Великие дела творят великие люди. Кажется, одно невозможно без другого. В школьных учебниках и пиратских романах испанские, португальские или голландские корабли ведут к неизведанным берегам отважные капитаны. Настоящие герои, повелители команд, состоящих из отчаянных храбрецов и сорвиголов, молнией взлетающих по вантам в любой шторм и выпивающих по ведру паршивого бренди в один присест.
Может, так оно и было на самом деле. По-крайней мере, выходит явно возвышенней и несет на себе печать решительности и мужества, которых, признаться, всем нам порой не хватает. Только вот, один вопрос мучит меня. А как быть с крысами? Обычными корабельными крысами, которых полным полно на борту всякой, уважающей себя, плавучей посудины. Эти скромные создания не пьют бренди и не поют хриплыми голосами песен о штормах и далеких красотках. Что совершенно не мешает им стойко переносить вместе с патентованными героями все трудности морского путешествия. Их точно также швыряют волны. Заливает, сочащаяся сквозь обшивку, соленая вода. Неприхотливый обед один в один состоит из того же самого, что и моряки-люди отправляют в свои желудки. Кто знает, может быть первым не матрос из экипажа колумбовской Санта-Марии, стоя в "орлином гнезде" на верхушке грот-мачты, прокричал: "Земля!!!", а простая корабельная крыса пропищала что-то восторженное, забравшись по своим крысиным делам на самый кончик бушприта прославленной каравеллы.
2
Профессор Салье, руководитель лунной миссии Персей, равнодушно подцепил кончиком вилки кусок зеленоватого, полупрозрачного желе и отправил его в рот. Трое других участников экспедиции, задачей которой являлся первый контакт с инопланетянами. Тех самых, чей огромный звездолет полгода назад приземлился в восточной части Моря Дождей, позабыв на минуту о текущих делах и неудачах, послушно повторили его движение. Делать было нечего. В автоматике корабля, помимо прочего груза везшего с Земли десять тонн продовольствия и воды, что-то непоправимо испортилось, и в данный момент он по гигантской дуге удалялся в сторону Венеры.
Все помнили, каким трагическим тоном месяц назад объявил об этом профессор: "Друзья мои, покорение неизведанного всегда сопряжено с опасностями... Вспомним судьбу кораблей Магеллана и его бедных моряков...Земля не бросит нас в беде...". Земля, надо отдать ей должное, не бросила. Второй грузовик взорвался через две недели после исчезновения первого, и всего через восемь секунд после своего собственного, слишком поспешно подготовленного, старта.
Призрак ужасной смерти от голода и жажды, возможно сопряженный (раз уж вспомнились сорвиголовы, бороздившие моря под парусами) с мятежами и людоедством, повис над экспедицией. Салье достал из шкафчика автоматический пистолет, а все остальные почувствовали ледяной ветерок, пробежавший между лопаток.
И все это на глазах представителей чужой цивилизации, чей корабль темной громадой возвышался над изломанной линией непривычно близкого горизонта. Первый контакт и первая демонстрация человеческой немощи. Члены экспедиции могли воспользоваться своим собственным кораблем для эвакуации на Землю, но, черт побери, что могли подумать об этом инопланетяне? Не пришло бы им в головы, что жестокие и агрессивные земляне, таким образом готовятся к нападению. Отвратительная ситуация!
- Надо подсчитать наши запасы и определить, насколько придется сократить порцию каждого, - уныло предложил инженер Эткинс.
- Точно! Нужно осмотреть кладовые, ангары и грузовые отсеки луноходов. Провести ревизию всего, что у нас осталось, - подхватил бородатый лингво-психолог Чалкин.
Вот тут в разговор вступил Борис.
3
Все его называли именно так. Без добавления фамилии, слова "господин" или какого-то иного словечка, поточнее определяющего его общественный статус и степень знакомства. Борис и все тут. Человек он был занятный: в прошлом офицер бразильских ВВС, уволенный со скандалом. Тут же будущий покоритель Луны превратился в скромного бизнесмена, торгующего говядиной и фруктами. А потом вдруг поступил на службу в международную гуманитарную организацию, действующую под солидной маркой ООН. Вскоре случился новый скандал, и Борис едва не загремел в тюрьму. Как уж там вышло и в чьи карманы перекочевали деньги, заработанные на махинациях с гуманитарной помощью, но каким-то чудом, вместо камеры бывший офицер оказался в кабине, стартующего на Луну корабля. Что ж, он точно не первая сомнительная личность, определенная судьбой вместо грязной канавы, где ей, казалось бы, самое место, в настоящие творцы истории. В архитекторы человечества, так сказать.
В экспедиции Персей Борис занимался снабжением и обеспечением, то есть, всем тем, к чему имел склонность едва ли не с самого детства. Разумеется, порядочным людям, привыкшим благодаря мирной и спокойной жизни, задирать нос и горделиво выбирать пожимать ли руку тому или иному сомнительному типу или не стоит, такой человек был не по нутру. Но профессора Салье, командира экспедиции не смущало ничего. Ему уже виделось первое рукопожатие с пришельцем. Щелканье фотовспышек. Улыбки приветствия. Почетные университетские шапочки, мантии и дипломы, которые его умоляют принять по всему миру. Интервью на телевидении... Да что там. Ни один ли черт, что за тип рыскает на колесном вездеходе по лунной поверхности, принимает, прибывшее с Земли, оборудование и вынимает из холодильника консервированные сосиски. Экспедиция к Луне и, севшему на ее поверхность, инопланетному кораблю готовилась в страшной спешке. Никто не мог сказать точно, какие люди и какое оборудование понадобиться. Сколько продлится и как его вообще устанавливать этот самый "контакт" с чужим разумом. И, главное, что, собственно, делать потом. Люди торчали на Луне добрых шесть месяцев, действовали разумно и предельно осторожно и, вероятно от того, дело не продвинулось ни на волосок. Вот если бы можно было позабыть про инопланетян и их странный черный корабль, так славно все выглядело со стороны. Ежедневно отсылались отчеты, снабженные бесчисленными фотографиями, пробами и записями приборов. Купол станции блестел в отраженном свете Земли. Сероватую пыль повсюду, насколько только хватало взгляда, исчертили следы луноходов. Вокруг змеились толстые кабели. Живописно громоздились контейнеры с грузами. Залюбовавшись красотами Луны или мрачной таинственностью корабля из чужого мира, легко было налететь на останки какого-то брошенного оборудования. Добавим еще лучи прожекторов, лижущих длинными языками света горизонт, и мерные вспышки сигнальных огней. В общем, даже с Земли можно было разглядеть картину бурной, хотя и несколько беспорядочной деятельности. И в центре всей этой земной суеты скромно восседал тот самый Борис, лунный повелитель всего прозаического и материального, что-то вроде Гермеса или Гефеста при Зевсе-Салье.
4
Но лучше вернемся в кают-компанию Персея, в тот момент, когда едва не было принято решение о ревизии продовольствия и осмотре всех закоулков в поисках всего, что могло пригодиться в трудную минуту.
- Узнать, что у нас есть, и чего у нас нету, - терпеливо пояснил Эткинс. - У нас, кажется, начинается голод.
- Голод - это хорошо, но зачем же рыться в чужих... я хочу сказать, что вы перевернете все вверх дном, ничего не найдете, а работа остановится.
Чалкин поморщился и произнес сквозь зубы.
- Странный тип. Что же нам делать, пока вы охраняете свои запасы? Какого черта, мы вообще должны вам доверять? Я кое-что о вас, Борис, слышал...
- Сплетни, - грубо отрезал Борис. - У хорошего человека всегда хватает врагов.
- Не забывайте, - с деланным безразличием вставил Эткинс. - У профессора Салье есть пистолет и, в случае чего, нам не сложно будет пустить его в дело.
- Да, - с королевским величием произнес Салье. - Вот именно. Если только обстоятельства вынудят меня так поступить.
- Они, чувствую, вынудят, - пробурчал Эткинс. - И скоро.
- Интересно, как можно что-нибудь украсть и вывести с Луны? - глядя в потолок, задумчиво спросил Чалкин.
- Людей не умеющих справляться со своей работой: за полгода договориться с пришельцами, например, всегда интересует всякая ерунда. Свои дела им уже не интересны.
- На что это вы намекаете?!
- А вы?!!!
Повисла неловкая пауза.
- У меня пропал диск с репродукциями картин Лувра и Уффици, - вдруг задумчиво произнес Салье.
Четыре глаза из шести посмотрели на него с недоумением, явно не понимая, как можно сокрушаться о пропаже такой безделицы и на кой черт понадобилось ее кому-нибудь из них ее красть. Еще пара поднялась к потолку, как бы вопрошая Господа о защите невиновного.
- На станции все вверх дном, - равнодушно бросил Эткинс. - Я привез с собой маленький альбом с фотографиями семьи, пластмассовую фигурку Микки-Мауса и бутылку коньяка. Теперь не могу найти. В каюте Бориса уже искал. Ни черта у него нет! Даже странно.
- Знаете, Эткинс, - обиделся тот. - Если бы мама не воспитала меня тихим и вежливым мальчиком, я сейчас назвал бы вас неблагодарной свиньей. После того, как я достал для вас энергоячейки для ваших автоматов, вместо тех, что кое-кто ухитрились спалить, вы устраиваете у меня обыск.
- Не у профессора же мне искать свое добро. Ячейки это... да. Никогда таких не видел. Вездеходы скачут на них целыми днями без малого месяц. Когда на Земле только успели наладить производство. Но причем тут вы? Земля прислала - вы передали.
- Притом...потому, что есть еще люди, которые знают свое дело, а не просто тратят миллиарды, что бы целыми днями демонстрировать осьминогам Домский собор, - голос Бориса был заносчив.
- Что бы вы понимали в наших делах, - презрительно отчеканил Чалкин. - Мы стараемся продемонстрировать пришельцам наши достижения и говорить с ними на языке науки, который един на разных планетах. К тому же, наши выдающиеся коллеги на Земле (имена их вам, конечно, ничего, не скажут) разработали целую систему световых сигналов, которую мы используем уже второй месяц. Если бы вы только попытались своим слабым умишком понять всю глубину нашей работы, клянусь, вас пришлось бы отправить на Землю в сумасшедший дом. А вы тут несете чушь про осьминогов. Будто пришельцы на них похожи. Насмотрелись дурацких фильмов.
- "Слабым умишком"! - застонал от возмущения Борис. - Свои рождественские фейерверки вы называет работой. Система сигналов у них! Мы сверкаем фонариками пришельцам - они отсвечивают нам, не поймешь что. Мы показываем проекцию Домского собора или статуи Давида. Они в ответ показывают какую-то ерунду, от вида которой и вправду чокнуться можно. А еще шесть месяцев этот треск и мяуканье, которым вы обмениваетесь по радио. Так ни черта и не понимая.
На этот раз заговорил сам профессор Салье. Он потер ладонью, обрамленный седыми волосами, высокий лоб, поднялся со своего места и подошел к обзорному иллюминатору, за которым яркими огнями переливалась вечерняя серия сигналов, адресованных кораблю пришельцев. Руководитель Персея заговорил гулким, внушительным голосом, приводившем в восторг молоденьких студенток.
- Мы с вами, коллеги, оказались в сложной ситуации, как в научном, так и в материальном отношении. Ее разрешение потребует от нас мужества и терпения. Терпения, повторю я вам. Такие люди, как Борис, не будем забывать об этом, составляют большинство жителей нашей маленькой планеты. Они не хотят, да и не способны видеть той бездны, на краю которой стоит человечество. Веками мы вглядывались в космос. И вот теперь космос вглядывается в нас. И тоже, по-своему старается понять, что это за существа постучались на его пороге. Мы впервые встретили чуждую нам цивилизацию. И вопрос теперь не во времени и не в материальных жертвах а в тяжести того непознанного, что вот-вот обрушиться на нас.
Салье замолчал и замер словно статуя, скрестив руки на груди. Чалкин и Эткинс молчали, подавленные внушительностью речи. Борис открыл было рот, что бы что-то сказать, но тут же осекся под уничижительными взглядами коллег.
Помолчав минут пять, профессор неторопливо вернулся в свое кресло, провожаемый завороженными, как у сусликов, взглядами подчиненных.
- Я еще вам этого не рассказывал, - с тяжким вздохом продолжил Салье. - Сам узнал только утром. На Земле, на одном крупном парижском аукционе была выставлена вещь явно новая и инопланетного происхождения. Продана неизвестному по цене новейшего истребителя. Вот так.
Борис громко икнул. Чалкин и Эткинс потрясенно молчали.
- Узнали из сообщения немецкой телекомпании. Слава богу, вдруг начали принимать телепрограммы, и с Земли успели прислать этот новейший переводчик (он показал на лежащий в кармане черный предмет, похожий на пережаренную оладью). Отличную машинку Борис принес. Никогда о таких не слышал. Даже не понятно, как работает. Явно военная штучка. Мне бы, хе-хе, такую в студенческие времена.
- Инопланетяне пытались высадиться на Земле, - сдавленно произнес Чалкин.
- И погибли или были убиты, - мрачно вторил ему Эткинс.
- Ладно, - сказал Салье.- Сейчас мы не будем думать, чем это обернется для землян. Важно продолжить нашу работу и решить вопрос с продовольствием. Что вы нам скажете, Борис?
- Э-э. Давайте не будем ворошить мои запасы. Лучше я попытаюсь купить...Тьфу! Что я несу! Кажется, можно поискать среди обломком европейского грузовика, того, что разбился три месяца назад. Там было и продовольствие. Я попытаюсь найти.
- Его разметало на территории в сто километров, не меньше. Что вы там найдете? Куски обшивки, - скептически произнес Эткинс.
- Попытка не пытка, - довольно уныло ухмыльнулся Борис. - Чувствую, мне должно повезти с этим делом.
- Я даю вам два дня на поиски, - сказал профессор Салье. - Остальным предлагаю вернуться к работе.
Вездеход последний раз вильнул, скрывая, едва различимую, станцию Персей и корабль инопланетян за широким выступом скалы. Борис остановился, заглушил двигатель и довольно неуклюже спрыгнул из открытой кабины на лунную поверхность. Дух захватывало от потрясающего ощущения пустоты и тишины, царившего здесь. Тихо пение компрессора в скафандре, биение собственного сердца да попискивание датчиков, говорящих, что температура и содержание газов в норме, и вообще, ты, приятель, кажется, схватил-таки за хвост птицу удачи - смотри не вспугни ее теперь. Вот и все звуки, что сопровождали его сегодня.
Борис сделал еще десяток шагов, забавно подпрыгивая в тяжелом скафандре, и перед ним открылась, давно уже найденная, расселина, в которой покоилось нечто вроде огромной кастрюли с почтительно приподнятой крышкой, поставленной на восемь колес с тонкими спицами. На боку странного предмета алела надпись по-русски: "Луноход-1".
Солидная вещь, за которую на Земле можно выручить хорошие деньги, а можно распорядиться ею и несколько иначе.
5
Еще до отлета, вернее сказать, когда Борис о нем и не помышлял (помышлял он о том, как бы случаем не загреметь в тюрьму), его пригласили к богатому и влиятельному коллекционеру, который сделал ему довольно странное предложение. Почему бы одному члену команды Персея не найти старый русский луноход? Он и стоять-то будет-то всего в десятке-другом километров от базы. Вот в этом месте. Не погрузить его тайком в порожний грузовик и не отправить на Землю? Так, что бы с ненадежным космическим кораблем при посадке случилась авария. А его груз упал с парашютом в, заранее известном, месте. Сумма за такую головоломную операцию предлагалась более, чем серьезная. К тому же коллекционер обещал несколько подправить в глазах общественности сомнительную репутацию Бориса и сделать все, что бы тот попал в состав экспедиции. Ну, как тут было не согласиться?!
В начале экспедиции бесконечные аварии еще не проредили, выделенный для Персея, флот. Автоматические грузовики приходили и возвращались обратно на Землю, со всякой ерундой на борту. Тоннами грунта, собранного близ места посадки инопланетян. Разломанными скалами, якобы пострадавшими от инструментов чужаков. И всякого хлама в таком рода. Так что запланированный номер можно провернуть без особых хлопот. Даже пропажу лунохода легко списать на тех же самых пришельцев. Иди к ним, спрашивай сколько угодно!
Заброшенную машину Борис нашел легко. Правда ждать, пока появятся несколько свободных и безнадзорных часов, пришлось добрых три месяца. Ну да, торопиться было некуда. Борис бродил вокруг лунохода кругами, словно кот вокруг миски со сметаной, любовно трогая за выступы, прикидывая, как лучше закрепить тали, где поставить распорки и, как поудобней подогнать к антикварному аппарату робот-погрузчик.
Он и не понял, что перед его глазами твориться что-то странное. На металлических частях лунохода вдруг заблестели какие-то странные, похожие на яркие сапфиры, голубые камни, от которых тянулись и замирали в воздухе белесые, словно кошачьи усы, упругие нити длинною около метра.
"Хочет утащить, сволочь!", - пронеслась в голове Бориса странная и смутная мысль. А следом за тем, едва не поседев от ужаса, он увидел поземку. Самую обычную земную поземку, совершенно невозможную на, лишенной атмосферы, Луне.
Душа Бориса разрывалась на две половины.
Одна требовала забыть про драгоценный товар. На полной скорости мчаться домой на базу, улечься в кровать и никому никогда не рассказывать обо всем произошедшем.
Вторая рычала: "Нет, не отдам! Можешь хоть убивать меня! Все равно не брошу своего богатства".
Лунная поземка между тем собралась в небольшое, но довольно плотное облако, которое вдруг распалось, оставив на поверхности какое-то странное существо, окутанное искрящейся, прозрачной пленкой. Короткое, овальное туловище, множество змеящихся щупалец и два больших круглых глаза, делали его похожим на жутковатого морского спрута.
Отступать было поздно. Борис прижался спиной к луноходу, надеясь хоть в последнюю минуту почувствовать рядом что-то родное человеческое.
Странное существо, ловко опираясь на щупальца, двигалось вокруг него, словно исполняя жуткий охотничий танец. Что-то щелкнуло Бориса по шлему и к его ногам упало что-то вроде маленькой, черной пирамидки. Существо протянула одно из щупалец к пирамидке потом хлопнуло себя по верхней части безголового туловища.
Разве что конченный кретин не понял бы намека инопланетянина. С трудом наклонившись в массивном скафандре, Борис поднял пирамидку и приложил ее к своему шлему. Прямо в голове что-то зашипело, затрещало и раздался гнусавый, шелестящий голос.
- Луноход мой, - твердо произнес Борис, если уж погибать в лапах инопланетного чудовища, так делать это так, что бы и на том свете было не стыдно. - Хрен, ты его просто так заберешь!
- И что ты сделаешь? Пришьешь меня? Хотел бы, так сделал это сразу. И разводить меня не надо! Луноход человеческий. Я - человек. Значит, прав украсть его имею больше. Про твои-то проделки начальство знает?
Ему показалось, что последний вопрос привел "осьминога" в смущение.
И все же соображать обоим надо было быстрее.
- Вот что, - придумал Борис. - Луноход пока не трогаем. Оба. Пускай стоит, где стоит. Встретимся завтра здесь же. Я принесу земные вещи. Ты, головоногое, принесешь свои. Прикинем, что к чему...
- Вещи... нести... завтра...будем смотреть...нет...обман..., - проскрипело в ответ.
6
Так и началась эта странная торговля, озаряемая с обеих сторон вспышками лазеров и гигантскими голографическими проекциями, ткущих в лунном небе то странные живописные картины, то сухие математические формулы. Передающих на длине волны то водорода, то гелия. Рассказывающих поочередно о древних мифах и современных модах.
Фигурка Микки-Мауса менялась на россыпь крошечных "вечных" аккумуляторов. Бутылка дорогого коньяка, привела инопланетянина в неописуемый восторг, Борису показалось даже, что на следующую встречу "осьминог" пришел слегка навеселе. За нее удалось выручить портативный летательный аппарат, вполне способный доставить небольшой груз на Землю. В ход пошли: маленький аквариум с тропическими рыбками, горшок с проросшим зеленым луком, автомобильные журналы, оказавшиеся в очередной партии груза и всякая невозможная чепуха, обошедшаяся в миллионы, пославшим ее, космическим агентствам.
Зато профессор Салье обзавелся чем-то вроде цветной авторучки, исправно писавшей не имея ни стержня, ни пасты. Нервный и близорукий лингво-психолог Чалкин маленьким приборчиком, который каким-то непонятным образом изменял коэффициент преломления воздуха, создавая что-то вроде двух воздушных линз перед его глазами, вполне заменивших неудобные очки. Эткинс даже не поблагодарил Бориса за, парящую над лунной поверхностью, платформу, вполне выдерживающую добрую тонну веса.
Вот так научное познание и настоящее чудо соседствует порой с самой черной неблагодарностью. Благодарности за все летели на Землю, привыкшую в таких случаях не слишком задумываться над степенью собственных заслуг. Хорошего человека всегда есть за что поблагодарить.
Весь вечер и половину следующего дня Борис ползал по закоулкам станции, сбивая колени и царапая плечи, пытаясь найти что-то такое, что еще можно было предложить на продажу. Ничто вокруг его не интересовало. За покатыми стенами Персея в лунном небе метались разноцветные огни, пытаясь передать инопланетянами избранные места из Евангелия. Навстречу земному мороку со стороны корабля пришельцев протянулся какой-то белесый луч, который вдруг принялся чертить в звездной пустоте фигуры какого-то замысловатого орнамента. Борису на это было наплевать, перед ним расстилались, освещенные ровным зеленоватым светом инопланетных светильников, узкие переходы и складские стеллажи, заваленные, плотно упакованными в черную пленку, предметами, часто совершенно непонятного назначения. Предметами, выменянными им на все, что только можно было, не привлекая внимания, вынести со станции. Стоимость всего этого хозяйства на Земле была настолько огромной, что жизнь, да что жизнь, и саму душу не жалко было положить ради его доставки в мир сверкающих сейфов и головокружительно загадочных банковских реквизитов.
7
- Думай, Борис! - яростно бормотал самый деятельный из всей команды Персея. - Думай, обормот! Неужели тебе хочется, что бы чужие грязные лапы копались в твоем барахле? Они все найдут. Потащат наружи. Всплывут делишки с этим осьминогом. Серьезным парнем, на мой взгляд. Или бабой? Кто их там разберет.
В этот момент он почувствовал, как на его запястьях защелкивается ледяной металл наручников, как Чалкин и Эткинс заталкивают его пинками в ракету. А там, на Земле...Бр-р-р! Борис передернул плечами.
Со стороны лабораторного блока слышался привычный гул, шипение охлаждающей установки, гудение и треск в силовых линиях. А еще скрип вращающихся кресел и голоса, знакомые до отвращения.
- Передана последовательность Тэ Эс сто тридцать два, вариант семнадцать, - диктовал Чалкин. - Ответ пришельцев через двадцать одну минуту: последовательность записана под номером триста сорок два...
- Удобная штука, это... что-то вроде блокнота. Диктуешь, а на экране текст. Стоит только сосредоточиться и подумать как следует, глядишь, а там уже и графики и нужные картинки. Черт побери! Прямо из головы. Не пойму, как такое возможно.
- Удобная. Я, кажется, что-то слышал о таких. Делают для шпионов. Дизайн только странный какой-то. Будто создателя так и не выпустили из психиатрической больницы. Когда Борис ее приволок, я думал, он, скотина, издевается.
- В первый день от нее и толку-то никакого не было. Лежала себе, словно волшебное зеркало, которое по ошибке окатили святой водой. А потом, на тебе, оказалось полезная вещь.
- На Земле времени не теряют. Не то, что мы с Салье. Обмениваемся с инопланетянами сигналами который месяц, словно в гляделки играем. Передали и получили горы информации и даже не сумели выяснить, как они выглядят и чего вообще хотят от нас.
- Это все вопрос времени. А время - вопрос жратвы.
- Думаешь, Борис ничего не сумеет найти?
- В крайнем случае съедим его самого. Засолим в бочке по обычаю старых моряков. И дело сразу пойдет на лад. Сможем продержаться подольше. Через неделю-другую кинем жребий и всего через два месяца Салье будет позировать перед камерами печальный и величественный, словно Амундсен. Выковыривая зубочисткой остатки нашего с тобой мясца из своей пасти.
- Жуткая перспектива. Может, инопланетяне нам чего подкинут?
- Может. Только, как их об этом попросить?
Из лаборатории понесся хохот, перекатываясь в узких переходах и тесных отсеках Персея.
Что-то жуткое и бесшабашное слышалось Борису в этом смехе людей, непринужденно болтающих о том, о сем в миллионах километров от родного дома. Так, наверное, веселились когда-то пираты, загнав свой корабль в секретную бухту какого-нибудь Карибского острова.
- Ладно, - вздохнул он. - Черт с вами со всеми. Будет вам жратва. И пусть проклятый осьминог подавиться этой штуковиной.
8
Через полчаса вездеход выкатился из бокса на лунную поверхность. На верхушке его спутниковой антенны вспыхнул сигнальный огонь. Мигнул несколько раз (Борис, вскарабкавшись по лесенке, закрывал и открывал его пластиковым стаканом) и загорелся ровным желтым огнем.
Осьминог появился возле брошенного лунохода все так же молниеносно и загадочно, как обычно.
Борис уныло вздохнул и приложил к шлему черную пирамидку.
- Ты хочешь менять? - прошелестел голос пришельца. - Что?
- Вот это, - устало махнул рукой человек в сторону машины с нарисованным красным флажком.
Щупальца взметнулись какой-то радостной судорогой.
- Почему не раньше? Хитрый ты.
- Готов спорить, не хитрее тебя. Забирай этот старый луноход и делай с ним, что хочешь. Взамен нужны две вещи. Первая - это корабль, который сможет возить с Луны на Землю и обратно вещи и хотя бы одного человека. Бьются же они у вас. И еда. Много еды.
- Нет понимать.
- Так поработай башкой или что там у вас, - грубо ответил Борис. - Надо вещества, которые смогут поддерживать ее жизнь. Обмен веществ у нас похожий. Что бы хватило на полгода для четырех человек. Таких, как я. На, исследуй это!
И он протянул осьминогу, похищенную из лаборатории и запертую в герметичном контейнере, настороженно принюхивающуюся, крысу.