Вот уже третий час беспощадное солнце жгло наши спины. Меня и моих товарищей - несчастных рабов сурового механического хозяина. Загрубевшими, привыкшими к физической работе ладонями, я брал очередную плиту из цветного полированного камня и, прижимая к впалому животу, тащил ее метров сто вдоль по аллее. Там, среди густых зарослей шиповника, еще двое таких же бедолаг, работая мастерками и деревянными молотками, шлепали цементом и укладывали плиты одну к другой.
"Парк", - думал я, - "На кой черт он мне нужен, этот парк! Сплошная зеленая стена с дорожками на много километров, а за ней море. Было бы еще море! А так, тьфу! В прежние времена ни на песочке поваляться, ни на серфе погонять. Броди только, да думай".
- Продолжайте работать, - прошелестел у меня над ухом женский голос. - Не теряйте темпа. Рекомендованный сердечный ритм около девяносто двух. Нагрузка не меньше двадцати пяти.
Боже, как мне хотелось поднять плиту повыше и разломать ее о сверкающий корпус робота-надзирателя, вышагивающего рядом на голенастых ногах. До чего же мы дошли! Как низко пали! Одного только взгляда на потрескивающие контакты электрошокера, зажатого в стальном манипуляторе, вполне хватило что бы сломить мою решимость.
Я потащил свою плиту дальше, а робот начал сеанс промывки мозгов.
- ...К отряду парнокопытных относятся, например, такие виды животных, обитающие на северо-востоке Европы, как...
"Тварь мерзкая", - бормотал я сквозь зубы, - "Знаю, знаю, чего ты хочешь".
Машины начали делать это с нами сразу после захвата власти. Каждый день, капля за каплей они выдавливали из нашего сознания все человеческое, заменяя его всякой чепухой о парнокопытных, квантовой механике, истории или природных ресурсах Австралии.
Я волок свою плиту и старался изо всех сил вспоминать, как однажды, в ту далекую свободную эпоху, я надрался с приятелем в маленьком грязном кабачке. Сейчас жалкую помятую сигарету, уцелевшую с прежних времен, нужно выкурить, спрятавшись ото всех, каждую секунду ожидая удара электрического кнута. А спиртное! Бутылка пива - невероятное богатство в наше проклятое время. В тот вечер мы пили и курили в свое удовольствие. И ни о чем не думали. Я приставал к официантке. Мне дали по морде. А потом была драка и меня вышвырнули на улицу. О счастье! Как я летел! Гордо. Свободно. Словно белобрюхий орлан над побережьем Тасмании.
- Гнев, о богиня,воспой Ахиллеса, Пелеева сына..., - вдруг с нажимом продекламировал робот.
Электрошокер хищно качнулся над моей головой.
-...Гнев проклятый, страданий без счета принесший ахейцам, - с жалкой покорностью подхватил я.
- Невозможен круговой процесс, единственным результатом которого...
- ...Было бы производство работы за счет охлаждения теплового резервуара, - закончил я.
- Неплохо, - удовлетворилась машина. - Намного лучше, чем раньше, за шесть лет активность мозга выросла на пять и три десятых.
Я презирал себя и в тоже время ликовал. Тупая машина, ты пичкаешь меня знаниями, без которых прекрасно обходился мой отец и мой дед. И дед моего деда тоже. И если бы не мировой кризис, шесть лет тому назад, едва не закончившийся ядерной войной, обошелся бы и я. Тогда научный суперкомпьютер, спрятанный где-то в швейцарских Альпах, вдруг захватил контроль над военными системами всего мира и начал диктовать нам свою волю. Решил, видите ли, спасти и немного подучить человечество. Теперь, машина, ты считаешь, что с нами уже покончено. Что побоями и электрическими разрядами ты вбила в наши головы хорошие манеры и всякую ерунду из Максвелла и Шекспира. Врешь, тварь! Не тут-то было. По вечерам мы выползаем из своих молчаливых квартир. Крадемся в темные подземелья и канализационные коллекторы и там снова становимся сами собой. Мы завариваем крепчайший чай, пьем спирт, украденный из аптечек и вспоминаем футбол и телешоу, похождения былых знаменитостей, рассказываем друг другу заплесневелые сплетни. Хором вполголоса распеваем популярные когда-то песенки. Выясняем друг у друга национальность и вероисповедание. Мы ненавидим. Мы даже деремся. Аккуратно, что бы не оставлять следов. Вытряхиваем, пусть не надолго, из голов все вбитое туда суперкомпьютером и снова становимся сами собой. Миллиарды людей, стонущих под железной пятой по всей планете.
Из чрева, мерно шагавшего рядом, робота вновь послышался женский голос.
- Можно вас поздравить. Физическая работа на свежем воздухе и рациональное питание идут вам на пользу. Мышечная масса выросла, вес снизился до оптимального, артериальное давление нормальное, гормональный статус улучшился.
- Я счастлив.
- Предположительно, продолжительность вашей жизни увеличилась на шесть-восемь лет. Вероятно, вам будет дана рекомендация к размножению.
- Спасибо, - пропыхтел я.
Робот вдруг остановился.
- Можете поговорить с товарищами наедине.
Сделав еще несколько шагов, я осторожно положил плитку рядом с двумя рабами, занимавшимися ее укладкой.
- Машины говорят, ты делаешь успехи, - с презрением сказал тот, что постарше. - Даже, словно голубой, на пианино учишься играть
Я понуро кивнул.
- Думал, сдохну пока выучу про Юлия Цезаря, - продолжил раб, показывая на след электрического ожога на голом плече.
Его напарник, совсем мальчишка, покосился на робота и едва слышно произнес:
- Надо бежать!
- Куда? - простонал я.
- Куда угодно, только подальше от власти компьютера. Свой мир построить. Только продумать надо все как следует.
И тогда я произнес то, что уже давно терзало мой разум:
- Да неужели ты не понимаешь, что именно этого машины и добиваются. Что бы головой заработали, сбежали бы куда-нибудь, жизнь устроили свою, человеческую.