Казьмин Михаил Иванович : другие произведения.

Дочь лесника

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
Оценка: 5.89*83  Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Наши современники в другом мире. Мире, развитие которого сильно отстает от нашего. Казалось бы, рай для попаданца - прогрессорствуй, учи местных уму-разуму да греби деньги лопатой! Но если ты человек - в раю при жизни тебе не место. Делай что должен и да свершится чему суждено. Но ты же человек, и потому перед тобой не раз и не два встанет выбор: что и кому ты должен? И даже если тебя попытаются превратить в не совсем человека, от обязанности выбирать никто тебя не избавит... 18.12.2018 книга закончена. Здесь оставлен ознакомительный фрагмент, купить книгу можно на "Автор.Тудей".
  ДОЧЬ ЛЕСНИКА
  
  Заблудился мужик в лесу. Плутал трое суток, промок, замерз, оголодал. На четвертые сутки нашел его лесник. Привел к себе, переодел в сухое и чистое, накормил, стопочку налил и говорит:
  - Дело к ночи. Спать как будешь, мил человек - один, али с дочкой с моей?
  Подумал мужик - ну, дочь лесника, живет, понимаешь, девка в лесу, страшная, небось...
  - Один, - говорит.
  Отвел ему лесник каморку с кроватью, выспался мужик, утречком выходит на крыльцо. Солнышко светит, птички поют, травка зеленеет, ручеек журчит - благодать! Пошел мужик на ручей умыться чистой водой, а там... Девушка ну просто необыкновенной красоты!
  - П-п-простите, а вы кто? - ошалело спрашивает мужик.
  - Я - дочь лесника. А вы?
  - А я?! А я - дебил!!!
  
  Русский народный анекдот
  
  - Возможно. А там не сказано, что в итоге случилось с лесником?
  'Да, старик совершенно не в форме', - подумал Антон и ответил, что в русском анекдоте обычно не принято прослеживать дальнейшую судьбу персонажей.
  
  Василий Звягинцев, 'Бульдоги под ковром'
  
  Часть первая. В лесу, в лесу зеленом
  
  Глава 1
  
  Чего только в нашем русском лесу не встретишь! Это я вам ответственно заявляю, пришлось в свое время по лесным дорожкам походить. Такое иной раз попадалось - хоть стой, хоть падай, как говорится. Вот, помню, всего-то в сотне километров от Москвы, на самой границе Московской и Владимирской областей, наткнулся я в лесу на частично вросшую в землю открытую четырехосную железнодорожную платформу. Как она там оказалась, если учесть, что ближайшая железная дорога никак не ближе десятка кэмэ, и никакой просеки, по которой эту платформу можно было протащить, даже близко не просматривалось?! Не знаете? Вот и я не знаю... Много чего еще видал я в лесах такого, чему там быть не положено, а взяться неоткуда, но не буду рассказывать - вы мне и про платформу-то не поверили, а тут не поверите и подавно.
  Да. А вот маленький бревенчатый мостик через речку-переплюйку - явление, хоть и редкое в лесу, но вполне себе объяснимое. Тем более, не в какой-то глухой чащобе, а на краю леса, в километре от ближайшей станции пригородных подмосковных электричек. Нормальное явление. И зачем, спрашивается, пялиться на него, как на какое-то чудо? Но именно такую картину я застал, весело шагая по протоптанной тысячами ног тропинке, идя от той самой станции в гости к друзьям. Друзья мои недавно купили дом в полуживой деревне, потихоньку превращающейся благодаря таким же, как они, москвичам, в дачный поселок. Ехал я к ним в эту самую деревню первый раз, в лесу здешнем никогда не был, потому и не понимал, что такого может быть в старом, сколоченном из бревен мостке, перекинутом то ли через крупный ручей, то ли через маленькую речушку. Однако же целых три человека стояли у мосточка и недоуменно переглядывались.
  - Да не было тут никогда никакого моста! - в сердцах выпалил крепкий мужик помоложе меня, лет сорока примерно, и в последний момент явно сдержался, чтобы не выругаться.
  - А может, просто внимания не обращали, а? Ну он же старый совсем! - молодая, лет двадцати с небольшим, рыженькая девушка растерянно оглянулась по сторонам. Наверное, пыталась высмотреть, почему мосток мог оставаться незамеченным.
  - Алин, ты что? - спутник рыженькой, высокий спортивного сложения парень чуть постарше нее, тоже пребывал в растерянности. - Мы же с тобой сами тут второе лето ходим!
  - А я так еще больше, - веско добавил мужик.
  - Прошу прощения, а что случилось? - поинтересовался я.
  - Случилось? - переспросил мужик. - Ну, вот он и случился... Мост.
  - И что с ним не так? Я тут первый раз, - на всякий случай сделал я уточнение. Мало ли, вдруг глупость какую сморозил, лучше сразу оправдание выложить.
  - Видно, что первый... Я четвертый год здесь живу, а мост этот только сейчас увидел. И Серега с Алинкой второй год сюда ездят, как ее родители дом в Наташке купили. Тоже вот впервые увидали. Не было его тут никогда! - и, не сдержавшись, прибавил-таки сложноматерную конструкцию.
  - Извини, Алинк, - мужик повернулся к девушке, - ну, не мог удержаться. Сама же видишь, какое дело...
  Да уж, если верить местному жителю и знакомым со здешними реалиями дачникам, произошло нечто невероятное. Верить, с одной стороны, было надо, а с другой - совершенно не хотелось. Потому что так не бывает. Нет, мостик через речку, тем более такую, перебросить за одну ночь, чтобы с утра он стал сюрпризом для местных, дело не сложное, но даже я понимал, что построили его не вчера. И не позавчера тоже. И не в прошлом году. Даже на мой взгляд ни разу не специалиста видно было, что бревнам, из которых сделан мост, не один десяток лет.
  - Лиственница, - со знанием дела отметил мужик, и, видя, что его не поняли, пояснил: - Лиственница, говорю. Дерево прочное и не гниет очень долго. Бревнам лет полста, не меньше.
  Ни хренашеньки! Полсотни лет, значит... И за полвека никто его тут не видел. Чертовщина какая-то! А мужичок из военных, похоже, 'полста' только у них в речи встречается. В мое время встречалось, во всяком случае. Хотя черт его знает, так-то у него речь обычная простонародная, хотя и городская, деревенские по-другому говорят. А что ж он тогда в деревне живет? Я поймал себя на том, что размышляя об этом мужике, мой мозг изящно увернулся от мыслей про невозможный мост. Ну да, почему городской мужик живет в деревне и по какой такой причине он вставляет в обычную речь военное 'полста', - это все логическим путем установить можно. А если не получится, так самого мужика и спросить. Но вот установить, как сюда несколько часов назад попал мост, которому не меньше пятидесяти лет - это фигушки. И спросить тоже не у кого. То есть спросить-то можно, а вот с ответом будет куда как сложнее...
  - Вчера, значит, моста не было? - все-таки я решил повернуть мысли в более актуальном направлении.
  - Вчера? - усмехнулся мужик. - Его и сегодня-то с утра не было!
  - Но как же? - подала голос рыженькая, которую, как я понял, звали Алиной.
  - А черт его знает, - пожал плечами мужик. - Я вот чего еще не понимаю... На хрена он вообще тут нужен?
  - То есть - на хрена? - удивился я.
  - Не ведет он никуда. В Наташку идти, речку переходить не надо. К консервному заводу или поселку заводскому вообще от станции в другую сторону. А туда, - мужик махнул рукой, показывая через мост, - если пойти, только в лес углубишься, и все.
  И то правда. Мост располагался справа от тропы (справа, это если идти от станции), и ни к нему, ни за ним, никаких признаков постоянно используемого пешеходами пути не наблюдалось.
  - В Наташку - это в Натальины Дворы? - я захотел уточнить название деревни.
  - Ага, - лицо Алинки просияло радостной улыбкой, - здесь все так говорят. Прикольно!
  Прикольно, хех... Девочке тоже не хочется заморачиваться невесть откуда взявшимся инженерным сооружением. Но интересно же!
  Мужик неспешно прошелся по мостику туда и обратно. Хм, действительно, мостик, не обман зрения. Его примеру последовал спутник рыженькой Алины, Сергей, если я правильно понял. Молодой человек даже потоптался на мостике, словно проверяя, не рухнет ли он. Не рухнул.
  Алина извлекла из сумочки смартфон и принялась с радостным хихиканьем фотографировать Сергея, тот начал вовсю дурачиться, принимая всяческие горделивые позы. Мы с мужиком переглянулись и оба понимающе хмыкнули. Молодняк, блин...
  - Дядь Коль, давайте вас сфоткаю! - девушка сделала приглашающий жест в сторону моста. - И вас тоже! - так, это уже мне персональное приглашение.
  - Федор, - представился я и тут же добавил: - Михайлович.
  - Прямо как Достоевский, - мужик не подкалывал, просто отметил факт. Однако ж знает, как Достоевского звали, стало быть, и культура какая-никакая налицо. - А я Николай, - он протянул руку, и мы скрепили знакомство.
  - Сергей! Алина! - представились молодые.
  Что ж, приличиям мы дань отдали, и в честь такого случая решили сделать Алине приятное. Встали на мосту - ну ни дать, ни взять, три богатыря, только что в пешем строю. Я, конечно, на Илью Муромца не тяну, но воспользовавшись привилегией старшего по возрасту, встал в центре, Николай, заняв место по правую руку, изобразил Добрыню Никитича, Сергею достались место по левую руку и роль Алеши Поповича. Дурачились, не без того. И рожи строили важные да решительные, и принимали позы типа 'герой-победитель', ну что делать, нашло такое настроение.
  - Сереж, меня сфоткай! - потребовала Алина.
  Заняв место на мосту, девушка показала нам настоящий мастер-класс дурачества. Уж в какие только позы она на мосту не вставала - от романтических до эротических, а закончила вообще 'ласточкой'. И все это со звонким веселым смехом. Радости, короче, полны трусики.
  - А теперь давайте сделаем селфи все вместе!
  Алина загнала нас на мост и вручила телефон Сергею, сославшись на то, что руки у него самые длинные.
  - Плохо! Тут моста не видно за нами! - забраковала девушка сделанные Сергеем фото. - Давайте перед мостом встанем, и чуть сбоку!
  Новые фото Алине опять не понравились, света ей было мало. Поискав глазами, с какой стороны солнце, она скомандовала:
  - Надо на ту сторону перейти, тогда нормально со светом будет!
  Нет, что ни говорите, но когда три мужика, двое из которых вообще уже сильно взрослые, начинают слушаться молодую девчонку, добра ждать нечего. Перейдя на другой берег речушки, мы как раз сделали еще пару шагов, чтобы с моста могла сойти Алина и, едва девушка оторвала ногу от бревен, как над мостом сверкнула яркая вспышка, раздался оглушительный грохот, горячая воздушная волна ударила нас и опрокинула на землю...
  - Да мать же твою семиёжным пропердом через сраку в три говна! - боевые заклинания, извергаемые Николаем, доносились до меня как сквозь затычки в ушах. Блин, неслабо так приложило...
  Кое-как сев, я осторожно помотал головой. Не оторвалась, и то радует. Проморгавшись, восстановил способность видеть. Николай был уже на ногах, Сергей, сидя на траве, тормошил лежащую рядом Алину и пытался до нее докричаться. В смысле, что докричаться, я понял, судя по тому, как он разевал рот, на слух его крики воспринимались опять же, как будто через вату. Сам-то он, интересно, слышит свои вопли? Николай вон, аж рожу корчит да уши зажимает.
  Кажется, на какое-то время я все-таки выключился, потому что вдруг я увидел, что Сергей с Алиной уже на ногах, а Николай сидит на корточках напротив меня и что-то пытается мне втолковать. Или спросить? По логике если, то спросить. Что-то вроде: 'Ты меня слышишь?', например.
  - Федор! Федор Михалыч! Ты меня слышишь? - ну точно, угадал. Нет, не угадал, услышал!
  - Слышу, слышу... - процитировал я Зайца из 'Ну, погоди!'. Только у меня это получилось не так весело.
  - Очнулся, нормально! - моему возвращению в реальный мир Николай обрадовался. - Встать сможешь?
  Я смог. Не сразу, чего уж там, но все-таки смог. М-да, картина была... Алина испуганным котенком жалась к своему Сергею, тот, пытаясь ее успокоить, сам пребывал в явственной растерянности, Николай выглядел до крайности озадаченным. Ну и я, должно быть, тоже. Потому как ни моста, ни речки не было. Вообще. И лес вокруг нас был другой какой-то. Не тот, где мы дурачились на этом чертовом мосточке. Совсем не тот. Прокомментировал я все это не так заковыристо, как Николай, но куда более злобно.
  - Это из-за меня, да? - тихо спросила Алина. - Из-за того, что я всех на эту сторону позвала? Соображает девочка. Пока все через мост не перешли, ничего и не было. Толку, правда, от ее соображения чуть, но это сейчас. А то, что единственная женщина в нашем коллективе способна соображать, хоть и задним числом, вселяло некоторую надежду.
  Впрочем, Алину я, похоже, перехвалил, потому что не успел еще Сергей закончить фразу на тему, что виноваты тут все, а значит, никто и уж в любом случае не Алина, как она натуральнейшим образом разревелась.
  В конце концов нам с Николаем пришлось подключиться к попыткам Сергея успокоить девочку и реветь она перестала. Да и в самом деле, она-то тут при чем? Ну да, позвала она нас. А то бы мы без нее не перешли? Почти наверняка перешли бы. И вообще, сейчас есть кое-что поважнее, чем искать или назначать виноватых.
  - А где мы, кстати? - молодец, Сергей, сообразил задать правильный вопрос. - На то место совсем не похоже... Так, - он осмотрел небольшую полянку, на которой мы стояли, - нас же оттуда, - парень махнул рукой, - сюда швырнуло, значит, туда и надо идти, чтобы вернуться!
  - Ты, Серег, соображай, что говоришь! - проворчал Николай. - Если бы нас через эти деревья бросило, - он показал в ту же сторону, куда до этого показывал Сергей, - мы бы тут все ободранные валялись! Или по деревьям висели, на сучья напоротые...Это вообще совсем другое место. И время тоже.
  - Как - время?! - опешила Алина.
  - Ну, если по солнцу, - глянул вверх Николай, - то сейчас уже далеко за полдень. А мы у моста в десять где-то встретились, да Федор Михалыч в пол-одиннадцатого подошел.
  - Фига себе! - изумился Сергей. - Это мы теперь, что ли, типа попаданцев, как в фантастике?
  - Типа кого? - не понял Николай.
  - Попаданцев, - я решил пояснить, потому что Сергей наверняка делал бы это дольше. - Которые попадают хрен его знает куда. То в другие миры, то в другие времена. На эти темы куча книг написана, вот Сергей и сравнил.
  - Да? - в голосе Николая отчетливо сквозило недоверие. - И что в этих книгах пишут насчет того, куда идти и что вообще делать?
  - Ничего обычно не пишут. Там героев самих кто-нибудь находит. Или они кого-то встречают...
  - Муть, короче, - резюмировал Николай. - Тут, пока нас найдут, можно состариться и помереть на хрен. Идти надо самим. А вот куда... - он призадумался.
  - Реку искать надо, - сказал я. - В такой местности населенные пункты обычно по рекам стоят, что у нас, что в любых странах, где леса есть.
  - Дело говоришь, - кивнул Николай.
  - А где тут реку искать? - удивился Сергей.
  - Не обязательно прямо реку, - пояснил я. - Хоть ручей какой. Ручей все равно в реку впадает, та в другую. Находим любой ручеек и идем вдоль него по течению.
  - Может, не надо ничего искать? - в руке Алины появился тот самый телефон. Надо же, не разбился! - Сети нет..., - обиженно протянула девушка.
  Не сговариваясь, все мы - и я, и Николай, и Сергей - извлекли из карманов мобильники. Сети не было ни у кого, вне зависимости от оператора или модели телефона. Соответственно, и от геолокации толку не было никакого.
  - Но нас же искать будут! - Алине явно никуда идти не хотелось.
  - Кто нас искать будет? - недобро усмехнулся Николай. - Что я пропал, заявить некому. Вы с Серегой да Федор Михалыч шли со станции, так что вас, если и будут искать, то начнут с Москвы. Да и мы же не знаем, куда вообще нас забросило! Так что на реку по-любому выходить надо.
  - А как выходить? Где тут река? - недоуменно спросил Сергей. Эх, молодняк, молодняк! - На дерево лезть и высматривать, что ли? - тут же слегка реабилитировался он в моих глазах.
  - Обойдемся, думаю, без этого, - я решил уберечь парня от необходимости лазить по деревьям. - Вон, - я показал рукой в просвет между соснами, - в ту сторону местность заметно понижается. Это верный признак, что там или ручей или река. Туда и надо идти.
  - Погодите, - Николай даже руки поднял, предостерегая нас от излишней поспешности, - успеем. Для начала давайте-ка проверим, что у нас с собой съестного, да одежду надо в порядок привести.
  
  Глава 2
  
  Со съестными припасами у нас оказалось, мягко говоря, не очень. Грубо говорить не стану - сами сейчас поймете, почему. Итак, в недрах алининой сумочки обнаружились три пакетика фисташек, двухсотграммовая коробочка персикового нектара да пачка 'орбита' без сахара. Офигительное богатство, блин! В сумке Сергея (хорошо хоть, не снял с плеча, пока фото делали) своего часа ждали две палки сырокопченой колбасы да ополовиненная полтораха 'фанты'. Уже лучше. У Николая никакой еды не нашлось вообще, зато у него оказались почти целая пачка сигарет, зажигалка и неплохой складной нож. Насчет сигарет, лучше бы их не было, я курить совсем недавно бросил, и запах табака меня все еще нервировал, а зажигалка и нож - ресурсы ценные. Про себя, любимого, упоминаю в последнюю очередь исключительно потому, что у меня не было ничего.
  С одеждой дела обстояли едва ли не хуже. Здесь вне конкуренции оказался Николай со своими берцами, камуфляжными штанами и курткой. Мы с Сергеем и Алиной одеты были примерно одинаково, слава стилю 'унисекс' - джинсы да ветровки. По обуви у нас с молодыми тоже вышла ничья. Конечно, кроссовки, в каковые обулись молодые люди - обувь, в лесных условиях, мягко говоря, ненадежная, но и у меня лучше было ненамного - полуботинки, пусть и кожаные, обувь тоже не для леса. Зато рубашка под ветровкой у меня была нормальная, а не футболка, как у нашей молодежи.
  Правда, в той же серегиной сумке имелся еще тонкий свитерок, надо полагать, для Алины, и складной зонт. В случае дождя мертвому припарка, конечно, но все-таки.
  Николай заставил нас привести одежду в соответствие с требованиями леса, то есть откатать закатанные у меня и у Сергея рукава ветровок да застегнуться, а Алине еще и накинуть на голову капюшон. У молодых вызвало слабые попытки сопротивления требование завязать внизу джинсы, для чего пакет, в который была завернута колбаса, был разрезан на ленты, из которых Николай скрутил некое подобие шнурков, но напоминание о вполне вероятной встрече с клещами подействовало. Хорошо хоть, комаров было не так много, но куда ж без них, чтоб им...
  Шли гуськом - Николай впереди, за ним Алина, Сергей и я замыкающим. Дорогу Николай, надо отдать ему должное, выбирал из расчета под возможности Алины, так что хоть и приходилось иной раз петли закладывать, зато идти было более-менее удобно. Лес, к нашему счастью, оказался хвойным, преимущественно сосновым, поэтому под светолюбивыми соснами оставалось место не только для елок, но и для мелкого подлеска, через который можно было идти, а не продираться. Где-то через полчаса мы неожиданно вышли на тропу - еле заметную, но все же куда более пригодную для ходьбы, чем это было без нее. Тропа, кстати, шла вроде бы как в нужном нам направлении - под вполне заметный уклон, так что наши шансы выйти к реке или ручью пожалуй что возросли. Еще минут двадцать левой-правой, левой-правой, и Николай объявил привал. Подкрепившись поделенными на четверых третью палки колбасы и пакетиком фисташек да глотнув по чуть-чуть оранжевой химической гадости, просто посидели молча и двинулись дальше.
  Скорость эскадры, как совершенно справедливо говорят моряки, измеряется скоростью ее самого тихоходного корабля. В нашем случае скорость передвижения определялась возможностями Алины. Приноровившись к непривычно медленному для меня темпу ходьбы и безуспешно поразмышляв, каким это образом Николаю удается спиной чувствовать нужную скорость, я начал смотреть по сторонам, благо, было на что. Солнечные лучи пронизывали висевшие далеко вверху кроны высоченных сосен и яркими полосами упирались в землю. Рыжевато-бурые стволы, купаясь в солнечном свете, сияли мягким теплым отсветом. Ни с чем не сравнимая смесь ароматов хвои, смолы и озона делала воздух таким вкусным, что хотелось его есть, а не только вдыхать. И все это в абсолютной тишине, нарушаемой лишь тихим шлепаньем наших шагов по тропе. Даже с учетом загадочных и не самых приятных обстоятельств нашего тут появления, действовало все это умиротворяюще, напоминая о вечности жизни, ее красоте и прочих столь же возвышенных понятиях. Воздействие такое, похоже, испытали мы все, потому что даже на привалах сидели молча и задумчиво. Так и шли, еще несколько раз останавливались на отдых, без еды, но с питьем, пока не спустились, наконец, к ручью.
  - Так, - Николай остановил движение нашей маленькой колонны, - 'фанта' осталась еще? Сергей вытащил бутылку, показав, что там еще немножко есть.
  - Допивайте, - велел Николай, и пока Алина с Сергеем (я отказался) с видимым удовольствием выполняли его приказ, аккуратно зачерпнул руками воду из ручья, понюхал ее, прополоскал ею рот и выплюнул.
  - Пить можно! - обрадовался Николай, а Алина удивленно спросила:
  - Вы что, дядя Коля?! Не кипяченую?
  - А в чем ее кипятить? - я попытался вернуть девушку на грешную землю. - В бутылке пластиковой, что ли?
  - Если очень надо, можно и так, - серьезно сказал Николай. - Но не придется. Пить, говорю, можно. Чистая вода.
  Похоже, дядя Коля, как называла его Алина, пользовался в Натальиных Дворах весьма заметным авторитетом, потому что больше ни она, ни Сергей не возражали. Ну и я не стал, потому как пить-то хотелось. Впрочем, много пить Николай нам не дал, по несколько глотков и все.
  А потом наш командир сказал, что пора готовить ночлег. На вопрос Сергея насчет того, а не рано ли, Николай ответил, что в самый раз. Пока наберем дров для костра да лапника для лежанок, как раз и стемнеет. Что ж, я-то уже давно понял, что насчет жизни в лесу с Николаем лучше не спорить, а теперь, похоже, и молодняк пришел к тому же выводу.
  Ясное дело, Николай как в воду глядел. Пока кучки лапника и хвороста не превратились в весьма изрядные горки, нам приходилось снова и снова собирать то и другое. Сергей даже нашел поваленную относительно небольшую сосенку, которую, предварительно посоветовавшись с Николаем на тему ее нужности, мы вдвоем и притащили к выбранному все тем же 'дядей Колей' месту ночевки. Прекратил Николай наши занятия собирательством уже в довольно-таки глубоких сумерках. Но вот гору лапника разобрали на одну двухместную и две одноместных лежанки, некоторое количество хвороста сложили шалашиком, Николай чиркнул зажигалкой и вскоре мы сидели вокруг костра.
  - Дядя Коля, - с опаской спросила Алина, - а звери никакие тут не водятся? А то страшно...
  - Звери-то? - переспросил Николай, старательно работая ножом над превращением найденной нами с Сергеем сосенки в поленья, пригодные для костра. По мне, мартышкин труд, но у него почему-то получалось. - Водятся, да. Белку, пока шли, я сам видел. А такие, чтобы бояться их... Вряд ли.
  - Вы меня успокоить хотите? - в голосе девушки сквозило недоверие.
  - Да вот еще! - оскорбился Николай. - Лес светлый, с нахоженными тропами, мишку здесь не встретишь. Волкам летом есть что пожрать, тоже делать им тут нечего. Так что из опасного зверья только лося здесь и можно увидеть, так и тот без нужды не полезет. А уж сейчас-то, на огонь, вообще никто не выйдет. Уж хочу я тебя успокоить или нет, а все равно бояться тебе некого.
  Потом разговор у нас пошел на самые общие темы. Народ заинтересовался моей скромной персоной, пришлось рассказать о себе, о том, что денежки зарабатываю на ниве рекламы и маркетинга, что с женой в разводе настолько давно, что уж и не помню, сколько именно, что есть взрослая дочь, ну так, в общих чертах. Взамен я получил столь же общие сведения о моих новых знакомых. Сергей с Алиной оказались супружеской парой, только в загсе об этом пока что не знали. Жили вместе они уже почти полтора года, а свадьбу планировали через два месяца. Алине, как выяснилось, было аж двадцать три, работала она дизайнером одежды, двадцатипятилетний Сергей трудился менеджером по продажам в интернет-магазине автозапчастей. Жизненный путь Николая отличался куда большей извилистостью. Товарищ успел побывать моряком торгового флота, послужить по контракту прапорщиком, помотаться по стране на самых разных работах, так или иначе связанных с техникой. Три с лишним года назад мотаться Николаю надоело, и он купил дом в Натальиных Дворах. Работал Николай электриком на консервном заводе по графику сутки через трое, а в свободное время чинил за умеренную плату жителям деревни и понаехавшим москвичам почти что любую технику, разве что кроме электроники. В Москве у Николая была подруга, периодически принимавшая его у себя, но до совместного проживания они, как выразился Николай, не докатились и не докатятся.
  Договорились, что дежурить у костра будем по очереди. Алинку от участия в этом деле освободили, Николаю выпало сторожить ночевку и поддерживать огонь первым, а мы стали укладываться. Лежать на лапнике, скажу я вам, удовольствие то еще, особенно если слово 'удовольствие' взять в большие такие жирные кавычки. Чтобы не кололо шею и уши, ветровку я кое-как натянул на голову, расплачиваясь за такую изобретательность усиленными уколами в пояснице. Хорошо молодым - сумку Сергея и сумочку Алины они приладили себе вместо подушек, так что спали, в отличие от меня, прямо-таки в комфортабельных условиях. Однако же чистый лесной воздух, куда более, чем привычный мне московский, насыщенный кислородом, да еще в виде озона, сделал свое дело - спать хотелось жутко, и я все же уснул.
  Выяснилось, впрочем, что кроме концентрации в воздухе кислорода, на сон могут влиять и другие факторы. Температура того же воздуха, например. Проснулся я от того, что самым поганейшим образом замерз. Подобравшись к костру, чтобы погреть свои старые косточки и все то, что на них сверху, обнаружил на дежурстве Николая.
  - Я Серегу будить не стал, - пояснил тот, заметив, видимо, напряженную работу моей мысли на тему того, чье дежурство я проспал, и сколько я спал вообще. Получалось, что около двух часов. - Подожди чуть, пока я к ручью схожу, потом поговорим, - добавил Николай совсем тихо. Минут с десять я пытался предугадать, что же такого собирается мне сказать Николай, да так, чтобы наш молодняк не слышал. Как чутье, так и жизненный опыт подсказывали, что хорошего я услышу мало, а вот остального - гораздо больше. Правильно подсказывали.
  - Что ты там про попаданцев говорил? - спросил Николай.
  - Что попадают они во всякие миры и времена, какие писателям заблагорассудится.
  - Поня-а-а-тно... - недовольно протянул Николай. - Мы вот тоже... попали. Уж не знаю, кому там это заблагорассудилось...
  - Так, - прислушавшись к своим ощущениям, я понял, что какой-то подобной гадости я и ожидал с того самого момента, когда заложенными ушами услышал николаевские матюги. - А подробнее?
  - Подробнее, говоришь? Мы пока шли, я обратил внимание, что полос в небе нет от самолетов. Инверсионных следов, - пояснил Николай.
  Я кивнул - понял, мол, продолжай.
  - То есть мы не в Московской области. У нас пэвэошные истребители туда-сюда постоянно летают, за день хоть раз, да увидишь.
  - Это да, - согласился я, внутренне удивившись наблюдательности своего товарища по несчастью.
  - А сейчас сходил к ручью на звезды посмотреть. Оттуда видно лучше. В общем, Федор, не на Земле мы. Небо не наше.
  - Погоди... Это что значит - не на Земле? - вот к гадости такого калибра я готов не был, поэтому сразу начал искать, за что зацепиться. - А сосны? Быть такого не может, чтобы где-то черт его знает где росли такие же сосны!
  - Ну сосны - да, - вынужден был признать Николай, - Сосны и мне из головы не идут... Но небо точно не наше. Я же моряком был, небо везде видел - нет у нас нигде таких звезд. А наших звезд нет здесь. И луны нашей нет.
  - А если это Земля, но в другое время? - чем это было бы лучше того варианта, что озвучил Николай, я не знал, но ухватился именно за него. - Я вот читал, что раньше созвездия имели другой рисунок. Может, это и есть наш случай? А что луны нет, так может, тут новолуние.
  - Ага, может и так, - внезапная покладистость Николая мне не очень-то понравилась, и не зря. - Только я такое тоже читал. Там сколько миллионов лет назад созвездия другими были? А тропинку в лесу динозавры протоптали, что ли?
  М-да, пришлось признать, что тропинка, протоптанная динозаврами, смотрелась бы по-другому. Сошлись мы с Николаем в конце концов на трех пунктах: Во-первых, мы и правда попали. За рабочую версию приняли параллельный мир - то есть Землю, но не нашу.
  Во-вторых, Сергею с Алиной мы это пока не сообщаем. Сообщим, конечно, но несколько позже, когда сами более-менее разберемся с обстановкой.
  В-третьих, при обнаружении человеческого жилья сначала очень внимательно осматриваемся, а уже потом идем на контакт с аборигенами. Или не идем. Такой вариант был бы, разумеется, нежелательным, но иной раз лучше контактов избегать - проживешь дольше.
  По поводу прожития я высказал опасение насчет того, что еды у нас осталось по-хорошему на день, по-плохому на два, но Николай меня успокоил. Он авторитетно заявил, что летом в лесу умереть от голода невозможно, и о нашем прокорме хотя бы теми же грибами он позаботится. Что ж, хоть с этим человеком нам повезло.
  Потом Николай отправился спать, потом я, досидев положенное время, разбудил Сергея и завалился сам. Заснул сразу и никакие тяжкие раздумья о нелегкой доле попаданца неведомо куда меня не тревожили. 'Еще успеете', - скомандовала им часть мозга, ответственная за сохранение его работоспособности, и те притихли.
  Утро приветствовало нас рассветом и не шибко приятной сыростью. Видок у всех был... Почему первым придумал сделать некое подобие физзарядки я, а не Николай, сказать трудно, но мою инициативу народ подхватил, и минут через пятнадцать мы уже были похожи на живых людей.
  Как известно, зарядку должны продолжать водные процедуры. Совершать оные я отправился к ручью первым, первым и познакомился с его освежающей, но, черт бы ее побрал, не самой теплой водичкой. Взбодрился, ага. К месту нашего привала, можно сказать, вспорхнул, бррр... И сразу - к костру, греться. За мной умываться пошел Николай, также спустя несколько минут показав непреодолимое желание пристроиться у костра, Сергей с Алиной пошли на ручей вместе. Ох и визгу было!.. Молодые с возвращением слегка подзадержались, видимо, согревались прямо там и другими способами. Ну точно, это было заметно по их довольным и слегка виноватым лицам. Мы с Николаем, разумеется, сделали вид, что ничего не поняли.
  Организовали завтрак, ради разнообразия нарезав колбасную пайку на мелкие кусочки, чтобы часть их подогреть, насадив на палочки, выструганные Николаем из подходящих хворостин. Все же горячее питание - это вам не холодные закуски, насыщает эффективнее, не говоря уже о том, что и вкус совсем другой. Воду из ручья пили уже без опаски, вчера еще убедившись, что насчет нее Николай был прав.
  Вот как раз когда мы с завтраком закончили и сидели сытые, прогретые и потому относительно довольные, она на нас и вышла...
  
  Глава 3
  
  Появилась она буквально ниоткуда. Только что не было - и нате вам, пожалуйста! Метрах в десяти от нас стояла рысь. Такая симпатичная кошечка с кисточками на ушах и пушистыми бакенбардами по бокам умной морды. Чуть не сказал - лица. Только вот взгляд у зверушки был... недобрый, в общем, взгляд. Внимательный такой, оценивающий - и недобрый.
  Столь же непостижимым образом, каким появилась рысь, Алина телепортировалась за спину Сергею и рассматривала кошку, осторожно выглядывая из-за его плеча.
  - Она не прыгнет? - с опаской просила девушка. - Я боюсь!
  - Не должна, - негромко ответил Николай, не сводя глаз с рыси. - Только движений резких не делай и говори потише. Да, и в глаза ей тоже смотреть не надо.
  Сколько времени рысь нас изучала, сказать не могу. Видимо, все-таки немало, потому что Алинка успела привыкнуть к ситуации и успокоиться. И не просто успокоиться. Уверившись в отсутствии у дикой кошки агрессивных намерений, наша барышня не придумала ничего лучше, как тихонечко, еле-еле слышно, произнести: 'Кис-кис-кис...'. Ага, для нас-то, может и еле слышно, а вот рысь, пошевелив кисточками (соответственно, и ушами), состроила такую морду... Вот умеют кошки иной раз одной мимикой, точнее даже, одним взглядом показать глупому человеку его место у подножия высоченного пьедестала, на недосягаемой для людишек вершине которого вальяжно разлеглось меховое величество. Вот именно так рысь на Алину и глянула - высокомерно и презрительно, как на... на пустое место, скажем так. А потом осуждающе фыркнула и в несколько грациозных прыжков скрылась между соснами.
  - Ну ты, Алинка и... - Николай в последний момент решил оставить для нас тайной, что именно он об алининой выходке думал.
  - Но вы же сами сказали, что она не прыгнет! И вообще, такая классная киса! Может, мы бы с ней подружились! - обиделась Алина.
  - Вот она тебе чисто по-дружески и приложила бы лапочкой, - я подключился к воспитательному процессу.
  - Или зубами прикусила. Как тогда мамина Муська, забыла, что ли? - до кучи добавил Сергей.
  - Да ну вас! - Алина, похоже, на всех нас обиделась. - Сговорились, мужики!
  Заржали. Все втроем. Не смогли удержаться и самым обидным для Алинки способом демонстрировали ей мужскую солидарность. Надо отдать девушке должное, вывернулась она из этой неприятной ситуации блестяще - засмеялась вместе с нами.
  - Ладно, поржали - и будет! - Николай остановил сеанс смехотерапии. - Собираться надо, да идти дальше. Время теряем. И рысь эта мне ни хрена не нравится!
  - Это чем же? - привыкнув к тому, что о лесных премудростях Николай знает больше нас всех, вместе взятых, я решил дать ему возможность объяснить это всем, а кое-кому еще и втолковать. Или хотя бы попытаться втолковать.
  - Рысь в таком лесу не живет. В глухом, с буреломами и темным подлеском - сколько угодно, а в таком - нет. И к людям, да тем более на огонь, рысь никогда не выйдет. Были бы мы ей чем интересны - она бы нас видела, а мы ее - хрен!
  Времени наши сборы заняли мало - было бы чего собирать. Тщательно затушив угольки костра да набрав на ручье полную полторашку воды, двинулись дальше. Мы с Николаем решили продолжать движение по тропинке, благо, дальше она шла вдоль ручья, а в случае, если между ручьем и тропкой пойдет расхождение, определиться с дальнейшим маршрутом на месте. Я, правда, высказал предположение, что тропинка протоптана не просто так и тоже может привести нас к людям, но Николай, сославшись на свой опыт, заявил, что это далеко не обязательно. По его словам, тропинку могли проложить, например, грибники, которым просто удобнее так выходить к особо урожайным местам. В общем, я спорить с Николаем не стал, а молодых мы и не спросили.
  - Странный лес, - подал голос Сергей на обеденном привале, если, конечно, можно было назвать обедом все ту же колбасу. - Сколько мы прошли, а никаких следов человека, кроме этой тропинки...
  - И мусора вдоль тропинки нет, - поддакнула мужу Алина. - Вообще!
  - И не надо его тут на фиг, - хмуро заметил Николай, показав на брошенный Алиной фантик от жвачки. Сообразила. Подобрала фантик и сунула скомканную бумажку в карман.
  - Ладно уж, давай сюда, - сжалился наш командир. - Найду ему другое место.
  Нашел. Докурив сигарету (у-у, змей-искуситель!), он ловко подрезал ножом землю, и приподняв язык дерна, запихал под него и окурок, и фантик. Там же нашли свое последнее пристанище кусок обертки от колбасы и пустой пакетик из-под фисташек.
  Короткий послеобеденный отдых использовали кто как. Я просто ничего не делал и размышлял над ночными словами Николая, молодые о чем-то тихонечко шептались, Николай, устроившись к ним спиной, посматривал то на солнце, то на свои наручные часы, явно при этом что-то подсчитывая в уме. Если я правильно понимал смысл его действий, он пытался выяснить соотношение местного времени и того, что еще продолжали показывать его часы.
  Да, понимал я правильно. Когда Алина по известной надобности отошла подальше от нашей стоянки, а Сергей отправился ее охранять, Николай тихо сказал:
  - Время тут тоже с нашим не совпадает.
  - Ты же это сразу выяснил, - напомнил я, - еще как только нас сюда забросило.
  - Нет, не то. Оно вообще никак не совпадает. Сами сутки другие, длиннее наших, вроде бы. Где-то часа через три смогу точно сказать, сколько они тут в наших часах.
  Вот же... Это уже и на параллельную Землю никак не смахивало. А сосны наши. Рысь, насколько я мог судить, тоже вполне для Земли обычная, только что встретилась нам не там и не так. Попали мы, получается, вообще не пойми куда. И даже то, что если все тут как у нас, то и люди такие же должны быть, не утешало. Я историю с детства люблю, и знаю ее неплохо, вот эти-то знания меня и пугали. Люди, они, как свидетельствует история, те еще источники проблем. Для чужаков, а мы тут именно чужаки, в особенности. Попали, мать его... Попали, так попали!
  Так. Стоп. А чего это я про историю вспомнил? История - она ведь что изучает? Правильно, прошлое. И с чего я вдруг думаю, что здесь по отношению к времени, из которого нас сюда занесло, как раз прошлое?
  'Думай, голова, думай', - подхлестнул я себя. Что же из того, что я видел, говорит за прошлое? Экология - раз. Чистая вода в ручье, отсутствие мусора по краю натоптанной не одним человеком дорожки. В принципе да, хотя и не факт. Того же Николая кто-то когда-то научил не мусорить в лесу? То есть люди такие и у нас есть. Ну и чистые ручьи, думаю, где-то в России наверняка найдутся. Не попадаются самолеты. Не только полосы от истребителей - вообще никакие. Это вроде бы два, но именно что вроде бы. Мало ли мест, над которыми регулярно никто не летает? Рысь в слишком светлом лесу? Это три и, пожалуй, что все. Зато самый убедительный аргумент в пользу прошлого. Почему? Да потому что людей нет. У нас, конечно, есть такие безлюдные места, но там и лес совсем уж дремучий. А в прошлом народу было меньше, соответственно, и лесов, где нога человека, если и ступала, то крайне редко, было побольше. Хотя, насколько я представлял, люди раньше в лес ходили чаще - нужнее он им был. Тут тебе и дрова, и стройматериал, и неплохая прибавка к обычному рациону.
  Черт, а вот с наличием тропинки это никак не вязалось. Потому как она-то говорила о том, что люди здесь все-таки ходят. И, тем не менее, я все больше и больше склонялся к тому, что время здесь по отношению к нашему - прошлое. Потому что был и еще один аргумент - мое предчувствие. Жизненный опыт научил меня предчувствиям доверять, и менять что-то в этом я не собирался. А ни экологически корректное поведение человека из нашего времени, ни вполне объяснимое наличие мест, над которыми не летают что военные, что гражданские, ни отсутствие людей при наличии протоптанной ими тропинки сами по себе доказательствами быть не могут. Потому что вторичны по отношению к моим наблюдениям. Впрочем, познакомить с результатами моих размышлений Николая я не успел. Вернулись молодые, мы затушили маленький костерок, на котором подогревали колбасу, и двинулись. Ничего, будет еще время поговорить...
  Да, человек предполагает, а располагает явно не он. Под размеренную ходьбу мысли мои плавно перетекли от попыток определиться со временем, в коем мы пребывали, к мыслям, еще более неприятным. Я уже почти явственно представлял себе очередную ночевку в не самых, прямо скажем, комфортных условиях, никак не радовала и перспектива перехода завтра, в крайнем случае, послезавтра, на грибную диету, но тут все повернулось совсем другой стороной.
  Рысь, которой, если верить Николаю, тут не должно водиться, вышла на нас снова. И не одна. То есть сначала-то одна, опять появилась как будто ниоткуда и загородила нам дорогу. Теперь Алине пришлось любоваться 'классной кисой' из-за спины Николая, мы с Сергеем встали по бокам. Выстроились, блин, фалангой... Поэтому появление еще двух аборигенов первым заметил я - вышли они из-за сосен с моей стороны.
  Было этих аборигенов, как я уже сказал, двое. Лошадь обыкновенной гнедой масти и всадник. То есть всадница, как стало ясно почти сразу же. Совсем юная девушка, заметно моложе Алины, одетая в рыжевато-бурую с зелеными разводами рубаху - длинную настолько, чтобы только оставалось гадать, что у там под ней, кроме высоченных, не ниже середины бедра, мягких сапог цвета натуральной кожи, и короткую настолько, насколько это необходимо при посадке верхом. Обычной посадке, я имею в виду, а не в дамском седле. Темно-русые волосы двумя короткими толстыми косами торчали из-под повязанной на манер банданы косынки, тоже рыжевато-бурой с зеленым. Большие серые глаза и тонкие (не путать с утонченными!) черты вместе с каким-то почти по-детски удивленным выражением делали лицо девушки удивительно красивым. Оценить фигуру было сложнее из-за некоторой мешковатости рубахи. Или все-таки платья? Но главным и далеко не самым приятным, если уж честно, в облике девушки для меня, да и для всех нас, думаю, было ружье в ее правой руке. И держала она его, хотя и довольно дружелюбно для встречи с чужими - стволом не на нас, а вверх, но приклад прижимала локтем к боку, что позволяло быстро направить оружие в нужную сторону, не перехватывая его обеими руками. Да и лошадку свою повернула так, чтобы, если что, пальнуть в нашу сторону было удобнее. Грамотно, в общем, действовала девушка. Одна радость - сразу хоть стрелять не стала.
  Пока юная наездница удивленно рассматривала нас, мы с некоторой, вполне, думаю, простительной опаской разглядывали ее. То есть Николай разглядывал и Сергей с Алиной, я-то успел рассмотреть девушку раньше, поэтому меня больше интересовало ее оружие. Ружье, насколько я мог судить, было неким подобием винчестера из классических вестернов - характерную скобу-рычаг ни с чем не спутаешь. В нашей истории такие ружья появились, кажется, году в восемьсот шестидесятом, тысяча, естественно, если я ничего не путал, но такие вооруженные юные барышни, да явно умеющие оружием пользоваться, тогда и на том же Диком Западе были жуткой редкостью. Если вообще встречались.
  Не спуская с нас глаз, всадница слегка повернула прелестную головку в сторону рыси и что-то коротко скомандовала. Именно что скомандовала, а не просто сказала. Рысь тут же уселась в стандартную позу кошки-копилки, только что хвостом лапы не окрутила. Тут уж ничего не поделаешь, коротенький у рысей хвост, этой кошачьей статью они не вышли. Так, вот и понятно, почему рысь объявилась там, где ей вроде бы делать нечего. А неплохо они тут устроились, с такими ручными зверушками...
  Убедившись, что рысь команду выполнила, девушка снова повернулась к нам и, судя по интонации, что-то спросила на совершенно незнакомом языке. 'Кто вы?', - надо полагать. Мы, разумеется, не ответили. Я, правда, медленно развел в стороны руки ладонями к всаднице, показывая мирные намерения и отсутствие оружия, несколько секунд спустя этот жест повторили и остальные.
  Сообразив, что ее не понимают, лесная амазонка спросила, должно быть, то же самое, но явно на другом языке. Тут уже пришлось показать полное непонимание, но вопрос последовал и в третий раз. То есть, что это был именно вопрос, можно было только догадываться по первым двум фразам, на этот раз девушка заговорила каким-то совершенно нечеловеческим языком, где даже вопросительная интонация не угадывалась.
  Оставить без ответа три вопроса, пусть даже почти наверняка всего один, но заданный на трех языках, было бы с нашей стороны невежливо. Поэтому я, стараясь придать своему голосу побольше миролюбия и доброжелательности, высказался в том смысле, что мы вас, милая барышня, к сожалению, не понимаем, сами не местные, но никаких враждебных намерений не имеем.
  Однако же и этой несостоявшейся беседы девушке хватило, чтобы составить о нас вполне благоприятное мнение. Ружье она положила на луку седла, и, придерживая его левой рукой, показала нам открытую ладонь правой, приподняв руку - узнаваемый жест приветствия и миролюбия. Еще и улыбнулась - искренне, от души.
  Снова короткая команда - и рысь встала, повернулась к нам смешным коротеньким хвостом, обернувшись, совсем по-домашнему муркнула и медленно пошла. Подчиняясь не столько командному, сколько приглашающему жесту всадницы, мы двинулись за рысью, сохраняя обычный для нас порядок построения, сама же амазонка неспешно ехала за нами.
  Слышать за собой тяжелую поступь и фырканье лошади было, прямо скажу, некомфортно. Все-таки, как и большинство современных горожан, я лошадей несколько побаивался. Чтобы отвлечься от этого дискомфорта, я принялся размышлять о произошедшей с нами перемене и о том, чего от этого ждать.
  По всему выходило, что никакими неприятностями встреча с хозяйкой местного леса (ну ладно, пусть не хозяйкой, есть ведь кто-то и постарше) нам не грозила. Имея многозарядную винтовку с неплохой скорострельностью и ручную рысь, барышня могла без проблем устроить нам неприятности, и очень большие, сразу же. Однако никакого вреда нам не причинила и ведет нас к человеческому жилью. То есть спать мы сегодня в любом случае будем в лучших, по сравнению с прошлой ночью, условиях. Кстати, ведет нас всадница, судя по всему, не в плен. Хоть они с рысью явно нас конвоируют, но как-то не очень вязался с взятием в плен показанный нам приветственный жест. Конечно, хитрость и коварство тоже никто и ни в каком мире не отменял, но хотелось верить, что юный возраст и добрая улыбка девушки с коварством сочетаться не могут. Да точно не могут! Не должны, это уж в любом случае.
  Когда рысь свернула с тропинки, Николай понял все правильно и свернул вслед за ней. Алина, умничка, повернула за Николаем, ну и так далее. Идти без тропинки пришлось совсем недолго, уже через минуты три мы опять переставляли ноги по протоптанной дорожке, куда более широкой, чем это было до того, но перестраиваться не стали. То есть Сергей с Алиной все-таки пошли парой, благо, ширина тропинки позволяла, но Николай по-прежнему двигался впереди, а я сзади.
  Я еще успел подумать, почему местные отпускают одну (лошадь и даже рысь не считаем) столь молоденькую девчонку - то ли у них тут совсем безопасно, то ли народу просто не хватает. Все же, скорее всего, не хватает народу - наличие у барышни ружья вкупе с явным умением с ним обращаться на мысли о полной безопасности не наводили. Так вот, успел я на эту тему подумать и даже выводы сделать, как появился совсем иной повод для размышлений. Мы, похоже, пришли.
  
  Глава 4
  
  Да уж, пришли. На большой поляне, как раз на берегу ручья (видимо, того самого, вдоль которого мы шли, но уж очень хитро запетлявшего) стоял... стояла... в общем, стояло весьма интересное сооружение. Чем-то оно напоминало древнерусскую деревянную крепость, только сильно уменьшенную и весьма изобретательно усовершенствованную. Сразу удивило, что высокий земляной вал с бревенчатой крытой галереей по верху был в нижней части обнесен двумя рядами спирали Бруно. Когда именно изобрели колючую проволоку в нашем мире, я не помнил, но вроде бы позже этих винчестеров, а уж спираль Бруно вообще никак не раньше Первой мировой. А здесь она соседствует с архаичными винтовками. Интересно...
  Девушка обогнала нас, остановила лошадь и жестом велела ждать. Кису свою оставила с нами - интересно, охранять нас или сторожить? Ох, видимо все-таки сторожить... Неужели я ошибся насчет намерений лесной красавицы? Сама она тем временем проехала в открытые ворота, тоже неплохо приспособленные к обороне - к ним вел прорытый в земляном валу проход, такой же узкий, как и сами ворота: конные могли проехать только по одному, пешие прошли бы по двое. Галереи по обе стороны выступали за ворота и имели узкие бойницы, из которых можно было с двух сторон стрелять в бок тем, кто попытается ворота ломать. Да, интересная тут у них жизнь. Насыщенная, сразу видно.
  - Это мы где? - робко поинтересовалась Алина. Нет, девочка умная. Заговорила лишь сейчас, да и вообще держалась неплохо, хоть и видно было, что боится.
  - Это мы, Алинка, попали, - ответил ей Николай. - Куда - не спрашивай, сам пока не знаю.
  - Куда-куда... - оживился Сергей, - в прошлое, куда же еще?!
  - Может, и в прошлое, а может, и нет, - знакомить спутников с результатами моих рассуждений времени, как я понимал, сейчас не было. - В данный момент куда важнее, как нас тут примут.
  - А почему... - Сергей явно вознамерился поспорить, но не вышло. Наша местная лесная фея вышла из ворот, уже пешком, и направилась к нам.
  Присев на корточки, девушка почесала рысь за ухом, погладила по голове, что-то ласково ей шепча. Кошка, хоть она обычная домашняя мурка, хоть рысь, и есть кошка. Зажмурившись, рысь блаженно заурчала, поворачивая голову так и сяк, чтобы хозяйке было удобнее ее гладить. Когда девчонка натешилась общением со зверушкой и выпрямилась, рысь блаженно потянулась, потом неспешно и деловито потрусила к воротам, а ее хозяйка повернулась к нам и сделала приглашающий жест, добавив к нему широкую добрую улыбку. Что ж, раз зовут, пойдем...
  Внутри крепостица оказалась еще интереснее, чем снаружи. Низкие бревенчатые постройки явно хозяйственного назначения были частично врыты во внутреннюю сторону земляного вала, так что оставался свободным небольшой двор, а слева от ворот высился аж трехэтажный дом, совершенно очевидно жилой. Строго говоря, полноценных этажей было два, а третий представлял собой мансарду, если кому не нравится слово 'чердак'. Впрочем, все это я успел разглядеть мельком, без особых подробностей, потому как на крыльце этого дома стоял целый комитет по встрече. Раз уж нас сюда не просто привели, а привели и позвали, стоило проявить к хозяевам уважение и не отвлекаться на особенности местной архитектуры. Что-то мне подсказывало, что насмотреться еще успеем.
  Кто тут главный, бросалось в глаза сразу. Не так чтобы очень уж высокий, но крепкий, плечистый и вообще широкий мужичина с грубым, однако же внушающим доверие лицом, обрамленным коротко подстриженной русой бородой, внимательно смотрел на нас, сложив руки на груди. Лет ему на вид было под пятьдесят, стало быть, в нашем земном прошлом смело можно считать, что около сорока. Оделся он почти в такую же рубаху, как и доставившая нас сюда девушка, только что покороче, такой же расцветки штаны и все того же фасона мягкие сапоги до середины бедра. Видимо, этакий 'унисекс' в местном исполнении. А что, вполне практично и пешком по лесу ходить, и верхом ездить. Отличием его одежды от женского варианта была темно-зеленая шляпа с широкими полями, украшенная витым желто-зеленым шнуром, завязанным на бантик вокруг тульи, да несколькими яркими перьями. Ну и подпоясан он был широким кожаным ремнем, на котором висел изрядных размеров кинжал в красивых, как бы даже не серебряных, ножнах.
  Справа и чуть позади от него стояла статная женщина несколько моложе, причем сразу бросалось в глаза, что наша лесная амазонка - ее дочь. Лицо такое же, если сделать поправку на возраст. Вот она была одета уже по-женски - в длинную, правда, не до пят, а лишь чуть-чуть не доходящую до щиколоток, темно-бурую юбку поверх которой повязала сероватый передник, белую рубаху с закатанными рукавами, и серо-зеленый корсаж, спереди стянутый шнуровкой. Две темно-русых косы, такие же толстые, как у дочки, но подлиннее, и покрывавший голову простой чепец из неотбеленного полотна завершали картину.
  По левую руку от бородатого лесного богатыря без особого успеха старался выглядеть большим и грозным долговязый парень лет двадцати (потому что выглядел на двадцать пять), худой и жилистый, с копной светло-русых волос и редкой растительностью на лице. Одет он был под стать местному патриарху, только без головного убора, кинжал у него висел в простых обтянутых кожей ножнах. Молодая женщина, стоявшая за ним и одетая примерно так же, как и мать лесной всадницы, держала на руках ребенка, закутанного в серое суконное одеяло.
  Судя по всему, встречало нас семейство в полном составе. Из-за спины старшей женщины осторожно выглянула, а затем и вышла, встав рядом и держась за мамину юбку, маленькая девочка, лет, наверное, трех-четырех, в рыжеватом платьице, перешитом, похоже, из модной тут рубахи.
  А сама виновница торжества, конечно, если таковыми не считать нас, встала даже впереди отца. Ну да, отца, видно же было, что это именно семья. Но, как и положено воспитанной девушке, встала не прямо впереди, а впереди и левее, повернувшись одним боком к нам, другим к родным, как бы представляя нас своей семье.
  Мы, словно по наитию, построились в шеренгу, чтобы хозяева могли лучше нас всех рассмотреть. Смотрели они с явным интересом, удивлением и, что особенно порадовало, доброжелательно. У меня даже в груди немного защемило. Помню, мне всегда нравились старинные фотографии таких вот простых патриархальных семейств, будь это русские крестьяне или казаки, переселенцы Дикого Запада, буры, которые африканеры, или немецкие бюргеры. Что-то такое во всем этом было основательное, доброе, естественное и, увы, утерянное. А тут - вот они, живые и настоящие, стоят и смотрят на тебя, а ты на них.
  Глава семейства сделал шаг в нашу сторону и произнес коротенькую, минуты на полторы, речь. Насколько я что-то понимал в языках, такого мне слышать не приходилось. Там, дома, я бы с ходу определил большинство европейских языков. Да-да, даже не понимая того же португальского, я бы определил, что говорят именно по-португальски. Да что там, я бы отличил, скажем, шведский язык от норвежского или датского! А тут - нет. Хотя больше всего речь лесного патриарха напоминала баварский диалект немецкого - совершенно невероятную передачу характерного тевтонского лая исключительно мягким, даже слегка певучим тоном. Но ни одного знакомого слова! Закончил он совсем уже торжественно, должно быть, произнося какую-то ритуальную, освященную вековыми обычаями, фразу. Ну точно, в самом конце он протянул вперед и несколько в сторону правую руку, держа раскрытую ладонь книзу, будто кладя ее на священную книгу, и возгласил: 'Гвенд!'. 'Гвенд!' - нестройным хором повторили все, за исключением младенца на руках молодой матери.
  Ответную речь от имени и по поручению попаданцев толкнул я. Ну не то, чтобы прямо уж так по поручению, скорее, просто первым сообразил.
  - Мы от всей души благодарны тебе, добрый хозяин, за гостеприимство. Здесь мы не по своей воле, но, став твоими гостями, принесли с собой мир и дружбу. Да благословит Господь твой дом и твоих ближних! - и пусть хозяин не понял моих слов, но вот честное слово, общий их смысл и настрой уловил и принял. Ну и в завершение я приложил правую руку к груди и поклонился, надеясь, что это старинное выражение признательности и благодарности здесь поймут. С секундной задержкой мой жест повторили Николай и Сергей с Алиной.
  Хозяева нас поняли, но официальная часть на этом не закончилась.
  - Корнат. Корнат Триам, - хозяин приложил руку к груди, представился, стало быть.
  - Таани, - он показал рукой на жену.
  - Фиарн, - рука простерлась в направлении сына.
  - Касси, - в направлении его жены.
  - Лоари, - пришла очередь нашей лесной всадницы.
  - Тирри, - с широкой улыбкой патриарх показал на младшенькую. Девчушка, услышав свое имя, тоже радостно улыбнулась.
  - Корнат, - на этот раз он отступил назад и осторожно коснулся рукой свертка на руках Касси.
  Ага, стало быть, внук в честь деда назван. Ну что ж, традиция и для нас не чужая. Ну да о традициях потом подумаю, сейчас надо представляться самим.
  - Федор. Федор Мельников, - назвал я себя и легонько толкнул локтем Николая - давай, мол, продолжай.
  - Николай, Сечкин, - подхватил он.
  - Сергей Демидов, Алина Демидова, - Серега поспешил приделать Алине свою фамилию, обозначив ее женой. Та аж засияла.
  Корнат что-то сказал дочери, та кивнула, и семья Триамов разошлась по сторонам. Сам Корнат с сыном направился к одной из хозяйственных построек, женщины с детьми зашли в дом. Лоари, зайдя на крыльцо, все с той же доброй улыбкой пригласила в дом и нас.
  Не скажу, что день был таким уж жарким, но деревянный дом - это деревянный дом. С первого же шага через порог меня мягко обвеяло приятной, какой-то живой прохладой и удивительно приятными ароматами, которые я, городской житель, даже не могу назвать. Внутреннее убранство дома роскошью, ясное дело, не поражало, но и бедно не выглядело. Если я правильно помнил, в нашем прошлом что у нас, что на Западе семьи примерно такого достатка часто жили в общих помещениях, иногда дома делились на мужскую и женскую половины. Или нет? Впрочем, не так и важно. Здесь, похоже, разделялись все же по комнатам. Во всяком случае, Лоари провела нас на второй этаж, где две комнатки нашлось и для нас. Новоявленным супругам Демидовым досталась одна, нам с Николаем другая. Тесноватая комнатушка, большую часть которой занимали две широких лавки из толстенных досок, да деревянный окованный железом сундук. Зато было небольшое окошко из маленьких толстых стекол в деревянной раме, выходившее во двор. Лоари ушла, мы с Николаем принялись осматриваться. Помимо названной мебели, по стенам были вбиты несколько железных крюков, не иначе как для развешивания одежды, на полу имелся плетеный из веревок коврик, но нас обоих больше всего заинтересовал осветительный прибор. Прибор этот висел на одном из вбитых в стену крюков и чем-то напоминал керосиновую лампу, но именно что напоминал. Латунная конструкция со стеклянной трубой и матерчатым абажуром на проволочном каркасе заправлялась, судя по запаху, растительным маслом. На маленькой полочке рядом с лампой лежал коробок спичек, вот он-то нас просто потряс.
  Начнем с того, что был он не картонным, как в наши дни, и не из обклеенного бумагой шпона, как в моем детстве, а деревянным. Строго говоря, и не коробок даже, а маленькая шкатулочка с откидной крышкой и цветным рисунком на ней, изображавшим как раз горящую спичку. Терок на коробке не имелось. Ну что ж, вроде как первым, фосфорным еще, спичкам терка особо и не требовалась - зажигались они о любую более-менее негладкую поверхность. Сами спички тоже впечатляли - сантиметров восемь в длину, толстенькие такие, головастые, они внушали своим видом почтение и уважение. Не какие-то там финтифлюшки! Интересно смотрелся и маленький глиняный горшочек, вставленный в проделанную в полке дырку - должно быть, для отработанных спичек. Ясное дело, сразу возникло желание ради интереса такую спичку зажечь, но все же решили зазря хозяйское добро не переводить. Кто его знает, сколько тут эти спички стоят?
  Пока мы знакомились с местом, которому на ближайшее (знать бы еще, какое по продолжительности) время предстояло стать нашим пристанищем, вернулась Лоари, притащив два толстенных, но судя по всему, легких матраса. 'Тюфяк', - вспомнил я название таких подстилок, набивавшихся соломой. Судя по запаху, здесь они, должно быть, за неимением соломы, были набиты сушеной травой. Подняв крышку сундука, девушка пригласила нас заглянуть внутрь, и нашим взорам явились две небольших подушки, одеяла из толстого, очень похожего на шинельное, некрашеного сукна, да стопка льняных простынь. Что ж, сегодня спим в человеческих условиях, ура!
  Лоари Триам снова ушла, а мы, посидев пару минут, решили пойти посмотреть, как устроились Сергей с Алиной. В общем-то, так же, с той лишь разницей, что у них лавки были составлены вместе и для верности связаны веревками, да тюфяк был один, зато широкий, двуспальный, так сказать. Да, замечательные люди эти Триамы - не просто приняли неожиданных гостей, оказавшихся в беде, но и устроили каждого в соответствии с семейным положением. Наши гостеприимные хозяева нравились мне все больше и больше.
  - Как тут классно! - восхищенно произнесла Алина. - Антиквариат живой! Минимализм, а так уютно! - раскрыть рот, удивляясь тому, что молодая женщина знает такие слова как 'минимализм', я не успел, вовремя вспомнив, что Алина дизайнер. Пусть и по одежде, но каким-то общим понятиям ее учили же.
  - А дальше что и как будет? - Сергей продемонстрировал куда большую практичность.
  - Дальше? - переспросил я. - Если я все правильно представляю, нас скоро позовут за стол.
  - А потом? - Алина тоже переключилась на более практические вопросы. - Ну не сегодня и не после обеда, а вообще потом?
  - Не знаю, - честно признался я. - Люди они хорошие, как я понимаю, более-менее зажиточные, но вечно мы тут жить, насколько я понимаю, не будем.
  - Федор Михайлович, - в голосе Алины слышалась робкая надежда, - вы думаете, мы сможем домой вернуться?
  - И опять не знаю, - я вздохнул. - Но сейчас Триамы - наша единственная надежда на нормальную жизнь. Пойми, Алин, здесь по отношению к нам прошлое. Разница полторы сотни лет примерно. Я-то не знаю всего, что тут нужно для жизни, Николай тоже, а вы с Сергеем, уж прости меня, тем более. В общем, так, это я всем говорю. Смотрите внимательно по сторонам, чем мы с вами можем тут быть полезными. Эта семья сейчас, повторяю, - наш единственный шанс не то что на достойную жизнь, а просто на выживание.
  - Федор прав, - поддержал меня Николай. - Нам сделали добро, добром и отвечать будем.
  В дверь постучали. Вот это да! Мало того, что выделили нам жилье, так и ведут себя, словно оно наше! Простейшее, в общем, проявление обычной для воспитанных людей тактичности нас ошеломило. Хорошо хоть, Алина быстрее всех сообразила встать и открыть дверь, не хватало еще хозяев заставлять ждать в собственном доме!
  Это снова была Лоари, переодевшаяся в обычную женскую одежду, как у матери и жены брата (эх, черт, было же наверняка в старину какое-то одно слово, которым жена брата называется!). Как я и предсказывал, хозяева звали гостей за стол, а перед этим Лоари отвела нас к самому обычному рукомойнику. Что ж, с бытовой культурой тут, похоже, порядок.
  
  Глава 5
  
  - И что ты обо всем этом думаешь? - спросил я Николая.
  Ответил он не сразу. Занят был - чистил винтовку. Делом этим из-за патронов, снаряженных черным порохом, приходилось заниматься частенько, очень уж скапливался в стволе нагар, да и свинцовые безоболочечные пули изрядно засоряли нарезы. У Триамов мы жили уже почти два месяца, и неделе, кажется, на третьей Корнат выдал мне, Николаю и Сергею по ружью. Вообще, ружей у доброго семейства приходилось штуки по три на каждого, включая даже Корната-младшего и Тирри, так что от себя хозяин ничего не отрывал. Тем более, винтовки он нам не подарил, а именно что выдал.
  Но давайте я по порядку. Лоари, а по-нашему, с легкой руки Алинки, Лора, Лорка или Лорик, все это время далеко и надолго от нас не отходила. Как я понимаю, отец приставил ее к нам как помощницу и учительницу. Учениками мы оказались способными, и уже через месяц более-менее сносно разговаривали на местном языке, еще через пару недель научились читать, а я еще и буквально на днях освоил здешнее письмо. Николаю и Демидовым местное чистописание давалось чуть труднее, но рук они не опускали, и скоро тоже будут без особых проблем выписывать здешние буквы.
  Ох, как же мы, оказывается, изголодались по информации! Полтора месяца ничего не читать, воспринимая сведения только с живого голоса - для нас это оказалось сродни голоду. Первое время пытались как-то компенсировать беседами между собой, по мере освоения языка к этому добавились разговоры с Лорой, а уж научившись читать, аж прямо предвкушали, как схватимся за книги, которых у Триамов оказалось целых восемнадцать штук. Причем видно было, что их регулярно читали и перечитывали - грамотными в семье были все, ну, понятно, за исключением тех же самых-самых младших.
  Попытаюсь изложить полученные нами знания более или менее системно. Итак, мир, в котором мы теперь жили, местные называли Эрасс, что в переводе, как и следовало ожидать, означало 'Земля'. Одним названием сходство с Землей не ограничивалось, если бы мы не видели карт Эрасса и не заметили, что наши часы показывают тут что-то невообразимое, так бы и продолжали считать, что попали пусть и в параллельный, но свой мир, как мы с Николаем думали в первую ночь на новом месте.
  Кстати, о часах. Сутки здесь составляли чуть меньше двадцати семи наших часов, так что местный час, а в здешних сутках их тоже считали две дюжины, равнялся шестидесяти семи нашим минутам. Год состоял из трехсот шестидесяти суток и, соответственно, был аж на восемьсот восемьдесят восемь (хорошее число, а?!) часов длиннее нашего. Високосные года, с одним лишним днем, тоже случались, но раз в семь лет, а не в четыре.
  Если верить картам в имевшихся у наших хозяев книгах, континентов на Эрассе по сравнению с Землей был недобор - всего четыре. Срединный, самый крупный, по своему расположению примерно соответствовал нашей Евразии, южнее простирался аналог Африки - Пустынная земля, к западу вместо двух Америк имелся всего один Закатный континент, место Австралии занимала Океания, очертания которой на разных картах изображались почему-то по-разному. Это я перевожу принятые здесь названия на русский. При этом общее соотношение площадей суши и моря здесь почти такое же, как и на Земле - примерно тридцать процентов на семьдесят, опять же, если верить картам.
  Изрядную часть Срединного континента, несколько смещаясь на запад от его центра, занимала Империя. Вот так - с заглавной буквы и без уточнения, какая именно. Как объяснила Лора, Империя на Эрассе только одна, а когда я спросил, почему, сначала долго не могла прийти в себя от изумления, а потом еще дольше пыталась мне втолковать, что никакой другой быть просто не может. У меня хватило ума сообразить, что вопрос мой имел совершенно неблагонадежный и даже крамольный подтекст, и тему беседы я живенько поменял. Потом еще и наших всех предупредил, чтобы больше об этом не спрашивали. Но продолжу. К востоку от Империи роились многочисленные государства от довольно крупных до карликовых, на западе лежали Дикие земли, по которым бродили воинственные и жестокие кочевники. Колониальной экспансии на манер Земли девятнадцатого века ни Империя, ни остальные государства Срединного континента не проводили, но на берегах Пустынной земли и Закатного континента имелись немногочисленные поселения, как имперские, так и других государств.
  Мы, кстати, в данный момент находились как раз в западном имперском приграничье. Вообще-то племена даянов, мерасков и калабашей, как и положено нормальным кочевникам, в леса без особой необходимости старались не углубляться, предпочитая их обходить, но иногда особо шальные искатели добычи пытались извлечь для себя выгоду из крайней малочисленности лесных бааров - народа, к которому принадлежали Триамы. Потому Корнат и выдал нам ружья, а заодно довел до нас нехитрое местное правило: если уж выбираться в лес без чего-то необходимого, то лучше без штанов, чем без ружья.
  Проблема с кочевниками усугублялась еще и тем, что лес, в который неведомая сила нас занесла, не так давно находился как раз на землях, по коим кочевали мераски, хотя зачем им лес, непонятно. Если только как источник древесины? А что, очень может быть. Империя отжала эту территорию лет уже как сорок с чем-то, но многие мераски почему-то еще продолжали считать ее своей. С одной стороны, набеги мерасков были редки (последний, по словам Корната, отбили четыре года назад) и совершались крайне малыми силами (хутор Триамов тогда пытались штурмовать человек тридцать), с другой - все же приносили те еще беды. У Корната в тот раз погиб второй сын, по возрасту средний между Фиарном и Лоркой. Однако же мерасков вокруг земляного вала осталось валяться шестнадцать, да сколько-то раненых драпанувшие кочевники увезли с собой. В общем, отбились, и не только Триамы, а еще два таких же лесных хутора, сами отбились, до подхода имперских солдат. Зато имперцы тут же организовали преследование кочевников, плавно перешедшее в карательную экспедицию уже на неприятельской территории, именно тот поход Корнат и считал настоящей причиной нынешнего мира. Тем не менее, поводов сильно расслабляться это не давало, потому что за прошедшие четыре года следы мелких, по три-четыре всадника, групп мерасков и Корнату, и Фиарну, и Лоре в лесу попадались. Разведка, наверное. М-да, а мы в этом лесу почти сутки с одним ножиком на четверых ходили... Так что очень могло получиться так, что Лора спасла нас не только от недоедания, но и от чего-то похуже.
  Сам Корнат, как выяснилось, жил в лесу не просто так. Он служил имперским лесничим и получал от казны неплохое жалованье, часть деньгами, часть патронами. Фиарн тоже числился по лесничеству, так что и на него казна отпускала деньги и боеприпасы, остальные члены семьи были на иждивении своих мужчин. Хоть Лорка и помогала отцу и брату патрулировать в лесу, но на ней казна экономила. Хозяйство Триамов всех потребностей семьи не удовлетворяло, поэтому большую часть своих денег Корнат и Фиарн тратили на весенней и осенней ярмарках в Коммихафке - ближайшем имперском городе, закупая там все необходимое на полгода вперед.
  Вот когда речь зашла о деньгах, а говорили мы с Корнатом о них сегодня один на один, так уж сложилось, и всплыл интереснейший момент, для обсуждения какового я отрывал сейчас Николая от полезного дела. Я, честно говоря, натуральным образом обалдел, когда узнал, что попаданцы тут случались и до нас! По крайней мере, в этих лесах такое последний раз произошло лет двадцать пять назад. А еще больше меня впечатлило, что Корната, как имперского служащего, даже инструктировали по обращению с таковыми! А мы-то гадали, почему это Триамы и не удивлялись нам, и приняли нас сразу как своих... Нет, что ни говорите, люди они хорошие, это даже не обсуждается ввиду своей очевидности, но была и другая причина такого отношения, и лежала она в сугубо материальной плоскости. Во-первых, Лорке теперь полагалась от казны денежная премия за наше обнаружение. А, во-вторых, казна принимала на себя обязательство компенсировать Триамам расходы на наше содержание при условии, что те убедят нас приехать в Вельгунден - столицу Империи. Чувствуете, а?! Именно что убедят приехать, а не доставят нас туда сами или не сдадут с рук на руки в ближайший имперский гарнизон!
  Николай отложил винтовку, обтер руки тряпкой и повернулся ко мне.
  - А я-то все думал, когда и чем это закончится... - задумчиво сказал он.
  - Ну чем, мы теперь вроде бы знаем. Или как? - поинтересовался я.
  - Это да... Я-то хоть и живу... жил в деревне, человек все-таки технический. Скучаю я тут без железок и механики всякой. Ты - вообще насквозь городской, Серега с Алинкой тоже. Нам всем в городе лучше будет. Наверное, - на всякий случай оговорился Николай.
  - Я тоже думаю, что лучше. Кстати, мне кажется, что я знаю, и когда мы отсюда съедем.
  - И когда же? - Николай аж подобрался. Да, точно, скучает он без машинерии, ох и скучает!
  - Осенью. Триамы в город поедут на ярмарку, вот и отвезут нас туда. Оттуда железная дорога в столицу, я помню, на карте видел.
  - Хм, скорее всего, так и будет, - согласился Николай, пару секунд подумав. - А насчет добровольности нашей что скажешь?
  - Насчет добровольности... Я так думаю, в таких как мы, тут заинтересованы. Сам смотри, - я начал на ходу развивать тему, - сколько мы уже здесь натыкались на то, чего в нашем таком же прошлом не было?
  - Это ты про колючку? - вспомнил Николай. Про спираль Бруно мы давно еще говорили, чуть ли не в первый день у Триамов.
  - Не только, - я начал припоминать все, что могло быть такими анахронизмами. - Рубахи лесные камуфляжные, например. У нас распятновка в Первую мировую появилась, здесь, хоть и кустарная, но уже есть. А винтовки, с которыми Корнат и Фиарн ходят? - я припас аргумент просто железный.
  Две винтовки из имевшихся в хозяйстве были для середины девятнадцатого века просто нереальными. Вроде бы те же самые винчестеры, но с отъемным магазином. С отъемным, мать его, магазином! На двенадцать патронов!
  Винтовки эти Корнат купил как раз на весенней ярмарке нынешнего года. В чем, спросите, был смысл платить за них почти двойную по сравнению с обычными ружьями цену? Да вот как раз в том самом магазине. При всей скорострельности винчестеров, очень уж много времени уходило на заполнение патронами расстрелянного подствольного магазина. Собственно, потому у Триамов и было по три ствола на каждого - чтобы не заморачиваться перезарядкой, когда надо стрелять и стрелять. Корнат рассказывал, как они тогда от мерасков отбивались - он с сыновьями и Лоркой бегал по галерее и стрелял, а Таня (это мы так жену его Таани для себя зовем), она как раз тогда младшенькой дочкой беременна была, подбирала брошенные ружья и снаряжала магазины. А с отъемным-то магазином - стреляй, не хочу! Сменить его - дело нескольких секунд. Нет, это из другого времени сюда принесли, и даже не пытайтесь со мной спорить!
  Николай и не пытался. Покивав головой, признавая тем самым мою правоту, он сказал:
  - Вот интересно, Федор, ты же сам не технарь, а такие вещи знаешь, что мне и в голову не приходили ни разу...
  - Так, Николай, я ж историю люблю. И хоть как-то ее знаю. Историю техники в том числе. Мы с тобой сработаемся - я знаю, что делать, ты сообразишь, как.
  - А мелкие наши? - мелкими Николай обозвал, ясное дело, супругов Демидовых. - Хотя Алинка-то устроится.
  Это он правильно сказал. Если мы с Николаем вполне можем открыть тут мастерскую, то Алинка быстро станет главной имперской модельершей. Во всяком случае, те изменения, что она успела внести в гардероб Триамов, прошли на ура.
  Началось с того, что Лорке понравился Алинкин свитер. Уж и так, и сяк она им восхищалась, аж глазки горели. Ну, Алинка и спросила, есть ли в доме спицы. Язык все мы тогда знали еще с пятого на десятое, больше на пальцах объяснялись, но минут через десять Алине дали и спицы, и немаленький моток шерстяной пряжи. Вязание, вообще-то, технология древняя, еще со средних веков известная, но вот свитера, если я правильно помнил, появились где-то к концу все того же девятнадцатого века. До этого вязали чулки, кружева, да хрен его знает, что еще, но не свитера. Может, где-то по окраинам Европы, в какой-нибудь Норвегии, и их вязали тоже, однако широко они распространились куда как позже. Вот и здесь свитеров не знали, вся шерсть уходила на чулки.
  Через две недели Лорик вовсю красовалась перед родными в обновках. Свитер ей Алинка связала настоящий - толстый, с воротником, для зимы, еще и добавила к нему шапку. Хозяева новинки заценили, и теперь Алинка вязала на всю семью, да учила этому женскую половину Триамов. Между делом наша подруга внесла несколько усовершенствований и в другие предметы одеяния. Женские передники получили карманы, и теперь хозяйкам не приходилось морочить свои прекрасные головушки, куда отложить и где потом взять какую-нибудь нужную мелочь. Лесные рубахи тоже благодаря Алине обзавелись карманами, но не открытыми, а застегивающимися на клапан с пуговицей. Тоже, казалось бы, ерунда какая-то, а удобно и, стало быть, полезно.
  - Устроится наша Алинка, еще как устроится! - согласился я с Николаем. - Мы и Сереге дело найдем, есть у меня на этот счет кое-какие мысли.
  - Это как же? - удивился Николай. - Он же продажник?
  - А что, продавать наши с тобой железки и алинкины тряпки не надо будет? - ехидно осведомился я. - А жить на что? Я-то сам, ко всему, еще и рекламщик, так что развернемся мы тут ого-го!
  Николай довольно усмехнулся.
  - Ну, и еще насчет добровольности, - я вернулся к серьезному тону и теме, которая, как был уверен, требовала полного прояснения. - Ты, Николай, сам знаешь, работать из-под палки человек будет хреново.
  - Тем более русский, - уточнил Николай.
  - А работать из-под палки головой не будет вообще, - продолжил я. - Если чего и придумает, то исключительно как от работы уклониться. Головой только добровольно и можно работать. И мне, скажу я тебе, очень нравится, что здесь это, судя по всему, понимают.
  - И верно, - признал мою правоту Николай. - Теперь, значит, ждем еще три месяца...
  Ну да. Ждем. Тоже, кстати, интересно. Мосток в подмосковном лесу мы разглядывали в июле месяце, а здесь оказались в мае. То есть как в мае? Ну вот так. Год здесь привычным для нас образом делился на те же самые двенадцать месяцев, только что начинался с марта. К местным названиям месяцев мы так и не привыкли, продолжая пользоваться родными. Да сами посудите - май, в котором мы сюда попали, обзывали здесь 'поздним весенником', июнь, который прожили тут целиком, был 'ранним летником', сейчас на дворе стояло самое начало 'среднего летника', июля, то бишь, а ярмарка осенняя открывалась в 'среднем осеннике', в октябре, значит. Ну да, как раз через три месяца.
  
   Глава 6
  'Любите книгу - источник знаний!' - в моем детстве такие призывы повторялись частенько, как из уст взрослых, так и в виде плакатов. Я полюбил. До сих пор люблю. При всем удобстве оставшихся дома интернета и электронных читалок нет более приятного способа получения тех самых знаний, чем добротная бумажная книга. На хорошей бумаге, в твердом переплете, напечатанная шрифтом, достаточно крупным для удобства чтения, но не настолько крупным, чтобы возникло впечатление, будто издатели пошли навстречу автору, не имеющему, что сказать, но желающему видеть свой труд в солидном формате. Вот как раз такую добротную книгу я и читал. 'История Империи в изложении для полного курса обучения в народных школах', сочинил которую неизвестный мне Фейарн Гройт, разумеется, серьезным научным исследованием ни в коей мере не была. Как и любой учебник в любое время и в любой стране, она излагала историю государства в том виде, в каком ее, по мнению властей, надлежало видеть добропорядочным и благонадежным гражданам. Вот это и было в книге самым интересным - пробираясь по непривычным буквам и словам, я узнавал историю такой, какой ее видели наши добрые хозяева и, как я понимал, большинство населении Империи. Или, скажем так, большинство грамотного населения Империи, если вдруг грамотность была тут не всеобщей. Хотя те же Триамы, демонстрируя поголовное (мелких не считаем) умение читать и писать в лесу на самом краю Империи, на определенные мысли наводили.
  Чтение стало на хуторе Триамов одним из моих любимейших занятий, и я с каким-то внутренним ужасом гнал от себя мысли о том, что будет, когда я прочту все имеющиеся в доме книги. Но пока что этот страшный для меня день оставался еще далеким. Я осилил только первый из трех томов 'Истории Империи' (сейчас читал второй), 'Землеописание или Краткие сведения о странах и народах Срединного континента и иных земель' некоего, довольно давно жившего Гернота Честного и 'Дополнения к землеописанию Гернота Честного, написанные его учениками и последователями'. Четырнадцать книг еще ждали своего часа. Точнее, тринадцать - местный букварь, а точнее, 'Буковник новый для обучения чтению и письму' я тоже изучил. Просто не признался с самого начала - как-то неприлично в моем-то возрасте...
  - Феотр? - в нашу с Николаем комнатку, где я сейчас в гордом одиночестве читал историю, заглянула Лора. Ну да, мое имя здесь произносили именно 'Феотр'. Сергей стал Сиарком, Алинку называли Линни, а Николай теперь отзывался на совсем уж невообразимое Никлаа. Тоже плюс местным. Чем больше народ переиначивает на свой лад иностранные имена и названия, тем более этот народ самодостаточен.
  - Феотр, я стучала! - девушка сразу же выставила оправдание своему вторжению. Да, еще дома я замечал за собой такой грех - мог залезть в книгу так глубоко, что реагировал далеко не на все внешние сигналы.
  - Ты много читаешь, - Лора произнесла это скорее утвердительно, чем вопросительно.
  Ну да, много. По здешним меркам. Зато работаю меньше других, ха-ха. Корнат когда узнал, что я старше него, проникся и как-то извернулся распределять работу так, что мне доставалось заметно поменьше, чем остальным.
  Да-да, мы тут работали. Не то чтобы отрабатывали свое содержание, за это Корнату Империя заплатит, а просто так, из нормальной человеческой солидарности. Работы тут хватало, и просто смотреть, как Триамы постоянно что-то делают, нам не приходило в голову. Алинка вязала и шила, Николай вообще за все брался, хотя и предпочитал что-нибудь, связанное если уж не с металлом, то с деревом, а Сергей, малый здоровый и крепкий, со смехом говорил, что лопата, грабли, вилы и прочие аналогичные инструменты с успехом заменяют ему спортзал. Я, если что-то делал, то в основном по столярной части - когда-то давно приходилось, вот руки и вспомнили, что, куда и как. Иной раз и чем-то потруднее занимался, не без того. Кстати, жизнь в лесу и работа на свежем воздухе весьма неплохо повлияли на мое здоровье. Все-таки полсотни моих лет, немало из которых были прожиты, мягко говоря, не самым здоровым образом, принесли мне кучу проблем. А тут я начал замечать, что куча эта начала потихонечку уменьшаться. Дышать легче стало, уставать начал меньше, кости по утрам не ноют, даже моя дальнозоркость куда-то делась. Экология местная работала, чистая незагаженная природа. По крайней мере, другого объяснения у меня все равно не было. Кстати, то же самое и Николай говорил про свое самочувствие, ну а молодые наши и без того здоровьем обделены не были.
  - Вы все читаете много, - не унималась Лорка. - Линни говорила, у вас еще больше читают?
  - Да, - подтвердил я. На какой-то развернутый разговор, честно говоря, настроя не было.
  - Наверное, это очень интересно, - вот у Лоры такой настрой, судя по всему, наличествовал, и отсутствие его у меня девушку не особо и волновало. - Вы постоянно что-то узнаете... - Она мечтательно закатила глазки к потолку и на какое-то время задумалась.
  Эх, девочка... Знала бы ты, сколько всякой ерунды и всяческого словесного, зрительного и прочего информационного мусора постоянно вливается в наши мозги, ты бы в ужасе спряталась. Ну да. Или подсела бы на это не хуже чем на наркоту.
  - Феотр, а ты мог бы научить меня своему языку? - неожиданно спросила она.
  - Лора, а зачем? - я постарался подпустить в голос побольше мягкости и доброты. - Мы учим ваш язык, не просто так, чтобы его знать. Мы разговариваем с вами, читаем ваши книги, мы, зная ваш язык, сможем жить здесь. А какая тебе будет польза от знания нашего языка? Я думаю, осенью мы уедем и тебе не с кем будет на нашем языке говорить. И читать здесь по-нашему нечего. Ты просто быстро забудешь наш язык, потому что для тебя это будет бесполезное знание.
  Скорчив недовольную мордашку, девушка все же признала мою правоту. Интересно, что она придумает в следующий раз?
  Да... Вот ведь выросла проблема на ровном месте... Впрочем, проблеме этой было уже почти семнадцать местных лет, а моей она стала где-то с неделю назад, когда я с удивлением заметил, что Лорка дышит ко мне явно неровно. Девчонка старалась почаще и подольше находиться у меня на глазах, а если повода для этого не было, тут же его создавала, ни капельки не заботясь о правдоподобности. Раз она вызвалась проконтролировать мои упражнения в стрельбе из винтовки - это вообще было что-то с чем-то. Лорик прямо-таки из кожи вон лезла, создавая ситуации, в которых я, как она, видимо, полагала, просто обязан был ее обнять. Как я при таком напоре умудрился избежать самострела или чего похуже, сказать до сих пор не могу. Откровенно говоря, я подозревал, дальше будет больше.
  Усиливало эти подозрения то, что Лорка, пытаясь привлечь к своей особе мое мужское внимание, нимало не заморачивалась присутствием своих родных или остальных членов нашего попаданческого коллектива. Разве что прилипала ко мне при попытке прицелиться в мишень, дождавшись, пока уйдут отец да Николай. Судя по отсутствию реакции со стороны родителей и старшего брата, никаких положений гвенда она при этом не нарушала, и это меня несколько, скажем так, озадачивало.
  Гвенд... Тоже интересное явление. Этим словом тут именуют свод правил и рекомендаций, заменяющий народу бааров, как лесных, так и полевых, закон, обычай и религию вместе. Происхождение гвенда все же носило религиозный характер, но так, чисто номинально. Как я понял, считалось, что первые, самые древние, положения гвенда дал баарам кто-то из богов, на чем и оставил людей без своего дальнейшего надзора, пообещав когда-нибудь спросить за их исполнение. Со временем этих положений для регулирования жизни баарам стало не хватать, а поскольку божественная инспекция все никак не являлась, люди стали прибавлять к ним уже свои собственные дополнения. Так и жили - сначала исключительно по гвенду, затем, когда сюда пришла Империя, ее законам баары следовали только в отношениях с имперскими властями. Империю, впрочем, такое положение устраивало. Если я понимал правильно, признание гвенда обеспечило имперцам неплохую экономию на содержание в землях бааров судей и полицейских.
  Что особенно интересно, Империя даже озаботилась записать и систематизировать положения гвенда, для удобства как своих чиновников, так и самих бааров. В доимперские времена гвенд существовал только в виде устной традиции, записывать гвенд самим же гвендом прямо и недвусмысленно запрещалось, ибо соответствующее положение гласило: 'Закон, записанный в книге, никто не помнит и не чтит, когда книга закрыта'. Однако же, прогресс не остановишь, и Лора как-то, понизив голос и осторожно озираясь, сказала, что слышала, будто однажды при особо запутанном споре двух семей кто-то из стариков сверялся с положениями гвенда по книге.
  Вот когда Лорка рассказывала мне о гвенде, она, стреляя глазками, упомянула, что незамужним девицам оный гвенд предоставляет свободу в решении своей судьбы. То есть для свадьбы в обязательном порядке гвенд требовал согласия самой невесты, а не только ее родителей. Не противоречило гвенду и заключение семейного союза при родительском несогласии, но в таком случае молодые были обязаны поселиться отдельно, вне зависимости от того, чьи именно родители выступали против брака. Да-да, так вот чисто для общего развития и знакомства с местной жизнью рассказала, заразка такая.
  Если уж честно, я пока не давал Лорику понять, что ее старания неуместны. Что ни говорите, но когда мужику за полтинник, а вокруг него вертит, скажем так, хвостом семнадцатилетняя девчонка, это жутко льстит мужскому самолюбию. Портить с Лоркой отношения и настраивать ее против себя с учетом того, что нам тут жить аж до октября, тоже не шибко хотелось. Оставалось только стараться делать вид, что ничегошеньки я не понимаю и еще сильнее стараться удерживать себя от чисто инстинктивной реакции на лоркины провокации. Пока что у меня и то, и другое получалось, но я прекрасно понимал, что чем дальше, тем для меня такое будет сложнее. Хорошо это или плохо, но мужской организм в любой момент способен отреагировать на женское внимание без участия головного мозга, сами же знаете.
  - Феотр, а у тебя в твоем мире была жена?
  Тоже вот местная особенность. Обращение на 'вы' тут не в ходу. А что, мне так даже нравится. Но вопросик... Похоже, Лорку я, когда говорил о ее тактичности, явно перехвалил.
  - Была, - ответил я. - Мы давно развелись.
  - Почему? - Лорка удивилась настолько искренне, что даже не было неприятного ощущения от чемпионского по бестактности вопроса.
  - Ну... Мы перестали любить друг друга.
  На этот раз лоркино удивление перешло вообще все границы. Девочка аж секунд пятнадцать вообще ничего сказать не могла, только пару раз раскрывала рот и тут же его защелкивала.
  - Странно у вас, - она наконец нашла, что сказать. - Странно. По любви женятся и замуж выходят, только для этого любовь и нужна! А живут потом уже, потому что надо. Детей растить, хозяйство держать...
  И вот что, спрашивается, тут скажешь?! Вот как объяснить девчонке из мира, где живут по правилам, исправно действующим не одно столетие, нравы нашего мира, где на моей жизни, а по историческим-то меркам мои полсотни лет - это тьфу, официально рекомендованная мораль менялась считай что дважды?! И надо ли ей это объяснять вообще? Уж лучше пусть считает нашу жизнь странной. Тем более, отсюда, из лесной глуши на окраине Империи, я и сам уже видел оставшийся неизвестно где наш мир именно таким.
  Спасла меня Таня, позвав дочку для какой-то надобности. Мне было уже не до хода второй Тингамской войны, так что я отложил книгу и вышел на двор, где вовсю кипела работа. Николай с Сергеем помогали Фиарну чистить дренажную канаву, обеспечивавшую выход сточных вод за пределы хутора, Алинка, пристроившись на крыльце, вязала. У ее ног развалилась, греясь на солнышке и блаженно жмурясь, Мисси, та самая ручная рысь, с которой мы познакомились даже раньше, чем с Лорой. Господи, кажется, что это было уже чуть ли не в прошлой жизни!
  С 'классной кисой' Алинке все же удалось подружиться. То есть, Мисси иногда давала девчонке себя погладить, пару раз при этом даже урчала от удовольствия, а если вдруг по каким-то причинам не была настроена на общение, предупреждала об этом недовольным ворчанием. Алинка в таких случаях всегда подтверждала мое мнение о ней, как о барышне, очень даже неглупой, приставать к Мисси прекращала, поэтому так до сих пор и не познакомилась с рысьими зубами или когтями. А уж если киса была настроена на общение... Думаю, понятно, на какие именно фотографии был израсходован последний ресурс батарейки серегиного телефона.
  У Триамов, что меня, в общем-то, поразило, наши мобильники никакого культурного шока не вызвали. Да, они позавидовали, что в нашем мире люди могут разговаривать друг с другом на любых расстояниях, но и только. Да и то, когда мы с Сергеем сумели разъяснить нашим хозяевам устройство сотовой связи и тем самым довести до них невозможность использования мобильников здесь, они быстро о своей зависти забыли. Вот фотографии, сделанные в нашем мире, интерес у Триамов вызвали и правда немалый. Корнат с сыном больше всего впечатлились снимками, которые Сергей сделал в танковом музее в Кубинке, а от Тани, Лоры и Каси пришлось наслушаться охов-ахов над фотографиями Алинки в самых разнообразных одеяниях. Да, мужчины и женщины - везде мужчины и женщины. Но вот когда батарейки в мобильниках окончательно сели, никто из семьи имперского лесничего сильно по этому поводу не печалился. Устойчивая у людей психика, что тут еще скажешь!
  - Подвинься чуть, - попросил я Алину. - Присяду к тебе, если ты не против.
  - Лорка достает? - участливо поинтересовалась Алина.
  - Есть немножко, - признал я.
  - Она у меня про вас выспрашивала, - Алина коротко хихикнула.
  - И как ты, проявила женскую солидарность? - подначил ее я.
  - Да какую, на фиг, солидарность, - со смешком отмахнулась Алина. - Лорка вся испереживалась, что я сама-то с вами только тогда и познакомилась. Ну, когда... - на ее лицо набежала легкая грустинка.
  - Ну да, не удалось Лорику узнать, как на меня воздействовать, - увел я девочку от грустных мыслей.
  - Ага! - радостно подтвердила она. - Только, знаете что, Федор Михайлович, я вам скажу... Я изобразил самый искренний интерес. Нет, мне и правда стало интересно, с чего это вдруг Алинка посерьезнела.
  - Она от вас не отстанет, - тихо сказала Алина. - Я и ее-то знаю всего-ничего, но точно вижу, что не отстанет.
  - Думаешь? - откровенно говоря, такого я никак не ожидал.
  - Да, - для убедительности Алинка еще и кивнула. - Пока мы здесь у них живем, уж точно не отстанет.
  Ох-х-х... А ведь Алинка, похоже, права. Что-то в лоркиных глазах сквозило такое... Ладно. До октября продержаться, а там у нее эта блажь из головушки выветрится. Да и мне попроще будет. Наверное...
  
   Глава 7
  
  - Давай разделимся. Я пройду по дальней стороне оврага, а ты по этой. У реки уже легче перейти через него будет, вот там и опять сойдемся, - предложила Лора. Что ж, ей виднее, спорить я не стал.
  Я сегодня помогал Триамам патрулировать в лесу. Громко, конечно, сказано - помогал. Не мешал, и то ладно. Однако же, не вышел бы я, сейчас бы вместо меня вдоль оврага пробиралась бы с винтовкой в руках Таня. Ну в смысле не прямо так уж и я, на моем нынешнем месте могли быть (и бывали уже) Николай или Сергей, но все же не женщина. Мы бы и Лорку заменили, но она такого подхода не понимала и не признавала. Я уж не говорю о том, что толку от нее было больше, все-таки опыт есть опыт и хрен чем его заменишь.
  Задачу нам Корнат поставил несложную. Надо было пройти вдоль ручья, на берегу которого стоял его хутор, как раз от самого хутора и до впадения ручья в маленькую речушку. Главным тут было проверить овраг, куда ручей уходил метров через триста от хутора и потом протекал по дну километра полтора, а точнее, где-то километр с небольшим. Причем поначалу овраг этот имел большую глубину и крутые склоны, а потом с общим понижением местности становился мельче, склоны - все более и более пологими, а в речку ручей впадал уже почти на ровном месте. Теоретически, и это понимал даже я, овраг представлял собой идеальный путь для тех, кто захотел бы подобраться к хутору Триамов поближе. Не для нападения, много народу, тем более, конных, там тихо не пройдут, а вот для небольшой разведгруппы - самое то, что надо. Вот нам и нужно было убедиться в том, что следов такой группы в овраге нет. Если убеждались, следовало двинуться дальше, Лорка знала куда, навстречу самому Корнату, вместе с Фиарном и Николаем проверявшему лесные дорожки подальше от хутора. Если же таковые следы нам бы попались, Лора должна была провести, так сказать, предварительное следствие - кто был, когда, сколько, откуда пришли и куда пошли - и в зависимости от результатов либо отчитаться перед отцом по его возвращении, либо догонять отца и брата, либо ноги в руки и назад на хутор. Предупреждать мать смысла не было, так как при выходе части семьи в патруль ворота хутора закрывались, и Таня с Касей ходили по галерее с винтовками наготове. Детей брали с собой - а куда ж их девать? Сейчас, впрочем, женщинам Триамов было полегче. Кася сидела дома с Корнатом-младшим и Тирри, Алинка ей помогала, а Таня дежурила на галерее в компании Сергея.
  Да, еще в патруле была Мисси. Сейчас рысь помогала группе Корната. Я, честно говоря, сначала не понимал, почему в таких патрулях не используют собак, но Лорка мне растолковала, что собаки хороши больше на охоте. Против кочевников собак пускали почти исключительно при преследовании, искать их с собаками считалось бесполезным. По словам Лорика, а она-то наверняка знала, о чем говорила, собаки передвигаться в лесу бесшумно не могут, лай скорее будет на руку мераскам, потому как послужит для них предупреждением, а прятаться в лесу кочевники все равно по-настоящему не умеют, да и лошади их выдают если уж не ржаньем, то фырканьем, переступанием копыт и прочими звуками.
  Кстати, о ненужных звуках... Тут должен быть неприятный в этом отношении участочек, где в густой поросли лично мне неизвестных трав хватало отсохших и опавших с сосен сучьев, если наступить на которые, то шумовые эффекты будут обеспечены. А не хотелось бы.
  Прикинув, как этот опасный участок обойти, я похвалил себя за сообразительность. Как раз сделав совсем небольшой крюк, не крюк даже, а так, крючочек, я выходил на замечательное место на краю вверенного нашему вниманию оврага. Замечательно это место было тем, что с него овраг неплохо просматривался вдоль, а если с противоположного края еще и Лорка посмотрит, то мы одними глазами большую его часть проконтролируем, спускаться, может быть, вообще не придется. Оглядевшись, я наметил маршрут и потихоньку, стараясь не шуметь, начал движение.
  Я аккуратно переставлял ноги, мысленно благодаря Корната за удобную обувь. Нет, не высокие сапоги, а ботинки из мягкой кожи, которые здесь мужчины носили при работах на хуторе. Ботинки завязывались на кожаные же шнурки и сидели на ноге как нарисованные - повезло с размером. Рубаху в буро-зеленой маскировочной расцветке тоже одолжил Корнат. Мне она была слегка великовата, зато движений не стесняла. Спасибо Алинке, пришившей на рубахи карманы, было куда и патроны положить.
  Да, чего-чего, а патронов у Триамов более чем хватало. Когда мы тренировались в стрельбе, я раз спросил у Фиарна, принесшего нам очередную коробку с боеприпасами, не жалко ли их ему. Как оказалось, жалеть этого добра никакой причины не было. Во-первых, Фиарн с отцом ежегодно получали по шестьсот казенных патронов в виде довеска к жалованью, а, во-вторых, Корнат привозил еще по несколько сотен с каждой ярмарки. Оно и разумно - случись что-то вроде того, что было четыре года назад, только высокая плотность огня и выручит. Опять же, как говорил Фиарн, мераска надо убивать хоть издали, хоть вблизи, но на расстоянии, пускай лишь чуть-чуть, но превышающем общую длину его руки и сабли. Стрелки, по словам Фиарна, мераски так себе, ружья хорошие встречаются у них редко, но саблями кочевники владеют отменно.
  Черт, что там за шум?! С той стороны, где должна была идти Лорка, отчетливо послышалось какое-то беспорядочное громкое шуршание. Ускорившись, насколько это было возможным без особого шума, я направился в сторону того самого удобного места. Что-то не нравилось мне это шуршание ни хрена...
  И правильно, что не нравилось. Картина, открывшаяся мне, едва я выбрался (да-да, как чувствовал - не вышел в полный рост, а именно выбрался чуть ли не на карачках, чтобы не слишком расшевелить какую-то буйную поросль) на удобное для обозрения оврага место, нормальному человеку понравиться не могла.
  В овраге деловито суетились аж семь штук мерасков. Ну, может, и не мерасков, я в типажах кочевников не разбирался, но уж точно чужих. Трое были в седлах, причем один из них явно всей этой кодлой командовал. Не потому, что выделялся одеждой или какими-то украшениями, а потому, что раздавал приказания остальным, вроде бы как поторапливал. Еще один проводил непонятные мне манипуляции с седлом своего коня, один, стоя чуть в стороне, держал в руках винтовку, такую же точно, как у меня или у Лорки, и внимательно ее рассматривал, двое копошились, связывая руки и ноги лежавшему лицом вниз человеку в обычной для лесных бааров одежде. Все это оказалось для меня настолько неожиданным, что я даже не сразу понял: они вяжут Лорку. Они, чтоб им сдохнуть, вяжут Лорку!
  Пока я соображал, что и как мне делать, тот мераск, что вязал Лоре ноги, закончил и встал, насмешливо, судя по интонации, комментируя успехи своего напарника. Ну вы у меня, гады, сейчас посмеетесь... Напоследок.
  Кочевник, сидящий на Лорке верхом и пытавшийся увязать отчаянно сопротивлявшейся девушке руки, поверх одежды носил, как и его подельники, что-то вроде кожаной кирасы - даже на глаз было видно, что сделаны эти предки бронежилетов мало того, что из толстой кожи, так еще и в несколько слоев. Это хорошо, на груди она наверняка толще, чем на спине, так что прострелить этого ублюдка навылет и тем самым поранить Лорку у меня никак не выйдет. Аккуратно прицелившись, я нажал на спуск.
  Мераск еще наваливался на Лору, когда я успел выстрелить в комментатора. Торопился, поэтому промазал и стрелять пришлось еще раз. Вторым выстрелом попал ему в шею, брызнула и забила фонтаном ярко-красная кровища. Есть! Понимая, что позицию надо срочно менять, я все-таки выстрелил еще и не ошибся - кочевнику, изучавшему лоркину винтовку, от меня прилетело в живот. Под аккомпанемент истошного вопля смертельно раненного трофейщика и нестройной ответной пальбы я метнулся вправо. Новые звуки в акустическом сопровождении моего перемещения совершенно не радовали - пару раз совсем рядом с головой свистнули пули.
  Упав на землю и кое-как устроившись, я открыл огонь по главарю и его ближайшим приспешникам. Выстрелить по удачно сгрудившимся в кучу мераскам смог лишь дважды - тут же пришлось стрелять в спину тому, кто что-то делал с седлом, потому что этот гад, выхватив саблю, бросился в сторону Лорки. Потратив еще три выстрела, я его все-таки завалил.
  Мать их, зато подарил несколько секунд троим оставшимся и эти уроды распорядились неожиданным подарком грамотно - дали в мою сторону залп, причем явно больше чем из трех стволов (с двух рук палили, что ли?!) и под прикрытием облака порохового дыма приступили к совершению маневра, именуемого незапланированным отходом. Впрочем, так этот маневр обозначается, когда его совершают свои войска. В исполнении противника его обычно называют бегством.
  А что им оставалось? Пытайся они вступить в перестрелку, не факт, что им стало бы лучше. Позиция у меня куда более выгодная, винтовка более скорострельная, даже в лучшем для мерасков случае я бы мог просто держать их на месте до подхода подкрепления, причем не к ним. А так шансы на спасение появлялись, что уж там говорить.
  Патронов в моей винтовке оставалось всего три, перезарядиться я совершенно точно не успевал, но все же выдал все три вслед шибко умным врагам и одного-таки вынес из седла. Несколько выстрелов раздалось и в овраге, одна из лошадей, дико и обиженно заржав, завалилась на бок, придавив своего седока, которому, видимо, тоже досталось свинца - никаких попыток выбраться из-под нелепо дрыгающей ногами коняшки он не делал.
  Лорка! Смогла, значит, освободиться, удачно я того козла уложил, что руки ей крутил! И тот урод, на которого я три патрона потратил, не просто так на нее с саблей нацелился. Значит, и сама цела, и винтовку свою подобрала!
  А вот главный из этих басмачей ушел, подонок... Да и черт с ним, Лорка жива, а на остальное плевать!
  Все же, прежде чем спуститься в овраг, я перезарядил магазин. Утомительная процедура - запихивать дюжину патронов в приемник по одному. Как я понимал Корната с покупкой новых винтовок!
  Лорик сидела, привалившись спиной к склону оврага, и мелко тряслась. Увидев меня, вскочила на ноги, кинулась навстречу, но уже на третьем-четвертом шаге ноги ее подкосились, я еле успел поймать девчонку и не дать ей упасть, и тут же лоркина рука обвила мою шею. Правая - в левой девочка все еще держала винтовку.
  Ох, и как же мне сейчас были чужды мои же собственные соображения о неуместности каких-то нежных чувств между нами! Прижатое ко мне упругое тело юной девушки криком кричало, требуя любви, ласки и всего-всего остального, я даже наклонил голову, чтобы Лорке было удобнее поцеловать своего спасителя, только вот не дождался.
  - Нет, Феотр, нет! Отведи меня к воде! - Лора чуть не задыхалась, глаза ее переполняли слезы, готовые вот-вот ручьями пролиться по прекрасному лицу. - Не-е-ет! - чуть не крикнула она, видя, что я уже готов поцеловать ее сам.
  У ручья Лорка, стоя на коленях, принялась умываться, одновременно ревя и ругаясь. Она терла лицо, как будто бы это была три дня немытая после жарки мяса сковородка, так же остервенело отмывала руки и снова принималась за лицо. Господи, да что же с ней такое?!
  - Он рукой мне рот зажимал! - выкрикнула сквозь слезы девушка. - Грязный вонючий выродок! Ненавижу их! Всех убить! Перестрелять! Вырезать!
  Отойдя к месту, где Лорку пытались связать, я ногой перевернул на спину труп того самого мераска, которому выпала сомнительная честь стать первым человеком, убитым мною. Не только в этом мире, а вообще. Да уж... Ко мне бы такое чмо прикоснулось, голыми руками бы рвал! Кстати, о руках... Я посмотрел на ладони мертвеца. Тьфу ты, вот же гадость! Грязными они не были, нет. Потому что грязь там была не чем-то инородным, а уже частью кожи. И этими тухлыми граблями он посмел хватать Лорку за лицо?!
  Непонятное движение, замеченное боковым зрением, заставило меня вскинуть винтовку. Уфф, хорошо, не выстрелил... Длинными прыжками к нам неслась Мисси. Ага, к нам, как же. К Лорке она неслась, я сейчас был для нее деталью пейзажа, если вообще не пустым местом. Уткнувшись лбом в бок хозяйки, рысь тут же принялась урчать слова утешения на кошачьем языке.
  - Мисси, Мисси моя милая... - девушка обняла большую кошку, - хорошая киса, хорошая... Ой! - Лора взяла рысь за правую переднюю лапу. - У тебя кровь! Что с тобой?!
  - Лоари?! Лоари! - запыхавшийся от бега Фиарн не сразу смог сказать что-то еще, хватая ртом воздух. - Лоари, ты как?!
  Сбивчивый рассказ сестры о попытке ее похищения, самоотверженно сорванной храбрым Феотром, я, пожалуй, пропущу. Но вот на работу в рекламный бизнес я бы девчонку принял, это точно. Уж как она мои подвиги расписала! Пришлось все же объяснить Фиарну, а тут же и подоспевшим Корнату и Николаю, что на самом деле все было немножко не так, что одного из мерасков девушка завалила сама, а еще одному вообще удалось смотаться.
  - Не удалось, - злорадно ухмыльнулся Корнат, - его Мисси порвала. Лоари, с Мисси все хорошо, это не ее кровь! - крикнул он дочери, пытающейся найти на лапах рыси несуществующие раны.
  Что ж, вообще все замечательно. Значит, и этот подонок свое получил. Нормально. И что там блеют пацифисты насчет противоестественности убийства таких выродков? Как раз убивать их нормально, естественно и необходимо. Я, например, только что угрохав пятерых, чувствовал лишь усталость, да еще и чувство удовлетворения своей работой. Пусть сделанной и не на пять баллов - тот, кому я попал в живот, все еще шевелился, хотя стонать уже перестал, и Фиарн добил его кинжалом.
  - Спасибо тебе, Феотр, - просто и веско сказал Корнат, положив руку мне на плечо. - За Лоари и за всех нас. Я промолчал. А что тут скажешь, и так все понятно...
  - Фиарн, - Корнат повернулся к сыну. - Бегом домой, бери коня и сразу к ротмистру Фоахту. Что ему сказать, ты знаешь. Сюда зови мать и Сиарка, пусть принесут пару чистых мешков и три лопаты.
  - Да, отец! - Фиарн кивнул и, как и было приказано, бегом, отправился к хутору, а мы, подчиняясь следующему распоряжению Корната, отправились собирать трофеи.
  Воняло от кочевников знатно. Немытыми телами, нестиранной одеждой и какими-то еще мерзкими запахами, в тайны происхождения которых вдаваться совсем не хотелось. Зато трофеи оказались довольно любопытными. Сабли при ближайшем рассмотрении больше напоминали кавказские шашки - эфес без гарды, относительно короткий клинок, разве только кривизна более выражена. Да и носились так же - выше к поясу и изгибом назад. Мне понравились кинжалы - изогнутые хищные клинки неожиданно каких-то даже благородных, я бы сказал, пропорций, с удобными рукоятками. На вид удобными - пробовать, как они ложатся в руку, я твердо намеревался, только предварительно отмыв их с мылом. Ружья, из которых палили по мне, были двуствольными, так что не с двух рук стреляли, а из всех стволов сразу. У одного вообще было аж три ствола! С трупов собрали несколько горстей самых разномастных монет, преимущественно серебряных, хотя и с дюжину золотых нашлось. Ну и в довершение всего с главаря сняли массивный золотой перстень с темно-синим камнем, уж не знаю, каким именно, не силен я в этом. Ну как сняли - палец ему Корнат просто отрезал, иначе не получалось.
  Потом с помощью трофейных лошадок вытащили семь человеческих трупов да один конский из оврага, отволокли их на небольшую поляну и принялись за работу.
  
   Глава 8
  
  - Корнат, - спросил я, когда мы, наконец, закончили работу и направились к хутору, - а зачем ты послал Фиарна за солдатами? Этих мерасков мы перебили, а если в лесу есть другие, может, стоило его по другим хуторам послать, там предупредить людей?
  Работы хватило всем. Корнат, Таня и Лора занялись убитой лошадью - сначала Корнат ловко и быстро снял с нее шкуру, затем Таня с Лорой принялись столь же сноровисто разделывать тушу, тут же складывая куски мяса в те самые принесенные Таней мешки. Мы с Николаем и Сергеем в это время копали могилу для незадачливых кочевников. Серега начал было ворчать - слишком, мол, много чести этим козлам, пусть бы себе валялись да гнили потихоньку, но Николай объяснил ему, что, во-первых, нюхать мертвечину никому не интересно, а, во-вторых, нечего прикармливать лесное зверье человечиной, оно потом может сделать неправильные выводы насчет нового корма и искать его уже целенаправленно. Когда Корнат посчитал размеры и глубину вырытой ямы достаточными, туда свалили убитых мерасков и то, что в итоге осталось от лошади, закопали, притоптали, чтобы тому же зверью не откопать, да еще заложили дерном. Ни холмика, ни, тем более, каких-то памятных знаков не осталось - все же насчет чести не для козлов Серега был прав.
  Кстати, внешний вид мерасков меня несколько озадачил. Я все же привык к тому, что в нашей истории кочевники - это раскосые монголоиды или тюрки, в крайнем случае какие-нибудь цыгане, но всегда представители народов, сильно отличающихся по внешности от белых людей. Здесь же они отличались больше сложением, чем чертами лица, а более темный цвет кожи имел причиной, как я подозревал, всего лишь хроническую немытость. А так... Короткие ноги, небольшой рост - вот почти и все. Ну да, лица чуть пошире, волосы почти у всех черные, у двоих седые, эти наверняка тоже жгучими брюнетами были когда-то. Еще одна интересная деталь - очень сложно определить на глаз возраст мерасков. Хотя, кто из них постарше, а кто помоложе, можно было догадаться по густоте и длине бород. А вот на головах они волосы очень коротко стригли. Ну да черт с ними. Они пришли сюда врагами людей, которые отнеслись ко мне по-доброму, так что свое получили вполне справедливо, а уж что у них там с генотипом и фенотипом, дело вообще сто сорок седьмое.
  - Нет, Феотр, - тихо возразил Корнат. - Понимаешь, мераски не похищают наших девушек в рабство.
  - Почему? - насколько я себе это представлял, как раз похищение девушек для продажи в гаремы должно быть одним из излюбленных занятий кочевников.
  - Гвенд гласит, что если женщина отомстила насильнику, ее нельзя считать обесчещенной. Поэтому когда наши девушки попадали в рабство, они рано или поздно всегда убивали своих хозяев.
  - Но зачем тогда они пытались похитить Лоари? - не понял я.
  - Есть у них обычай..., - Корнат говорил тихо, явно чтобы не слышала Лорка. - Они верят, что если сжечь заживо девственницу, это привлечет к ним удачу.
  Черт, вот же ублюдки! Я не сдержался и выругался. По-русски, естественно, но Корнат меня примерно понял.
  - Они и своих девок жгут за милую душу, - продолжил он, - но... Девственницу из народа врагов надо сжечь, чтобы сопутствовала удача на войне.
  - С этими же врагами? - спросил я, хотя и так было понятно. Корнат только кивнул.
  - Форт не так далеко, - добавил он чуть позже. - Там эскадрон конных егерей и телеграф. Уже до темноты егеря ротмистра Фоахта будут в лесу, а завтра сюда придет весь полк. Если имперцы узнают, что кого-то из девушек все-таки похитили, вслед пустятся сразу, а по лесу они могут идти куда быстрее мерасков. Да и корабли вылетят тогда уже вечером, им-то что днем летать, что ночью - все равно.
  - Как это - корабли вылетят?
  - Воздушные корабли, мы их просто кораблями зовем.
  Так, дирижабли, стало быть. И еще телеграф. Но телеграф, ладно, у нас он не помню когда появился, но очень давно. Хотя это сейчас мы телеграфом только старинную электрическую проводную связь зовем, в доэлектрические времена телеграфом и гелиограф обзывали частенько, и семафорную связь. А вот дирижабли - это куда интереснее. Все-таки, если я ничего не путал, у нас они где-то уже к концу девятнадцатого века вовсю летать начали, а уж чтобы в военных целях, так и еще позже, чуть ли не в Первую мировую только. Да, кто-то им тут прогресс подпихивает, и очень неплохо подпихивает. Этак тут, глядишь, еще и конкуренция между попаданцами имеется, нам с Николаем в таком случае тяжко придется...
  Конные егеря, как и говорил Корнат, появились быстро. На хутор Фиарн вернулся в компании офицера, представившегося лейтенантом Киннесом, и четверых солдат. Лейтенант о чем-то поговорил с Корнатом наедине, затем Лорка пригласила на встречу с представителем Империи нас всех. Попаданцев, то есть, потому что с семьей Триамов лейтенант был, судя по всему, давно знаком.
  - Господин Мель-ни-ков, - фамилию мою лейтенант Киннес произнес хоть и с трудом, но правильно, - Империя благодарна вам за спасение ее подданной!
  Пришлось произнести несколько дежурных слов насчет того, что на моем месте так поступил бы любой. Не очень комфортно чувствовал я себя в шкуре героя, если честно. Ну, сделал и сделал, чего теперь огород городить?
  - Госпожа Де-ми-до-ва, - и снова непривычную фамилию лейтенант назвал без ошибки, - господа, я рад нашему знакомству и надеюсь продолжить его при более благоприятных обстоятельствах. А сейчас прошу меня простить - служба! - господин лейтенант лихо подбросил ладонь к козырьку и на секунду придержал возле него сложенные щепотью пальцы.
  Хм, у них, значит, этот жест возник, как и у нас, обозначая готовность снять головной убор, а не как у англосаксов. Я помню, долго смеялся, когда узнал их версию происхождения воинского приветствия. Если верить ей, сэр Фрэнсис Дрейк велел своим матросам и офицерам прикрывать глаза правой рукой, когда его корабль изволила посетить королева Елизета Первая. А когда та поинтересовалась, чего это все вдруг закрывают глаза руками, Дрейк продемонстрировал шедевр верноподданнического прогиба: 'Они ослеплены красотой вашего величества!'. Впрочем, тут англосаксы, похоже, не лгут. У них до сих пор считается нормальным прикладывать руку к пустой голове, видимо, так со времен Дрейка от ослепительных красот начальства и спасаются...
  Конные егеря мне понравились. Такие ладные ребята чуть постарше Фиарна, веселые и добрые на вид, но вот мераски, как я полагал, оценить их доброту не смогли бы. Кстати, если рядовые егеря лицами были очень похожи на того же Фиарна, то лейтенант Киннес явно представлял какую-то другую этническую группу. Лицо у него было более вытянутым, черты порезче, сложением он тоже отличался более сухопарым, да и речь у него на слух воспринималась как более резкая.
  Носили конные егеря все те же рыже-бурые в зеленых разводах рубахи, только что с погонами - черными с зелеными кантами и зелеными же значками, рассмотреть которые я не успел, невысокие кепи в чехлах все той же маскировочной расцветки, таким же, как у Триамов, был и покрой сапог, только не цвета натуральной кожи, а черных. На вооружении своих солдат Империя, похоже, не экономила - у каждого, даже у офицера, винтовка (новой системы, с отъемным магазином), у каждого, даже у рядовых, револьвер в кобуре на поясном ремне. Не поскупилась Империя и на холодное оружие. Сабли у рядовых были приторочены к седлам, лейтенант носил свою как русскую шашку - на ремне через плечо изгибом назад. Кто у кого, интересно, такой способ позаимствовал - кочевники у имперцев или наоборот? Наши-то это у кавказских горцев подсмотрели, при частом спешивании и рубке в пешем строю так куда удобнее, а тут - кто его знает? Ну и еще одним отличием в вооружении между офицерами и солдатами у имперских конных егерей оказались штыки. Длинные ножевые штыки солдаты носили на поясе, лейтенант штыка не имел.
  Из-за всех этих событий обедать сели позже, а после обеда, к которому Корнат ради удачного дела расщедрился на стакан густого красного вина каждому, состоялось увлекательнейшее действо - дележ трофеев. Несколько неудобно, зато, чего уж скрывать, приятно было получить тот самый перстень главаря. Хоть и завалила его рысь, а вовсе не я, но Корнат посчитал, что самый дорогой трофей должен достаться именно мне, как... ну в общем, слова, что он наговорил про спасение Лорки, я пропущу. Еще мне достался кинжал да право выбрать одну из сабель, то есть шашек. Не могу сказать, насколько мой выбор оказался удачным, в холодном оружии я не так много понимаю, и то чисто теоретически, но уж больно эта железка мне понравилась. До кучи еще взял ту самую трехстволку. А что? Будет же у меня тут когда-нибудь свое жилье, вот и повешу на стену трофеи.
  Лорке досталась шашка главаря и кинжал, по кинжалу Корнат подарил Николаю и Сергею. Денег поначалу Корнат хотел отдать мне половину, но вот как-то не привела меня в восторг идея получить такую награду за свою удачу. Ну да, удачу, особого умения я в этом деле не проявил и отлично понимал, что на самом деле мне просто повезло. Но я ж рекламщик, убеждать клиента принять правильное (ха-ха!) решение - моя работа, так что в итоге уговорил имперского лесничего по трети конфискованных денег выдать мне и Лорке, а оставшуюся треть зачислить в фонд семейства Триамов. Хотя кто его знает, может и продешевил. Как я понимал, названное семейство и так неплохо заработает на продаже тех же, например, лошадок, доставшихся от незадачливых людоловов. Да и остальная добыча имела вполне себе реальную ценность, если уж и не денежную, то в виде дармовых материалов как минимум.
  А потом у меня появилось непреодолимое желание приблизить окончание этого суматошного дня, да и после всех этих адреналиновых скачков, знакомства с имперской армией, дозы алкоголя, пусть и небольшой, но принятой после очень длительного перерыва, и неожиданного роста материального благосостояния я самым откровенным образом устал. В общем, спать я улегся позорно рано. Правда, перед сном очень уж интересно поговорили мы с Николаем.
  Мой рассказ о том, зачем мераскам понадобилась Лорка, вызвал у товарища реакцию вполне ожидаемую и передаче в письменном виде не подлежащую. А потом, для начала на какое-то время призадумавшись, Николай ошарашил меня вопросом:
  - Знаешь, Федор Михалыч, я вот чего не понял. С какого опохмела мераскам понадобилось затевать войну к осени ближе? Вроде по уму если, то к лету должны были начать?
  - А черт их знает, - я тоже немного подумал и, кажется, аргументы в пользу такого решения нашел. - Ну вот так хотя бы: в сентябре урожай соберут, корма для скотины заготовят, по идее, кочевникам будет, что пограбить.
  - Да ну? - Николай еще и хмыкнул недоверчиво. - А то они каждый год так приходят за зерном да сеном? Нет, Федор, ни хрена. Что-то другое тут... Опять же, почему за девчонкой для жертвы послали каких-то дебилов? Ты уж, Федор Михалыч, извини, не в обиду тебе будь сказано, но против семерых с более-менее нормальной военной подготовкой ты бы не продержался. Да и Лорку они бы уволокли с того места быстрее, чем ты туда вышел. Нет, что-то тут не так!
  Крыть было нечем. В армии я, конечно, в свое время служил, какую-никакую тактическую грамотность, пусть и на уровне рядового солдата, в меня там вбили, и теперь-то, уже успокоившись, я понимал, что с лоркиными похитителями мне и правда невероятно повезло. И встретить меня они должны были не так, и с Лоркой управиться быстрее, да и вообще... Ну кто им мешал хотя бы одного поставить в охранение? Даже заметь я его первым, все равно помешать им не смог бы. Ох, прав Николай, не так тут что-то...
  Однако же в конце концов все эти раздумья я послал по тому самому общеизвестному адресу. Я что, генерал местный, стратегией заниматься? Судя по оперативности тех же конных егерей, вояки здешние хорошо знают, как с кочевниками управляться, разберутся без меня. В общем, я со спокойной душой нашу с Николаем беседу свернул, пожелал ему спокойной ночи и завалился.
  Тут же я узнал, что общего между Эрассом и Землей несколько больше, чем те же деревья, люди или какие-нибудь особенности развития техники. Общим у мира, оставшегося где-то позади, и мира, в котором я жил сейчас, оказался еще и закон подлости. То есть хотел спать, хоть спички в глаза вставляй, лег, и на тебе - никакой сонливости как и не было. Вот же засада!
  Впрочем, настоящая засада поджидала меня чуть позже. Потому как мысли мои, обрадовавшись тому, что хозяин мозг не отключил, быстренько так пробежавшись по всему, что произошло за день, переключились на Лорку. На девчонку, которая сегодня повесилась, наконец, мне на шею. Хотелось верить, что не расчетливо и коварно, а вправду потому, что ей было плохо и она искала во мне защиты и помощи. Только вот что теперь? Уж какая бы тут причина ни была, но я ни секунды не сомневался: раз попробовав, девочка найдет и повод, и способ повторить. А отвертеться будет уже куда сложнее, потому что... Да потому что мне и самому захочется! Уж тут-то наедине с самим собой, врать было некому - обнимать Лорку нам обоим понравилось! Кому - нам? Мне и моему организму, ясное дело. И теперь, когда один будет всячески отнекиваться и противиться, другой ехидненько так прошепчет: 'Дружок, но в прошлый же раз хорошо было, а? Давай, не робей, сейчас еще лучше будет, вот увидишь!'. Ох ты ж, свалилась на меня проблемка...
  Память, сволочь такая, услужливо подсовывала картинки. Вот Лорка неспешно идет, неся на стол горшок с кашей. Одета девчонка по-женски, но даже длинная широкая юбка не скрывает легкого покачивания бедрами... А вот она, одетая уже для леса, садится в седло, перебрасывая через спину лошади ногу. И еще, и еще...
  Интенсивно поворочавшись и мысленно произнеся все те же матерные заклинания, пытаюсь вызвать в памяти картинки, такого провокационного заряда не несущие. Лорка с неподдельным интересом и искренним удивлением слушает мои рассказы о мире, из которого мы сюда попали. Вспыхнувшие и тут же как бы стыдливо отведенные в сторону глазенки, когда, листая фотографии в мобильнике, я (вот дурак, не подумал!) дохожу до фотки в Феодосии с двумя смешными барышнями, тоже из Москвы, одетыми... Ну то есть, по местным меркам, раздетыми, по-пляжному. Сразу же следуют плохо скрытые попытки сравнить меня, сидящего рядом, и того полуголого мужчину на фото. Да, еще и придвигается по лавке ближе, хотя, казалось бы, куда уж ближе-то. Тьфу ты, опять на ту же тему!
  Умывается в ручье, смывая с себя запах грязных рук мераска. Кричит. А как она будет кричать в постели? Опять! Нет, это невозможно терпеть, но вытерпеть придется. Встаю, одеваюсь, аккуратно и тихо прокрадываюсь по дому и выхожу на двор. Хорошо, сигареты у Николая давно кончились, а Корнат курит только трубку - не у кого стрельнуть. А то точно закурил бы снова от жизни такой...
  Мало-помалу отпускает. Характерная предосенняя ночная прохлада остужает разгоряченную голову, звезды, ярко горящие в небе, тихо уговаривают думать о вечном и забыть суетное. Так и сидел, пока не замерз. А потом вернулся, упал и заснул. Сразу.
  
  Глава 9
  
  - А-а-а!!! - с криком вскочив, я грязно выругался. Опять. Опять, чтоб его! Но нет, отпустило. Вроде и сердечко уже не колотится как отбойный молоток, и пот на лбу не такой уж холодный. В голове, правда, какое-то непонятное то ли шуршание, то ли шлепанье... Ничего, ничего, вот сейчас отдышусь пару минут и попробую заснуть снова. Авось, на этот раз повезет...
  Третью ночь подряд моей спальней служила не наша с Николаем комнатка, а чердак. Сочинив для хозяев относительно вразумительную сказочку о причине внезапно возникшей у меня охоты к перемене спального места, я перетащил сюда свою постель и с наступлением ночи теперь поднимался в новую спальню. Николай, конечно, мужик с очень крепкой нервной системой, но мои ночные вопли его, мягко говоря, пугали. Да и Серега с Алинкой, хоть и была их комнатка через стену, от таких внезапных звуковых эффектов никакой радости не испытывали. Особенно когда эти крики портили супругам Демидовым ночи любви.
  В общем, начались у меня ночные кошмары. В первую-то ночь после перестрелки в овраге я спал ровно и спокойно, хоть и заснул далеко не сразу, а вот во вторую... Во вторую мне приснилось, что мераски все-таки попали в меня, да не один раз, и последнее, что я видел замутненными кровью глазами, было то, как эти уроды увозят с собой связанную Лорку. А раз и продолжение приснилось, то самое, о чем Корнат рассказывал. Ни вслух произносить, ни на бумаге писать я этого не буду, сами понимаете...
  Днем мне как-то удавалось всех этих ненужных мыслей избегать - других забот хватало. То дело какое найдется (или сам найду), то книгу почитаю, начал даже потихоньку учиться верхом ездить... Лорка, кстати, хоть и продолжала смотреть на мою особу как на свою законную добычу, заметно поумерила прыти в попытках спровоцировать меня на домогательства. То ли так на нее попытка похищения подействовала, то ли мама ей мозги подрегулировала, сказать не возьмусь, не знаю потому что, но результат был налицо, и меня это успокаивало. Не хватало еще из-за нее с Триамами поругаться!
  Да. Успокаивать-то успокаивало, но и не сильно радовало. Все-таки что-то такое особенное в этой лесной девчонке было. И, в общем-то, не в фигуре даже тут дело, хотя со всеми положенными цветущей юной девушке формами тут имелся полный порядок. И не в милом красивом лице. Прекрасной, милой, привлекательной и, чего уж скрывать, манящей и желанной Лорка была в целом, вся как она есть. М-да. Вообще-то, когда особа противоположного пола привлекает и манит вот так вот сама по себе, это называется любовью, и нечего, Федор Михалыч, тут себя обманывать, один хрен не выйдет. Вот же угораздило почти на старости лет влюбиться в такую соплюшку! Хотя какая, на фиг, соплюшка? По меркам нашего прошлого семнадцатилетняя девка - это вполне готовая невеста, и я что-то сомневался, чтобы здесь было иначе. Вон Каське двадцать, да Корнату-младшему полгода, значит, замуж за Фиарна она вышла никак не позже полутора лет назад, в восемнадцать, стало быть. Хм, а я что-то не слышал, чтобы какие женихи были или намечались у Лорика... Надо Алинке сказать, пусть поболтает с ней о своем, о женском, глядишь, узнает. Или не надо? Алинка-то узнает, а мне что с того? Свататься пойду? Ох, не смешите! У Лорки ж родители моложе меня оба!
  Насчет женихов, кстати, выяснились интересные подробности. Мало того, что лесные баары многочисленностью не отличались, так они все состояли между собой в том или ином родстве. Поэтому женились они на дочках бааров полевых, чьи деревни были рассыпаны по равнинам и холмам между лесами и коренными имперскими землями. Да, именно женились. Крестьяне считали парней из леса завидными женихами для своих дочерей, потому что эти ребята к наступлению пригодного для женитьбы возраста почти что поголовно состояли на службе в имперских лесничествах и получали вполне неплохое жалованье, от которого что-то потом перепадало и родным их жен. Да и для девушек крестьянских выйти замуж за лесного в подавляющем большинстве случаев означало повышение уровня жизни, порой весьма и весьма существенное.
  А вот лесных девушек крестьяне не жаловали и сватов к лесничим практически не засылали. Хоть и могла дочь имперского лесничего принести в новую семью вполне даже неплохое приданое, но очень уж трудно независимые и гордые лесные красавицы уживались со старшими в деревенских семьях. Да и сами лесные девушки не горели желанием перебираться в деревни, где сплошь и рядом только мечтать могли о той зажиточности, к которой привыкли с детства. По этой причине лесные баарки обычно выходили замуж за сержантов, а часто и офицеров имперских войск, охранявших границу с землями кочевников. Вот там они приходились к месту. Но пока что насчет Лорки никто из бравых имперских кавалеристов вроде бы не вздыхал. Хотя тот же лейтенант Киннес поглядывал на нее ну очень выразительно, гад такой...
  Ладно, на Лорке белый свет клином не сошелся. Хватало и других дел. Со сроками появления в лесу конно-егерского полка в полном составе Корнат тоже не ошибся. Правда, полюбоваться колоннами кавалерии на марше мне не удалось, другими путями они пошли, но опять на хуторе Триамов появились солдаты и с ними ушел Фиарн. Уж не знаю, в качестве кого - проводники, как я понял, этому полку да в этом лесу не особо и требовались. Вернулся Фиарн через несколько суток уже и принес последние новости, хорошие вперемешку с плохими.
  Одну девчонку мераскам похитить все же удалось. Не с лесных хуторов, а из деревни, что где-то в полях. Пошла, бедная, в лес по грибы... А когда эти уроды почуяли погоню, решили сжечь пленницу прямо в лесу. Привязали к дереву, накидали второпях хвороста, подожгли и, не дожидаясь конца, драпанули дальше. Сильно обгореть девочка не успела, егеря подоспели быстро, но все равно, хорошего мало. По следам этих выродков шел целый эскадрон и Фиарн был уверен, что их догонят и перебьют. Ясное дело, конно-егерский полк отправился преследовать и беспощадно карать мерасков уже за пределами Империи, так что перспективы у решивших повоевать кочевников выглядели мрачно и безрадостно. Еще Фиарн рассказывал, что сам видел целых три воздушных корабля, да конные егеря говорили между собой, что имперцы поднимают и другие части. В общем, война, похоже, будет, но не на имперской территории. То есть, слава Богу, не в лесу, где живут Триамы.
  Мирные дела и заботы, однако же, тоже занимали в нашей жизни много места, несмотря на все происходившие вокруг грозные события. Под руководством Алинки Таня, Кася и Лорик успешно осваивали вязание. В общем-то, вязать они и раньше умели, но одно дело чулки, и другое - свитера и шапки. Теперь свитера потихоньку вязали и на нашу компанию - осень неумолимо приближалась, а своя одежда у нас была только летняя, и та из-за постоянной носки стала приходить в негодность. Алинка уже соображала себе какие-то шмотки на базе местных, нам было проще - выдал Корнат рубахи, их мы и носили. Хорошие, кстати, рубахи, льняные. Ни с каким хлопком не сравнить, про всякую синтетику я уж просто помалкиваю. Обувкой местной тоже хозяева нас снабдили, что нам с Сергеем и Алинкой стало просто спасением. Николаю проще, у него берцы хорошие, добротные такие, до сих пор почти как новые смотрятся.
  Ничего удивительного, что все мы старались быть полезными нашим гостеприимным хозяевам, кто как мог. Я, посмотрев, как увлеченно мелкая Тирри играет с забавными, но на мой взгляд довольно убогими тряпочными куклами, решил сделать ей деревянную. Что-то получалось, хоть и с некоторыми затруднениями, никак не мог добиться, чтобы руки-ноги нормально двигались, но вроде нашел решение и скоро планировал с этим управиться. Алинка загорелась идеей одеть куклу как положено, и все шло к тому, что Тирюшка скоро получит хороший такой подарок, и игрушкой этой будут забавляться потом еще и ее дочки, а если повезет, то внучки тоже. Была еще мысль сделать Корнату-младшему на вырост игрушечное ружье, однако уже чуть позже.
  Но все это было днем. Ночью приходили кошмары.
  Вот и сейчас тоже... Отдышавшись и промочив сухое горло водой из стоявшего у постели кувшина, я медленно приходил в себя. А когда пришел, сразу и не понял, что за звуки я принимал за шум в своей голове. Лестница! Кто-то поднимался ко мне на чердак.
  Вообще попасть в мою новую спальню можно было двумя путями. Одна лестница вела на чердак из узкого коридорчика на втором этаже, сам я почти всегда ею и пользовался. Но имелась и вторая, сразу из сеней. Очень удобно, если среди ночи куда понадобилось - и в пункт назначения быстрее попадаешь, и никого при уходе и возвращении не тревожишь. Вот именно по этой лестнице и лез мой ночной гость.
  - Лора?! - откровенно говоря, я подозревал, кто именно пробирается сейчас ко мне, но все равно как-то неожиданно.
  - Что с тобой, Феотр? - Лора присела возле моего лежака на полу. - Ты так кричишь по ночам...
  И что ей сказать? Объяснить, почему? А стоит ли?
  - Ничего, - я старался говорить сухо и бесстрастно. - Сон дурной снился.
  - И вчера тоже? И позавчера? - она что, допрос мне учинять пришла?!
  - Мешаю вам спать? - ну да, отвечать вопросом на вопрос нехорошо, знаю, но лучше уж я буду спрашивать, а не отвечать.
  - Нет, - на полсекунды ее лицо осветила улыбка, но тут же погасла, - никто не слышит. Только я. Но мне ты не мешаешь, я сама не сплю.
  - Почему?
  - Не хочется.
  Повисло молчание. Молчали долго. Прямо на Лорку я старался не смотреть, она сама устремила взгляд в пол, кутаясь в большой шерстяной платок или шаль, черт его знает, как обозвать это правильно. Хорошо хоть юбку надела, а то в одной рубашке даже с платком было бы ей и холодно, да и неприлично, насколько я уже разбирался в местных правилах. Еще босиком, вот же бестолковка! Хотя нет, не бестолковка, наоборот, сообразительная девочка. Босиком удобнее прокрадываться мимо спален родителей и брата с женой бесшумно.
  - Лор, иди уже. Здесь холодно, замерзнешь, - я решил-таки нарушить безмолвие. На чердаке и правда было прохладно, под одеялом-то ничего, а так...
  Девушка медленно встала и опустив голову двинулась к той самой лестнице, по которой сюда проникла. 'Ну вот, пронесло', - мысленно выдохнул я. И как будто сглазил.
  - Феотр, ну почему ты со мной так?! - внезапно повернувшись, тихо спросила она. Шепотом почти, а звучало куда пронзительнее, чем даже если бы она это выкрикнула.
  Отвечать я не стал. И молчать-то не стоило, но любой мой ответ был бы сейчас еще хуже. Я изо всех сил надеялся, что Лорка, видя, что я не настроен сейчас с ней говорить, в конце концов уйдет. Да и свои нескромные желания мне было сподручнее давить и сдерживать молча.
  - Я не знаю, почему ты не хочешь мне сказать, что любишь меня, - тихо сказала она. - Но если не хочешь, не говори. Я все равно вижу.
  Говорила Лорка тихо-тихо, еле слышно, медленно, и вот честное слово, такая ее манера излагать мысли меня пугала. Как-то очень уж явственно это походило на ту густую и настолько плотную, что аж руками можно потрогать, тишину, которая обычно повисает в воздухе перед грозой.
  - Не говори, - добавила она, кивнув головой. Не мне кивнув, а скорее, каким-то своим собственным мыслям. - Я тебе тоже не скажу. И ты тоже видишь.
  Открыла, понимаешь, Америку... Вижу. Потому и молчу, потому и сдерживаю себя, из последних сил сдерживаю, если уж начистоту.
  - Я скажу другое. Ты спас мне жизнь, - теперь Лорка медленно наклоняла голову после каждой фразы, словно подтверждая сказанное. - Гвенд говорит, ты можешь теперь взять меня, и не будет в том нам обоим ни измены, ни бесчестья.
  Глубоко вздохнув, девушка стянула с плеч шаль и уронила ее на пол. Завела руки за спину, распуская завязки, и через пару мгновений юбка поползла вниз по округлым лоркиным бедрам и, медленно спустившись до коленок, вдруг просто беззвучно упала. Изящно выступив из круга сброшенной юбки, Лора решительно тряхнула гривой распущенных волос и взялась за подол короткой, чуть-чуть не доходящей до середины бедер, рубашки.
  - Ты пришла гвенд исполнять? - дать последний бой переполнявшему нас обоих желанию я из-за внезапно севшего голоса смог лишь когда самая прекрасная и самая желанная девушка Эрасса осталась совсем обнаженной.
  - А ты ничего не перепутала? - я старательно отводил глаза от совершенного в своей красоте тела. - Разве гвенд гласит, что я обязан тебя взять? - да черт бы меня побрал, что за чушь я тут несу?!
  Как она на меня посмотрела... Ее взгляд, переполненный одновременно любовью, жалостью, разочарованием и стыдом я выдержал, уж сам не знаю как. А Лора не выдержала. Ее губы задрожали, горделиво выпрямленная фигура вдруг обмякла, девчонка рухнула на колени и разревелась.
  - Ты... ты... - схватив рубашку, Лорка прижала ее к себе, прикрываясь от меня, и содрогалась в рыданиях. - А я... я дура... пришла... а ты...
  Я долго терпел ее намеки и игры. Я смог не поддаться ее словам. Я даже устоял при виде ее нагого тела. Но ее слезы оказались сильнее меня. Как я очутился возле Лорки, не помню. Несколько секунд беспамятства - и я уже обнимаю ее, глажу мягкие волосы, шепчу в нежное ушко слова утешения, мольбы о прощении и прочую ласковую бессмыслицу, и, не веря сам себе, ласкаю руками податливое юное тело.
  Описывать дальнейшее я никакого смысла не вижу. Это все было наше и только наше - и узнавание друг друга руками, и горячие губы, и самые-самые главные слова, и приглушенный жадным поцелуем крик Лоры, когда она стала женщиной, моей женщиной. А потом мы жались друг к другу на узком тюфяке, сбивчиво шепча слова любви и благодарности, а потом захотели еще и любились уже медленно и неторопливо, смакуя каждый миг близости, а потом уснули, но Лорка все равно проснулась задолго до рассвета и бесшумно ушла.
  Кошмары после этой ночи мне уже не снились. Никогда.
  
  Глава 10
  
  Ну вот и все. Как ни грустно было нам покидать гостеприимный лесной хутор, но и вечно там оставаться мы не могли. На хозяйстве Корнат оставил Фиарна с Каськой и мелкими, а сам с Таней, Лоркой и нашей компанией двинул на ярмарку в Коммихафк. Он-то с женой да дочкой потом вернется, а мы... А мы поедем покорять имперскую столицу. Как поедем, на чем поедем - все мы были без понятия, но Корнат заверил, что имперские власти решат все на месте. Что ж, ему виднее.
  За то время, что мы еще жили у Триамов, много чего произошло. Как раз на днях вернулась из кочевий мерасков карательная экспедиция, уполовинив численность двух родов, к которым принадлежали охотники за девушками. Но три эскадрона конных егерей остались в лесу, а три других сели на квартиры в ближайших деревнях. Делалось такое, как объяснил Корнат, перед каждой ярмаркой, чтобы у мерасков не появлялось нездоровых мыслей на тему массового отъезда взрослого населения лесных хуторов и соседствующих с лесом деревень. Пусть кочевникам только что и пустили кровь как следует, но порядок есть порядок. И ведь наверняка Империи забота о безопасности своих подданных обходится в копеечку, однако ж... Нравился мне такой подход, честное слово!
  Ночь любви с Лоркой, избавившая меня от кошмарных снов, оказалась у нас не единственной, а первой. Пока не стало совсем уж холодно, я спал на чердаке, а Лорка прокрадывалась ко мне по ночам. Потом мне пришлось вернуться в соседи к Николаю, но мы с Лориком все-таки ухитрялись найти возможность уединиться и получить свое. Любовь наша с ней так и оставалась в горизонтальной плоскости, и жили мы сегодняшним днем, никаких планов на будущее не строя. Я - потому что попросту сам пока не знал, что меня в будущем ожидает, а Лорка... Да уж и не знаю почему. Пару раз она, правда, обмолвилась, что на будущий год хотела уехать в Коммихафк и поступить на курсы, готовящие учителей для начальных школ. Мне, естественно, стало интересно, но толком ничего разузнать у Лорика об этих курсах не удалось. То ли сама она имела лишь общее представление, то ли ей было не до того, чтобы объяснять - с началом осени работы на хуторе прибавилось, а иной раз она с обидой в голосе напоминала, что разговоры крадут время у куда более приятного и желанного занятия.
  Но это теперь дело прошлое. Двое последних суток мы с Лоркой вообще не разговаривали. То есть не разговаривала она со мной, я пару раз пытался с ней побеседовать, но потом эти попытки оставил.
  Что так? Да до Лорки только позавчера дошло, что я уезжаю. Ну и потребовала она от меня остаться... Сначала я подробно и обстоятельно растолковывал ей, что толку от меня на хуторе будет чуть, что ее же родители от такого бесполезного зятя взвоют не своим голосом, что и ей выть придется, когда захочет от меня какого-то еще толка, кроме ночных радостей. Потом куда менее обстоятельно и потому куда более вдохновенно вещал, что только в городе смогу стать уважаемым человеком, которого не стыдно принять в такую серьезную семью. Бесполезно. Лорка меня не услышала. То есть услышала, конечно, и даже все поняла, девчонка она умная, но упрямая как не знаю кто. Тогда я сгоряча применил запрещенный прием - напомнил, сколько лет одной дочке лесника и сколько непонятно как попавшему сюда чужаку, не пожалел черной краски, описывая, как она проведет лучшие годы жизни, ухаживая за больным стариком, и под конец добавил про похороны. Вот после этого Лора со мной и не разговаривала.
  Зато я поговорил с Корнатом. То есть это он вчера поговорил со мной.
  - Вот что, Феотр, - сказал он мне. - Я на тебя за Лоари зла не держу. Что ты ее спас, никогда не забуду. Да и гвенд вы с ней не так чтобы сильно нарушили. Сказано, что нет обоим бесчестья, если спаситель возьмет спасенную, а сколько раз взять можно, гвенд не говорит, - тут Корнат хитро усмехнулся. - И дочь свою я знаю, своенравная выросла, жалел я ее в детстве, порол мало. Поэтому давай сделаем так...
  Он на минуту задумался, потом продолжил:
  - Сделаем так. Я два года всем женихам буду отказывать. Если сама не убежит с кем, подождет. А за два-то года и ты в Вельгундене устроиться хорошо сможешь, и она пусть подумает, что у нее к тебе. Устроишься - присылай сватов, два года я их жду. Не посватаешься за два года - тут уж как получится. Вот мое слово. А твое каким будет?
  Тут задуматься пришлось уже мне. В общем-то, предложение Корната меня вполне устраивало.
  - Таким же и будет, - сказал я. - Если за два года не посватаюсь, и она свободна, и ты поступай, как считаешь нужным.
  Мы скрепили уговор рукопожатием - здесь так утверждают устные договоренности, а не здороваются - и больше об этом не говорили. Откровенно говоря, я даже не знал, объявил Корнат дочери свое решение или нет. Его семья, его дело, сам решит.
  А вот Лорка... Да, с ней получилось нехорошо. Самое-то главное, я же ей ни слова лжи не сказал. И про мою бесполезность на хуторе, и про то, что какого-то успеха в жизни я тут смогу добиться только в каменных джунглях, да, если уж честно, и про то, что из-за нашей разницы в возрасте проблем у нее будет больше, чем у меня - про все это я ей не врал. Врать женщинам вообще нехорошо. Но вот же, черт бы побрал, перестарался...
  Ну да и ладно. Лорку я любил, тут уж кривить душой нечего, и терять ее было тяжело, но выдержу как-нибудь, первый раз, что ли? Самое лучшее, что я сейчас для нее еще мог сделать, это как раз дать ей свободу. А что на вкус эта свобода поначалу кажется не особенно приятной, так кто ж вам сказал, что свобода и удовольствие - одно и то же?! Вот уж нет! Свобода - это свобода, удовольствие - это удовольствие, иной раз они идут по одной дорожке, а иной раз - как получится.
  Мы с Лоркой пока еще шли, а точнее ехали, именно по одной дорожке. С той разницей, что я, как и остальные невольные миропроходцы, был пассажиром повозки, управляемой Таней, а Лорка с отцом ехали верхом. Повозка, на мой взгляд, не отличалась ничем от фургонов переселенцев американского Дикого Запада, имела такую же матерчатую крышу, так что ни я Лорку не видел, ни она меня, отчего обоим было как-то спокойнее. Ну мне-то точно, думаю, и ей тоже.
  ...К Коммихафку мы подъехали вместе с ранними осенними сумерками. В сам город въезжать не стали, Корнат поинтересовался у дежуривших на въезде местных дэпээсников, на прежнем ли месте стоянка лесничеств, и, получив утвердительный ответ, велел жене поворачивать фургон. Уже минут через десять повозка заняла место на этой самой стоянке и все мы с удовольствием вылезли наружу поразмять ноги.
  Стоянка меня ошеломила и потрясла. Мне никогда не приходилось слышать о таком уровне организации в нашем прошлом, говоря 'нашем', я имею в виду не только Россию, но Землю вообще. Каждое стояночное место, отделенное от соседей невысокой изгородью, имело площадку для фургона, коновязь для лошадей, обложенное камнями кострище и было обозначено хорошо видимой табличкой с номером. Столь же хорошо различимые указатели показывали дорогу к отхожим местам, мыльням, водоразборным колонкам, выездам на различные дороги. Более того, стоянка освещалась масляными фонарями на столбах - много света они не давали, но ночью вполне можно было передвигаться, не опасаясь заблудиться или обо что-то споткнуться. М-да, а я еще восторгался удобством езды по здешней дороге - хоть и грунтовой, но ровной и должным образом обустроенной. Вот они где, настоящие культура, цивилизация и порядок!
  Закончив с устройством на стоянке, мы как раз и отправились пользоваться благами цивилизации - в мыльню. Это оказалась не баня по-черному, с которой я успел познакомиться еще, если можно так выразиться, в прошлой жизни, и к которой привык на хуторе Триамов, а полноценная душевая с кабинками, горячей водой и канализацией. Ну разве только кран в кабинке был только один и работал на открытие или прекращение подачи воды. До смесителей тут или еще не додумались, или на них просто сэкономили - вода подавалась уже подогретая до вполне приемлемого уровня. В местных ценах я пока не разбирался, но, думаю, несколько медяков, отданных Корнатом за всех, качеству услуги соответствовали и обдираловкой не являлись.
  Как сказал Корнат, ярмарка торжественно откроется завтра в полдень, торговля начнется еще чуть позже, а с утра мы успеем сходить в уездную управу по нашему вопросу. Так что после мыльни и легкого ужина мы устроились в фургоне спать. Почему-то я совсем не удивился тому, что Лорка улеглась от меня подальше.
  ...По дороге до управы я с огромным интересом разглядывал первый город, наконец-то увиденный мною в этом мире. Господи, как же, оказывается, соскучился я по городской обстановке! Как я подозревал, и мои товарищи по попаданию тоже, уж Серега-то с Алинкой точно. Меня, потомственного жителя мегаполиса, город сильно не впечатлил, но в общем порадовал. Дома несколько непривычной архитектуры встречались и деревянные, и кирпичные - первые в целом поскромнее и почти сплошь одноэтажные, вторые и в три этажа бывали. Ближе к городскому центру стали попадаться постройки, так сказать, комбинированные - каменный первый этаж с торговыми лавками или мастерскими, над ним еще один-два этажа деревянных. Улицы мостились по большей части булыжником, но где-то и брусчаткой, по сторонам шли сточные канавки, а кое-где даже и тротуары. До боли родное правостороннее движение было преимущественно пешеходным и не сказать чтобы как-то особенно интенсивным, однако же несколько раз приходилось посторониться, чтобы дать проехать конным экипажам. На вид, кстати, скорее всего наемным, извозчикам, стало быть. В общем и целом Коммихафк производил впечатление города вполне богатого и для жизни более чем пригодного.
  Общение с чиновником уездной управы началось с не самого приятного события, впрочем, чего-то подобного я и сам ожидал, и наших предупредил заранее. Язык, которым изъяснялся государственный служащий, на слух заметно отличался от того, на котором говорили Триамы. То есть язык-то был один и тот же, но вот произношение различалось неслабо. Надо полагать, чиновник говорил на правильном имперском, а наши добрые хозяева - на местном диалекте. В итоге и нам, и представителю власти пришлось говорить медленнее, а слушать внимательнее. Но ничего, справились.
  Опросив Корната и каждого из нас, чиновник при содействии секретаря составил официальный документ, дал подписать его имперскому лесничему, вежливо извинившись, поинтересовался, умеем ли мы читать и писать по-имперски, после чего предложил подписать бумагу и нам. Ну нас-то жизнь приучила читать документы перед тем, как подписывать, так что все мы по очереди ознакомились с содержанием этого не то протокола, не то рапорта. Документ мне, кстати, понравился. Изложено все четко, где надо - сжато, где надо - обстоятельно, в общем, этакий канцелярский шедевр. Оно и понятно - рукой писать это не по клавиатуре порхать пальцами, разводить многословие не станешь. Еще один столь же толковый документ составили по приснопамятным событиям у оврага, его подписывали только мы с Корнатом.
  Затем чиновник поинтересовался нашими планами и остался доволен, услышав, что мы собираемся в Вельгунден. Велев секретарю записать номер нашего места на стоянке лесничеств, представитель имперской власти заверил нас, что в течение трех дней нам доставят все необходимые для дальнейшего путешествия бумаги. Потом мы еще подождали Корната, зашедшего в другой кабинет получить жалованье за себя и за сына, да лоркину премию. Деньги свои он, как оказалось, так и получал дважды в год, перед каждой ярмаркой. А что, удобно - не в лесу же их тратить! Да, честно говоря, дома я и не подозревал, что бюрократия может работать настолько грамотно, четко и, что совсем уж непостижимо, быстро.
  К открытию ярмарки мы успели только-только, и наблюдать за скромными торжествами нам пришлось из-за спин и голов целой толпы. Церемоний особых не было, ярмарку объявил открытой уездный имперский надзиратель, затем духовой оркестр исполнил что-то торжественное и величественное, не иначе как гимн Империи. Потом два солидных мужика и две совсем юных девчонки сыграли на гармошках несколько веселых и задорных мелодий, под которые местная публика радостно хлопала в ладоши и приплясывала на месте. Под конец этого короткого представления какой-то уже другой местный начальник трижды ударил в висевший на столбе колокол и громогласно дозволил начинать торговлю.
  Следующие дни слились для меня в бесконечно однообразную картину. До обеда Корнат, облачившись в темно-зеленый с желтыми кантами, серебряным шитьем на воротнике и серебряными же погонами парадный мундир, ходил по торговым рядам, выбирал товары, заказывал их в потребном количестве и ассортименте, азартно торгуясь иной раз с приказчиками, а иной и с самими купцами. После обеда мы на стоянке принимали привезенные заказы, Корнат и Таня придирчиво проверяли количество и качество доставленного, иногда заставляя продавцов делать еще какую-то скидку, потом все это грузилось в фургон. Покупали Триамы крупы, муку, соль и сахар, овощи, вино, ткани, пряжу и нитки, патроны, обувь, домашний и хозяйственный инвентарь. Сами привезли на продажу сушеные грибы и засахаренные ягоды, да привели тех же доставшихся от убитых мерасков лошадей. Даже трофейные ружья и сабли Корнат умудрился продать, правда, по бросовым ценам, но с паршивой овцы, как говорится... Если оставалось время, мы с интересом и даже с удовольствием ходили смотреть незамысловатую культурную программу, ежедневно ожидавшую почтеннейшую публику ближе к вечеру. Духовые оркестры и гармонисты играли примерно те же мелодии, что и на открытии ярмарки, а народ, в основном, конечно, молодежь, весело, но довольно благопристойно плясал.
  В назначенный срок явился курьер из управы, доставив нам пакет с билетами во второй класс поезда 'Коммихафк - Вельгунден' и бумагами, которые должны были удостоверять наши личности, а также законность пребывания этих личностей на территории Империи. Больше всего нас порадовал запечатанный конверт, содержавший, по словам курьера, рекомендательное письмо из уездной управы, и адрес на этом конверте, по которому нам следовало обратиться. Да уж, умеют же люди работать!
  Но ярмарка в положенный срок отшумела, поезд наш уходил как раз на следующее утро после ее закрытия, и Триамы ради такого дела задержались на лишнюю ночь. А может, и не на лишнюю - чего на ночь глядя-то в дорогу отправляться?
  Кому-то из Триамов надо было остаться при фургоне. Я, откровенно говоря, думал, что это будет Лорка, но Корнат оставил жену. Тепло попрощавшись с Таней (Алинка даже расплакалась от избытка чувств), мы отправились на станцию. Лорка шла чуть позади, и когда я под каким-нибудь предлогом оглядывался, сразу смотрела в сторону, всем своим видом показывая, что она тут вообще ни при чем и вроде бы даже сама по себе идет, а не с нами. На ярмарке мы с ней так ни словом и не перемолвились.
  Паровоз важно пыхал, показывая готовность к исполнению своего долга, состав, кроме самого паровоза и тендера с углем, включал вагон первого класса, по два вагона второго и третьего классов, да вагон-ресторан. Наш вагон был четвертым, перед ним был еще вагон второго класса, а третий класс прицепили сразу за тендером. Ну да, чем ниже класс, тем ближе к дыму из паровозной трубы.
  Поскольку прощание с семейством Триамов растянулось во времени, разбившись на три этапа - сначала с оставшимися на хуторе Фиарном, Каськой да Тирюшкой, потом с Таней и вот теперь с Корнатом и Лорой - последняя его часть стала не такой уж и грустной. Ну не для меня, конечно. Я смотрел на Лорку и понимал, что все равно что-то сказать ей должен, но никак не мог придумать, что именно. Но не понадобилось. Я как раз попрощался с Корнатом и ждал, пока с ним простятся Николай и Сергей с Алинкой, когда Лорка, впервые за эти дни повернула лицо ко мне, поймала мой взгляд и глазами показала - отойди, мол, в сторонку.
  - Можешь ехать, куда хочешь, - угрожающе прошептала она, когда мы отошли, - ты все равно вернешься ко мне.
  Я не успел сказать хоть что-то в ответ, как ее ладошка закрыла мне рот.
  - Молчи, - попросила она.
  Я молчал. Молчала и Лорка. Мы просто смотрели друг на друга, внимательно и пристально, будто стараясь наглядеться напоследок. Так бы и смотрели, но тут проводник пригласил дам и господ занимать места.
  - Иди, - тихо сказала Лора. - И только попробуй не вернуться! Найду тебя сама! Честно говоря, я так и не понял, это она меня обнадежить решила или припугнуть?
  
   Вы прочитали ознакомительный фрагмент. Книгу в полном объеме можно купить на "Автор.Тудей"
Оценка: 5.89*83  Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"