Была жарко и душно. Даже тень от редких деревьев в скверике не приносила прохлады, да и ветра тоже никакого не было. Люди ходили полуживые, и казалось вообще странным, что кто-то ходит по улице...
Странным было и стояние посреди сквера мужчины сорока лет, чего-то ждущего и оглядывающегося по сторонам. Зачем он стоит на этом пекле?
Но у этого мужчины была причина стоять.
Вот он закрыл глаза и его губы зашевелились. Это молитва. Он молился. Прямо посреди сквера? Да. От жары никто все равно не понял этого, а если бы и понял, уже не прореагировал бы. Мало ли чего бывает на улицах в жару...
Он помолился, как делал всегда с тех пор как узнал Бога, как подружился и научился разговаривать с Ним. Не прочитанными и заученными откуда-то молитвами, а как с Другом, Отцом, понимающим и любящим.
"Боже, помоги! - молил он. - Если возможно, пусть она... Пусть обратится... Не через меня, так хоть вообще... Впрочем..."
Он замолк. Молиться больше не хотелось. На эту тему, во всяком случае. Зачем? К чему? Уже столько молился, уже ясно, что напрасно. Никому это не нужно. Так что он уже и сам не верил. Но на всякий случай помолился. Почему нет? Вдруг?..
- Сергей! - послышался женский голос.
Молившийся мужчина обернулся и увидел подошедшую к нему эффектную женщину делового вида с яркой косметикой.
- Привет! - улыбнулся он. Руки сами разлетелись у него в стороны, как у пингвина, потому что не знали куда им держаться в таком случае. Они должны бы обнять эту женщину, или пожать ее руку... Однако первое невозможно, а второе никто не предложил. Да и не принято у нас как-то здороваться со знакомыми женщинами за руку...
- Вот, я принесла тебе то, что ты просил, - произнесла она, опуская глаза.
Он заметил в ее руках маленький чемоданчик.
- Благодарю, - ответил он, принимая его. Рука коснулась горячих пальцев женщины, пот на его лбу пустил струйку к щеке, он смутился, утерся. - Жарко сегодня.
- Да, ужасно, - согласилась она, снова посмотрев на него.
Всё, больше она не обязана стоять тут с ним. Ее миссия выполнена. Это придало ей некоторую смелость и облегчение. Впрочем, трусостью она и раньше не страдала...
- Ослик тут? - спросил Сергей, явно не имевший намерения вскрывать чемодан прямо на улице.
- Да, тут он. И фотографии некоторые. Тетрадки тоже.
- Все?
- Нет. В смысле те, что...
- ...Из воскресной школы, - подсказал он.
- Ну да, - согласилась она.
Некоторые слова давались ей нелегко и их произносить она совсем не хотела. Ну да ладно, ведь в последний раз... И все равно они все еще почему-то раздражали ее... Только бы не пришлось произносить слово "Церковь", а тем более "Бог". Хватит для нее.
Но Сергей и не собирался. В то же время надо же было уточнить, что она ему принесла... А то принесет еще тетради Алеши по математике или природоведению... Хотя он был бы не против и них. Вообще, всё, что связано с Алешей, ему нужно. Чтобы можно было бы иногда взглянуть на какую-нибудь Алешкину вещь и вспомнить, как они ходили в церковь, как ездили вместе в метро, как они, держась за руки, переходили через дороги и дворы, как учили вдвоем домашнее задание с Библией... в другой комнате, правда. Чтобы не разозлить маму...
Нет, она уже не злится, слава Богу, она даже принесла некоторые его вещи, стоит рядом... Жалко только, что она отдает все тетради сына... Вот бы оставила бы у себя хоть одну такую тетрадку, почитала бы его каракули со словами о Боге, об Иисусе Христе, спасении по вере...
"Да, жалко, что всё собрала, - подумал он. - Наверняка отобрала же ведь всё, что связано с церковью, чтобы не было этого больше в ее доме, в ее жизни... - он посмотрел на чемодан. - Да я бы готов был бы оставить всё содержимое этого чемодана, пожертвовал бы. Пусть не было бы у меня ничего от сына на память, лишь бы всё это привело ее к Богу, к вере... Без веры-то разве можно жить?"
В доли секунд проносились эти мысли... Озвучивать их нельзя. Не то время, да и зачем?
- Когда уезжаешь? - спросил он, боясь, что она сейчас повернется и уйдет по своим делам, уйдет навсегда.
- Вот визу сделаем и поедем. Я уже уволились, теперь как муж...
Она опять отвела взгляд. Опять влезло слово, которое говорить она не хотела. "Муж". Другой это человек, Сергею наверняка неприятный... А Сергей уже не муж. Теперь - чужой. Совсем. Вот и чемодан с последним "свидетельством" об их супружестве отдан, и сына их общего больше нет... Всё разорвано. Так что и смущаться уже как бы нет смысла. Просто жара...
- Зарплату хорошую дадут там-то? - спросил он, как будто стал интересующимся сугубо материальными вещами.
- Нормальную, - улыбнулась она. - Ты же знаешь, я всегда найду деньги!
- Да, - улыбнулся и он, хотя улыбаться не хотелось, да и солнце так пекло ухо, что пришлось его немного потереть рукой...
"Нет, - проносилось у него в голове, - ослика я бы все-таки ей не отдал бы..."
Ему представилось, как он бы отдавал этого слепленного Алешей из глины ослика и... Стало жалко. Тем более, что только сейчас ослик у него тут в чемодане. Не поломался ли? Не испортилась ли глина? Не потускнели ли краски на нем? Там же у него на спине был маленьких коврик в полосочку... В желтую и красную. Если ослика перевернуть, этот коврик сваливается. Не потерялся бы... За ослика Алеше подарили в воскресной школе приз, как лучшему "скульптору" поделок к празднику Въезда Господнего в Иерусалим.
"Да нет, - подумал тут же Сергей. - Конечно бы ослика отдал бы за ее уверование. Совсем что-то жадным становлюсь. Нельзя так. С Алешей скоро встречусь, а будет ли там она?.."
- Ты давно был у Алеши? - спросила она.
- На прошлой неделе. Там всё хорошо. Ограду пришлось выравнивать немного...
- Я тоже видела. Была позавчера. Убралась... Присмотришь?
- Конечно.
Он взглянул на нее. В ее глазах на мгновение исчезла самоуверенность. Она очень хотела бы сама быть у могилы сына, но не может... Редко чего она не может, а это, увы... Потому, может, и другая совсем становится в эти моменты. Настоящая, не деловая, простая...
- Скажите, как тут к метро пройти? - спросил у них какой-то мужчина, обеспокоено водя по сторонам глазами.
- Вон, туда! - показали они ему, и он, довольный, зашагал в указанную сторону.
"Да, не получилось у меня с семьей, - думал Сергей, - и с женой тоже. Плохой был я муж. Не смог убедить ее, что веровать в Бога - это счастье и потребность живой души, а вовсе не какое-то мое "чудачество" или "вредность"... С Господом же так хорошо! Но как это я мог бы объяснить ей? Ничего она не слушала, все бесполезно было... Впрочем, это ведь каждый сам должен встретить Бога в своей жизни, сам почувствовать свою нужду в Нем, ощутить радость прощения, новую жизнь в вере. Тут нельзя стать христианином только "за компанию", "для мира в семье" или просто так. Только искренно, только один на один перед Богом, только абсолютно серьезно и сознательно... А если этого нет, то что можем мы, люди? Только позвать человека ко Христу, только рассказать о том, как нам хорошо с Ним, какое это великое чудо - стать дитем Божьим, во всем доверять Богу... А остальное - дело Бога и самого того человека. Господь открывает возможности, предоставляет нам случаи принять Его, покаяться в грехах, родиться свыше, Он как бы "открывает" небесные двери в Свое Царство: "Входи, грешник!" А захотим ли мы войти? Ответим ли на это веяние "тихого ветра" в нашей душе? Это зависит только от каждого лично..."
"Поэтому нет - так нет", - подумал Сергей и произнес:
- Ну ладно! Рад был тебя видеть. Счастливо тебе. Пора мне бежать уже, да и ты на жаре тут замаялась со мною...
- Тебе тоже счастливо! - ответила она, помахала рукой на уровне своего лица. - Пока!
Выражение ее лица он не смог различить из-за того, что бросил на нее свой взгляд против солнца, а потому, сощурившись, улыбнулся, помахал наугад рукою и направился из скверика в сторону метро, покачивая чемоданчиком.
Она смотрела ему во след. Его фигура сливалась с фигурами других людей, тоже куда-то спешивших по этой жаре. Почему-то ей стало жалко этого удаляющегося человека... Ссутулился, потерял уверенность в походке... Идет себе один в городе, потерял сына и жену из-за своей непонятной веры... Хотя нет, не один он... У него же есть его Бог...
Может быть ей надо было понять его, когда он первый раз пришел домой с собрания в церкви с цветами? Может, ей надо было бросить свою гордыню и признать его слова, которые он говорил из Библии, правильными, а свои - ошибочными? Может, ей надо было пойти с ним в его церковь? Если не сразу, то хотя бы тогда, когда он стал водить туда их сына Алешу? Или хотя бы приходить тогда, когда Алеша выступал в детском хоре на праздники? Может, ей надо было после того как Алеша заболел и умер не обвинять во всем мужа, не обвинять церковь и Бога? Может, не надо было им разводиться. а попытаться жить вместе, вспоминать о сыне, ради памяти о нем попытаться жить по-христиански? Может быть, не стоило выходить второй раз замуж за неверующего делового человека, который увозит ее теперь куда-то за границу прочь от России, от дома, от сына, от Сергея с его церковью? От Бога?.. И можно ли уехать от Бога? Нужно ли?..
Тушь на глазах не потекла. Хорошего качества была косметика. Говорят, ее специально стали делать стойкой к жаре, поту и слезам женщин южных стран...
"Всё кончено, - вздохнула тяжело женщина посередине сквера, - ничего уже не поправить! Надо жить..."
Жара не кончалась. Палящее солнце делало тень от деревьев всё прозрачнее и ненужнее. Светлый асфальт продолжал накаляться, получая всё новые и новые вмятины от каблуков, сохраняя и чьи-то старые следы, хотя оставившие их уже давно разошлись по своим важным и срочным делам... Какая жара!
![встреча на жаре []](/img/k/kolgarew_i_e/zhara/1370254977_12.1.jpg)