Уже прошла неделя после появления немецких ветеранов у Славкола, а Чернышев Михаил Андреевич все никак не мог прийти в себя. - Вспомнили, кто их тогда спас от гибели...
Резкая немецкая речь, казалось, вернула его в прошлое, в далекие годы войны. Добавить бы еще звук губной гармошки и лай овчарок...
Чтобы не видеть появившегося у дома Славкола новенького забора из свежеструганного штакетника, с утра, захватив косу, он ушел к братскому захоронению у старого моста. Выкосив площадку у пирамиды со звездой, Михаил Андреевич, захватив граненый стакан, спустился к речке, что бы помыть его.
Вернувшись назад, он налил в стакан принесенной с собой самогонки и, накрыв ломтем черного хлеба, поставил на кирпич у пирамиды. Только после этого выпил и сам.
Первым здесь Чернышев сам осенью сорок первого года захоронил Лещева Никиту. Красильникова и Малышева он перезахоранивал сюда уже в шестьдесят девятом году. А останков Малышевой Татьяны и Трофима Крикунова разыскать так и не удалось. Их имена он просто приписал на табличке.
Раньше, когда здесь мост еще был, пионеров привозили на день победы, цветы возлагали. А как мост разрушился, дорога вконец заболотилась, кроме него никто сюда и не появлялся.
Приходя на этот холм над речушкой, ветеран отводил душу, разговаривая с погибшими, словно с живыми. В этот свой приход он делился новостями с Трофимом.
Помнишь Славкола? Тогда на станции сдрейфил... Ты тогда сложил свою голову, а он выжил и до сих пор на солнышко любуется. Тут к нему немцы приезжали, которых он в сорок третьем вывел. Вспомнили о своем благодетеле. Вы все за Родину погибли, о вас забыли... Уж который год никто, ни ногой... Далеко, четыре километра бездорожья... А вот немцы помнят, денег ему оставили на новую крышу, на забор...
Выпив еще самогонки прямо из горлышка, Михаил Андреевич свернул самокрутку.
Ядреный самосад потрескивал на ветру, злой дым драл горло. Уже изрядно захмелев, Чернышев погладил скат пирамиды, - ничего, я то еще пока живой... И все помню...
От стоявшей в Москве августовской жары даже голуби стали похожи на квелых сизых кур, Они уныло бродили по пожухшей газонной траве и выбирали среди валявшегося мусора крошки хлеба, которые им так же уныло, без энтузиазма крошила женщина, одетая в бесформенное черное платье. Было сложно определить ее возраст. Со спины, глядя на стройную осанку и расправленные плечи, ей можно было дать не больше тридцати лет. Но стоило посмотреть в лицо, как становилось понятно, что она прожила не простую жизнь. Впалые щеки, высокий морщинистый лоб и плотно сжатые губы сводили на нет обманчивую моложавость фигуры.
Женщина старалась не поднимать глаза, и со стороны могло показаться, что она полностью погружена в так любимый пожилыми москвичами процесс кормления голубей. Лишь, когда она на мгновение подняла голову и покосилась на стоявших в стороне у белых Жигулей парня и девушку, в ее серых глазах блеснул огонь животной ненависти. Да и имя у нее было под стать внешности, отдающее мрачным и зловещим средневековьем - Аделаида.
Гаврилов Андрей, высокий 23-летний парень, стоя у своих, недавно купленных белоснежных Жигулей восьмой модели не сводил глаз со Светы Чернышевой, русоволосой стройной девушки в изрядно выцветшем спортивном костюме Адидас.
- Свет, может, все-таки сходим вечером на дискотеку.
- Андрюш, я же тебе сказала, что не знаю, приедем мы вечером в Москву или нет.
Женщина в черном, закончив кормить голубей, не торопясь, пошла вдоль кирпичного дома сталинской постройки. Когда она проходила мимо ребят, то у нее порвался пакет из серой бумаги и на асфальт высыпались находившиеся там сливы. Женщина стала их собирать и, судя по напряженному лицу, ее интересовал разговор, из которого она старалась не пропустить ни слова.
- Потрясающе! Как так можно жить? Не знаете, где окажитесь вечером... У меня весь день расписан по минуткам.
Света пожала плечами, - так уж и по минуткам?
Андрей не поленился достать из салона своей машины фирменный еженедельник в кожаном переплете. Открыв его, он начал перечислять. - Смотри. Проплатить ремонт пресс-формы. Отгрузка партии антенн в Воронеж и Смоленск. Переговоры с Петренко насчет нового помещения...
Света недовольно поморщилась и прервала его, - хватит, хватит.... А у нас все зависит от папы. Он отпросился на работе на два дня, но все может измениться. Его могут срочно вызвать.
- Первый раз слышу, что бы на заводе не могли обойтись без юриста. Они обычно числятся сразу в нескольких местах и появляются там только в день зарплаты.
Отец Светы - Павел Михайлович Чернышев был подполковником КГБ, и она с раннего детства знала, что для всех посторонних он работает юристом на заводе. Свету злила необходимость врать, и она с явным раздражением парировала, - а мой ходит только на один завод и каждый день.
Краем глаза Света заметила, что из подъезда вышел отец, 45-летний представительный мужчина, который, не смотря на жару, был одет в темный костюм, белую рубашку с галстуком. Руки у него были заняты тяжелыми сумками с продуктами. Следом за ним из подъезда показалась мама. Татьяна, миловидная женщина, склонная к полноте, держала за руку младшую пятилетнюю сестренку Зойку. Не успев выйти из подъезда, та сразу же ловко выдернула свою руку и подскочила к нарисованным на асфальте мелом классикам.
Она, сделав два прыжка на правой ноге и два на левой, закричала на весь двор.
- Светка! Мы уезжаем! Хватит глазки строить, поехали! - Она подняла свои широко открытые серые глаза на подошедшую мать и рассудительно добавила, - и в кого она такая непутевая? Да, мам?
Женщина в черном, закончив собирать сливы, повернула лицо в сторону семьи Чернышевых, одновременно не переставая слушать разговор Светы и Андрея.
Он заглянул девушке в глаза, - а давай я вечером приеду к вам. А что? Познакомишь меня с родителями и с дедом. А? Общаться с дедульками одно удовольствие, они любят поговорить, повспоминать царя Гороха. Они все такие пупсики... Твой тоже пупсик?
Света, лишь на мгновение, представив, какой пупсик ее дед, с иронией усмехнулась, - мой дед? Да-а,... белый и пушистый...
Когда семья Чернышевых расселась в потрепанных Жигулях, Аделаида мрачным взглядом проводила машину, выруливающую из двора.
Сидя на заднем сидении рядом с непоседливой Зойкой, Света обратилась к отцу. - Пап, может быть, вечером вернемся домой, чего там, в деревне делать?
Вместо молчавшего Павла ей ответила мать, - Свет, хватит, а? И так раз в год выбираемся к дедушке. Он всегда так рад, а ты хочешь заскочить на полчаса и сразу назад...
Света уныло отвернулась к окну и, прекрасно понимая бесполезность своих аргументов, в большей степени по инерции, попыталась отстоять свое мнение. - Ну, не на полчаса... Я там за два дня с тоски умру.
- Не умрешь. На речку с Зоей сходите, ягод поедите. Хоть свежим воздухом подышите...
Зойку заинтересовала тема про свежий воздух, и она с любопытством поинтересовалась,
- а что, воздух бывает протухший?
Выехав на улицу, Чернышев был вынужден сразу же затормозить. С раздражением он смотрел на мрачные лица идущих по проезжей части людей, несущих транспаранты с надписями, - "Свободу слова", "КПСС под суд", "Народ не быдло".
В Москве стоял жаркий август 1991 года. У стен Кремля был разбит палаточный городок. Повсюду проходили многочисленные демонстрации и митинги различных партий и фракций.
Со всех мыслимых и немыслимых возвышенностей выступали охрипшие сомнительные личности в дырявых носках, возомнивших себя, по меньшей мере, оракулами вселенной, политиками, поставившими на кон все. Люди, взбаламутившие устоявшееся социалистическое болото, пытались в этой мутной жиже поймать за хвост свою золотую рыбку.
К августу 1991 года в СССР сложилась очень непростая политическая ситуация. Выпущенный Михаилом Сергеевичем Горбачевым из бутылки джин свободы подобно смерчу начал разрушать то хрупкое подобие стабильности, которое было в стране последние годы. Из-за непродуманных решений ЦК КПСС произошел раскол общества сразу по нескольким позициям, по национальным, политическим и экономическим. Страна стремительно раскалывалась и скатывалась в пропасть хаоса. Полный паралич экономики усиливал это скатывание. Стремление некоторых руководителей СССР вернуть все в прежнее русло, было обречено на провал. Джин свободы не хотел возвращаться в тихое и безропотное чрево бутылки.
Деревня Кочетово летом утопало в зелени. Сказалось и то, что в некогда большой деревне, оставалась всего одна корова. И если еще лет десять назад вся трава и в самой деревне и в округе была выкошена и выщипана скотиной, то теперь деревенская улица сплошь заросла бурьяном и репейником. Выкошено было лишь у десятка изб, где доживали свои дни оставшиеся старики.
Всю деревушку пересекали беспорядочные разбитые грунтовые дороги, которые сходились к небольшому мостику, перекинутому через петлявшую вокруг деревни речушку. Их набил Митька, единственный на округу тракторист, которого даже с раннего утра невозможно было встретить трезвым. Он, или после вчерашнего не проспался, или уже поднял себе настроение с утра.
Его видавший виды трактор Беларусь, тарахтя мотором, стоял у дома Славкола, впритык к новенькому свежеокрашенному в голубой цвет забору.
Сам Митька из кабины трактора с любопытством наблюдал, как Андреич с остервенением обматывает часть забора длинным канатом. Андреичем в деревне называли Чернышева Михаила Андреевича, в недавнем прошлом офицера КГБ, а ныне пенсионера, коротающего дни в Кочетово.
Затянуть последний узел ему мешал Славко, семидесятилетний дед с всклокоченной головой, который, прихрамывая, крутился вокруг Андреича и все время норовил оторвать его руки от каната. Но тот, оттолкнув с силой деда, закончил затягивание узла.
Славко от бессилия едва не заплакал. - Что же ты делаешь? Ну ладно я, забор то чем тебе помешал?
Андреич со злым прищуром оглянулся к нему, - а на какие шиши ты его сделал? А? На фашистские! Что, не так?
Старик в отчаянье вновь бросился к Чернышеву, но тот, схватив его за грудки, ударом кулака сбил с ног. Затем он привязал конец веревки к трактору и скомандовал трактористу, - давай!
Митька для порядка попробовал образумить не на шутку разошедшегося пенсионера. - Андреич, может не надо?
- Ты за литр согласился? Что тогда крутить начинаешь! Давай, пошел!
Чернышев отошел немного в сторону. Трактор, взревев, тронулся и с треском выдрал новенький забор, который потянулся за ним.
Только убедившись, что искорёженный и изломанный забор не подлежит восстановлению, Андреич подошел к сидевшему на земле Славко и с напускной доброжелательностью произнес, - и запомни, гнида, пока жив, я тебе на немецкие деньги не дам ничего ни построить, ни купить.
Чернышев успокоился и даже слегка обмяк лишь в тесной кабине трактора, когда тот отъехал от дома Славко. Старик, неуклюже привалившись к трактористу и подпрыгивая на ухабах, постарался перекричать рев мотора, - ты, Митька его не жалей! Он, сука в сорок третьем немцам помогал, а они теперь про таких, как он вспомнили, и помощь материальную оказывают...
Митька был не столь категоричен в оценках, - так, это,... вроде как уж сколько лет прошло, чего уж теперь то... Вон и Горбачев говорит, что хватит мол старое вспоминать, дружить, мол надо.
Упоминание о Горбачеве для Чернышева было словно красная тряпка для быка. Он вновь не на шутку завелся, - ага, это называется новое мышление.... Пусть он говорит, что хочет, а я не дам жировать предателю! Не дам!.... Когда насмерть стоять нужно было, у него и хромота, и мужества маловато! А как немчуре помогать, так ничего! Семь километров до большака их выводил от наших,... спасал. А теперь он белый и пушистый, думает, забылось. Нет! Ничего не забылось!
На тихой Московской улочке рядом с обшарпанным особняком девятнадцатого века с вывеской у входа "Международный независимый фонд" стояла серая запыленная Волга. Рядом с ней припарковался черный, сверкающий хромом и лаком Мерседес, из которого вышел Майкл Воллар, сорокалетний ухоженный мужчина в очках, сотрудник фонда. Закрывая машину, он почувствовал, как в бок ему уперся твердый предмет и услышал сзади голос с угрожающими нотками, - стоять, бояться... Вы арестованы!
Настороженное выражение на лице Майкла практически сразу же сменилось на раздражительное. Он резко повернулся и отвел в сторону руку с наколками, которая прижимала к нему зажигалку. Майкла в очередной раз взбесила способность Бура появляться внезапно и незаметно. Так же раздражала необходимость иметь дело с уголовниками. Бур был криминальным авторитетом и верховодил небольшой шайкой крепких парней, которые еще совсем недавно были простыми дворовыми хулиганами.
Американец попытался осадить и поставить на место хамоватого русского уголовника.
- Мистер Буров, Вы можете без ваших шуточек?
Но тот в ответ на строгое замечание лишь сухо рассмеялся, - что, Майкл, жим, жим? Извини, я не знал, что ты так болезненно относишься к шуткам.
Майкл покосился по сторонам, - я же просил, чтобы Вы не встречались со мной рядом с офисом. Не нужно, что бы нас видели вместе.
Бур, как можно доброжелательней прояснил ситуацию, - время поджимает, а я не смог дозвониться. Достал, что я просил?
Майкл молча открыл багажник своего Мерседеса и достал оттуда яркий полиэтиленовый пакет. Вновь покосившись по сторонам, он отдал его Буру.
- Там два комплекта, как я и обещал. - Немного помолчав, американец пристально посмотрел в глаза уголовнику, - мистер Буров, мне на днях будут нужны два человека. Такие, чтобы не болтали лишнего.
- Зачем?
- У меня намечается небольшая сделка в кафе "Уют" на Профсоюзной улице. В России не всегда в бизнесе участвуют порядочные люди...
Бур злорадно усмехнулся, - боишься, что кинут? Лады, будут парни. Только позвони заранее. Пять косарей можно потом.
Майкл вскинул брови, - что, пять косарей?
Бур невозмутимо пояснил, - пять тысяч североамериканских долларов за охрану.
- Я считал, что мы помогаем друг другу бескорыстно. - С этими словами и с обиженным выражением на лице американец протянул руку к пакету, но Бур, смеясь, убрал его за спину.
- Ага, вроде, как кореша. Я же с тебя бабки не беру за молчание. А ведь мог бы.
- За какое молчание?
- Когда Леший тебя охранял на рыбалке в Дубне, он видел, как ты водичку набирал, да и землю с червяками не выкинул, а с собой забрал. - Нарочито ласковые интонации в голосе сменились на жесткие, если не сказать, на зловещие. - Так, что ручонку не тяни и губки не криви. Это у тебя против меня ничего нет.
Майкл с ненавистью смотрел вслед Буру, который, напевая незамысловатую блатную песенку, садился в Волгу.
Майклу Воллару, в недавнем прошлом оперативному сотруднику ЦРУ довелось по роду своей службы побывать во многих странах. И практически везде ему приходилось сталкиваться с сотрудниками Советского КГБ, работавшими под видом торговых представителей, сотрудников посольств. И внешне, и внутренне это были жесткие парни, фанатично преданные коммунистическому режиму. Впервые попав в советскую Россию несколько месяцев назад, Майкл был поражен тем, с чем здесь столкнулся. Население гигантской страны было напрочь лишено всего, что необходимо для нормальной жизни. За продуктами в магазинах выстраивались гигантские очереди. Невозможно было достать даже туалетную бумагу. Американец пытался осмыслить преданность офицеров КГБ коммунистическому режиму, который был не в состоянии обеспечить своему народу человеческие условия жизни в условиях мирной жизни. Но, как он ни старался, у него не находилось внятного ответа. Зацикленность Майкла на попытке понять фанатичность кгбешников объяснялась достаточно просто. Они его переиграли в Брюсселе два года назад. Блестяще подготовленная операция по дискредитации Советов на саммите большой восьмерки была с треском провалена. После этого провала Воллара перевели в Восточный отдел Госдепартамента с понижением и без малейших перспектив роста.
Майкл, пытаясь взять себя в руки после неприятного, но необходимого общения с омерзительным и наглым русским уголовником, зашел в свой кабинет, обставленный в современном европейском стиле. Не успел он пройти к окну и приоткрыть его, как в кабинет по-хозяйски зашел Николс Райт, глава фонда, пятидесятилетний мужчина, склонный к полноте. Майкл натянул на лицо дежурную улыбку и как можно приветливей поздоровался с шефом. - Доброе утро, мистер Райт. Смотрели вчера заседание Верховного совета? Как Вам выступление Явлинского?
Но Райт был не склонен к непринужденной доверительной беседе. В его голосе сквозили суровые и раздражительные нотки, - Майкл, я тебя предупреждал, что бы ты прекратил свою деятельность или я буду вынужден доложить в департамент мистеру Флэшу.
Майкл изобразил искреннее удивление, - мистер Райт, мне кажется, у Вас нет оснований для подобных упреков.
- Нет оснований? Только что ты у входа в фонд устроил встречу с русским уголовником. Я не удивлюсь, если завтра ты попросишь выделить ему кабинет.
Воллар был вынужден продолжить неприятный разговор по спорным вопросам, которые периодически возникали между ним и шефом. Они по-разному понимали стоящие перед ними задачи. Даже не сами задачи, а методы и способы достижения конечного результата.
- Да, я вынужден иметь дело с преступниками, потому что Вы не даете мне в помощь наших сотрудников.
- И не дам! Мы здесь находимся с иными задачами, чем ты считаешь! Если ты не бросишь заниматься своими авантюрами, мы расстанемся!
После того, как Райт вышел, громко хлопнув дверью, Майкл с шумом выдохнул воздух, пытаясь успокоиться.
Бур, вальяжно развалившийся салоне едущей Волги, покосился на Лешего, молодого накачанного парня с короткой стрижкой, который сидел за рулем.
- Возьми сегодня пару пацанов и наведайся в тошниловку на Профсоюзной. Уют, знаешь?
Леший уточнил, - кооперативное, рядом с НИИ?
- Да. Прощупай, что там и как.
Парень нахмурил узкий лоб, - наехать что ли?
Бур неопределенно пожал плечами, - можно и наехать. Если там крыши нет, пусть под нас лягут, лишняя точка не помешает. Заодно технику испытаешь в деле. Поставь там жучок и послушай, может, что-то интересное выплывет.
- А что должно выплыть?
- Сам не знаю. Там Миша Американский что то замутить собирается и мне интересно - что...
Митька в предвкушении возможности опохмелиться ожидал Андреича, не вылезая из кабины трактора. Скрипнув калиткой, к трактористу подошел Чернышев с литровой банкой, в которой плескалась мутная самогонка. Он протянул ее Митьке. - Вот, как договаривались. А то может, зайдешь?
Тот, облизав пересохшие губы, бережно взял в руки драгоценный сосуд, - не, Андреич, дел полно. Некогда рассиживаться.
Старик в ответ на отказ недовольно пробурчал, - какие у тебя дела? Через час будешь валяться где нибудь в бузине... А-а-а...
Когда трактор, ревя и в шлейфе черного дыма отъехал, Михаил Андреевич развернулся и уныло побрел к своему дому.
Он устало забрел на террасу, где царило холостяцкое запустение. Стол с заляпанной клеенкой был заставлен стопками грязных тарелок. Начатая банка с маринованными огурцами соседствовала со сковородкой с жареной картошкой. Присев к столу, Михаил Андреевич принялся крутить самокрутку. Сделав глубокую затяжку ядренного самосада, он горько усмехнулся. До слез обидно было, что он, заслуженный ветеран органов госбезопасности, со стажем более чем пятьдесят лет, словно бирюк-отщепенец отсиживается в глухой деревушке и боится вернуться в свою квартиру в центре Москвы. Боится, что не выдержат нервы, и он откроет огонь на поражение из своего наградного пистолета по тем, кто, как он считал, предали все то, за что он и все его поколение сражались насмерть. Еще несколько лет назад невозможно было даже представить, что миллионы людей по всей стране будут на митингах очернять и поливать грязью то, чем они должны гордиться. Как же нужно промыть им мозги... Да и еще гуляющий по стране дефицит всего и вся провоцирует недовольство. Неужели там, наверху не понимают, к чему может привести существующее положение.
Достав из-под стола банку с самогонкой, он налил в стакан мутной жидкости. Некоторое время Михаил Андреевич задумчиво подержал его в руке, затем, морщась, выпил и принялся ковырять вилкой в сковородке, ожидая, когда алкоголь притупит обиду и не покидающую его душевную боль.
Услышав шум подъехавшей машины, он отодвинул занавеску и выглянул в окно. Яблони и разросшиеся кусты малины закрывали обзор, и не было видно, кто подъехал. Лишь услышав голос сына, - есть кто живой? Он радостно вскочил и, с силой вдавив недокуренную самокрутку в жестяную банку, направился к двери.
Навстречу ему от калитки уже шли с полными сумками в руках Павел и Татьяна. Немного сзади следовали и внучки. Они весело и шумно обступили Михаила Андреевича и принялись радостно целовать опешившего старика в щеки.
- Я и не ждал вас.
Павел приобнял отца за плечи, - вот вырвались поздравить тебя.
Татьяна добавила, - с днем рождения!
Михаил Андреевич напряг память, - о-о, а какое сегодня число?
Павел рассмеялся, - можно только позавидовать пенсионерам. Живут и не заморачиваются, какое число, какой день недели...
Зойка встряла в разговор, - если дедушка не знает еще и какой год, значит, он совсем сошел с ума.
Света, отвесив сестре подзатыльник, одернула ее, - думай, когда чего говоришь.
Татьяна, пытаясь сгладить Зойкин конфуз, обратилась к ней, - ты лучше подари дедушке, что собиралась.
Девочка протянула дедушке непонятный предмет, сплетенный из ярких проводков, - вот, на. Я сама сплела.
Михаил Андреевич принялся крутить в руках подарок, - а что же это за зверь такой?
Зойка вздохнула и осуждающе покачала головой, - это слон! Не видишь, что ли?
- Слон? Так слоны серые бывают, а у тебя он какой то цветастый...
- Дедушка, это у тебя все серое и дом, и забор. Даже штаны! А у меня все красивое!
Когда смех стих Павел подтолкнул отца к дому. - Веди в свою избушку, сажай за праздничный стол.
Михаил Андреевич замялся, - так, это... нет стола,... в смысле, праздничного. Я не ждал никого, да и из головы как-то совсем вылетело...
Михаил Андреевич первым пошел к дому, а следом за ним потянулась и вся семья Чернышевых. Павел на ходу сорвал румяное яблоко и протянул жене. Татьяна с хрустом откусила сочный кусок прямо из рук мужа. Она была счастлива, ведь им так редко удавалось всей семьей куда нибудь вырваться. Как правило, это были поездки в Кочетово, да и то, достаточно редко.
Попытавшиеся зайти на терраску Татьяна с детьми уткнулись в спину остановившегося Павла, который констатировал, увидев безрадостную картину. - Н-да, стол не праздничный....
Татьяна, решительно отодвинув в сторону мужчин, прошла вперед и взяла руководство на себя, - ничего, сейчас все организуем. - Первым команду получил муж, - Паш, доставай все из сумок.
Затем она, видя замешательство свекра, успокоила его, - пап, мы все привезли с собой из Москвы, и выпить, и закусить.
Под руководством Татьяны на террасе началась хозяйственная суета. Павел принялся доставать из сумок привезенные продукты и напитки, а Татьяна, собрав со стола грязную посуду в таз, сунула его в руки старшей дочери, - Свет, отнеси к старой яблоне, сложи ее там, я потом перемою.
Михаил Андреевич неуклюже попытался вмешаться в домашнюю суету, - выпивку то зачем привезли, что у меня своей нет?
Павел не преминул съязвить, - ага, самогон...
Отец смущенно возразил, - не самогон, а настойки. - Затем он, под воздействием ранее выпитого, искренне возмутился, - а хоть и самогон...
Павел резко оборвал его, - пап, стыдно же, полковник, офицер, а гонишь самогон!
Но отец уже завелся. Накопившееся негодование рвалось наружу, - стыдно? Мне, офицеру стыдно клянчить в сельсовете талоны, а потом целый день в очереди давиться, что бы талоны на водку обменять!
Татьяну подергала за руку Зойка, - мам, можно я, пока вы наругаетесь, на речку сбегаю.
Та нагнулась к ней, - одна не ходи. Попроси Свету, что бы она с тобой сходила. Только недолго, через полчаса чтобы вернулись, будем садиться за стол.
Девчушка, выбегая с терраски, радостно закричала старшей сестре, - Светка, пойдем со мной на речку... Мне мама разрешила тебя взять.
Татьяне была неприятна начавшаяся ссора, но она сдерживалась и попыталась сохранить приветливые интонации в голосе, - пап, чистая посуда есть?
Михаил Андреевич кивнул головой на дверь, ведущую из террасы в дом, - есть, там в серванте.
Когда Татьяна зашла в избу, между мужчинами продолжился напряженный разговор. Отец, жестикулируя руками, разгоряченно высказывал свою точку зрения на происходившее в стране, - Горбачев делает из людей полудурков. Кто и не пил, теперь удавится из-за водки! А как же, раз по талонам! Дефицит!
Но в этом вопросе сын был с ним не согласен, - все правильно делается, с пьянством надо бороться...
- Да, ладно,... бороться! Кто пил, тот и пьет, только не нормальную водку, а... а все подряд. Вон, в Черном, в сельпо уже тройной одеколон начали продавать с одиннадцати часов.
Павел неодобрительно наблюдал, как не на шутку разошедшийся отец принялся мастерить самокрутку, - ладно самогон, а нормальных сигарет, что тоже нет?
Тот со злом огрызнулся, - сегодня есть, а завтра?... Так, что и табачок у меня свой. На фронте курили махру и ничего. - Затем продолжил разговор, пытаясь выплеснуть на сына наболевшее, - еще тогда,... в Европе мы использовали в своей работе такое понятие, как агенты влияния... Да не только там у них, но и у себя, среди .... Так сейчас наши враги обложили весь союз своими агентами! Их внедрили повсюду! Повсюду! На телевидение, В газеты! У меня такое ощущение, что и большинство в Верховном совете сидят у них на окладах. Ладно, я пенсионер, но вы то, сотрудники госбезопасности куда смотрите? Куда?
Павел краем глаза заметил, как из избы выглянула жена и кивком головы показала ему, что бы тот зашел к ней.
Павел встал и, пытаясь успокоить отца, потрепал того по плечу, - пойду, помогу Тане посуду принести.
Михаил Андреевич, посмотрев вслед зашедшему в дом сыну, недовольно крякнул и зашел следом.
За утепленной дерматином с ватой дверью находилась простая деревенская изба со стандартным набором мебели. Во всем, так же, как и на террасе, сквозило холостяцкое запустение. В глаза бросался телевизор Рекорд с разбитым экраном, из которого наполовину торчала чугунная сковорода. Остатки телевизора были облеплены уже засохшими макаронами.
Павел с женой непонимающе смотрели на эту "картину". Молчание прервал зашедший следом отец. Он попытался шуткой сгладить возникшую неловкость. - А что? Здорово смотрится,... скульптурная композиция "а ля перестройка".
На укоризненное молчание сына он вновь завелся. - Да, не выдержал, сорвался! А знаешь почему? Потому что тошно видеть, что происходит! Как сдают позицию за позицией!... Без войны! Как всякие недобитки митингуют у подъезда ветерана, офицера и кричат, что он палач! Что его судить надо!
Павел попытался остудить пыл отца, - пап, давай хоть сегодня не будем.
Но тот был настроен по боевому и не собирался сдавать своих позиций, словно за ним, как и в сорок первом стояла Москва, - и завтра не будем. Будем помалкивать, как нашкодившие пацаны. - Выждав немного, пока Татьяна с грязными тарелками выйдет, он продолжил, - разве можно было такое представить еще несколько лет назад? А у этого палача восемь орденов, двенадцать медалей и четыре боевых ранения!
- Пап, хватит, не заводись...
- Не заводись? А ты знаешь, кто этот палач? Знаешь?
Павел отвел взгляд в сторону, - я надеялся, ты не видел этот репортаж...
- Как можно было не увидеть, когда это в каждых новостях показывали! Чернышев НКВДшник, КГБшник! Расстреливал мирных жителей в Карпатах, в Литве...
У стандартного блочного дома над пристройкой несколько месяцев назад к удивлению жителей дома появилась вывеска " Кооперативное кафе УЮТ". Попытки посетить это заведение пресекли на удивление вежливые официантки, но в большей степени цены, абсолютно неразумные, с точки зрения стандартных жителей района. Все считали, что с таким расценками хозяин, выходец с Кавказа, быстро разорится. Но кафе продолжало функционировать. В основном по вечерам сюда приезжали скользкие мужички с бегающими глазками, с массивными золотыми цепями на шее и на запястьях в окружении молоденьких хихикающих девиц.
Из подъехавшей вплотную к входу в кафе Волги вышел Леший и с ним двое крепких ребят в спортивных костюмах. Осмотревшись по сторонам, они зашли в заведение.
Появление этой компании не осталось без внимания двух мужчин в темных костюмах, сидевших в потрепанных Жигулях, которые стояли чуть поодаль. В задачу сотрудников КГБ Груздя и Пономарева входило наблюдение и прослушка кафе "Уют".
Груздь проводил взглядом компанию качков, - посетители или рэкетиры решили наехать?
- Сейчас узнаем. - Пономарев увеличил звук шипящего устройства, установленного в машине. Из динамика послышался разговор, происходивший в кафе.
- Ты хозяин?
- Да, а что надо?
- Как зовут тебя, хозяин?
- Картачян...Арик...
В небольшом кафе из шести столиков был занят лишь один. Сидевшие за ним молодой человек с девушкой настороженно косились в сторону барной стойки, где трое молодых развязных парней окружили смуглого хозяина заведения.
Леший оценивающе оглядел Картачяна с головы до ног и нарочито лениво процедил сквозь зубы, - у тебя проблемы Арик.
- Какие проблемы?
Разговор поддержал рыжий парень, - ты товар у кого закупал?
Арик тыльной стороной руки вытер выступившие на лбу капельки пота, - у Митина? А в чем дело? Я с ним полностью расплатился.
Леший ожил, - во, во, у Мити. Проблема в том, что он эти продукты подрезал на базе у нашего хорошего друга.
- А я-то здесь при чем? С Митиным и разбирайтесь.
Рыжий угрожающе навис над растерянным армянином, - Митя в бега кинулся, а кто-то должен отвечать?
- Вы хотите сказать, что крайний это я?
Третий из компании со странной кличкой Жук не преминул сострить, - на лету схватывает.
Леший продолжил развод кооператора, - точно, на сегодняшний момент крайний это ты. А как ты хотел? Мы в убытке, а ты бабло стрижешь за наш счет. Есть несколько вариантов замять наши непонятки. Первый: мы пересекаемся с твоей "крышей" и перетираем с пацанами, что и как...
В жигулях Груздь прокомментировал происходившее в кафе, - быки его грамотно разводят. Сначала прощупывают, есть ли у него "крыша".
Пономарев согласно кивнул, - ага, если нет, начнут для начала ставить на счетчик.
- Этого Митина, сто пудов, они сами и подослали с дешевыми продуктами.
- А может они его и в глаза не видели. В любом случае, бесплатный сыр только в мышеловке. Все, тихо.
В кафе парни внимательно наблюдали за реакцией кооператора на предложение встретиться с его "крышей", но тот лишь уныло молчал. Затянувшуюся паузу первым прервал Арик и гостеприимно предложил. - Что мы стоим? Давайте, присядем. - Он повернулся к официантке, которая протирала фужеры за барной стойкой и внимательно прислушивалась к разговору, - Юля, принеси нам чего нибудь выпить и закусить.
Леший благосклонно согласился с этим предложением, - ну, давай посидим, может, что нибудь высидим.
Арик гостеприимным жестом пригласил парней к столику, стоявшему у окна. Молодой человек с девушкой, сидевшие за соседним столиком, даже не доев свое мороженое, удалились от греха подальше
Рыжий присоединился к компании, усевшейся за столиком лишь после того, как незаметно прилепил прослушивающий жучек к барной стойке. Тут Леший продолжал прессовать Арика, - как я понимаю, крыши у тебя нет, ты все хаваешь в одну харю. Тогда второй вариант: ты находишь Митю, и он возмещает нам убытки.
Кооператор попытался возразить, - а где я его найду, если вы говорите, что он исчез?
Леший, явно глумясь, повернулся к своим дружкам, - первые два варианта Арика не устраивают. Арик капризничает. - Затем он пристально посмотрел на Арика и в его голосе исчезли игривые нотки, - тогда третий вариант: мы обеспечиваем безопасность твоего бизнеса. Смотрим, что бы у тебя больше не возникало проблем и имеем тридцать процентов с выручки.
Когда к столику подошла официантка с подносом в руках, разговор прервался и возобновился лишь, когда она, ловко расставив на столе тарелки с нарезкой и бутылки с напитками, удалилась.
Арик уныло переспросил, - сколько процентов?
Рыжий утвердительно кивнул головой, - сколько слышал и это еще по божески.
- С выручки? Но мне же еще надо платить зарплату, налоги, электроэнергию...
Леший оборвал перечисление расходов, - хорош перечислять мне свои заморочки! Налоги он платит... Ты эти песни своей теще пой!
Рыжий поддержал приятеля, - ладно, хорош с ним нюни разводить! А это устроит? А может вот так подойдет? А он сидит кобенится, русского языка не понимает. Не хочешь по-хорошему? Тогда с тебя за Митин товар пять косарей баксов, срок - завтра. Потом ставим на счетчик. Каждые сутки долг будет удваиваться.
Парни встали и решительно направились к выходу. Уже от двери Рыжий вернулся к столику и, забрав бутылку виски, зажигалкой поджег тюль на окне.
Арик запоздало обратился к Лешему, - подождите, у меня нет таких денег! То, что я купил у Митина стоит в двадцать раз дешевле.
Тут он, заметив горевшую тюль, бросился сбивать пламя, но безуспешно. Тогда, обжигая руки, Арик сорвал ее, бросил на пол и принялся затаптывать ногами.
Парни, задержались у входа и принялись громко ржать, любуясь нелепыми прыжками кооператора.
Когда они вышли, Арику все же удалось затоптать огонь, и он уныло опустился на стул.
Немного подумав и приняв решение, он направился к барной стойке и придвинул к себе телефонный аппарат. Перед тем, как позвонить, Арик набросился на официантку, которая никак не могла прийти в себя после произошедшего.
- Что стоишь? Сходи, найди в кладовке новую занавеску и убери там все!
Когда девушка удалилась, он начал набирать номер.
Груздь и Пономарев старались не пропустить не одного слова из телефонного разговора Картачяна.
- Алло, добрый день Майкл. Это беспокоит Арик.... Нет, то, что Вы просили, еще не готово. Как я Вам и говорил только через три дня,... Я Вас беспокою вот по какому вопросу, не смогли бы Вы часть денег мне выплатить в качестве аванса?.... Нет, все нормально, просто у меня возникли материальные проблемы...
Груздь довольно потер руки, - как удачно эти быки все активизировали. Клиент полностью раскрылся. Оставайся пока здесь, не спи. Я в контору, заберу полную распечатку его разговора и к Бутову.
Пономарев не был настроен столь радужно, - может рановато, вдруг этот звонок не по нашей теме?... Да и эти быки,... как бы они нам все карты не спутали...
Но Груздь был непоколебим в своей уверенности, - не-е, все в цвет, и товар, и заказчик, он же Майкл... Наша тема! А шпана заставит его активней дергаться, нам это только на руку.
Когда Волга отъехала за поворот, Леший, сидевший за рулем, сразу же затормозил и обернулся к рыжему парню. - Подгони тачку поближе, встань там за помойками, чтобы не светиться, и послушай что и как. Главное узнать, кинется он к мусорам или нет...
Когда тот вылез из машины, Жук вслух оценил возможности современной техники. - Клеевая штука техника, послушал и сразу в теме, а без этого, сколько пацанов спалилось...
В просторном кабинете генерал-майора Бутова Сергея Юрьевича кроме хозяина кабинета находились еще Груздь и майор Князев Максим, которые сидя за приставным столом, терпеливо ждали, пока шеф ознакомится с распечатками телефонных разговоров.
Наконец Бутов, крупный пятидесятилетний мужчина с густой шевелюрой закончил чтение и, сняв очки, отложил их в сторону вместе с документами. Немного подумав, он нажал кнопку селекторной связи, - Юра, зайди.
Пока не зашел помощник, генерал окинул взглядом своих сотрудников, - это все и хорошо и плохо. Хорошо, что мы теперь наверняка знаем, что Картачян заказал радиевый активатор не для себя, а для некого Майкла. Как мы считаем, сотрудника западных спецслужб.
Беззвучно в кабинет проскользнул помощник Бутова, невзрачный прапорщик Иванов. Генерал протянул ему лист бумаги и распорядился, - В отдел Храпунову, пусть дадут всю информацию по этому телефону.
- Есть.
Когда Юра покинул кабинет, Бутов продолжил, - а плохо то, что ситуация может выйти из-под нашего контроля. Нам нужно три дня. А где гарантия, что Картачян не начнет искать нового поставщика. И самое плохое для нас, что найдет такого. Меня смущает появление этих быков,... может быть, мы где то засветились, и их появление не случайно.
Князев высказал свое мнение, - товарищ генерал, в наши дни появление рэкетиров скорее закономерность, чем случайность. Я думаю нужно ускорить передачу активатора. Самого активатора, а не копии.
Генерал выразил сомнение, - мне Чернышев говорил, что он излучает смертельную дозу радиоактивности и его нахождение вне специальной камеры недопустимо.
- Но копия будет готова только через три дня.
Задумавшись, генерал отошел к окну, - время... Боюсь, у нас нету этих трех дней.
Князев предложил, - если настоящий активатор поместить в свинцовый блок, это будет не так опасно. На данный момент это единственный вариант.
- Может Чернышев пострадать, да и вдруг,... что то непредвиденное....
Молчавший до этого Груздь подал голос, - непредвиденное исключено. Мы там изучили все подходы, отходы. Все организуем по полной, мышь не проскочит. И по времени активатор будет находиться десять минут у Чернышева.
Князев продолжил подсчет времени, - час у этого кооператора, я думаю не больше. А потом мы его изымем при передаче. Так, что полтора часа, ну, максимум два.... И всех в камеры, и фигурантов, и...
Груздь добавил, - и активатор.
Максим поинтересовался у Бутова, - а где липовый сотрудник НИИ?