Иван Конкин никогда не желал быть гражданином США. Ни во сне, ни не наяву. Просто так уж сложилось.
Каждое утро, опускаясь в subway, он искренне ругал себя, Америку и капитализм грубыми матюгами. От того и ещё от невоздержанности в пище его лицо имело исключительный кирпичный цвет. Негры бледнели при встрече с ним и переходили на другую сторону улицы. Друзья по команде спортивной ходьбы рекомендовали ему меньше брать к сердцу, но сами регулярно посещали психоаналитиков, а Гарри даже имел судимость за кражу магнитофона.
- Здорово мои клонированные братцы! - кричал Иван, стоя на пороге офиса своим сослуживцам. Сослуживцы - менеджеры среднего звена динамично развивающейся компании, неизменно улыбались в ответ. Улыбка их была предупредительна, так как по-русски не один из них не говорил.
- Уроды... - шептал Конкин набирая текст на компьютере.
- Безликие уроды... - добавлял он, обедая в корпоративном ресторане.
Пятнадцать лет назад проходя собеседование в крупную компанию с богатыми инвестициями, господин Конкин соврал. Своему будущему боссу он "честно признался", что страх как обожает конструировать самолётики. Только вот с фюзеляжем не задача - всё что-то не сходится. Мистер Смит пожалел молодого специалиста, так как сам был не равнодушен к авиа моделированию и взял над Иваном шефство. Так и сказал:
- Зови меня - Джон, Ваня!
- Да, сэр! - ответил Конкин.
Затем господин Конкин освоил икебану в рекламном отделе, разведение тритонов в бухгалтерии и, наконец, спортивную ходьбу в отделе продаж. И всё это с неизменной улыбкой. Smile everywhere, овощи...
- Ваня! Так нельзя, - лечил Конкина капитан команды спортивной ходьбы Женя Варданян, - Бизнес не терпит желчности.
- Мне плевать, Женя! - заявлял Иван, - Я не хочу быть дисциплинированным болтиком корпорации.
- Но ты же ходишь за команду корпорации спортивным шагом! - вмешивался ранее судимый Гарри.
- Что с того? Я делаю это без души, и потому мы никогда не будем чемпионами, только разве для девочек из рекламного отдела.
- Я так и знал, - подвёл итог Стив Гуттенберг. Стив давно подозревал, что их поражения результат беспрестанных русских подвохов.
В тот день мылись молча и продолжили беседу уже в раздевалке.
- Что тебе не нравится в корпорации? - друзья разом улыбнулись и направили свои глаза на голого Ивана.
- Да пошли вы...
Ночью в квартире Варданяна раздался звонок.
- У меня определился ваш номер. Я сообщу его полиции, - открыл глаз хозяин.
- Женя, - на другом конце телефонная трубка нещадно выжигалась винными парами, - Я тебе скажу, что мне не нравится в корпорации. Мне не нравится - всё! Какую жопу не можем укусить, такую лижем. И всё это с улыбкой Мона Лизы. Стройся, Женя!
- Иван, я всегда знал, что у тебя нежная кожа.... Но чтобы жаловаться в четыре утра на жёсткий воротничок!
- Пошёл ты, Женя!
У- у - у - у...
Иван Конкин не мог внятно объяснить, что его собственно раздражает в корпоративной политике и этикете и пил горькую.
А дело было вот в чём. Дня не проходило, чтобы по телевизору не показали голодающих во время войны, или засухи. Новости непременно доходили с мест землетрясений трагические, с количеством жертв и отменной операторской работой. Кто-то хороший и стильный пускал себе пулю в рот, а молодые и красивые люди тонули в ванне, съев что-то противопоказанное...
Насмотревшись и, наслушавшись, Конкин впадал в меланхолию. Шёл в "семью" излить душу, как называл Большой Босс компанию, и натыкался на вежливые улыбки.
- В Иране нефть горит!
Улыбаются.
- Дети остались без матери!
Улыбаются.
- Пошли вы в жопу!
Улыбаются. Русский язык не понимают.
Рабочий день только начался, а Иван Конкин уже стоял перед дубовым столом Большого Босса.
- Уйду я от вас. Тошно мне от вашей гладкости.
Большой Босс улыбался.
- Улыбайтесь! Отпустите меня и улыбайтесь. А я не хочу. Мне тошно. Я - злой. И цените меня, такого как есть - с кислой рожей, абсолютно неприспособленного к авиации.
Большой Босс кивал головой и жал под столом кнопку вызова службы безопасности.
Пять минут спустя, опускаясь в лифте налегке, Иван Конкин был самым счастливым человеком на Земле. Мысли его витали вокруг возможного места в автопарке западного штата, или должности пожарного в пыльном городишке. Иван уже знал наверняка, что теперь обязательно заведёт детей и научит их рыбачить спиннингом. Да, у него будут два мальчика. Может ещё девочка. А жена - добрейшее существо выучит русский и, будет брать уроки игры на пианино.... И пусть так и запомнят - водителем автобуса 375 маршрута! И похоронят с баранкой приваренной к надгробному памятнику.
Лифт дёрнулся и встал между 37 и 36 этажами. Иван нажал на кнопку вызова диспетчера и сообщил о поломке. Диспетчер гарантировал, что через двадцать минут лифт продолжит движение.
- Небось, улыбается, - представлял себе Конкин, засекая время - без четверти девять утра. От нечего делать и из соображений банального хулиганства Иван вырезал на стенке лифта ключом: "Здесь был Ваня Конь". Ниже добавил дату и место - "11.09.2001 Всемирный торговый центр, Нью-Йорк".