На буровой есть парогенератор, без него всё замёрзнет, буровая без бани - это без пуговиц рубашка, с рукавами до пят. Баню рубили сами, варили основание, украли большой котёл для воды, сладкое место, там некуда было спешить, там отдыхали умученные за день ноги и руки.
Неделя была адова, мороз 45-50 градусов и спускали колонну обсадных труб,
работа нервная и очень внимательная, её нельзя поправить, все должны работать как часы.
Измотались в лохмотья, в сушилке долго раздевались, молчали и курили, белые тела и чёрные лица, шеи и руки с куревом. Переход - и мы в бане, её нажарили и нагрели, тело поплыло, лёгкие открылись и задышали, лепота неимоверная, лица покраснели и подобрели.
Отдыхали, пили чай с травками, и опять... Время ушло, а потом и потерялось совсем... "Ты идёшь спать?" "Да... Я сейчас... Уже иду...". И, конечно, меня сморило, сон меня победил... Всё, надо идти спать, закурю и вперёд...Так и заснул, вытянулся на лавке голый, с сигаретой.
Буровая вахта всегда идёт в баню первой, а потом все остальные, кто хочет...
На буровой было две женщины, повариха Люда, я её называл Людовик, и жена бурового мастера.
Я спал, жуткий крик меня разбудил, сон сбросило, и я кинулся к окошку и увидел бегущую в трусах свою вахту и Людовика, в нижнем белье, закрытую каким-то безразмерным платком и в валенках. Они бежали, и она за ними, она была очень толстая женщина, с каким-то очень добрым и детским лицом, большие белые руки вверх, как Джироламо Савонарола на площади Сан Марко... "Сволочи, рожи уголовные, бросили в бане кровинку мою, Димка в бане, один, как собака, лежит синий, сигаретка стлела до пальцев, но ему уже всё рано не больно... Козлы облезлые, сердца у вас нет, паразиты гадские... Один такой и был приличный мальчишечка, грамотный, вежливый, улыбайка, завсегда спросит, как ты, и улыбнётся..."...
Она зашла в баню... Тихо всё... Никого... И стала раздеваться, разделась и зашла в предбанник...
А там я сплю, синий. Дверь в предбанник плотно не закрыли и тепло потихоньку уходило...