Аннотация: Продолжение "Истории тысячелетий" - эпизод далекого будущего, который послужит впоследствии, возможно, первой главой новой книги "Аватар".
15 МИНУТ ТИШИНЫ
Осенью 450 281 года я поехал на войну и заболел.
Все вышло так, как со мной бывало много раз до этого - на Йандене еще цвели последние цветы, нас заслали на какую-то дикую оледенелую планету, и от резкой перемены климата кое с кем из воинов, в том числе и со мной, случилась лихорадка. Ничего серьезного, обычная простуда - и я не захотел оставаться в лагере, когда отряды орков высыпали с гор, предприняв внезапный налет на нашу базу. Их было больше, чем мы предполагали. Командир Хартэлл, под командованием которого находилось база, повел нас в бой.
Говорят, всякая участь, какой бы она ни была, несет в себе определенный, пусть и не всегда явный смысл; и пусть я и не провидец, чтобы рассуждать о вещах, подобных этой, но и мне на протяжении всей моей жизни иногда казалось, что какая-то невидимая рука определяет мое движение, мои мысли и поступки, определяет их так же, как рука опытного пилота - движение космического корабля. И в тот самый день, когда командир Хартэлл отдал приказ гнать орчат обратно в горы, такая острая, щемящая душу грусть вдруг прожгла меня насквозь, как будто это небо, эти дымные звезды и всхлипы тающего снега - последнее, что у меня осталось и что еще могу я видеть в этом мире.
Увы!.. Предчувствия не обманули меня.
Кусок снаряда, сделанного из металлолома и низкосортной взрывчатки - типичное для орков примитивное орудие - угодил мне прямо в грудь, когда я, вооруженный лазерной винтовкой, в составе моего отряда уже преследовал бегущих и, казалось бы, совсем уже потерянных врагов. Я гнал их вдоль по краю низкого песчаного обрыва; внизу, сбоку от меня - краем глаза я мог видеть это - клубились, сердито клокоча, горячие серные источники. Всего лишь на мгновение я забылся, внезапный приступ лихорадки охватил меня, перед глазами мелькнула черная тень, чувство приближающейся тяжести - и такая короткая, ослепительная вспышка, затем - глубокая, благодатная тишина.
Чор, чор, чор, чор, чор, чор, чор, чор...
Что это, удивленно подумал я, попытался пошевелиться - но не смог, руки и ноги как будто онемели, внезапное, неопределенное чувство страха взрезало мое оцепенение, и я почти проснулся.
Чор, чор, чор, чор...
А... Это звук хронометра, отмеряющего секунды. В воздухе пахнет ванилью и немножко - дымом, почти неуловимо, но этот запах все портит. Он слишком резкий, ваниль не должна так пахнуть.
Не отдавая себе в этом отчета, я пробурчал что-то невразумительное, вновь послал сердитый импульс собственной левой руке, и она неохотно повиновалась, указательный палец коснулся большого - странно... Ощущение прикосновения к собственной коже очень странное, новое, словно бы я делаю это - как? - словно бы я делаю это впервые в жизни.
Страх постепенно растаял, как тот далекий снег на краю песчаного обрыва, я сделал над собой усилие и открыл глаза.
Низкий, темный потолок, на котором плясали тени, навис над моим распростертым телом. Только тонкий слой истертой ткани, под которым я лежал, казалось, отделял от меня этот жуткий, мерцающим красным потолок. Вокруг силовой платформы, на которой я, оказывается, находился, еще сильней усугубляя мое первое подозрительное впечатление, лежали груды какого-то хлама, проводов, старой одежды и психопластиковых микросхем; приглядевшись, я различил в этом беспорядке даже детские игрушки, обрывки бумаг и тонкие, потухшие трубки медицинских инструментов.
Только тут, уже совсем проснувшись, я почувствовал, как на меня издалека, из другого конца комнаты, кто-то смотрит, смотрит очень внимательно. Это внезапное осознание прошло сквозь меня, как волна, я задрожал всем своим телом и почувствовал, как из уголка моего рта вытекла струйка слюны. Затем раздался шорох, то ли усмешка, то ли судорожный вздох, и чьи-то ногти тихо и задумчиво постучали по крышке стола. Почудилось мне в этом звуке, который в окружавшей тишине был для меня почти как грохот, и какое-то необъяснимое, загадочное ликование.
- Кто там? - с трудом выговорил я, хотел приподняться на локтях, но не сумел и лишь немного запрокинул голову. - Что со мной? Где я? Я ничего не помню... Нет... нет, не так, я...
На этом мои жалкие мысли спутались, и я с досадой замолчал. Может быть, меня спасли с поля боя? Но что это за логово, освещенное лишь тусклым светом плазменной свечи? Что это за хлам, сваленный тут повсюду, и кто смотрит на меня из-за моей спины так пристально и так победно, как паук на попавшуюся жертву? Может быть, я угодил в плен прямо к оркам?
Нет, это невозможно, тут же сказал себе я. Пусть я и был немного не в себе и не вполне еще соображал, что происходит, но чуждое психическое поле, которое я чувствовал теперь всей своей кожей, могло принадлежать только эльдар. Значит, мне ничего не угрожает.
На несколько секунд я прикрыл глаза и попытался вспомнить, как все было. После того, как я упал... Да, точно - я скатился прямо с этого обрыва, дальше, вниз, он был почти пологий, а мое тело... Святая судьба, ведь это даже не было похоже на эльдарское тело. Верхняя моя половина валялась там, поодаль, возле круглого булыжника. Я долго смотрел, как оно там лежит, сквозь туманную красную пелену. Даже хотел подойти поближе, чтобы убедиться, что это в самом деле был я - но не смог, а потом вдруг отключился, потом были сны, долгие-долгие сны, безмятежность, воспоминания о детстве, чьи-то прикосновения, я чувствовал их всей своей холодной кристальной поверхностью, мягкая велюровая тряпочка, которой меня накрыли... И снова сны, сны, какие-то огни и тени, затем что-то очень яркое, глаза так режет... Я мог бы ослепнуть, конечно, это всего лишь шутка - но если бы я был жив...
Что?!
На короткий миг мне показалось, что я не могу дышать, потолок надо мной качнулся в сторону, вместе с ним - красные трепещущие тени, запах дымка, дурнота подкатила к моему горлу, и из него вырвался какой-то чуждый и хриплый свист. Тут же раздалисьшаги, легкие и крадущиеся, и мне на лоб легли холодные кругляшки транзакторов. Я тут же ощутил, как инородные вещества потекли в мою кровь, проникая через кожу, и успокоился немного; я живу, я живу, не может быть, чтобы труп чувствовал такое.
- С днем рождения, господин Арлайантэ! - раздался вдруг у меня над ухом яркий, вдохновенный голос - я весь дернулся с испугу, - а потом торжествующий смех. - С днем рождения, поздравляю вас. Я очень рад за вас, а еще более - за будущее, о! Как сладко мне теперь думать о будущем, если бы вы знали. Если бы вы могли меня понять! Кто, как не вы, теперь разделит мой восторг, мои надежды! Вы, только вы! - единственный свидетель этой безграничной радости!
- Что?.. Что происходит? - спросил я, немного успокоившись, и попытался еще немного поднять голову, но мой невидимый собеседник, быстрый, как призрак, бесшумно отступил обратно в дальнюю часть комнаты - только спутанные волосы качнулись надо мной, как эти красные отблески свечи, качнулись и пропали.
- Где я, орк меня дери, и что вы, черт возьми, несете? - от испуга я сделался на редкость косноязычен. - Мне, наверное, приснился сон, что меня убили на войне. Может быть, я видел будущее? Не знаю. Но я хочу получить объяснения от вас, кто бы вы ни были... раз уж я по каким-то причинам к вам попал.
- Хорошо, - я вновь услыхал нетерпеливый стук ногтей по крышке стола, - я все вам объясню, разумеется, я не столь дурного тона, чтобы держать вас в неведении по поводу такого эпохального события. Мое имя - Фаэльдир, хоть вам это и ни о чем не скажет. А теперь слушайте меня внимательно. Я - гений, я - тот, кто нашел ответ на те вопросы, на которые иные не могли отыскать ответ тысячелетиями. Вы поняли меня? Я нашел ответ! Я воскресил вас из мертвых, господин Арлайантэ! Ах-ха-ха-хах!.. Не верите своим ушам? Вы умерли. Я подобрал ваш камень души и привез в свою лабораторию. Благодаря мне вы снова живы.
- Что? - машинально переспросил я, так как не мог сразу поверить в услышанное, - подождите...
- Нет, я не буду ждать! - с непонятной мне непреклонностью, с каким-то отрицающим все высокомерием воскликнул тот, и позади меня послышался немелодичный звон, как будто со стола на пол столкнули что-то, - всего лишь через несколько дней, скоро... Ах! Я сделаю то, чего хотел с самого начала. Благодарю вас, господин Арлайантэ, вы - мой добрый знак. Но простите... я, кажется, собирался дать кое-какие разъяснения.
- Сегодня, 12 числа месяца Идранталь-тасэдэ, я успешно получил экспериментальный образец, - сухим, равнодушным голосом и куда-то в сторону заговорил он, обращаясь, по-видимому, к своему компьютеру, - образец в целом чувствует себя неплохо, может говорить, но очень слаб, так что я использовал вспомогательные вещества. Ничего удивительного, ведь его тело долгое время хранилось без движения. Подробный отчет прошу сформировать по материалам видеонаблюдения.
Компьютер ответил на это покладистым психическим миганием, и я почувствовал, как взгляд Фаэльдира снова обратился на меня. Этот взгляд был какой-то давящий, плотный; я ощущал его почти физически.
- Итак, господин Арлайантэ, лежите спокойно, прошу вас. Как вы уже поняли, вам выпала честь быть нуль-образцом в моем эксперименте. Я хотел убедиться, что все работает, на вашем примере, уж извините за столь циничное отношение и за то, что предварительно я вас не спросил. С вами все в порядке, так что мне теперь ни к чему терзаться муками совести. Я хотел проверить, что я и в самом деле научился прикреплять душу к искусственному телу, и вы мне в этом очень помогли.
- Не может быть, - с трудом ворочая языком от ужаса, возразил я, - душа, прикрепленная к какому-нибудь телу, быть может, и обретает способность управлять им, но ничего не чувствует и продолжает видеть все нематериальным, нефизическим зрением... Это ведь каждому известно!
- Не надо читать мне лекции, - бесцеремонно оборвал меня тот, - тем более, что ваши научные взгляды, как теперь ясно, устарели. Я смог вдохнуть в вас жизнь так же, как это сделала сама природа. Благодаря мне вы сможете теперь прожить ее еще раз...
- Не может быть, - повторил я, все еще не в силах поверить, - вы хотите сказать, что я и в самом деле был мертв?.. Я?! Мертв?!
- Не вы, а ваше тело, - с хладнокровнымпедантизмом уточнил мой невидимый собеседник. - Ну, придите уже в себя немного. Вы же все помните, помните, как воспринимали окружающий мир, находясь в кристалле души...
Я чувствовал, как он разглядывает меня с чувством сожаления и, наверное, легкой досады.
- Возможно, мне следовало выбрать в качестве нуль-образца какого-нибудь слабенького провидца. Ясность вашего сознания совсем плоха, господин Арлайантэ, раз вы сомневаетесь и в моей правоте, и в своей собственной.
Я помолчал, прислушиваясь к отчаянному биению своего сердца.
- Ладно. Пусть так, и я был мертв, но я все равно ничего не понимаю. Зачем вы это сделали со мной? Вы сказали, что хотели на мне проверить... Что вы собираетесь делать дальше? Это ведь только начало, верно?..
- Верно, - очень тихо отвечал мне он, - все верно. Я всего лишь хочу восстановить справедливость, отнятую у меня судьбой. Я не должен был терять так рано то, что потерял, никто не должен был - слишком рано... Никто из нас этого не заслужил.
С этими словами он испустил тяжелый вздох.
- Во всех безумиях, которые вы видите вокруг, ищите корень в одном - в чувствах. Чувства подвигли меня на то, что я натворил. И теперь я весь, всей своей душой - вы не поверите! - содрогаюсь, ужасаюсь собственному намерению, но тем больше, тем сильнее жажду осуществить его. Мне не нужно возвращать к жизни всех мертвых нашего мира, да я и не смогу этого сделать - довольно только одного. Но это, господин Арлайантэ, вас уже не касается...
- Хорошо, - неохотно согласился я, мучительно раздумывая, что он имел в виду.
- У вас другие заботы теперь, - продолжал Фаэльдир. - Я возвращу вас на рукотворный мир, буду защищать вас перед Советом, когда они станут решать вопрос о вашей дальнейшей судьбе.
Я непроизвольно вздрогнул; упоминание о Совете вдруг словно вырвало меня из полусна. Очень четко я осознал реальность происходящего.
- Мне все равно, что они сделают со мной, - с холодным высокомерием прибавил он. - Если захотят выгнать меня с Йандена, отправить на какую-нибудь гадкую войну - это мелочи, даже клинок Адранеша сущая мелочь. Это просто пустяки по сравнению с тем счастьем, которое я уже предвкушаю. Ради этого дня я жил последние две тысячи лет...
- Две... тысячи лет? - запнувшись, удивленно переспросил я, быстрые шаги раздались за моей спиной, и тогда я вдруг увидел его - бледное лицо, подернутое какой-то невидимой тенью, придвинулось ко мне, наклонилось надо мной в неровном мерцающем свете. Глаза были такие темные, что в них нельзя было различить зрачков.
- Видящий!.. - в испуге прошептал я, неосознанно стремясь отстраниться от него подальше, и вжался спиной в невидимую поверхность силовой платформы.
Тот бросил на меня насмешливый взгляд; тяжелая металлическая табуретка со скрипом выплыла из кучи хлама, приблизилась к платформе, и Фаэльдир уселся на нее сверху.
- Пришлось им стать, чтобы было больше времени на все.
Я молчал; мысли, поднимающиеся откуда-то со дна моей души, отвлекали меня. Снова и снова, почти против собственной воли, я возвращался к своим воспоминаниям о том, что произошло со мной в той битве с орками, тогда... В моей прошлой жизни? Мало-помалу воспоминания становились все более отчетливыми, мой ум заполняли новые детали, и вскоре я уже мог достаточно ясно припомнить свое покалеченное тело, оставшееся на склоне холма. Не могло быть сомнений, что я и в самом деле тогда умер, из-за этой проклятой лихорадки, которая не дала мне как следует сосредоточиться и ускользнуть из-под атаки, и выпавшего мне несчастливого жребия.
Фаэльдир терпеливо ждал, сидя на табуретке и покачивая из стороны в сторону носком ноги, обутой в запыленный сапог. Несмотря на эту кажущуюся непринужденность, во всей его позе чувствовалось какая-то очень собранная, напряженная бдительность, как будто он только и ждал того, что прямо сейчас из-за угла появится враг, или какого-то подвоха. Лицо у него было очень выразительное и подвижное, и особенно - глаза, которые то расширялись, то сужались и переливались ярким, то сплошным, то словно бы дробящимся хрустальным отсветом, выдавая лихорадочное движение его мысли.
- Ладно, - вздохнул я, не отрывая от него пристального взгляда, - значит, нам с вами придется идти сдаваться в Совет...
- Мне, а не нам с вами, - вновь очень резко прервал меня Видящий, - у вас нет никакой вины перед Советом Йандена, и вам не о чем переживать. Ничего они вам не сделают.
- Но неужели они даже не догадывались, чем вы тут занимаетесь? - с недоумением спросил я. - Не может быть, чтобы все это стало для них неожиданностью...
Фаэльдир саркастически улыбнулся.
- Я гляжу, это ваша любимая фраза - "не может быть". А ведь, между тем, мы сейчас находимся достаточно далеко от Йандена... Это моя личная лаборатория, и посторонним сюда вход воспрещен. Нога их здесь сроду не ступала, господин Арлайантэ... И плевать я хотел на все их предписания. Разумеется, поначалу они пытались вмешиваться в мою деятельность. Потом перестали... Поняли, что если будут настаивать, то я попросту улечу отсюда так далеко, чтобы они уже никак не смогли меня достать.
- Я вижу, что вы ни во что не ставите Совет Йандена, - осуждающе заметил я, и тот расхохотался.
- А во что я должен ставить Совет Йандена, скажите мне на милость? Что они такого для меня сделали? Ах, я чувствую, что вы думаете - "как он надменен, это просто невероятно!.." Да, я именно таков, как вы подумали. Я не привык дрожать от одного только взгляда на Видящих, тем более, что я и сам от них происхожу... И мне скучно сидеть в Совете и обсуждать там с ними государственные дела, дома их всегда и так было по горло. Гораздо веселее в моей лаборатории... Простите, что здесь бардак. Я очень не люблю наводить порядок.
С этими словами он оглянулся назад, словно вспомнил о чем-то, как-то очень стремительно оказался в другом конце комнаты, а потом вернулся на свой табурет, держа в руках тоненькие палочки ванили. Фаэльдир поднес к ним огонек плазменной горелки, и палочки задымились; он продолжал держать их в руках и смотрел, не отрываясь, на тлеющий неяркий огонек с таким видом, как будто в данный момент его не интересовало больше ничего.
- Я действительно смогу прожить свою жизнь еще раз? - спросил я.
- Да, - не переставая любоваться тлеющей лучинкой, он чуть-чуть наклонил голову к плечу, словно так было лучше видно, - я рад за вас. Боялся, что ничего не выйдет... Что бы я тогда делал? Я думал о том, чтобы уехать далеко-далеко, на планеты ушедших эльдар, и там жить где-нибудь в лесу или рядом с озером... Я бы сидел там в полной тишине.
Тут его лицо вдруг омрачилось; я не знал, о чем он подумал в тот момент, и спрашивать не стал, он все равно бы не ответил.
- Сколько лет прошло после того, как я умер?
- Немного... триста или четыреста, наверное, - он говорил очень быстро и как-то взбудораженно. - Я нашел ваш камень души во время экспедиции на брошенную планету, люблю гулять один, хотя, дурацкая привычка... Из-за нее меня однажды чуть не зарезали. Так вот, ваш камень скатился в долину с серными источниками, поэтому его еще тогда не подобрали - не стали там искать. А я увидел, почувствовал... Вот и взял вас к себе. Подумал, что, раз уж так получилось, будете моим экспериментальным образцом.
- Значит, это вас я видел из кристалла, - внезапно догадался я, - свет вашей души... У вас такой огромный психический потенциал. Жаль, что вы не хотите работать на благо Йандена.
- Я сделаю для блага Йандена столько, что вы представить себе не можете, - холодно отозвался тот. - Но если вы о сценариях и прочей ерунде, то этим я и в самом деле почти не занимаюсь. Я не пишу эти сценарии, зачем они мне? Ничего интересного.
- Вы довольно странный для Видящего... - не удержался я.
Фаэльдир как-то невесело усмехнулся и отшвырнул догоревшую палочку куда-то во всеобщий беспорядок. В воздухе стоял пряный запах ванили.
- Я болезненный, а не странный, - глядя на меня блестящими глазами, с пронизывающей душу прямотой признался он. - Мой духовный путь - это какое-то дикое блуждание и метание, и я так глуп и примитивен для своего возраста, мне даже стыдно иногда...
- И ничего, как видно, не поделаешь, - прибавил он, так как я, немного растерявшись, не мог собраться с мыслью, - но я вижу, что вам надо отдохнуть. Полежите, а через пару часов я принесу вам еды для подкрепления сил. Будет хорошо, если вы сможете уснуть.
Я молча кивнул ему в ответ.
Разбудило меня промозглое, неприятное чувство холода; я открыл глаза и увидел Фаэльдира, который сидел за своим компьютером и что-то читал. Поверх старой выцветшей рубашки с бантом у него теперь был накинут теплый плед.
- Холодно? - спросил он, повернувшись ко мне, с очень живым и, как я уже успел понять, столь характерным для него гиперболированнымлюбопытством, - я решил проветрить комнату. Здесь было столько вашего страха и прочей ерунды.
Я повернулся на бок и с удовлетворением подумал, что чувствую себя гораздо лучше - по крайней мере, мое новое тело уже могло более или менее слушаться меня.
Видящий подумал, подошел ко мне поближе и, придерживая за локоть, помог сесть на силовой платформе. Я с наслаждением потянулся и услышал, как у меня в спине что-то громко и радостно хрустнуло.
- Непривычное чувство, - сказал я, сам не зная что имея в виду, - все не так, как было раньше, по-другому.
Фаэльдир молча подкатил ко мне тумбу, на которой стояла ослепительно белая фарфоровая тарелка с едой. Кажется, это были какие-то экзотические заграничные овощи - понятия не имею, откуда он их тут взял.
- Спасибо, - поблагодарил я, взял палочки и огляделся вокруг; странное дело, но в комнате сделалось гораздо чище, большая часть мусора куда-то пропала без следа. - Наверное, вы все же не один здесь живете? Кто-то ведь привозит вам еду.
- Алисси привозит. Это моя старая подруга, - Видящий вернулся к своему креслу и снова уселся в него, вытянув ноги и положив их прямо на стол, - кстати говоря, иногда делает тут уборку, но сегодня мне пришлось самому. Ладно еще одному жить в таких условиях - но как-то совсем уж некультурно показывать это другим.
- Эта женщина, о которой вы говорите - ваша возлюбленная? - поинтересовался я, так как уже чувствовал себя более или менее непринужденно, и приступил к своему завтраку - или ужину - не знаю, который час был на Йандене.
Тот отрицательно покачал головой.
- Моя возлюбленная - наука, по крайней мере, если говорить о прошлом. Вам это интересно? С детства я хотел стать врачом, но мне пришлось пойти в Академию провидцев, потому что прежде всего я должен был позаботиться о продлении собственной жизни. Как только я стал Видящим, я наконец отдался любимому делу целиком. Потом построил эту лабораторию, потом... перебрался сюда насовсем с Йандена.
- Вы тоскуете по Йандену?
- Иногда, - поразмыслив, ответил Видящий. - Но скоро я наконец возвращаюсь домой... А вам нужно будет покинуть это место до вечера. Я не знаю, что случится, когда я буду прикреплять душу к образцу... Это совсем не то же самое, как было с вами. Я боюсь, что он будет сопротивляться, и тогда мне конец. Всегда есть такая вероятность. Тогда мне, конечно, не справиться, ни за что не справиться...
Голос его стал тише, понизился почти до шепота, и я уже не мог разобрать, что он там бормочет себе под нос; кажется, он был очень взволнован, бледные щеки его раскраснелись.
- Расскажите, как это было со мной, - попросил я, Фаэльдир чутко вздрогнул и посмотрел на меня исподлобья, низко наклонив голову. - Клянусь судьбой, я все-таки не понимаю, как вы это сделали.
- Хотите побеседовать? Хорошо, - рассеянным жестом он убрал с лица упавшие волосы, зачем-то взглянул на свой компьютер, а потом снова на меня. - Тогда начнем по порядку... Слушайте, раз уж вам так интересно, как все это было.
Пять лет тому назад я отправился с экспедицией, как уже упоминал до этого, на планету Даладдис. Йанденский гарнизон, который некоторое время до того там находился, покинул планету незадолго до моего прибытия туда. Я слышал, что на Даладдис есть дикие животные, напоминающие клесей, но только клеси немного крупнее и питаются лишайником... Короче говоря, я хотел найти и взять себе парочку этих животных, чтобы они могли ионизировать воздух в моей космической крепости и составить мне здесь компанию, если вдруг сделается скучно. Нужен же был мне какой-то более или менее внятный повод для того, чтобы тащиться отсюда в такую даль.
Высадившись на Даладдис, я направился к ближайшей древесной роще, побродил немного, собрал кое-какие травы, и тут мне на глаза как раз попались две большие клеси. Кажется, они захотели немного поиграть со мной и, завидев меня, весело пустились наутек. Бежал я за ними, продираясь сквозь кусты и поросли дикого тростника, довольно долго; так роща вскоре кончилась и вывела меня к пепелищу той самой битвы, в которой вы, господин Арлайантэ, нашли свой конец. Груды старого оружия и остатки боевых машин виднелись повсюду; трава проросла их насквозь; там, где когда-то лежали тела мертвых орков, остались лишь скопления их спор, теперь уже безжизненных и похожих на окаменевшие грибы. Вдалеке, за кромкой песчаного обрыва, я увидал густые желтоватые клубы дыма, исходившие от источников. Клеси, которых я преследовал, сидели на самом краю обрыва, перебирая лапами песок, и выжидающе смотрели на меня маленькими шишковидными глазами.
"Знаете что - я устал", - сказал им я, оглядевшись вокруг и отдышавшись, - "если вы не хотите со мной идти, то возвращайтесь в свою рощу. Я хочу теперь отдохнуть здесь немного".
Клеси, разумеется, не поняли меня буквально, но эмоциональный импульс уловили и, успокоившись, подошли ко мне поближе. Я тем временем уже начал есть свой завтрак, который принес с собой.
"Значит, согласны следовать за мной?" - подумал я, - "вот и хорошо".
Тут я обратил внимание, что на боку у одного из животных есть большой и длинный шрам, как от попадания луча лазера; я догадался, что на этой планете были люди. Они часто использовали лазер маленькой мощности, чтобы ранить животных и, таким образом, насильственно их захватить. Я слышал, что на имперской Терре клесей применяли в качестве деликатеса.
Я поделился с ними своей едой, а потом решил еще немного прогуляться в долину источников, раз уж я здесь оказался. Велев им ждать меня у обрыва, я надел шлем и спустился в долину.
Едкий серный пар сразу окутал меня, и оттого я почти ничего не мог увидеть; я прошел немного вперед, осторожно обходя источники, которые то и дело выплевывали в воздух фонтаны горячей воды, и убедился в том, что здесь не было ничего интересного. Я уже хотел возвращаться обратно, как вдруг почувствовал немного в стороне слабое психическое свечение; на самом краю источника, наполовину врывшись в песок, лежал в остатках доспеха ваш камень души. Должно быть, эльдарский гарнизон, который проводил зачистку поля боя сразу после битвы, тогда не догадался поискать в долине - больше здесь трупов не было. Только вас из-за попадания снаряда отбросило далеко в сторону, и благодаря этому обстоятельству вы до сих пор там и оставались.
- Я убрал камень в сумку, пошарил рукой по песку и наткнулся на это...
Тут Фаэльдир достал из-под стола прозрачную пробирку с каким-то серым порошком.
- Ваша кость, господин Арлайантэ... она почти сгнила. И я подумал, сразу, как только увидел ее - сама судьба дает мне в руки не только душу эльдар, но и генетический материал, который позволит мне осуществить свой эксперимент. Едва ли бы мне выдали готовую душу в Колыбели душ, если бы я захотел... Но даже если бы это получилось, то где б я взял частичку тела для его клонирования? Судьба, однако, улыбнулась мне. Я заполучил вас и ваше тело.
Я поежился, глядя на пробирку; мне не верилось, что в ней и в самом деле находились мои собственные останки.
- Вот так, господин Арлайантэ, все и было, - заключил Видящий. - Вам несказанно повезло со мной, а мне - с вами. А теперь что касается подробностей самого процесса...
- Да, расскажите, пожалуйста, подробно, - попросил я, и тогда Фаэльдир обратился ко мне с такими словами:
- Задавались ли вы когда-нибудь вопросом, каким образом душа удерживается в эльдарском теле, пока оно живет? Что такое момент рождения и момент смерти? Я полагаю, сегодня очень подходящий день, чтобы задуматься об этом.
- Да, наверное, - озадаченно пробормотал я, изо всех сил размышляя над поставленным вопросом, - но я боюсь, что мне, простому воину, тут нечего сказать. Будет хорошо, если вы немного просветите меня на эту тему.
Фаэльдир едва заметно улыбнулся.
- Тут нет ничего сложного. Когда сознание присутствует, то присутствует и душа. Когда сознание угасает, уходит и душа.
- Но ведь во сне сознание угасает, - неуверенно возразил я.
- Не до конца. Вы же можете сказать наутро, хорошо ли вы спали. Какая-то часть вашего сознания все равно не спит, полностью оно отключается от тела только в момент физической смерти. Вот почему говорят, что соединение сознания со всем миром - духовная смерть - подобна физической, точнее говоря, вроде бы является чем-то сходным, но по сути своей противоположным. От уровня вашего духовного развития напрямую зависит то, насколько хорошо вы будете осознавать себя после смерти вашего физического тела.
- Я должен заметить, что я довольно плохо осознавал себя после этого события, - честно признался я. - Все было, как во сне. Видите, я даже сразу не сообразил, что был мертв. Эта новость попросту шокировала меня.
- Это замечательно, - холодно засмеялся Видящий. - Я даже немного вам завидую. Интересно было бы понять, что вы чувствуете...
Я неопределенно хмыкнул.
- Итак, теперь ясно, что обычно происходит в момент смерти: сознание уходит, потому что не может оставаться в непригодном теле, таков физический закон. Я говорю "обычно", имея в виду редкие случаи, когда духовная смерть была обретена еще при жизни тела... Но об этом мы рассуждать пока не будем. Следовательно, когда уходит сознание, уходит и душа.
- Это я понял, - подтвердил я.
- Что же происходит при рождении? - продолжал Видящий. - Очевидно, что нечто прямо противоположное. Сначала приходит душа, и она притягивает сознание. Сознание не может существовать без души, то есть без психической энергии. Сознание - это просто наблюдатель, но его состояние напрямую зависит от количества и аспекта жизненной энергии. Впрочем, это уже несколько другой вопрос, и нет нужды сейчас разбирать его подробно.
- Наверное, все это подробно изучают в Академии провидцев? - поинтересовался я.
- Конечно же. Я немало полезного вынес для себя из этих дисциплин. Так вот, господин Арлайантэ, возвращаясь к нашей теме: подумайте о том, как мудро устроена природа. Жизненная энергия, которая течет через все во вселенной, в определенный момент достигает минимального необходимого уровня в маленьком теле разумного живого существа. Тогда в него входит то, что мы называем душой, и одновременно при этом достигается такой минимальный уровень сознания, который характерен для разумного живого существа. Этим объясняется тот факт, что вы ничего не помните о вашем младенчестве - уровень сознания минимальный. И чем быстрее оно у вас развивается, тем дальше простираются ваши воспоминания, потому что воспоминания запечатлевает в вашем мозгу именно осознанность. Вот и теперь, видите, вы даже не сразу поняли, что с вами случилось, хотя уровень вашего сознания гораздо выше, чем у новорожденного младенца.
- А теперь я предлагаю вам подойти к вопросу немного с другой стороны, - помолчав немного, вновь заговорил Фаэльдир. - Это довольно сложная тема, но, раз уж вы проявили такой интерес, давайте ее разовьем.Известно, что клонирование запрещено на всех рукотворных мирах, и этому есть своя причина. Природа не терпит повторений, и если уж такое и бывает, то только в исключительных случаях - как, например, в вашем. И я уже вам говорил, что в мои планы не входит воспроизводство всего населения Йандена. Я лишь хочу создать исключение, единственное - не считая вас, конечно, - исключение, Аватар... Я готов уничтожить все свидетельства, все записи о моих исследованиях, включая меня самого, когда сделаю это.
- Повторение - это ужасный тормоз для духовного пути, - поспешно прибавил Фаэльдир, по-видимому, опасаясь, что я вновь начну задавать ненужные вопросы, - но, конечно, не в данном случае... Вот почему я так уверен в своем успехе. Есть некий объективный закон, понимаете... Что-то такое, что ощущается во всем, так чутко, так ясно...
Я неопределенно повел плечом.
- Душа, которая входит в тело при рождении, ничего не помнит, - резко переменил тему Видящий. - В момент рождения из ее памяти стираются все воспоминания о предыдущей жизни. В этом была первая проблема, с которой мне пришлось столкнуться.
- Как же вы ее решили? - осведомился я.
- Довольно неуклюже, но решил. Почему пропадают воспоминания? Я уже кое-что сказал на эту тему. Причина в низком уровне осознанности. Маленькое сознание - нет воспоминаний, позволим себе небольшое утрирование... Ваше сознание должно было быть на таком же уровне, как и при первой жизни. Это значит, что количество вашей жизненной энергии должно точно соответствовать уровню вашего сознания. Исходя из этого, я выдумал устройство, использующее варп - источник жизненной энергии. В момент рождения это устройство открывает врата в варп и искусственным образом перенаправляет оттуда энергию примерно так же, как это делают провидцы, например, на поле боя для уничтожения врагов. Таким образом, сознание просто не успевает упасть до минимума и ваши воспоминания сохраняются. Мне пришлось немало потрудиться, чтобы обеспечить соответствие количества этой энергии уровню сознания, и я переживал, все ли правильно рассчитано. Если бы устройство закачало в вас слишком много энергии, ваши тело и душа понесли бы непоправимые повреждения. Поэтому я предпочел недобор, чем перебор, и в ваших воспоминаниях остались небольшие пробелы. Впрочем, это не слишком существенно; важно общее более или менее эквивалентное соответствие. Если оно в определенных пределах совпадает, то все ваши воспоминания вскоре будут восстановлены. Вы вспомните сам момент рождения... Болезненный момент.
- Вы хотите сказать, что создали устройство, позволяющее получать жизненную энергию прямо из варпа? - потрясенно воззрился на него я. - Это значит, что с его помощью можно творить чудеса? Например, ускорить процесс регенерации тканей у раненого эльдар...
- Нет, его нельзя использовать таким образом, - отрицательно покачал головой Видящий. - У раненого эльдар уровень сознания и уровень жизненной силы неэквивалентны, но в несколько ином отношении. Именно из-за такого небольшого недобора, между прочим, вы оказались так слабы. Сравните эти два случая: когда вы ранены, сознание в вас есть, но жизненной энергии мало, потому что ее часть уходит или уже ушла из-за болезни или раны. Когда же вы еще не родились, сознания в теле еще практически нет. Искусственно мы увеличиваем приток жизненной силы с помощью трансформатора; тогда сознание входит в вас как в готовую форму. Нельзя обеспечить приток жизненной энергии туда, где уже есть сознание, достигшее определенного критического минимума, точнее, нельзя это сделать с помощью моего трансформатора. Такое могут делать только Видящие, и то - за дорогую цену, отдавая при этом собственную жизнь.
С этими словами он вдруг встал, быстро прошел по комнате из угла в угол и, подняв руки кверху, сжал их в кулаки.
- Я верю в мудрость природы, но я, должно быть, слишком глуп, чтобы понять ее законы... По этой причине я решил их обойти. Мой трансформатор был ключом, благодаря которому я смогу воплотить в жизнь мои намерения.
Так сказав, он на несколько секунд прикрыл глаза и, подойдя, с утомленным видом опустился на свой табурет рядом с силовой платформой.
- Трансформатор должен обеспечивать очень мощный приток энергии из варпа, в тысячи раз больше, чем это потребовалось для вас. Но все это, господин Арлайантэ... Это была даже не главная проблема, которую мне предстояло решить. Теперь я в нескольких словах, так легко и спокойно рассказываю о том, над чем я работал долгие годы... Вы не представляете, каких огромных трудов мне все это стоило.
- В чем же была главная проблема? - поинтересовался я.
- Объясню охотно, тем более, что это так приятно - говорить о собственных успехах... О! Попытайтесь понять меня...
Он слегка подался вперед, вытянув шею, и его лицо озарилось невидимым светом.
- Столько лет я все держал в секрете, и вот наконец я могу об этом говорить! Это такое блаженство - вы себе не представляете. Я даже не боюсь, что Видящие обо всем узнают раньше времени, это невозможно, просто невозможно, все должно быть так, как оно идет! Вот и вы неспроста подвернулись мне на той планете, господин Арлайантэ...
- Я надеюсь, что вы получите вознаграждение за все свои усилия, - ответил я вроде бы из вежливости, но тут же подумал, что этот бледный полубезумный Видящий, наверное, теперь вызывает у меня довольно-таки искреннююсимпатию. Должно быть, у него просто не было иного пути, подумал я.
- Получу - тут нечего сомневаться! - заявил он, пронзительно блеснув глазами. - Я не могу себе позволить сомневаться...
- Итак, в чем же была главная проблема? - напомнил я.
- А... да, - он встал, быстро ушел куда-то - только тут я заметил, что в боковой стене комнаты была дверь, занавешенная длинным куском темного полотна, - и вернулся с маленькой гравюрой, выполненной на психопластике. На гравюре были изображены эльдар и их души, проходящие непрерывный круговорот рождения и смерти.
- Вот, - сказал он, протягивая мне эту гравюру, - так все это было до Падения, как вы, конечно, знаете... Души эльдар после смерти отправлялись в варп и находились там до следующего перевоплощения. Впоследствии, когда мы создали наши рукотворные миры, души стали сохраняться внутри каждого мира. И скажите-ка теперь мне вот что. Представьте, что вы находитесь на рукотворном мире незадолго после Падения. Душ, которые сохранились в нем, еще очень мало, а эльдар рождается гораздо больше. Что, в таком случае, произойдет?
Такой неожиданный вопрос несколько сбил меня с толку.
- Даже не знаю, - подумав, ответил я. - Никогда не задавался таким вопросом. Неужели души, в таком случае, будут разделяться на несколько частей? Не могу судить, возможно ли такое.
- Возможно, - кивнул Видящий, - но только при одном условии: душа должна сохранять минимальный энергетический предел, такой, который необходим для сознания новорожденного младенца. И тут нашим предкам очень пригодились души провидцев... Благодаря высокому психическому потенциалу они смогли дать жизнь новым эльдар. И вот к чему я все это говорю: помимо нижнего предела есть еще и верхний. Обратите внимание на следующий факт: начальный психический потенциал, каким бы высоким он ни был, у новорожденного эльдар не может быть выше определенного предела. Благодаря этому обстоятельству души Видящих не могут перерождаться в готовом виде. Если бы это было так, то они рождались бы сразу Видящими - но этого не происходит. Душа Видящего может переродиться, только если разделится на несколько потоков, каждый из которых не будет превышать максимальный энергетический предел. Говоря просто, младенец может родиться с пределом осознанности от определенного минимума до максимума. Если сознание меньше этого минимума - он просто не родится, он будет мертвым, как любой неодушевленный предмет. Если сознание будет больше - он не родится, потому что такое сознание попросту не сможет сонастроиться со своим новым телом. Для такой сонастройки нужны долгие годы практики, как это и происходит у провидцев.
- В этом естественном законе, - продолжал Фаэльдир, так как я молчал, раздумывая над его словами, - заложен важный принцип жизни, принцип перераспределения. Душа провидца, разделяясь при перерождении, дает жизнь сразу нескольким новым живым существам. Благодаря этому обстоятельству никогда не будет недостатка в душах; все сбалансировано. Пока провидец жив, он увеличивает свой психический потенциал за счет духовного роста, а когда умирает, его душа разделяется для перерождения, давая возможность нескольким новым эльдар достигнуть того же, а то и более высокого состояния осознанности. Его душа не сможет вновь родиться в том же виде...
- Это значит... Неужели вы хотите возвратить к жизни провидца? -наконец сообразил я.
Фаэльдир бросил на меня короткий взгляд, в котором читались сомнения; какое-то время он думал, глядя на собственные руки, а потом рывком поднялся с табурета и как-то очень цепко схватил меня за локоть.
- Идемте со мной, если хотите посмотреть. Вы ведь уже можете идти?..
Внезапно мне сделалось как-то не по себе; из страха перед Советом у меня не было большого желания становиться невольным свидетелем его экспериментов. Я хотел было запротестовать, но Фаэльдир тащил меня за собой с таким упрямством, что мне оставалось только послушаться. В конце концов, с досадой подумал я, никто меня за язык не тянул.
После еды я действительно чувствовал себя достаточно окрепшим и, хотя и не слишком быстро, мог теперь передвигаться самостоятельно; мы прошли по темному коридору, спустились по лестнице и оказались в глухой маленькой комнатке; Фаэльдир, тихонько приоткрыв дверь, пропустил меня вперед и сам остался стоять на пороге.
- Стойте тут! - велел он шепотом и еще больнее впился пальцами в мой локоть. Он стоял совсем близко от меня, и я чувствовал, как он дрожит всем телом.
Пустая маленькая комнатка была погружена во тьму; только приглушенное красноватое свечение доносилось из ее противоположного угла. Там, на низеньком столе, лежал завернутый в несколько слоев ткани камень души. Даже отсюда, издалека я мог отчетливо ощущать психическое гудение, исходившее из-под плотного затемненного шелка.
- Вот, видите... - срывающимся голосом прошептал Фаэльдир. - Если бы вы знали, каких усилий мне стоило его заполучить, на какие ухищрения мне пришлось пойти...
- Простите, что задаю такой вопрос, - тихонько обратился к нему я, продолжая глядеть на переливающийся камень, - но, я надеюсь, вы у него спросили, прежде чем все это устроили? Меня вот никто не спрашивал, хочу я возвращаться к жизни или нет.
Тот дико взглянул на меня и, отступив обратно за порог, закрыл руками лицо.
- А как вы считаете сами? - чуть слышно отвечал он, не переставая дрожать, - Я и теперь не могу поверить... Как ужасно! Но я не могу иначе, просто не могу. Ужасно!.. Я ведь сам говорил, что не сделаю этого, я слово дал, что не сделаю, тогда, давно, в последний день... Он мне сказал: "Послушай, я знаю, что у тебя на уме. Даже не пытайся делать это. Почему ты сопротивляешься естественному порядку вещей, думаешь, что можешь его превзойти? Закончился срок, отведенный природой моему телу, но это не повод для того, чтобы печалиться. Ты можешь приходить и говорить со мной, как прежде, нет причиныдля печали." И тогда я был вынужден, мне пришлось отвечать, что я не сделаю ничего подобного - и вот я все-таки делаю это! И нет у меня уже пути назад...
- Провидцы сохраняют полную ясность сознания даже после смерти, - безжалостно заметил я, - и в самом деле, можно общаться с их душами также, как и при жизни. Это безумие, то, что вы тут устроили.
- Я знаю, - легко и как-то обреченно согласился тот. - Какая, однако, в этом радость - сохранять ясность сознания, будучи лишенным восприятия всего? Вот что не давало мне покоя. Видеть свет, вдыхать воздух и чувствовать прикосновения, быть по-настоящему живым - это такая радость, с которой ничто не сравнится. Но душа, лишенная тела, даже душа провидца не может быть живой в полном смысле этого слова. Иначе зачем сознание принимает формы живых существ? Полужизнь души без тела - неполноценная, и эта мысль так сильно ранила меня, не давала мне покоя... И в конце концов привела меня к тому, что теперь здесь происходит.
- Но, в таком случае, всегда есть вариант перерождения, - возразил я. - И это куда как более естественно.
- Не так все просто, - вздохнул мой собеседник, увлекая меня обратно в коридор, и затворил за собой дверь. - Пойдемте уже, не стоит долго тут находиться.
- Что будет, если вы все же вернете к жизни провидца? - спросил я, когда мы пришли в уже знакомую мне комнату и я вновь устроился поудобнее на силовой платформе. - Говорят, провидцы могут развивать свой психический потенциал до бесконечности... Если у него в запасе будет еще одна жизнь, то что же тогда получится?
- Не знаю, - подумав, отвечал Фаэльдир. - Я не задавался этими вопросами, какая мне разница? Когда Аватар будет создан, Совет уже не сможет ничего с этим поделать, им придется просто принять этот факт, им придется смириться... Поэтому мы все узнаем сами, потом, через много лет.
- И что же он вам сам на это скажет, как вы думаете?
- Ничего, - содрогнулся Видящий. - В том-то весь и ужас, что ничего не скажет, лучше бы он рассердился, но глупо надеяться, что так будет.
Я не мог понять его переживаний.
- Мне жаль, что все так вышло, - решил я отделаться стандартной фразой, и Фаэльдир поморщился.
- Жаль... Ну, как же. Вы думаете, мне нужно ваше сочувствие? Хм! Вы очень забавны, господин Арлайантэ. Видите, как я целеустремлен? Зачем мне ваше сочувствие? Скоро все будет так, как раньше, как в старые времена. Мысль о том, что я еще остаюсь на этом свете и до сих пор ничего не сделал, уже не будет изводить меня. Мои старания будут оправданы, и все для меня наполнится смыслом, - при этих словах его лицо осветилатихая, вымученная улыбка. - Я считаю, господин Арлайантэ, что душа, которая на протяжении всей своей жизни оставалась безупречной и святой, заслуживает того, чтобы прожить ее еще раз. Во всяком случае, такая душа заслуживает этого больше, чем, например, я - а ведь это как раз я до сих пор нахожусь среди живых, я проживу свои десять тысяч лет, как положено! Разве я могу называть это справедливым, естественным порядком вещей? Нет, не могу. Меня, как провидца, с самого детства учили, что судьба создается нашими собственными руками... Я не мог смириться с таким положением дел, я и сам не мог быть действительно живым, тогда как смерть, лишив меня родного и близкого существа - увы, слишком рано! - тем самым отрезала у меня кусок сердца. Но не будем больше об этом... Скоро все исправится.
Некоторое время мы молчали; Видящий сидел, подперев руками голову и погрузившись в свои воспоминания.
- Значит, вы сможете сохранить душу провидца такой, какой она и была? - вернул его я к первоначальному руслу нашей беседы, - вы говорили, что в этом состояла основная трудность.
- Вторая, но все-таки не самая ужасная, - сразу встрепенулся тот и сильно наморщил лоб, словно бы озадачившись, - душа провидца не попадает в допустимый энергетический отрезок. Я думал о том, почему природа наложила на круговорот души такие ограничения... Представьте себе, что было бы, если бы провидец в следующей жизни целиком сохранял тот психический потенциал, который до сих пор приобрел. Младенец, находящийся в утробе матери или в термокамере, исполняющей сходную функцию, является простым биологическим субстратом, обычной материей; жизненной силы, которая протекает сквозь него, очень мало. Я могу увеличить количество жизненной силы с помощью моего трансформатора, обеспечивая при этом рост сознания и, вместе с тем, сохранение воспоминаний, как это удачно прошло в случае с вами. Но я могу увеличить это количество лишь до определенного предела... Давайте посмотрим, что происходит с душой во время жизни в случае ее активного духовного роста. Вы что-нибудь знаете об этом?
- Весьма немного, - скромно ответил я. - Я знаю, что духовный рост связан с изменением качества жизненной энергии, которая проходит через тело.
Видящий поднял вверх указательный палец.
- Вот именно. Попросту говоря, в процессе духовного роста происходит сонастройка возможностей тела и души. Никто, ни одно живое существо не может просто так взять и родиться, имея при себе такие навыки, как, например, умение высшей концентрации. Как пишут в наших книгах, есть разные уровни вдохновения... Рожденное живое существо должно пройти их последовательно, от низшего к высшему. Оно должно осознать все эти уровни с самого начала, по порядку. Сначала оно приходит к пониманию, что такое инстинкт жизни и простая физическая активность, так же, как животное. Затем у него появляется знание простых материальных удовольствий, после этого - жажда духовного познания, затем - любовь ко всему сущему, которая найдет свою реализацию в пятой форме. И, наконец, на следующем уровне оно достигает чистого видения вещей, после чего может соединить свое сознание со всеобщим. И так происходит с каждым родившимся эльдар, все по порядку, от начала до конца.
- Какое же тогда значение имеет тот духовный опыт, который получен в предыдущей жизни, если все равно потом все начинается с самого начала? - озадачился я.
- Огромное значение! - воскликнул Видящий. - Если душа на протяжении своей жизни пришла в итоге, скажем, к осознанию любви ко всему, то в следующей жизни она затратит гораздо меньше времени на то, чтобы снова к этому придти. Это естественно, что припоминание уже знакомого проходит значительно быстрее, чем то, чего достигаешь впервые. Тем самым в каждой новой жизни у души есть возможность быстрее перейти на новый уровень сознания, используя имеющийся запас времени. И вот к чему веду я эту речь: новорожденное тело, даже искусственно клонированное тело взрослого эльдар, как ни крути, не в состоянии мгновенно сонастроиться с таким уровнем сознания, которое превышает максимальный начальный предел осознанности. По этой причине младенец никогда не сможет быть сознательным настолько, как взрослый эльдар, а души провидцев никогда не перерождаются в той же форме, а делятся на несколько новых. Чтобы эту трудность обойти, я должен был создать телесный образец, который будет сразу сонастроен с цельной душой провидца, или, во всяком случае, такой, который сумеет сонастроиться с нею как можно быстрее. Жизненная энергия, которая будет очень большой, должна беспрепятственно пройти через это тело сразу, чтобы душа и сознание не раздробились на несколько частей. Вот в чем состояла задача, которую я должен был решить. Это было гораздо трудней, чем создание варп-трансорфматора.
- Охотно верю, - поспешно заверил его я, опасаясь, что помимо камня души, который я уже видел, он захочет показать мне еще и тело образца.
- Вот почему мне пришлось долго кропеть над этим телом после того, как я его клонировал. Я поместил его в условия очень низкой температуры, чтобы оно не испортилось, и пропускал через него слабые потоки психической энергии при помощи трансформатора, так, чтобы в конце концов добиться необходимой мне "пустой" энергетической структуры, так сказать, построения определенных схем, по которым потом будет сонастраиваться душа. Дальше начинаются технические детали, и вряд ли они вам что-то прояснят.
- Ну, что ж, - резюмировал я, - тогда расскажите мне теперь самое главное - как происходит искусственное рождение... После того, как вы надлежащим образом подготовились, настроили свой трансформатор и взяли мой камень души со спокойненько дремлющим и ничего не подозревающим мной - что было дальше? Вы включили свой трансформатор, жизненная сила вошла в меня, притягивая душу, и сознание снова вернулось ко мне?
Видящий с задумчивым видом потер подбородок.
- Не совсем так, господин Арлайантэ.К сожалению, на том, что вы с вами уже успели обсудить, мои проблемы не закончились, и я говорил, что все это были не самые большие трудности... Оставался еще один, последний нерешенный вопрос, наиболее загадочный вопрос... Прошло пять лет с тех пор, как я подобрал ваш камень души на Даладдис. Как вы считаете, почему я вернул вас к жизни сразу? Скажу вам правду: у меня не получилось.
- И... что это значит? - похолодев, тихо вымолвил я.
Фаэльдир виновато развел руками.
- Только то, что ваше первое тело пошло на жертву плазменной горелке. Признаться, я был в отчаянии, когда включил трансформатор и увидал, что ничего не происходит. Ваше тело лежало на этой самой силовой платформе... Жизненная энергия вошла в него, но камень души никак не реагировал. Я ждал достаточно долго, однако, безуспешно... Жизненная энергия, которая продолжала поступать в ваше тело, в конце концов изувечила его.
- Кошмар, - вырвалось у меня, и Видящий вздохнул.
- Поначалу я думал, что стоит только обеспечить приток жизненной силы, как душа и сознание сами последуют в тело вслед за ней. Я рассуждал подобным образом по той причине, что при естественном рождении все так и происходит. Однако тут есть существенная разница... При естественном рождении в младенца может войти абсолютно любая душа, пребывающая внутри нашего мира. Я очень много думал об этом и пришел к выводу, что в данном случае действует какой-то глубокий и мистический закон, и я его понять не в состоянии.
Я взглянул на него с недоумением.
- Что вы имеете в виду?
- Каким образом душа выбирает тело для следующей жизни - вот что я имею в виду. Тем самым она выбирает и свою дальнейшую судьбу, в какой-то степени, во всяком случае - начальные условия. От чего зависит выбор этих начальных условий? Теоретически я мог бы, к примеру, родиться в семье каких-нибудь синнаджайарских техников, но почему-то моя душа избрала другой путь. Почему же она избрала именно этот путь? Почему Фаэльдир - это именно я, а не кто-нибудь другой? Денно и нощно я ломал голову над этим вопросом. Это какая-то головокружительная тайна, господин Арлайантэ... Никто не знает ответа. Я могу только догадываться, что душа избирает дальнейшую жизнь таким образом, чтобы эта жизнь обеспечила возможность ее духовного роста. Но кто может гарантировать, что в попытке соединить вашу душу с искусственно созданным телом такая возможность в самом деле будет обеспечена? Может статься, что, будь у меня тут в запасе целый мешок с камнями душ, одна из них, вероятно, сама устремилась бы в вас, повинуясь этому тайному закону. Меня это, однако, не устраивало; я хотел вернуть в ваше тело именно вас.
- И сколько моих копий вы отправили в крематорий прежде, чем наконец добились своего? - сдержанно осведомился я.
- Правда хотите это знать? - пробормотал Видящий, смутившись. - Ну, хорошо... Десять. Последний раз я пробовал год тому назад, в этот же самый день, что и сегодня. И снова ничего не вышло...
Он искоса взглянул на меня, словно бы не решаясь говорить дальше и ждал от меня какого-то знака; я молчал.
- Тогда я решил, что пока не разберусь во всем окончательно, не буду больше зря тревожить вас... - наконец с усилием выговорил он. - К тому времени я уже испробовал все возможные способы, которые только приходили мне на ум. Я пытался направить вашу душу в образец усилием собственной воли; я помещал ваш камень души прямо в трансформатор в надежде, что она направится в образец вместе с жизненной энергией; я пересаживал вашу душу в другие камни и в психопластиковый элемент; я даже погружал ее в варп на очень короткое время, но все равно ничего не мог сделать. Образец оставался безжизненным...
Фаэльдир покачался на табурете, а потом как-то внезапно выпрямился, с шумом вдохнул в себя воздух и протянул ко мне руку, обращенную ладонью вверх.
- Ничего не помогало, но все же я нашел ответ...
- Говорите же, - тихо потребовал я, впившись в него глазами.
Тот помедлил еще несколько мгновений - и снова вздохнул, на этот раз - словно бы с облегчением.
- Я полюбил вас, господин Арлайантэ.
Он явно хотел прибавить к этому что-то еще, но передумал и только плотно сомкнул губы, продолжая смотреть на меня строго и как-то выжидающе; я же от неожиданности совершенно растерялся и не знал, что отвечать; что вообще значат эти странные слова? Я ожидал услышать от него что угодно, я ожидал долгих и все же малопонятных разъяснений каких-нибудь технических процессов, научной лексики, философствований, ссылок на историю, я ждал всего, что только может придти на ум... Мысль моя словно бы оцепенела и сам я весь замер, сидя на краю своей платформы; Фаэльдир, видя это, тихонько засмеялся, ушел к своему столу и вскоре возвратился, неся с собой потухший камень души. Я узнал его; это был камень, который когда-то принадлежал мне.
- Когда я понял, что ничего не помогает, - сказал Видящий, протягивая мне маленький красный кристалл, - когда я понял, что вся моя работа зашла в тупик, теперь, когда остался лишь последний, самый важный шаг, - я был в таком отчаянии, что мне казалось, я вот-вот сойду с ума. Я хотел продолжать попытки снова и снова, но уже знал, что это ни к чему не приведет. Я не мог вернуться на Йанден в таком состоянии, не мог причинять боль моей семье своим убитым видом и саморазочарованием; и я остался здесь. В надежде найти утешение я стал разговаривать с вами, потому что больше было не с кем... Клеси такие глупые, а когда приезжала Алисси, я даже не показывался из комнаты, боясь, что из жалости ко мне она расскажет все моим родным. Потому я стал разговаривать с вами. Поначалу я ощущал большую вину перед вами за то, что уничтожил столько ваших тел и подвергал всяческой опасности вашу душу, погружая ее в варп... Вы же понимаете, что я не мог сразу проводить эксперименты над душой провидца, один неверный шаг - и все бы тут просто взорвалось, я и моя лаборатория, все погибло бы в короткий миг... Я пытался объяснять вам это, когда говорил с вами. Вы вспомните все это со временем.
Я взял из его рук камень души - он оказался очень теплым, странно, подумал я, - и бережно убрал в карман длинного балахона, в который я был одет.
- Мало-помалу я узнал о вашей жизни много нового, ваши воспоминания входили в мою душу, - продолжал Видящий. - Постепенно вы становились для меня все ближе и понятнее, вы были моим единственным собеседником и товарищем по несчастью... В конце концов я решил, что не могу больше так издеваться над вами. Я стал искренне симпатизировать вашей судьбе, продолжая оплакивать свою. Каким я был жалким, господин Арлайантэ... Но вы добрый эльдар, вы не отвернулись от меня и слушали все, что я изливал в своих горьких монологах. Тогда я подумал, что вы действительно заслуживаете новой жизни, решил попробовать в последний раз, а потом, когда вновь ничего не получится, возвратить вас на Йанден. Я положил образец на платформу, поместил камень души в трансформатор и включил его... Все было как всегда. Жизненная энергия потекла в ваше тело, и тогда я, потеряв уже всякую веру и реальность происходящего, прикоснувшись к вашему камню, подумал, что, если бы я мог оживить вас ценой даже собственной жизни, то пусть так и будет - собственная жизнь уже была мне не нужна. И тогда случилось чудо...
Тут он совершенно неожиданно для меня закрыл лицо руками и заплакал.
- Вы ожили! Камень души потух и трансформатор отключился... В смятении я бросился к вашему телу и увидал вокруг него психическое свечение... Вы могли дышать, ваше сердце билось. Я уколол вас булавкой, и на экране компьютера отобразился импульс, который прошел через ваш мозг... Вы были живы, вы ощущали боль.
Я смотрел на него и при этом испытывал такое чувство, как будто у меня в груди что-то переворачивалось и разверзлась бездонная, зияющая пропасть.
- И тогда осознание этого факта открыло мне глаза... - как-то очень отстраненно шепнул Видящий. - Само существование преисполнено к нам такой глубочайшей любви, что благодаря этому мы можем жить. Так оно вдыхает в нас жизнь, это - его естественный закон. Поняв это, я смог вернуть вас к жизни, подарить вам новую жизнь.
- Теперь я не знаю, как это сразу не пришло мне в голову, - прибавил он после небольшой паузы, - ведь именно любовь мужчины и женщины дает начало новому существу хотя бы в физическом смысле. И благодаря тому, что я теперь понял, я больше не могу сомневаться в успехе моего предприятия. Ведь если даже вы, господин Арлайантэ, стали для меня так дороги, то что же говорить мне о родной крови? Скоро, скоро все будет готово...
- Я хочу остаться с вами и убедиться, что все будет хорошо, - наконец сумел вымолвить я, и Фаэльдир протестующе взмахнул рукой.
- Нет. Я должен быть уверен, что хотя бы с вами все наверняка уже будет в порядке. А если все-таки что-нибудь случится, то погибнет все, что здесь находится. Психическая вспышка души Видящего способна испепелить этот корабль целиком... Отправляйтесь на Йанден... Дорога отсюда займет у вас несколько часов. Я позабочусь о том, чтобы вы получили от меня весточку, когда вернусь.
- Хорошо, - согласился я; отчего-то мне теперь было очень трудно с ним говорить, слова застревали у меня в горле.
- Тогда пойдемте в транспортный отсек. Я дам вам с собой еды, одежду и парочку книг, чтобы вы не скучали в дороге.
Я поблагодарил его, и вскоре мы добрались до тесного отсека, в котором было пришвартовано три маленьких корабля; они стояли почти впритык к жидкому зеркалу портала, заполнявшего одну из боковых стенок.
- У вас остались на Йандене какие-нибудь родственники? - внезапно спросил Видящий, когда я уже сел в корабль.
Я отрицательно покачал головой.
- Я был еще молод, когда погиб, у меня не было детей. Отца и мать убили на войне... поэтому - никого, я один.
- Знаете что? Раз так, то вам будет спокойнее, если Совет ничего не узнает о вас. Моя семья весьма влиятельна... Я попрошу, чтобы вас как-нибудь внесли в списки граждан Йандена под тем же именем. Живите спокойно и ни о чем не заботьтесь.
Я с благодарностью взглянул ему в глаза.
- Сколько я проживу?
- Не знаю. Ваше тело воспроизводит генетический образец в возрасте тридцати лет. Если постараетесь, целая тысяча в запасе. Ну, всего доброго.
- Всего доброго, Видящий Фаэльдир... Я буду ждать новостей от вас.
Через три или четыре часа я уже был на Йандене.
Дом, в котором я когда-то жил, значительно перестроили, и теперь там поселились другие эльдар; я подумал и решил немного побродить по городу в поисках жилья, а заодно и прогуляться.
Лабэран, родной мой город, расположен в Кассарии, над морем.Он похож на большую вздыбившуюся над водной гладью медузу. Коралловые арки, поднимающиеся в воздух на головокружительную высоту, образуют ее закругленное тело и соединены между собой зелеными аллеями, между которыми тихо плещется море. Есть и узкие, извилистые тропки с внешней стороны, над ними на большой высоте нависают домики, прикрепленные к скале, местами совершенно отвесной; долго можно идти по такой тропе, наслаждаясь ласковым плеском моря и ароматом цветов, доносящимся с висячих террас. Иногда налетает сильный ветер, и потемневшие волны, поднимаясь, омывают тропу; но вот внимательный глаз путника замечает в скале проход, укрытый плющом и лишайником, за ним - пещера, в которой можно укрыться от непогоды; заботливые лабэранцы часто оставляют в таких местах чай и пирожки, и это бывает очень кстати. Вскоре тропинка разветвляется на две, потом еще на несколько, и так, если знать дорогу, можно выйти на пляж; вдалеке, в прозрачной дымке видна старая галерея, опоясывающая Лабэран. Если доплыть на нее в той точке, где она касается воды, то можно подняться на самую вершину города. Удивительная картина! Эта галерея выращена из губчатых кораллов и часто бывает окутана морским туманом, поднимающимся с воды. Тогда и воздух вокруг, и шершавые своды и ступени начинают светиться мягким зеленоватым сиянием, это светятся бактерии, населяющие коралл; когда особенно влажно, во время дождя, появляются целые сияющие сгустки, они медленно проплывают мимо тебя, как сказочные эльфы, ведущие свой медленный, загадочный танец. Тогда, в пелене дождя, внизу ничего не видно; ни моря, ни города с Галереи не видать. В ясную же погоду Лабэран перед тобой как на ладони, воздух такой тонкий, что чутко слышишь смех детей, играющих на цветочных террасах - а ведь как далеко!.. Такой чистый, упоительный свет опускается с небес.
На вершине, куда выводит галерея - густая роща, здесь пахнет древесной смолой, а сами деревья такие высокие, что, кажется, в полдень почти достают до солнца, заливающего дорожки и полянки. Можно пройти до самого края и спуститься обратно по лестнице, можно погулять вокруг Лунного озера, что в центре рощи, оно гладкое, как зеркало, и здесь никогда не бывает ветра. Ах, милый сердцу Лабэран! Чудесные места, и я люблю их с детства.
Осенью, как и в Аэлии, здесь часто идут дожди, но еще, бывает, просто висит туман, очень густой и влажный, совсем как сегодня; я шел по тропке вдоль самого моря и смотрел на зеленоватый призрак Галереи, выплывающий из тумана. Вокруг не было ни души, скользкий гравий скрипел под моими ногами. Прохладный ветер бил мне в лицо, и по какому-то неясному порыву я вдруг вспомнил и негромко затянул песню, которую слышал давным-давно, уже не помню, где.
На потемневший песок
Падают слезы твои,
Плещется море у ног,
Холодно пламя зари.
Тонкая черная шаль
С мраморных плеч соскользнет,
Молча уносится вдаль
Взгляд, что по-прежнему ждет...
Там, средь зеленых равнин,
Тает мой прах на ветру,
"Как я родился один,
Так я один и умру".
О, не печалься, мой свет,
Не прекословь судьбе...
И пусть меня больше нет -
Я ведь думаю о тебе.
Я пропел эту песню несколько раз, а когда наконец умолк, она все еще продолжала звучать у меня в голове.
Время шло к вечеру, и становилось холодно; я вышел на тихий каменистый пляж и сел на валун у самого моря. От ветра я весь дрожал, но не хотел уходить отсюда - странно, но я от всей души наслаждался ощущением холода, влажный туман укутывал меня со всех сторон, и я вдыхал его в себя, не замечая, что дыхание мое становится все более медленным и глубоким. Зачем-то я поднял руку и посмотрел на свою тень; она показалась мне ужасающе отчетливой, даже в тумане, такой отчетливой, как никогда. Низкое серое небо, серебрящиеся волны и утес с высеченной аркой в нем, все, вроде бы такое щемяще знакомое с детства, было новым, другим. Внезапно я осознал, что это две совершенно разные вещи: понимать, что когда-то тебя не было, и понимать, что когда-то ты был мертв. Небытие ни к чему не обязывает, оно снимает ответственность за осознание; смерть - это не небытие. Я глядел на колеблющиеся волны и чувствовал, как уходит время; мне казалось, что я чувствую это в каждый новый миг - как вместе с этим мигом я рождаюсь и снова умираю, и снова, и снова... Снова...
И вдруг, делая очередной вдох, я поймал себя на жуткой и такой очевидной мысли, что дышу на самом деле не я, а мое тело, что думаю на самом деле не я, а мой ум - и едва я об этом подумал, как словно бы отключился и во мне разлилась абсолютная, какая-то бездонная вселенская пустота. Мои мысли растаяли, мои чувства развеялись, и сам я обратился в чистое видение всего.
Когда я наконец очнулся, то взглянул на компьютер и понял, что прошло пятнадцать минут. Я вспомнил про Фаэльдира. Должно быть, он сейчас делает в своей лаборатории последние приготовления. Мне стало и грустно, и тревожно. Я не знал, увижу ли его еще когда-нибудь.
В тот же вечер я отыскал себе дом, украсил его ракушками и морским жемчугом, а потом долго сидел на веранде, впитывая кожей соленый морской ветер и бледное, размытое сияние луны.
Прошло несколько дней. Я устроился на работу в муниципалитет и проводил там время, помогая начальнику канцелярии управляться с тем обилием разнообразных дел, которые каждый день сваливались на мой родной Лабэран. Работа была рутинная, в основном - с бумагами, и я от души удивлялся, откуда вдруг во мне взялось столько энергии, а заодно и спокойствия, и терпения к этой однообразной бумажной возне. Раньше - в моей прошлой жизни - я терпеть не мог ничего подобного. Теперь, перекладывая лист из одной папки в другую, я просто любовался его гладкостью и белизной. Для чего прибавлять к этому что-то? Разве есть в этом какая-то нужда? Возможно, кому-то это показалось бы скучным, но для меня каждое движение моего тела, каждый мой вдох исполнились необычайного смысла.
Уходил я в муниципалитет рано, приходил поздно, дома пил чай или читал что-нибудь, и постепенно, понемногу вспоминал наши бессловесные беседы с Фаэльдиром, которые мы вели, пока я был в камне души. Вспомнил я и момент своего рождения, тот неуловимо короткий миг, когда мое сознание вошло в новое тело. Это было как... трудно подобрать сравнение. Может быть, лист, сорванный ветром, мог бы чувствовать что-то подобное. Невидимый ветер снова подхватил меня, и я понял, для чего существует жизнь.
И вот однажды утром, когда я, собравшись на работу, вышел из дому и захлопнул за собой дверь, я вдруг увидел, как что-то маленькое и белое, покачнувшись на перилах, упало в густую влажную траву. Наклонившись, я пошарил рукой в траве и достал оттуда бумажного журавлика - символ радости и счастья.