Диана кокетливо улыбнулась. Провела рукой по его волосам, поцеловала в шею. Он сжал ее ягодицы так сильно, что оставил синяки, но она лишь застонала в ответ.
- Ты хочешь? - повторил он.
- Да...- прошептала она. - Я сейчас, дай мне минутку...
- Я буду ждать тебя. Здесь... - Вячеслав лег на живот, утопив лицо в подушке.
Диана, кошкой спрыгнула с кровати, и побежала в ванную, а потом...
"Возьми его!"
Мысли. Чужие и холодные, похожие на мертвую рыбину, выброшенную на оледенелый берег. Они вползли в голову, заливая глаза чернотой. И во тьме этой, жили все страхи и безумия человеческой бездны. Жила сама злость.
"Возьми его! Возьми!"
Коробка инструментов под ванной. Тяжелая и смертельно опасная.
Диана нагнулась и вытащила ее.
"Он там. Он там!"
Молоток. С засаленной ручкой, и гладким бойком. Такой внушительный, такой сильный.
Она взяла его, чувствуя смертельный вес стали.
"Он никогда не слушался маму! Я должен наказать его!"
Диана вышла из ванной, улыбаясь. Почувствовала, как твердеют соски, а эрогенные зоны, разом, покрываются сладким ознобом. Влажные капли поползли у нее по внутренним сторонам бедер, и она, неслышно, вошла в спальню, сдерживая стоны.
"Убей его! Убей всех непослушных недоносков! Они никогда не любили ТАК, как ты! Никогда!"
Она сжала молоток так, что побелели пальцы. И шагнула к кровати. Но Слава/мальчик не услышал скрипа половиц. Он мечтал.
"Я оставлю его таким навсегда. Он самый красивый, из всех, кто был со мной рядом. Я так люблю его!"
"Мерзкий поганец! Мерзкий, мерзкий поганец! Мама говорила не ходить к реке?! Мама говорила?!"
"Что ты делаешь, персик?!"
Рука с молотком поднялась высоко вверх.
"Останься таким, как сейчас!"
Диана открыла глаза и всмотрелась в темный потолок, прислушиваясь к собственному надрывному дыханию. Сон. Всего лишь сон...Но...
"Это не сны, персик. Это память!"
"Да"
Память, которая приходит по ночам, потому что боится света. Память, у которой нет лица, а только шрамы, под окровавленными бинтами. И сердце, в котором тусклым огоньком, угасает последняя надежда на исцеление.
- Слава... - шепот рассыпался в прах, не успев подняться к ветрам, которые смогли бы донести его до того, кому он предназначался. - Забери меня...
Он придет. Когда-нибудь. Возьмет ее за руку, и выведет из темных лабиринтов, на свет, туда, где миром правит любовь. И все будут рукоплескать им, все будут их любить. И их детей тоже. И внуков. Всех тех, кто сумел вырваться из трущоб, ценою боли и страданий.
- Ты вернешься! - прошептала Буркова, чувствуя теплоту, бегущую из глаз. - Вернешься за мной...
"Он не вернется. Он умер, как отец, как все те, кого ты любила. Не будет больше любви, дурочка! Не будет больше этой твоей гребаной любви!"
Диана зарыдала в голос, изогнувшись на жестком матрасе.
"Мои руки! Что с ними!? Я не могу..."
Сердце застучало сильней, и в каждом его ударе, в каждом стуке, Диана слышала треск дерева, стонущего от грубости стальных гвоздей. Видела сырую землю, летящую в могилу. И людей, с черными зонтами, у глубокой ямы, в которой теперь лежало все то, во что она верила, и ради чего жила.
"Ты жила не ради этого, сестренка!"
- Отстань! Отвали от меня, мне так плохо!
"Ты всегда жила только для себя! Для тех трущоб, которые так ненавидела и любила. Ради пьяной матери, которой вечно доказывала, что станешь лучше ее! Посмотри на себя, персик...Все эти годы, ты была мертва!.."
- Неправда! - Диана утерла слезы. - Неправда!
"Начинай жить. Сейчас. Начинай, сестренка!"
- Я не могу... - она поджала колени к груди, свернувшись калачиком. - Я даже не знаю, где я...
"Подумай. Вспомни..."
Она еще раз попыталась шевельнуть руками, но те, словно бы приросли к груди.
- Прошу тебя...Не оставляй меня здесь... - на глазах снова выступила соль. - Не оставляй меня здесь одну, Настя...Я вспомню, я...
Она помнила.
Вчера к ней приходил старый человек в белом халате, с очками, линзы которых походили на граненые стаканы. Он был вежлив с ней, и тактичен, но от манер его пованивало издевкой, и какой-то наигранностью, присущей плохим актерам из дворовых театров. Он гладил ее руки своими, и все время спрашивал о самочувствии. Говорил, что попытается как можно скорее отпустить ее, если она будет хорошей девочкой и прекратит ругаться. В ответ Диана назвала его старым ублюдком. Он нахмурился:
- Я законнорожденный, это факт. Иногда смысл твоих слов, Диана, теряется! А это говорит лишь о том, что ты больна.
- Я хочу уйти отсюда! Зачем вы меня держите здесь?!
Человек мягко улыбнулся:
- Ты не можешь уйти, Диана. Ты опасна...
Она не дала ему договорить. Кинулась на него, ударив в лоб кулаком. Сбила с лица очки. Но большего ей не позволили трое исполинов в белых халатах, наблюдавшие за разговором. Они прыгнули к ней, точно гепарды, и Диана тут же оказалась на полу, обездвиженная. Но рот ей никто заткнуть не удосужился, и поэтому она принялась кричать, обливая всех присутствующих мерзкими помоями, которые только смогла припомнить. А потом тонкая игла вошла ей в шею и она обмякла. Сразу, без каких-либо симптомов и приготовлений, она поняла, что теряет сознание, проваливаясь в однотонную массу обморока.
Сил в онемевших губах хватило лишь на то, чтобы обдать слюной чьи-то тапочки, стоящие рядом.
- Диана, как ты не понимаешь? - услышала она троящийся голос старика. - Все это только усугубляет твое положение. Ты...
Но большего она разобрать не смогла, распластавшись на холодном красном полу, с закатившимися зрачками.
"Это все, что я видела здесь..."
- Что это за место? Боже, я не понимаю...Настя, ответь, прошу...
"Это место - зеркало. Отражение того, где сейчас я. И здесь наша связь с тобой особо сильна. Отсюда, ты сможешь увидеть своего собирателя таким, каким он был при жизни"
- Но...как? Я не понимаю...
"Я помогу тебе. Скоро"
- Когда?
"Скоро..."
- Постой, не уходи! Скажи, что со мной? Почему я не могу двигаться?
"Вспомни. Подумай"
Диана дернулась, и свалилась с кровати на пол, больно стукнувшись головой.
- Ай! Черт...
Подняться на ноги, без помощи рук, оказалось делом непростым. Но все же, сквозь стоны и боль ей это удалось. Она подошла к окну, сквозь которое пробивался тусклый лунный свет, и увидела ржавые клетки решетки, разрезающие округу на темные квадраты.
- Господи...Что же это? Что это за тюрьма? Сколько дней я здесь?
За тройным стеклопакетом, в тишине, кружил снег. Его искрящиеся точки, не предлагая ответов, бесконечным дождем сыпали из бездонной пропасти небес.
- Мне не выбраться отсюда. Никогда...
"Я могу разбить стекло и перерезать себе горло. Закончить весь этот кошмар!"
Диана прижалась к стеклу щекой.
- Не может быть!
Вместо стекол, в рамах, стоял пластик, разбить который не представлялось возможным. Она застонала, чувствуя слабость во всем теле. Осмотрела себя, и долго не могла понять, во что одета. Ей вспомнились египетские мумии, обмотанные тугими бинтами, их тела, вынесшие тысячи лет забвения так, словно не прошло и года. И только потом, глядя на железные прутья решетки, сопоставив их с белыми халатами людей, она поняла, что же за одежда на ней, как и поняла, в каком месте находится. И осознание этого, безжалостно и грубо, схватило ее за волосы, со всего маху двинув кулаком под дых.
- Нет... - она попыталась вдохнуть. - Нет...нет...этого не может быть! Этого не может...я не в психушке, нет, нет...
"Вспомни! Подумай...Подумай!"
- Эйййй! - закричала Диана. - Эййй, помогите мне! Меня кто-нибудь слышит?! Выпустите меня отсюда! Слышите?!
- ААААА... помогите мне, они здесь! - крик за стеной заставил Буркову вздрогнуть. - Боже, нет! - кричал какой-то мужчина. - Они здесь! Помогите мне, они едят мою жену! Едят мою жену, Господи!..
Диана ринулась на голос, отказываясь верить в безумие, сочившееся из желтых стен:
- Кто они?! Собиратели?! Они?!
- АААА... Боже праведный! Прочь, прочь!
- Эй, ты слышишь меня?! Слышишь?! Беги, беги от них!
Но голос замолк и долго не отвечал, разжигая в Диане костры панического страха. И она уже разлепила сухие губы, чтобы позвать, но...
- Ты кто? - голос за стеной стал тише, но Буркова невольно попятилась назад, ощущая, как его обладатель, приник к стене, обдавая ее вонью морской капусты.
- Я... - она проглотила горький страх. - Диана. Зачем ты кричал? Что с тобой? Ты знаешь, где мы, зачем нас держат здесь? Эй?
- У меня тут платье. Все в крови, - зашептал голос. - Хочешь его надеть? В нем, ты станешь на нее похожа...И они придут полакомиться тобой. Они всегда приходят.
- Кто они? Люди в белых балахонах? Они нас заперли здесь?!
- Хи-хи. Да нет же, нет! Нет, нет, нет! Я ем свою жену сам! Каждую ночь. Просто меня много...- голос истерически засмеялся. - Ты сумасшедшая! Мы все здесь выжили из ума! Не мешай мне, сука! Не смей мне мешать, тварь!
Диана устало вернулась на кровать. Легла на спину и закрыла глаза.
"Все это правда! Я в дурдоме, а на мне смирительная рубашка! Все это правда, мать твою! И нефига теперь выдумывать, все и так слишком близко...Господи..."
Она широко зевнула.
- Я так устала...Я так хочу домой...Я так...
Слова превратились в слюну, юрким ручьем сбегающую с подбородка. Диана Буркова спала, не видя снов. И только тело ее вздрагивало каждый раз, когда дежурный медбрат открывал скрипучее окошко на двери, проверяя все ли в порядке.
Проснулась она от того, что кто-то грубо и бесцеремонно тряс ее за плечо. Диана разлепила глаза и попыталась протереть их руками. Но те, почему-то, не двигались...
"Что со мной?"
И тут он вспомнила. Все, до последней капли. Рвотный рефлекс тут же подогнал желчь к горлу.
- Нужно поесть, - сказал человек и грубо усадил Диану на кровать.
- Что?.. - она пыталась скинуть со своих плеч тяжелые руки.
- Угомонись, сука! - незнакомец схватил ее за волосы и дернул. Из глаз Бурковой посыпались искры. - Ты сейчас поешь, поняла, тварь?!
Она кивнула, чувствуя, как по щекам ползут слезы обиды и безысходности. Ей было больно. Но не так, как внутри.
Человек в белом халате поднял с пола железный поднос, уселся рядом и усмехнулся в голос. Взял ложку и зачерпнул ею серую жижу из миски. Поднес ко рту Дианы.
- Давай!
Она открыла рот. Алюминий царапнул по зубам, сдирая эмаль. На язык вылилось что-то теплое, горькое и перегоревшее. Диана, морщась, проглотила мерзкую баланду, и ощутила физически, как взбунтовался пустой желудок, зарычав в ответ на отвратительный завтрак. Но ложка с новой порцией, уже скользила по губам, не желая слышать отказа.
Когда миска опустела, человек дал Бурковой попить. Вода из граненого стакана была невкусной, теплой, с привкусом хлорки, но все же, жажду утолить помогла.
- Где вы берете воду?! - сплевывая крупинки песка, прохрипела Диана. - В унитазе?
- Специально для тебя, мадам! Там и берем! - медбрат поднялся.
- Эй, ты куда? Развяжи меня, слышишь?!
- Ты точно больная...До свидания...
- Скажи хоть, где я?!
Мужчина удивленно посмотрел на Буркову. Лицо его, схожее со свиным рылом, застыло в недоумении. И Диана тут же, для себя, обозвала его Хряком.
- В желтом доме, сестра, а где же еще?
Она раскрыла рот.
"Так это правда"
Желтый дом...
"Я не сумасшедшая!"
- Я... подам в суд. Подам в суд на вас!
- Я обязательно приду на слушанья, сестра, - мужчина вышел из палаты, закрыв за собой дверь. Но до этого, Диана прочла в его глазах то, отчего ей стало дурно. Она увидела в этом прищуренном взгляде уверенность в безнаказанности. Уверенность в том, что ей никогда не выйти отсюда.
- Это все вранье! - вскрикнула она, стараясь встать с кровати. - Где я?! Слышите меня, ублюдки?! Где я?! Я засажу вас всех, недоделанные уроды! Всех пересажаю!
Встать ей так и не удалось. Она обтерла губы о плечо, сплевывая горькие остатки еды, и замолчала, обреченно уставившись в окно, где дневной свет, словно великий алхимик, превращал снежные сугробы в драгоценности. Теперь, Диане был виден и каменный забор, чьи стены спасали Город от ее безумия.
"Я здесь. И это правда"
Она осмотрела палату - криво выкрашенные стены, облупившуюся штукатурку, высокий потолок, покрытый ржавыми пятнами, пол...
"Наверное, они сделали его красным, чтобы не оттирать кровь" - подумала Буркова. И от таких мыслей, у нее дико заболели почки и заныла спина.
"Мое место не здесь, я не сумасшедшая!"
- Мое место там, - прошептала Диана сама себе. - Там, где меня любят...
Но этого "там" больше не было. И ей снова захотелось плакать, выть от безысходности, но слез не было, они застыли в здешнем холоде, превратившись в лед.
- Я выберусь.
Но слова эти, были мертвы еще до рождения, как младенец, удавившийся пуповиной в материнской утробе. И с собой они, принесли Диане лишь грусть.
"Тебе некуда идти, - заговорил внутри тот голос, что всегда являлся Диане в трущобах, в темные минуты отчаянья. - Там, за этими решетками, для тебя ничего не осталось, там тебя никто не ждет! Никому не дано оживлять мертвых, Диана. А ты умерла уже давно"
Сил сопротивляться не было. И она поверила в такую правду. Сломленная и покоренная. Она поверила.
Дверь в палату, со скрипом, открылась, и Буркова вновь увидела того старика в смешных роговых очках. Он присел рядом с ней, на кровать, и мило улыбнулся.
- Ну, как дела сегодня у нашей красавицы?
- Лучше, чем у тебя! - она отвернулась. - Прикажи снять с меня эту...удавку!
- О, но пока я не могу этого сделать, Диана. Я ведь вижу, что ты до сих пор напряжена и полна агрессии. Я думаю, мы сможем избавиться от этой удавки только после курса лечения. Он займет не больше недели. Разумеется, если ты будешь хорошей девочкой, Диана...
- Я здорова! Я очень здорова, урод ты мудачный, разве не видишь?! Болен ты, а не я! ТЫ!
Врач грустно усмехнулся и кивнул. Глаза его, увеличившиеся за линзами очков, как бильярдные шары, покатились по Дианиному телу. Вениамин Прохоров задумчиво улыбнулся и погладил ее худую коленку. Она отпрыгнула к изголовью кровати, сжав челюсти:
- Что ты задумал, сукин сын?!
- Я расскажу тебе, Диана, раз уж ты просишь. Я расскажу, - врач осмотрел свои сухие руки. - Видишь ли, у меня есть сын...личная жизнь у него не сложилась, так бывает. Я думаю, проблема во мне, - он тяжело вздохнул. - В моей ошибочной методике воспитания. Я думал, выращу из него гения, который вытянет нас из этого дешевого городишки, но...ошибся. Мальчик замкнулся в себе. И теперь любое общение с людьми, для него, подобно пытке. Но он мой сын, и я люблю его. Он мое чадо, перед которым я виноват! И я сделаю все, чтобы сделать его счастливым.
- При чем тут я? - внутри у Дианы заворочались змеи страха. - Я не понимаю...
- Все очень просто. Ты станешь его женой. И вы будете счастливы...здесь.
- Что?..Ах ты... - у Дианы от гнева перехватило дыхание, - ...мерзкий извращенец! Я засажу тебя в тюрьму, ты слышишь?! Не смей касаться меня, я тебе яйца оторву! И твоему ублюдку оторву все, что есть, ты понял меня?!
Но Вениамин Прохоров, лишь улыбнулся в ответ, слушая эхо гневных слов, бьющееся о стены.
- Но у тебя нет выбора. Я предлагаю обмен, ведь ты не больна, Диана. Ты здесь, потому что тебя нет в тюрьме...
- Уж лучше гнить там, чем здесь, с твоим дебилом...
- Хм...Поверь, отсюда ты уже не выйдешь. Я сделал все для этого, комиссия осталась довольна. Но у тебя есть выбор - стать женой для одного, или дыркой для остальных. Если ты откажешься, я превращу твою жизнь в ад. А мой ад, гораздо страшнее настоящего. Потому что в него, ты попадешь еще живой.
- Ты...ты...Я подам на тебя... - но от страха и мерзости, смешавшихся в вязкую массу, язык вдруг, перестал двигаться, прилипнув к нёбу. И Диана подумала о том, что забыла все человеческие слова, променяв их на собачий вой. Но даже это у нее не получилось, и она засипела, учуяв знакомый запах уродливого обморока.
- Я дам тебе возможность подумать. Но перед этим, ты познакомишься со своим женихом. Он зайдет к тебе, сегодня ночью. И будь добра, приведи себя в порядок. Во всех местах...
Старик поднялся, и Диана, собрав последние силы, бросилась на него, стараясь ударить головой, но заплелась в собственных ногах и рухнула на пол, смачно шмякнувшись лбом о красный кафель. Дневной свет, проникающий в палату сквозь стекла, на секунду стал ослепляющим, но тут же погас, сменившись темной пустотой. И в ней, Диана слышала только надрывное дыхание обморока, снова насилующего ее лоно.
Очнулась она, спустя два часа оттого, что кто-то опять тряс ее за плечо.
- Славик, это ты? - простонала она. - Мне так плохо...
- Вставай стерва. Мыться пора! - грубый голос ударил молотом по затылку, вбивая в голову ржавую реальность.
Пара мощных рук, схватили Диану под мышки, и поволокли по полу.
"Желтый дом!" - подумала с ужасом Буркова, согнув ноги в коленях.
Свиноподобное рыло уткнулось ей в лицо, обдавая запахом гниющих зубов, которые чистило лишь раз в неделю, ровно перед тем, как снять дешевую потаскуху.
- Не борзей!
Это существо, каждую субботу, сбрасывало с себя рабочий халат, садилось в потрепанный годами пикап, и ехало на загородную трассу, туда, где на свет тусклых фонарей слетались ночные бабочки. Всем им не было и двадцати, и существо придирчиво и долго выбирало тех, кто был постарше, а потом раздвигало им ноги на заднем сиденье, изъеденном клопами. И черная свинячья сперма лилась у бабочек по бедрам, когда существо выло от дикого экстаза, раскачивая машину на скрипучих рессорах. А после этого, чудовище ехало домой, в деревянный барак, к голодным детям и жене, слабоумное лицо которой, не выражало никаких чувств, кроме страха перед вечными побоями. Диана увидела все это так близко, что ее затошнило.
- Больная мразь, вставай, я сказал! Ненавижу с вами возиться, психи долбанные! Ну, быстро!
Она поднялась, стараясь не показывать, как ей больно. Но из глаз, подлыми предателями брызнули слезы.
"Я не могу больше... так...Я хочу умереть"
- Шагай давай, дура! - сильная рука подтолкнула ее к выходу, и она ринулась в коридор, опьяненная запахом свободы.
- Эй, куда!?
"Беги!"
Но побег не длился и секунды - она упала, до хруста вывернув лодыжку, захлебываясь криками боли и ярости. Но и кричала недолго, нога подбежавшего санитара, с размаху ударила ее в живот, перекрывая доступ кислорода. Диану отшвырнуло к стене, под окно, как резиновую куклу из дешевого секс-шопа. Она ударилась спиной и горбатую стену и взвыла, глотая воздух.
Человек-свинья схватил ее за волосы и потащил по коридору:
- Твою мать, так ты еще и буйная, гадина! Вот повезло, так повезло!
Диана закричала, пытаясь затормозить ногами, но только сорвала с них кожу о растрескавшуюся плитку.
- Пусти меня, скотина, пусти, мне больно!..
Рука отпустила ее волосы, и Диана распласталась на полу, заливаясь слезами.
- Ты не будешь нервы мне трепать, ага? - услышала она грубое хрюканье.
- Сукин сын...
Удар мягкого тапочка, снова выбил из нее воздух, угодив мыском аккурат между грудей . Диана захрипела, сплевывая кровавую слизь.
- Давай вставай, сука! Поднимайся, я сказал!
Но Буркова не могла подняться, она лежала на полу, жадно глотая прокисший воздух.
Медбрат рывком поднял ее, и поставил на ноги, словно она весила не больше пяти килограммов. Она посмотрела в его глаза, и не увидела в них ничего, кроме кипящей ненависти.
"Он убьет меня...мамочки, он сейчас убьет меня!.."
Но так и не отвела глаз, заставив Хряка смутиться. Он схватил ее за руку и потащил за собой, думая о малолетних шлюхах. Диана ковыляла следом, стараясь не отставать. Еще одного удара в грудь, ей было не вынести.
Они свернули в узкий темный коридор, сырой от душного тепла, и остановились напротив железной двери. Санитар стянул с пояса ключи и снял навесной замок, не выпуская при этом Дианиной руки ни на секунду.
"И от него я хотел сбежать..." - обреченно подумала она, поникнув.
Медбрат отворил дверь и щелкнул выключателем. Желтый свет раскинул тощие руки по помещению, срывая с кафельного тела, темную одежду, под которой крылись убогие черты больничной душевой. Стоки, усеивавшие пол, походили на родинки, мутировавшие в раковые опухоли. Кабинок, конечно же, не было. Как и слова "стыд", которое испарилось из этого места, словно лужа спирта в летнюю жару.
- Раздевайся! Сейчас вымою тебя по полной программе, сестренка! - Хряк улыбнулся, а потом рассмеялся. - Давай в темпе!
- Я ногами должна с себя одежду стаскивать?
Медбрат тут же заткнулся, нахмурившись. И Диане вдруг показалось, что перед ней стоит не здоровенный мужик, но мальчик, загнанный в угол толпой старшеклассников. Она увидела его слезы, услышала мольбы...Почувствовала, как они бьют его, как плюют и мочатся на его лицо. Всегда, каждый день, превращая ребенка в затравленного и злого зверя.
"Вот, что сделало из него монстра, вот что заставило его быть таким..."
Он помнил это. И те слова, которые ему сказал однажды учитель, разогнавший учеников по углам.
"Ты настолько жалок, что не имеешь права даже на слезы! Уходи, с глаз долой!"
И он ушел. И больше никогда не возвращался.
"Господи Боже...Ему было так больно тогда...Я чувствую это, эту боль...Боже..."
Санитар уже развязал ей смирительную рубашку, и Диана почувствовала сотни уколов, вонзающихся в вены на руках. Жаркая кровь помчалась по телу бешеным напором, грозящимся устроить потоп. Медбрат аккуратно сложил рубашку втрое и повесил к себе на руку.
- Теперь-то ты можешь раздеться, или как?
- Могу. А ты отвернись.
- Нужна ты больно, сука сумасшедшая! Раздевайся! Быстро, я сказал!
- Отвернись!
- Пасть закрой, овца. Или получишь сейчас...
Диана услышала, как захрустели его пальцы, превращаясь в кулаки. И поэтому подняла обессиленные руки к вороту зеленой пижамы. Расстегнула ее и заметила, что бинт на руке, побагровел от кровавых пятен.
- Мне нужна перевязка, слышишь?! У меня рана открылась!
- Я скажу Вениамину. А теперь давай, поторапливайся, тебя вымыть велено, а не языком чесать!
Она кивнула и сняла штанишки. На ней были танго, те самые, которые она надела на последнюю встречу с Вячеславом.
"Славик...Боже...сколько времени прошло? Сколько? Кажется, целая вечность..."
Она бросила одежду санитару, съежившись от пробирающего холода.
- И белье, сестренка. Тебя велено помыть... везде, - голос Хряка надломился, выпуская из разлома слюнявую похоть.
"Я должна. Хуже не будет. Иначе он забьет меня до смерти..."
Диана расстегнула кружевной лифчик и бросила его санитару, прикрывая грудь рукой. Стянула стринги, и швырнула их ногой туда же, стараясь прикрыть все самое ценное, второй рукой.
- Шагай на середину, вон к тому стоку! - скомандовал Хряк.
Она прошлепала по кафелю, съежившись, будто напуганный птенец. И пока шла, слышала, как санитар что-то прикручивал за ее спиной, скрипя несмазанной резьбой. Но не хотела поворачиваться, не хотела, чтобы он увидел ее грудь и то место, которое каждая женщина считает верхом совершенства.
" Я не выдержу этого!"
"Ты выдержишь, персик!"
Настасья! Она вернулась.
"Настя! Я так боюсь!"
"Не бойся его, он всего лишь маленький мальчик, запутавшийся в паутине человеческих страхов. Он не сделает тебе ничего плохого. Бойся того, кто придет ночью"
"Аутиста? Но что он сможет мне сделать?"
"Это место - зеркало. А он - отражение твоего собирателя. Он очень опасен"
"Господи..."
"Ты противишься ему. Ты сдерживаешь его, персик. И это правильно, но сейчас...он необходим тебе, чтобы выжить"
"Кто?"
"Собиратель. Впусти его и он увидит. Все!"
"Я...не могу...Это так больно"
"Ты должна быть сильной, персик. Ведь ты начинаешь жить..."
"А мне кажется, я умираю"
"Глупая, ты воскресаешь из мертвых..."
"Правда?"
Струя ледяной воды ударила Диане в спину, изгоняя из головы все голоса и мысли. Она пошатнулась и, вскрикнув от ужаса, увидела перед глазами черные тюльпаны, сворачивающиеся от переохлаждения. А потом поскользнулась и рухнула на кафель, разворотив колено о железный сток.
- Душ подан, госпожа! - захохотал санитар, окатывая Диану новой порцией ледяной воды.
Она, с криком отползла к стене, стараясь удержать в груди испуганное сердце. Ей показалось, что кровь ее, еще минуту назад такая горячая, превратилась в лед, уродующий собой все чресла, разрезающий мозг. Диана развернулась, пытаясь подняться, и увидела смеющегося медбрата, держащего в руке черный шланг, с которым он походил на урода из шоу Джима Роузи, пришедшего похвастаться своим огромным членом на весь мир.
- Холодно? - крикнул он. - Сейчас я тебя согрею!
Свежая струя полетела в Диану, словно кривая ледяная пика. Буркова попыталась увернуться, но тщетность в этот день не знала границ. Тело застонало от холодного острия, выгнулось, и повалилось на пол, не в силах больше сопротивляться. На секунду Диане показалось, что сейчас она потеряет сознание. Вода беспощадно била ее в живот, обливала плечи, стекала между ног, облизывая теплую промежность, но...почему-то не давала рухнуть в темные глубины забытья.
- Ноги раздвигай! - рявкнул санитар, размахивая шлангом. - Я тебя всю вымою, тварь!
И она подчинилась, закрыв глаза. В ней не осталось больше сил сражаться. И вся наигранная гордость, той, мертвой жизни, вдруг улетучилась, испарившись в гнилой атмосфере желтых стен.
"Ты была надменна! - услышала она голос трущоб. - Ты была слепа. Ну и чем же сейчас, ты лучше своего брата, который подчиняется приказам мотоциклетных цепей?! Чем ты лучше?!"
- Так и лежи, сука! - сильная пятерня ухватила Диану за ягодицу, выдавливая из кожи синяки.
В промежность ударил лед, и Диана закричала, пытаясь сжать колени, но Хряк схватил ее за отекшую лодыжку, и резко дернул. Боли не было предела. Она, безжалостная и сильная, рубила топором каждую кость, кромсала жилы, пускала кровь.
- Не брыкайся, целей будешь!
- Я умиррраю, ты...ублюдок...разззве...Аааа...
- Заткнись, дура! Тут у нас еще никто не подыхал!
"Диана?"
"Я не мммогу, мне плллохо..."
"Ты помнишь то лето, когда вы бежали по трассе, с обрыва Смерти? Помнишь, как вы были счастливы тогда, персик?"
"Я пппомню..."
" Убегай туда. Я открою для тебя эту дверь"
" Я...я...я не зззнаю как..."
"Скорее, найди ее. Найди эту дверь. Он топит меня! Он топит, прерывая нашу связь! Скорее, персик. Найди ее. Найди..."
Перед Бурковой мелькнули страшные картины огромных котлов. И черные глаза-пуговицы, застывшие во льдах боли и ужаса.
Но вместо ответа, увидела ржавую дверь, со странным номером. 1989. Она кинулась к ней, и распахнула настежь, вылетев под теплое летнее небо. И тут же сильная рука мягко ухватила ее за запястье, увлекая за собой.
- Антон...
Она побежала за ним, глядя под ноги, на дешевые кеды, полосками мелькающие по серому асфальту.
"Я никогда не верила, что смогу догнать его! Я никогда не верила, а он не отпускал моей руки! Он не был впереди. Он всегда был рядом"
- Я не могу больше, - прокричала Диана, тормозя ногами, чувствуя, как закипает резиновая подошва.
- Разве это не сила?! - захохотал Антон, и остановился, притягивая сестру к себе.