Ветер в лицо, чувство свободы и полета. Мотоцикл, оставив позади очередной холм, на долю секунды замирает в воздухе, а затем стремительно летит навстречу асфальту. Чуть приоткрываю глаза, чтобы взглянуть из-под ресниц, когда подъем особенно затягивается. Но вот колеса отрываются от полотна дороги, сердце замирает и, через секунду, начинает бешено колотиться. Толчок в момент воссоединения, вцепляюсь в Кота еще сильнее, непроизвольно охаю. Он смеется и прибавляет скорости.

Дорога бежит сквозь лесистые холмы. Успеваю заметить черничник. Вот среди зарослей мелькают нагромождения валунов. Справа открывается каменистый склон, такой крутой, что даже деревья не смогли закрепиться. Где-то позади остался карьер по добыче щебня.

Но каждый путь куда-то ведет, и каждый, кто по нему движется, имеет свою цель. Резкое торможение. Мы приехали.

В этом месте дорога делает неудобный резкий поворот. Вместо того, чтобы перевалить через следующий холм, огибает его по дуге. О небезопасности изгиба говорят траурные венки, развешенные на деревьях.

Уныние этого места вытесняет эйфорию и хорошее настроение, поэтому с мотоцикла я слезаю беспокойно оглядываясь. На моих спутников окружающий пейзаж не производит никакого впечатления. Смеясь, подшучивая и перебивая друг друга, они обсуждают особенно рискованные моменты.

- Ивка, чего ты там застряла? - окликнул меня Моль, получивший свое прозвище совсем не за невзрачный вид, а за способность есть что угодно и в любых количествах. - Пошли! Тут рядом. Заставив себя отвести взгляд от пластиковых роз и гвоздик, нарушающих строгость цветовой гаммы леса, иду за друзьями. Впереди Кот и Зуб толкают мотоциклы, пыхтя, когда приходится преодолевать завалы из валунов. На мягком слое опавших давным-давно иголок остаются глубокие борозды.

Зуб сдувает длинную челку, спадающую на глаза. Кот шипит, будто ему отдавили хвост. Оба постоянно оглядываются на Моля. Он размахивает руками и что-то рассказывает. Спешу следом.

- Никто так и не смог определить, что это за статуи, и кто их тут поставил... - донеслись до меня его слова.

- Черт!

Вскрик. Взмах руками. Кот исчезает за скоплением камней.

Его мотоцикл заваливается на бок. Соскальзывает следом за парнем.

Лязг. Голос Кота. В нем боль и злость.

Тишина.

- Кот! - бросив байк на хвойный опад, Зуб бежит на звук. Заглядывает за валуны и останавливается ухмыляясь.

- Это которая уже жизнь-то? - протягивает руку. - Пятая?

- Заткнись, а? - бурчит Кот, но руку принимает.

С прошлогодней хвоей на джинсах, куртке и даже в волосах он выглядит девятилетним пацаном, а не на свои девятнадцать. Сходство дополняет рассаженная ладонь.

- Дай посмотрю, - рана не выглядит опасной, но я все же достаю из сумки влажные салфетки.

- Да, ерунда! - машет рукой Кот.

- Моль, возьмешь мот? - Кот указывает куда-то за камни, куда уже ушел Зуб.

- Без проблем, - хмыкает толстун и, уже скрываясь за завалом, добавляет, - Между прочим, Зуб прав. Если бы на тебя байк упал, царапиной на руке ты бы не отделался, - последние слова доносятся уже совсем тихо.

Кот поворачивается ко мне, загадочно ухмыляясь:

- Подаришь поцелуй раненому?

Щеки и даже уши обожгло румянцем. Всего пару недель назад наши с Котом отношения перешагнули границу дружеских. Чтобы оттянуть поцелуи, которые все еще вызывали во мне неловкость пополам с удовольствием, и, боясь показать, как этого хочется самой, бурчу:

- Сначала ссадину покажи.

- Далась она тебе, - парень раздраженно встряхивает рассаженной рукой. Другой рукой притягивает меня к себе, и думать о царапинах я перестаю.

И о времени тоже.

- Ну надо же! Что мы тут видим! - голос Зуба врывается в сознание также неожиданно, как звонок будильника в воскресенье.

Сердце то ли рухнуло куда-то в желудок, то ли забилось в горле. Машинально шарахаюсь от обнимающего меня парня, но тот не дает отстраниться.

- А мы-то думали, что это вы так долго руку перевязываете.

Сплюнув через щель между передними зубами, повернулся и пошел обратно.

Вырвавшись из захвата Кота, бегу за другом.

- Ивка! - кричат сзади.

- Зуб, стой! - догоняю и хватаю за руку. - Мы хотели сказать, но...

- Но не сказали! - чужое запястье выворачивается из моей ладони.

- Это все я! Я! Кот хотел! Но я постеснялась! Уговорила его подождать, - Зуб молчит. - Ну, прости! Прости-прости.

Друг передергивает плечами, а я бодаю его в предплечье, как делала в детстве.

- Ой, мелкая, как была дур...очка, так и осталась, - ухмылка показала, что злость идет на убыль, - учил тебя, учил уму-разуму, а все без толку! - в конце речи мы уже стоим лицом к лицу.

- Иди сюда, Ромео! Котяра, ты драный! Обидишь - убью!

Одним махом, Кот оказывается возле меня, обнимает за плечи.

- Будь спок! Сам знаешь, не обижу и в обиду не дам.

- Посмотрим, - Зуб разворачивается и идет в сторону конечной цели нашей поездки.

Тепло от руки Кота немного развеивает беспокойство и пережитый страх.

***

Еще минута пути и лес отступил, обнажая скальное основание. На ровной площадке, так странно смотрящейся перед резко уходящей вверх отвесной скалой, стояли шесть... статуй? скульптур? Идолов! Нужное слово будто вынырнуло из глубин памяти.

Изваяния расположились в форме запятой или одного витка спирали с центром на небольшой площадке, лица фигур повернуты внутрь. Темно-серый камень статуй выделяется на фоне светлой местной породы. Высокие - три-четыре человеческих роста. Кто-то принес и поставил. Кто?

Стертые контуры, одновременно гладкая и шершавая на вид поверхность - дожди оставили свои отпечатки, ретушируя детали, оставляя только общий смысл. Вот две фигуры сплелись в объятиях - женщина и мужчина? Обнимаются, борются? Вот один из идолов вытянул вперед руку - мольба, угроза, попытка дотянуться до кого-то?

- Твою мать! - грохот от падения мотоциклов, нарушает тишину леса. Я вздрагиваю, поворачиваюсь на звук.

- Моль! - синхронный вопль Зуба и Кота.

- Ты что творишь? - Кот отпускает мою руку и направляется к бардаку, образованному из двух мотоциклов и одного человека, пытающегося вылезти из-под них.

- Вы что... это? - в голосе Моля звучит такое искреннее недоумение и даже обида, что я еле удерживаюсь от смешка.

- То! - рычит Кот. - Если поцарапал - прибью!

- Сам виноват! - огрызается парень. - Сижу себе, никого не трогаю, а тут...

- Ноги на мой байк закинул! - перебивает его Кот.

- Ну, и закинул, переживешь! А тут вы с Ивкой! За ручку! Вот от неожиданности и... - Моль разводит руками и так таращит глава, что Зуб не выдерживает и начинает хохотать.

Кот фыркает, поднимает мотоцикл, освобождая ноги Моля. Зуб протягивает ему руку и помогает встать.

- Если найду хоть одну царапину... - продолжает ворчать мой бойфренд, отводя свой транспорт и устраивая его возле ближайшей из скульптур. Его рука скользит по металлу в поисках неровностей, но ничего не находит, - вроде все норм, - успокоившись выдыхает Кот.

- Да что с ним будет-то? - Зуб пристраивает свой байк у следующей статуи. За Зубом, чуть прихрамывая, подходит Моль.

- Сильно ушибся? - спрашиваю, отводя глаза.

- Нет. Подрал чуть-чуть ногу, - пауза подсказывает, что он тоже не знает, как теперь себя вести, но быстро справляется с собой. - Ну, вы даете!

Поднимаю глаза и улыбаюсь в ответ. Облегчение как дождь смывает все мои тревоги. Все хорошо! Все просто отлично!

Бегу к Коту и Зубу. Между нами небольшое расстояние. Метров двадцать, наверное, но зато под уклон. Успеваю набрать скорость. Торможу, хватаясь за плечи склонившихся над мотами парней. Смеюсь. Получаю щелчок по носу от Зуба. Кот закидывает меня на плечо и тащит в центр запятой из статуй.

- Стой тут и окультуривайся! - якобы грозный рык. Решаю поддержать игру.

- Да я лучше вас учусь! И по искусствоведению у меня только пятерки! - притворное возмущение в голосе. Сама улыбаюсь так, что даже щекам больно.

- Тогда, профессор, скажите нам, неучам, к какому временному интервалу, вы отнесли бы данное произведение изобразительного искусства? - Зуб включается в наше вечное зубоскальство.

- Хм... Я думаю, - поправляю несуществующие очки и морщу нос, - что данный подтип объемных форм... хм... - шлепаю губами для большей важности, - так вот, данный подтип объемных форм, выполненных без сомнения, представителями рода Homo sapiens и представляющих собой некоторый набор... хм... форм общественной жизни, а также... форм социальной организации... затруднительно отнести к какому-либо историческому периоду, за отсутствием возможности рассмотреть детали, - выдохнула с облегчением. С ролью я справилась.

Кот фыркает, Зуб ржет, а Моль улыбается.

- А вот у этой... хм, - пародирует меня Зуб, - объемной фигуры четыре руки что ли?

- Не фигуры, а формы! - притворно грозно наступаю на него. - Объемной формы! - тыкаю в него указательным пальцем. - И, да, кажется, четыре руки. Хотя они так близко друг к другу, что толком не рассмотреть.

Изваяния, и правда, представляют собой одно целое: фигура повыше стоит прямо, обхватывая руками меньшую, а та закинула одну руку на шею партнера, вторую положила на его левое плечо, третья рука на сгибе его правого локтя, а четвертая заведена за спину.

- В общем так! - прерывает обсуждение Кот, - Я залезаю на этих, - показывает пальцем на обнявшиеся изваяния, - а вы меня фоткаете. Хочешь со мной?

- Не, - даже передергиваю плечами. Не буду я по людям топтаться, пусть они и каменные, и тут не музей.

Поворачиваюсь, посмотреть на остальные статуи. Следующая за парой - сложивший руки на груди мужчина. Третья - протягивающая руки к центру фигура. Не различить мужчина или женщина. Четвертая - сидящий на корточках человек. Кажется, будто он мельче остальных. Пятая - завернутый в какой-то балахон или мантию идол. Складки одежды скрыли детали лучше времени и дождя. Именно к ней прислонен мотоцикл Зуба.

Последнюю фигуру и различить-то невозможно, так истерлись грани. Лишь контуры головы можно уловить, да выемки обозначающие глаза и рот. У других-то хоть нос и намеки на уши распознать можно.

- Ивка! Фоткай пока солнце за тучами! - вздрагиваю от крика и поворачиваюсь к Коту, гордо восседающему на голове высокой фигуры.

- Сейчас! - достаю из сумки фотоаппарат, подаренный родителями на совершеннолетие. Маленький, но с хорошим разрешением. Люблю его не меньше, чем ребята свои байки.

Ловлю Кота в объектив, легкое жужжание, щелчок, кадр сделан. С застывшей картинки улыбается мой парень. Только какая-то серая пыль или дымка в нижнем правом углу экрана, возле ноги Кота. Заляпался, надо протереть.

- Надо подальше отойти, чтобы всю статую захватить! А то только половину видно, - кричу, объясняя свои маневры.

Держа на прицеле Кота, отхожу как можно дальше, пока не упираюсь в байк.

В кадре становится как будто еще больше пыли, на сером камне статуй почти не заметна, а сверху видна.

Отрываюсь от изображения, чтобы протереть объектив. Пара движений и все сверкает. Кот сидит в той же позе. А пыли в кадре все больше. Она уже заслоняет собой изваяния.

Вздрагиваю, убираю камеру. Да нет же. Все в порядке. Никакой пыльной дымки. Вот Кот. Сидит на голове высокой фигуры. Но почему он молчит? Почему не поторопил меня, когда я вытирала объектив? Почему не слезает?

В этой странной неподвижности, так несвойственной Коту, было что-то настолько жуткое, что я заорала.

- Ко-о-от! - не отвечает. Зато Зуб обернулся.

- Эй, кошара, слезай оттуда, - быстро, почти бегом он направляется к статуям.

Смотрю через объектив. Туман все плотнее. У него появилась четкая граница. Круг. Или овал, описывающий обнимающиеся фигуры. А над туманом Кот. Уже наполовину скрытый пылевым облаком.

Зуб в кадре. Еще миг и он пересечет эту видимую только мне линию. И тоже попадет в туман! Он же не видит эту чертову пыль!

Нет-нет-нет! Надо остановить! Предупредить!

Голос не слушается меня.

Зуб скрывается в дымке. Палец дергается автоматически, наживает на кнопку. Вспышка пробивает туман. Зуб на земле. Откуда-то я знаю, что он мертв. Что его душу поглотило это темно-серое облако. Нет, не облако. Статуя!

Нажимаю кнопку еще раз. Вспышка! Вижу, что Кот пришел в себя. Встал на голову изваянию. Озирается. Взгляд такой ошалелый. Он видит туман!

- Прыгай! - это что - мой голос? Почему он такой хриплый? - Когда я нажму кнопку!

- Жми! - тихий ответ, но я вижу, что он кричит изо всех сил.

- Эй, ребята, вы чего? Ты же ноги переломаешь! - Моль загораживает статую и Кота на ней. Вспышка высвечивает его спину!

- Отойди! - рукой отпихиваю из кадра.

Кота нет.

Вспышка! Вспышка! Вспышка!

Вот он!

Кот у ног высокой фигуры. Пытается встать. Бредет к линии. Пока я щелкаю затвором, он сможет выйти. Иди же, Кот! Быстрей! Покачнулся. Упал.

Вставай!

- Что это? Смотри, Ивка! - вскрик Моля словно из далекого прошлого, будто он за тысячу километров. - Смотри! Вокруг них туман! А вокруг последних двух нет!

'Что???' - вскидываю голову. Взгляд над фотоаппаратом натыкается на легкое марево, как дрожь воздуха от огня.

Кот и Зуб сидят, облокотившись на обнимающиеся скульптуры. Что же тогда видела я?

Поворачиваюсь. Воздух около статуй, к которым прислонены мотоциклы прозрачен и неподвижен. В камере, тоже ничего не видно. Что происходит?

Резко разворачиваюсь. Голова кругом. Слезы на глазах. Сердце стучит.

Моль подходит к статуе, протягивающей руку.

Паника и страх захлестывает меня, мурашки пробегают от макушки и собираются в районе затылка. Остаются там. Копошатся. Вот оказывается, что значит волосы встали дыбом.

- Нет! Моль, нет! Не трогай! - кидаюсь к другу, но спотыкаюсь на месте.

Моль машинально отдергивает руку. Поворачивается ко мне.

Уххх... Облегченно выдыхаю.

- Не трогай ничего! Они тебя сожрут! - голос срывается.

- Ой, Ивка, что за бред! - Моль смеется. - Смотри! - друг взмахивает рукой. - Дай пять! - его ладонь встречается с протянутой рукой статуи.

- Ну, видишь! - победно произносит парень.

Смотрю на него во все глаза, выражение лица Моля меняется с торжествующего на недоуменное. Видно, как он пытается разнять руки. Оседает на землю так и не разорвав рукопожатия.

Прихожу в себя. Навожу камеру на Моля. Щелчок. Вспышка. Руки разнимаются. Но туман уже окутал друга.

Вспышка! Вспышка! Вспышка! Нехотя дымка отползает к изваянию, освобождая парня. Вижу, что он не дышит.

'Кот!' - мучительная мысль, выжигает слезы на глазах.

Поворачиваюсь к паре статуй. Вспышка! Кот лежит у ног мужской фигуры. Серые дымные жгуты тянутся от него к рукам идола.

Как же ему помочь? Как? Я не могу зайти туда. Мою душу высосет туман. Но, если я не вытащу оттуда Кота, то он умрет. Что же делать? Что? Не могу же я просто смотреть как его жрут!

Ноги подкашиваются. Отшатываюсь назад. Спотыкаюсь о мотоцикл Зуба.

Техника! Дыма нет там, где техника! Надо подкатить мотоцикл к первой статуе! Хватаюсь за руль, толкаю трясущимися руками, таким слабыми, что байк только пошатнулся.

'Ты не успеешь', - женский бархатный голос так неожиданно возник в голове, что я замерла.

'Хочешь его спасти?' - озираюсь, но рядом никого нет. Только Кот и Зуб у первых изваяний и Моль возле третьего.

'Хатон еще не начал есть его последнюю жизнь. Но еще секунда, и начнет! Что ты медлишь? Хочешь спасти?'

'Хочу!'

'На все готова ради этого?'

'Да!' - мысленный голос, которым произношу фразу, дрожит.

'Тогда запечатлей меня!'

Руки трясутся. Поднимаю камеру к лицу. Туман закрывает фигуры. Нажимаю кнопку. Смотрю на экран.

Только серый туман.

'Хатон уже начал есть последнюю жизнь твоего друга. Шевелись!' - женский голос уже не бархатный, он стегает будто кнут.

Нажимаю еще раз и еще, нацеливаясь на лицо меньшей статуи.

При очередной вспышке из дымки явственно проступает лицо. Смотрит прямо в объектив! Но я же помню, что статуи смотрели друг на друга!

Отвожу камеру от глаз. С замершего изображения на меня глядит девушка. Она улыбается. Внезапно изображение оживает.

'Почти успела. Хатон лишь чуть пожевал его', - изображение подмигивает мне.

Из глаз и рта собеседницы вырываются упругие струи тумана.

Кричу от ужаса. Фотоаппарат выпадает из рук. Сознание погружается во мглу.

***

- Вот так вот. На этот раз, похоже, досмотрела его до конца. Знаешь, Зуб, я не понимаю, почему он мне снится. Не понимаю, почему именно на ваши дни рождения. Да, мой психолог, конечно, найдет объяснение. Но от разговоров с ним, мне уже не становится легче, - я вздохнула, отвела взгляд от тропинки, на которую невидяще смотрела все время рассказа. Под первым весенним солнцем она оттаяла, превратившись в маленькое грязное болотце. На обочинах же еще оставался снег, темный от следов. Большинство, как и я, предпочитали не лезть в топь, а проходить по краю.

- Да. Я же так и не поздравила тебя с Днем рождения. Будешь смеяться, но я принесла тебе цветы. Сам подумай, не могу же припереть тебе руль от байка или педаль. А что еще ты любил так же сильно?

Холод забрался под куртку, намекая, что я уже засиделась. Ветер раскачивает ветки деревьев, чьи стволы графично расчерчивают белое покрывало неба. Начало марта не самое подходящее время для долгих посиделок на свежем воздухе. Вот в июне, когда будет День рождения Моля, можно будет задержаться допоздна.

- Ладно, мне пора. Надеюсь, что цветы тебе понравятся. Или ты хотя бы не будешь сильно смеяться.

Встав со скамейки, которую так долго согревала, подхожу ближе к памятнику. Ветер накидывается, отбирает тепло, настырно лезет под одежду, заставляя одергивать куртку. Тщетная попытка защититься от холода.

На могиле уже есть букет. Видимо, приходили родители или сестра Зуба. Присоединяю свои белые тюльпаны к чьим-то не менее белым розам. По какой-то причине цветы в магазине на кладбище самые свежие. Ирония. Тут им меньше всего стоять.

Пора идти. Поворачиваюсь к выходу. Ладони озябли. Засунуть руки в карманы, поднять плечи.

- Ивка! - от резкого окрика поскальзываюсь и со всего размаха шлепаюсь в снег. Хорошо, что не в грязь.

- Кот! Черт тебя дери!

- И я рад тебя видеть, - кривая ухмылка на до боли знакомом лице. - Сколько лет, сколько зим, - принимаю протянутую руку. Секунда, и я на ногах.

- Не больше двух, - отряхиваюсь от мокрого снега. Руки покраснели от холода, уже почти не чувствую их.

- Пойдем в кафе, погреешься, - Кот хмурится, глядя на меня.

- Мне некогда. Мелких забирать надо, - лукавлю, у меня еще есть время, во всяком случае на одну чашку чая точно. Но пойти куда-то с ним?

Конечно, сразу после аварии мы искали поддержку и утешение друг в друге, но потом... Мы оказались такими разными в способах пережить смерть друзей. Пытаясь подавить чувство вины в смерти ребят, я помогала их родным. А Кот даже не пришел на похороны! Сначала я оправдывала его поступки сломанной ногой, потом хандрой, потом моя жалость и понимание закончились. А Кот окончательно замкнулся в себе.

Тогда мы с ним первый раз крупно поссорились. И тогда же мои родители в принудительном порядке отправили меня к психологу. Который объяснил мне, что, пострадав меньше всех, я чувствую себя виноватой перед погибшими. А правда в том, что я могла умереть с такой же вероятностью, как и мои друзья. Просто нам с Котом повезло. Просто Коту всегда везло. Но это не для ушей моего врача.

Не трудно было признать, что причина несчастья - превышение скорость и лихачество. Тяжело - принять на себя ответственность. Совсем невозможно - простить себя. Но я смогла. Даже съездила туда, на этот злосчастный поворот. На этот раз на машине с родителями. Кажется, я сама никогда теперь не сяду за руль.

Я тогда вышла из машины. В том месте дорога делает неудобный резкий поворот. О небезопасности изгиба говорят траурные венки, развешенные на деревьях, ставших причиной последнего упокоения неосторожных водителей и неудачливых пассажиров. Зуба и Моля.

Я не помню сам момент аварии. Поэтому не знаю, какое именно из деревьев последним увидели мои друзья. Венок ложится на хвойную подстилку. Пыльные пластиковые цветы, нарушают строгость цветовой гаммы леса. Слезы, - мне казалось, я выплакала их все, - катятся по щекам.

В тот день, я себя простила. И в тот день, я рассталась с Котом.

Постепенно, месяц за месяцем, год за годом количество посещений кабинета психолога снизилось до одного в пару недель. Я, наверное, никогда не смогу совсем прекратить. Ведь у меня регулярно случаются рецидивы, минимум два раза в год. В дни рождения Зуба и Моля. Точнее в ночи перед днями рождения. И причиной тому сны. Такие яркие, то есть серые от дыма, такие правдоподобные, что у меня нет ни малейших сомнений, что я там, на поляне, а не сплю в своей кровати. Такие сны, как сегодня.

Но сегодня я досмотрела его до конца. И сегодня я встретила Кота. Он никогда не приходит на кладбище. Может что-то изменилось, если он здесь?

Поднимаю глаза. Кот стоит и рассматривает меня, почему-то не прерывая мои раздумья, не переубеждая. Улыбнулся, и на секунду мне показалось, что мы вернулись на эти три года назад, что нас связывает еще что-то кроме той аварии.

***

В кафе тепло и уютно, но я не тороплюсь снимать куртку. Рассматриваю Кота, пока он делает заказ у стойки. За два года он изменился. Отпустил волосы, сейчас они убраны в хвост. Выглядит выше. Похудел из-за болезней, постоянно цепляющихся к нему в последнее время. Раньше он, кажется, вообще не болел. Будто бы все здоровье и удачу оставил на том повороте.

'Почти успела. Хатон лишь чуть пожевал его', - от воспоминания о сне, вздрогнув, передергиваю плечами.

- Черный без сахара? Я правильно помню? - задумалась и пропустила его возвращение.

Киваю. Все тот же Кот, что и два года назад. Только бледнее, чем я помню, и с кругами под глазами.

- В общем, тут такое дело, - Кот нервно трет переносицу, - я хотел с тобой поговорить. - Неловкая пауза. - Ты же помнишь поворот. Я имею ввиду тот поворот, - не трудно догадаться, какое именно место он имеет ввиду.

Ежусь от внезапного холода, пробирающего даже через куртку. Не думаю, что я хоть когда-нибудь забуду 'тот поворот'.

- Я был там, - заговорческий шепот Кота.

- Я тоже была, - равнодушно пожимаю плечами, - два с половиной года назад.

- А, да я не за тем, - Кот небрежно махает рукой.

'Не за тем...'. Не для того, чтобы оставить цветы, не для того чтобы вспомнить друзей, не для того, чтобы простить себя. Зачем же тогда?

Злость и обида вскипают во мне, или может это боль. Открываю рот, когда они готовы перелиться через край. Ведь если не закричу, то расплачусь.

- Вот, - Кот гордо выкладывает передо мной лист, полностью исписанный именами.

От неожиданности успокаиваюсь, напомнив себе кастрюлю с кипящей водой, у которой сняли крышку.

- Что это? - спрашиваю спокойно, даже холодно. Руки складываю на колени, чтобы даже случайно не коснуться списка. Не потому что мне не интересно, просто хочу задеть Кота.

Обиженно смотрит на меня, тяжело вздыхает. Мы столько раз ссорились в прошлом, что можно предсказать, что случится дальше: он скажет, что я зря обижаюсь по пустякам, что важно то, что он мне говорит, я отвечу, что это не пустяки, а вот то, что он делает, попахивает дурдомом. Фраза-фраза-ссора. И хотя я не видела его два года, будто и не было этого времени. Мы, видимо, нисколько не изменились.

В этот момент официантка приносит нам чай. Такое простое действие оказывает почти магическое влияние - Кот виновато улыбается, я все еще хмурюсь, но уже не злюсь.

- Это - имена всех погибших на том повороте за семь лет. Совсем в древность залезать на стал, - парень рукой подталкивает мне лист. Нерешительно беру его, пробегаю глазами. Три колонки с обеих сторон мелким почерком. Имена пронумерованы, последний номер 349. Ищу в списке Зуба и Моля - 212 и 213.

- Так много? По пятьдесят человек в год?

- Ну, когда больше, когда меньше, но в целом да. Что думаешь? - под вопросительным взглядом моего собеседника чувствую себя неуютно.

Что я могу сказать? Ура, мы не одни такие? Что мне стыдно, за то, что стало легче от этого? Или выразить сочувствие другим погибшим?

- Думаю, что властям надо что-то предпринять в этом отношении, - я действительно так думаю.

Кот недовольно морщится, но продолжает:

- И большинство смертей в мае, августе и октябре, - в мае... Ребята погибли в мае. - Есть еще кое-что странное. Во всех авариях никто не выжил. Вообще. Ни одного пострадавшего, только погибшие.

- А... - пытаюсь возразить, что он не может знать обо всех случаях, но Кот перебивает, не давая даже начать.

- Да, может быть имеется несколько случаев, когда из-за мелких повреждений, водители не заявлял в полицию, но во всех остальных-то должны были.

'В полицию? Он что до полицейских архивов добрался?', - от непонимания самих изложенных фактов, от того зачем мне это рассказывают, начинает кружиться голова.

- Понимаешь? Никто не выжил, - вкрадчивый голос Кота как шум внутри черепной коробки.

- Но мы-то выжили, - какая-то чепуха.

- Вот именно! - радостно восклицает собеседник. - Мы с тобой единственные, кто выжил. Единственные!

Трясу головой, пытаясь сосредоточиться и понять к чему он ведет.

- Это все, конечно, занятно, но я не понимаю... - Кот снова перебивает, начинает говорить быстро-быстро, чтобы я не вставляла реплики в его рассказ.

- Так вот я туда съездил. И прошелся по лесу. Ты, может, слышала... Да нет, ты точно слышала - Моль нам как-то рассказывал, - рядом с этим поворотом есть поляна на которой стоят древние статуи. Их давно-давно ученые историки изучали, да ничего важного не нашли, потому и в музей, видимо, не забрали. Зато у всяких эзотериков и идолопоклонников там что-то типа места силы, иногда они там появляются. Но никогда их там не бывает в мае, августе и октябре. Я был там в ноябре. Сделал несколько снимков. Смотри.

Прямоугольник 10х15 заставляет меня оцепенеть.

Изваяния расположились в форме запятой или одного витка спирали с центром на небольшой площадке, лица фигур повернуты внутрь. Я прекрасно помню это место. Я только сегодня ночью видела его. В моих снах контуры фигур более отчетливые, но это совершенно точно те же фигуры. Непрошенные слезы появляются на глазах.

- Я даже встретился кое с кем. И мне рассказали: есть поверие... - голос Кота так далеко, доносится до меня будто через слой ваты. Мне кажется, что вот сейчас меньшая из обнимающихся фигур обернется и подмигнет мне.

'Кошмар. Я сплю. Это просто кошмар', - ужас, подступает к сердцу, становится комком в горле, мурашки шевелят волосы на затылке.

- ...идолы питаются душами. Вот я и подумал, сделал некоторые выводы... - не могу больше слушать!

- Хватит! - кричу, хочу, чтобы он заткнулся. - Хватит, Кот! - кидаю фотографии на стол. - Не перекладывай вину на каменных истуканов! Нет виноватых кроме нас!

Вскакиваю из-за стола. Слезы все-таки проливаются из глаз. Такие горячие, что обжигают. Душно! Так душно, что невозможно дышать. Дергаю шарф, пытаясь облегчить доступ воздуху. Лицо Кота расплывается за пеленою слез.

- Ивка, ты чего? Что с тобой? - неприкрытая тревога в голосе.

Дышать! Мне нужно наружу. Выбегаю за дверь, глотаю обжигающе холодный воздух. Закрываю глаза. Вдох. Еще вдох. Еще один. Пытаюсь успокоиться. Надо идти. Пока Кот расплачивается. Глупо сбегать от незаданных вопросов. Но я не хочу сейчас ничего объяснять.

***

От кладбища до центра внеклассных занятий двадцать минут медленным шагом. Пробегаю весь путь за семь минут.

Моль рассказывал нам про статуи. Почему я не помню? Что я еще не помню? Может он и фотографии показывал? Скорее всего. Его мама фотографировала все, что попадалось ей на глаза. А статуи? Она обязательно бы их засняла, а Моль показал, чтобы проиллюстрировать.

Значит я их видела, знала, что они там, рядом с тем поворотом. Подсознательно связала эти факты. Прямо как Кот. Выходит, что я ненамного умнее его. Он хоть делал это сознательно, а я...

Дверь в центр открываю уже успокоившись. Рано. Часы в холле сообщают, что до конца занятий пятнадцать минут.

Шаг, еще шаг... Ноги мерят длину холла, затем его ширину. После стремительного бегства от Кота тяжело перестроится на неторопливый темп.

Останавливаюсь возле доски с информацией. Внимание привлекает изображение женщины в венке. Руки простерты к солнцу, юбка завивается вокруг лодыжек, не успевая за хозяйкой. Застыв на середине движения, танцовщица улыбается зрителю, фотографу, миру. Я ее знала. Именно она вела группу моей мелкой Лиски. Чрезмерная живость фотографии не радовала, а угнетала.

Настроение испортилось окончательно. Взгляд с фотографии неприятно уперся в спину, когда я отвернулась.

'Подожду возле кабинета', - развернувшись, быстрыми шагами покинула еще одно поле боя.

***

За поворотом коридора едва слышный шум детских голосов резко усилился. Из открытой двери раздевалки мне под ноги выплеснулась целая река, состоящая из рук, ног, хвостиков, косичек и улыбающихся мордашек. Покачнувшись под напором детских тел, оглохнув от смеха и извинений, я поддалась гомонящему потоку, отойдя назад и в сторону к стене.

- Ивка! - маленькое тельце врезается в меня, обхватывая руками в районе живота, еще сильнее вжимая в желтую стену коридора. - Ивка, пошли смотреть наш танец!

- Лиска! Что тут происходит?

- Мы будем репетировать в костюмах! Смотри на меня!

Мелкая закружилась. Зеленая юбочка чуть запаздывала, но старалась догнать резвые ножки в остроносых зеленых ботиночках. Полы зеленой курточки тоже пустились в пляс. Ободок с искусственными цветами и зеленью в волосах дополнял летний образ моей сестренки. Светлые кудряшки, убранные назад растрепались, некоторые пряди закрыли лицо.

- Ну как, я? Как? - Лиска тщетно сдувала выбившийся локон, глазенки блестели восторгом и радостью.

- Пойдемте с нами, посмотрите танец. Сегодня первый раз в костюмах, - женщина с фотографии вывела из раздевалки последнего ребенка, мягко подтолкнула Лиску в спину, направляя в сторону зала для занятий.

- Пойдем, Ивка! - сестренка вцепилась в руку и как таран потащила меня за собой.

***

Дети по команде хореографа выстраиваются в начальную позицию. Мелкая гордо смотрит на меня из первого ряда, гордясь своими успехами. Хоть и не в самом центре, но и не в заднем ряду. Наше переглядывание прерывают звуки музыки. Шепотки прерываются, танцоры выравниваются, подтягиваются, мордашки становятся предельно сосредоточенными.

Проигрыш заканчивает и начинается танец. Шорох шагов по полу, несинхронный стук ножек. Музыка подхватывает движения, направляет их, вовлекает. Все слаженней движения, все быстрее музыка.

Звуки превращаются в вихрь, который впивается в меня, раня песчинками-нотами, будто сдирая старую кожу.

'Хочу танцевать! Как давно я не танцевала!' - это не может быть моей мыслью, я ведь не люблю танцевать. Да и то, как это произнесено. Это не мой голос, это не мои интонации. Вихрь взрывается в моей голове песчаной бурей, зрение пропадает. Ничего не видно кроме пыльного песка. Иногда через него прорываются редкие картинки: я в центре зала, вокруг меня дети, двигаюсь в ритме музыки, у меня другие, какие-то рваные движения, но они странным образом не нарушают общую картину танца. Я центр, а вокруг меня завихрения - дети. Они следуют за мной? Или это я угадываю их движения?

Вперед, вперед, вперед. Выстукивает сердце. Быстрей, быстрей, быстрей. Вторят ему ноги. Выше, выше, выше. Вытягивается в струну тело.

Воздух в легких превращается в огонь. Ноги напряжены в наслаждении танцем, движениями. Корпус отклоняется назад. Руки взлетаю к потолку. Потолку? Нет, там небо. Перед глазами калейдоскоп из лиц, фигур, отражений, стен, потолка, пола. Зелень костюмов сливается в листву кустов и деревьев, коричневые доски пола становятся утоптанной землей, белый потолок - полным облаков неба. Я на поляне, навстречу мне идет девушка.

'Помнишь свои слова о том, что согласна на все, чтобы спасти его? Теперь я проживу твою жизнь. Повеселимся? Прощай, Ивка. Может я и отпущу тебя погулять... Когда-нибудь... ' - мурлыкнул в голове посторонний голос. Голос из сна. Голос недавно кричавший, что хочет танцевать. Голос, в котором слышалось удовлетворение.

С последним звуком этого голоса сознание погружается в туманно-пыльную песчаную бурю.