Снег почти весь стаял, обнажая кости осени - сухие прямые стебли прошлогодних трав, полуистлевшие листья, откуда-то взявшиеся здесь тускло-серые камни, обрывки бумаги...
Сегодня будет дождь, первый за эту весну - знаю это совершенно точно.
Сижу возле окна, пью горячий кофе из новой кружки и всей кожей чувствую, как бьется в окна, силясь их распахнуть, жемчужный восточный ветер.
И все потому, что мне снова стали сниться такие сны. Последний - яркое солнце, ослепительно белые, не тающие под ним сугробы и - люди во всем черном, мужчины и женщины, на вершинах их; вернее - чуть-чуть НАД, - ангелы. Их было много, они хранили молчание, но вести, принесенные ими, были скорбными разве что для них самих.
Когда-то я тоже была ангелом, пока не научилась радоваться и ощущать себя счастливой.
Хотя я уже поняла, что нельзя быть счастливой абсолютно все время; а ты еще нет; именно поэтому мы так часто просыпаемся от того, что вздрагивает и просыпается лежащий рядом. Это - казалось бы, невозможная тревога и страх потерять друг друга.
Смотрела сегодня этот глупый фильм и вспомнила, что и так тоже уже было - мы вместе с кем-то отпускали по течению красные цветы, пели, памятуя о том, что ушедшие не любят оставлять позади слезы; и думать о смерти было легко и совсем не страшно, и пряди моих волос касались воды, когда я лежала на берегу и размышляла о том, насколько же все сложнее, чем мы думаем...
Обнаруживаю себя вцепившейся в телефонную трубку, в голове набат ПОЗВОНИ МНЕ. Ну как же он тебе позвонит, глупое ты существо, если ты сняла трубку и даже пальцы разжать не можешь, чтобы вернуть ее на рычаг.
Смотрю на себя теперешнюю с жалостью и некоторым высокомерием.
Как мало мы знаем самих себя. Вот, например, порой нахожу в своем очередном блокноте обескураживающую совершенно надпись типа Кто здесь? или Дура (а это мне или от меня?)
Бывало и очень обыденное - принеси мне, пожалуйста, апельсин - налей мне чаю - спасибо - тебе это очень идет - все было классно - удачи - целуююююююююю...
Но самое-самое - когда стоишь под темным небом, и словно нет вокруг ненавистного города-вампира (хотя в других городах мне вполне хорошо), и менты не слоняются, проверяя от скуки документы (которых у нас нет), и успокаиваю как могу, хотя ни слова не сказала - и вдруг чувствую движение воздуха, и упругим толчком распрямляются за твоей спиной крылья.
Успела. Получилось.
Никому не говори, как мы умрем...
... и сам не думай об этом, потому что для нас с тобой процесс этот скорее неестественный и несвоевременный в ближайшие ...ммм, сроки.
Я тебя очень люблю
В небе целыми днями кружат стаи птиц, выплескиваясь за рамки окон, белыми стрелами прочерчивая тучи. И кто знает, где был твой ангел-хранитель и о чем он думал, когда все это началось. Я любуюсь их короткими крыльями, резкими взмахами, перьями, плавно вращающимися в свободном падении. Те, что поближе, бьются как безумные за место на моем подоконнике, сшибаются грудками, клювами, и кровь алыми сгустками брызжет на стекло. Глупые. Я даю им крошки хлеба и семена трав, но ведь в мире сотни окон, крошек на подоконниках которых хватит для голубей сотни Парижей. Самые смелые садятся на протянутую ладонь, перебираются выше по руке, взмахивая крыльями, чтобы удержаться, и вместе с зернышками тимьяна больно прихватывают кожу. Эту боль, как и любую теперь, я терплю улыбаясь. Слезы просто кончились. Мне нравятся белые птицы, но я прогнала бы их со своего окна, если бы знала, как приманить и пленить пару ангелов.
Я сказала, что слезы кончились, но ведь по тебе я никогда не плакала. ПРИ тебе (единственном) - да. А непреходящая моя печаль по тебе так светла и омыта этими затянувшимися дождями, что даже слезы осквернили и приземлили бы ее.
Самое главное друг о друге мы ведь все равно знали с самого начала: ты - что я всегда приму, я - что ты придешь насовсем рано или поздно.
...четыре четверти, хрустальные склянки, проваливаюсь в полуденный сон и за миг до того, как уснуть - прикосновение чьих-то теплых губ к щеке. Я тоже люблю тебя.
И никогда бы не вспомнить, как двери неба медленно смыкались за нашими спинами