Колесникова Юлия Анатольевна : другие произведения.

Тюряга для святых

Самиздат: [Регистрация] [Найти] [Рейтинги] [Обсуждения] [Новинки] [Обзоры] [Помощь|Техвопросы]
Ссылки:
Школа кожевенного мастерства: сумки, ремни своими руками
 Ваша оценка:
  • Аннотация:
    Роман о взрослении детей в закрытой школе интернате католического образцы, о девочке которая давно любит парня, о ее друзьях, проблемах, взрослении, желании быть с родителями и о том, кем ей хочется стать. Роман о том. какими мы все были в период с 14 по 16 лет()) КАК ВСЕГДА прошу прощения за ошибки, так как это без вычитки! Не закончен ЗАМОРОЖЕН

Тюряга для святых

  
   0x08 graphic
  
  
  
  
   Глава 1. Тюряга для святых
  
   "Тюряга для святых" - так мы с братьями называли нашу школу, в которой были обязаны учиться, чуть ли не весь год напролет. Так же ее называли и другие 600 учеников, ну или немного меньше. И уже никто не мог понять, кем была названа школа, зато мы знали почему - это была католическая школа-интернат. Слово интернат - означало тюрьму, а католическая - для святых Я определенно точно могла сказать, что даже иногда учителя так называли школу, только немного по-другому - ее они называли просто "Тюряга". И не удивительно, так как некоторые учителя жили при школе, как и мы, ученики, практически весь год. Первое что приходи в голову, когда слышишь слово интернат, так это толпу деток, которые: а) без родителей, б) хулиганы, наказанные органами управления.
   Но дело обстояло совсем не так. Далеко не так, и вообще не так, как могут подумать все. На самом деле 1/3 это были дети военных, а все остальные или просто жили в городе, или их родители по каким-то причинам, постоянно переезжали с места на место, потому не стали таскать за собой детей. Я и два моих брата входили в 1 категорию - тех, у кого родители военные. В нашем случае это были оба наших родителя. И оба они служили на флоте. Теперь же в армию подался и мой старший брат, так что в школе нас оставалось двое - Хиггинс и я.
   Хиггинс учился на несколько (всего-то два) классов старше меня, и теперь должен был стать моей защитой и опорой, как он сам обещал родителям. Но почему-то именно мне впоследствии постоянно приходилось смотреть за тем, все ли в порядке с его одеждой, и выделять ему карманные деньги, те дополнительные, что высылались мне бабушкой с дедушкой, а не те, что выдавал воспитатель, закрепленный за конкретной семьей, или просто ребенком. Я от нашего с ним имени писала письма родителям, брату, дедушке с бабушкой, двум теткам, и трем кузенам. И в тот год, когда мы впервые входили в школьные ворота без старшего брата Клифа, мне исполнилось 13 лет, и я просто ненавидела это здание с рыжими кирпичами и белыми окантовками под окнами.
   Думаю, брат ненавидел школу не меньше меня. Но я знала, что это только после летних каникул, которые мы проводили у дедушки с бабушкой в Канаде, а пройдет пару дней, он снова вспомнит, как хорошо ему быть популярным в его классе, и все встанет на свои места. Пройдет немало недель, прежде чем я просто снова смирюсь с тем, что должна быть здесь, и это не смотря на то, что у меня есть друзья. Друзья верные, и такие же мало проводящие время со своими родителями, как и я.
   И вот мы стояли с Хиггинсом перед воротами нашей школы, прям, как те сироты из "33 несчастья", пока папа выгружал наши чемоданы из багажника машины. Ему дали увольнительное на несколько дней, специально для этого случая, мама же смогла с нами поговорить вчера со своего корабля, который плавал теперь где-то возле Мексики. А всего неделю назад мы были еще в Канаде у дедушки с бабушкой, только мне казалось, это было лишь вчера. Будто еще вчера я каталась на своем пони, а Хиггинс помогал дедушке с его новыми лошадками, только что купленными.
   Рыжие кирпичи теперь были темными от недавно прошедшего дождя, небо над зданием свинцово серым, тревожным и таким же безрадостным, как наше настроение и стекла здания. Вот мой дом на ближайшие 9 месяцев, уныло подумала я.
   - Ну вот, нужно все это отнести. - отозвался папа, одетый уже в форму, чтобы прямиком отсюда ехать на свою базу. Его золотисто-каштановые волосы, которые передались всем нам троим, и лишь у меня были немножечко светлее, он коротко подстриг, и на ежике волос задержались мелкие капельки влаги. Я тряхнула головой, словно то же самое могло быть и у меня.
   - Давай помогу, - Хиггинс не был подлизой, ему просто так же как и мне не хотелось расставаться с отцом, которого мы так редко видели. На протяжении года, когда у родителей был отпуск, они часто приезжали к нам сюда, даже забирали нас на некоторое время, но это не могло восполнить того, что могло нас ожидать, живя мы в нормальной семье.
   Вокруг было столько же семьей и родителей с детьми, которые выгружали вещи, или уже прощались со своими чадами на непонятный срок. Кто-то обнимался, плакал, вытирал слезы, держал при себе эмоции, старался не смотреть на школу, забывал вещи, терял терпение, задыхался от возмущения, говорил о расставании, хотел домой, печалился, закрывал глаза. Кто-то. Но не мы. Я, брат и отец, шли по наполняющимся шумом коридорах тихо и безмолвно. О чем было говорить? Мы не в первый раз приехали сюда, и все что можно было сказать, было сказано дома, или еще в прошлые годы.
   Наша школа (я не любила говорить интернат, или просто распространяться о месте обучения дословно) была не из дешевых. Старое здание, построенное в начале 19 столетия, но хорошо отремонтированное и напичканное всем, что необходимо для того, чтобы здесь жили и учились 600 учеников, вполне могла сойти за пригодное жилье. Только единственным недостатком школы было то, что она не была домом. Кабинеты были светлыми и просторными, так же как и комнаты общежития в той части здания, которое было другим хвостиком от буквы "П"? какого-то там алфавита. Так же при школе был просторный огромных размеров спортзал, стадион, и самые любимые всеми места: парк, сад и площадки для разных игр. Но это лишь общее описание того, где мне с братом придется снова жить. Но это была школа интернат имени Святого Игнатия Лойоли.
   Мы протиснулись в коридоре сначала на мой этаж, так как вещей у меня было больше, чем у Хиггинса, и скинули их в мою старую, знакомую комнату. Но, даже не глянув на нее, я снова поспешила за братом и отцом. Крыло общежития делилось на 4 этажа. На 2 и 3 этаже жили девушки, и раз заняв свою комнату, ты оставался жить в ней, пока не окончишь школу, или пока родители тебя не заберут. Следственно весь 4 этаж занимали парни, кроме тех "счастливчиков", которым не хватило места и им приходилось жить на 1 этаже с самыми младшими, и учителями, чьи квартиры располагались именно там. Впрочем, некоторые считали такую перспективу не слишком и ужасной, это были те, кто наловчился убегать ночью со школы, чтобы развлечься в городе. Мой брат относился к тем, кто все же жил на четвертом этаже, я жила на третьем, но мы так и не смогли попасть в лифт, довольно старый и узкий, и чемоданы брата из фойе, пришлось тарабанить аж на четвертый этаж, при чем ступеньками. Папа не стал возражать или бурчать, как это делали другие родители, и мы тоже молчали с Хиггинсом. Со стороны могло показаться, что мы с братом, какие-то тупые отморозки, готы или еще кто-то, кто никогда не улыбается. Но в первый день приезда в школу, здесь невозможно было найти улыбающиеся лица. Пусть даже если ты встречаешься со своими друзьями - ты расстаешься с родителями или тем, у кого жил летом.
   - Ну вот и пожалуй все, - сказал папа, и посмотрел на свои часы, при чем уже не в первый раз, с того времени, как мы остановились перед школой. Мы понимали, что он опаздывает уже, и все же он не решался уйти от нас так быстро. Он немножко суховато обнял нас, но мы знали, что он не мог выразить все, что сейчас чувствовал, а если начал бы, то не удержался от слез. Да и мы тоже.
   - Я пойду, а вы распаковывайтесь,...постараюсь вам позвонить, до того, как выключу телефон. - сказал он, и вышел из комнаты не поворачиваясь к нам спиной. Не сговариваясь, мы легли с братом на его аккуратно застеленную кровать, и откинули свои головы. Мы молчали, не было что обсуждать, так как каждый знал, что сейчас чувствует другой. В иное время, мы бы смеялись с ним, так как нам было с ним весело, но в данный момент ощутимо не хватало Клифа. Я раньше и не догадывалась, как сильно морально он нас здесь поддерживал. Он заменял нам маму и папу все-то время пока мы жили в школе. Раньше я никогда о подобном не задумывалась, и в данный момент была неприятно удивлена.
   - Я пойду, нужно еще вещи успеть распаковать пока Эмили не заняла еще и мой шкаф, - сказала я, поднимаясь с кровати брата, Хиг, поднял голову и посмотрел на меня почти просящими глазами.
   - Я с тобой, может, помогу.
   Я поняла, что он, как и я, меньше всего хотел быть один в данный момент. Парень что жил с ним, Брайан, еще не приехал, да и зная его, он появиться в школе не раньше чем перед 1 сентября. Эмили писала, что приедет только к вечеру, и пока что мы с братом были компанией друг друга. Я лишь надеялась, что брат будет со мной, даже когда увидит своих друзей.
   - Пошли.
   Я кивнула, и мне только теперь захотелось улыбнуться. Смешно было знать, что брат, который старше тебя, все-таки чего-то боится.
   Мы пошли к моей комнате, так же как и поднялись - по лестнице. Но в этот раз не потому что лифт был занят. А для того чтобы посмотреть кто приехал, ну и конечно же взглянуть на новичков. Их мы распознавали вовсе не потому, что не видели раньше их лица, нет, у новичков помимо расстроенного лица, всегда был страх. Я уже успела к этому привыкнуть за три года (начинался 4), и всегда знала, кто новенький. Девочки даже не скрывали ужаса, смотря на фотографии бывших выпускниц, развешенные на стенах коридоров, на темно-бордовый цвет панелей обтянутых тканью, и побеленные потолки, ведь эта навевающая тоску роскошь пугала. Но в то же время я видела и интерес, ведь в коридорах ходило приличное количество взрослых парней, а им было не больше 11-12 лет. Мальчики, те что новенькие, наоборот, крепились и старались выглядеть более собранными и менее перепуганными, но все это сливалось в такие перекошенные физиономии, что мы с Хигом не могли удержаться от смеха, когда ввалились в мою комнату.
   - Кошмар, каждый год одно и то же, - гоготал почти истерически Хиггинс, забиваясь головой в мою подушку. Я же подошла к окну, и выглянула сквозь стекло на копошащихся людей внизу. Окна моей комнаты, выходили частью на парк, а частью на подъездную дорожку, и потому весь год, у нас было на что посмотреть. А вот те, кто жил с другой стороны коридора могли радоваться, только при хорошей погоде - тогда на стадион выходили заниматься парни, и это все было сплошное "легкое порно", как называла подобное Эмили. Мы часто любили усесться возле подоконника наших подруг напротив и смотреть за командой по футболу или баскетболу. Самой любимой погодой была жара - тогда они скидали футболки, и занимались в одних шортах. Это не было чем-то слишком уж захватывающим, но так делали все, и мы не собирались отставать. Точнее говоря, так поступали старшеклассницы, и мы считали, что это круто. Возможно, для меня это станет крутым в старших классах, потому что пока я не совсем понимала, что может привлекать в потных, грязных парнях. Или просто дело было в том, что у меня было два старших брата, и в воображении я уже знала, как должно вонять потом от тех парней, которые играли на поле, видимо все это портило мне картинку. А еще все зрелище портили сами мои братья, или то, что о них говорили мои подруги. ПОСТОЯННО! Эмили давно была без ума от Хиггинса, и не уставала мне об этом напоминать. Какие у него чудесные волосы, какие красивые глаза, как он хорошо бегает, как аккуратно выглядит в форме и тому подобное. Ну, кому понравиться слышать подобное о собственном брате, особенно если ты знаешь, как у него воняют носки, что он не переваривает кукурузу и потом его от этого пучит, ну и как от него несет потом, когда он играет в футбол.
   Внешне я была очень похожа на Хиггинса, у нас был одинаковый цвет глаз - не то голубой не то зеленый, словно они еще не решили какого цвета хотят стать, каштановые волосы ( мои светлее), и даже родинка под коленом, которую мама всегда называла "родовой". И если бы не мой рост, всего 150, и явное детское лицо, нас можно было принять за близнецов. Тонкий нос, слегка вздернутый (у Хиггинса он был длиннее, и я не забывала ему об этом напоминать, чтобы позлить), скорее тонкие губы, чем полные, и темные ресницы, к моему глубочайшему сожалению не длинные, но густые. Вся длина ресниц досталась Клифу, иногда в детстве мы заставляли его красить глаза, когда переодевались на Хэллоуин, и он почти выглядел как девочка, но куда ему с ростом 180 уже в 14 лет. Теперь у него был рост 193, и Хиггинс завидовал ему ужасно, так как едва пока перевалил за 173, а в его года Клиф был выше. С красивыми густыми волосами нам с Хиггинсом достались и кустистые такие брови. Свои я начала выщипывать еще в прошлом году, иначе мне грозило стать похожей на Сталина, а Хиггинсу они очень шли - темные брови нависали над светлыми глазами, создавая ему в школе амплуа эдакого негодяя-соблазнителя. При этом всем брат был добрым, ну возможно совершенно чуть-чуть хулиганом. Ну и в любом случае моим братом, по которому сохли все девочки.
   Так как Хиггинс нагло разлегся во весь рост на моей кровати, я пока что оккупировала ложе Эмили, и села не зная, как должна взяться за вещи. Всего лишь 3 чемодана, но у меня вдруг не оказалось сил. Это было похоже на то, как батарейку в телефоне садит отсутствие покрытия. Во мне вдруг как бы выключили положительные чувства, и это высасывало силы. Я оглянула комнату, чтобы понять изменилось ли тут что-то за лето. Стены были все такими же лимонно-розовыми, но не сладенькими, а скорее пастельного цвета, над моей кроватью все так же висели фотографии в рамках. Я не стала их забирать, когда уезжала на лето, потому что это было бы глупо. Снимать, а потом снова вешать через несколько месяцев. Над кроватью Эмили остались те немногочисленные постеры, которые одобрила сестра Изабелла, она же и присматривала за нашей частью этажа, другой сестрой была сестра Фелиция, и обе они уж ни как не напоминали тех злых сестер, что нередко любили изобразить в фильмах ужасов. Да, они бывали строги, но никогда по-глупому жестоки или не справедливы. Они понимали, что мы здесь учимся, а не в монастыре. Единственно строгой сестрой, была сестра-настоятельница, звали ее Альберта, и она так же никогда не бывала чрезмерно строгой, просто редко улыбалась. Да и лет ей было уже за 60, а то и больше, так что чему тут улыбаться. Мне всегда казалось, что в нашу школу отправляют сестер как в наказание - вряд ли были такие, кто с радостью кидался работать здесь. Но прожив три года в католической школе, я уже знала, что в их системе действует иерархия, которую Клиф мне объяснил четко и ясно: куда пошлют, туда и поедут. Только в школе потому и не было никогда текучки кадров, даже среди мирских учителей, ведь монахини тоже преподавали нам. В то же время, успеваемость школы была высокой - здесь не было такого понятия, что кто-то не сделал домашнего задания, иначе его придется делать и делать. Это как копилка - то, что ты не сделал, будет собираться и собираться, но тебе все равно нужно будет его выполнить, пусть даже тебя забирают из школы. Вместо наказаний тут действовало правило волонтерства - ты не наказан, а помогаешь учителям или монахиням. Но помогать нужно было по полной программе, и если ты занимался таким вот волонтерством, то всегда поздно возвращался в свою комнату, и тогда еще нужно было сделать домашнее задание. Или убирать!
   Хотя, в общем, у нас постоянно было полным полно свободного времени - на домашнее задание уходило не больше часа, библиотека была рядом, как и те, у кого можно спросить подсказку, а сами занятия шли с 9 до 16. Вставали мы в 8, успевая при этом одеться, помолиться и позавтракать. А после уроков были многочисленные кружки - балет, танцы, театральный кружок, шахматный, многочисленные спортивные кружки и все тому подобное, от чего меня лично тошнило. Вряд ли из меня могла вырасти великая любительница танцев, если учесть двух братьев, и родителей военных. У меня выходило танцевать, поднимать и переставлять ноги, так как надо, описывать па, и танцевать в паре с парнем, только я была не из тех, кому это особо нравилось. Меня так же не тянуло к музыке или рисованию, как например Эмили и еще двух моих подруг, я не любила математический кружок, где собирались самые странные наши ученики, их мы называли "Культ", потому что вели себя они всегда странно и подозрительно. Ни шахматы, ни кино меня так же не прельщали, возможно, спорт мог бы, но я не старалась через меру, чтобы меня не брали в спортивные команды, которые потом ездили на состязания - я старалась не продвинуться дальше второго состава. Я решила записаться лишь на два кружка - астрономия, и "книгочервия", как называл этот клуб Хиггинс, подобрав словечко от Клифа, а тот в свою очередь видимо от каких-то других учеников. Читать книги я полюбила тут, хотя до школы, вряд ли читала, и сомневаюсь, что это мне нравилось. Но в общежитие бывало много свободного времени. А постоянно слушать, как девочки обсуждают парней, косметику и одежду иногда надоедало. Книги молчали, не делились сплетнями, и так же там всегда был ХЕППИ-ЭНД.
   Зачастую время в стенах школы мы проводили в компании из 7 человек, плюс-минус двое-трое. Иногда к нам прибавлялся Хиггинс со своим соседом, или же моя подруга Эмили могла отлучаться на встречу к очередному парню. Этой 7 были: я, Эмили Бьюкенен, две наши соседки напротив - Ванесса Портер и Зои Рассел, это что касается девочек. А из парней (ну когда не бывала брата с его соседом) - Кук Митчелл, Еван Моррис и Даллас Паркер. Последнее имя в списке, не просто так было последним. Он был первым красавчиком, для всех, кто учился не старше 5 классов, ну и 6-класницы заглядывались на него тоже ( в школе было немного иначе отмечены классы чем в публичных школах). И только небо знает, почему его угораздило попасть в нашу компанию, хотя при этом он дружил со многими. На него давно уже положили глаз две девчонки с нашего класса - это Розовая Бетси, и Жополизка Ешли. Хотя кто на него еще не положил глаз? Это такие гламурные штучки, которые считали себя красавицами, и им как-то удалось это же внушить и многим остальным. Из писем Эмили я поняла, что у Далласа что-то начало наклевываться с Розовой Бетси в конце прошлого года, но я видимо прошляпила это, потому что как всегда была не слишком внимательна к сплетням. Не то чтобы я не любила посплетничать, но не увлекалась этим - Клиф внушил мне, что без конца чешут языком только последние дуры, а таких парни не любят.
   В то же время, сказать, что Даллас был нашим беспрекословным другом, с которым можно было делиться многим, я не могла. Я и Эмили по-настоящему дружили с одним парнем - Еваном Моррисом. Он почему-то стал нашим другом в один день, и мы до сих пор никак не можем понять, когда это случилось, самое главное он сам себя так до конца и не понял. Еван не был ни женоподобным, ни мальчиком, которому нравятся мальчики, и уж тем более ему не нравились мы с Эмили, как девочки. Даже больше его просто убивали наши разговоры о тряпках, косметике, парнях и всем остальном, он любил тусоваться с парнями и был с ними своим, а еще обладал недюжей фигурой футболиста, коим и являлся. Но по какой-то загадочной причине он был нашим другом. Хиггинс однажды прикольнулся, сказав, что мы с Эмили это Гарри Поттер и Рон Уизли, а Еван - Гермиона Грейнджер. Гарри Поттер была единственной книгой, которую я заставила прочитать Хиггинса. И он просто не имел в запасе других персонажей, с кем сравнивать. Но нам это сравнение было приятным, некоторое время мы изображали из себя героев из поттерианы, но это было в прошлом году, а теперь мы стали уже взрослее. Мне в октябре исполнится 14, а Эмили и Евану уже стукнуло, еще летом.
   Сегодня я знала, что точно не увижу никого из своей компании, ну кроме Эмили, которая, возможно приедет вечером. И в который раз я снова вспомнила о Далласе. Не смотря на очень американское имя, внешность у него была столь же противоположно экзотическая. Он когда-то рассказывал, что наполовину грек, и мы были склонны ему поверить. Он был смуглый, словно круглый год загорает, а глаза светло-серые, которые неправильными яркими пятнами смотрелись на его лице, с острым, немного загнутым носом, и пренебрежительными губами, которые такими лишь выглядели. На свой возраст он был очень крепким и хорошо сбитым парнем, видимо потому на него так часто засматривались старшеклассницы. А Эмили однажды слышала, как сестра Изабелла сказала, что с такой внешностью он точно кого-нибудь соблазнит на грех. Тогда мы еще не догадывались, какой грех, а теперь уже многое о подобных грехах знали. Старшеклассницы любили нас просвещать. Когда я в последний раз видела Далласа, он был выше от меня на голову, и почти догонял моего брата Хиггинса. Еван же вечно гордился, что выше Далласа, будто ему это что-то давало. Не смотря на то, что Еван был симпатичным со своими соломенными волосами и карими глазами, Даллас привлекал одной неординарностью своей внешности. А то, что он ко всему этому был красивым, только увеличивало его достоинства. М-да, я, как и все остальные в некоторый период жизни в школе, тоже была в него влюблена. По уши и по самый нос, и могла не скрывать этого лишь от Евана и Эмили. Все что они мне сказали, по этому поводу было: забудь. Вот я и поняла, что это лучший вариант. Забыть и не думать о таких вариантах, а лучше о ком-то, кто более доступен.
   Мне было почти 14, у меня уже год как начались месячные и с того времени грудь кажется, взялась за ум и начала появляться. Наверное, так бывает не у всех, но мой первый лифчик пришлось идти выбирать с Клифом. Было несколько неловких минут, но потом я с гордостью поняла, что стала наконец-то девушкой. В честь этого Клиф даже купил мне кексы, чтобы отпраздновать подобное. Вот оно, что делал для нас Клиф, чем заменял родителей - он старался поступать так, как поступила бы мама или папа в той или иной ситуации. Я не знаю, как он понимал, что нужно делать, но почти все важные события в моей жизни не прошли без его поддержки. Мне будет его не хватать. Хорошо хоть Хиггинс был, он, конечно, бывал иногда занудой и немного самовлюбленным, но он мой брат. А что же я буду делать, когда он окончит школу, или при всем этом еще вдруг заберут Эмили и Евана? Это будет просто ужасно.
   Пока я обо всем этом размышляла, оказалось, Хиггинс наглым образом заснул на моей кровати, а я успела разложить вещи на полках. Посмотрев на свою одежду, я печально скривилась - половину всей одежды составляла школьная форма. Она у нас была почти на все случаи жизни, без какого-либо отступления от правил. Например, у девочек ее было очень много: две юбки, одна черная для всяких официальных праздников и месс, другая серая - в бордовую и черную полоску, создающие клетку. Два пиджака тоже черного и серого цвета, только в случае серого, он был сделан из теплой плотной шерстяной ткани, и смотрелся бы даже ничего, если бы не эмблема школы. Два черных блейзера с V-образным вырезом, и несколько серых кофт на пуговичках, их можно было покупать разных моделей или фирм, потом на них аккуратно нашивались эмблемы. Самой любимой вещью всех девочек были брюки опять таки ж серые и черные, которые можно было иметь в неограниченном количестве, и которые нам позволялось носить в обтяжку. И конечно же множество белых футболок поло и рубашек, которые в официальных случаях мы подвязывали черными лентами вместо галстуков. Но самой скучной в школе была спортивная одежда для девочек - белые футболки и песочно-серые шорты-юбка. Когда мы выходили в подобном куда-то в поход, многие хотели бы на голову надеть мешок. Хотя еще у нас был тренировочный костюм на плохую погоду - облегающие черные лосины, кофты и ветровки. Девочки иногда в этих лосинах ходили просто на физкультуру, даже если было солнце, и они знали что сварятся в них заживо. Но когда с нами временами занимались старшеклассники, никто не хотел упасть лицом в грязь. Сознаюсь, я тоже была такой дурочкой, и мне так же хотелось нравиться парням постарше, пока Хиггинс не сказал, как старшие мальчики угорают со смеху, видя нас в подобном и понимая, почему мы так поступаем. С того дня я больше не надевала лосины, если на улице было жарко. Эмили так же последовала моему примеру, но остальные даже не смотря на то, что я им рассказала о словах брата, решили придерживаться своей линии выбора. Думаю, дело не обошлось без Розовой Бетси.
   Зимой же мы носили два вида пальто, и снова выбор цвета ограничивался серым и черным цветом, но они мне нравились, так как были сшиты на подобии военных шинелей. Лишь на черном пальто был еще капюшон, его мы старались одевать, когда вокруг школы навалит снег и можно идти играть в снежки. Но если мы шли просто гулять вокруг учебных зданий, нам разрешалось надевать другую зимнюю одежду, кроме как школьную. В чем девочки нашли отдушину, так это в обуви - относительно нее было два правила: каблук не выше 7 сантиметров и чтобы она была черной. Девочки отрывались по полной, ведь разрешалось носить даже простенькие кроссовки, элегантные лаковые туфельки, замшевые и бархатные танкетки, балетки, лодочки, и тому подобное. В основном в форме мы обязаны были появляться на уроках, в городе и в церкви. Но после уроков мы могли переодеваться в повседневную одежду при некоторых условиях: ничего вызывающего, оголяющего или короткого. И, в общем-то, форму можно было назвать очень элегантной и интересной, сдержанной, она нравилась почти всем ученикам из соседних школ. Нам даже завидовали. Но когда вам светит носить что-то одно и то же, несколько лет подряд, это как-то перестает нравиться. Хочется выделяться, а не превращаться в армию клонов из Звездных воин, добавлять индивидуальности, только это уже запрещалось.
   Комнаты и вечера были нашей единственной индивидуальностью.
   Форма парней в цветовой гамме напоминала нашу, но Хиггинс называл ее "Сплошной неслыханной гламурностью", потому что однажды в моем журнале он увидел нечто подобное на мальчиках моделях. И тут же начал возмущаться, что их одевают, как геев. Как же я смялась с его слов, потому что всем нам девочкам нравилась форма парней. Это были серые или черные брюки, с модной узкой штаниной при желании, или мешковатой, как кому было удобно. Так же они носили рубашки трех цветов - серые, черные и белые, и футболки поло. Пиджаки, джемперы и тоже кофты на пуговицах. Как на меня это выглядело очень красиво на парнях, словно они были из 50-хх, и как по мне, так легче понять, кто просто выпендривается, а кто действительно симпатичный. В обычной школе иногда мешает одежда, чтобы это понять. К сожалению, Даллас был таким парнем, которому форму вообще носить нельзя было, потому что выглядел он в ней отвратительно идеально. Ну, просто отвратительно идеально! Теперь я была достаточно взрослой, чтобы понять, что умирать за ним не стоит, и все же не могла не видеть какой он...классный. Весь прошлый год прошел у меня под именем Далласа. Его именем были разрисованы страницы моего дневника, на стене висела карта города Даллас и фотографии города, а так же постеры с сериалом Даллас, где постоянно были обведены само название сериала - так замаскировано я себе напоминала о нем. Евана такие штучки очень веселили, хотя он и не делился ими с другими парнями. А Эмили давно нравился кто-то другой, и она не разделяла моей любви к Далласу, но и не осуждала. Как я подозревала, парнем мечты Эмили был мой брат Хиггинс, но это она все же держала от меня в тайне, хотя не совсем, она ведь любила рассказывать какой он идеальный. И правильно, так как она для меня была чем-то вроде сестры, а он все же моим братом - это было, на мой взгляд, как-то неправильно, не нормально.
   Вскоре я растолкала брата, потому что ровно в 7 часов был ужин, и мы оба проголодались. Ужинала я в компании его одноклассников, даже при наличии в столовой уже моих одноклассников. Парни были не против, как сказал однажды мне Брайан, сосед Хиггинса, я была единственной девушкой в школе, которая никогда не раздражала их пустой болтовней. Еще бы, меня ведь воспитывали два брата! А вот на Эмили, все по его же словам, приятно было смотреть только когда она сидит с закрытым ртом. Наверно я могла бы обидеться, потому что ничего подобного о приятности моей наружности я не слышала, но ведь для одноклассников Хиггинса я была раньше малявкой! Но теперь мне 14, и я стала почти взрослой.
  
  
   Глава 2.
   Наверное, я не все рассказала о школе с самого начала. Священники в школе были иезуитами, а монахини, которые ходили в серых хабитах, относились к ордену Святой Урсулы, урсулинкам. Кто не знает что такое отцы иезуиты, тот не поймет, как много требовали от нас относительно учебы в стенах школы, а также дисциплины, впрочем, как оказалось из школы выходили почти профессорами, и потом учеников с ногами и руками хватали колледжи и университеты. Наверное, это в первую очередь и привлекло родителей в выборе школы: почти военная дисциплина и хорошее обучение.
   Отцы, а их было 17, жили в отдельном домике, на территории школы, и он находился дальше ото всех других помещений; они преподавали нам не только религиезнавство и богословие, но так же латынь, немецкий, историю, философию и еще много предметов. Сестры же жили при общежитии постоянно, так как они были не только учителями, но и воспитателями, другими же воспитателями были немногочисленные учителя из учительского состава, которые так же жили при школе. Самыми маленькими учениками были дети 10 лет и вплоть до 17-летних, то есть выпускников. Так мы и делились на три школы - младшая - от 10 до 12 лет, это 1,2, 3 классы, потом средняя -13 -14 - 4, 5 классы, и самые старшие - 15, 16, 17 лет - 6, 7, 8 классы.
   На данном этапе я была в средней школе и перешла в 5 класс, потому больше не считалась малявкой, хотя может так мне хотелось думать, потому что брат по-прежнему прикалывался надо мной. Это я могла пережить.
   Кроме главного здания школы, на ее территории находилось еще много каких зданий - столовая, с огромной кухней на которой по очереди помогали дежурные студенты, спортзал, для занятия множества видов спорта, церковь, которая вмещала всех студентов, площадка для тенниса, спортивное поле и так же сеть некоторых построек хозяйственного значения. Кроме всего прочего у нас всех был дом, который мы называли Аббатством. Хотя никакого отношения к монахам он не имел, и там устраивалось развлечения для нас - там находился актовый зал, стояли бильярдные столы, были дорожки для игры в боулинг, и множество гостиных комнат в которых проводили свое время множественные группки школы. Моей самой любимой комнатой там некоторое время была игровая комната младших учеников. Я часто помогала сестрам с младшими, когда у Евана или Эмили не было времени на меня. Домик был построен и оснащен на деньги бывших благодарных студентов, которые вышли из школы образованными людьми - дисциплина из многих гуляк сделала людей.
   Там в комнате стояли столики, стояли шкафы с игрушками и куклами, на полах лежало много ковриков, и что самое главное, зимой там было теплее всего. Я не могла сказать, что в здании общежития зимой было холодно, но и жарой назвать такое я не могла. Если мы собирались в чьей-нибудь комнате, то всегда группировались вокруг батареи, или же заворачивались в одеяло, и садились на подоконники в коридоре, где тепло словно концентрировалось. Вообще-то бывать в коридорах или же бывать мальчикам после 10 в комнатах девочек не одобрялось монахинями, но они закрывали на это глаза, если мы сидели в компании. Главное чтобы парень с девушкой не оставался наедине в одной комнате, а то и темной комнате. Смекалистые ученики знали, как сделать так, чтобы остаться с девушкой только вдвоем. Для меня на данном этапе пребывания в школе, это оставалось загадкой, потому что я, в отличие от сверстников еще не встречалась с мальчиками. Эмили весь прошлый год сменяла парней одним за другим, а Еван также не был обделен вниманием девочек. И я ужасно завидовала им, и догадывалась что ситуация повториться и в этом году тоже. Но что было самым странным, так это явные претенденты, желающие встречаться со мной. В прошлом году таковых было минимум 3 - они как бы дружили со мной, заигрывали, но потом что-то менялось и парни переставали общаться со мной как-то иначе, чем просто с другом. Видимо я была недостаточно красивой или интересной.
   В те разы, когда мама бывала дома летом, она постоянно твердила мне, что с такими генами, я должна стать просто красавицей. Я не могла понять, красива ли я. Зеркало в бабушкиной ванне, единственное которое мне приходилось встречать в полный рост, показывало явно меня. Я же была такой - маленького роста, всего 150 сантиметров, с длинными золотисто-каштановыми волосами, достающими в это лето почти до пояса; глаза странного неопределенного цвета (голубые, но к середине переходящие в светло-зеленые) меня смущали, потому что были не такими как у всех, но очень яркими и насыщенными; а еще немного бледный цвет кожи, видимо потому я всегда плохо загорала, но очень хорошо обгорала без специальной защиты. Волосы были не слишком пышными, как раз в меру, глаза не слишком то и большими, как раз нормальными, как и вся моя внешность. Я была такой, как все, такой же, как и Эмили, но она пользовалась бешеной популярностью, я же была другом для всех. Так мне казалось. И конечно же меня расстраивала подобная позиция в обществе. А мне ужасно хотелось начать встречаться хоть с кем-то, даже с Купером Муром, который нервировал все 3 пятых класса. Он был сыном одного из учителей, и мы знали, что именно он доносил на нас, рассказывая о всяких проделках. Нашему классу повезло меньше всего - он учился с нами, и не было в классе такого ученика, который хотя бы один раз не желал его прибить. Наверное, не слишком христианские мысли, но все же они у нас были. Сестра Изабелла не любила поведение подобное тому, как вел себя Купер. Конечно же, она не одобряла и наши проделки, но доносчики, тоже не считались видимо любимцами церкви. Иногда она пропускала мимо своих ушей то, что он рассказывал ей. Сестра Альберта это другое дело - она так же не одобряла Купера, но всегда внимательно слушала его рассказы. Только дело в том, что после всяких таких донесений многие были наказаны, но так же и Купер. После этого он перестал рассказывать ей, передавая все, что знал отцу, тот, к нашему огромному сожалению, прислушивался, и так как мистер Мур был одним из воспитателей на этаже мальчиков, тем проделки с рук не сходили. Жестоко не сходили - мыть туалет было самым отвратительным, о чем я слышала. Кто хоть раз в жизни видел мальчишеский туалет, поймет.
   Был понедельник, и к началу учебного года оставалось меньше недели, но Эмили так и не приехала, как обещала. Сначала я начала волноваться, что ее родители уже не будут давать ее сюда снова, потому что в прошлом году на ней висело много разных "проделок". Но она позвонила мне с домашнего телефона, и предупредила о своем приезде 31 августа. Мобильные телефоны были той вещью, которую любили все ученики - их у нас никогда не отбирали. И мы могли переписываться смс с друзьями и даже звонить им. Видимо учителя поняли, что это лучше чем отлавливать ночью студентов или студенток, которые норовят передать записки своим парам.
   Ну что ж, я догадывалась, что этот год будет таким же как и остальные, но что начнется он хуже предыдущих, даже представить не могла. Это конечно с какой стороны посмотреть. Например, в прошлом году, у меня были проблемы с весом - я болела, и после каких-то препаратов стремительно начала набирать вес. Несколько месяцев я ходила с ярлыками на спине типа: "Хрюшка Эйвери", "Толстушка", "Поросенок". Клиф старался все это прекратить, но не мог же он заткнуть глотки 600 ученикам! Хотя это тоже было не самое худшее, хуже было в первые два года, когда учителя все время думали, что Эйвери - это мужское имя. Как все одноклассники гоготали! Я не знала куда глаза деть, единственное, что меня спасало, так это мысль об совместной учебе с Далласом. Однажды нам предложили из одного класса перевестись в другой, так как оттуда ушли ученики и количество было слишком неравное. Но проблема была в том, что в другом классе все шли по более сложной программе, с дополнительными предметами. Я же никогда не была ребенком гением, и точно уж не стремилась стать Зубрилой Года, но дело в том, что мне уже нравился в то время Даллас, и он учился там. Как то мне удалось подговорить Эмили, также перевестись со мной, пусть ей Даллас и не нравился. В новом классе мы начали позднее дружить с Еваном. Пусть я так и не осмелилась тогда заговорить с Далласом, но ради дружбы с Эваном это того стоило. Как и дополнительная нагрузка, домашнее задание. Самым странным приятным последствием такого перевода стало то, что я начала лучше учиться, неожиданно проснулось честолюбие и сказало мне, что я не такая тупая, чтобы постоянно плестись в хвосте класса. Однажды мое хорошее обучение даже вылилось в противостояние с Далласом, после этого мы начали говорить. Хотя возможно стоит вспомнить, как все начиналось, и как я впервые увидела Далласа...
  
   ...Мне только стукнуло 11, и это был мой второй год обучения в школе. Я дружила пока что лишь с Эмили и это было нечто. Эмили была немного выше меня, и ее рыжие волосы очень симпатично сочетались с постоянно загорелой кожей, так как она не упускала ни одного солнечного дня. Мне казалось, что это как-то несправедливо то, что с ее рыжими волосами у нее была хорошая кожа, которая прекрасно воспринимала солнце. Я же со своими каштановыми волосами и белой кожей, могла играть любое привидение в школьных постановках, впрочем, именно их мне всегда и поручали. Как говориться грех не сыграть на таком контрасте, даже не нужно косметики. Мы с ней как раз сидели на подоконнике нашей комнаты и обсуждали урок музыки, когда заметили, что к школе, самому зданию, подъехал дорогой черный автомобиль. Такая роскошь не была для нас в новинку, но ведь уже шел октябрь, и в такое время редко появлялись новички, а если и появлялись то только, когда их родители были очень настойчивыми людьми. Мы конечно же с интересом наблюдали за тем, кто появиться из машины, и это был Даллас, но тогда мы еще не знали, как его зовут. Чемоданы мальчика в простых джинсах и футболке выгрузил водитель, а тогда из машины вышли и родители Далласа, по крайней мере, так мы предполагали. Женщина была смуглой, но даже отсюда издалека было видно, что очень красивой - высокой и стройной, словно она была моделью. Мужчина наоборот, будто в противовес ее темной красоте, оказался со скандинавской наружностью, вовсе не такой манерной, как у нее. Они стояли и о чем-то спорили в стороне от сына, как поняла я. Позже, мы так никому и не рассказали с Эмили об этой сцене, но она оставила неприятный отпечаток в наших душах. Ее родители, как и мои, любили друг друга, и такие вот ссоры нам довелось лицезреть впервые.
   - Посмотри на него, он даже никак не реагирует, - заметила мне Эмили, довольно печально. Эмили была одной из тех помешанных добросердечных девочек, которые потом перерастали это качество в собирание кошек. Ей тут же стало жаль парня, а мне наоборот стало интересно. Как странно, что он никак не выдает свое волнение или страх, обиду на родителей.
   После этого случая, мне довелось увидеть Далласа в коридорах и конечно же на завтраках, общей молитве. Но ведь просто так человек не может понравиться, должно быть что-то, что запомниться и отчего человек вдруг не перестанет выходить из твоих мыслей, снов и дневников, а позже так вообще появляется на стене под видом карты города или постера старого сериала, который ты никогда не смотрела.
   Это случилось спустя несколько месяцев, после появления Далласа в школе, и он уже был популярным, веселым и интересным парнем, которым интересовались девочки, но еще не я. Только закончились каникулы, и в школу возвращались те, кто уезжала на Рождество домой. Эмили не было, как и Ванессы с Зои, и потому чтобы не навязываться братьям (мы никогда не уезжали на зимние каникулы к дедушке с бабушкой, так как это было почти бессмысленно), я ходила постоянно в библиотеку. Помещение, которое занимала библиотека, было соединено с главным корпусом стеклянным туннелем, и там бывало очень красиво от обилия света, а зимой, когда стоишь там и смотришь на улицу, кажется, ты находишься в каком-то теплом коконе, который защищает тебя от всего мира. Я стояла там, думая о чем-то своем, кажется о новом клипе Мадонны, и совершенно не заметила, что неожиданно стою там не одна.
   - Все в порядке?
   Обернувшись я увидела того мальчика, приезд которого довелось наблюдать нам с Эмили - это был Даллас Паркер, и стоял он смотря на меня своими светлыми серыми глазами, со смущающей прямотой.
   - Да, спасибо. Здесь просто очень красиво... - я вдруг запнулась, не зная, как говорить с таким красивым парнем, и почему я вообще объясняю ему, что стою здесь.
   - Да, мне тоже нравиться. Я часто стою здесь, когда иду в библиотеку.
   Больше ничего не говоря, возможно из-за того, что я так и замолчала, никак не реагируя на его слова, он лишь приподнял брови и развернулся. Видимо он подумал, что я какая-то тупая, потому и ушел. Я видела, что он пошел в библиотеку, и уже думала отказаться от мысли тоже идти туда, но потом вспомнила, что следующие три дня библиотекаря не будет, и я вряд ли вытерплю все эти три дня за просмотром того же что и парни в Аббатстве. Набравшись храбрости, я все же пошла следом. Раньше я бывала влюблена в парней, и мне уже доводилось ощущать такое странное теплое чувство, но по отношению к Далласу оно было еще бледным, неясным. В основном я влюблялась в актеров, таких как Эштон Катчер или же Гаспар Улель, но страсть к ним и их постерам быстро проходила, или даже ее прогоняли насмешки моих братьев. К существующим возле тебя людям, я еще ничего подобного не питала.
   Слабо улыбнувшись нашему библиотекарю, который на меня даже внимания не обратил, когда я появилась в первом фойе, я прошла к рядам со своей любимой литературой. Конечно же, это были женские любовные романы, которые мне постоянно советовала прочесть Эмили - у нее была старшая сестра, почти ровесница Клифа, и она постоянно читала книги сестры, когда они встречались на каникулах дома. Там было много непонятных мне моментов, которые я просто старалась пропускать, но в общем концепция встречи с любимым человеком и то, как отношения развиваются меня завораживало. Пока я стояла, выбирая понравившиеся книги, то лишь раз заметила Далласа слоняющегося между рядами, и выискивающего нужные ему вещи. Я немного выглянула из-за полки, чтобы увидеть в каком он отделе - оказалась это были классические произведения, и меня немного передернуло от такого выбора. Мало ему было того, что нам на уроках задавали? И снова погрузилась в еще подысканные экземпляры современной любви.
   Достав одну из припрятанных за ленчем печенек, я просматривала первые страницы книги, так как убедилась в их значимости - если книга не заинтересует тебя с первых страниц, то и читать ее не стоит.
   - И ты читаешь эту муру?
   Голос раздался так неожиданно, что я просто подскочила на месте, и раскрошила печенье на заглавье книги - маленькие кусочки шоколада слегка размазались, когда я попыталась их стереть.
   - И совсем не муру, - обиделась я, понимая, что так же нужно отчитать его за внезапный испуг.
   - Да нет же, муру, ты веришь, что такое бывает?
   - Любовь?
   - Нет, глупая, такие истории о любви, - парень явно надо мной насмехался, и мне это очень не понравилось.
   - Ну а сам что читаешь? - я постаралась ответить ему столь же насмешливым голосом, как любил говорить Хиггинс.
   - Курт Воннегут "Галапагоссы", - сказал он, протягивая мне книгу, будто я должна была удостовериться в правдивости его слов. Я лишь мельком глянула на книгу, и озадачено посмотрела на Далласа. Его прямой открытый взгляд тут же смутил меня снова, но я не отвела глаз, желая выдержать его взгляд максимально долго.
   - Ерунда, - пырхнула я, и губы Далласа презрительно скривились.
   - Что ты понимаешь, это классика литературы.
   - Я сыта классикой литературы на уроках, а в свободное время хочу почитать, что-то поинтереснее.
   - Так и читай что-нибудь поинтереснее. - хмыкнул он, и за этот смех мне захотелось хорошенько его стукнуть, но я бы не стала этого делать, так как мальчик был выше меня, и скорее всего сильнее. Я знала, что парни всегда сильнее, так как братья любили мне продемонстрировать, как легко они могут отобрать у меня пульт от телика.
   - Например? - я сложила руки на груди в воинственной позе, тем самым желая ему показать, что ничего-то он и не понимает.
   - Все девочки, которых я знаю, и которые читают, любят Джейн Остин, думаю, она не писала такой слезливой мути, как ту, что ты держишь в руках.
   - С чего бы это?
   - Она жила в 18 веке, - губы парня стали еще более изогнуты и презрительны. Я поджала свои губы, надеясь, что он поймет, как достает меня, но Даллас и не собирался просто так уйти. - Даже я знаю, кто такая Джейн Остин. А ты ведь девочка.
   - А мне нравиться читать слезливую муть, - дерзко дернула головой я, и отвернулась. Даллас пожал плечами и ушел дальше бродить между рядов с книгами, а я, вместо того, чтобы рассматривать предыдущие свои выборы, следила за ним. Даллас и я были здесь не одни, но мне легко было уловить его передвижения, так как он находился недалеко, и красную футболку трудно не заметить в зазоры между книгами.
   Что-то меня задело в том, как он со мной разговаривал, вроде бы нагло, но и в то же время просто откровенно. Я дождалась, пока он уйдет из библиотеки, и тут же кинулась искать ту самую Джейн Остин, о которой говорил он. И взяла все книги, которые были написаны ею, их оказалось в итоге не столь уж и много, но парень оказался прав. Все что написала такая древняя писательница, мне понравилось намного больше, той самой слезливой мути, которую я так же захватила. Но с того дня я так и не смогла забыть пренебрежения с которым мальчик со мной разговаривал, и тут началась охота.
   Я стала прислушиваться к разговорам, если там мелькало его имя, а потом и вообще следить за ним на переменах, или в столовой. Следом я уговорила Эмили на перевод в другой класс. И это сделало из меня почитательницу Далласа. Хотя зачем так скромно - я стала его тенью, со временем влюбившись в него еще сильнее, чем в Гаспара Улелья. Хотя до этого мне казалось сильнее любить, чем я Гаспара, мне уже не придется. Раньше во снах мне грезилось, что однажды в школе появиться Гаспар, и будет раздавать автографы, но тут вдруг увидит меня, в его сердце что-то щелкнет, и он поймет, что я его судьба. Нам бы сначала пришлось подождать прежде, чем я вырасту, а потом мы бы поженились, ведь он бы понял какая я неординарная личность.
   После встречи с Далласом, мои мечты изменились. Засыпая, я могла думать лишь о Далласе, и о том, что он заговорил со мной. Мне хотелось, чтобы на перемене он однажды подошел ко мне и вновь заговорил, но уже без пренебрежения и насмешки, просто чтобы спросить читала ли я Остин. Я бы ему ответила, что читала, а также все-таки прочла Галапагоссы. Оба автора мне очень понравились, и я хотела с ним этим поделиться, но видимо после каникул я перестала существовать для Далласа Паркера, впрочем так же как и до. Но все немного изменилось, когда мы стали учиться в одном классе, и я поняла, что не прогадала, раз перевелась сюда.
   Однажды нас посадили за одну парту, так как всех делили на пары, но он ничем не выдал, что помнит кто я такая. Кроме того что я была глубоко задета, так как мои фантазии относительно нашей дружбы уже глубоко засели в моей голове, но я смогла это пережить. И фантазировать не перестала. На ярмарке исторических личностей я вышла в полуфинал, совсем забыв, что терпеть не могу участвовать в каких-либо конкурсах, и специально проигрываю лишь бы никуда не ездить, но в этот раз я забылась. Мне хотелось выиграть, и еще больше - выиграть у Далласа Паркера.
   Вот мы стояли друг напротив друга, и я была Джейн Остин, при этом очень надеясь, что он поймет кто я, как только увидит костюм. Но Далласа интересовала лишь победа. Нашим заданием было отвечать на вопросы учителя и учеников, которые должны были задавать дату, которая была важна для нашего героя. И Далласу пришлось сложнее - он выбрал Джимми Хендрикса (кто он такой, я узнала, когда мне толком объяснил Клиф, а Клиф знал все).
   И я выиграла! Мой триумф держался не долго, только те несколько секунд, пока Даллас со злостью сжимал кулаки, но вот он расслабился и протянул мне руку, со словами:
   - Ты была лучше Ейвери.
   Когда я пожимала его руку в ответ, у меня кружилась голова и вовсе не потому что я выиграла, нет, потому что он знал как меня зовут! Знал!!!
   Радость прошла тогда, когда учитель триумфально сообщил мне, что я поеду представлять наш класс на выставку исторических личностей в Балтимор, где со мной буду соревноваться ученики из разных школ. Тогда я узнала, что все действительно наказуемо. Моя жажда внимания Далласа, сыграла со мной плохую шутку.
   Так вот как я познакомилась с Эваном, наконец, вспомнилось мне. Он и Эмили стали моей командой поддержки на ярмарке, моими костюмерами и помощниками. Думаю, первый день Эван нас просто тихо ненавидел с Эмили. Мы то и делали, как шептались между собой, почти не говоря с ним. Видимо ему тогда это наскучило, и просто ради интереса он начал говорить с нами. Точнее где-то полчаса пока учитель истории вез нас с чемпионата назад в школу, он не мог заткнуться, говорил и говорил и говорил, при чем преимущественно о спорте. Потом он неожиданно сказал нам кто из девочек нравиться ему в классе, а кто нет. И что его раздражает Розовая Бетси и Жополизка Эшли, и какими сплетниками бывают иногда парни. Кажется, его прорвало, и раньше ему еще не доводилось с кем-то говорить так откровенно. Все что мы могли с Эмили, слушать его, ведь тогда он был просто нашим одноклассником, а не спортсменом, одним из тех, с которыми такие как мы не могли бы общаться.
   - И вообще, не знаю, как вы постоянно можете говорить об этих звездах. Вы не пробовали играть в компьютерные игры? Хотите я вас научу.
   Мы не хотели, но все же не отказались, кто откажет парню, который несколько часов не затыкался в машине - а вдруг он псих? На эту мысль меня натолкнула тихонько Эмили, хотя мне стало смешно.
   Кстати я выиграла тот ярмарок, так и не поняв до конца, что шок от слов Даллас в классе, видимо, лишил меня страха. В тот же вечер Эван неожиданно появился на пороге нашей комнаты, мы лишь только закончили делать уроки, и совершенно не ожидали увидеть его.
   - Вы что забыли? Я обещал вас научить.
   Наверное, шок продолжался, так как мы пошли играть с Эваном, под насмешливые взгляды других студентов школы. И тот вечер был одним из самых веселых на моей памяти, так как Эван снова не затыкался, а позднее сказал, что давно мечтал поговорить с кем-то, на темы что его мучили. С того времени мы стали дружить, не обращая внимания на смешки, и шутки на счет нашего трио. Со временем шутки прекратились, когда Эван подрос и стал достаточно внушительным, чтобы кто-то смел смеяться ему в лицо, ну или нам, так как он был хорошей защитой для нас. Думаю, потому старшие девочки, никогда не лезли к нам со своими правилами. Не попрешь же против высокого футболиста, это как-то не разумно.
   Конечно, Эван терпеть не мог наших разговоров о мальчиках, одежде, любимых игрушках, мультиках, романтических книгах. Зато всегда обращался к нам за советом, когда ему нравилась та или иная девчонка. С этим проблем у него никогда не было. Он в отличие от меня никогда не мучился сомнениями - если девочка ему нравилась, он советовался с нами, а потом шел просто с ней поговорить. На моей памяти не было такого случая, чтобы его кто-либо отшил.
   Да уж, теперь мне не хватало его и Эмили - плохо, когда друзья не рядом.
  
  
  
  
   Глава 3.
   Вскоре в школе появился Даллас, и он был первым, с кем я могла бы проводить время, так как он считался частью нашей компании. И по понятным причинам я не стала этого делать, ведь даже в общей компе, мы не общались слишком тесно, и мне казалось нелепо навязываться ему, только потому, что не было Эмили и Евана. Но Даллас подсел ко мне сам на следующее утро, хотя в предыдущий вечер предпочел ужинать сам, я же ела снова вместе с братом и его друзьями. Приехал сосед Хиггинса Брайан, и он никогда не упускал возможности перекинуться со мной несколькими словами - Брайан считал меня забавной.
   - Ты без своей болтливой подружки? - заметил он, отрывая меня от созерцания спины Далласа.
   - Да, и Эмили не слишком то и болтлива.
   - О, тогда видимо ее прорывает когда я рядом или же твой брат, - Брайан ухмыльнулся Хиггинсу, видимо желая его поддеть. Но Хиг лишь пожал плечами, потому что Эмили считал за вторую сестру, или может так я надеялась. Вообще-то Брайан мне нравился как парень, потому что у него был тип внешности Эдварда Каллена - золотисто-рыжие волосы, и светлые золотистые глаза. Возможно, ему было далеко до красоты вампира, но определенно он умел пользоваться тем, что ему досталось от природы. Брайан укладывал себе челку, чтобы она стояла, а также причесывал брови большим пальцем, придавая им аккуратный вид. Он вместе с Хиггинсом занимался борьбой, и у него было, что показать девочкам, кроме костей и кожи.
   Это было за ужином. А с утра я села по привычки к брату, тот вместо привета, в манере Клифа потрепал мне челку, и продолжил беседу с парнями. Тут же рядом кто-то сел.
   - Привет, - кинул Даллас парням, и те дружески ему кивнули - Даллас для всех был свой в доску, и меня это раздражало в данный момент. Конечно же он теперь тоже занимался борьбой, но это не давало ему права врываться в мой спокойный тихий завтрак.
   - Привет. - отозвалась я, не став смотреть на него. Далласа это не устроило, он желал поговорить.
   - Ты с братом давно приехала?
   - Два дня как здесь, сегодня третий.
   - Из наших никого нет?
   Я удержалась, чтобы не хмыкнуть, так как все никак не могла понять, когда Даллас стал частью моей компании и моих друзей, при этом для меня оставшись все таким же неприкасаемым.
   - Нет, все приедут только 31.
   В столовой в это время появилась незнакомая мне девочка, моя ровесница, и на ее лице читалось все то, что мы в школе давно успели пережить - страх, отчаяние и ненависть к этим стенам. Она была полной, я даже могла назвать ее толстой, и темные джинсы, конечно же, не скрадывали этого, может даже больше подчеркивали. Но ее яркий цвета морской волны свитер делал из всего ее образа вызов - мол че уставились, я красавица, есть сомнения?
   Мы с Далласом так же смотрели на нее, как и остальные студенты, кроме самых младших, для них она не была такой же новенькой как они. Для меня в ней было намного больше, чем во многих других - она чем-то выделялась.
   Я глянула на Далласа, и мне понравилось то, что я увидела, но его близкое соседство смущало меня, а я твердо поставила себе, что забуду его в этом году, и не стану больше пускать сопли в подушку по ночам, когда он будет с кем-то встречаться.
   - Пойду с ней познакомлюсь, - сказала я, но Даллас видимо решил не отставать.
   - Я тоже.
   - Вот, и расскажете потом нам, - отозвался Брайан, любитель посплетничать. Фу! Он ведь мальчик, как так возможно! Еван в расчет не брался, он был нашим близким другом и просто терпел сплетни, которые мы пересказывали с Эмили друг другу или остальным.
   Глянув неодобрительно на обоих парней, я взяла свой поднос и пошла в сторону новенькой, заметив при этом, что ее вид вообще не располагал к тому, чтобы с ней кто-то знакомился. Очевидно, она отметила заинтересованность, с которой на нее взирали, а так же смех парней и Хиггинса.
   Мы сели с Далласом возле нее почти одновременно, и я едва не удержалась, чтобы его не толкнуть. Чего ему надо то?
   - Как дела? - не уверено спросила я, сама понимая, что прозвучало это жалко и как-то глупо, подтвердило это улыбка Далласа и приподнятые брови девочки.
   - Лучше не придумаешь, - саркастически пропела она. - А что надо вам от меня Красавчик и местная Фея?
   Я даже как-то опешила от такого напора и негатива. Даллас же ее поведение ничуть не смутило.
   - Зачем же начинать с ярлыков? - когда Даллас хотел, он мог быть не менее саркастичным, и это напоминало мне картину того, как он отстраненно стоял, когда его родители ссорились. Но в целом в школе Даллас всегда был веселым и простым парнем, таким простым насколько можно быть с его внешностью.
   - Я может вас еще и обидела? Дайте угадаю - ты тут местный ловелас, и решил придти и потешиться над бедной новенькой. Валика ты парень, пока не получил по голове ложкой.
   Я еще в жизни не слышала, чтобы с Далласом так говорила хоть одна девочка. Когда с ним говорила я, это были жалкие бульканья или угрюмая тишина, а она...она была очень интересной!
   Даллас, ничего не говоря поднялся и, забрав свой поднос, опять вернулся к парням, я же осталась сидеть. И не потому, что была с ней согласна, а скорее потому, что не пришла еще в себя после увиденного.
   - Ну а ты, Фея, тоже ждешь предложения руки и сердца? Или тебе конкретнее сказать куда пойти?
   - Я лучше, чем ты знаю, куда здесь можно пойти. Хочешь, устрою экскурсию?
   Новенькая уставилась на меня прямым недоверчивым взглядом, словно я только что ее посла сама.
   - А ты смотри, сначала я приняла тебя за жалкую дуру, которая втюрена в такого как этот, но ты явно смелее. Может он твой бывший?
   - Нет. И уже не втюрена.
   Меня немного задевала ее манера говорить, но в целом это было кое-каким разнообразием. Не только по сравнению с отсутствием друзей, но и с ними. Эмили была не слишком то и спокойной, зато точно не хамила другим, а Евана боялись, чтобы разговаривать с ним в подобном тоне.
   - Что ж, мое первоначальное впечатление было почти правдивым. Ты не такой уж и жалкий щенок, какой казалась возле него.
   - Тренирую самооценку и выдержку, - даже бровью не повела я на ее слова.
   Новенькая широко улыбнулась, и ее полное лицо стало даже очень симпатичным. У нее были темные локоны, явно выкрашенные в черный цвет и светло-карие глаза, при этом цвет лица казался каким-то грязноватым и болезненным. Хотя в сочетании с ярко-зеленым свитером, это было почти незаметно.
   - Так как тебя зовут? - спросила я, не желая просто поддержать разговор, а действительно интересуясь. - И за что тебя сюда запихнули?
   - Предки развелись, и решили не делить опеку надо мной, а просто сбыть с рук. - запросто отозвалась она, будто мы говорили с ней об этом лишь вчера, и она решила мне напомнить. Меня удивила ее откровенность, но я лишь сдержанно улыбнулась. - А зовут меня Мири, от Мириам. Тупое имя, ну посмотри на меня, разве я похожа на Мириам?
   - А я похожа на Эйвери? Это ведь пацанячее имя, но оно мое.
   - Действительно пацанячее. А кто те придурки что сидят и смотрят постоянно сюда, при этом смеясь.
   Мне стало почему-то стыдно, словно я принимал участие в каком-то заговоре.
   - Тот, что похож на меня мой брат, остальные его друзья.
   - А Красавчик?..
   - Одноклассник, и мы в одной компе.
   - Мда, хорош...- она задумчиво посмотрела на ту сторону столовой, где сидел Даллас Паркер. - Чего ему-то нужно было?
   - Я задавала себе тот же вопрос когда мы шли сюда. Может ему скучно, хотя он неплохой человек.
   - Лучше чем друзья твоего брата.
   - Возможно. Он умный, - последнее я сказала протяжным томным голосом, как это говорила Розовая Бетси.
   - Ну, расскажи мне как и что здесь, а то после моей последней школе, тут все как-то слишком мило и спокойно.
   - Это потому что еще не приехали все ученики, и мило и спокойно уже не будет.
   - Ты же с миссионерскими замашками, видимо и все твои друзья такие же, - отозвалась она, и я лишь теперь заметила, как быстро она смела все то, что было на ее тарелке. Мириам отметила мой взгляд, как и все, что происходило вокруг своими карими и какими-то оценивающими глазами.
   - Порицаешь? - поинтересовалась она, и ее тон вовсе не был похож на тот унижающий с каким она начинала говорить с нами с начала.
   - Нет. В прошлом году я была толстушкой, и я понимаю тебя больше, чем тебе кажется.
   - Не думаю, теперь ты худая, а мне нравиться есть, и очень нравиться быть такой, какая я есть.
   Я не ожидала услышать что-либо подобное, так как все девчонки вокруг только и переживали о том, чтобы не быть коровами, а Мириам так вообще полной назвать было сложно.
   - Э... - я так и не смогла ничего толкового ответить на ее слова. Моя реакция и так была написана на лице и очень насмешила новенькую.
   - Не переживай, никто меня не понимает. Мне просто же пофиг что и кто подумает обо мне. Вот если бы тебе тоже было все равно, Красавчик возможно уже был бы твоим.
   - Не стоит, хочу забыть о нем, - беспечно пожала плечами я, но я пока что была лишь на первой ступеньки к тому, чтобы его забыть - специально разжигала в себе злость к нему, думая о нем гадости. Например, он был высокомерен, и прекрасно осознавал кем является для девочек. Это пока что срабатывало, но скорее всего, дело было в том, что я так и не могла поверить или же простить ему, что не нравлюсь ему.
   - Забыть? Как вульгарно! - рассмеялась она, надувая щеки. - Нужно выкоренять, и вообще парни не стоят того, чтобы из-за них переживать. Ты это еще поймешь.
   Я улыбнулась в ответ, так как жизненная политика Мириам мне начала нравиться. Когда общаешься с теми, кто постоянно говорит о мальчиках, только и думает о том, как им понравиться, очень устаешь, а тут тебе говорят, что ты можешь забыть о них, и это многое меняет.
   - Тебе не нравятся мальчики? - попробовала понять ее я, при чем очень осторожно, чтобы она грешным делом не подумала, что я интересуюсь девочками.
   - Интересуюсь, как и они мной, - приподняла она одну бровь, - но уже более старшие, так как они не верят что мне 14.
   Это было правдой, смотря на нее, можно было сказать, что ей все 18. Она была высокой, крепкой и у нее была большая грудь.
   - Ты хочешь сказать, что уже пробовала...пробовала.. ну ты понимаешь? - недоверчиво наклонилась я к ней, а глаза Мириам сузились и она расхохоталась.
   - Конечно же, чего мне ждать? Верить вашим святошам, что нужно хранить себя для суженого - это прямь средневековье какое-то.
   Я даже не знала, что меня больше задевает - ее смех или ее раскованность в плане такой личной вещи, как секс. Не смотря на то, что девочки думали о парнях, и ненавидели школу, мы следовали тому во что верим, и почти все здесь действительно верили в Бога. Значит заповеди и церковные законы были для нас святыми. Я могла поверить, или предположить, что некоторые старшеклассницы все же отдались греховному искушению, но уж точно не видела себя в такой роли. Любовь любовью, а брачная ночь по расписанью в постели с законным мужем. Или во всяком случае, не в 14 же лет!
   - Вот в этот раз ты меня осуждаешь. - заявила с довольной улыбкой она, и эта хитрость снова сделал из нее просто толстую девчонку.
   - Скорее не понимаю, - поправила ее я. - Нас учат другому, и я придерживаюсь законов морали.
   - Чей морали? Морали старых святош, которые составляли Библию?!
   Мириам была из "таких". "Такими" мы называли тех учеников, которые благодаря связям родителей или просто из-за крещения попали в школу, но не верили даже на бобовое зерно в Бога, и их мы не понимали. Даже Розовая Бетси считала "таких" безбожниками и вульгарными дурочками. "Таких" в школе никто не любил. Взирая на то, как откровенно говорила Мириам, ее богохульства и явно не дружелюбную манеру общаться, я понимала что трудновато ей придется здесь. Я же знала, что пока общаюсь с ней, потому что рядом нет друзей, но мне вряд ли захочется продолжить знакомство, когда они появляться.
   - Лучше не говори так, здесь не очень любят подобные рассуждения. - предостерегла я ее, просто из доброты. Я все еще не могла понять нравиться она мне или просто заинтересовала своим образом, который не вписывался в окружающую действительность. А действительность была такова - мы были в католической школе, и здесь вместо Бога, иезуиты, которые за подобные разговоры возьмут тебя дня на 3 в волонтеры. Однажды она просто узнает, что это не самая приятная миссия.
   - Я догадываюсь, но мне очень нужно вылететь отсюда, так как я хочу вернуться домой - там у меня есть компания, и старые друзья. Так что у меня планы на свой вылет отсюда.
   Я насторожилась, мне-то не хотелось вылететь отсюда вместе с ней, но Мириам словно прочитала мои мысли, а может, заметила недоверие, потому сказала:
   - Не переживай, постараюсь тебя не втягивать во все свои дела, но тебе не мешало бы растормошиться.
   Ее слова тогда меня не предостерегли и не заставили быть начеку, но следующие несколько месяцев стали чем-то вроде бы переоценки многого в моей жизни. Я по иному посмотрела, на все что окружало меня, и действия Мириам стали лучшим лечащим средством от любви к Далласу. Я так и не поняла потом, нравилась ли она мне, но то, что она несла с собой изменения, было необратимо.
   В тот день я проводила время только с ней, но ближе к обеду, пока Мириам набирала себе еду (двойную порцию всего), ко мне, без подноса, еще с пустыми руками подсел Даллас. Мне все время было сложно, когда он оказывался рядом, так как я по-глупому думала о том, какие у него красивые глаза и что когда он смеется видно на одной щеке ямочку.
   - Зачем ты таскаешься с этой новенькой? - голос Далласа был мягким и вкрадчивым, и поинтересовался он об этом вовсе не так, как когда-то отзывался о моих книгах.
   - Не знаю, - пожала плечами я, - она одна, решила ей все показать.
   - Не переусердствуй в милосердии, она странная. - он посмотрел долгим пронзительным взглядом в сторону Мириам, которая шла сюда. Неожиданно в моей душе поднялось сопротивление его словам. Да какая ему вообще разница с кем я общаюсь?! Не беря во внимание его тон, ему наверняка было плевать, и он, так же как и я, просто проявил доброту, потому что ему было скучно.
   - Ну и что? - спросила я его, впервые ведя себя столь дерзко с ним, - Какое тебе дело? Я ведь не ребенок, могу и сама думать.
   Даллас уже не впервые был за сегодня поражен.
   - Эйвери, я, знаешь ли, тебе не враг, чтобы ты так со мной говорила, - он окинул меня тяжелым взглядом, предыдущая мягкая улыбка стерлась с его губ, и, поднявшись, он пошел прочь. Я же осталась за столом сама, всего на некоторое время, но, не понимая, что это на меня нашло.
   Ты мне и не друг, успела подумать я, и в это же время рядом села Мириам.
   - Дай угадаю, - предвосхитила она мои слова о приходе Далласа, - он не очень доволен тем, что мы общаемся?
   - Я даже и не знаю.
   - Для меня это не в новинку, все бояться меня.
   - Почему?
   - Я говорю всем правду в лицо. Увидишь, как начнутся занятия.
   - Только надеюсь не учителям, - встревожилась я, понимая, что если она будет груба с отцами, то ее быстро попрут, но ведь это будет очень не вежливо по отношению к ним.
   - Я, понимаешь ли, не камикадзе - отсюда можно вылететь прямиком в закрытую школу, где меня транквилизаторами колоть будут, а меня такие события в будущем не прельщают.
   Не знаю почему, но мне показалось, что о подобной школе она говорит с убежденностью человека, который видел такую школу изнутри. Я даже не рискнула спрашивать. И просто посмотрела в тарелку, чтобы прозорливая Мириам не заметила моих мыслей, которые она читала на моем лице постоянно.
   За обедом Мириам спрашивала меня о порядках принятых в школе, когда можно ходить в город, о выходных, домашнем задании и свободном времени, я покорно на все это отвечала. Школа и транквилизаторы, все никак не хотели слиться для меня в одно понятие. Как такое вообще может быть? И я даже не заметила, как неожиданно превратилась в куклу, шагавшую возле нее покорно слушая ее изливания по поводу нашей школы, и о том, что здесь давно пора провести революцию. Я все надеялась, что ситуацию изменят Эмили и Еван, но случилось кое-что такое, что я не предвидела: во-первых, оба обзавелись парами, а во-вторых, им тоже понравилась Мириам, потому они не видели ничего странного или предосудительного в ее поведении.
   Я ждала встречи с Эмили, желая обговорить с ней, как всегда Далласа, но стоило ей приехать, как она оставила на меня свои чемоданы и куда-то убежала. Еван лишь заглянул, чтобы сжать меня в медвежьих объятьях и тоже умчался искать свою девушку, с которой он переписывался все лето, и этот факт, очевидно, укрылся от меня. Всю неделю с того времени как начались занятия, они так постоянно и пропадали куда-то, а я не знала что мне делать без них, потому таскалась с Мириам. Такой обиженной, забытой всеми и потерянной я себя еще не чувствовала. Когда выпадало свободное время, я только то и делала что лежала, вспоминая о прошлых временах, когда чувствовала, что у меня есть друзья.
   Сидя на уроке литературы, где оба занимали парты передо мной, я смотрела на них и лишь все больше злилась. Так же сильно меня злил и Даллас Паркер, так как после того разговора с ним в столовой, он почти со мной и не здоровался, а лишь кивал головой, словно я его очень обидела. Но ведь мы то и друзьями считались по стольку по сколько. Я вдруг оказалась одна, и рядом находилась лишь Мириам. Что ж, я начала привыкать к этому.
   В первые выходные после начала занятий, я даже не стала искать Эмили или дожидаться Евана, чтобы пойти с ними в город. И проигнорировала записку оставленную соседкой мне на столе, не желая знать, куда она пойдет. А сама разыскала Мириам, и предложила ей пойти в город.
   Город находился в нескольких километрах от школы, и был весьма маленьким. Находился он на реке Патапаско, и занимал небольшую компактную площадь. Население в 10 тысяч человек всегда миролюбиво относилось ученикам школы, так как именно мы давали им доход. В выходные дни здесь тратились деньги сравнимые с оборотами в казино. Топать было не далеко до города, но так как Мириам была не той компанией с которой мне хотелось сегодня быть, я почти не говорила.
   - Я так понимаю, этот поход связан с любовными историями твоих друзей, - Мириам была как всегда наблюдательна, и очень быстро прониклась сутью многих вещей в школе - короче говоря, она собирала сплетни.
   - Вполне возможно. - я не стала скрываться за словами типа: да что ты, как же я тебя саму оставлю. Ведь пока я проводила время с ней до начала учебного года, то все время думала, что забуду о Мириам, только появляться мои друзья. Вот так поворот!
   - Думаю все так и есть, - она насмешливо приподняла брови над своими маленькими и иногда не очень приятными глазками, которые бегали из стороны в сторону, словно жуки-проныры. Именно они многое сообщали ей о людях. - Дело в том, что ты стала общаться со мной лишь со скуки, но теперь твои друзья забили болт на тебя, и вот ты со мной.
   - Тебя это задевает? - насмешливо спросила я, вдруг понимая, что тоже могу быть немного саркастичной, в ее манере. Вот, Мириам уже не меня плохо действует - я давно уже не улыбалась и не смеялась. Мириам действовала на меня угнетающе, а отсутствие друзей и хорошей компании вечером как обычно, только в этом и способствовало.
   - Как ни странно нет. Я тебя тоже по-своему использую, только ты этого не замечаешь. Тебя знают все в школе, и ты, даже не обращая внимания на это, делаешь меня популярной, интересной и со всеми знакомишь. Твоя кислая физиономия уже многих людей взволновала. Слышала, в прошлом ты была еще той хохотушкой.
   Вот теперь я рассмеялась. Мы шли по дороге в город, и вокруг нас, впереди и сзади шло много учеников, и при этом все на нас начали оглядываться. Наверное, мы с Мириам составляли странный колорит: Мириам была высокой, крепкой, тяжелой, с выпирающей грудью и в неизменно облегающих черных джинсах, и при этом в яркой желтой теплой кофте; я же была маленького роста, худенькая (исхудавшая), и мои волосы струились по темной ветровке, создавая контраст бледному лицу, и потому я выглядела более привлекательной на фоне Мириам. Хотя сама себя таковой не чувствовала.
   - Ты говоришь о ком-то другом. Я не из популярных, для этого тебе стоило бы подружиться с Розовой Бетси.
   - Ты с ума сошла! - возмутилась она. - Я все еще думаю, не поколотить ли ее, за то что мы должны носить то, что скажет она!
   Это было правдой. В нашем классе Розовая Бетси была назначена ответственной за одежду на день. У нас было много всего, но не могла же я надеть брюки, а Эмили юбку, потому всегда был кто-то в классе, кто решал этот вопрос. Всю эту неделю мы проходили в юбках, и потому понятное дело, что Мириам презиравшая подобные наряды, была готова прибить Бетси. Порой я тоже, но по иной причине - сплетни, которые передавал мне летом Эмили, осуществились - Даллас начал встречаться с Бетси. Но в то же время, я ведь старалась забыть о нем, так что нужно перестать реагировать на подобные новости. Даллас постоянно с кем-то встречается и это не должно меня задевать или трогать. Да, в прошлом году не было такого дня, чтобы я не думала о нем, не записывала записей в дневник о том, сколько раз мы говорили, где я его видела, и как он при этом выглядел. Улыбки Далласа, адресованные мне записывались на отдельный листок, и за 2 года там насобиралось 45 штук. И обо всех я помнила, так как вела в то время тщательные записи.
   - Но она популярная, - заметила я, при этом стараясь не выдать в голосе свою заинтересованность этой персоной.
   - Думаешь, потому Красавчик встречается с ней, а не с тобой.
   - Думаю, он встречается с ней, потому что она красивая. - глубокомысленно начала я, чтобы утаить от Мириам свою реакцию на ее слова. - Она высокая, и ее ноги растут скорее, чем моя грудь, да и грудь у нее уже тоже подросла.
   Мириам с сомнением и недоверчивой улыбкой посмотрела на меня.
   - Я так понимаю, ты считаешь себя некрасивой?
   - Я считаю себя нормальной, но не больше. - эта тема мне вовсе не нравилась, я пока не была готова так откровенно говорить с Мириам о своих комплексах. Бывают люди, с которыми сразу же говоришь обо всем, а бывают такие как Мириам, когда думаешь, прежде чем что-то рассказать им о себе.
   - Ты больная что ли? - Мириам видимо сильно задели мои слова. - Наверное, ты никогда не подслушивала в девичьем туалете, там бы ты много чего интересного узнала о себе.
   - Что же например? Что мой брат красавчик? Это я и так знаю. Или то, что в прошлом году я была тоже толстушкой, спасибо что напомнила. А может о том, как я всем насолила, что отказалась принимать участие в волейбольном турнире между классами - мне на это наплевать. Терпеть не могу принимать участие в чем-либо подобном.
   - Нет. Вообще-то там говорят о твоих шикарных волосах, необычайных глазах и чистой коже. Тебя практически ненавидят за кожу, на которой не бывает прыщей, а это поверь, мучит даже красотку Бетси, хотя лично я не считаю ее узкие глаза слишком то и красивыми. На самом деле Бетси не красавица, она держится просто очень уверенно, и потому вы все введетесь. Но присмотрись к ней - нос толстый, глаза узкие, кожа желтоватая. Я видела много красивых азиаток, но она к их числу не относиться, и розовый ей, кстати, не идет.
   - И все же видимо она красивее меня.
   - И все же видимо умнее тебя, так как умеет себя преподать. А ты попробуй хоть раз пофлиртовать с парнем. Улыбнись ему, смотри прямо в глаза, но при этом так таинственно, а не словно решаешь математические задачи. Попробуй, с тебя кусок не отвалиться.
   Я слушала ее, но думала о том, какого черта я все это слушаю. Мириам не была похожа на тех девчонок, у которых нет проблем с парнями, скорее у меня было и то больше шансов подцепить кого-то, чем у нее. Но при это Мири была так уверена в своих словах, что это запало мне в душу.
   Мы шли по шоссе, все старались держаться края дороги, но все равно машины время от времени сигналили заблудившимся студентам. В один из таких моментов, когда машина проезжала мимо, я просто остановилась, чтобы она могла удобно проехать, и почувствовала что наткнулась на кого-то. Кто-то сначала начал причитать, но тут же смолк, когда понял что это я. Оказывается позади нас шли мой брат, Брайан его сосед, и еще один одноклассник, а когда я полностью развернулась к ним, увидела позади Далласа с Бетси - они шли, обнявшись, и о чем-то переговаривались смеясь. Я подавила в себе привычную тоску, и потому пошла рядом с братом и парнями, Мириам пошла с другой стороны, заинтересовав одноклассника брата.
   - Прости, что начал сердиться, не понял кто это. Честно говоря, мы тебя не узнали, - Брайан обошел меня, и я двигалась теперь между ним и братом.
   - Хорошо, что мы на тебя наткнулись, ты должна дать мне денег, - заявил Хиггинс обнимая меня за плечи, отчего мне тут же стало тяжело.
   - Ну я тебя искала в столовой с утра, но не нашла. - возмутилась я и едва смогла скинуть его тяжелую руку. - И вообще, ты мне так шею растянешь.
   - Не ворчи, - лениво отозвался Хиг, протягивая руку за деньгами, которые я еще в комнате поставила для него в конверт.
   - Ты заведуешь деньгами вместо Клифа теперь? - Брайан явно хотел позлить Хига, но этим только привлек мое внимание. Я посмотрела на него и в который раз отметила, что он симпатичный, к тому же всегда ко мне относился хорошо, разговаривал на переменах, если видел. Я постаралась улыбнуться, как о том говорила Мириам, и посмотрела ему прямо в глаза.
   - Ты ведь знаешь, что ему в таких делах доверять нельзя, - отозвалась я, даже не посмотрев на брата. Внезапно я поняла, что Брайан явно опешил, и смотрит на меня во все глаза, при чем почти смущенно.
   - Мда, - квакнул он, и мы с братом рассмеялись.
   - Что с тобой? - Хиггинс ткнул друга в плечо, а я невинно похлопала ресницами, смотря на Брайана. Тот, растирая плечо, не отводил глаз от меня.
   - Ну, мы наверное пойдем вперед и не будем вам мешать, - неожиданно сказала Мириам, смотря выразительно на меня, и я поддакнула.
   - А может в городе куда-нибудь сходим...- неожиданно начал Брайан, и тут же добавил, - Ну все вместе.
   Он осторожно глянул на Хиггинса, но того видимо это не насторожило.
   - Хорошая идея, я ведь обещал Клифу присматривать за тобой! - обрадовался Хиггинс, но мы то оба понимали, что я должна присматривать за ним, и смотреть, чтобы он не ел орехи.
   - Да неплохая идея, - согласилась я, и опять стрельнула глазами на Брайана, и улыбнулась ему одному, настолько соблазнительно, как могла. - Но нам еще нужно сходить в пару магазинов, встретимся в "Старом саде Анны".
   Парни кивнули, но Брайан при этом выглядел так, будто его кто-то по голове огрел. Когда мы пошли скорее, я вся так и сияла, не веря тому, что только что произошло. Неужели Брайан смотрел на меня так, как будто я привлекательная? Понятное дело, что я стала худенькой, и что моя грудь так же выросла, ноги немного удлинились, но в целом я была той самой Эйвери, которую он знал.
   - Ну как, мои уроки не прошли даром? - спросила меня Мириам, стоило нам удалиться на приличное расстояние от парней, чтобы они не могли нас слышать.
   - Не может быть, чтобы все было так просто! - не удержалась я от радостного восклицания.
   - Конечно же нет, просто Брайан баран, который тут же ведеться на внешность, которая у тебя необычайная. Есть те, кому подавай еще и ум, который у тебя так же присутствует, как и чувство юмора. Одно в тебе плохо, - с печальным вздохом заметила она.
   - Что же? - насторожилась я, подозревая, что Мириам сейчас скажет что-то не очень приятное.
   - Ты не из тех девочек, которые начнут добрачные отношения, если ты понимаешь, о чем я. Зато дураки отсеяться сразу же. - она противно захихикала, и вот такие моменты объясняли почему я не могла понять нравиться ли мне Мириам. Она была грубой, прямой, не скрывала то, что думает, хотя при этом, как я понимала, обладала умом, сообразительностью, и какой-то тонкой психологией, которая позволяла ей управлять людьми. Она будто бы видела, на какие кнопочки нужно давить, чтобы добиться желаемого. В один момент она была собой, в другой вдруг ставала искушенной девушкой, которая многое прошла на своем веку. Теперь я уже начала понимать, что не все так гладко было в ее жизни, а тем более в душе.
   - Это ведь не главное, - попыталась возразить я, но Мириам кинула на меня насмешливый взгляд, который выражал то, что она думала по этому поводу. Именно тогда я утвердилась в мысли, что Мириам уже не была девушкой, то есть девственной. Она и раньше об этом говорила, но я и не такие сказочки слышала, а теперь почему то поверила ее глазам. Слишком старым для 14 лет. Все же Мириам меня пугала иногда. В ней ощущалась пустота, и мне казалось, она как-то влияет на меня, потому что я иногда казалась себе пустой рядом с ней.
   Когда мы попали в город, я снова устроила Мириам некоторое подобие экскурсии, хотя казалось она и сама очень быстро ориентируется на местности. Кафе она нашла будто по запаху.
   - Почему оно называется так странно "Старый сад Анны"?
   Мы остановились недалеко, потому что я хотела кое-что купить в канцелярском магазине, и теперь мы стояли у входа в оный, но зайти не могли, пока она пялилась на название кафе.
   - Там был когда-то постоялый двор, или что-то такое. Его продали каким-то горожанам из Балтимора. Те в свою очередь решили сделать все под кантри и оставить название. Это даже не кафе, так как столики с этой стороны улицы, а с другого входа ресторанчик, с баром, и там по субботам вечером караоке - мы бывали там пару раз, когда праздновали чьи-либо дни рождения.
   Я шагнула в магазин, надеясь, что она последует за мной, но Мириам осталась на улице, и мне ничего не оставалось сделать, как покупать все самой. Пришлось потратить свои деньги на дополнительные ручки, так как я знала, что Хиггинс быстро что-то сделает со своими, и ему нужны будут новые прямо по середине недели, когда купить их будет почти невозможно. Так же я купила себе тетрадку для дневника. Летом я убедила себя в том, что он не нужен мне будет, потому что я твердо решила забыть Далласа, но моя жизнь видимо ставала все подлее, и мне нужно было хоть куда-то это выплеснуть. Кто-то толкнул меня локтем, но я не обратила на это внимание, так как в магазине постоянно была толкучка, когда мы школьники появлялись в городе.
   - Привет, ты без подруги? - несколько насмешливый тон голоса, все же не затмил того, что со мной опять заговорил Даллас Паркер. Я посмотрела на него, чтобы просто убедиться, нет ли рядом Бетси. Светлые глаза, которые так часто снились мне, смотрели прямо, и он вовсе не хотел отводить своих глаз, я же тоже смотрела на него прямо, впрочем, как и всегда, потому что мне казалось, иначе он поймет, как нравиться мне. Только сегодня я решила проверить на нем, то же что и на Брайане. Я улыбнулась, будто бы ужасно рада его видеть, и постаралась придать своему прямому взгляду меньше агрессивности. И уж тем более мне не хотелось робеть при нем.
   - Да, как видишь. А где Бетси?
   - Пошла купить себе какие-то вещи. Ей постоянно нужны какие-то вещи, - почти с облегчением выдохнул он, при этом взирая на меня с сомнением. Под этим взглядом я почти потеряла веру в себя и в свои силы. Видимо Даллас был из тех, не дураков, как их назвала Мириам, которому было нужно еще что-то. В моем случае красота, так как ума у меня было не занимать. На зло всем я теперь училась в тройке лучших в классе.
   - Понятно, - я уже ощущала неловкость, потому что стояла и лыбилась, даже тогда когда он говорил о своей девушке. - Мириам же ждет меня на улице, хочет поскорее попасть в "Сад".
   - Мы же лишь недавно завтракали, - улыбка Далласа стала мягче, и он, кажется, начал расслабляться возле меня.
   - Брайан и брат позвали нас куда-нибудь посидеть, - пожала плечами я.
   - Хорошая идея, но я думал, мы все встречаемся в "Иглз", так мне говорила Эмили.
   На Далласа я не справила должного впечатления, так как он просто начал говорить со мной, словно ему давно не приходилось этого делать. Но в то же время мне больше понравилось общаться с Далласом, когда он улыбается, чем когда недоволен. Только мне не хотелось увлекаться этой улыбкой, которая открывала ровные белые зубы, словно у него никогда они и не выпадали, и всегда были коренными.
   - Впервые слышу, - покачала головой я, - мне Эмили ничего не говорила.
   Я вспомнила о записке, но раз она нашла время сказать Далласу о встрече, могла бы и мне сказать - мы ведь живем в одной комнате!
   - Думал, соседи между собой общаются, - Даллас усмехнулся, вовсе не желая меня задеть, но тем самым наступил на больное место. Я даже сама не поняла, почему говорю это ему, парню из своих снов и мечтаний, но с ним было легко говорить, если только не отвлекаться на его улыбку.
   - Да...так и было раньше. А теперь у Эмили парень. У Евана девушка, и оба забыли о моем существовании. Друзья называются.
   Даллас смотрел на меня с сочувствием. Когда смотришь на Далласа с близка, создается впечатление, что глянцевая страничка журнала ожила, и теперь смотрит и говорит с тобой.
   - Они просто еще не понимают, что без друзей скучно! Поговори с ними об этом.
   - Боюсь я поговорю с ними, только когда Мириам меня полностью доконает, - почти с отвращением сказала я, и мы оба не сговариваясь, посмотрели на улицу без приязни.
   - Знаешь, я понимаю, мы не слишком то близко общались, чтобы ты могла доверять моему мнению, но все же не стоит проводить с ней так много времени, - Даллас снова посмотрел на меня, и глянцевое лицо казалось таким близким и доступным, что я почти пожалела, что решила перестать любить его. Но нет, я буду стойкой!
   - А с кем еще мне остается проводить время? - горько возразила я, все еще не веря что говорю так откровенно о своих проблемах ему
   - Даже со мной если хочешь, мы в одном классе, и ты лучше меня по многим предметам - можем вместе заниматься, - предложил Даллас, и если я ожидала услышать неискренность, то не услышала ее. Он действительно говорит то, что думает? Глянцевая фотография не таила в себе никаких чувств кроме дружеских и искренних. - Но при одном условии?
   - Каком?
   - Что ты перестала читать те слезливые романчики!
   Я задохнулась от неожиданности, после этих слов. Он помнил меня? Он меня помнил!!!
   - Ты помнишь тот разговор в библиотеке? - я как могла, попыталась скрыть дрожь в голосе, и это почти удалось, а все остальное я замаскировала под кашель.
   - Да, ты была первой моей ровесницей, которую я встретил в библиотеке по доброй воле. Хотя и читала чушь, - под конец своих слов чудаковато скривился он. Я рассмеялась, но вовсе не неловко, а полностью соглашаясь с ним. Зачем ему знать, что сопливую чушь, я читала до сих пор, но все же последовала его совету, и начала читать кое-что серьезнее.
   - Так как, будем заниматься?
   -Я не против, только что на это скажет Бетси?
   - Она знает, что мы с тобой только друзья, так что не переживай!
   Просто друзья...Я уже начала забывать Далласа, и моя страсть к нему начала проходить, иногда сменяясь злобой на него, за то, что не замечает меня, но эти слова все же задевали. Он даже на мгновение не мог предположить, что-то между нами, а Бетси никогда не будет его ревновать ко мне, ибо мы просто друзья. Наверное, я больная, если думаю о таком, ведь я даже не знаю настоящего Далласа. Мне всегда нравилось то, чем он является для всех в школе.
   - Тогда с понедельника поможешь мне с литературой, все никак не могу написать критический отзыв о той странной книге Хемингуэя "Старик и море", лично я ничего не нахожу там символического.
   - Ого, - присвистнул он, - я точно должен тебе помочь. Это моя любимая книга из его произведений.
   Понятное дело, что Даллас подумал, будто бы я вовсе Хемингуэя не читала, но я промолчала о своей любимой книге Эрнеста - В любви и на войне. Мириам уже начала мне нетерпеливо махать рукой, и я уже не в первый раз отметила, как Даллас неприязненно морщиться, смотря на нее, я бы даже сказала с ненавистью. Что же такого он видел в ней? Пустоту, что и я, или еще хуже?
   - Я пойду, - сказала ему я, и немного расстроилась, понимая, что он воспримет мой уход нормально. В моих мечтах он должен был бы мне сказать, что не хочет быть больше с Бетси, а только со мной, и чтобы я никуда не уходила. В реальности, я была одной из его знакомых девчонок, к которой он ничего не ощущал. И в реальности, он просто кивнул мне, а потом обратил свой взор в витрину перед ним, будто меня уже и не было рядом.
   Вот такие встречи иногда напоминали мне, как я мучилась из-за него в прошлом году. Теперь мне было легче смириться с тем, что я не нравлюсь Далласу Паркеру. В этом году, совершенно чуть-чуть задето мое самолюбие, и болит сердце. Все в порядке, я переживу. Пережила же я то, что была толстушкой, и учителя считали меня третьим братом Китон.
   Мириам уже устала ждать, и ее настроение было довольно мрачным, потому она потешалась с меня, когда говорила о моем разговоре с Далласом. Я на это отвечала молчанием - не очень весело, когда кто-то издевается над тобой, зная твои слабости. А Мириам их знала, потому что очень опытно выведывала все у меня, а что не могла услышать, понимала по лицу. Она меня пугала.
   Но в "Старом саде Анны", ее настроение стало миролюбивым - так как она опять стала чесать язык с одноклассником брата. Я же угодила между Хигом и Брайаном.
   - Что будешь? - услужливо поинтересовался Брайан, стоило мне сесть.
   - Она пьет только Спрайт, и соки, - отозвался Хиг, даже не смотря на нас, так как в тот момент мучил свой телефон. - Смотри, Клиф прислал мне свою фотку - его обрили!
   Я нагнулась к брату, чтобы посмотреть на фото второго такого же родственника, в это время Брайан пошел заказывать видимо напитки. После разговора с Далласом, мне вдруг расхотелось опять улыбаться ему, потому что как бы я себя не убеждала, Даллас все еще мне нравился. И это было ужасно нечестно.
  
   Глава 4.
   Наши отношения с Эмили испортились только один раз за все годы, что мы прожили в одной комнате - когда она начала брать уроки скрипки. Это было невыносимо. Ее фальшивые гаммы, или что она там разучивала, были хуже любых котячьих концертов. Я тогда старалась уходить из комнаты куда подальше, чтобы не слышать пиликанья ее смычка об струны, но даже в библиотеке мне казалось, я слышу их.
   Теперь все оказалось еще хуже. После того как я не пришла в "Иглз" у Эмили хватило совести обидеться на меня. А у меня не хватило возмущения, да и смелости, чтобы высказать, что я думаю по этому поводу. Когда вечером я вернулась в нашу комнату, она сидела на кровати, уже в пижаме, зажав подушку в руках, будто собиралась бить ею меня.
   - Ты должна была придти в "Иглз", - без приветствия запричитала она, будто бы это я целыми днями отсутствую, и забываю о друзьях. Я просто даже не знала, что на это сказать.
   - Что-то не припомню, что я тебе что-либо должна. Или может я забыла, что ты мне говорила о встречи там? - я постаралась скрыть свою обиду, воспользовавшись приемом Мириам - напускное равнодушие.
   - Я ведь написала тебе записку, - возмутилась она, сверкая в меня яркими подведенными глазами, отчего они становились голубыми.
   - Ну так я ее не прочла, так же как и ты мои не читала. Те, в которых я тебя прошу пойти со мной на ленч, помочь мне с проектом, прогуляться после уроков, разбудить на физкультуру...мне еще перечислять? Нет, тогда прочти теперь на моей заднице, что я о тебе думаю, - тихо сказала я, и повернулась к ней спиной, чтобы переодеться. За моей спиной странным образом образовалась тишина, и виноватой я ее не могла назвать.
   - Так и знала, что ты мне просто завидуешь, - вдруг прошипела Эмили, кидая в меня подушку.
   Удар получился увесистый, отчего я почти упала на кровать, но вовремя раскинула руки и уперлась ими в стенку. Я тут же развернулась и схватила подушку, чтобы вернуть ей удар. Эмили была к этому готова - она гневно схватила вторую, хотя и пропустила мой первый удар, который едва не сбил ее с ног.
   - Чему это я завидую? - закричала я, совершенно забыв, что шуметь уже нельзя.
   - Тому что у меня есть парень, и были постоянно, а у тебя нет. Ты...ты даже за меня порадоваться не можешь, - между ударами, которые она наносила мне, совершенно не попадая, Эмили умудрялась еще и говорить. - Со времени моего приезда ты только и делаешь, что ходишь с кислой миной. Ты даже Евану завидуешь!
   - Да когда я тебя видела, со времени твоего приезда - тебя ведь никогда нет! И Евана тоже.
   Мы не заметно для себя отступили в коридор, и за нашей битвой наблюдало уже много девочек, но еще пока ни одной сестры. Эти лишенные всякого смысла обвинения, были еще больнее, чем само равнодушие друзей. Так вот что думала обо мне Эмили? Только они с Еваном были виноваты, а не я.
   Это был бой не подушками, а злобными обвинениями, которые мы кричали в порыве злости. Но всему этому пришел быстрый конец, когда прибежала сестра Изабелла и перехватив наши подушки, остановила бой.
   - Как вы посмели устроить потасовку в коридоре? - она говорила почти громко, насколько это было возможно при ее тихом голосе, и ее слова немного отрезвили нас. Но виноватыми мы пока что не чувствовали себя. По крайней мере я.
   - Это не детская площадка! Что вы себе надумали? Вы ведь подруги!
   Я посмотрела на сестру Изабеллу, так словно она сказала ужасную глупость. И отозвалась.
   - Были, но уже нет.
   Эмили вдруг перестала беситься, и ее взгляд прояснился при этих словах. Кажется она теперь начала сожалеть о том, что сделала. Но как по мне, после такого она не могла больше называться моей лучшей подругой - НИ-КО-ГДА!
   - Меня это не интересует. Все в свои комнаты, - развернувшись, сказал она остальным девочкам, а потом обратилась к нам, запыхавшимся и взмыленным, как будто мы марафонистки. - А с вами я побеседую завтра. Хотя от тебя Эйвери, я такого не ожидала.
   - Претензии к ней - драку начала Эмили, - я даже не стала делать вид, что сожалею о сказанном, ужас на лице Эмили был лучшим отмщением. Я знала, что за плохое поведение ее могут отчислить, ну что ж, это будет к лучшему. Больше ничего не говоря, я проследовала в указанную сторону. Эмили, наверное, следом за мной, хотя как выяснилось, я была в комнате одна, когда ложилась спать. Эмили пришла позднее, разбудив меня, но я это ни чем не выдала, а прислушивалась к тому, как она тяжело дышит, сопит и сморкает носом.
   А на утро о нашей драке судачила и знала вся школа. Во время молитвы сестра Альберта произнесла нечто в виде уничтожающей зло проповеди, о том что гнев не может жить в наших сердцах. А когда я шла со своим завтраком по столовой, многие показывали мне, как я вчера билась - махая кулаками в воздухе. Не было только тех, кто восхищался мной, были и такие, кто стал на сторону Эмили, но мне было плевать. Я прошла мимо столика, где сидели мои бывшие друзья, теперешние предатели, при чем они еще и проводили меня взглядами, будто я перед всеми ими должна извиняться. Мириам ждала меня за обычным столиком, где я уже привыкла сидеть с ней.
   - Слышала о драке, - понизив голос, с восхищением сказала она, - и даже видела. Кое-кто заснял на камеру телефона, и скажу, ты была великолепна - тебе стоит заниматься каким-то спортом с таким-то ударом.
   Меня затошнило от ее слов, потому что я поняла, что народ в школе, так же как и Мириам сейчас восхищается моим поступком. Но раз это так великолепно, так почему же мне так плохо? Почему я чувствую себя таким ничтожеством, а Мириам считает мой поступок правильным? Как вдруг так стало, что предателями стали все мои друзья, а я еще худшей, чем они? И еще, в моей голове засела мысль, что теперь Даллас не захочет со мной заниматься, потому что он сидел за столиком с Эмили, ее парнем, Еваном и его девушкой, а так же Зоуи, Ванессой и Куком.
   Отодвинув свой поднос, я слушала монотонное бубнение Мириам, но не вслушивалась в ее слова. Мне было стыдно, плохо и одиноко. Поддержка Хиггинса не оказалась лишней, когда он ненадолго подсел к нам, и приобнял меня.
   - Не думал, конечно, что вы когда-нибудь поссоритесь, - начал было он, и все же не выдержав добавил, - и все же я за тебя горд. Никогда не видел, чтобы девчонки так лупились. Если бы сестра Изабелла вас не остановила, ты бы ее уделала.
   - Я этим не горжусь, - отозвалась я, почему-то стыдясь посмотреть на Брайана, но он был более сочувствующий, чем брат. Он меня не обнимал, и все же потрепал по плечу.
   - И правильно, вы же подруги. И с чего вы вообще так поссорились?
   - Она обиделась, что я не пришла в "Иглз", я же сказала, что не стала читать ее записку об этом, так как она мои не читает, в ответ Эмили сказала, что я ей завидую...не важно из-за чего завидую, но завидую. Потом она бросила в меня подушкой, и все пошло поехало... - немного сбивчиво попыталась объяснить я, упуская деталь на счет моей якобы зависти ее парню.
   - Странный мотив, - янтарно-коричневые глаза Брайана оказались со мной на одном уровне, так словно вокруг никого и не было, и он сказал: Не стоит расстраиваться. Всякое бывает в жизни. Лучше подумай о том, что теперь вам грозит в наказание.
   Мда, об этом я уже тоже думала, и перечисляла самые худшие виды волонтерства о которых мне когда-либо приходилось слушать. Худшим из россказней парней было мыть машину мистера Мура, девочек - драить туалеты парней, хотя Клиф говорил, что хуже не куда убирать в биологическом кабинете и актовом зале. Хиггинсу по поводу волонтерства было известно больше остальных из моего окружения, но он всегда молчал о своем волонтерстве. Или все было так ужасно, или же ему попадалась легкая робота. В любом случае он не признавался.
   - Да не важно, будет что будет. Я только не могу понять, почему она решила, что я ревную и завидую?
   - Может ей кто-то сказал? - предположила Мириам, и я вдруг поняла, что даже не думала раньше о подобном. Но кто?
   Мои опасения на счет Далласа не оправдали себя, и он был следующим, с кем мне снова пришлось поговорить о драке. От него я не утаивала того, что мне сказал Эмили. Все было так. Я решила ненадолго уйти из школы после занятий, как раз стояла неплохая погода, и где-нибудь в парке можно было забиться на скамейку, и при желании от души поплакать. Но за мной почти тут же раздались шаги, стоило выйти на парковую дорожку, обернувшись, я увидела Далласа, и все же не стала его ждать. Он почти бежал за мной.
   - Постой, - крикнул он, и я приостановилась.
   - Собираешься читать мне морали? - насторожено спросила я, так как таковых субъектов было сегодня много, как и тех, кто одобрял вчерашний бой. - Не знаю, что там вам сегодня наплела Эмили, но не я начал драку.
   - Я знаю, - пожал он плечами, - она сказала нам это с утра. И ты можешь мне не поверить, но она очень сожалеет.
   - Так ей и надо. Мне все равно, я не сожалею.
   Я развернулась, поняв, что Даллас был тем, кого выбрали, чтобы поговорить со мной. Разыгрывали в "камень, ножницы, бумага", я в этом не сомневалась.
   - Что совсем? Вы же дружите так давно. Да столько, сколько я вас обеих знаю, - явно с толикой удивления воскликнул он. Я села на лавку, и перекрестив ноги, стала смотреть в противоположную сторону, той, с которой он приближался.
   - Да пофигу. Я ей больше не верю. Она сказала, что я ей завидую. Она несколько недель не обращала на меня внимания, словно вычеркнула из жизни, не говорила со мной, а потом обвинила меня в зависти! Где здесь справедливость?
   Когда я злилась, то забывала что говорю с Далласом Паркером, и потому рассказывала то, чего бы не хотела. Но в то же время с ним можно было поделиться. Он вряд ли передаст это другим, если только не своей Бетси.
   - Насколько я понял, она действительно злилась на тебя, считая, что ты ей завидуешь. Только, кажется больше не злиться, - Даллас явно тщательней подбирал слова, чтобы объяснить мне, то, что хотел сказать. Парням всегда тяжелее говорить о подобных проблемах, к тому же с девочками. Но в данный момент меня не потешили его старания. - Она утверждает, что ее навели на такую мысль. Только кто она не говорила. Сказала, тогда ты еще сильнее разозлишься. Может, вы поговорите?
   - Не о чем, - твердо заявила я. - Если бы она была моим другом, то поговорила со мной, но у нее не было на это времени.
   - Иногда когда начинаешь с кем-то встречаться, времени стает мало, - пожал плечами Даллас, и я была склонна ему в этом поверить.
   - Ты ведь общаешься со своими друзьями? - настойчиво напомнила ему я, не имея в виду конкретно себя.
   - И?
   - Кто ей не давал найти для меня 15 минут?
   - Хм...понимаешь, я тебе не все сказал из того, что говорила Эмили. Ей сказали, что ты не просто ревнуешь ее к парню, а что тебе именно он и нравиться. Вот в чем дело.
   Я уже даже не знала, что еще может быть хуже, чем то, что было вчера. Кто-то разносит обо мне сплетни, словно я одна из девушек Далласа.
   - Может и тебе что-нибудь обо мне сказали? Или еще кому-либо? И что, ты теперь будешь этому верить? Она могла поговорить со мной, придти ко мне, и поговорить, но вместо этого, как она поступила?! Если ты у нее связной, так передай, что это худшее что я могла ожидать от лучшей подружки!
   Даллас поджал губы и вскинул брови.
   - Вообще-то дело не только в ней, но и во всей компании. Всем не хватает твоих шуток...как-то мы уже не чувствуем себя компанией...
   Я только злилась от его слов, словно они были сказаны с листочка, настроченного Эмили перед тем, как послать его сюда.
   - Скажи честно, они заставили тебя это выучить?
   Даллас покраснел, впервые на моей памяти.
   - Конечно нет, что ты себе такое придумала. Просто это правда - со времени как все приехали, мы так ни разу не собрались в старом составе.
   - Хочешь сказать, виновата я?
   - Нет...я не то хотел сказать...впрочем это бесполезно, пока ты зла.
   - Я не зла. Я просто устала от этого. Так что не продолжай дальше, иначе станешь следующей жертвой подушки.
   - Я неверно выразился, - снова попытался сказать он, но я перебила его:
   - С того времени, что ты тут, каждое слово только убеждает меня, что все считают меня виноватой в том, что компания разваливается. Будто бы это я постоянно на свиданиях! Вот теперь без меня у вас будет все в порядке!
   С этими словами я поднялась и пошла прочь, наслушавшись глупых излияний Далласа. На некоторое время я даже забыла, что он мне нравиться. Все было так глупо и бессмысленно, а самое главное обидно. Недолго я гуляла, так как после ужина должна была придти в кабинет одного из наших отцов иезуитов - за добровольным участием в волонтерстве. Одно было хорошо, сестра Альберта уже успела меня отчитать, так что он этого делать не будет, ну возможно немного меня понаставляет на путь истинный. Все это можно было пережить, кроме того, что мне приходилось возвращаться в свою комнату, туда, где приходилось видеться с Эмили, хотя я делала вид, что ее не существует. Мириам почему-то стала очень внимательна ко мне, и поддерживала меня, видимо замечая, что мне грустно и плохо.
   Даллас больше не пробовал тренировать на мне свои соболезнующие манеры, перестал поучать и объяснять поступки Эмили. Зато не отказался от совместных домашних заданий. Когда Эмили уходила на уроки музыки, он приходил ко мне в комнату со своими учебниками и тетрадками, при этом дверь нужно было держать приоткрытой, чтобы не казалось, что мы решили уединиться.
   Что меня удивило, он по-прежнему терпеть не мог Мириам, и все же на ее счет не распространялся. Из старой компании я общалась теперь лишь с ним. Еван пытался со мной заговорить, но я проигнорировала его, так же как Эмили. Наутро после драки, он сидел с ней за столом, а не со мной, и это о многом мне сказало.
   Моим первым волонтерством за месяц всех таких добрых дел, стала библиотека. Да, на первый взгляд ничего такого, но только если у вас не аллергия на пыль. В первую субботу я наглоталась ее столько, что меня поселили на пару дней в медпункт - наконец я могла засыпать спокойно, не думая о том, что сплю в комнате с врагом. А Эмили, как я поняла, дали сгребать листья в парке - вот же повезло, в тот день была хорошая погода.
   Потом был все же мальчишеский туалет - только у нас с Эмили они были в разных концах, и мы тоже держались друг от друга подальше, хотя время от времени я посматривала в ее конец. Следом я убирала в кабинете сестры Альберты, а Эм протирала все поручни полиролям в здании, где были школьные кабинеты. Ну и все в таком духе.
   Осталась последняя суббота моего волонтерства и ее мы, наконец, проводили вместе, чему понятное дело не были рады. По крайней мере я - здесь я не могла полностью избегать ее, к тому же нам приходилось разговаривать. Думаю таковой была задумка сестры Альберты - каждый раз она давала нам роботу, все приближая наше соседство.
   Утро было теплым и свежим, стоял октябрь и в это время двор школы озарялся всем тем теплом, которое осень могла дать. Все деревья вокруг стали желтеть, багроветь, темнеть и ссыпаться. Поднявшись с утра, я кинулась тут же к окну, проверить, не выпал ли часом снег, потому что такое случается - но нет, все было по-осеннему живописно, и солнечные лучи теперь отдаленно напоминали, что лето было.
   Эмили сонно что-то пробурчала, и тоже свесилась с кровати. Отвечать я ей не собиралась, и потому пошла в ванную, одну, которую мы делили еще с 3 другими комнатами. Сегодня с утра я была здесь еще первая и потому не торопливо приняла душ, высушила волосы, ожидая, что вот-вот появиться Эмили. И она пришла, как раз тогда когда я собиралась выходить. Мы на миг остановились, будто бы желая что-то сказать, но ничего не произошло. Молча постояв секунду-другую я вышла. В нашей же комнате меня ожидала Мириам, нагло развалившись на моей кровати. Наверное, именно это мне хотела сказать Эмили, потому что в ванной комнате ее лицо сложно было назвать очень уж веселым.
   - Готова к последнему дню наказания, - без приветствия начала Мириам, все больше растягиваясь на кровати от чего оголилось ее белесое желеподобное пузо. Иногда смотря на ее живот можно было подумать, что она беременна, но это было не так, ведь я знала, что Мириам ходила курить, а тем более она бы сама рассказала о таком событии мне - просто чтобы рассказать. Мы общались (я не могла назвать это дружбой), с Мириам уже почти 2 месяца, но я до сих пор не могла сказать нравиться ли мне она как человек. Иногда она вела себя так, будто мать наседка надо мной, говорила приятные вещи о том, что многие меня считают неординарно красивой, а в другой время бывала грубой, какой-то навязчивой и искушенной, а еще жестокой. Определенно точно жестокой, особенно она ненавидела двух человек - Розовую Бетси (и в этом я ее иногда понимаю), и как ни странно Эмили. Последнего я не могла понять, особенно если учесть что она ведь с Эмили не ссорилась.
   -Определенно и точно - да! - отозвалась я, зарываясь в свой шкаф с одеждой. В коридорах было прохладно, так же как и в комнатах, потому что отопительный сезон начнется только через неделю, потому я продрогла пока шла из ванной. Достав теплые спортивные штаны, я вытянула так же и батник с эмблемой школы, а под него собиралась одеть водолазку. Вряд ли в кабинете сестры Алберты будет теплее, наших комнат - единственное место, где бывало тепло это в школьных классах, когда шли уроки.
   - Не надоело? Я бы и часа не выдержала с этом высокомерной Эм, как ты ее называешь.
   Я почувствовала неопределенную тягу защитить Эмили, так как знала, что она вовсе не высокомерная.
   - Она не плохая...просто изменилась с тех пор как начала встречаться с Брэндоном.
   Брэндан был старшеклассником, на год старше нас, к тому же весьма и весьма симпатичным. Я знала, что он нравился Эмили еще в прошлом году, но видимо, с ним ей не нужна была уже я. Когда-то мы вечно делились всеми впечатлениями о парнях, вернее сказать она всегда рассказывала мне о своих парнях, и о том кто лучше целуется. Я была той кому она рассказала о своем первом поцелуи и первом мальчике. А теперь мы считались врагами, и мне не нравилось, что Мириам радует это.
   - Просто ты стала ей не нужна, - точно и жестко описала все мои мысли Мириам, с какой-то затаенной злой улыбкой.
   - Тебя это что, радует? - не удержалась я.
   Мириам даже не стала скрывать и делать вид, что ей стыдно.
   - Я могу сказать, что если бы ты и дальше дружила со своей компанией, то со мной не общалась бы. Могу поспорить, что Красавчик меня терпеть не может, а твоя Эм...
   Дальше она не успела договорить, потому что Эмили зашла в комнату и окинув нас тяжелым взглядом поджала губы.
   - Мы через 15 минут должны быть у кабинета сестры Альберты.
   - Угу. - буркнула я, и натянув батник, стала обуваться, не желая ждать ее или тем более вместе идти. Мириам тут же поняла это и подскочила на кровати, будто надувной мяч.
   - Пока Эмили, - пропела она, выходя вслед за мной из комнаты, и я снова поморщилась при этом. Как ей удается передавать в таких вроде бы приветливых словах, столько желчи?
   Если Эмили что-то и ответила, то я этого не услышала. Как странно, а ведь она убеждала меня в начале семестра, что Мириам ей очень нравится.
   Некоторое время мы шли не разговаривая, на лице Мири застыла блаженная улыбка, словно она совершила доброе дело. Я поражалась сама себе, почему не перестану с ней общаться, раз она так меня пугает и в некоторой степени отвратительна мне, но понимала, что просто от страха вообще остаться одна. При этом Мириам будто бы приобретала надо мной власть из-за этого страха. В то же время сама по себе личность Мириам была привлекательной - ее цепкий ум и наблюдательность, да и к тому же темнота всегда привлекательна. Не пристало мне как католичке думать в подобном тоне о живом человеке, но Мириам была определенно темнотой. Мне было страшно думать о том, что выпало на ее долю, раз она стала такой.
   - Ты никогда не рассказываешь о себе, - внезапно обратилась к ней я, поняв, что это действительно так. Каким-то образом Мириам сделала так, что мы вроде бы знали о ней все и ничего.
   - Разве, по-моему ты все обо мне знаешь, - с невинным лицом отозвалась она.
   - Нет, я знаю о тебе лишь то, что ты позволила узнать, - меня озаряли догадка за догадкою, может и я ставала такой же прозорливой, как и она?
   Мириам удивленно усмехнулась:
   - Ты первая кто это понял, возможно, потому я и выбрала тебя, чтобы ты составляла мне компанию.
   Эти ее слова мне не понравились, я ведь не была лошадью, чтобы меня выбрать. Хотя зная Мириам, я представляла, как это выглядело с ее стороны - она сидела тогда в столовой и озиралась вокруг, и вдруг увидев меня с моим печальным лицом, вдруг решила, что я стоящая компания.
   - Ты говоришь странно, - отозвалась я, чувствуя, что в ответ на ее слова во мне поднимается злость.
   - Не заводись, - лениво сказала Мириам, - Я не такая как вы все здесь, и не скрываю все, что у меня в душе, не прячусь и не стараюсь походить на святош, вот и все.
   - Мириам, - с расстановкой сказала я, - это не так. Не смотря на то, что ты говоришь обо всем открыто, тебя ни разу не наказали за что-либо.
   - Дело в том, что я умнее многих, - не без самодовольства сказала она.
   Когда Мириам ушла, у меня остался горьковатый привкус во рту, что часто бывало после разговоров с ней. Кабинет сестры Альберты был пока закрыт, и потому оперевшись о двери я сползла на корточки. В этой части здания было еще холодней, так как под старыми толстыми коврами был каменный пол. Я ощущала, как от земли тянет холодом. Но долго ждать мне не пришлось, так как вскоре заявилась Эмили и оказалось, что у нее ключ от двери. Она лишь окинула меня странным взглядом и открыв двери шагнула в свет комнаты, из темноты коридора. Проскрежетав зубами, я вошла вслед за ней в кабинет.
   С прошлого раза как я здесь убиралась, ничего не изменилось, будто бы сестра сюда и не заходила. Ее стол всегда был в порядке, но вот шкафы, в которых хранилась информация о многих и многих бывших учениках, были уже погребены под этой информацией.
   - Как разделим роботу? - терпеливо отозвалась я, давая всем своим видом понять, что разговаривать меня с ней заставил этот случай.
   - Ну давай начнем с того шкафа... - видимо Эмили растеряла свою обычную сдержанность, когда мы были в одной комнате, и лицо ее смягчилось.
   Пыхтя и кряхтя мы начали выгружать документы на пол, на это ушло больше получаса. К тому времени я уже вовсю чихала и из моих глаз лились слезы.
   - Аллергия? - голос Эмили прозвучал сочувствующе, но я в данный момент не обратила на это внимания, так как мне было ужасно плохо.
   - Мда... - крякнула я и опять чихнула. Недолго думая я выбежала, чтобы найти умывальник, и хотя бы умыться, чтобы мне полегчало. Я сделала глупость, что забыла выпить лекарства перед тем, как идти сюда.
   Не задержавшись в ванной, я решила возвращаться, чтобы Эмили даже не думала, кому бы то ни было сказать, что я увиливаю от наказа...волонтерства. Мокрая, с покрасневшими глазами и забитым носом, едва волоча ноги, я пошла в кабинет. Эмили не стала сидеть сложа руки, пока меня не было, и второй шкаф оказался на половину пустым к моему появлению.
   - Не разгоняйся так, мы вряд ли успеем за сегодня все сделать, - пробасила в нос я, мечтая лишь о том, чтобы выпить чаю.
   - Ну может ты пойдешь в медпункт... - несмело начала Эмили, но тут же затихла, видя как мои глаза наливаются кровью и злостью.
   - Не надо делать вид, что тебе не все равно! - рявкнула я.- Разве не я тот человек, который якобы завидует тебе и зазихает на твоего парня? Или уже что-то изменилось?
   Глаза Эмили заволокло слезами и обидой, но и в то же время виной.
   - Ну прости меня! Я была дуррой, что слушала сплетни, разве ты не можешь меня за это простить! - в ответ закричала она.
   Мне было ужасно плохо и без этих выяснений отношений, голова разболелась, а вместо салфетки я использовала туалетную бумагу, и все это казалось мне ужасно несправедливым - именно я была наиболее пострадавшей во всей этой ситуации, и мне видимо доставалось все равно больше остальных.
   - Дело ведь не только в этом... - устало отозвалась я, подтирая нос, - ты еще до этого предала меня, да и Еван ни чем не лучше. Вас вообще не было рядом! А теперь...теперь мне все равно.
   - Как ты не видишь что во всем виновата эта чертова Мириам! - топнув ногой, сказала Эмили, похожая теперь на разъяренного рыжего чертенка.
   - А не ты ли сама мне говорила, что она интересная? Ведь ты говорила это, чтобы я не мешалась вам под ногами, не так ли? Все как ты и хотела.
   Мы смотрели друг на друга гневно, но я не выдержав всего этого, развернулась к двери со словами:
   - Я в медпункт.
   - Ну и иди!
   Мне хотелось развернуться и бросить в Эмили чем-то, но я сдержалась, и просто вышла в коридор. Ну почему друзья всегда такие предатели?
  
  
  
  
  
  
  
  
   Глава 5.
  
   На октябрь всегда припадали первые выходные, когда приезжали родители. К сожалению, мне всегда казалось, что родители приезжают ко всем, но лишь не к нам. В этом году все было иначе, чем мы с Хиггинсом ожидали. Конечно же, наши родители не смогли приехать, зато дедушка с бабушкой решили совершить поездку из Канады, чтобы проведать нас. Это было подвигом для них - оставить свою ферму, собраться и к тому же пролететь столько самолетом, а ведь они оба ненавидели летать.
   Они поселились в Балтиморе у своих старых друзей и на два дня забрали нас в город. Это было счастье! Не только потому, что меня забрали из осточертелых стен школы, а еще потому, что нас редко куда-либо забирали, а тем более проведывали. Я и Хиггинс не скрывали радости, когда узнали, что они приедут к нам. Пока я складывала не большую сумку, чтобы вещей хватило на 2 дня, возле меня сидела Мириам. Она как всегда расспрашивала меня. Вообще узнавать секреты других людей было ее хобби, как я понимала, и иногда чем грязнее были эти секреты, тем больше ей хотелось их узнать. В этом плане я была скучной особой для нее, о чем она мне часто говорила, но как я понимала, на мне она оттачивала свое мастерство. Ее карие глазки жуки, оценивающе следили за моей реакцией.
   - Мы поедем в Балтимор, - захватывающе описывала я ей то, что мы собирались делать, - там дедушка с бабушкой обещали нам 2 дня полностью заполненные весельем. И я никого не хочу видеть из школы.
   В это время зашла Эмили, и ее глаза тут же уловили, что я собираюсь, а за тем то, что помогает мне Мириам. Думаю, она подумала о том же что и я - раньше, если к нам кто-то приезжал, Эмили мне помогала, а не Мириам, или кто-то другой. Наверняка она почувствовала зависть, я же при этом мстительно усмехнулась и отвернулась назад к вещам. Но при этом я не стала говорить громче, чтобы позлить ее.
   - Думаю я вернусь в понедельник. Два дня свободы от опостылевших стен!
   - Завидую тебе, - Мириам даже и не думала переходить на шепот, она пользовалась каждой возможностью, чтобы позлить Эмили. Я этого не одобряла, но ведь и запретить ей не могла. - Меня домой пока что никто не собирается забирать - ни на выходные, ни на каникулы. Зато повеселись там за нас двоих - потом мне все в деталях расскажешь!
   Еще один укол в сторону Эмили - что расскажу я все Мириам, а не ей. Эмили развернулась к нам спиной, и я скорее почувствовала это, чем увидела. Она не складывала никаких вещей, так как к ней в гости приехала лишь сестра, и та поживет здесь на выходных, чтобы выбираться вдвоем в город. Даже не знаю, как Эмили вообще набралась смелости попросить меня, чтобы ее сестра спала на моей кровати. Когда она говорила мне об этом утром, я лишь кивнула, и даже не стала ничего расспрашивать, ведь раньше этого и не было нужно, но я уже устала вспоминать о том, что было раньше. Так странно было чувствовать себя так...мне все еще было плохо и Мириам делала всю эту ситуацию еще тяжелее своей странной ненавистью к Эмили. Стоит задуматься, а не ненавидит ли она и меня?
  
  
  
  
  
  
  
  
   2
  
  
  
  
 Ваша оценка:
Связаться с программистом сайта.

Новые книги авторов СИ, вышедшие из печати:
О.Болдырева "Крадуш. Чужие души" М.Николаев "Вторжение на Землю"

Как попасть в этoт список

Кожевенное мастерство | Сайт "Художники" | Доска об'явлений "Книги"