тали.
   "Футбол. Сегодня "Чарлтон" играет на своём поле".
   "А что, "Чарлтон" - это известная команда?"
   "Вообще-то "Чарлтон" всегда был во второй лиге, но в последнее время вдруг резко пошёл в гору" - радостно затараторила Тали, всё более вдаваясь в подробности.
   Параша в футболе не шарила ни фига. Поэтому она мало что поняла из сказанного. И вообще, понимала она далеко не всё. Не хватало запаса слов. Да и ухо пока ещё не привыкло к ритму британской речи.
   "У меня есть бинокль, я всегда смотрю матчи из дома. И сегодня тоже буду смотреть" - похвасталась Тали. - "Но у нас есть ещё время. Пойдём, быстро, я покажу тебе окрестности, пока не началась игра".
  
  15.5. Стадион "Чарлтон Атлетик", принадлежащий чарлтонской футбольной команде, располагался у подножья холма, облепленного домишками Чарлтона, главным образом двухэтажными. На вершине холма находилась угрюмая кирпичная церковь и парк с облезлыми белками.
  Внизу за железной дорогой раскинулся нечеловеческих размеров шопинг-центр для автомобилистов с гигантскими ангарами гипермаркетов.
  Обогнув магазин "Метро" и пройдя вдоль каких-то складов, девочки вышли к берегу Темзы возле старого паба "Anchor & Hope" (якорь и надежда). Мощённая булыжниками дорожка перед пабом манила в загадочное путешествие вдоль реки.
   "Если идти по этой тропинке, то можно дойти до Гринвича и даже до самого Тауэр Бриджа, но я так далеко по ней не ходила" - сказала Тали. - "А если пойдёшь в другую сторону, то дойдёшь до самого моря".
   День был пасмурным, а вода в Темзе грязной и мутной. В воздухе пахло гарью и гнилью. С угрюмого низкого неба накрапывал дождь.
  
  16.1. "Ты ещё девственница?" - спросила Тали на обратном пути.
   "Да" - смущаясь, призналась Параша.
   "А я лишилась своей девственности две недели назад там, за пабом на берегу реки. Это было прекрасно" - радостно призналась толстая Тали. - "Это такое место, где все чарлтонские девушки лишаются своей невинности. Очень специальное место. Если девушка соглашается пойти с парнем ночью к пабу "Anchor & Hope", то этим уже всё сказано. Ты понимаешь?"
   "Да" - сказала Параша.
   "У тебя есть друг?"
   "Нет..."
   На этом беседа прервалась. У Параши не было адекватного опыта, поэтому Тали не стала делиться с ней подробностями своей дефлорации. Сравнивать было не с чем, а рассказывать интимные подробности просто так ей не хотелось.
  
  16.2. Дождь становился всё сильней. Небо было затянуто тучами. От железнодорожной станции по Флойд Роуд к чарлтонскому стадиону валил народ.
   "За нашу чарлтонскую команду болеет весь юго-восток Лондона" - сказала Тали. - "Болельщики едут из всех близлежащих районов - Гринвича, Вулвича, Пламстеда, Элтама, Бэкслихиса и Эбби-Вуда. Британцы любят футбол. А однажды после матча хулиганы бросили бутылку из-под пива в наше окно. Тогда были серьёзные стычки с полицией. Видишь "Fish & Chips" в том доме?"
  Параша кивнула. Заведение претенциозно называлось "Sea Bay Bar", хотя никакого берега моря в Чарлтоне не было и в помине.
  "Этому заведению периодически сильно достаётся от хулиганов, но его хозяин - венгерский беженец Иштван Жаба неплохо зарабатывает на футболе. Смотри, какая к нему выстроилась огромная очередь! Когда начнётся игра, очередь на время рассосётся, тогда мы купим себе рыбы и чипсов и займём наши места у окон. Я всегда так делаю".
  
  16.3. Когда девочки уютно устроились у окна Парашиной комнаты, бывшей на самом деле комнатой Тали, перебравшейся на время визита спать в гостиную, дождь лил уже как из ведра. Небо сотрясали раскаты грома, сверкали молнии.
   И вдруг, перекрывая неистовство непогоды, из десяток тысяч глоток грянуло дружное: "Ноу рэйн! Ноу рэйн! Ноу рэйн!" Промокшие на трибунах болельщики взывали к небу. А дождь всё лил и лил. Игра началась. Теперь стадион уже выл другими звуками, больше не обращая внимания на дождь.
  
  16.4. Экскурсионная программа оказалось необычайно насыщенной и многообразной. Пребывание в Лондоне стремительно подходило к концу, а уезжать не хотелось. Конечно, Лондон очень во многом разочаровывал, но от этого Москва очаровательней не становилась.
  Лондон при всех его недостатках и пороках был Лондоном, в то время как Москва была обыкновенной задницей, а Россия - задворками цивилизации.
   Параша чувствовала, что её место здесь, а не там, надеясь, что их всё же повезут на экскурсию на Остров Собак, где ей откроется некая тайна. Но на Остров Собак их не везли. За день перед отъездом они поехали в Национальную Галерею.
  Это была одна из самых приятных экскурсий, ведь не надо было перемещаться по городу, делая бесконечное количество пересадок или торчать в перманентной уличной пробке за стеклом туристического автобуса.
  
  17.1. Национальная Галерея находилась в нескольких минутах ходьбы от вокзала Чаринг-Кросс, куда они приехали электричкой из Чарлтона. Экскурсоводом оказался приятный парень лет тридцати с лишним по имени Тан.
  Глядя на тёмную средневековую живопись с ветхозаветными библейскими сюжетами, Параша невольно зевнула. Экскурсия явно не предвещала ничего весёлого. Два часа скуки. Два часа монотонных заученных гидом банальностей из посконных путеводителей, пересыпанных цифрами годов рождений, смерти и созданий картин, после которых в голове остаётся только мигрень и ничего больше.
  
  17.2. Однако она ошибалась. Тан оказался не совсем типичным экскурсоводом. Он умел вести диалог со зрителями. Он объяснял сюжеты, задавая наводящие вопросы. От его объяснений на картинах вдруг забурлили страсти.
  Он жонглировал библейскими именами, концентрируясь исключительно лишь на самом интересном - кто кому изменил, и кто с кем переспал, кто от кого забеременел и кто от кого родил. Его цинизм и здоровый юмор заставлял школьниц безудержно ржать, словно молодых кобылиц, и приводил в замешательство учительницу.
  "Давай к нему подойдём после экскурсии и заговорим" - толкнула её в бок одна из одноклассниц. - "Такой прикольный, правда? Может быть, он нам подскажет, куда можно пойти сегодня вечером? Он наверняка знает! Надо устроить отвальную, оттянутья по полной программе. Может быть, он пойдёт с нами? Как ты думаешь? В клуб или на дискотеку..."
  "Давай" - согласилась Параша. Тан ей понравился. Впервые в жизни она видела перед собой мужчину, в которого могла бы влюбиться.
  
  17.3. Ирина Владимировна, дабы не показаться школьникам полной дурой, после каждой экскурсии всегда задавала экскурсоводу какой-нибудь глубокомысленный вопрос, причём иногда невпопад. Вот и в этот раз, когда Тан попросил спрашивать, она решила проявить себя интеллектуалкой.
   "Вы нас очень хорошо повеселили, спасибо. Но, мне хотелось бы поднять более серьёзные темы, чем грехопадения различных ветхозаветных героев. Например, почему мы сегодня не увидели ни единого новозаветного сюжета? Неужели все эти художники Средневековья и эпохи Возрождения писали картины лишь на ветхозаветные темы?"
   "Они брали ветхозаветные темы, поскольку по преимуществу своему были иудеями" - серьёзно ответил Тан. - "Они писали на темы, которые были им ближе и понятней, признаваясь христианской церковью. Мы не можем отрицать тот факт, что Рафаэль, Рембрандт, Леонардо да Винчи и многие другие гении живописи были евреями, выполнявшими заказы христиан".
   "Как же так?" - возмутилась Ирина Владимировна. - "Этого не может быть, ведь евреи распяли Христа!".
  
  17.4. "Во-первых, Христа распяли римляне" - осадил её Тан. - "Во вторых, сам Христос родился, жил и умер евреем, так никогда и не узнав, что он христианин. Христианство же было изобретено раввинами уже после его кончины. По сути, это всего лишь одно из течений иудаизма, адаптированное для варваров. Судите сами, в церковные каноны на протяжении всей истории христианства всегда включались книги Ветхого Завета, которые до тринадцатого века даже не были переведены на латынь, что говорит о том, что Отцами Церкви были раввины. Евреи расселялись по Европе под сенью распространения христианства, занимаясь торговлей и ремёслами, в том числе и искусством. Для евреев никогда не считалось особо зазорным конвертироваться в христианство. Среди католических и православных священников и по сей день много евреев. Давайте следовать фактам..."
   "Но" - побагровев от негодования, возразила училка. - "А как же тогда наш русский Бог?"
   "Я не пониманию, о чём вы говорите" - удивлённо заморгал глазами Тан. - "Какой такой ещё русский Бог? Разве у русских есть своя религия?"
   "Православие" - гордо возразила школьная наставница.
   "Православие - это греческая религия, заимствованная русскими из Византии" - ехидно уличил её в невежестве Тан. - "Никакой такой русской религии и никакого такого русского Бога нет! В своё время, принимая православие, русские отказались от своих языческих славянских богов, и теперь у них есть греческая религия - православное христианство и почитаемый ею еврейский Бог Саваоф или Яхве, он же Иегова, которому молятся и греки и русские...".
   "Это ложь, ложь!!" - почти завизжала вся пунцовая от истерического негодования Ирина Владимировна. - "Я - русская патриотка..."
   "А я нет" - резко оборвал Тан. - "Патриотизм и фанатизм не являются для меня аргументами, скорее наоборот..."
  
  17.5. Параша отвернулась, чтобы не видеть искажённое злобной гримасой лицо облажавшейся учительницы, судорожно, как рыба, хватавшей ртом воздух, не находя слов для дискуссии.
   "Если других вопросов не будет, тогда я с вами прощаюсь" - с лёгкой улыбкой произнёс Тан.
   "Вопросы есть, но личные" - нагло выкрикнула одноклассница Надя, толкавшая до этого Парашу в бок. - "Мы хотели вас кое о чём расспросить в кулуарах..."
   Несколько девочек тут же облепили красавчика Тана, оттирая его в сторону от группы.
   "Расскажите о себе? Вы давно в Лондоне? В каком районе живёте? Вы русский? Где вы учились? Вы женаты? Ну, пожалуйста!" - посыпались бесчисленные пристрастные вопросы, без обиняков, на которые способны только девочки-нимфетки школьного возраста.
   "Я не женат" - ответил первым делом на самый существенный вопрос Тан. - "В Лондоне уже четыре года. Работаю экскурсоводом для русских групп. Живу на Острове Собак".
   "На Острове Собак?" - ахнула Параша. - "А там что, действительно собаки живут? Вы там с собаками живёте?"
   "Когда-то там были королевские псарни" - улыбнулся Тан, глядя на дувушку. - Собак готовили для охоты. Потом там были корабельные верфи. Сейчас же на острове строят ультрасовременные архитектурные комплексы - жилые и офисные. Я люблю Остров Собак, там смешано старое и новое..."
   "А там есть дискотека?" - по существу спросила Надя. - "Кстати, вы не хотите пойти с нами сегодня вечером на дискотеку? Мы завтра уже уезжаем..."
   "Никаких дискотек!" - раздался сзади строгий окрик Ирины Владимировны. - "Сегодня вы будете собирать вещи, и проводить время в семьях! Я сама это проконтролирую. Обзвоню всех! До кого не дозвонюсь, тот будет иметь неприятности дома, сообщу родителям и больше ни в какие поездки не возьму, всем ясно? А теперь марш отсюда! Встречаемся через пятнадцать минут у входа..."
  
  18.1. Девочки, словно обосранные, нехотя отошли от вожделенного объекта, оставляя его наедине с училкой. Краем глаза видела Параша, как Ирина Владимировна что-то у него спрашивает, а затем записывает на туристическом буклете Национальной Галереи, который был у неё в руке.
   "Во, гадина" - ревниво подумала девочка. - "Что же она может записывать? Неужели, его телефон? Договаривается о встрече? Не может быть! Но, не зря же она их отогнала...А как же муж?"
   Параша не верила, что Ирина Владимировна может изменять мужу. Поведение учительницы не давало тому ни малейшего повода. Во время поездки вела она себя строго и целомудренно.
  Наверное, училка просто выясняла какой-то дурацкий вопрос по поводу русского Бога, записывая название книг, которые ей следовало почитать для поднятия эрудиции.
  
  18.2. Вечером Параша находилась в смешанных чувствах, не зная, что делать. Тали смылась гулять со своим дружком.
   "Пойдём с нами" - предложила она. - "Вечер пятницы - это у нас начало уикенда, надо обязательно куда-нибудь идти потусоваться - в клуб или на дискотеку, или в кино, или просто так по улице с друзьями пошляться. Мы едем в кино на Лестер Сквер, а потом двинем на дискотеку. Если пойдёшь, не пожалеешь".
   Параша отказалась. На душе было тошно. Училка испортила настроение, да и вообще что-то было не так, что-то в ней изменилось. "Влюбилась" - подумала она и сама себе улыбнулась.
  В четырнадцать лет девочки разных стран обычно влюбляются в официантов или экскурсоводов, в спортивных инструкторов, в шоферов своих пап и в прочий обслуживающий персонал. Некоторые, конечно же, влюбляются в недоступных поп-звёзд или актёров кино, но, это уже полная безнадёга.
  То ли дело - шофёр или официант, которому обычно не в падло ответить юной нимфе мимолётной взаимностью, попарив свой заскорузлый кочан в горячей влаге молодого влагалища.
  
  18.3. В начале седьмого её позвали к телефону. Это была Надя.
  "Ты представляешь!" - захлёбываясь выпалила она. - "Возвращаюсь я из шопинг-центра, ходила в "Азду", ну, в этот большой дешёвый супермаркет, за подарками для своих многочисленных родственников - купила десять банок бобов в томате по 8 пенсов за банку, пускай обпердятся! А что? Почему бы и нет? Это ж типичная английская еда! Дешевле ничего не было..."
  Надя Гарфункель была девочкой разумной и экономной.
  "Так что мне ты предлагаешь?" - спросила Параша. - "Чтоб и я своим родственникам бобов повезла?"
  "Да не в бобах дело!" - сказала Надя. - "Ты слушай дальше, не перебивай! Значит, иду я из "Азды", а навстречу мне к станции наша Курица чешет, вся такая расфуфыренная, что куда там! Наверняка на свиданье! Закадрила красавчика..."
  Курицей в классе называли Ирину Владимировну. И не только за то, что была она в действительности чем-то похожа на курицу, особенно когда взбивала свои крашеные жёлтые локоны в высокую причёску, но, прежде всего, из-за фамилии Курицына, доставшейся ей от мужа. До замужества была она Ириной Ступкиной...
  
  18.4. "Кстати" - продолжала Надя. - "Ты бы видела, как пёрлись мои югославы, когда услышали, что она Курица..."
  Надя жила в югославской семье. Британская семья, в которую определили её на постой, на самом деле оказалась югославской. С точки зрения английской языковой практики это было не совсем удачно. Зато с точки зрения не английской языковой практики это был полный отпад. Югославы говорили с ней по-югославски, а она с ними по-русски. И они понимали друг друга. В югославской семье было двое детей - девочка Лежанка и мальчик Стоян. Родителей же звали - Продан и Блядка.
  "Они просто подыхали со смеху, когда услышали про нашу Курицу. Я им говорю, что это фамилия у неё такая - Курицына, а они чуть под стол не лезут. Я говорю - "Ну что тут смешного? Курица - это же птичка!", а они совсем уж бедные от хохота захлёбываются. Потом Продан мне объяснил, что по-югославски "курац" - это хуй, а "пичка" - пизда. Представляешь, как я себя чувствовала? В югославском языке много таких же слов как в русском, только все значения наоборот или с вывертом".
  "Так вот" - Надя перевела дыхание. - "Никаких проверок не будет. Курица сама подалась на блядки! Ну, так и хуй ей в руки! Не по домам же нам сидеть? Лежанка предлагает поехать в центр - погулять по Сохо. Ты с нами?"
  "Нет" - сказала Параша. - "Я погуляю одна".
  
  19.1. Положив трубку, Параша вздохнула с видимым облегчением. Вечер был в её распоряжении. Она вольна была делать, что ей вздумается. А её тянуло на Остров Собак. Параша раскрыла карту Лондона. Остров Собак находился на другом берегу реки напротив Гринвича. Под Темзой между Гринвичем и Островом Собак был пунктиром обозначен пешеходный туннель. Именно по этому туннелю и рассчитывала Параша достичь своей цели.
  Доехать до Гринвича было недалеко - всего три остановки на поезде - "Мэйз Хилл", "Вэсткомбпарк" и "Гринвич". Выйдя со станции, Параша нырнула в средневековую улочку, надеясь, что ноги сами выведут её туда, куда нужно. Но она ошибалась. Очевидно, бес путал её дорогу, и она заблудилась. Пришлось спрашивать у прохожих как пройти к пешеходному туннелю под Темзой.
  Ей объяснили дорогу. Ориентиром должен был быть легендарный парусник "Катти Сарк", возивший некогда кофе и чай из Индии с рекордной скоростью всего в полгода и стоявший теперь на вечном приколе. Вход в пешеходный туннель начинался где-то там - возле стоянки парусника. Параша убыстрила шаг.
  
  19.2. Гринвич выглядел гораздо респектабельней Чарлтона. Здесь было много небольших приличных ресторанчиков с кухней разных стран и туристических магазинов с сувенирами. А также множество пабов. Проходя мимо одного из заведений, Параша непроизвольно заглянула внутрь, любопытствуя атмосферой и интерьером, но тут же отпрянула.
  За одним из столиков, сделанным из старинной винной бочки, сидела Курица. Это был винный бар. У стойки бара, расположенной в глубине заведения, спиной к ней стоял мужчина, заказывавший напитки у пожилого бородача-бармена. Сердце Параши дрогнуло. Она перешла дорогу и юркнула в тень росшего у тёмного кирпичного забора высокого дерева.
  Она вся дрожала. Её взгляд был сконцентрирован на спине стоявшего у бара мужчины. Она хотела увидеть его лицо, хотя уже обо всём догадалась. Когда же он, наконец, повернулся, с бутылкой вина и со бокалами в руке, уже не могло быть ни малейших сомнений, что это был он. Тан подошёл к бочке-столу и, не садясь, разлил вино по бокалам. Затем он сел напротив Курицы. Они чокнулись и пригубили бокалы. Параша со всех ног бросилась прочь.
  
  19.3. Не помня себя от стыда и горя, в слезах добежала она до "Катти Сарк" и только там остановилась. Перед ней был вход в туннель на Остров Собак. Чтобы прийти в себя, она стала читать надпись у входа.
  Туннель был прорыт ещё в девятнадцатом веке. Но Параша в него не пошла. Она пошла по набережной влево вдоль корпусов военно-морской академии, повернув у паба "Нельсон" обратно.
   Она решила вернуться и следить за тем, что происходит в винном баре, интуитивно догадываясь, что рано или поздно слежка приведёт её на Остров Собак.
  
  19.4. Питейные заведения в Лондоне закрывались в одиннадцать вечера, но Параша боялась, что Курица с Таном могут уйти раньше, дабы Курица смогла успеть ещё вернуться домой сегодня, ведь вряд ли она останется у него ночевать, поэтому девочка терпеливо осталась сторожить у дерева, не отходя ни на шаг от своего наблюдательного поста.
  Чтобы скоротать время, она продумывала план своих дальнейших действий. Представляя себе, как пойдёт за ними до самого дома, как дождётся, пока Курица совершит грешное дело. Возможно, ей даже удастся самой увидеть всё в просвет окна или в замочную скважину.
  А затем она тихо приблизится к учительнице в темноте сзади и неожиданно крикнет: "Я всё знаю, и всё видела! Я расскажу вашему мужу!" Возможно, после этого та попытается её убить и сбросить труп в Темзу, чтобы отделаться от свидетеля.
  Но Параша не так глупа, чтобы дать себя схватить, она не подойдёт к ней близко, а будет лишь издали орать всю дорогу до станции на весь Остров Собак: "Ты блядь! Я всем расскажу, какая ты блядь!"
  Многие школьные учительницы даже не подозревают, на что могут быть способны их ученицы, ведь девочки-подростки действительно способны на всё.
  
  20.1. Курица с Таном просидели в баре до самого упора, пока их не выпроводили за дверь в начале двенадцатого. Бар закрывался. Они вышли и неторопливо побрели к железнодорожной станции, о чём-то беседуя. Параша кралась под покровом ночи сзади на безопасном расстоянии.
   У входа на станцию они остановились якобы для прощания. "Сейчас поцелуются" - подумала Параша. Однако до этого не дошло. О чём-то интенсивно препираясь, они вдруг развернулись и в неожиданно быстром темпе зашагали в сторону "Катти Сарк".
  "Ага" - злобно констатировала про себя Параша. - "Он её уговорил! Уговорил таки! Уговорил. Ну, всё..."
  
  20.2. Сомнений не оставалось. Курица взяла Тана под руку. А вот и вход в подземный туннель! Дождавшись, пока они сядут в лифт, Параша бросилась вниз по ступеням лестницы. Стены туннеля были выложены кафельной плиткой. Гулкие звуки шагов эхом раздавались в его вагинальной утробе.
  Туннель не был прямым, он изгибался и был довольно узок, змеясь под ложем реки лёгким серпантином. Поэтому тех, кто шёл далеко впереди или же сзади видно не было, были слышны лишь голоса и шаги.
  "У-у-у" - завыла Параша, и её вой эхом разнёсся вдоль стен.
  В ответ впереди кто-то весьма натурально залаял. Метров через двадцать навстречу Параше попался мальчик с собакой на поводке. Это был знак. Поднявшись по многоступенчатой лестнице в конце туннеля, запыхавшаяся Параша впервые ступила на землю вожделенного Острова Собак.
  
  20.3. На тёмном небе светился огрызок луны. Впереди горел огнями небоскрёб Кенари Верфи. Справа и слева был навален строительный мусор, частично отгороженный забором. Асфальтированная дорожка вела к станции DLR "Island Gardens". Впереди мелькала цветастая юбка Курицы. Параша усмехнулась. Они были у неё на прицеле.
   Метров через пятьсот, уже где-то за станцией она их потеряла. Они словно куда-то испарились. Параша замедлила шаг, оглядываясь по сторонам. Вдоль дорожки тянулся строительный забор.
  Параша остановилась и прислушалась. Откуда-то из-за забора к ней донеслись приглушённые голоса.
   "Нет, нет, не надо..." - услышала она приглушённый шепот Курицы. - "Мне надо идти, я опоздаю на последнюю электричку".
   "Давай здесь" - настаивал Тан. - "Если ты не хочешь идти ко мне, то тогда здесь..."
   "Ты живёшь дальше, чем я предполагала, я не успею на поезд..."
   "Переночуешь у меня..."
   "Нет, ни в коем случае! За кого ты меня принимаешь? Я не такая..."
   "Ладно, давай, давай..."
  
  20.4. Параша прильнула к щели в заборе и увидела их, стоящих возле штабелей стройматериалов. Они целовались. Света луны было достаточно, чтобы разглядеть их фигуры.
  Она видела, как Тан развернул Ирину Владимировну задом к себе, задирая ей юбку и стягивая трусы, как судорожно расстёгивал штаны, и как протяжно охнула классная дама, когда он ей засадил.
  Теперь он держал женщину руками за талию. Голова Курицы ритмично дёргалась. Параша догадалась, что это и был половой акт, хотя прежде ничего такого не видела. Задница Тана двигалась всё интенсивней.
  И тут он застонал, почти завыл, но очень сдержанно, ещё пару раз резко дёрнулся и замер.
   "Что ты наделал?" - услышала она взбудораженный голос Курицы. - "Ты в меня спустил! Я же не предохраняюсь..."
   Учительница нервно поправляла на себе одежду.
   "Пойдём ко мне" - сказал Тан. - "Ты сможешь подмыться, а затем я выебу тебя ещё раз..."
   "Не смей при мне так выражаться! И вообще, я замужем! Ты понимаешь - за-му-жем!" - Курица вдруг перешла на крик.
   "Тише ты, тише" - пытаясь её успокоить, Тан прижал женщину к себе, но она оттолкнула его и вырвалась.
   "Я за-му-жем!" - ещё громче закричала учительница.
   "Заткнись" - Тан попытался закрыть ей рот ладонью, но она побежала.
  
  20.5. Параша смотрела, как Тан догнал Курицу метров через сто, и как та снова вырвалась. Больше он за нею не гнался. Он несколько мгновений задумчиво глядел ей вслед, затем плюнул себе под ноги и развернулся. Параша замерла от ужаса, прижимаясь к забору. Но он уже заметил её.
   Преодолевая страх, она сделала шаг вперёд и медленно пошла к нему навстречу.
   "Я всё видела" - дрогнувшим голосом сказала Параша, опуская глаза.
   "Ты?" - Тан всматривался в её лицо. - "Это ты спрашивала об Острове Собак?"
   "Да, я" - пролепетала Параша.
   "Что ты здесь делаешь?"
   "Я следила за вами".
   "Зачем?"
   "Не знаю".
   "Иди домой!"
   "Я не пойду..."
   Тан смерил её испытывающим взглядом с ног до головы, словно раздел. И Параше показалось, что он всё понял, даже то, чего ещё не понимала она.
   "Хочешь пойти ко мне?" - спросил он серьёзно.
   Параша кивнула.
  
  21.1. На душе у Параши вдруг сделалось легко-легко. Она словно полетела по воздуху, не чувствуя ног, при этом вдруг резко начав ощущать запахи. И цветенье каких-то трав, и гниение мутных вод Темзы, и запах ржавчины от заброшенных старых доков, вдоль которых они проходили, и захватывающий генитальный запах, похожий на запах немытой пизды, но только гораздо богаче по спектру, исходящий от Тана. А также запах домашнего скота, доносимый откуда-то порывами ветра.
   "Здесь недалеко есть ферма" - словно угадав её мысли, произнёс Тан. - "И вообще, добро пожаловать на Остров Собак! Я проведу маленькую экскурсию по ходу коня. Вот мы дошли до следующей станции DLR "Docklands Light Railway", которая называется "Mudchute", что можно перевести как грязевые насыпи. На Острове Собак много грязи. Грязь из доков - ил, рабочий мусор и прочее сваливали здесь в кучи, которые теперь поросли травой и кустами. Там, в глубине острова есть ферма с домашними животными, запах которых мы в данный момент осязаем. Остров Собак полон контрастов. С одной стороны он ультрасовременен, а с другой - запущен и дик. Поезда линии DLR управляются на расстоянии, в них нет машинистов, они ездят сами по себе. Скоро линию проведут через Темзу до Гринвича. Строительство уже началось, но пока что, до Гринвича приходится ходить по пешеходному туннелю".
  
  21.2. Параша согласно кивала головой. Ультрасовременную сторону Острова Собак она пока что не видела, но она верила в то, что та существует. Они шли по тёмным мрачным задворкам со свалками и беспорядочно брошенными ржавыми контейнерами, расписанными граффити. В таких местах хорошо снимать фильмы ужасов или совершать убийства.
   По левую сторону Параша увидела освещённую дорогу и группу неприглядных двухэтажных домов.
   "Мы почти что пришли" - сказал Тан. - "Вон в том доме, третьем с краю, я и живу".
   Жильё Тана занимало два этаже. Не первом находилась небольшая прихожая, гостиная и туалет с ванной. На второй этаж вела узкая деревянная лестница. Там была расположена кухня и маленькая спальня. Одним словом - это был типичный однобедрумный английский флэт.
  
  21.3. На лестнице Тан обнял девушку за талию и попробовал поцеловать. Он Параша решительно отстранилась. К такому обороту она была готова.
   "Я не стану с тобой спать. И не надейся. Я хочу быть любимой и единственной" - рассудительно сказала она. - "А ты - блядун..."
   Тан усмехнулся, и даже не стал оправдываться, ведь он действительно был блядуном.
   "Мне рано вставать" - сказал он. - "Утром у меня экскурсия в Национальной Галерее, за которую я получу сорок фунтов. Я беден. У меня ничего нет. Мне приходится платить за квартиру еженедельно и как-то существовать. Утром я вышвырну тебя на улицу в восемь. Вы ведь завтра возвращаетесь в Москву? Не переживай, ты найдёшь ещё своего принца! Я же далеко не принц, я - мерзавец и негодяй, шакал, питающийся падалью..."
   "Прости, но я ещё девственница, и я не хочу, чтобы это случилось сейчас. Тем более, после того, как ты на моих глазах только что оттрахал Курицу".
   "Курицу?" - удивился Тан.
   "Да, так мы прозвали нашу училку. У неё фамилия Курицына. По мужу..."
   "Курицына?" - Тан вскинул брови. - "Я знал одного Курицына. А ты случайно не в курсе, чем занимается её муж?"
   "Однажды я видела, как он заезжал за ней в служебном автомобиле с шофёром. Он был в военной форме".
   "Полковник ГРУ Ростислав Курицын. Сомнений быть не может" - щёлкнул языком Тан.
   "Ты его знаешь?" - удивилась в свою очередь Параша.
   "Я работал на их отдел. Совершил несколько мокрых дел в Европе. На заказ за хорошие деньги. Но теперь с этим покончено навсегда. Хватит. Лучше прозябать в нищете, чем это... Да, так значит, я только что выеб его жену? Ха! Наставил рога самому Ростиславу Курицыну?! Поистине, женщина - это кара Господня... Ну, ни хуя себе, сказала я себе! Ладно, иди спать на диван в гостиной. Ты найдёшь там подушки и плед. Не бойся, я тебя не трону. Спокойной ночи!"
  
  21.4. Утром он покормил её завтраком. Овсянка с маслом, варёные яйца и чай. Затем по туннелю под Темзой они вместе дошли до Гринвича. На железнодорожной станции им предстояло навсегда разъехаться в разные стороны. День был тёплым и ясным.
  Насмешливо бросив девушке по-английски - "good luck, baby!", Тан сел в поезд и уехал на Чаринг-Кросс, а Параша осталась...
  Ей никуда не хотелось ехать. Она задумчиво побродила по платформе, а затем отправилась слоняться по Гринвичу. В парке у обсерватории она легла на траву.
  Обсерватория находилась на холме, с которого открывался замечательный вид на раскинувшийся на другом берегу реки Остров Собак. Параша долго вглядывалась в его детали, пока не устали глаза. Потом она закрыла глаза и уснула.
  
  21.5. Под вечер, подходя к своему дому, Тан с удивлением увидел, что она сидит у него под дверью. Завидев его, она заплакала.
  "Ты не уехала?" - равнодушно спросил он.
  "Почему? Ну, почему..." - сквозь слёзы пролепетала она.
  "Что почему?" - удивился он. - "Это ты меня спрашиваешь почему? Почему ты не уехала? Наверное, это я должен спросить тебя почему?"
  "Нет, почему..." - громко зарыдала Параша. - "Почему ты полез на эту старую блядь? На эту жирную Курицу? На эту корявую уродину? На эту мерзкую истеричку? Она же дура, дура, дура..."
  "В женщине меня, прежде всего, интересует её пизда, а не её интеллект" - отпирая дверь, с циничной ухмылкой обронил Тан. - "А пизда у неё была ничего..."
  "Ну, зачем же ты это сделал? Как же я смогу после этого с тобой жить?" - отчаянно промолвила Параша.
  "Ты что, собираешься со мной жить?" - оторопел Тан, пропуская девушку в дом.
  "Конечно" - наивно ответила Параша. - "Только секса у нас с тобою не будет! Никогда! Никогда..."
  "Та-а-ак" - протянул совсем уже охреневший Тан. - "Вот это новости! Но, подожди, подожди... Во-первых, когда я порол эту тёлку, я ещё не знал, что ты собираешься со мной жить, да и тебя я ещё не знал, кстати, я даже до сих пор не знаю, как тебя зовут... А во-вторых, во-вторых... Тьфу! Да почему я вообще должен перед тобой оправдываться? Что за хуйня?!"
  Он явно разозлился и уже начал выходить из себя.
  "Почему?" - прошептала Параша. - "Да потому, что я тебя люблю..."
  "Стоп!" - сказал Тан. - "С меня довольно! Надо пойти выпить. Давай, умой морду лица, и мы отправимся в город. Завтра у меня нет экскурсий, так что можно будет как следует надраться..."
  
  22.1. Параша посмотрела в зеркало над умывальником на своё зарёванное опухшее от слёз лицо и улыбнулась. В квартире у Тана, как и во всех английских домах, краны с холодной и горячей водой не были совмещены смесителем. Воду нужно было смешивать в каком-либо сосуде или руками.
  Из горячего крана хлестал кипяток. Параша отдёрнула руки и, перекрыв горячий кран, умылась только холодной водой. С собой у неё не было даже пудры. Но ей показалось, что так она выглядит более чувственно и сексуально. Расчёски у неё тоже не было. Поэтому она просто растрепала волосы.
   Все свои наличные деньги она уже потратила, купив себе днём в лавке конфет и бутылку сока. Ехать за своими вещами в Чарлтон Параша не собиралась. На ней были майка, блузка и джинсы. На ногах - дешёвые китайские кеды. Вот и всё её имущество.
  
  22.2. В дверь постучали. В зеркале позади себя она увидела вошедшего Тан.
   "Извини" - сказал он. - "Ты слишком долгом здесь возишься, а мне срочно надо отлить..."
   В следующий момент она заметила в отражении, как он расстегнул штаны и вытащил своего змея-искусителя, направляя его двумя пальцами в унитаз.
   "Имей совесть!" - возмущённо крикнула она. - "Разве нельзя подождать?"
   "Привыкай" - недовольно пробормотал Тан, громко журча струёй мочи. - "Туалет совмещён с ванной. Скажи ещё спасибо, что я не сел срать!"
  
  22.3. Вагончики DLR действительно ездили без водителей. Это был полный хай-тек. Параша просто таки опезденела под впечатлением поездки, особенно когда они пронеслись по проложенным на высоких опорах рельсам мимо небоскрёба Кенари Верфи над современным дизайном причудливых построек из стекла и металла с каналами и мостами.
   "Нравится?" - спросил Тан.
   "Крышу рвёт" - призналась Параша.
   "Мы поедем сейчас до Тауэра, а там куда-нибудь завалим. Кстати, сколько тебе лет?"
   "Скоро будет пятнадцать..."
  
  23.4. В полумраке паба Тан усадил её у дальнего столика в глубине помещения.
   "По пятницам вечером здесь обычно всё переполнено" - сказал он. - "В будние дни тоже. Клерки и секретарши из Сити заходят пропустить сюда после работы стаканчик-другой пива или чего покрепче. А по субботам здесь почти пусто. Ты уже пила пиво "Гиннес"?"
   "Нет" - призналась Параша. - "В Москве я несколько раз пробовала "Балтику" и "Очаковское".
   "Ладно, сейчас попробуешь. Обычно я предпочитаю "Гиннес" всем прочим сортам, но это вопрос личного вкуса".
   Пиво "Гиннес" было густым и тёмным, несколько горьковатым. Тан принёс два больших пенящихся стакана, по пинте каждый, и пакетик солёных орешков.
   "Даже не знаю, за что пить и что мне с тобой вообще делать" - сказал он.
   "Расскажи мне о Лондоне" - попросила Параша.
  
  23.5. "Ах, Лондон - это клоака, но не провинция. Именно поэтому я в нём и живу. А единственное место, где в нём можно комфортно жить - это Остров Собак. Он хорошо связан транспортом с центром. Пользоваться же метро или автобусами я избегаю. Это вечная нервотрёпка, опоздания, пробки. На DLR же я всегда могу быстро и без проблем выбраться в Сити, а на поездах из Гринвича до Чаринг-Кросс, а там уже всюду хожу пешком. Я люблю ходить ногами, могу гулять помногу часов подряд".
   "Мне так хорошо с тобой" - сказала Параша. - "Ты так красиво рассказываешь! Главное, что в твоих рассказах всегда есть суть. Мало кто из людей умеет интересно рассказывать. Люди умеют говорить, но рассказывать не умеют. Может быть, оттого, что им нечего рассказать, или же оттого, что они ничего не видят или не чувствуют. Они живут как трупы, едят как трупы, любят как трупы и как трупы развлекаются".
   "И с удовольствием смотрят фильмы с ужасами и убийствами, в которых много трупов, потому что они сами трупы и им всё это нравится" - улыбаясь, продолжил Тан.
   "Наверное" - серьёзно сказала Параша, допивая свою первую пинту.
   "А теперь мы попробуем австралийский лагер" - предложил Тан. - "Лагер - это светлое пиво".
  
  24.1. Параша помнила, как она наблевала в светлом чистеньком вагончике DLR, как бессильно падала на дорогу, не в состоянии самостоятельно передвигаться, как пописала под кустом, не расстегнув джинсы, и как нёс её затем на руках Тан.
  Это был первый перепой в её жизни.
   Ей было стыдно и плохо.
   "Брось меня" - бубнила она. - "Зачем я тебе нужна? Я хочу умереть здесь, в Лондоне, на Острове Собак, сегодня, сейчас...Брось мня! Брось..."
   Дома она кинулась к унитазу, блаженно обняв его прохладную керамическую шею и изрыгая из себя остатки съеденных ещё днём конфет, орешков, пива и желудочного сока с желчью. Ей уже нечем было больше блевать, но тело её всё равно сотрясалось от рыгательных потуг и всеобъемлющей тошноты.
   Спиной она ощущала, что Тан стоит над ней, наблюдая за её унижением. Затем она почувствовала, как он грубо стягивает с неё джинсы. Она не сопротивлялась. Сопротивляться не было сил. Даже когда он ей засадил, она не смогла оторваться от своего главного занятия - изрыгать блевотину в унитаз.
  
  24.2. От его последовательных волнистых движений у неё закружилась голова и она почувствовала, что её куда-то уносит. Похоже, она на какое-то время вырубилась, потому что очнулась уже в кровати. Он снова её ебал...
  Она видела над собой его лицо, скрытое ночным полумраком, и слышала его сопение. Параша зажмурила глаза. Ей было больно. В течение всей ночи Тан делал с ней всё, что хотел. Она то засыпала, то просыпалась.
  Несколько раз он приносил ей воды.
   Утром, увидев, что она проснулась, он тут же положил её руку себе на хуй. Она послушно сжала горячую упругую плоть.
   "Посмотри" - приказал Тан.
   Параша медленно перевела глаза на свою руку и увидела торчащую из её кулака влажную красную залупу. На своем затылке она почувствовала сильную руку Тана, жёстко притягивающую её голову к хую.
   "Соси" - приказал он.
   Параша осторожно лизнула языком головку...
   "Давай, шевелись, сегодня это будет твой завтрак" - сказал Тан. - "Очень хорошо помогает с похмелья".
  
  24.3. Наполнив ванну водой, Параше на мгновенье захотелось в ней утонуть. Погрузиться с головой и не вынырнуть. Но лежать в горячей воде было так хорошо, что мысли о самоубийстве тут же показались ей абсурдными.
  Она жила, и она стала женщиной. Параша улыбнулась. Ей захотелось пописать, и она без колебаний сладко испражнилась прямо в воду.
   Выйдя из ванной, она застала Тана в приподнятом расположении духа. Он что-то напевал себе под нос, листая толстый воскресный выпуск газеты "The Guardian", за которым он, очевидно, успел сходить, пока она мылась. Он был уже одет.
   "Пойдём, погуляем" - сказал он. - "Грех сидеть дома в такой солнечный день!"
   "Мне нечего одеть" - заметила она. - "У меня ведь всё грязное".
   "Погоди, я тебе что-то дам".
   Он вышел и принёс ей какое-то просторное холщовое платье.
   "Что это?" - спросила она.
   "Это арабская хламида. Я привёз её из Израиля".
   "Ты бывал в Израиле?"
   "Да, я там жил".
   Параша послушно натянула на себя предложенный ей балахон через голову прямо на голое тело.
   "Отлично" - одобрил Тан. - "Иди, взгляни в зеркало".
  
  24.4. На улице у неё сразу же закружилась голова. Её сильно штормило после вчерашнего перепоя. К горлу снова подступила тошнота. Она повисла на Тане.
   "Так нам далеко не уйти" - сказал он. - "Фиг с ним, полежим на траве у фермы".
   Они повалились на траву и молча, подставляя лица солнцу, пролежали около часа. Параша протянула руку и легонько погладила Тана по голове.
   "О чём ты думаешь?" - тихо спросила она.
   "Я думаю о том, что у тебя под этой штукой нет трусов, и что мне снова хочется тебя потрахать... Прямо здесь".
   "Не надо!" - взмолилась Параша. - "У меня и так там всё горит, мне больно".
   "Терпи" - сказал Тан, переворачивая её на бок. - "От тебя ничего не требуется. Я всё сделаю сам".
   Однако он себя переоценил.
   "Не могу кончить" - честно признался он минут через десять, бессильно отваливаясь от неё. - "Сперма закончилась..."
   "Господи, какой же ты жаднокайфый" - сокрушённо прошептала Параша. - "Ты хочешь трахаться, даже тогда, когда больше не можешь!"
   "Я хочу трахаться всегда, тем более что меня ещё никогда не было такой свежей молодой пиздёнки. А вдруг ты вернёшься завтра в Москву?"
   "И не надейся, в Москву я не вернусь" - решительно произнесла Параша. - "Ни за что на свете".
   "О"Кей" - поспешил успокоить её Тан. - "Не хочешь - не возвращайся! Хуй с ней, с Москвой! Меня туда тоже не тянет. А как же твои родители?"
   "Они переживут".
   "Ты не хочешь им позвонить или написать?"
   "Нет" - бескомпромиссно заявила Параша, давая понять, что к этому вопросу больше возвращаться не стоит.
  
  24.5. "Да" - спохватился Тан. - "Я ведь до сих пор ещё не спросил, как тебя зовут? В учебниках английского языка для начинающих это обычно одна из первых фраз. Извини, пожалуйста, что я только сейчас спохватился..."
   "Может, теперь уже и не стоит этого делать? Давай я буду называть тебя по имени, а ты будешь называть меня просто "ты"?"
  "Почему бы и нет?" - сразу согласился Тан. - "Эта идея мне нравится! У тебя не будет имени, ты будешь для меня просто ты. Знаешь, скучно называть каждую бабу по имени и держать всё это в голове..."
   "Я - не каждая баба! Запомни это раз и навсегда..."
   "Конечно, ты - это ты!"
   "Да, я - это я".
  
  25.1. Тан с ужасом сознавал, что Параша, не смотря на свой совсем ещё юный возраст, гораздо сильнее его - взрослого опытного мужика, и что она подминает его под себя, заставляя делать то, что хочет она.
  Ведь он ни секунды не желал, чтобы у него поселилась женщина, всю жизнь ловко избегая подобных ситуаций, так как почти каждая выебанная им тёлка любыми правдами и неправдами норовила у него поселиться.
  А здесь он вдруг неожиданно сдался, причём сразу и без сопротивления.
   Цинично лишая её девственности и затем, жёстко насилуя её всю ночь, он пытался утвердиться над ней, подчинить её себе целиком, но на деле получалось, что утвердилась она. Она подчинила его себе полностью в течение неполных двух дней, навязывая ему свои правила игры и даже не открыв своего имени.
  И выгнать её было некуда.
  
  25.2. "Я отправлю тебя на курсы английского языка" - сказал ей на следующей неделе Тан. - "Язык надо знать. А по уровню знаний твоей училки я могу судить и о твоих знаниях. Это смехотворно. Чему же она вас там учила, если сама ни черта не шарит? Впрочем, в России везде так учат. Ты хоть понимаешь, о чём говорят на улице?"
   "Нет" - созналась Параша. - "Мне многое не понятно. К тому же люди здесь говорят на понтах. Я бы даже сказала - не говорят, а пиздят. Даже старухи используют такие придыхания и интонации, словно они специально выёживаются".
   "Это так. Да, интонация для англичан чрезвычайно важна".
   "Но, курсы, наверное, стоят денег?! У меня денег нет".
   "У меня тоже" - сказал Тан. - "Значит, будешь ходить без денег".
   "На какие-нибудь голимые курсы..." - в тон ему добавила Параша.
   "Нет, не на голимые, а на самые лучшие курсы, какие только бывают. Я вообще убеждён, что всё самое лучшее, что мы имеем, мы получаем без денег. Можешь мне поверить, ведь я неоднократно в своей жизни покупал секс за деньги, иногда за довольно большие. Однако секс без денег всегда был гораздо лучше. Поэтому ты пойдёшь не на платные, а на бесплатные курсы".
   "А что это курсы? И где?"
   "Это специальные курсы Британского Совета на Нью Бонд Стрит в самом центре Лондона. Я сам на них в своё время ходил. Британский Совет имеет свои отделения по всему миру, в которых преподают английский язык специально обученные преподаватели. Преподавателей готовят в Лондоне. Они платят за обучение большие деньги. Их обучают маленькими группами по шесть человек, а в качестве подопытных кроликов для этих групп набирают волонтёров из иностранцев, на которых эти так называемые трайнис тренируются, дают пробные уроки, учатся объяснять слова и грамматику".
  
  25.3. "И подопытным кроликам не надо платить?"
   "Нет, ведь над ними ставят эксперименты, отрабатывают новые методики. Обычно смотрят, чтобы группа была хорошо смешана этнически. Группы, как правило, по двенадцать человек, если в группе уже есть один русский, то другого могут не взять, а лучше возьмут какого-нибудь негра или вьетнамца, так как у них совершенно иные фонетические и грамматические ошибки и трудности. Но русских в Лондоне пока ещё мало, а об этих курсах вряд ли вообще кто-нибудь знает, разве что случайно, поскольку рекламы у них нет. Люди узнают о них через друзей и знакомых, которые через эти курсы прошли, поэтому волонтёров всегда хватает".
   "А это не опасно? Если меня ищут, то..."
   "Ты собираешься показывать им свой паспорт?"
   "Мой паспорт остался в моих вещах".
   "Не бойся, в Англии никто не спрашивает удостоверений личности. Ты здесь тот, кем ты назвался. Это страна непуганых идиотов. Здесь нет прописки и нет внутренних паспортов. Существуют лишь водительские удостоверения, и те без фотографий, да ещё загранпаспорта с фотографией. Но народонаселение Великобритании не часто покидает свою родину, ему и здесь хорошо, поэтому загранпаспорта имеет лишь восемь процентов подданных Её Величества. Так что назовись, как хочешь, только русским именем, потому что русский акцент от ушей специалистов Британского Совета скрыть будет трудно".
   "Может быть, мне назваться Катей? Мне всегда нравилось имя Катя..."
   "Назовись Катей Прокофьевой".
   "Ладно".
  
  25.4. На курсах Параше понравилось. Молодые преподаватели лезли из кожи вон перед старым учителем, стараясь доходчиво объяснить материал студентам.
   Параше нравилось задавать каверзные вопросы и активно участвовать в учебном процессе. По вечерам она занималась дома, прилежно делая упражнения и готовя домашние задания. Проезд на бесплатные курсы тоже был бесплатным. От Гринвича до Чаринг-Кросс на электричке, а затем полчаса пешком через центр.
  
  25.5. Только один раз за два месяца она нарвалась на чекеров. Но денег у неё с собой не было, поэтому они записали её имя и адрес, сказав, что пришлют штраф по почте. Девушка назвалась Иштваном Жабой, дав адрес чарлтонской забегаловки с рыбой и чипсами на 36 Floyd Road, SE7 8AN.
  Тан предупредил её заранее, подробно проинструктировав в деталях, о том, как надо вести себя с чекерами, которые требуют сообщить им своё имя и почтовый адрес, если не платишь штраф сразу.
  Имя и почтовый адрес для чекеров она заучила заранее с оставшегося у неё в кармане блузки рекламного флаера. Это был первый раз, когда Иштван Жаба получил по почте неожиданный штраф за безбилетный проезд.
  И это было только началом концептуальной акции мэйл-арта.
  Тан оказался сто раз прав, утверждая, что лондонские контролёры не способны заподозрить в имени Иштван ничего мужского.
  Страна непуганых идиотов радушно принимала Парашу в свои объятия...
  
  26.1. Параша так никогда и не узнала, оплачивал ли Иштван Жаба приходившие ему штрафы. Но каждый раз, когда её ловили за безбилетный проезд на общественном транспорте, она продолжала аккуратно записывать чекерам непроизносимое для англичан имя венгерского лоха и его адрес.
   Два месяца она отходила на бесплатные курсы. Больше там не держали. Халява закончилась. Дальше ей предстояло доучивать язык в университетах жизни.
   Тан купил где-то книгу "London for Free" и, штудируя её по вечерам, вовсю хаял содержание и автора.
   "Здесь всё сплошная туфта" - возмущался он. - "Ни одной ценной наводки на дармовые халявы. Сплошной обман. Даже о том, как бесплатно ездить на транспорте, нет ни слова. А транспорт, это очень важный аспект! Транспорт в Лондоне чересчур дорогой. Но даже на метро есть ещё много станций без турникетов и контроля, через которые можно входить и выходить. Я уж не говорю о всяких прочих халявах. Я мог бы написать книгу под названием "Страна непуганых идиотов", но я боюсь, что я этим идиотов спугну, а они нам ещё пригодятся".
  
  26.2. Осень выдалась сухой и тёплой. Иногда они покупали бутылку вина, хлеб и оливки, чтобы устроить пикник на траве гринвичского парка.
   "Наступают тяжёлые времена" - задумчиво признался однажды Тан. - "Меня подсидели".
   "Что?" - недопоняла Параша.
   "Меня подсидели" - повторил Тан. - "Светлана Джонсон".
   "Кто это такая - Светлана Джонсон?" - спросила Параша.
   "Это какая-то русская пизда, которая здесь замужем за англикосом. Я видел её несколько раз. Она тоже работает на туристическое агентство, для которого я провожу экскурсии. Её экскурсии очень скучные, но она дарит бабам из агентства различные подарки, а я никого из них даже не выебал и никуда не пригласил на дринк, а они все там ещё ебабельные - от тридцати до сорока, поэтому меня решили слить и почти перестали давать заказы на экскурсии. Всё достаётся Светлане Джонсон".
   "Ты в этом уверен?" - взволнованно спросила Параша. - "Может быть, тебе дают меньше заказов оттого, что не сезон? Летом было больше групп, а теперь меньше. Просто, меньше туристов, вот и всё! А августовский кризис в России, о котором мы читали? Чёрный вторник. Ты не подумал об этом? У людей нет денег, чтобы путешествовать! Российская экономика рухнула. Западные предприниматели массово уходят из России".
   "Нет" - сказал Тан. - "Какие-то экскурсии всё же есть, но все их получает Светлана Джонсон... Пиздец! Скоро у нас не останется денег, чтобы платить за жильё".
  
  26.3. "Что же делать?" - в отчаянии заломила руки Параша. - "Ну, хочешь, выеби кого-нибудь из агентства? Хочешь? Я уйду погулять, а ты пригласишь кого-нибудь к нам и выебешь? Если это нужно для дела, я тебе разрешаю! Или выеби ты эту Светлану Джонсон!"
   "Ебать Светлану Джонсон совсем уж бессмысленно, а с бабами из агентства уже поздно налаживать интимные контакты. Поздняк метаться, что называется! Кроме того, на меня кто-то набомбил".
  "Это как?"
  "Настучали, что я рассказываю во время экскурсий всякие непристойности несовершеннолетним школьницам".
   "Ты думаешь, это была Курица?"
   "Вполне возможно, что и она, хотя непристойности я рассказываю всегда, поскольку она несколько раз сношалась с агентством по телефону из Москвы по твоему поводу. Они ведь тебя долго искали. Краем уха я услышал вчера, когда заезжал за деньгами, что пропавшую девочку опознали недавно в выловленной из Темзы расчленёнке. Ты можешь себе это представить?"
   Как только Параша представила себе выловленную из Темзы расчленёнку, её тут же вытошнило.
  
  26.4. Вскоре заказы на экскурсии перестали поступать вовсе. То ли это на самом деле были происки коварной Светланы Джонсон, то ли российская экономика действительно наебнулась. Экономический кризис 1998 года стал серьёзным испытанием для всех, кто был финансово связан с Россией.
   Однажды в субботу Тан поехал на бангладежский рынок в Брик Лэйн и привёз оттуда ящик китайских хлопчатобумажных трусов в горошек и пакеты для герметической упаковки.
   "Будем продавать извращенцам твои грязные трусы" - сказал он. - "С сегодняшнего дня ты прекращаешь подмываться и вытирать жопу. Менять трусы можно даже пару раз в день. Я уже однажды продавал трусы своей подружки Жу-Жу, но ей было двадцать восемь лет, а извращенцы за трусы старых тёлок не дают больше пяти фунтов вместе с пересылкой, поэтому я завязал. Было больше мозгоёбки, чем выгоды. Думаю, что за запах пятнадцатилетней пиздёнки они будут легко платить по 10-15 фунтиков".
   "Неужели возраст пизды можно различать по запаху?"
   "Конечно! Ещё как! Извращенцы прекрасно разбираются в подобных тонкостях, их нюх не обманешь".
   "А где и как ты будешь всё это продавать?" - поинтересовалась Параша.
   "Существует множество журналов частных объявлений подобного рода. Буду давать объявления, и рассылать заказы по почте".
  
  26.5. Тан воодушевился, видя, что Параша внимает ему с интересом.
  "Знаешь, я как-то смотрел документальный фильм о Японии, так там трусы школьниц продаются в газетных киосках. Девочки зарабатывают таким образом карманные деньги. Заходят по дороге в школу в киоск, снимают трусы, отдают киоскёру, тот их тут же закатывает в консервную банку, чтобы запах не выдохся, и даёт им деньги. А потом свежие грязные трусы школьниц вместе со свежими газетами в течение дня раскупают извращенцы".
   "Неужели, кто-то может ловить кайф от запаха грязных трусов?"
   "Ещё какой! На трусы с запахом пизды можно очень хорошо подрочить. Их можно облизывать, нюхать, жевать, наматывать на хуй, одевать на ночь себе на голову для стимуляции эротических сновидений..."
   "Неужели извращенцев так много? Не может быть, чтобы это пользовалось массовым спросом".
  "Когда я продавал трусы Жу-Жу, много заказов приходило из тюрем. Заключённые лишены общения с женщинами. Я думаю, что в Англии тысяч сто заключённых, если не двести, хотя любители подобных удовольствий имеются и на свободе".
  
  26.6. Теперь Параша мыла пизду лишь в исключительных случаях. Но торговля трусами шла вяло. Ежемесячно им удавалось продавать не более 15-20 пар трусов. Конкуренция оказалась огромной. Вырученных же денег не хватало даже на еду.
  Тан нервничал, его скудные сбережения истощались. День ото дня он становился всё более мрачным и раздражительным.
   "Надо придумать какой-нибудь оригинальный продукт" - твердил он. - "Продавать трусы чересчур банально. Трусы продают все. Няньки из Чехии и Словакии, приезжающие на работу по системе Au-Pair, польские бляди, старые поюзаные негритянки, ученицы общественных школ, студентки университетов, уборщицы пабов... Все, все, все, кому только не лень, приторговывают своими трусами..."
  
  27.1. Гениальная идея пришла совершенно внезапно, когда Тан мучался в туалете тяжёлым запором. Уединившись туда в сомненьях и муках, он через полчаса вышел оттуда совершенно просветлённым и радостным.
   Данному событию предшествовало углублённое чтение книги Патрика Зюскинда "Парфюмер". Книгу читали вслух в течение нескольких вечеров, вернее читала Параша, а Тан слушал и давал свои комментарии.
   "Зюскинд - это в переводе с идиша значит сладкий ребёнок. Но Патрик Зюскинд на самом деле совсем не ребёнок, а хитрый старый еврей, у которого есть чему поучиться" - досуже разглагольствовал Тан. - "Бля, оттого что мы кусочничаем и питаемся хуй знает чем, я уже три дня не могу просраться! Я и без того страдаю хроническим скоплением газов в кишечнике после всех своих скитаний по свету и пожирания самых дешёвых продуктов из супермаркетов. А тут ещё этот запор! Давно у меня не было запоров. Обычно у меня дрисня..."
  
  27.2. О хроническом скоплении газов в кишечнике своего возлюбленного Параша знала не понаслышке. Тан любил иногда громко пёрднуть и дома частенько подпускал, портя воздух. Парашу это возмущало, и в итоге она всё ему высказала.
   "Как тебе не стыдно пердеть при девушке? Неужели ты не можешь себя сдерживать?" - возмутилась она.
   Тан недовольно оправдывался тем, что у себя дома он может делать всё, что захочет и, если ему хочется пердеть, он будет пердеть сколько ему вздумается, а вечером, когда Параша блаженно юркнула под одеяло, он вероломно ей туда напердел, не давая ей вырваться и силой удерживая её голову под одеялом, чтобы вынудить вдыхать зловонный запах. Когда же девушка, вся красная от стыда и позора, уже почти задохнувшаяся, вырвалась из его объятий, жадно хватая ртом живительный воздух комнаты, Тан поучительно сказал:
   "У англичан есть такое поверье, если парень хочет влюбить в себя девушку, он должен укрыть её одеялом и пёрднуть, чтоб она это вдохнула, после этого девушка будет принадлежать ему вечно. Это здесь рутинная часть брачного ритуала. Прежде чем потрахаться в первую брачную ночь, молодой заставляет молодую понюхать свой бздюх".
  "Ты - подонок!" - крикнула тогда Параша. - "Я тебе не верю! Ты придумал эту историю на ходу".
  И, накинув на себя халат, она выскочила в летнюю ночь.
  В ту летнюю ночь ей пришлось спать снаружи. Тан пустил её домой только под утро, посчитав, что для укрощения строптивой этого будет достаточно.
  
  27.3. Выйдя из туалета, Тан просиял. Таким довольным Параша его уже очень давно не видела. Он даже пританцовывал на месте.
   "Я придумал новый продукт, который решит все наши проблемы!"
   Параша в недоумении вскинула брови.
   "Я долго раздумывал над книгой Сладкого Ребёнка и, наконец, понял, в чём там прокол. Его герой добывал запахи из женских трупов, скобля им кожу и вываривая их в каких-то хитроумных экстрактах, чтобы сделать самые неотразимые в мире духи. Но это всё глупость, заявляю я! Глупость и ещё раз глупость! Я знаю, откуда надо добывать самые главные запахи! И мы их оттуда добудем!"
   "Откуда же?" - спросила Параша.
   "Из пизды!" - патетически воскликнул Тан. - "Как ты думаешь, почему перверты покупают грязные женские трусики? Не потому ли, что они пахнут пиздой?"
   "Просто гениально" - улыбнулась Параша.
   "Всё гениальное просто" - серьёзно заметил Тан. - "Мы сделаем новый продукт под названием "Пусси-джус"! Какое прекрасное название! "Пусси-джус"! "Пусси-джус"! Сок из пизды - что может быть вожделенней?"
   "А как ты собираешься его добывать?" - настороженно спросила Параша.
   "Буду доить тебя. Ты же не возражаешь?"
   "Смотря, в каких количествах..." - перепугалась Параша.
   "Посмотрим, на что ты способна..."
  
  27.4. Процесс добывания пусси-джуса оказалось не совсем простым, но весьма захватывающим и вполне приятным занятием. На приобретение орудий труда и на пробирки с пробками пришлось потратить последние деньги, но инвестиции себя оправдали. Крошечный пузырёк в итоге продавали за 50 фунтов.
   Чтобы увеличить надои прибегали к различным хитростям. Например, смазывали стенки вагины жидким мёдом, после чего количество вагинальных выделений увеличивалось в несколько раз. При этом приходилось следить за тем, чтобы не взбить пену при обработке влагалища дилдом или вибратором.
  Для половой стимуляции Параши Тан пускал в ход язык, губы, нос, пальцы рук и ног, а также всяческие специальные приспособления. Пользоваться хуем было категорически недопустимо, поскольку примесь спермы сделала бы пусси-джус непригодным к продаже, ведь следы спермы в продукте были ощутимы не только на запах и вкус, но и на глаз.
  
  27.5. Когда заказов становилось больше, а пусси-джуса не хватало, чтобы не заставлять клиентов ждать, в продукт добавляли мочу. При этом мочу брали только среднюю и лишь тощаковую. Для сбора пригодной для добавления в пусси-джус мочи Параша с вечера не пила и не ела, с утра основательно опорожнялась, после чего выпивала литр холодной воды с соком лимона, чтобы отбить нежелательный запах урина.
  Когда через несколько часов мочевой пузырь давал о себе знать, она сливала первую треть мочи в унитаз, среднюю в баночку, а последнюю опять в унитаз. Во время мочеобразования в организме ей приходилось часами листать немецкие порнографические журналы и думать о сексе, дабы в моче появился лёгкий гормональный флэйвор.
  Затем следовала дегустация. Если Тан оставался доволен вкусом, цветом и запахом, моча шла в дело. Если же нет, мочу выливали, чтобы на следующий день повторить всё сначала.
  В день производили обычно до четырёх-пяти пузырьков высококачественного пусси-джуса, запах которого по-настоящему бил по мозгам, вызывая незамедлительную эрекцию у мужчин правильной сексуальной ориентации.
  Однажды Тан побрызгался пусси-джусом, словно духами, и направился в паб "Нельсон" в Гринвиче. Вокруг него тут же стали виться мужчины, привлекаемые запахом, причём все они были явно не голубыми.
  В течение часа его несколько раз угостили пивом, с ним знакомились, ему жали руку, его хлопали по плечу и приглашали на вечеринки. Запах пусси-джуса, исходящий от мужчины сбивал других мужиков с толку.
  
  28.1. Иногда Тан давал Параше выходной. Раз в месяц у неё были законные короткие каникулы. Сам же он был готов работать, не покладая рук, тем более что результаты труда приносили весьма ощутимые результаты.
   Денег стало вдруг настолько достаточно, что Тан с Парашей могли позволить себе всё чаще развлечься. Они ходили в кино, в театры, на выставки. Особенно полюбился им Институт Современного Искусства ICA, где часто показывали какой-нибудь художественный эксклюзив.
   Теперь они только завтракали дома, а обедали и ужинали в жоривных заведениях, предпочитая китайскую или японскую кухню, а также с удовольствием поглощая испанский папас тапас, итальянскую пасту и индийский пападум.
   Такой разъебайский стиль жизни нравился Параше. Постепенно у неё начали появляться нормальные шмотки, поскольку ходила она до этого словно девочка-оборванка в том, в чём приехала. Ей было совестно просить у Тана денег на одежду и обувь. Теперь же они специально периодически отправлялись на шопинг, разыскивая по магазинчикам и рынкам прикольные прикиды.
  Параша модно упаковалась и чувствовала, что на неё обращают внимание. Она взрослела и распускалась, словно цветочный бутон.
  
  28.2. Тан почти ничего не рассказывал о себе, а Параша не спрашивала, поскольку она о себе тоже никогда ничего не рассказывала, а он тоже не спрашивал. Между ними существовало некое молчаливое соглашение.
  Прошлого не касались, живя настоящим. Но Парашу так многое интересовало! Сколько раз её подмывало спросить его, почему его так странно зовут? Чудное имя Тан явно не было русским. Но и английским его трудно было назвать.
   Однажды, когда они дринчали полуденными аперитивами в фешенебельном баре недалеко от Чаринг-Кросс, прежде чем отправиться на поиски пристанища для обеденной трапезы, Параша набралась смелости и спросила:
   "Скажи, это твоё настоящее имя - Тан?"
   "Конечно, настоящее! Если ты мне не веришь, то можешь проделать простой эксперимент - громко произнеси его сейчас, если я на него отзовусь, значит - настоящее, если не отзовусь, тогда нет" - сказал Тан.
   "Ты всегда всё сводишь на стёб! Хотя бы объясни, что оно значит? И вообще, скажи мне, кто ты! Ты русский?"
   "Я не знаю, что это значит - быть русским. Население России - это смесь множества этносов. Да, я родился там. А что?"
   "И тебя так назвали?"
   "Нет, меня назвали не так. Назвали меня очень банально, но потом, когда мне надо было сменить имя, я сам назвал себя Таном".
   "Понятно и непонятно. Если не хочешь, не рассказывай".
  
  28.3. "На самом деле, я могу тебе рассказать, как это произошло. Моя жизнь была не из сладких, я многое видел и многое испытал, я чувствовал себя отщепенцем и шакалом, желая вырваться из той страны, в которой родился. В советские времена это было почти невозможно. Но моя бабушка оказалась еврейкой, и мне удалось уехать".
   "Значит, ты - еврей?"
   "Да, у евреев еврейство считается по женской линии. Ведь поди узнай, кто был на самом деле твой папа?! А мама есть мама".
   "И ты уехал в Израиль?"
   "Ты угадала".
   "И сменил себе имя?"
   "Там многие меняют себе имена. Например, чиновника министерства абсорбции, оформлявшего мои документы, звали Шмуэль Бен Цви, то есть в переводе с иврита - Самуил сын Оленя. Слово Бен - означает сын в семитских языках. Мне тоже захотелось стать сыном какого-нибудь животного. Я перебрал все названия животных на иврите и в итоге остановился на имени Тан. Тан - это шакал".
   "Значит, твоё полное имя - Бен Тан, сын шакала?" - широко раскрыла глаза Параша.
   "Нет, моё полное имя - Тан Бен Тан, шакал сын шакала..."
  
  28.4. Параше тоже захотелось поменять себе имя. Два месяца она походила на курсы Катей Прокофьевой и ей понравилась такая игра. Но быть Катей Прокофьевой ей больше не хотелось, потому что её то и дело спрашивали, не внучка ли она известного композитора?
  Если она отвечала - нет, то ответ вызывал разочарование, а если - да, то навязчивые расспросы. И то и другое было ей неприятно.
   "Настало время назвать тебе моё имя" - заявила она Тану.
   "Ты в этом уверена?" - озадаченно спросил он. - "Я так долго обходился без твоего имени, называя тебя просто - ты, что уже вполне смогу без этого обойтись... Подумай, прежде чем говорить!"
   "Я подумала" - решительно сказала Параша. - "Ты должен знать правду. Родители окрестили меня Прасковьей, то есть Парасковеей, короче - Парашей..."
   Тан замолчал.
   "Тебе не смешно?"
   "Нет, я просто думаю, как мне тебя теперь называть? Параша, Параша... Значит, сокращённо будет Раша, то есть Россия. Раша! ОК! Отныне я буду звать тебя Раша. Ты будешь для меня воплощением нашего былого отечества. Для англичан это будет звучать смешно. Это как прозвище".
   Параша согласно кивнула.
  
  29.1. Чтобы проветриться, они иногда путешествовали по стране. Выезжали на клифы в район Дувра, на пустынные зимой пляжи Байтона, в Манчестер и в Ливерпуль.
   "А не смотаться ли нас с тобою в Париж?" - спросил её Тан. - "По туннелю под Ла-Маншем на скоростном поезде это занимает два с половиной часа".
   "Но ведь у меня нет документов" - напомнила Параша.
   "Ах, выправить загранпаспорт в стране непуганых идиотов не составит проблем" - отмахнулся Тан.
   "Я не решусь путешествовать по поддельному паспорту. А вдруг меня поймают и посадят в тюрьму!"
   "А я тебе и не предлагаю путешествовать по поддельному. Мы сделаем тебе настоящий".
   "Как?" - спросила Параша.
   "Завтра увидишь" - ответил Тан. - "Но для это нам придётся съездить в дремучие ебеня. Сегодня вечером я позвоню и договорюсь, чтобы нас там ждали".
  
  29.2. Рано утром в вагончике DLR они выехали в Сити, где пересели на красный автобус даббл-дэкер, который вывез их на грязные окраины Хакни. На улицах было много негров и азиатов. Когда они вылезли возле кирпичной церкви, автобус похуярил дальше. В воздухе стоял смог. Воняло газами и нечистотами. Параша поморщилась.
   "На Острове Собак так не воняет, ветер с Темзы всё выдувает, да и машин почти нет" - сказал Тан, нажимая звонок у церковной ограды.
   Замок зажужжал электрическим зуммером и калитка отворилась. Они пошли к помещению канцелярии, где их ждал одетый в чёрную рубашку-реверендку со стоящим воротничком, настоятель храма. Они с Таном пожали друг другу руки.
   "Нам нужны регистрации крещений за 1980 год" - сказал Тан.
   Священник снял с полки одну из канцелярских книг и положил на стол перед ними.
   "Спасибо" - сказал Тан.
  
  29.3. Настоятель вышел, оставив их наедине с книгой.
   "Сейчас мы подыщем тебе подходящую личину. Сделаем тебя чуть постарше и имя выберем поэкзотичней. Может, ты хочешь взять себе что-то китайское? Или латиноамериканское? Или венгерское?"
   Тан раскрыл книгу.
   "Смотри, вот что-то скандинавское" - ткнул он пальцем в строку. -"Орвокки Вейкканен. Звучит по-фински. Пол женский. Подходит вполне. Берём!"
   Тан достал лист бумаги и карандаш, чтобы записать данные.
   "Может, что-то другое?" - возразила Параша.
   "Лучше не найдёшь. Финского языка никто здесь не знает. Будешь финкой, родившейся в Лондоне. Язык забыла, если что. То, что говоришь с акцентом - хуйня, понятно ж по имени, что ты финка! Все, кто родился в этой стране, автоматически имеют право стать её гражданами. Мы нашли то, что искали".
   Тан позвал настоятеля и дал ему пятьдесят фунтов.
  
  29.4. "А вдруг эта девушка уже получила паспорт?" - спросила Параша.
   "Всё может быть, но это маловероятно. Скорее всего, она имеет своё финское гражданство. Думаю, она уже давно свалила из этих гиблых трущобных мест. Может быть, ещё ребёнком с родителями. Живёт себе сейчас где-нибудь в Лапландии в своём Ёлккало-Палккало..."
   "Я боюсь!" - призналась Параша.
   "Не переживай" - сказал Тан. - "Сейчас мы пойдём в районную мэрию Хакни и попросим выдать тебе копию твоего свидетельства о рождении. Там надо будет только назвать имя и дату рождения. Формуляры для получения паспорта лежат на почте. Заполним и отошлём всю эту хуетень, вместе с твоими фотографиями и свидетельством о рождении, куда следует. Через неделю тебе пришлют паспорт".
  
  29.5. "Не может этого быть" - не поверила Параша.
   "В стране непуганых идиотов может быть всё. Пока что... Я не исключаю, что что-то когда-то изменится, но не так скоро. На наш век хватит халяв".
   "Откуда ты всё это знаешь?" - спросила Параша. - "Как делать паспорта и тому подобное?"
   "Дошёл собственной мозгой" - довольно похвастался Тан. - "Я одно время даже зарабатывал на жизнь таким образом. Делал британские паспорта различным жуликам за хорошие деньги".
   "Ой, как я боюсь!" - простонала Параша.
   "Не ссы!" - насмешливо сказал ей Тан.
   Через восемь дней она поучила по почте новенький британский паспорт на имя Орвокки Вейкканен.
  
  30.1. От Парижа Параша ожидала гораздо большего. В Париже не было жизни. Город словно бы давно уже умер. Немногочисленные работавшие кафе пустовали из-за дороговизны. Только одинокие туристы-пенсионеры забредали изредка в них. В Лувр была такая длинная очередь, что они даже не стали пытаться стоять.
  Параша вспомнила, как мама водила её в мавзолей и как она очень хотела писать. А стоять пришлось долго, часа четыре.
  То были ещё советские времена и трупу тирана ещё массово поклонялись. Туалетов же на Красной Площади не было. Мама попыталась посадить дочку под ёлки, росшие вдоль кремлёвской стены, но ей не позволили это сделать менты. В итоге, увидев жёлтоватого мертвяка, она так испугалась, что описалась прямо в усыпальнице вождя мирового пролетариата.
  В парижских парках шарились арабы. На улицах всё было пустынно и стрёмно. На Монтмартре она захотела купить себе картину у художников, но там продавали такое дурновкусие и кичуху, что она сразу же расхотела. Среди художников были русские портретисты, рисовавшие портреты и шаржи как на Старом Арбате, продававшие матрёшки, иконы, советскую военную униформу.
  Параше стало противно.
  
  30.2. Нагулявшись по городу, они сняли комнату в отеле и купили бутылку коньяка. Неожиданно, выпив несколько рюмок, Тан начал рассказывать. Его вдруг потянуло на воспоминания, и он не мог уже остановиться. Они лежали в постели.
  "Раньше я частенько бывал в Париже. У меня были деньги, и я пользовался услугами самых лучших блядей. Однажды мне рассказали, что среди дорогих проституток есть одна очень красивая русская девушка, которая оказывает эксклюзивные услуги. Её называли La Pisseuse Russe, то есть русская писательница, вернее - ссыкуха, потому что она писала на клиентов. Некоторые извращенцы любят, чтобы девушка поссала им в рот или на лицо, когда они ей лижут пизду. Я сразу же заинтересовался и попросил найти мне её".
  "И она нассала тебе в рот?"
  "Подожди, слушай и не перебивай!"
  "Мне противно!" - крикнула Параша. - "Если ты не прекратишь немедленно рассказывать мне подобные гадости, я устрою тебе La Pisseuse Russe здесь и сейчас! Нассу тебе в постель, а сама вернусь в Лондон!"
  "Да погоди ты! Ты же не знаешь, о чём история..."
  
  30.3. "Ты - извращенец! Я больше не хочу, чтобы ты доил из меня пусси-джус!"
  "Послушай, я заказал к себе La Pisseuse Russe не для того, чтобы она на меня ссала!"
  "А для чего же ты мог её ещё заказать? Чтобы срала?"
  Параша вскочила на постели. Тану пришлось схватить её за ногу и повалить на матрас. Он знал, что от истерических припадков и приступов ревности женщин можно лечить только еблей.
  Однако Параша ему не давалась, судорожно сжимая ноги и собравшись в комок. Поэтому Тану пришлось выебать её в жопу. Это был первый раз, когда он ебал её в жопу. Переполненная новыми ощущениями, девушка притихла.
  "Ну, как?" - спросил он.
  "Мне было больно" - сказала она.
  "Ничего" - успокоил он. - "В следующий раз будет полегче".
  
  30.4. "Её звали Мариной" - продолжал Тан. - "Она была высокой блондинкой, весьма неплохо одетой, как одеваются только буржуазные женщины. Длину её ног подчёркивало вишнёвое платье с разрезом до самого бедра. Она эффектно села в уютное глубокое кресло, которое я выставил заранее на середину своего дорогого гостиничного номера".
  
  30.5. Рассказ Тана:
  "Мне тут же захотелось на неё наброситься, но я себя сдержал. Она вопросительно смотрела мне в глаза, ожидая моих приказаний.
  "Скажите, какой примерно объём мочи вы изливаете за сеанс?" - спросил я.
  "Я могу сказать вам довольно точно. Мне хорошо известны возможности моего мочевого пузыря, который я специально тренирую. Я измеряла количество мочи неоднократно. Всегда не менее одного литра. Прежде чем отправиться к клиенту я воздерживаюсь целый день. Иногда по просьбе клиента принимаю аффродизиаки, чтобы моча больше воняла, например, спаржу".
  "Значит, вы умеете регулировать мочеиспускание?"
  "Да, причём в совершенстве".
  "И если я скажу вам сейчас выпустить весь запас мочи под себя, сиденье этого кресла тут же пропитается одним литром первосортного урина?"
  "Да, я могу это сделать в любой момент" - Марина сделала паузу. - "Только какой же кайф получите от этого вы?"
  Тогда я поведал ей о своём извращённом плане. Я уже упоминал тебе однажды, что работал на полковника Курицына. По заданию отдела ликвидации, которым он руководит, я совершил несколько мокрых дел в Европе. Убирал перебежчиков и критиков режима. Они мне за это неплохо платили, но всегда гораздо меньше того, что изначально обещали.
  В тот раз они хотели заказать мне живущего в Англии писателя Виктора Суворова - бывшего шпиона ГРУ, бежавшего когда-то на Запад. Я подозревал, что самого меня после выполнения задания могут убрать и поэтому решил навсегда порвать с Курицыным, а затем залечь на дно в Лондоне.
  В тот вечер Курицын должен был прийти ко мне в номер, чтобы уточнить детали моего задания. Я был не так глуп, чтобы отказаться заранее. Напротив, я якобы согласился. Суворов очень мешал ГРУ. Его книги тогда ещё не начали выходить в России, а издавались только на Западе. Российские спецслужбы опасались, имея на то все основания, что на волне либерализации они очень скоро появятся и в России. Кроме того, Суворов писал тогда свою новую книгу, в которой доказывал, что Гитлер напал на СССР в качестве самообороны, чтобы не дать Сталину напасть первым.
  Одним словом, я должен был Суворова убрать. Поскольку в Англии запрещено огнестрельное оружие, я должен был уколоть его отравленным зонтиком во время прогулки. Они знали, где он живёт и где гуляет.
  Курицын пришёл с зонтиком. Как только он вошёл в комнату, я кивнул Марине. Литр добротной горячей мочи тут же ушёл через разрез её вишнёвого платья в обивку кресла. В комнате стоял полумрак.
  "Извините, мне надо проводить даму до лифта" - сказал я ему. - "Я вернусь через пару минут".
  Обворожительно улыбаясь, Марина встала и взяла меня под руку.
  "Да что ж вы стоите?" - добавил я, когда мы с Мариной уже подходили к двери. - "Посидите в кресле! Вам не помешает чуточку отдохнуть. Я скоро..."
  Выходя из номера, я краем глаза увидел как, теребя в руках зонтик, полковник Курицын сел в кресло.
  С тех пор мы больше не виделись..."
  Тан замолчал.
  
  30.6. "А где сейчас эта девушка?" - спросила Параша. - "Может быть, надо пригласить её на дринк?"
   Тан вздохнул и налил себе в стакан остатки коньяка.
   "Несколько месяцев спустя я снова приехал в Париж по одному делу и попытался разыскать La Pisseuse Russe. Мне отвечали, что Марина куда-то исчезла. По одним версиям она удачно вышла замуж за какого-то богатого японского старикашку, по другим - с ней якобы жестоко расправились какие-то мерзавцы, плеснув ей в лицо азотной кислотой и переломав бейсбольными битами ноги".
   "Ужас!" - зажмурилась Параша. - "Ты думаешь, это мог сделать полковник Курицын?"
   "Нет" - покачал головой Тан. - "Это сделали какие-то арабы. Но полковник Курицын вполне мог им её заказать..."
  
  31.1. Новый 1999-ый год встретили на Трафальгарской площади в пьяной толпе. Тан захотел праздновать новый год вместе с народом. В Лондоне зимы мягкие. Никакого снега, температура воздуха была градусов двенадцать тепла по Цельсию. Какие-то пьяные отморозки разделись и прыгнули в фонтан.
  Ночное небо расцветало огнями фейерверков. Все пили и орали. Тан с Парашей тоже пили шампанское и водку, припасённые заранее. Затем он тащил её пьяную на себе через Адмиралтейскую арку вдоль парка Святого Джеймса почти да самого Вестминстерского аббатства, пока не поймал свободный кэб. Дома Параша бросилась на прохладную шею унитаза и высказала ему всё, что скопилось у неё на душе.
  На другой стороне Темзы недалеко от Чарлтона рос возводимый к празднованию следующего юбилейного года Миллениум Дом. Последний год уходящего тысячелетия нанёс в Лондон огромное количество русских. Русских неожиданно стало много, и были они при деньгах. Тан с Парашей долго ничего не замечали, заметив это только тогда, когда заметить это было уже не возможно. Русские теперь попадались повсюду.
  "На кризисе многие разбогатели" - сказал Тан. - "Кто-то обеднел, а кто-то разбогател. В то время, пока мы в поте лица своего титаническими трудами добывали капля за каплей этот ёбаный пусси-джус, чтобы хоть как-то свести концы с концами, они сделали себе колоссальные состояния без особых усилий. Мы хуячили и пиздячили на тяжелейших гендерных работах, а они просто в очередной раз выжали свой пусси-джус из целой страны с её природными и трудовыми ресурсами. Вот, почитай статью в "Таймс"! Русские скупают престижную недвижимость на Бишофс Авеню в Хамстеде!"
  "В своё время мои бабушка с дедом потеряли все свои сбережения, когда обесценился советский рубль. Они всю жизнь складывали деньги на книжку, отказывая себе во всём. А потом эти десять тысяч рублей превратились в ничто. Бедная, бедная Россия! Её грабят и насилуют самым бесстыжим образом" - сказала Параша.
  
  31.2. Производство пусси-джуса уже не было таким рентабельным бизнесом как в самом начале. Любая работа надоедает. Надоедает всё однообразное, приедается даже изысканная еда, вкушаемая регулярно. Надоедает хороший секс, превратившийся в рутину. В принципе, может надоесть всё, ибо всему следует знать меру.
  Всё реже и реже занимались теперь они вагинальными надоями. Заказов тоже становилось всё меньше. Беззаботные времена пусси-джуса грозили навсегда кануть в лету. Тан серьёзно подумывал о том, чтобы сменить профессию. Вот только за последний год привыкли они уже жить привольно, и ущемлять себя в чём-либо было мучительно больно.
  
  31.3. Чтобы хоть как-то обеспечить существование, Тан решил сдавать нижнюю комнату в субаренду по цене всей квартиры. Жильё стоило немеряно. По объявлению в "Тайм-ауте" пришла парочка молодых итальянцев - Сильвия и Матео, приехавших в Англию на поиски лучшей доли.
  В Италии свирепствовала безработица, в Лондоне же работу можно было найти довольно легко.
   Сильвия ебашила в пабе за стойкой, а Матео горбатился в том же заведении глас-коллектором, то есть сборщиком грязных стаканов.
   По ночам было слышно, как Матео внизу дрючит маленькую щуплую Сильвию. Матео любил пыхнуть, покупая травку у каких-то местных драг-дилеров, а в обторчаном состоянии кончить не так-то просто, поэтому он обычно ёб Сильвию часами.
  Монотонный скрип дивана и вялые постанывания заёбаной Сильвии иногда выводили из себя Тана. Это была пытка. Но что он мог поделать? Деньги были нужны, а денег не было.
  
  31.4. Тан любил скопления человеческой накипи. Ему нравилось находиться на запруженных туристами тесных улочках Сохо и Чайна-тауна. Нравилось забиваться по пятницам в бары и пабы лондонского Сити, куда стекались синие воротнички после рабочей недели, чтобы попиздеть с коллегами о пустяках и нажраться спиртным.
  Их набивалось столько, что казалось, яблоку упасть было некуда. К стойке бара приходилось пробиваться чуть ли не силой.
   В ту пятницу они с Парашей завалили в один из модерново-претенциозных баров Сити чересчур рано. Народу ещё не было, поэтому они беспрепятственно заняли лучшие места на мягком диванчике в углу. Взяли по пиву.
   "Ёбаная судьба" - пожаловался Тан. - "Каждый день приходится думать о том, как заработать на пропитание и пропой! Когда же это всё кончится? Иногда мне кажется, что больше не осталось сил бороться за выживание. Проклятье! Неужели я никогда не стану богатым?"
   "Лучше жить в нищете, чем делать то, что тебе не нравится" - сказала Параша, чувствуя, что изрекает банальность.
   "Когда у меня появляются деньги, я начинаю их тратить" - сказал Тан.
  
  31.5. Пока они перекидывались подобными фразами, бар стал заполняться людьми. Отправившись за новой порцией пива, Тан обнаружил по возвращению, что его место уже занято. Рядом с Парашей на диванчике восседала обворожительная very sexy бизнес-леди в темном жакете поверх чёрного платья и в чулках на длинную ногу, вокруг которой сгрудились элегантные бизнесмены в костюмах при галстуках.
   Пространство было заполнено гудением людского роя.
   "Мне сдаётся, будто бы мы присутствуем на чужом празднике" - сказал Тан, стараясь перекричать гомон и музыку.
   Однако Параша ничего не расслышала. Ему пришлось повторить своё замечание ещё раз, нагнувшись прямо над ней. Теперь они кричали друг другу в ухо. Музыка и гул были слишком громкими. Тан сделал ещё несколько ходок за пивом.
   "Я хочу в туалет" - взмолилась, в конце концов, Параша. - "Давай, посиди на моём месте, пока я вернусь, а не то его сразу займут".
   "А тебе не кажется, что мы здесь чужие? Что нам лучше будет уйти? Ведь мы не принадлежим к этому буржуазному кругу. Но уйти надо достойно! Надеюсь, ты ещё помнишь La Pisseuse Russe?"
  Параша кивнула.
  
  32.1. "Тогда давай, дуй в угол дивана, и мы уходим" - прокричал ей Тан.
   "Нет! Я так не смогу!" - заупрямилась Параша.
   "Если ты меня любишь, ты сделаешь это" - вызывающе выкрикнул Тан.
   Параша никогда не говорила ему, что она любит его. Сейчас же он ставил её в неловкое положение, заставляя сделать то, чего она не могла сделать, спекулируя на её чувствах. Если она это не сделает, то тогда получится, что она не любит его.
   "Какой же ты мерзавец" - сказала она, не двигаясь с места.
   "Давай, дуй в угол дивана, и уходим" - злобно повторил Тан.
   И Параша вдруг поняла, что если она встанет сейчас просто так, не помочившись в этот проклятый диван, она его навсегда потеряет. Что он устраивает ей экзамен, что она уже порядком поднадоела ему и у него теперь будет повод от неё отделаться. Недаром в последнее время он грозился послать её на работу в паб, в котором подвизались Матео и Сильвия.
  Параша поняла это и больше не спорила.
  
  32.2. Лицо её напряглось и затем обмякло. Она встала и быстро направилась к выходу. На её место тут же плюхнулась какая-то холёная девка, но сразу же вскочила, за девкой на диван бухнулся какой-то хрен, незамедлительно высоко подпрыгнув, словно ужаленный.
   "Теперь они будут скакать там весь вечер, как на батуте" - сказал Тан. - "В таком шуме захотевшего сесть при всём желании невозможно вовремя предупредить. Молодец! Теперь я буду звать тебя La Pisseuse Russe!"
   Они поцеловались.
   "Но я же хочу остаться твоей Рашей" - заискивающе сказала Параша.
   "Хорошо, тогда тебе придётся периодически подтверждать свою любовь ко мне, совершая акции подобные этой..."
  
  32.3. Конечно, Тан с Парашей могли бы хоть каждый день практиковать La Pisseuse Russe, но они этим не злоупотребляли, совершая данную процедуру не чаще одного или двух раз в неделю, при этом самым добросовестным образом относясь к выбору места. Только наиболее изысканные точки гужовок лондонского истеблишмента имели шанс заполучить пикантный сюрприз.
   Словно партизаны-анархисты, закладывали они свои циничные мины, на которых затем подрывались враги. Их бесцельные шатания по злачным местам вдруг приобрели глубинный смысл, хотя никакой концепции за всем этим собственно и не стояло.
  Они делали это просто так, интуитивно бросая вызов обществу, которое интуитивно их отторгало. Они были чужими среди чужих, хотя среди своих они тоже были чужими.
   Все эти многочисленные русские, летевшие на Лондон самолётами различных международных авиакомпаний, а также на своих личных джетах, словно на говно мухи, были им ещё более чуждыми, чем местные жители. С ними не о чем было даже поговорить. Это было бычьё и хамьё, нахапавшее денег и теперь ими сорившее.
  
  32.4. Если же в этом мутном потоке попадались наивные искатели приключений, надеявшиеся как-то зацепиться и устроиться в мировой метрополии, Лондон безжалостно перемалывал их своими гнилыми зубами, не глотая, чтобы брезгливо выплюнуть туда, откуда они приехали.
  Страшная дороговизна, прежде всего на жильё и транспорт, практически не давала ни малейших шансов выжить в этом городе тому, у кого ничего кроме рук, ног и головы за душой не имелось. Лондон принимал лишь тех, у кого были деньги, а тех, у кого их не было, он отторгал.
  
  33.1. Утверждать, будто бы Тан с Парашей вообще не общались с соотечественниками, было бы нечестно, друзья и знакомые из русских у них, разумеется, имелись.
   Был, например, Лёня Пилот из Дептфорда с его неразлучной женой - японкой Мики. С Пилотом они познакомились на берегу Темзы, прогуливаясь вечерком по Ривер Сайд Волку (River Side Walk), тянувшемуся по депрессивным промышленным пустырям. На заброшенном старом причале сидела парочка.
   "Кто-то курит траву" - учуяв носом сладковатый запах, сказал Параше по-русски Тан.
   "Хотите курнуть?" - ответил по-русски торчок с косяком.
   "Давай!" - обрадовался Тан.
   Параша в то время ещё ни разу не пробовала траву. Это случилось ещё до того, как у них в доме поселились Матео и Сильвия, непрестанно пыхтящие какой-нибудь дрянью.
   "На-ка, дёрни!" - сказал хмырь, протягивая Тану увесистый джойнт.
   "Кинг сайз!" - опытным глазом оценил Тан, имея ввиду специальный размер голландской сигаретной бумаги, выпускаемой специально для пыхальщиков дури.
   "И герле своей тоже дай потянуть" - понтовито добавил нарком.
  
  33.2. Параша никогда не курила и даже не пробовала курить, на дух не вынося запах курева, поэтому она отрицательно замотала головой.
   "Так это ж не табак, а канабис" - попытался образумить её Тан. - "Чуешь ли носом, как сладко пахнет? Попробуешь, словишь кайф".
   Но Параша кайф не словила, при первой же затяжке она поперхнулась дымом и закашлялась.
   "Ты её сначала на Шурике потренируй" - обрадовано улыбнулся наркот. - "Пусть она у тебя сначала Шурика покурит!"
   "А кто такой Шурик?" - наивно спросила Параша.
   "Догадайся сама" - хмыкнул Тан.
   На этой фразе наркуша очень заразно заржал, делая неприличные знаки. Курить Шурика на питерском слэнге означало - "сосать хуй". Не поддержать его безбашенный смех было просто немыслимо, и они все вместе немного поржали.
  На душе стало легче.
   "Давайте знакомиться" - предложил, отдышавшись от хохота, хозяин травы. - "Я - Лёня из Питера, а это моя жена Мики, она японка и по-русски не шарит".
   "Меня зовут Тан, а её - Раша" - ответил Тан, пожимая руки Лёне и Мики.
   "А мы тут недалеко в Дептфорде живём" - сказал Лёня. - "У себя дома на подоконнике коноплю выращиваем. По вечерам здесь на берегу сидим и на воду смотрим..."
  
  33.3. Через Лёню Пилота они познакомились с русским художником Петей Вайсманом, творившим под псевдонимом Пётр Белый и проживавшим в Гринвиче. В Дептфорде у Вайсмана была мастерская в помещении бывшей фабрики, в котором теперь располагались мастерские художников.
  У Пети Вайсмана Тан купил огромную ксилографию с причудливым коричневым аэропланом для гостиной внизу. Затем гостиную вместе с картиной, диваном и прочей обстановкой сдали итальянцам. Картина была улётной, итальянцы её оценили.
  На Острове Собак жил русскоговорящий француз Ив - потомок еврейских переселенцев из Галиции. Ив был весёлым парнем, но слишком запутан в связях с женщинами. В Финляндии у него была девушка, родившая ему ребёнка во время его учёбы в Санкт-Петербурге на курсах русского языка, где он с ней и познакомился. Иногда она наезжала к нему с ребёнком и устраивала разгон его бабам. А баб у него в тот период было две.
  
  33.4. Две польки и обе Каши. Каша - это польская сокращёнка от имени Катаржина, то есть Катерина. Ив поябывал двух Катаржин попеременно, устраивая себе тем самым настоящую двойную каторгу.
  Потому как, хоть и были эти две Катаржины подругами, друг к другу ревновали до умопомрачения, а устроить "ламур а труа", предлагаемый Ивом в качестве решения всех проблем, упорно отказывались. Каждая из них пыталась заполучить француза себе.
  А бедный Ив вынужден был постоянно расхлёбывать кашу своих отношений с двумя Кашами, которую он сам же и заваривал. В какой-то момент одна из Каш даже переселилась к нему жить, но он вскоре выгнал её за то, что она жрала продукты из его холодильника.
  
  33.5. Ив так и сказал Тану по телефону:
  "Представляешь, она жрёт продукты из моего холодильника!"
  "А разве у неё есть свой?" - удивился Тан.
  "У меня в квартире только один холодильник, и именно из него она жрёт мои продукты! Представляешь, она не только не платит за жильё, но ещё и бессовестно пожирает мои продукты!" - возмущался несчастный француз.
  "Скотина" - согласился Тан. - "Ты должен её выгнать. Только учти на будущее, любая тёлка, которой ты позволил у себя поселиться, будет жрать продукты из твоего холодильника".
  "Бля" - совсем уж расстроился француз. - "Так что ж мне теперь делать?"
  "Подселись сам к какой-нибудь бабе и тогда ты будешь жрать продукты из её холодильника и не платить за жильё" - посоветовал Тан.
  Ив так и поступил, переселившись, в конце концов, к старшей его лет на восемь бельгийке Эммануэль.
  
  34.1. Без француза Ива Остров Собак осиротел. Тан с Парашей теперь с ним почти не виделись, так как жил он в другом районе где-то на юге Лондона. Но однажды к ним неожиданно зашла одна из Каш с просьбой, чтобы Тан пофотографировал её голой для порт-фолио.
  Ей надо было послать эти снимки в какое-то рекламное агентство, в котором её якобы могли взять на работу. Фотоаппарат она принесла с собой. Тан был не прочь ей в этом помочь, но возмутилась Параша.
   "Уёбывай ты отсюда со своим фотоаппаратом!" - заорала она. - "И ноги твоей чтоб больше здесь не было, блядь!"
   Полька Каша понимала по-русски. Больше она не появлялась.
  
  34.2. Приближался Миллениум. Все хотели встретить его как-то особенно, с выебоном. Параша мечтала улететь на юга в тёплые страны, поваляться на солнышке, но ничего подобного ей не светило. Денег катастрофически не хватало. Пусси-джус приносил мизерные барыши, за грязные трусы уже больше пяти фунтов никто не платил, конкуренция на рынке извращенческих услуг была колоссальной.
   Даже на выход в свет в качестве La Pisseuse Russe не доставало средств. Чтобы хорошо напузыриться пивом вдвоём нужно было иметь в кармане хотя бы двадцатник. А все вокруг только и говорили, что о грядущем Миллениуме. У Тана на этот счёт не было никаких оригинальных идей. За советом он решил обратиться к Лёне Пилоту.
   "Лёня человек просветлённый, перманентно упыханный и обторчанный. Он должен указать нам выход из тупика" - сказал Тан.
   "Ага, пыхнуть и послушать музыку" - съязвила Параша.
  
  34.3. Лёня Пилот занимал тесную двухкомнатную квартирку на третьем этаже кирпичного муниципального дома на самой границе Дептфорда и Гринвича, и выращивал он прямо у себя дома.
  На всех подоконниках, да и не только на подоконниках, а везде, где только хватало места - на столах, на тумбочках, на шкафу, на полу и на книжных полках вместо книг стояли ящики, горшки, горшочки и баночки, в которых что-то росло.
  Лёня заботливо поливал, удобрял, освещал растения специальными лампами, чтобы они лучше росли. Семена конопли заказывал по почте. Пересылка и покупка-продажа семян не считались криминалом.
  
  34.4. Лёня Пилот был беженцем, удачно свалившим из Совка во время путча 1991 года и получившим политическое убежище в Великобритании. Он вольготно существовал на социальное пособие и был профессиональным диэсэсом (DSS - Department of Social Security).
   "Доморощенная трава вполне канает, но дома нет солнца, поэтому я предпочитаю марокканскую" - признался Пилот, забивая косяк. - "Вот собираемся мы с Мики на Рождество снова в Марокко на раскумар. Новый год там тоже встретим. До хренища пипла разного туда со всей Европы сползается, в палатках живут, в море купаются, ширяются, пыхтят, нюхают, хавают... Я в прошлый раз чуть вообще там не сторчался, двенадцать килограмм весу потерял, четыре недели только лежал на песке и курил. Если б не Мики, пропал бы я там, растворился б в кайфе!"
   "Вот бы и нам тоже в Марокко на раскумар" - сказала Параша, переглянувшись с Таном. - "Давайте вместе поедем, а?"
   "Мы автостопом двинемся, как всегда... Вы тоже можете автостопом, но вчетвером это не дело, четверых никто не возьмёт, надо по парам разбиться. А не проще ли вам на поездах или автобусах добираться? Там паромы из Испании или из Гибралтара прямо в Танжер плавают. Оттуда дальше на самый юг, где нет цивилизации. Давайте встретимся в Касабланке? А оттуда уже вместе дальше поедем, я вам места покажу".
   "А как же мы там, в Касабланке, друг друга найдём?" - спросил Тан.
   "Не потеряемся" - усмехнулся Лёня, довольно затягиваясь. - "Идите по запаху и не промахнётесь..."
  
  34.5. Дорога до Касабланки на перекладных заняла целых четыре дня. Когда совершенно измотанные путешествием Тан и Параша вылезли из автобуса у городского базара, они тут же увидели покупающего мандарины Лёню Пилота с его неразлучной подругой, выехавшего из Лондона в один день с ними.
  
  35.1. Под звёздами Африки, казалось, открываются тайны мироздания. После того, как к ним в палатку ночью заползла змея, Параша могла спать только днём. До утра они просиживали в разговорах у костра, сложенного из собранного днём хвороста и верблюжьей колючки, и пили сваренный на огне чай.
   Тан рассказывал о своей жизни в Израиле, допуская Парашу в самые тёмные уголки своего прошлого. Параша тоже ему всё рассказала. Собственно, рассказывать ей было особенно нечего. О Солнцево и о Солнцевской Поэтической Группировке, о девушке Нимфалине, о поэтах Фельдмане и Лейдермане...
   "Одни евреи" - покачал головой Тан. - "Даже в Солнцево одни евреи! Народ, избранный Богом! Они двигают нашу историю и культуру. Давай оглянёмся на уходящее тысячелетие... на уходящий век... Евреи, евреи, везде одни евреи..."
  
  35.2. Ветер доносил шум прибоя. Параша сидела, прижавшись к Тану, и слушала.
   "Ленин, Гитлер, Сталин - евреи" - продолжал Тан.
   "Неужели и Сталин тоже еврей?" - удивилась Параша. - "Про Ленина и Гитлера я что-то читала, что они были евреями, а вот Сталин? Он же грузин!"
   "Грузинский еврей" - категорично заявил Тан. - "В Грузии очень много евреев. Есть даже такое понятие - горские евреи. Это евреи из города Гори в Грузии, в котором родился Сталин. Есть даже язык горских евреев. В Гори до сих пор население преимущественно еврейское".
   "Но ведь Сталин учился в православной духовной семинарии!"
   "Правильно, его отец конвертировался в православие и сына отдал в семинарию, но Иосиф Сталин её бросил и стал революционером-марксистом. Многие евреи конвертировались тогда в православие, ведь христианство это лишь одно из течений иудаизма".
   "Но почему тогда Сталин в последние годы своей жизни преследовал евреев? Почему еврей Гитлер хотел истребить всех своих соплеменников? Разве не были они антисемитами?"
   "Самые большие антисемиты это сами евреи. А Молох требует иногда принести жертвы из собственного народа. Это зачем-то нужно. Очень много евреев растворилось за последнее столетие в других народах, став христианами или атеистами, перестав исповедовать иудаизм. Особенно в России и на Украине. Мне иногда кажется, что русского и украинского народа давно уже не существует, что весь он давно уже спился, а остались одни евреи. Почти в каждом из нас есть примесь еврейской крови. Евреи очень ебливые, они быстро размножаются и смешиваются с другими народами. Раньше этому препятствовали религиозные запреты. Когда же религия не является более препятствием, это происходит очень быстро".
  
  35.3. "Нет, русский народ существует" - возразила Параша. - "Вот я, например, точно русская".
   "Ты в этом точно уверена?" - недоверчиво переспросил Тан.
   "Абсолютно" - твёрдо сказала Параша.
   "Хорошо" - осадил её прыть Тан. - "Давай проверим твоё еврейство по материнской линии. Для начала скажи мне фамилию своей мамы".
   "Фамилия моей мамы Хохлова" - Параша запнулась. - "Ну, да, конечно, хохлами называют украинцев, значит я всё же не чистая русская, а украинка..."
   "Ага, значит, хохлами называют украинцев, а русских называют кацапами, правильно?" - ехидно вставил Тан.
   "Совершенно верно" - согласилась девушка.
   "А кто же это их так называет?"
   "Сами себя называют".
   "Сами?"
   "Угу".
   "Может быть, даже пишут так в документах, в анкетах там разных: национальность - хохол, или: национальность - кацап!"
   "Нет, так не пишут" - улыбнулась Параша. - "Послушай, я чувствую, что ты куда-то клонишь, но я не пойму куда?"
   "Куда уж тут клонить?! Фамилия-то у твоей мамы самая, что ни на есть еврейская! Смешно".
   "Мне не смешно. Фамилия русская, а этимология украинская".
   "Не! Этимология-то как раз еврейская!"
   "Объясни!"
  
  35.4. "Слова "хохол" и "кацап" изначально имели хождение в черте еврейской оседлости на Украине. Связано это было с тем, что некоторые еврейские мужчины всё чаще женились на украинских или русских женщинах, дети которых уже не являлись евреями, поскольку еврейство определяется по матери. Таким образом, потомков от брака еврея с русской стали именовать "кацапами", а с украинкой - "хохлами". Хохляндией местечковые евреи называли Украину, что в переводе с идиша означало что-то типа высокой земли, при этом имелись в виду то ли покрытые высокими курганами украинские степи, то ли крутые берега Днепра".
  "Невероятно" - прошептала Параша.
  "От русских женщин рождались кацапы" - продолжал Тан. - "Браков евреев с русскими женщинами было значительно меньше, чем браков с украинками, по той простой причине, что русских на Украине всегда не любили, и проживало их в те времена там не так уж и много. Зачастую они являлись ненавистными представителями власти или землевладельцами-крепостниками. Жениться на русской женщине для евреев считалось позором, поэтому потомство от данных браков и стали называть "кацапами", то есть - гнусными, тошнотворными, противными. От местечковых еврейских слов "коцать" - блевать и "коцаб" - блевотина".
  "Неужели это действительно так?" - оторопела Параша.
  "Если рассматривать идиш как испорченный немецкий язык, тогда можно для наглядности провести параллели с немецкими глаголами "kotzen"/"abkotzen" - блевать, срыгивать. В немецком языке до сих пор, например, широко употребляется выражение - "Es kotzt mich ab", то есть - меня тошнит или мне противно".
  
  35.5. "Да, действительно, слово "кацап" звучит совсем не по-русски! Здесь я с тобой согласна, но "хохол" - это же чуб запорожских казаков! Если провести этимологию от казаков, тогда я не еврейка" - защищалась Параша.
  "А кем, если не евреями были запорожские казаки?" - усмехнулся Тан. - "И казацкий чуб - это типичный атрибут хазарского прикида, а Запорожская сечь - остатки Хазарского Каганата, самоуправляемое еврейское мини-государство, сохранившееся за непреступными порогами Днепра. Я изучал историю не по советским учебникам. Сечь управлялась по иудейским законам. Запорожские казаки были иудеями..."
  Голова у Параши шла кругом, но сдаваться она не собиралась.
   "Разве хазары были евреями? Да, мы учили по истории в школе, что русские князья воевали с хазарами, населявшими южные степи, но хазары были кочевниками, язычниками, а не евреями".
   "Ничего подобного, у хазар было своё государство, называвшееся каганатом и управляемое каганами во главе с Великим Каганом, то есть первосвященником. Каган - это еврейский священник. Остатки Хазарского Каганата рассеялись по Северному Кавказу, где до сих пор очень часто встречается фамилия Каган. Хазары частично ассимилировались и выглядят кавказцами. Те же горские евреи, например".
   Больше Параша не возражала.
  
  36.1. На японке Мики буквально не было лица. Её обычно невозмутимый фейс, привычно застывший в состоянии наркотического окаменения stoned, теперь дёргался от неврастенического шока. Сбиваясь, она поведала о том, что Лёню Пилота повязали марокканские менты.
   Марокко отнюдь не было наркотическим раем. И хотя там всё легко можно было достать, легальным это не являлось. За наркоту вполне можно было угодить за решётку. С Лёней же получилось следующее - один бедуин продал ему кусок сухого прессованного гашиша, а брат этого бедуина был полицейским, который и арестовал Лёню с купленным им гашем при выходе из деревни.
  Одним словом, марокесы развели его как обычного чилийского лоха. Они рассчитывали срубить с него немного капусты. Но капусты у него с собой было не густо, поэтому Лёня угодил в местную тюрьму, и его оттуда надо было срочно вытаскивать.
   Операция по освобождению Лёни заняла два дня. В итоге Тану удалось договориться с полицейскими всего за 100 фунтов стерлингов. Марокко страна бедная и жизнь человеческая там почти ничего не стоит.
  
  36.2. Отпиздженный и осунувшийся Лёня заплакал, когда снова увидел солнце. Арабские тюрьмы ужасны. В них лучше не попадать. Кроме всего прочего, от двух дней воздержания у бедняги уже начались ломки.
  Только после первого косяка он смог заговорить.
   "А чем кормят в марокканской тюрьме?" - полюбопытствовала Параша.
   "А ничем" - раздражённо пробурчал Лёня. - "Они там такими проблемами даже не заморачиваются. Заключённым еду носят родственники..."
   "А если родственников нет?" - спросила Параша.
   "Если у тебя нет родственников, то ты просто сдохнешь" - мрачно пробормотал Пилот. - "Просто сдохнешь к хуям собачьим, к хуям собачьим сдохнешь и всё..."
  
  36.3. На обратном пути домой на два дня остановились в Мадриде, чтобы осмотреть достопримечательности испанской столицы.
   "Как странно" - обмолвилась Параша, - "что войска союзников не свергли фашистскую диктатуру в Испании, когда они освобождали Европу от Гитлера, что генералу Франко удалось спокойно умереть в своей собственной постели уже в 1975 году! Парадокс!"
   "Никаких парадоксов нет" - усмехнулся Тан, - "если учитывать, что генерал Франко был чистокровным евреем, выходцем с Западной Украины, где до сих пор существует еврейское местечко Франко. Кстати, он был родственником великого еврейского поэта Ивана Франко, писавшего на украинском языке".
   "Неужели, правда?" - не поверила своим ушам Параша.
   "Да, Испания принимала евреев из Галиции и других частей Российской империи, бежавших от погромов. Семья Франко была в их числе. Правда, сам Франц от иудаизма отказался, приняв католицизм, но, как я тебе уже объяснял, это не является для евреев чем-то предосудительным, поскольку христианство, это, по сути, тот же иудаизм, адоптированный под нужды лохов - европейских варваров".
   "И он, тем не менее, уничтожал евреев в концлагерях?"
   "С чего ты это взяла? Наоборот, он защищал евреев от Гитлера. Десятки тысяч евреев бежали в Испанию через французскую границу. Многие беженцы совершенно легально въезжали в страну по испанским документам, полученными ими в испанских дипломатических представительствах оккупированный нацистами стран. Нет, Франко евреев не преследовал и во Второй Мировой войне не участвовал. Поэтому-то его и не тронули. Англичане были обязаны ему тем, что он не позволил Гитлеру занять Гибралтар и установить полное господство над Средиземным морем".
  
  36.4. "Получается, что все самые отъявленные диктаторы-националисты были чужаками и евреями. Гитлер - австрийским евреем, Сталин - грузинским евреем, а генерал Франко - украинским евреем".
   "Добавь сюда ещё императора Наполеона Бонопарта, который был корсиканским евреем".
   "Пиздец, это же полный пиздец" - промолвила Параша.
   "Что делать?" - возразил Тан. - "Это не пиздец, это - история".
   "Значит, в Испании евреям всегда жилось хорошо?"
   "Ну что ты! Евреи Испании знавали и тяжёлые времена. Во времена инквизиции их жестоко преследовали и изгоняли. Часть из них осела на Балканах и в той же западно-украинской Галиции, другие рассеялись по Европе. Большинство же из них переселилось в Голландию, являвшейся в то время испанской колонией. Евреев там стало так много, что Амстердам даже начали называть Новым Иерусалимом. А современный голландский язык имеет явно выраженную семитскую фонетику, являясь причудливой смесью немецкого, английского и иврита. В Голландии евреи развивали торговлю и банковскую систему, открыли первую биржу..."
  
  36.5. Параша слушала Тана, широко разинув рот.
   "Кстати, я вспомнил один курьёзный случай! Когда еврей Леонид Брежнев не хотел выпускать группу известных советских сионистов в Израиль, израильский премьер Голда Мейер лично обратилась к генералу Франко, чтобы тот выпустил взамен ряд политических заключённых, что тот и сделал".
  
  37.1. По возвращении в Лондон Параша стала искать работу. Сначала она нашла место в сети кофеен "Республика Кофе", затем подвизалась уборщицей в пабе, затем официанткой в китайском ресторане, принадлежавшем корейцам, потом в японском суши-баре, принадлежащем китайцам, и, наконец, в итальянской пиццерии, принадлежащей туркам.
   На развлечения не оставалось времени. О глупостях в стиле La Pisseuse Russe она больше не вспоминала. Даже свободного времени почти не оставалось. Разве что для того, чтобы сходить в кино или погулять с Таном по берегу Темзы.
  К своему семнадцатилетию Параша уже окончательно потеряла все иллюзии. Беспросветная повседневность захлестнула её шею своей удавкой, не давая дышать и радоваться жизни.
   Тан пребывал в затяжной депрессии и раздражался по любому пустяку, вымещая свои фрустрации на ней, хотя она зарабатывала и содержала теперь их обоих. Он упрямо не шёл работать и неделями сидел дома, читая газеты и книги.
   "Посмотри, до чего я дошёл!" - кричал он порой в припадках бессильного бешенства. - "Я стал моногамным, я даже не ебусь на стороне, я опустился и обрюзг! Вот до чего ты меня довела! Будь проклят тот день, когда я пустил тебя в дверь своего дома! Что ты со мной сделала?"
  
  37.2. Ей было больно выслушивать все эти упрёки. Их совместное существование становилось тягостным. Нужда и нищета неумолимо разрушали их чувства.
  "Почему в экономически развитой Европе, помогающей другим менее развитым странам, такое большое количество людей живёт за чертой бедности?" - думала Параша в отчаянии. - "Почему? Почему эти итальянцы, французы, португальцы, испанцы, немцы, австралийцы, новозеландцы, наводняющие Лондон в поисках заработков, едут сюда из своих якобы благополучных стран? Неужели у них на родине положение ещё хуже? Они все говорят, что работу там совсем не найти, что мелкий бизнес задушен государственными налогами и поборами, бюрократическими барьерами, а в Лондоне можно довольно легко куда-то устроиться и как-то прожить. Куда-то и как-то! В том-то всё и дело, что куда-то и как-то..."
  
  37.3. Параша могла бы позволить себе уйти от Тана, снять комнату и начать новую жизнь. Найти себе бой-френда или же просто менять любовников. Многие из персонала и клиентов заведений, в которых она работала, неоднократно пытались подкатывать к ней яйца. Она легко могла бы себе кого-то найти. Но Параша никого не искала. Никто, кроме Тана, её не интересовал.
   Тан по-прежнему оставался для неё загадкой, которую ей ещё предстояло до конца разгадать. Для себя Параша решила, что она не бросит его ни при каких обстоятельствах, даже если он станет гнать её от себя насильно. Оставалась ещё масса вопросов, которые интересовали её, но задать которые она не решалась.
  
  37.4. Она всегда ждала, когда Тан заговорит сам. Но об этом он сам не заговаривал, лишь однажды упомянув вскользь о том, что было.
   "Извини" - набравшись смелости, произнесла она. - "Ты не обязан посвящать меня в это всё, но ты обмолвился мне однажды, что ты совершил несколько мокрых дел по заданию полковника Курицына. Как я понимаю - ты убивал людей. Был киллером. Скажи, это правда?"
   "Убивал людей?" - удивился Тан. - "Так то ж были не люди, а КГБ-эшники! А людей я не убивал! И киллером я никогда не был! Я был палачом, исполняющим приговоры, вынесенные в кабинетах Лубянки. Киллер и палач - это разные вещи..."
   "Ты так считаешь?"
   "Конечно! Я был лишь инструментом. Решения принимали другие. Не спорю, я приводил приговоры в действие с большим удовольствием, ведь я ненавижу КГБ-эшников и военных. Это была просто работа, которую я потом потерял. Обычная работа".
   "Но, как? Скажи, каким образом ты нашёл себе такую работу?"
   "Очень просто, мне предложил Курицын, зная, как я ненавижу их всех ещё по тем временам, когда мы с ним вместе учились в университете".
  
  37.5. "Вы с ним вместе учились? Но, мне показалось, что он старше тебя лет на семь!"
   "Разумеется, старше. Я поступил в университет сразу после школы, а он к тому времени уже отслужил в армии и где-то отработал несколько лет. Его определили в нашу группу, чтобы он за нами присматривал и стучал. Он был старостой. А мы, мы были золотой молодёжью - детьми парт-аппаратчиков, учёных, журналистов, актёров, поступившими на элитарную специальность филфака РКИ - русский язык как иностранный. Нас готовили учителями русского языка за границу. Ты представляешь, что значило в 70-ые годы иметь возможность официально жить и работать за границей?"
   "Хорошо, продолжай".
   "Так вот, мы были молодыми, наглыми и свободолюбивыми, а Курицын нас всячески ломал и на нас стучал. Двоих парней исключили за то, что они слушали западную музыку, отправив их на войну в Афганистан, откуда они не вернулись. Они были моими друзьями. Кроме того, у нас раз в неделю была ещё военная кафедра, где нас тоже ломали. Нас заставляли доносить друг на друга и делать разные подлости, пугая тем, что по окончанию университета за рубеж поедут только самые лучшие, а остальные получат распределение в провинциальные школы".
   "И что, лучшие поехали?"
   "Да, лучшие поехали во Францию, в США, в Венгрию, в Индию, на Кубу и прочие страны зарабатывать твёрдую валюту, остальным дали места в советских вузах преподавать иностранным студентам, а меня отправили в страшные ебеня. Я вынужден был три года отхуярить учителем русского языка в колонии для малолетних преступников. Сам Курицын уехал в Германию, после чего и начался его карьерный рост. Я встретил его много лет спустя уже в качестве начальника отдела ликвидации ГРУ. Этот отдел занимается устранением сотрудников российских спецслужб, переметнувшихся на Запад".
  
  38.1. Британская пресса писала наперебой о нашествии на Лондон российской олигархии. Олигархи сорили деньгами, покупая самые дорогие дома и элитные участки земли, компании, банки, яхты и спортивные клубы.
  И уже самым богатым человеком страны была не английская королева, а один из российских олигархов, вынырнувший из небытия на мутной нефтяной волне с надутыми газом щеками.
   "Почему они едут именно сюда?" - удивлялась Параша.
   "Они едут сюда потому, что здесь их не могут отстрелить. В Англии огнестрельное оружие запрещено. Конечно, всё можно привезти или достать, но есть негласное соглашение не открывать огня, которое чётко соблюдается" - сказал Тан. - "Очень удобно. Здесь даже обычные полицейские-бобби вооружены только дубинкой. Англичане правильно сделали, что ввели запрет на оружие. Уровень преступности у них сразу же стал ниже. А в России наоборот все сейчас вооружаются до зубов".
   "Но Лондон не комфортен! И если я вынуждена сидеть часами в автобусе, едва ползущем в пробках на узких улицах, то олигархи проводят такое же самое количество времени в этих же пробках только в своих дорогих лимузинах. Они не могут добраться из точки А в точку В быстрее, чем я или ты. Если у нас на Острове Собак ещё можно дышать из-за близости Темзы, то во многих районах города стоит такой удушающий смог, что дышать просто невозможно! Качество жизни в Лондоне просто никакое!"
   "Однако безопасность важнее качества жизни, согласись..."
   "Как я ненавижу их всех" - прошептала Параша.
  
  38.2. Когда Тану позвонили из туристического агентства "Knight Bridge", он вдруг снова воспрянул духом. О нём вспомнили! Его попросили провести экскурсию по Национальной Галерее. Кто-то из старых клиентов хотел именно его, а не нудную Светлану Джонсон. Это вселяло надежду на то, что его теперь станут приглашать чаще. С тех пор, как он работал на агентство последний раз, гонорары за экскурсию повысились, и платили уже не каких-нибудь 40, а целых 50 фунтов!
   Если экскурсии будут заказывать регулярно, тогда он снова сможет как-то зарабатывать на жизнь. На радостях они купили бутылку вина, распив её на берегу Темзы прямо из горлышка с Лёней Пилотом и его женой-японкой.
   "Я ничего не забыл" - возбуждённо твердил Тан, напыхавшись травы. - "Ни одной даты, ни одного шедевра! Все эти Боттичелли, Веронезе, Рафаэли и прочие с их картинами сидят у меня в голове. Я помню все их полотна до мельчайших деталей! В Израиле я три года изучал историю искусств в Иерусалимском университете и получил степень бакалавра. И вот я снова востребован! Я знал, что они мне позвонят! Я знал, знал, знал..."
  
  38.3. После экскурсии Тан вернулся мрачнее тучи.
   "Что-то случилось?" - встревожено спросила Параша.
   "Это была Курица" - запинаясь, проговорил Тан. - "Это она заказала меня. Она приехала с экскурсией школьников".
   "Что она хочет?" - взволновалась Параша.
   "Она передала мне привет от своего супруга. Он предлагает мне работу".
   "Но, как он узнал, что ты здесь, что она вообще знакома с тобой? Ты думаешь, она ему всё разболтала? О том, как ты её драл на стройке?"
   "Я не знаю, не знаю, но каким-то образом он меня нашёл..."
   "Чёрт! Что же делать?"
   "Я попросил время подумать. До завтра. Мне нужны деньги".
   "А если тебя поймают?"
   "Заткнись! Это не твоё дело!"
  
  38.4. Сославшись на плохое самочувствие, Параша пораньше слиняла с работы. Интуиция подсказывала ей, где может быть назначена встреча. В этот раз она приехала в Гринвич со стороны Чаринг-Кросса. Ноги сами принесли её к винному бару, до закрытия которого оставалось ещё время. Параша вздрогнула. Как и тогда, три года назад, они сидели за старой бочкой-столом и пили вино, о чём-то беседуя.
   Параша вся сжалась в комок, не в силах отвести глаз от окон бара. Вдруг Курица вскочила, и начала торопливо собираться. Оставив бутылку недопитой, они вышли на улицу, и пошли в сторону обсерватории. Параша осторожно кралась в темноте вдоль решётки парка. Было похоже, что они ищут укромное место.
  Неожиданно они остановились. Сердце Параши ёкнуло. Она видела, как Курица опускается перед Таном на колени.
   "Неужели, она хочет просить прощения?" - подумала девушка.
   Но нет. Вместо этого Курица стала расстёгивать Тану штаны. Параша в ужасе закрыла лицо руками, чтобы сдержать крик. Когда же она решилась вновь взглянуть в сторону происходящего, она увидела, что Курица у него строчит...
   Не помня себя, девушка бросилась прочь.
  
  38.5. Взяв себя в руки, Параша запрятала виденное в глубины своего подсознания, решив не выдавать себя.
   "Я согласился" - сухо бросил вернувшийся домой Тан.
   Снизу доносился равномерный скрип дивана. Это Матео пилил Сильвию. Той ночью Параше приснилось, будто бы он распилил её вместе с диваном.
  На две равные части...
  
  39.1. Параша не находила себе места. Тан с самого утра куда-то уехал. Она хотела поговорить с ним, отговорить его от его решения. Не дождавшись, она ушла на работу. Уже несколько недель Параша работала в монгольском ресторане, принадлежавшем вьетнамцам. Вернувшись с работы, она застала Тана за чаем. Он её ждал.
   "Мне нужна твоя помощь" - без вступления сказал он.
   "Моя помощь? В чём?"
   "В том самом..."
   "Господи! Что же мне надо будет делать?"
   "Его заведут к тебе в ресторан, и ты добавишь ему кое-что в пищу".
   "Ты сошёл с ума! Я это не сделаю!"
   "Но это будет не яд! С ним ничего не случится, он уйдёт живой и здоровый!"
   "Не яд? А что?"
   "Почти безвредный химический элемент".
   "Химический элемент?"
   "Да".
   "И он не умрёт?"
   "Слушай, я тебе сейчас всё объясню, но сначала разгадай загадку. Надежда Крупская, вдова Ленина панически боялась, что Сталин её отравит. На праздновании своего дня рождения она ни к чему не прикасалась. Вдруг в самом конце праздника принесли торт от Сталина. Все принялись есть торт. Крупская наотрез отказывалась, но, видя, что никто не травится, тоже взяла себе маленький кусочек..." - Тан многозначительно замолчал.
   "И умерла?"
   "Да".
   "Паранойя? Гипноз? Самовнушение?"
   "Нет, её действительно отравили".
   "Но как?"
  
  39.2. "Очень просто. В Советском Союзе существовали специальные лаборатории, разрабатывавшие яды. Яды были одночастные и двучастные. Помнишь, как травили Григория Распутина? Ему положили цианистый калий в пирожное, не зная о том, что сахар нейтрализует циан. Советские учёные учли этот опыт. Яды составляли из двух частей. Оба вещества должны были быть сами по себе безобидными, но вступать друг с другом в реакцию, образующую смертельный яд. Теперь понимаешь?"
   "Почти".
   "Тот химический элемент, который ты ему дашь, он даже не почувствует. Вторую часть яда он получит через несколько дней в совершенно другом месте и с другими людьми. Это уже моя часть задачи".
  
  39.3. Параша задумалась.
   "Нам нужны деньги" - сказал Тан. - "А за это неплохо заплатят. Мы можем уехать куда-нибудь на экзотические острова и открыть там маленький туристический бизнес - отель или пансионат, который будет нас кормить".
   "Кто он?" - спросила Параша.
   "Бывший майор ФСБ, занимавшийся подготовкой и взрывом двух жилых домов в Москве. Он всё сделал как надо, но после этого у него поехала крыша. Погибли сотни невинных людей. Всю вину возложили на чеченских боевиков. Это был повод для одобрения Думой увеличения бюджета для российских спецслужб и на ведение войны в Чечне. Майору удалось сбежать в Англию и связаться с опальным олигархом Липовецким. Он выступает теперь с разоблачениями действий российских спецслужб".
   "Значит, он неплохой человек".
   "Он - мерзавец, раскаивающийся в содеянном".
   "А почему его надо убить?"
   "Он слишком много знает. Он собирается выложить планы дальнейших провокаций - захвата театров и школ чеченскими боевиками, запланированных ФСБ. В среду боевиков уже внедрены люди, которые этим занимаются, а ФСБ в свою очередь создаст им все условия для беспрепятственного проникновения к объектам. Он знает все имена и угрожает их обнародовать. Его прыть сдерживает опальный олигарх, увещевая тем, что ещё рано это делать".
  
  39.4. "А почему опальный олигарх не хочет, чтобы майор это сделал?"
   "Да потому что опальных олигархов нет! Это просто игра в опалу! Хитрый политический ход! Видимость оппозиции. Но майор это не понимает! Он ослеплён тем, что для острастки ФСБ-эшники выбросили с балкона девятого этажа его оставшуюся в Москве сестру. Он жаждет мести и ничего не замечает вокруг".
   "Я слышала имя опального олигарха Семёна Липовецкого. Его критика режима действительно шита белыми нитками".
   "Рассуди сама - ну, какая может быть опала, если его имущество и компании в России никто не трогает и они по-прежнему приносят ему миллиарды? Да его бы самого уже давно убрали, если бы он залупался по-настоящему!"
   "Мне страшно" - призналась Параша.
  
  39.5. Параша не сказала ни "да", ни "нет". Она боялась. Разумеется, ей хотелось уехать на тёплые острова, на солнечные пляжи и на голубые воды экзотических океанов, только не такой ценой. Тан же уверял её, что всё будет прекрасно. Но Параша боялась.
   "Времени на раздумья нет" - сказал Тан. - "Олигарх хочет видеть нас в пятницу, чтобы лично обо всём проинструктировать и проработать детали. Она покажет нам фотографии и даст яд. После смерти майора он поднимет скандал, утверждая, что это дело рук российских спецслужб. Но майор уже никому ничего не расскажет. Российские спецслужбы станут всё отрицать. Олигарх будет настаивать, отращивая себе опальные яйца критика режима, а мы спокойно уедем с деньгами туда, где нас никто не найдёт".
   "А вдруг они нам не заплатят?"
   "Заплатят. Им невыгодно не заплатить".
   "Как я их всех ненавижу..." - прошептала Параша. - "Ну, почему они хотят сделать это нашими руками?"
   "Не задавай глупых вопросов" - ухмыльнулся Тан. - "Так уж устроен этот мир, а мы только живём по его законам. Деньги, власть, секс - вот три главные вещи..."
   "А они знают, кто я?" - спросила Параша.
   "Нет, они думают, что ты моя подруга-эстонка".
   "Эстонка?"
   "Ага, ведь финские имена мало чем отличаются от эстонских, а к эстонцам у них доверия больше, чем к финнам. Эстонцы - это бывшие граждане СССР и говорят по-русски. Но это тебя не должно волновать, мы сменим себе имена и фамилии. Я вполне мог бы быть пакистанцем с британским паспортом, а ты полькой или чешкой..."
   "Хорошо, я согласна" - сдалась Параша.
  
  40.1. Ночь перед походом к олигарху выдалась бессонной. Параша размышляла и анализировала всё, что только можно.
  "Почему у всех этих российских олигархов еврейские фамилии?" - спросила она за утренним чаем.
  "Ты снова возвращаешься к теме, которую мы уже сто раз обсуждали" - недовольно буркнул Тан. - "Кстати, я знавал множество евреев с абсолютно русскими фамилиями. Например, все встреченные мной в жизни Ивановы были внешне явно выраженными евреями. У Липовецкого же и фамилия и физиономия совпадают".
  "А что Курицын?" - спросила Параша. - "Он тоже еврей?"
  "Все ярые русские патриоты евреи. Курицын это трансформация на русский язык еврейской фамилии Шойхет, что означает - потрошитель кошерных кур..."
  
  40.2. В десять утра за ними прислали машину. Всё было как во сне. За окнами автомобиля мелькали улицы и люди, личный и общественный транспорт, мощные билдинги Сити и викторианские трущобы Сток-Ньюингтона, особняки и виллы респектабельного Хамстед-Хиса.
  Два охранника обыскали их при въезде в резиденцию олигарха, отняв у Параши маникюрные ножницы, которые пообещали потом вернуть...
  Бред! Как будто бы этими маленькими ножничками могла она покуситься на бесценную жизнь самого олигархуса!
  Их провели на второй этаж полудворца-полузамка и оставили одних в просторной зале. Это было что-то типа тронного зала, в центре которого стояло мягкое глубокое кресло, в котором олигарх, по-видимому, принимал ходоков. Для ходоков же стояло несколько стульев поодаль, на которые им указали.
  
  40.3. Олигарх заставлял себя ждать. Параша, нервничая, поднялась со стула и прошлась по зале. Выглянула в окно - в саду и у въезда к резиденции тусовало человек восемь охранников.
  Проходя мимо хозяйского кресла, Параша не смогла сдержать себя в неудержимом желании на нём посидеть.
  Кресло мягко облегло её чресла и она прямо таки утонула в нём.
  На своём лице она поймала неодобрительный взгляд Тана, скромно сидевшего на стуле. Параша хотела уже подняться, но дверь в этот момент распахнулась, и в зал вошёл олигарх.
  Одет он был в тёмный костюм и белую рубашку без галстука, ворот которой был расстёгнут на одну пуговицу. Щёки его были свежевыбриты и отдавали синевой. Обрюзгшее лицо выражало брезгливость и недовольство.
  "Что вы себе позволяете?" - неприязненно сказал он, обращаясь к Параше. - "Встаньте немедленно с моего места!"
  
  40.4. Он смотрел на неё с оттенком презрения и ненависти.
  Сделав над собой усилие, Параша натянуто улыбнулась ему в ответ. Её напрягшееся на миг омерзением лицо, вдруг облегчённо расслабилось. Не смотря на категоричность тона, обращённой к ней фразы, она даже не двинулась, спокойно оставаясь сидеть в кресле.
  Губы олигарха затряслись от гнева, его бритые до синевы щёки сделались лиловыми. Было очевидно, что ему не терпится поскорей плюхнуться в своё любимое кресло, незаконно узурпированное какой-то нахалкой.
  "Встаньте немедленно" - угрожающе повторил, возмущённый её дерзостью олигарх. - "Это моё место!"
  Параша встала...
  
  
  Конец
  
  Прасковья Кацапова - восходящая звезда русского литературного зарубежья, творческая реинкарнация Бунина и Набокова вместе взятых.
  В настоящее время Прасковья К. ведёт переговоры с Сашей Бароном Коэном (Боратом) об экранизации своего произведения, в связи с чем, Саша Барон уже выучил несколько ключевых слов русского языка. Книга рекомендована Министерством несреднего образования теневого кабинета РФ к чтению в школе и дома детьми и родителями взрослого возраста.
Оценка: 3.68*23  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"