Сколько она себя помнила, она всегда хотела летать.
В детстве прыгала сначала со стула, потом со стола, потом с крыши сарая, отчаянно размахивая руками. Затем сделала крылья из веток малины и брезента. Она обожала качели. Она во сне и наяву грезила небом, мечтала стать лётчиком и проклинала свой пол и ненавистные очки...
Она безумно хотела летать. А сны лишь дразнили её, оставляя после пробуждения это нереальное, щемящее чувство, когда притяжения Земли больше нет, когда она свободна, как птица, когда внизу, где-то далеко, всё такое маленькое...
И она, просыпаясь счастливой с клокочущим ветром в груди, никак не могла поверить, что это всего лишь сны...
Она выросла. Новая жизнь, новые увлечения... Новые сны.
И всё-таки иногда она смотрела в низкое осеннее небо, затянутое свинцовыми тучами, и ей казалось, что вот сейчас она наконец раскинет руки в стороны, поймает в них вольный ветер и растворится в нём, и будут грозно клубиться облака у неё под ногами...
Только жизнь отнимала все силы. Проблемы давили тяжким грузом, не давая даже взгляд оторвать от земли. Она ненавидела свой институт и почти не училась. Она ругалась с родителями по любому поводу и, раздражённо хлопая дверью, уходила в холодные осенние ночи на набережную, где часами сидела в одиночестве, ловя взглядом звёзды. Она не верила своему парню, уверенная, что он без всякого зазрения совести обманывает её, держит за "девочку на ночь" и готов бросить в любой момент, но она любила его...
Она потерялась. Некуда бежать, нечего ждать, не на что надеяться... Не зная, что делать, она чувствовала себя в ловушке, из которой не было выхода... Или был?..
- Я больше не хочу здесь учиться, - сказала она и небрежно бросила заявление на стол декану. Тот только пожал плечами и спрятал листок в ящик стола, даже не прочитав.
И она ушла.
- Надоели вы мне все! - крикнула она родителям после очередного скандала, и они приказали ей исчезнуть из их жизни.
И она ушла.
- Ты меня не любишь, - бросила она в лицо своему парню. - Я больше не хочу тебя видеть...
Он опустил глаза, и она поняла, что права.
И она ушла.
...В душе кипели, выкипали невыплаканные слёзы, оставляя кристаллы соли царапать сердце и тревожить старые раны...
- Я ненавижу тебя, - шептала она Богу, который (она знала точно) её не слышит. - Ненавижу...
Она хотела уйти.
И она стояла на крыше девятиэтажки и смотрела вперёд, на город в жёлтой дымке, на серое небо, на птиц, плывущих в прозрачном воздушном желе.
"Надоело..." - шептала она, и ветер уносил её слова вместе с дыханием, леденя губы.
Она улыбнулась. Достала из футляра-цилиндра лист ватмана. Развернула.
Нет, это не лист. Два бумажных... крыла...
Они трепетали на ветру, как будто рвались в небо, как будто им не терпелось взлететь...
Она расправила их на мокром металле крыши. Пальцы не гнулись и побелели, но она не чувствовала холода. Губы застыли в улыбке, больше похожей на гримасу боли.
И она говорила. Сама с собой. А, может, и с Богом тоже, и с Судьбой, и ещё с кем-нибудь, кто захотел бы её услышать:
- Вот так... Хоть напоследок полетаю... Всё равно больше ничего не остаётся... Да и всем будет лучше... - шептала она, и слёзы алмазами срывались с щёк и разбивались о желтоватую бумагу. - А зачем крылья?
Она подняла голову, и её глаза наполнились серым небом, плещущим через край.
- Да так... Просто. Вдруг взлечу... - Смех сквозь слёзы. - Хотя это было бы чудом... А я уже не верю в чудеса! - Крикнула.
И шагнула с крыши, раскинув руки, на которых трепыхались бесполезные бумажные крылья...
...Ветер в ушах... падение... бесконечное... страх безумием наполняет душу... сердце сейчас точно разорвётся от ужаса... вот сейчас будет удар... глаза закрыты... слёзы сдуло ветром... крик гаснет в парализованном горле... толкнуло в плечо... сознание не выдержало... и больше - ничего...
...На лицо падают лёгкие капли. Дождь? Нет, мокрый холодный пух, тающий на лице. Свет пробивается через неплотно сомкнутые веки.
Открыла глаза. Прямо с серого неба на неё летели снежные хлопья и садились на ресницы, туманя взгляд.
Провела рукой по лицу. На ладони остался тающий снег и капли воды.
Долго смотрела на них, на небо, на уносящуюся ввысь громаду девятиэтажного дома.
Смех проснулся где-то внутри радугой после дождя. Она закрыла лицо руками и рассмеялась. С облегчением, надеждой и радостью. От души.
- Господи, ты чего здесь лежишь?! - Это её парень. Гладит её по волосам и шепчет что-то. Помог подняться. Обнял. - Я же люблю тебя, дурочка...
Её одежда вся пропиталась водой, ветер пронизывал насквозь, и она вся дрожала. Любимый прижал её к себе. Тепло... И хочется спать...
- Что случилось?
- Я летала. - Она улыбнулась синими губами.
- Не надо так больше!
- Не буду... Пойдём домой?
И они пошли, и он обнимал её за плечи, и дома ждали заботливые руки и горячий чай с вареньем, и...
Она оглянулась. На асфальте лежали порванные бумажные крылья, мокрые и навсегда потерявшие способность летать.
Чудо.
Она улыбнулась им.
...А с неба летели бесчисленные хлопья первого в этом году настоящего снега...