Аннотация: Это, вообще-то, два рассказа. Ни про что, просто красиво. Ранние.
Умение преодолеть боль. Его стоило тренировать одиннадцать долгих лет, чтобы в конце концов потерять... И потерять, собственно, ради еще более нужного умения, заменяющего саму боль. Умения умирать.
Холодная и ребристая рукоять. Она перевита человеческой кожей и уже не раз омыта гладкой и щекочущей человеческой же кровью, которая оставляет забавный липкий след... Холодная и ребристая игра света на желобке кровостока. И желобок идет по лезвию и дальше, дальше вниз, до конца. Уводя из тела, струйку за струйкой, жизнь. Холодная и ребристая, уже начавшая мертветь рука. Тонкие, сильные пальцы на человеческой коже. Миг дрожи наслаждения еще одной смертью. А чьей - своей собственной или чьей-то еще, - ведь это, в принципе, без различия.
Умение умирать приходит на смену умению гасить огонь силой воли. Приходит вслед за безумием изнывающей от непереносимой боли души, вслед за ее последним беззвучным от боли криком, вслед за прерывистым дыханием и закатившимися глазами. Приходит, если знает:
Кровь зовет кровь.
Кровь питает кровь.
Кровь есть, кровь была, кровь пребудет всегда.
Кровь во Тьме становится черной...
Вслед за словом:
Заройте меня вместе с нею!!
когда земля принимает то, что должно вновь стать землей.
В круге света все окрасится в кровь.
В кольцах боли все окрасится в кровь.
Умение холода и молчания.
Круг непрерывно движется, и нет ни одного мига, когда человеческая кожа не касалась бы пальцев, зовущих и жаждущих ее. Круг непрерывно движется. Вдоль смерти, вдоль черной во Тьме крови, покинувшей жилы, вдоль желаний и вне возможностей.
И главное - уметь умирать, зная, что ничто больше не удержит тебя и не осветит твою смерть ничем, кроме холода и молчания.
Все окрасится в кровь и пребудет всегда. Черным, потому что "тебя больше нет!"...
Иссыхающие ветки терновника. На них были белые и красновато-коричневые цветки. Их шипы ранили каждого, кто касался ветвей. Им было все равно. Все равно, что пить - кровь или воду.
Теперь в пустынных землях за Аэ'лог не осталось крови и воды. Ее всю выпили - боль, страдание, война.
Сохнут ветки терновника. Терновника, возложенного на чей-то лоб, протершего кровавые раны - до кости, и кровь пополам со страданием уже запеклась на этом лбу. Красно-коричневые цветки человеческой боли и белые - несбывшегося. Цветки на иссыхающей ветке терновника.
Эти цветы мало кому суждено увидеть в наше время. За Аэ'лог уже не осталось ни крови, ни воды. Только призраки людей, держащих в руках редкие, умирающе-красивые песни-цветки - белые и красно-коричневые. Красно-коричневые и белые. Пронзенные шипами руки павших. Тех, кто любил и умер вместе. Белые и красно-коричневые руки, сплетенные вместе последним взглядом, последним словом: "Я с тобой!".
И среди сиротствующих скал носит крики, слова, стоны, шепот. Носит память о том, как цвел терновник, как кровь из песка становилась цветком, трепещущим от слез бутоном... О шипах, пронзивших сердца, руки, глаза... Об иссохших ветках терновника под мертвым ветром молодых песков.
Иссыхающие ветки терновника. Корни, усыпанные иссохшими лепестками. И иссохшая жизнь, погребенная бережно под сенью терновых игл. Погребенная до той поры, когда иссохшие ветки терновника смогут напиться чистой воды. Или просто напиться.
Без ветра не бывает огня. Без ветра не бывает свободы. Без ветра нет мира.
Но есть я.
Есть мои странные глаза, пронизанные молниями, бархатом, стеклянными иглами... Есть мои скоро иссохнущие руки, которым ещё дана сила извлекать звуки из окружающего пространства... Есть мой голос, изнывающий от любви, тоски и сомнений... Есть мой разум, которому подчинено всё и ничего не подчиняется...
Без ветра не рождаются драконы и не свершаются заклятия. Без ветра нет полета и ярости смерти.
Но есть её ужас. И я даже не хочу от него спасаться. Мне не хватает слов, чтобы его укротить. Хотя слова в бешеном мире, где есть я, значат всё. Даже если ветер умер.
Без ветра не прозвучит ни одно слово и не будет услышано ни одно имя.
Зато я смогу сойти с ума.
Без ветра нет того мира, который мы знаем. Без ветра не горит мое сердце и не остывает мое вечно пылающее лицо. Без ветра некому будет донести мои слова.