Викторыч соскочил в окоп и ребром ладони сломал немцу кадык. Налег на сипящее тело. Сашок рухнул всем своим весом на немца, что шел первым, и утопил его лицо в грязи, не пуская голову.
Я спрыгнул вниз, звучно хлюпнув месивом под подошвами.
- Сань, останься тут, прикроешь. Толян, за мной! - и осторожно побежал к блиндажу. Толя, он же "Викторович", как у нас его величали за возраст, ну и безусловно, за умение драться, пошлепал за мной. Позади раздался легкий звон - Сашок снимал с немцев оружие.
Приоткрыл дверцу и зашвырнул внутрь болванку. Она, собственно, и есть граната, не болванка, не фальшивка - только вот запала в ней нет. Был бы запал... Но разве они разглядят в прыгающем свете лампы?
- Щайзе! Гранате, леге зихь!
Я втиснулся внутрь и воткнул нож под основание черепа радисту. Он сидел ближе всех. Викторыч уже был рядом - он впечатал пехотинца мордой в пол, а офицеру, что нырнул под стол первым, врезал каблуком в висок.
- Елки, ты ему башку не проломил?
- Да не, ну че ты, Илюх... Виноват, товарищ лейтенант! Никак нет, я плашмя бил!
- Отставить уставные порядки! - вот ведь Толя, блин! Нашел место для извинений! - Хватай его и погнали. Давай, я за ноги возьму, а ты там...
- Я и сам бы мог...
- Отставить споры! Вместе понесем. Пульс у него пощупай.
- Слушаюсь, - Викторыч подсунул свою лапищу под челюсть немца, покрытую рыжеватой щетиной. Обернулся, сдерживая улыбку. - Жив, товарищ лейтенант! Я же плашмя...
- Не сейчас! Бери его спереди и погнали!
Мы даже успели выбраться на бруствер, но неизбежное все-же случилось. Сашок закричал с другой стороны: "Бегите!" И застучали автоматы, заухали выстрелы винтовок.
Грешен, я поначалу решил было, что его возьмут, но нет - через пару минут тяжело дышащий Саня свалился рядом со мной.
- Их там тьма! - и в подтверждение его слов зажглись фонари, очереди посшибали листья над нашей головой.
- Зи! Зи! Фон ден лебендихен цу немен! - это орал немецкий офицер, пока невидимый.
Обходят, курвы. Как же так? Куда ж я смотрел?
- Давайте, братки, тащите его к нам! - я пнул бесчувственное тело пленного.
- Так точно! А вы что, това... - это Саня, уже подхватив немца.
- Никаких "а что"! Это приказ. Выполняйте!
- Илюха, ты что, спятил? - Викторыч вцепился в рукав.
Я рывком освободил руку. С обездвиженным пленным нам не уйти. Я уже ходил на "языка" с Захарчуком, капитаном разведки. И не один раз. Мне что ль не знать?
Гортанные немецкиe выкрики слышались почти со всех сторон.
- Санька, дай гранату. Молодец. А теперь берите фрица и дуйте к нашим.
- Но...
- Отставить! Это приказ!
- Илюх... - Викторыч положил руку мне на плечо. Даже в кромешной тьме я увидел - нет, не увидел, а понял - по его лицу катятся слезы.
К немецким командам добавился лай овчарок.
- Не "Илюх", а уходите. Я приказываю.
- Так точно, - прерывисто сказал Толя, крякнув, подхватил немца и они с Саньком скрылись в темноте леса.
Я дал очередь по немцам. Отполз в ложбинку, перекатился, выпустил еще одну очередь, на этот раз в другую сторону. Кто-то завизжал от боли там, во тьме.
- Эр хир, хир!
Ничего, суки, поохотьтесь на меня! Расстреляв последние патроны, я лег на спину, вытащил предохранитель из гранаты, и, дождавшись, когда вокруг меня захрустит хвоя под сапогами фашистов, ослабил хватку, досчитал до трех и подбросил гранату в воздух.