Мне казалось я никогда не хотел так сильно спать. Веки стали тяжелыми, ноги почти дрожали и казалось вот-вот подогнутся и я рухну на пол. С огромной любовью и нежностью я смотрел на большую старинную кровать, стоящую у окна комнаты. Она казалась такой огромной и неприступной ещё и от того, что видимо была застелена одеялами в несколько рядов и этим напоминала кровать из сказки о принцессе на горошине. На вершине кровати величественно возвышалась огромная подушка, поставленная углом вверх, в белой наволочке и накрытая вязанной накидкой.
Несмотря на то, что я жутко хотел спать, я не мог переломить себя и лечь на эту огромную аккуратно застеленную кровать, которая тогда для меня своим величием, красотой и строгостью облика представляла настоящее произведение искусства. Какая-то невидимая рука удерживала меня расправить кровать, я не мог этого сделать. Мне четыре (или пять лет), я в гостях, и не могу лечь на чужую кровать без разрешения. А разрешение спросить не у кого, хозяева, милейшие старички, приютившие меня, куда-то ушли.
Наконец я понял, что больше не могу бороться со сном и решил, что или придумаю себе кровать или лягу прямо на дорожку в комнате. Оглядевшись, я обнаружил у стола несколько стульев. Поняв, что из них может выйти вполне сносное ложе, составил их вместе и уже собрался лечь, но подумал, что во сне могу повернуться и упасть и развернул средний стул. Теперь спинки стульев с обеих сторон и не дадут мне упасть во сне. Как только моя голова коснулась импровизированной кровати я мгновенно уснул. Спал так крепко и сладко, как могут спать только маленькие, а потому невинные и здоровые дети. Наверняка во сне я видел свою любимую бабушку - бабу Тасю и маму. Я постоянно скучал по маме, она не очень часто приезжала. Но кого я сильнее любил, маму или бабу Тасю, я не помню.
Бабушка работала на складе, там было много всяких помещений с разным товаром и инструментами. Но бабушка почти всегда находилась на том складе где хранили и рубили мясо. Мне очень нравилось это место. Там было много интересных вещей. В глубине большой комнаты мясного склада стояла невероятных размеров чурка для рубки. Она была такая большая, что свиная туша лежала на ней не свисая. Долгое время в своей жизни я не видел таких толстых деревьев, из которых можно сделать такую чурку. В наших местах таких деревьев не было, я знал это, потому что часто ходил с дедами за грибами и даже был на покосе. Бабушка ежедневно срезала с чурки мясной налёт длинным и острым ножом и посыпала его солью. Я как-то спросил бабушку зачем тратить столько хорошей соли на какую-то ерунду и потом выкидывать. Бабушка сказала, что соль дешевая и её много, а чурка одна и взять её негде, а соль нужна для того чтобы чурка не прокисла. Я все понял. А какой-то дядька в шляпе, который приехал за мясом и услышал наш разговор, сказал, что соль уничтожает бактерии. Я ничего не понял, потому что не знал значение слов "бактерии" и "уничтожать" (я никогда их не слышал), но ничего не сказал, решив, что потом спрошу у деда. Дядька в шляпе улыбнулся, почему то решил, что я умный мальчик и дал мне конфету. Много лет спустя я понял значение фразы: - Молчи и сойдешь за умного.
Проснулся я на той самой кровати, к которой так боялся притронуться, она была мягкой, пахла чистотой и свежестью. Видимо во сне меня переложили со стульев на кровать, я даже не проснулся. Какое-то большое счастье вдохнулось в мои маленькие легкие и осталось там. Я лежу в большой, мягкой, чистой постели, прекрасно выспался, чувствую себя великолепно. Слышу как на кухне тихо разговаривают хозяева дома, тётя Лена и дядя Гоша, они очень добрые и старые. Я понял, что они старые, потому что они старше моих бабушки и дедушки и они седые. На лбу у дяди Гоши была большая шишка, величиной с перепелиное яйцо. Тетя Лена сказала, что это доброкачественная опухоль. Я ни чуточки не сомневался, что она доброкачественная, потому что дядя Гоша добрый и опухоли у него тоже должны быть добрые, я иногда даже тихонько трогал шишку и не боялся.
Я очень любил приходить к ним в гости, это случалось каждый раз когда баба Тася не могла взять меня на работу. Мне все нравилось в их маленьком домике: уютный дворик, покрытый мелкой зелёной травкой как добротным и мягким ковром, длинная и высокая лестница, крытая навесом, в ней было не меньше двадцати ступеней. По моему, у них была всего одна жилая комната и кухня. В доме всегда было чисто убрано, все вещи аккуратно сложены, каждая на своём месте. И старики были такие же аккуратные и ладные. Но больше всего я любил находится в сенях. Там, высоко под потолком висела огромная картина с изображением трёх русских богатырей. В жизни я никогда не видел таких здоровенных коней и людей. В деревне тогда было много коней, но все они были намного меньше коня Ильи Муромца.
Спустя годы, когда я стал серьезно заниматься атлетикой, пришло осознание того, что моё стремление добиться высоких результатов в спорте зародилось в том детстве, в сенях, в стремлении стать таким же здоровым и сильным как былинные богатыри.