Аннотация: Хотели Жабьи прихвостни найти Героя, чтобы замутить ему голову и рыскали по стране, гонимые обещанными карами.
Поиск героя
Жаба уже и думать забыла о случае с Колиями, так благополучно для неё разрешившемся. Но тут снова сон. О Герое. Долгие совещания с задницей и советниками, наконец решение отыскать героя. Отыскать и преобразовать в свою пользу. На худой случай убить, пока не наберёт он силы и не возмутит народ. С этим покончили, но было не вполне ясно, как героя найти. Не объявления же по телевизору давать. Аккуратно нужно было искать, чтоб не вспугнуть. Может герой ещё сам не знает, что герой. Это ж глупо самим на себя его науськать. Решили озаботить СБУ. И так ни хрена не делают, пусть покажут на что способны. Спустили сверху указание о поиске героя. Повторить его точно невозможно, ввиду сверхсекретности, однако в некотором приближении оно выглядело так:
ПРИКАЗ
Управлению Службы Безопасности Украины в Энской области
На основе решения Кабинета Министров о срочном спасении Родины, а также указа Президента "О неотложных мерах по укреплению государства", функции подбора и выбраковки героев/спасателей возложены на Службы Безопасности Украины. В связи с этим областным управлениям поручается:
1. Провести отбор героев в месячный срок.
2. При отборе героев руководствоваться требованиями Приложения 1.
3. Отобранных героев проверить на 12 подвигах, после чего направлять на спасение Украины согласно Приложения.
4. При совершении подвигов оказывать героям-спасителям максимальное содействие в рамках выделенных средств.
5. Еженедельно информировать о результатах, включая все этапы: отбор, подвиги, спасение.
6. Следить за абсолютной секретностью операции и, в случае необходимости, распространять противоречивые слухи, чтобы дезинформировать население.
7. Проводить идеологическую обработку героев-спасателей, с тем, чтобы оппозиция и прочие тлетворные силы не смогли переманить их на свою сторону. Промывку мозгов осуществлять согласно Приложению 3.
8. Ответственность за сохранность и политические взгляды обнаруженных героев-спасателей несет начальник областного управления.
9. В случае ненахождения героев в области считать работу управления неудовлетворительной и ставить вопрос о замене руководства.
Кто приказ выдал и кому отвествовать о ней, указано не было, чтобы не опозориться на случай утечки информации. Словесно начальникам управлений было передано, что дело серьёзное и если не того, то и мокрого места не останется. Настолько поразились подобным указаниями местные органы, что по всей стране начался срочный розыск героев. Начальники управлений созванивались и всё пытались друг у друга выяснить, может какая-то дополнительная информация есть про этого героя, ебать его за ногу. Сперва надеялись, что все сразу не найдут и тогда можно сказать, что нет героя и всё тут. Кагалом можно и ответ нести. Но тут сначала в Львовской области герой нашёлся, потом в Крыму и Донецке. Остальные испугались. Выходит, что у одних есть, а у других нет? Значит плохо работаете! Землю есть, а героя предоставить!
Товарищи в областях и говно готовы были кушать, только бы найти героя. Но где его возьмешь, коли люд всё смирный и средний, никакой тебе человеческой загогулины. Срок заканчивался, а нет. И как-то страшно от предчувствия скорых кар, в неминуемости которых сомневаться не приходилось. Особо туго на Черниговщине дело обстояло. Потому что известный партизанско-геройский край, Сидор Ковпак тут начал немца бить, родились гром-танкист Рыбалко и знаменитые летчики Кожедуб да Супрун, ястребы изрядно потрепавшие лютваффовских петушков. Самая, понимаешь, геройская земля, а тут на тебе - герои повывелись!
Это как так понимать, вашу мать! Задымили ушами черниговские эсбэушники, ночей не спят, носятся по городам и районам, всех на ноги подымают, а героя нет. То есть он может и есть, может живёт в доме через дорогу и по пять раз на день рядом проходит. Но как поймёшь, что герой, если даже маломальского описания нет. Тонкий толстый, высокий низкий, ну хоть известно, что мужик и на том спасибо. В Приложении 1 указано было, что герой должен быть героем. Обладать неимоверными способностями и всенепременно мечтать о спасении Родины. Маловато для общей картины. И хоть бы намёк где искать! В тюрьмах, в университетах, на заводах, по сёлам? Хоть чуточку ясности, не всех же подряд проверять. Курили службисты и матом ругались, ожидая себе большие неприятности. Попрут, всех попрут со службы. Отчаялись господа офицеры, потеряли всякую надежду.
Не доверяя головам, на бумаге писали где герой может быть, чтоб ничего не упустить. Вроде не упустили, но героя то нет. Работы сделали, подумать страшно, а результата пшик. И ведь всё правильно делали! Перво-наперво направили запрос в военкомат и милицию, нет ли у них случайно какого-то героя на примете. Можно даже судимого, ежели статья не тяжкая. Орлов предоставили много, начали проверять, но все на первой же проверке и посыпались. Никакого хотения родину защищать и жизнь за неё класть. То деньги, то водка интересует. Была надежда на одного гиревика. Здоровенный солдатюга, ждал суда за избиение офицера. Гора-человек, куча мускул и не сильно тупой. Двухпудовой гирей, будто пылинкой игрался. Одним словом амбал, каких встретишь редко. Кулачищем кирпичи выбивал из углов. Богатырь. А если богатырь, так чего б и героем не стать? Уже хотели рапорт писать, что герой найден, но не успели. Солдатик с губы убежал, нажрался вусмерть и двух баб изнасиловал. Оно бы и ладно - замяли бы дело ради отчёта. Но богатырь оказался совсем безыдейный. Это раньше они в степь ездили да родину защищали от бродяг всяческих. А сейчас такого и в помине нет. Черных то богатырь не любил, да только это как-то инстинктивно. Про родину и слышать не хотел, только водки просил. Грозить ему пытались, но патриотических устремлений привить не смогли.
Пошли тогда к коммунистам. Им героя иметь положено. Потребовали предъявить. Те привели десяток рассыпающихся дедов злого нрава. Но это ж старпёры, а не герои, даже проверять не стали. Обратились к противоположной стороне - националистам. Однако город восточный, украинские националисты были пуганы и малочисленны, остальных и вовсе не имелось. Тужились товарищи, про козацкую славу и арийское происхождение рассказывали, усы крутили, но тоже не герои, а так, шелуха.
Уж хотели по тюрьмам да колониям пройтись, потому как геройство дело удалое и борзое, мало ли где человек очутиться может. Да вспомнили бравые эсбэушники про председателя областного общества "Просвита" Бориса Манджелу. И этот уж точно герой. Осанка царская, голос громовой, сам крупен, кулаки каменные, ногти дворянские, патриот до мозга костей и за Украину готов хоть в пекло. Тут ещё дело всплыло, которое совсем уж за геройство свидетельствовало.
Несчастный Алеша
Было это в перестроечные годы, когда в воздухе пахло свободой и в каждом человеке плескалось минимум полведра надежд на скорое лучшее. Народ поэтому был хоть и суетной, но добрый, живоглотство только подступало. В ту пору появился вдруг в Нежинском районе дракон. Премирное создание, Лёшкой звали. Хоть и дракон, но безобразий не творил, разве что похищал иногда селян и требовал для выкупа бражку. Напьётся, потом спит с неделю. Бывало, что использовали его селяне в хозяйственных целях. То слетать куда, бывало и пахали. Расплачивались опять же брагой. И жили так себе в мирном сосуществовании, пока не угораздило Алёшку человека съесть. Летел пьянючий, приземляться стал, пасть открыл, чтоб парусность для торможения создать, и затянуло человека. Дракон глазом не моргнул, лёг себе спать. А поутру чуть инфаркт не получил, когда услышал внутри себя чей-то протяжный говор. Мацать стал дрябленькое своё пузо и рядом с разбухшей печенью выщупал человечка.
-Ты это, ты кто?
А человечек вместо ответа как начнёт словесами бросаться, мелет, будто из пулемёта стреляет. Стихи кажется. Лёшка был самый обыкновенный дракон, без образования, притом из-под Костромы, а потому Шевченко не узнал. Но встревожился. Неприятно иметь в себе человека, который вместо того, чтоб перевариваться, стихи читает. Как существо простое, высокого опасался, подозревая себе вред. Решил какать. К оврагу отлетел, напрягся и давай ждать. Но кроме газов ничего. Потом саквояжик вылетел, а человек читает.
-Выходи сволочь!
Читает. Была бы бражка, выпил Лёшка и забыл бы, но ни капли. А лететь с живым человеком в брюхе не решался. Разбиться боялся. Хоть и дракон, но трусоват был. Потому решил избавиться от обузы любой ценой. Так как инстинкты все от постоянного потребления алкоголя потерял, то сам себе помочь не мог и пошёл пешком в ближайшее село. Хоть и недолго идти, километров пять, но раза три отдыхать ложился. Отдышечка, пот ручьём, ноги дрожат. Едва доплёлся и крикнул народонаселению, чтоб извлекали сородича. Сошёлся народ, стали прислушиваться к проглоченному да пузо драконье ощупывать. Звали человека выходить, но тот вроде и не слышал, говорит и говорит.
-И как же он это читает, коли там темно. Или у тебя там лампочка, а Лёшка?
-Не знаю. Я ж себе в живот не заглядывал. Но лампочки нет, была бы лампочка, пришлось бы за электричество платить. А чем мне платить, у меня ведь и карманов нетути.
-А может ты с ним поживёшь? Ему надоест, сам вылезет.
-Э нетушки. Уж увольте от такой радости. Я ж даже выпить не могу, боюсь, что захлебнётся он и будет за мной милиция гонятся.
Согласились мужики, что без выпивки какая жизнь.
-Выходи, дурак, не мучай животное.
Человек себе продолжает Тараса шпарить.
-Мужики! Боюсь как бы он по мне лазить не начал. Возьмет вдруг и в голову полезет. Это ж он так может меня долой, а сам остаться!
-А ты Лёшка молчи. Он же ведь всё слышит. И не плачь, не маленький уже.
Стали мужики совещаться. Бригадир Михайленко предложил звать из соседнего села ветеринара.
-Пушай надрежет Лёшке живот, навроде как ото бабе беременной делают, когда не может пиздой робёнка плюнуть. Вытащим человека, а дырку зашьем и вся недолга.
Лёшка от операции категорически отказался, указывая на слабое здоровье и что драконам не положено. Тогда одна бабушка мудрая сказала дракоше, что спасёт, ежели тот обещает на следующую весну огород ей вспахать. Лёшка пообещал и не только вспахать, но и удобрить.
-Тока спаси, мать, тока спаси!
Старушка вынесла из своей хаты бутылёк да буханку хлеба. Проковыряла в мякише дырочку и стала потихоньку лить синеватую жидкость. Когда хлеб напитался, отдала животному, чтобы ел. Дракоша одним махом глотнул и скривился, потому что противное, а запивать нельзя. Старушка велела всем отойти, а Лёшке лечь задом в сторону поля. Человек всё говорил.
Несколько минут прошло и началось в драконьем животе страшное бурчание. Стреляло, пузырилось, ухкало, потом утихло и как выйдет струищей из-под драконьего хвоста. Страшной силы струища, такой силы, что вылетевшего человека перебросило через поле да прямо темечком об осину, которая в лесополосе росла. Естественно скончался. Лёшка как увидел это, бежать хотел, даже заграницу что ли. Но мужики отговорили. ПВО тогда ещё в силе была, не ушёл бы.
Вызвали милицию, та приехала, а что делать не знают. Надо бы подозреваемого арестовать, но где его содержать, если он размером почти в райотдел? И как назвать процесс убийства? Не выкакивание же. Допросили Лёшку, тот рассказал, как дело было и что не хотел убивать. Свидетели подтвердили. Да и зачем бы убийце в село приходить, мог и втихаря человека придушить во внутренностях своих испитых. Потому взяли обещание, что поможет с конокрадами бороться и убыли. Дракон так нервно поизносился, что запил, празднуя чудесное избавление.
Только зря он обрадовался. Потому что не того глотнул. А это опасно. Погибший человек был не так себе, а украинский поэт. Печатать его не печатали, но в узких кругах украинских патриотов, постепенно расцветавших в перестройку, был известен как незыблемый борец за украинскую долю. Ожидали, что с послаблением режима пойдёт его карьера резко вверх, всё-таки соловей национальной свободы. И тут на тебе. Такая жуткая и нелепая смерть. Все нежинские националисты в количестве трех человек пришли на кладбище проводить товарища в последний путь. Из Чернигова приехал знаменитый Борис Манджела, который даже в самые застойные времена ходил в вышиванках и соломенном брыле, разговаривал исключительно на украинском и в партии не состоял. В КГБ дело на него было. Одним словом настоящий солдат Украины. Вчетвером произнесли торжественные речи над могилой, посочувствовали вдове и пошли в сквер возле автовокзала, чтобы помянуть товарища. И там, за водкой, салом и огурцами всплыли вдруг обстоятельства смерти поэта. Мало того, что выкакан, так ещё и чудищем. Манджела порывался идти дракона истреблять, но товарищи удерживали, мол что теперь исправишь. Но когда один сказал, что Лёшка кацап и бородат, то оставить Манжелу уж не было возможности. Мог он стерпеть и что тварь и что покакала, но что паршивый кацапский дракон сгубил чернобрового поэта? Никогда!
Забилось крепкое украинское сердце Манджелы, раздулись ноздри его аристократического носа, собрались в кулаки руки и заскрежетали зубы. Он должен был отомстить. И не просто за поэта и не просто дракону. Он должен был отомстить за свою бедную и поруганную родину, смятую и много лет терзаемую чудовищной империей. Мировые масштабы приобретало задуманное Манджелой деяние, когда мчал он на попутке к селу, где обосновалась тварь. Мчал безоружный, но полный решимости отомстить.
Когда пришёл Манджела к дракону, тот мирно спал, отравляя окрестности сивушными запахами. Рядом валялись несколько пьяных мужичков. Посмотрел Борис на громадину и понял, что даже будь у него в руках пика или мушкет, даже острая козацкая сабля, то не одолеть ему дракона. Будто Украина перед Россией на карте, стоял он перед спящим животным и пылал ненавистью, ещё более ожесточённой от собственного бессилия.
Но тут увидело смелое патриотическое око Манжелы огромную лохань наполовину полную бражки. Это ж явно проснётся дракон и похмеляться начнёт. Побежал Борис в село, украл там банку отравы, которой жуков брызгали и вернулся. Отраву в лохань, а сам в кусты. Уже стемнело, когда бедный Лёшка проснулся и потянулся к лохани. Пил, недовольно ворчал, видимо ощущая незнакомый привкус. Потом снова было заснул, но вскоре стал скулить, как скулит животное, чувствуя приближающуюся смерть. К утру и отмучался. Тогда вылез Манджела из кустов и плюнул на мёртвое чудовище. Отрезал несколько седых Лёщкиных усищ и с торжествующим сердцем убыл в Чернигов.
Скандал был большой, хотели его судить за убийство редкого животного, но время начиналось мутное, замелькало всё только успевай и быстро забыли про Манджелу.
Вспомнили случайно, когда уж героя искали. Убийство дракона дело самое героическое, поэтому обнадёжились черниговские эсбэушники и помчали к Манжеле, уверенные что герой он, причём самый высококачественный. Да только и тут неудача. Приехали, а у него грыжа развязана. Имел Манджела дачный участок, приволок туда ванну чугунную, чтоб воду для полива греть, однажды стал перетаскивать и надорвался. А так готов был за Украину сражаться и жизнь отдавать хоть сейчас. Даже встать порывался, но стонал и валился в постель.
Сникли спецслужбы. И дураку понятно, что не может быть героя с развязанным пупком. Несовместимо это. А раз так, то нужно ещё искать. Где неизвестно. Срок подходил всё ближе и совсем уж перестали службисты спать, так хотели поучаствовать в спасении страны. Курили блоками и потирали влажными пальцами покрасневшие глаза, предвидя страшные себе кары. От безнадеги и в отчаянии, пошло эсбэушное начальство к знаменитой черниговской колдунье Татьяне Чаросветл, предсказывавшей судьбу, укреплявшей семьи, снимавшей сглаз и венчик безбрачия, царевне белой магии и королеве гипноза. Хоть и было про неё известно, что образования не получила даже среднего, трижды лечилась от сифилиса и отсидела за мошенничество, но в народе говорили про неё что сильна и хоть что хочешь сделает. Последний её хит был привораживание заморских женихов. Приходили к ней барышни, знакомившиеся через интернет с иностранными женихами, приносили фотографии возможных избранников. Татьяна на них только взглянет и сразу говорит какое у мужичка состояние. В зависимости от того брала с барышень плату и привораживала к ним женихов. Так эффективно действовала, что стали в Чернигов из других городов приезжать страждущие, очередь появилась на десять дней вперёд, запись на целую тетрадку.
Однако столь уважаемых людей, как товарищи из СБУ, мадам Чаросветл приняла, отложив все свои дела. Оно магия магией, но с силовиками сориться себе дороже. Изложили ей задание, что героя найти. Очень нужно и лучше бы найти, а то хуже будет. Татьяна была баба опытная, жизнью тёртая, перипетиями ученная, сразу согласилась.
-Я постараюсь. Только героев то никогда не искала. Мужей искала, воров искала, злопыхателей искала, а героев нет.
-Ну уж постарайся.
-Ждите.
Ушла Татьяна в соседнюю комнату. Чем занималась неизвестно - коммерческая тайна, но минут через двадцать ввалилась к товарищам в безумном состоянии, закрутилась юлой, истошно кричала и брызгала слюной. Потом вдруг упала на пол, как подстреленная и едва прошептала - "Лебедин". Это был обычный райцентр на юге. Вокруг него леса были большие, грибы там вроде хорошие и всё.
-Чего Лебедин?!
Но колдунья была без сознания. Только когда окатили её холодной водой из вазы, пришла в себя. Но дополнить ничего не смогла. Не то что герой в Лебедине, не то, что это кусок его фамилии. Мол духи ей сказали, только Лебедин.
Расстроенные и злые ушли эсбэушники от мадам Чаросветл, перед тем тыкнув её в зубы, чтоб знала, как серьёзным людям голову морочить. Подумаешь, что Лебедин. И пусть себе Лебедин. Посылали они туда запрос, пришёл ответ, что никаких героев и вообще тишь да благодать, голосуют правильно, президента чтут. Съездить туда что ли проверить на всякий случай?
Шли себе думали как быть и тут один службист истошно закричал. Люди в СБУ работают проверенные и крепкие, просто так кричать не будут, потому товарищи обступили человека и подождали пока докричит. Он отдышался и сказал:
-Помните ото дело, в Лебедине! Может он?!
Сенсационное дело
История эта облетела всю страну, а благодаря Интернету стала известна всему миру. Говорили о ней долго, пока некие хамы не порушили американскую мечту американскими же самолётами и все начали обсуждать будет ли третья мировая война и одного бородатого дядьку. О прежней сенсации забыли и так напрочь, что спроси через месяц и мало бы кто вспомнил. Память человека коротка, а ещё короче память человека вовлеченного. Приросший к газетно-телевизионным сосцам подобен человек малому ребенку, переживающему всё бурно и быстро. Сегодня все говорят об этом, завтра о том, послезавтра о другом, послепослезавтра о третьем, послепослепослезавтра о четвертом, послепопослепослезавтра ещё о чём-то, послепопослепослепослезавтра об ином, но такого, чтоб все враз замолчали ещё не случалось. Для всеобщего молчания эдакое должно было случиться, что и придумать трудно. Или наоборот, состояние слабого говорения, близкого к молчанию, устанавливалось во время незначительности событий. Но стоило чуть болотцу содрогнуться, как начинался ор, будто вечером на озере жабы с ума посходили.
Точно такой ор начался, когда из малого и провинциального до отсутствия канализации Лебедина пришла весть о гибели одной тамошней проститутки. То есть женщина была то тамошняя, но туманность местного финансового положения заставляла её ездить на промысел в Москву, откуда она регулярно привозила спрятанные в лифчике денежки и какую-нибудь вполне излечимую заразу. На родине лечилась, кушала белейшее местное сало и пила самогон сильной горючести. Поправляла здоровье и готовилась к новым свершениям на сексуальной почве, когда вдруг на тебе - погибла.
И как. Не была зарезана алкоголическо-наркоманскими женихами или сбита большегрузной машиной на трассе, не сгорела от курения в постели и не погибла от гневного губернаторского взгляда, от которого гибли многие. Погибла странно. Кстати звали её Люся, сладостное имя да и сама была баба сахарная, белотелая, с крупной грудью, на которую хорошо положить усталое лицо и заплакать от ужаса пред жизнью и страха пред смертью. Первая проходит и не замечает, вторая надвигается и давит без разбора. А человеку страшно и ничего не поделаешь. Ведь идти то человеку некуда, кромешно одинок он и требует утешения.
Его то курносенькая Людочка и давала вполне. В Москве, на Кутузовском проспекте её до сих пор помнят местные интеллигенты, ввиду малых расценок и доброй души. Брала она их за лысеющие головы и гладила, будто детей малых, создавая в их изможденных мозгах иллюзии всемирной любви и прочего счастья. Гладила своим добрым шершавым языком их морщинистые лбы и шептала простые слава, в трезвом состоянии казавшиеся глупыми. Но мужчины были пьяны и плакали от умиления, потому что организм человеческий слаб и нуждается в минутах полного расслабления, особенно в напряженном московском состоянии, когда, чтобы прорваться через жизненный сыр нужно быть натянутой струной, иначе скажут, что слабак и неудачник, а в Москве эти слова самые страшные и почти приговор, потому что с такими ярлыками ты залежалый, порченный товар, на который ни бабы, ни люди не глянут, а остальные если и будут общаться так исключительно для того, чтобы почувствовать себя удачниками и состоявшимися людьми. Ото так.
Значит приехала сладостная Людочка домой в Лебедин, вынула из сумки подарки, расцеловала заплаканную маму, папе дала денег на вставную челюсть, что не сидел человек на постном протертом супе, а мог и сальца ухватить да огурцом загрызть. Потом подружек созвала, которые к лету тоже съезжались из разных тёплых краёв, где зарабатывали передками на своё печальное существование. Собрались бабы, потянули несколько чарок сладенькой наливки, расплакались, вспоминая подружку Маринку, недавно загнувшуюся от гнусного СПИДа на далёком Кипре. Растерзали свои заскорузлые и привычные ко всему души мыслями о бессмысленности жизни и тщетности человека.
Выразить это словесно бабы не могли ввиду слабого образования, но чувствовали отчетливо. И тосковали, потому что ежели человека гложет что, то нужно это самое что в словесную форму облачать и изливать, хоть близким людям, а хоть самому себе. Тогда легчает и вроде боль пережеванная становиться. Однако облегчение сиё доступно лишь людям образованным и вербально богатым, бабы же у Людмилы собравшиеся, были богаты лишь на еблю, каковая составляла основную часть их профессиональной деятельности. А слов умных знали мало и не могли сами себя от душевных уз разрешить. Хлистали вишнёвую наливочку, плакали и рассказывали истории одна другой жалостливей.
Пошла тяга на плачь и тут уж всё было. И мордобои и швабры в задницах и окурки об медовые соски и прочая непритязательность платной половой жизни для бедных украинских баб, собирающих семя многих народов ради собственного пропитания. Плакали до четырёх часов, потом заснули, обнимая натруженные тела друг друга истёртыми руками. И даже во сне плакали, потому как бабы хоть привычные, но расслабились и сделались детьми малыми, как тут не поплакать. Так уж получилось, что Людмилка очутилась в самом низу, под всеми боевыми подругами и едва в их слезах не захлебнулась. Выжила, однако простудилась. Потому что слёзы теплы, когда только вытекают. А когда собираются и долгое время стоят, то охлаждаются, становятся вроде льда. Ежели их высушить, то получиться острейшее стекло, каковое режет все подряд, даже алмазы, хотя это не доказано. У обладателей алмазов столько слёз никогда не собирается, у кого же слёз много - алмазов нет, поэтому опыт провести сложно.
Простудилась проститутка и слегла с температурой. Родители забегали кругом, чаи грели, банки ставили, по-другому заботствовали, потому как единственная дочка, надежда и опора, пусть срамным делом занимается, зато не алкоголик. А там может и повезёт. Вон Анька, с улицы Полярной, совсем уж было девка пропала. Запила, по рукам всякой швали пошла, лет бы пять и готовая бомжиха. Однако опомнилась, рванула в Москву, опять же на Кутузовский. Потом ещё дальше рванула, несколько лет никто о ней не слышал, когда оказалось, что на острове Крите девка обитает и не просто так, а собственным публичным домом заведует. Баронесса прямо, деньгами ворочает, в люди выбилась. Так бывает, надеялись, что и Люська так изощриться. А то ведь блядское дело опасное и для здоровья вредное. Раньше то крепышка была, в самый мороз по воду в одном халатике бегала, а тут в слезах повалялась и заболела. Ослабла.
Оно конечно и понятно почему. Питание то в Москве дорогое, работа натужная, мыслимое ли дело, за день по четвертаку мужиков принимать. Да ладно бы просто мужиков, которые раз-два, облегчатся и вперёд к жизненным свершениям. А то ж к бедной Людочке всё гниль интеллигентная прёт, развезут слюни да щеками своими небритыми и дряблыми трутся, утешения требуя. Такие вот гниды, что мозгов для понимания помои жизни хватает, а воли для преобразования её в цветник нет. Ироды одним словом. Платят мало, а всю душу вытрясут, отчего в девке и ослабление здоровья сделалось.
Чтобы болезнь всякую выбить и девку укрепить, задумали старики баньку истопить. Давно ею не пользовались из-за слабости телесной, старые ведь. А Людке самое оно. Банька ведь первое дело при простуде, всякую гадость из человека выводит. Прибрались в баньке, дед затеял дрова рубать, но едва несколько пеньков рубанул, как сердце заходилось в грудях, по ушам будто молотком бьют и прочие светопреставления. Нет сил рубать, но дров то нужно немало. Был то мешок с книгами, но ими жару не сделаешь да и на распал ещё нужны. Пошёл тогда к соседу, господину Тугарину.
Никакой он не господин, оборванец придурковатый, гусей на продажу выращивал, с чего и жил, прискорбно очень жил. Бывало, что кроме хлеба чёрствого и ничего не было. Оттого состоял из сухих острых костей, дубленой шкуры, всей в шрамах и густейшего черного чуба на голове. Несмотря на обильное биение жизнью, был сей чуб без единой сединки, так же как и характер господина Тугарина был без единой трещинки, монолит цельный. Откуда взялся сей Тугарин в Лебедине, никто не знал. Просто однажды встали утром, а он уж тут как тут, ходит за своими разложистыми птицами необычайно дисциплины. Подчинялись ему лучше собаки. Ходили строем, по командам разворачивались в цепь и собирались снова. Будто боевой отряд, а не стадо.
Когда пришел старый к соседу, Тугарин со своими гусями разговаривал. Это у него метод такой был птицу выращивать. Пробуждал у гусей сознание, потом убеждал их в смысле жизни и жертвенном предназначении. Убежденные гуси усиленно ели, стараясь вырасти и достигали размеров теленка, от чего уже не могли летать и даже ходили едва-едва. Тогда Тугарин брал саблю, доставшуюся ему от героических потомков, и шёл в сарай. Становился перед гусями на колени и объявлял гусям, что время пришло.
-Гуси Вы мои дорогие, птица высокодрагоценнная! Жили достойно и с целью, как существа высокоморальные. Так как вы и людей то единицы живут!
Гуси удовлетворённое гоготали, потому как чувствовали человеческое превосходство в возможностях, но явно наблюдали своё в осуществлении. Тугарин вдохновенно продолжал:
-Ели не для удовлетворения низких страстей, а для достижения высших целей, посвятили всю жизнь не небокопчению, а небодостижению и наконец настало время!
Для человека несведущего речь эта была странна и малопонятна, однако гуси ж были обучены, знали, что живут не зря, а ради великой цели и набивание живота для них подвиг. Чтобы в конце жизни иметь возможность воспарить к самым небесам. Не тем, которые видно, а к более высоким, куда просто так махая крыльями не попадёшь, а нужен подвиг духа. Он то и должнествовал украсить конец жизни многоуважаемых птиц. Начинали они яростно гоготать, указывая на то, что готовы и хотят ввысь. Тугарин взмахивал саблей и с истошным стоном перерубывал толстые, с мужскую ногу, гусиные головы. И шествовал так по ряду, между тем как оставшиеся в живых гуси начинали бесноваться в предчувствии скорого неба: гоготали, били крыльями, перебирали лапами, так что Тугарину приходилось быть начеку, чтобы не забили впечатлительные животные.
Зато по причине гибели в радости, мясо гусиное приобретало необычно сладкий вкус, от чего цена вырастала сразу в несколько раз и охочих купить было множество. Не будь господин Тугарин дурак, наладил бы продажу в Москву, где богатых и жадных до гастрономических впечатлений людей море. Жил бы да барыши считал. Однако Тугарин был себе на уме и гусей продавал только своим, для чего требовал перед покупкой спеть песню "Там на калыновим кущи". Если кто слов не знал или с акцентом пел, такого сразу прогонял, считая недостойным своей гусятины. А у знающих людей денег было немного, поэтому и жил господин Тугарин бедно.
Домик его сильно покосился и каждый год вгрузал в землю, так что приходилось дверь на сантиметрик подпиливать, чтоб открывалась. Многие предрекали, что со временем полностью уйдет хатка во внутрь земельную и придётся через чердак ходить. Город был маленький, скучный, потому соседи даже сей мелкой теме уделяли много времени. И хозяина предупреждали, на что Тугарин только чубом своим потрясал. И начинал кричать, что только и мечтает о том, чтоб поглотила его родная земля. Не как прах поглотила, а как семя, зерно, которое основательно в земле укрепившись, взметнется к небу невиданной силы ростком. И будет этот росток удивителен и невозможен среди местных безобразий и оскудения, однако же вымахает ещё, наберётся огромных сил и выметет из сей благодатной земли всякую нечисть.
-Под корень, до седьмого колена вычистит гадов кровососных!
Так орал господин Тугарин, что небо дрожало и мудрейшие лебединские мужи опасались, как бы не треснул небесный свод и не раздавил городишко небесными обломками. Однако молчали, опасаясь Тугарину что-либо говорить, потому как знали его крутой нрав и быстрый переход к мордобою. Однако старый шел к соседу без опасений, потому как тот горяч был в делах политических и патриотических. А ежели дрова попросить поколоть, прочая помощь, так хорош человек и даже могарыча не требует. Постучал в дверь, некогда высокую, а теперь и ему, человеку небольшому чуть склоняться приходилось, чтобы пройти. Тугарин быстро открыл и ещё быстрей согласился. За полчаса нащёлкал дров, ещё и печку помог починить, да Людку привести, потому как бабу шатало, а родители старые, боялись не удержать.
Пришёл Тугарин взял бабу, став вроде столб помидорному кусту, опорой. Обхватила Людка крепчайшее тугаринское тело, сплошную украинскую плоть сильнейшей мощности и надумалось ей всякое. В бреду была, температура, жар, а тут не интеллигентские жировые мощи, а настоящий мужчина необычайно крепости и силы. Этакий на грудь лицом падать не станет да плакаться не начнёт, к этакому самой приятно на грудь упасть и как за каменной стеной себя почувствовать. И началось в разгоряченной Людкиной голове смятение полное. Потому как хоть и привыкла к жизни жестокой и мордобойной, однако кусочек души под мечты оставила и в утреннее время, когда клиентов мало, позволяла себе мечтать, не более пяти минут, чтоб потом больно не было. Про этакую стену мечтала, про семейную жизнь, детишек и вязание носков. Главное, чтоб не пил да не голодали. И показалось ей, что вроде и возможно это, вроде вот оно счастье, руки только протяни да потребляй.
Она и протянула. Баба была опытная и искушенным умела урок преподать, а уж Тугарина, жениха украинскому, блюдущего девство своё ради грядущего избавления родного и горячо любимого народа, так и вовсе мигом воспламенила. Не успели и к бане дойти, как Тугарина вроде как напополам переломило и на поясном уровне вырос у него горб с разветвлениями. Будь Люська хоть бы чуть при сознании, так и испугалась бы этакого растения, но была она уже в показавшемся счастье и опасаться не могла, только ахала да вздыхала. К счастию была то непривычна, больше к жизненному биению. А тут рай прямо и закружилась у неё голова ещё пуще, в грудях бьется, круги перед глазами в сердечки превратились, и всё видится как она в белом платье к Загсу шествует и он под руку ведёт в костюме тройка, туфельки накремлёные, чуб с пробором уложен. Рядом подружки стоят и от зависти охкают, потому как видно, что стена мужик, повезло же Люське. Целуются они, он на руки берет и под свадебный марш вносит в благословенное здание. Девка без образования, мечты имела самые простые.
Тугарин и вовсе неопытный был, жил исключительно бедами народа и мечтами о грядущем величии его, которое из неизвестных мест должно было произойти. Всё равно шанс был на спасении, потому что Тугарин был настолько патриот, что даже инстинкты подзабыл. Но тут уж белые Люсины ручки пошустрили и ударило его гормонами в голову и стал выросшим горбом по стенам бить, да так, что банька аж задрожала. Хорошо хоть строена была в старые времена из дубовых шпал, так что выдержало строение. Побился бы и перестал, минуло лихо, ну да видно не судьба. Услышала Люська его терзания, подошла и направила бедного человека в нужное русло.
И сложилось бы все хорошо, полюбились бы да и вся недолго, но только ведь патриотический организм по-другому устроен. Это простой человек семя своё бесцельно распространяет, а Тугарин был человек с внутренним стержнем и огромным предназначением. Потому кончал не спермой, а уверенностью, которая выходила из него маленькими стеклянными лезвиями и с огромной скоростью. И когда случился с Тугариным оргазм, то струя этой самой уверенности, будто острый нож подчерствевший хлеб, взрезала бедную Людочку, расшвыряла напополам, перепилила полати, пробила пол и ушла в черноземные дали украинской земли.
Когда прибежали люди, то нашли разрезанную женщину и окровавленного, закостеневшего Тугарина. Вызвали милицию, шуму было не меряно. В Лебедине то убивали частенько, хоть город маленький, но алкоголический и наркоманский вполне, плюс к тому ещё бандиты. Поэтому душегубство процветало, правда без изысков. Топором ли, ножом или душили. А тут такое.
Сперва в догадках терялись, чем это так могло разорвать бедную Людочку. Потом вызвали эксперта с области, тот долго лазил, изучал всё, кряхтел. И выдал, что смерть наступила во время полового акта от чрезмерного напора струи неизвестного происхождения. То есть происхождение известное, половой акт всё-таки. Неизвестно из чего состояла смертоносная струя, похоже из стекла. Так вот. Лебедин городок хоть и умирающий, но здравомыслящий, в глупости не верил. И чтоб с конца стекляшки выходили, так это ж смешно прямо. Эксперта повязали и в отдельную камеру, чтоб ещё чего не утворил. Сообщили в область, оттуда проверка прибыла. Долго лазили, проверяли загадочный случай, потом приказали эксперта выпустить. Тут уж все лебединцы ужаснулись происшедшему, а начальство решило дело быстренько замять. Обратить несчастным случаем, притом что баба проститутка, а мужик дебил.
И дрочун странной породы. Дома у него нашли такое, что и сказать срамно. Такая значит колодка деревянная, в одном месте выдолбанная изрядно. Сантиметров на пять в диаметре и на десять в глубину. На чурочке сей многострадальной плакатик с фотографией президентской наклеен. Раздолбанная дырочка как раз по месту рта приходится. То есть вроде так получается, что президентскому портрету в рот давал. Такое вот чудо. И явно, что злонамеренное, так то с президентом, гарантом конституции обращаться! К ногтю злодея, чтоб знал!
Содержали его в сырой камере, посылали людей бить, но те сами побитые возвращались. Чудо и есть чудо. Оказывается, когда приходили к нему бить, то сильно возбуждался, пополам надувался и лупил всех своим тяжелым передним горбом. Вроде как вооруженный, но ведь не изымешь без ампутации. Да и опасно, а то одному молоденькому оперу даже черепок провалил. Намозолил то причинное место на дереве, вроде камня сделал. И до того охамел, что стал стены сокрушать, стремясь вырваться на свободу, к своим милым гусям. По сантиметру в день колупал стену и можно было точно рассчитать, когда выйдет ирод на свободу.
Хотели пристрелить втихую, когда вдруг телегруппа приехала. Снимать сей неописуемый случай для одного модного шоу, в котором пидарасы и бляди уже приелись, хотелось чудес. А тут вот какая сенсация. Бабу от оргазма разорвало, а мужик кончает, будто из автомата пулит. Прямо терминатор какой-то. С таким фактажом самую бомбовую сенсацию произвесть можно. Поэтому прибыли телевизионщики с горящими глазами и клацающими челюстями. Чуяли поживу.
Телевизионщиков пробовали было отвадить, кормили обещаниями, обмануть пытались, но те хлопцы оказались настырными, обучались на американские деньги, их же получали достаточно, потому заставили Тугарина им предъявить. Обснимали его со всех сторон, всё допытывались нет ли тут какой магии или народной медицины в мощности струи. И где семя? Милиции лень было в землю лезть, поэтому постановили, что Тугарин кончал сжатым воздухом, который пострадавшую разрезал под страшным давлением и растворился бесследно. Что за чудо такое выспрашивали, на ушко шептали, что денег дадут, с адвокатом помогут, но Тугарин молчал и лицом менялся. Причём не просто от стыда, а от стыда персонального, пред одной драгоценной особой, но о том позже.
Пока же молчал он, только глаза хмурил, когда телевизионщики просили его прибор предъявить. Умели уговаривать, потому дал свой горбик отснять во всех положениях, даже злился по просьбе, чтоб аппарат раздувался и каменел, превращаясь из детородного органа в оружие массивного поражения. Операторы многое видали, даже в горячих точках были, но такого чуда и представить не могли, потому снимали не жалея пленки, словно боясь, чтоб записанное с кассет таинственным образом не исчезло.
Хоть вроде люди современные да прагматичные, всё на доллары переводящие и тем мир по полочкам раскладывающие, однако ж учуяли, что дело не ладно. Кто слыхал, кто сам догадывался, что есть в денежных джунглях современной жизни некие полянки чудные, где даже доллар не то чтобы не в цене, а не в силах. Простая он там бумажка, а не жизненный побудитель и лучший оправдатель бытия. На полянках тех всё иначе, странно всё и человеку, впитанному в финасовый кругооборот, опасно. Лучше полянки обходить, спокойно живя себе меж древесиной дензнаков.
Однако работа телевизионная такова, что сенсаций требует. Про то, как убийца изнасиловал труп собственной матери или человек без трусов объявил себя богом, уже надоело. Инопланетяне да снежные люди тоже приелись, тем более, что и так всем понятно - туфта. А тут на тебе. Факт. Сантиметров семьдесят длинной, мозолистый, твердости каменной, ещё и смертельные последствия. Уж рванёт, так рванёт, что мало не покажется. На всю старушку Землю рванёт. Ух! Дрожали телевизионные ноздри в жадном предвкушении скорой славы, которую ящики похлеще всякой фабрики производят. Рейтинги, листинги, зарплаты, премии, часть отложить, на остальное гульнуть, где же вы бляди!
Тугарин суету эту вокруг себя едва терпел, сдерживался только ради одного занюханного администратора, у которого в кармане газетка была с заветной фотографией. Завернута была неудачно, фотографии не видать, но Тугарин её чувствовал и трепетал, согласный терпеть любые мучения. Вывалился на экраны и стал настоящей бомбой. Одной части мира скучно от жира, другой от его отсутствия, потому соблазнительно о всяких интересностях узнавать. Вмиг закрутилось всё, будто чёртово колесо.
Приехала целая гурьба писак и фотографов, за неделю весь Лебедин опросили о чём только можно. Откопали, что у Тугарина одни только трусы были, сделанные из цельной бычьей шкуры, другой материал его агрессивного передка не выдерживал. Трусы на изучение, в Америке новинку запатентовали, обещая покупателям небывалую половую силу вплоть до членовредительства. Очереди в километры, возбуждающие таблетки забыты, все хотят иметь трусы, превращающие дрябленькие члены цивилизованных мужчин в горячей оружие страсти космических масштабов.
Раскопали репортёры, что раз в три месяца мылся Тугарин в местной речонке Вершовке и тут же на ней заводик поставили, воду для улучшения потенции по бутылкам разливать. Другого ещё много чего. Даже гостиницу небольшую построили, восстановили посадочную полосу заброшенного военного аэродрома, чтоб иностранные туристы могли прилетать понаблюдать чуток за Тугариным. По пять самолетов в день прилетало, по большей части феминистки, чтоб посмотреть как голого Тугарина на цепи водят и что там у этого грязного животного между ногами мотается. Дрожали и визжали от омерзения, кидались в несчастного шоколадными батончиками, которые он жадно поедал, вызывая у наипрогрессивнейших представительниц женского движения давно забытый оргазм.
В общем с Тугаринской помощью стал расцветать Лебедин, привлекая своим тучнеющим видом бандитов и чиновников. В короткое время приехало их 3966 штук, существ с переразвитыми челюстями и мощными затылками, изъясняющихся кто вкрадчивым фальцетиком, кто громовым рыком, с носами, поросшими белым пушком, с ладошками, вместо пальцев оснащенными слизкими щупальцами. К ним и воздух прилипал, не говоря о чём существенным. Принялись сии кровопийцы младенческое и скромное благополучие лебединское истреблять, но и на сих тварей хватило. Сенсация то держалась, даже развиваться начала. Областное начальство как раз образование высшее заочно получало, чтоб хоть какой-никакой диплом иметь. Учились больше по баням да с девками, но один зам губернаторский заболел и в горячке задумал книги читать. Нашёл единственную, какую случайно купил. А там что-то про инвестиции и прибыли необычайные. Побредил миллионами, а когда очухался, то проект произвёл, чтоб сделать из Тугарина драгоценную жилу и капусту рубить не примитивным воровством, а в бизнес переходить.
Это всем понравилось, извлекли Тугарина из тюрьмы, цепь сняли, обрядили в вышиванку, дали саблю картонную и велели козака изображать. Что вот дескать какие они, настоящие украинцы. Мост, блять, между Европой и Азией, с горбинкой мост. И такие уж мы крепкие да дикие, без всякого оружия смертельно опасны, а уж дай нам Калашников, так и вовсе покрошим всех. К чему этого говорилось неизвестно, но говорилось с небывалой гордостью и потрясанием одутловатых лиц, украшенных мощными подбородками. Вот мы какие, а что бедно живём, так исключительно из природной горячести. Ну да ничего, вы кредитов дайте, мы эту дичь образумим, грамоте обучим, пронумеруем и на дойку поставим. Пока же спасибо и за посещения, которых стало необычайно много. Везите к нам свои доллары, будем вам очень благодарны. Приезжайте, приезжайте!
Когда вдруг приключилось 11 сентября. Сперва и не поняли, что эхо от грозных американских падений достигнет и Лебедина. Глядели, как домишки падают, рассуждали кто сильней, черножопые или американцы. Первых больше, у вторых бомба атомная. Уж не мировой войне ли быть? Оно бы и не плохо, чтоб не только мы в говне по уши сидели. Чтоб и зажиревшие американцы говнеца отведали. Чтоб жизнь мёдом не казалась!
Тем временем поток иностранных туристов в Лебедин враз иссяк. Будто и не было его. Без долларовой подпитки быстро убыли отсюда и бандиты с чиновниками. И город впал в прежнее запустение. Случились взрывы и вмиг о Тугарине все забыли. И без него чудес хватало.
В связи с полной потерей общественного интереса, с Тугарина сняли вышиванку, забрали картонною саблю и водворили обратно в камеру. Не отпускать же убийцу, тем более и виды на имущество его имели. Так и остался Тугарин в изоляторе, где каждодневно крушил стены, стремясь добиться освобождения. Стены снаружи подкладывали камнем и так рассчитали, что ни в жизнь Тугарину их не пробить. Тем более, что перестали есть ему давать, надеясь на скорое ослабление. Однако Тугарин вполне безболезненно воспринял отсутствие пищи, продолжал крушить стены, превращая свой орган в прибор невозможной крепости. Милиция только удивлялась выносливости Тугаринского организма. Думали, что питается он из неких внутренних запасов. А про то, что поддерживает Тугарина обычный воздух со свободы, что даёт ему сил украинская земля, не могли даже и помыслить, так как существа были весьма приземлённые.
Мифов о происхождении Тугарина найти не удалось. То ли и не было их, толи затмились они произошедшим далее.
Так бы история и длилась себе до неизвестного исхода, но вспомнили изнеможенные эсбэушники о баснословном случае в Лебедине и ухватились за ней своими маленькими белыми, похожими на сосисочки пальцами, каковые бывают у потомков крестьян, в первом поколении занимавшихся сидячей писчебумажной работой. Тугарин стал единственной надеждой великих мужей из спецслужб, неким миражом, который вроде есть, но чуть к нему не так подойди - и исчезнет он без следа и памяти. Поэтому молчали все, боясь неверным словом погубить дело. Пришли в управление и сидели за большой круглый стол. В дрожащей от нервов тишине написали план, как ехать в Лебедин. Не просто мчать, а с соблюдением всех правил и с принесением человеческой жертвы. Чтобы надежда не пропала, чтобы мираж не рассыпался, а наоборот - напитался кровью жертвы и стал реальностью. Реальность уверенное дело, можно её брать под белы ручки, подшивать к делу и предъявлять в суде. Реальность нужная штука, основание на котором зиждется жизнь человеческая.
Еще боясь даже подумать, что спасены, произвели товарищи полковники все приготовления и отправились в путь.
Долго терзался, я пытаясь узнать, в чём надежда и радость украинская. Долго гадал и многажды бил себя кулаком в лоб, чтоб шевелились замирающие от голода мозги и думали в чём спасение может быть от Жабы. Стране спасение. Я то из жизни вычеркнут и уже труп, но страна то хоть чудом, а жива. Жива страна! Моя страна. Раньше как-то жил я безоглядно, слыхал, что безобразия, что зарастает земля бурьяном, народец вымирает, но как-то не до того было. Жизнь я свою устраивал, за своё счастье бился, тут уж не до народного. Когда оказался низвергнут, когда пришлось поселиться на свалке средь отбросов человеческих, тогда понял я, что слепо жил. Отделился от страны своей, забыл про народ, сам хотел выскочить.
Стыдно мне сейчас за это и радостно, что хоть навалилось на меня горестей сполна, но не пал я, а только укрепился. И понял, что даже такому огарку как я многое проститься, если буду я за народ свой сражаться. Последний подлец и тот шанс на исправление имеет, если не забыл о Родине своей. И говорю я: "Сдохни Жаба!", не от личной мести, а потому что только в том спасение страны моей. Меня то уж нет, догнивают какие-то килограммы в хворях да муках, за что тут уж мстить. Но страна то гибнет, стонет в страшных челюстях Злодея, истекает последней кровью по проклятый жабий хохот.
Убей Жабу! Кричал я в темноту кромешную и было тихо и рыдал я, потому что казалось, что на века он, так придавил, что никто и не залупнётся, терпеть все будут и тихо гибнуть. Уж думал сам к нему идти, чтоб хоть какой-то урон нанести, но какой урон от калеки. И тут было мне видение. Будто явился Некий с мечом в руках, занес оружие своё смертоносное и разрубил Жабу надвое. Потом вывел мечом на асфальте: "Грядёт герой" и убыл. Тогда понял я откуда будет стране избавление и мерзавцу конец с расчленением. Герой. Среди дрожащего человеческого болота вздыбится вдруг скала и двинется к Мерзавцу для полного его сокрушения. Герой! Разве мало их было, а сейчас всё как-то повывелись, только и геройства, что терпеть могут всякое кровопускание. Этот же суд свершит и освободит страну от нароста смертельного! От Жабы, которая раком стала и распускает метастазы икринок своих по городам и весям. Дрожи Жаба! Умри Злодей! Явиться Герой и мечом тебя урезонит! Герой идёт! Дрожи Жаба!
И стала жизнь моя подобна развертыванию конфеты. Предвкушение сладости, ожидание Героя. Припадал гниющим ухом к земле, лизал воздух языком и смотрел на небо, ожидая знамений, что появился уж Герой. Вечером не расстраивался, а наоборот радовался, что на день ближе стал к Герою. Дрожи Жабы! Уже скоро смениться жалкое трясение земли украинской от твоих преступных прыжков сотрясающим грохотом правосудных шагов Героя, когда подойдёт он к тебе и прекратит! Сдохнешь Жаба и будет праздник и буду я кричать и воспрянет весь народ и тесно станет от радости! Дрожи Жаба, шептал я помногу в своей землянке и вспоминал часто видение, как будет рассечена надвое, с предъявлением всего внутреннего говна проклятая Жаба. Дрожи Пакостник! Буду отомщён, как и многие, пострадавшие от тебя! Герой идёт!