В одном королевстве произошла банальнейшая история. Королевский шут влюбился в королеву, а та, соответственно, в него. Король же ни о чем таком не догадывался.
Скрывать долго свои чувства они не сумели. Ну, посудите сами, Шуту нужно смешить короля, Только он соберется сказать очередную двусмысленность, королева на него посмотрит, и он так и не откроет рта. Разве можно такое при любимой женщине? Вдруг не так поймет?
А дальше - хуже. Шут краснеть начал, при королеве, ото всех невысказанных двусмысленностей. Королеве, как известно, при шутах без короля появляться нельзя, поэтому шут краснел и при короле тоже. Ну а шут, который не шутит, да еще и краснеет, это уже не шут - это человек, которого следует уличать в злоумышлениях против короля.
У королевы тоже возникли проблемы - она слишком смешливой стала. Отчасти из-за любви, отчасти из-за женской истеричности. Вспомнит вечером, как шут днем краснел, и всю ночь смеется. Сохранению хорошей внешности, как вы понимаете, это не способствовало, и у королевы очень скоро появились темные круги под глазами. Может быть, король бы и этого не заметил, но сильно взволнованный министр финансов принес ему от придворного парфюмера вдвое возросший счет на пудру и румяна.
Вот тут-то все и открылось.
Надо добавить, что министр финансов, как человек многодетный, был крайне бережлив, и любой удар по дворцовой экономике принимал, как по своему собственному карману.
Королева, как водится, пришла к королю и во всем повинилась, не забыв случайно попавший к ней счет от табачника. Король ей два месяца назад обещал бросить курить.
Вы думаете, король метал громы и молнии?
Ничего подобного. Он улыбнулся и сказал:
-Какое счастье! Понимаешь, радость моя, я совершенно случайно полюбил нашу прачку, а она меня. И мы просто не знали, как тебе сказать. Я очень рад, что ты не будешь одинока. Только, пожалуйста, не говори нашей прачке, что я обещал бросить курить.
И, к великому удовольствию короля, королева порвала счет от табачника.
После этого к королю были срочно приглашены: шут, прачка, министр финансов, министр дворцовых переворотов и архиепископ - словом, все заинтересованные лица.
Король, как человек благородный, хотел отдать королеве с шутом пол королевства и доход от королевской молочной фермы, поскольку королева часто болела ангиной и должна была пить кипяченое молоко. Но этому воспротивился министр финансов. Собственно, против утраты пол королевства он ничего не имел, забот меньше будет. А вот королевская молочная ферма для министра финансов, как для человека многодетного, имела очень большое значение - он оттуда молоко получал, за вредность, за свою и своих детей. А дети у него были от семи до четырнадцати - самый вредный возраст. Тем более, что его старший сын наловчился отскребать позолоту с трона, чтобы делать золотую краску, но обещал перестать за лишнюю порцию мороженого, которое делали на той же ферме.
Министр даже хотел посчитать на бумажке, какой убыток дворцовой экономике причинит потеря фермы, но тут шут сказал, что никакого пол королевства с фермой им не надо, поскольку они с королевой уже давно решили стать бродячими актерами и разъезжать по свету в фургончике. Фургончик у них есть, так что им нужна только лошадь, а лошадь обещал подарить министр дворцовых переворотов, так что король может не беспокоиться. Все в порядке.
Тут возмутился министр дворцовых переворотов. Он сказал, что обещал лошадь на тот случай, если королева с шутом решатся на побег, а так ничего не получится. По двум причинам: во-первых, из принципа, так как король отпускает королеву добровольно, то это - не дворцовый переворот, и, следовательно, его - министра - помощь не нужна; а во-вторых, лошади все равно нет. Вот если бы королева согласилась на побег, то ее действия можно было квалифицировать, как покушение на королевский покой, внести в смету, представить министру финансов и получить деньги на приобретение лошади.
Тут министр финансов даже засмеялся от удовольствия и поздравил шута с такой экономной супругой. А министр дворцовых переворотов обиделся. У них с министром финансов был давний конфликт: поскольку первому никак не удавалось наладить мало-мальски сносный дворцовый переворот, второй не выдавал ему заработную плату - из экономии.
Министр дворцовых переворотов принял обидный смех министра финансов на свой счет и ушел, хлопнув дверью. Он надеялся, что хотя бы дверь от хлопка сломается, и министр финансов разозлится, но и тут у него ничего не вышло. Дверь оказалась прочной.
Зато проснулся архиепископ, который, было, задремал во время споров. И тут же сказал, что развести короля и королеву нельзя, все-таки не ремесленники какие-нибудь, все-таки король с королевой - первые люди в государстве. Должны во всем являть пример, в том числе и в супружеской верности. Можно, правда, сослать королеву в монастырь, чтобы она жила там по гроб жизни в скорбях и печали, за то, что полюбила шута и этим изменила королю. Тогда король будет свободен. Так вообще многие монархи поступают. Только королева тогда не сможет за шута замуж выйти.
Правда, шут ее потом из монастыря украсть может.
Вот только такая загвоздка. Просто так королеву в монастырь сослать нельзя - некуда. Женского монастыря в королевстве нет, только мужской. Значит, надо этот женский монастырь из-за границы выписать, потому что в королевстве столько женщин не наберется, чтобы из них монастырь составить. И поставить надо этот монастырь на полное государственное довольствие - монашки ведь не монахи - одним винным погребом не обойдутся. А отцом-исповедником к ним назначит его - архиепископа, и подобрать для него подходящий штат священнослужителей, коих в случае нехватки тоже выписать из-за границы. Не может же он все один делать (архиепископ был единственным священнослужителем в королевстве, если не считать настоятеля мужского монастыря, который давным-давно ушел в монастырские винные погреба, да так и не вернулся). И еще надо выписать...
Тут министр финансов схватился за голову... и изо всей силы дернул, но голова у архиепископа держалась крепко, не оторвалась.
Правда, министр финансов тут же опомнился, сообразив, что если он убьет архиепископа, то нового точно придется выписывать из-за границы, а, кроме того, ему придется оплачивать свое собственное содержание под стражей, что было бы крайне неэкономно по отношению к дворцовому бюджету. Поэтому голову архиепископа он отпустил, а вот седовласый парик отпустить не смог - запутался в волосах.
Архиепископ смертельно оскорбился и вышел вслед за министром дворцовых переворотов. Дверью он хлопать не стал, потому как привык все делать осторожно и бесшумно, дабы не обнаружить кое-каких "недостатков по службе".
Король очень сильно огорчился, но поразмыслил и решил, что, в общем-то, все к лучшему. Разводиться с королевой они не будут, а просто дружески расстанутся. Конечно, следовало бы ненадолго (для приличия) отправит королеву в монастырь, но что поделаешь, если женского монастыря нет, а в мужском настоятель заплутал в винных погребах, пуст уж лучше она уходит с шутом - все под чьим-то присмотром. А жениться на прачке он тоже не будет, они просто по-дружески сойдутся. Тем более что прачка оставлять свою работу не хочет и претендует на звание эмансипированной женщины.
А министр финансов все посчитал на обратной стороне своего министерского диплома и сказал, что все получается еще удачнее: во-первых, шут увольняется со своей должности, следовательно, можно назначит его на ставку матушки-настоятельницы женского монастыря, в который уходит королева, и положить ему жалование в размере всего того, что он заработает, когда станет бродячим актером. Прачка же пусть остается прачкой, если хочет, только, раз уж ей теперь предстоит стирать сугубо королевский гардероб (не может же королева стирать одежду министров), то работы у нее будет меньше, а значит, она сможет совмещать свои обязанности с обязанностями первой леди королевства безо всякого ущерба для своего чувства личной свободы.
Что же до лошади для фургончика, то ее надо взять у архиепископа - все равно тот живет при дворце и никуда не выезжает, а лошадь зря овес ест. Можно, конечно, еще взять лошадь на молочной ферме, но это повредит экономике, а больше лошадей в королевстве нет. Министра же дворцовых переворотов надо попросту уволит, как не справляющегося с обязанностями, и чтобы не разоряться на его похороны в случае голодной смерти.
Король со всем этим согласился и подписал все указы. На том собрание разошлось.
А ночью уволенный министр дворцовых переворотов и оскорбленный архиепископ составили заговор и подпилили бревно под дворцовым мостиком. Парадная подпояска архиепископа была пожертвована для того, чтобы обвязать бревно, дабы оно не рухнуло раньше срока.
Солнечным утром следующего дня фургончик с шутом и королевой выкатил из дворца. Шут играл на лютне, королева училась садится на шпагат, застоявшаяся лошадка архиепископа бодро пробежала помосту, так, что подпиленное бревно даже не дрогнуло, и умчала шута с королевой в светлую-светлую даль, навстречу любви и счастью, что были им так необходимы.
А спустя минуту бревно сломалось. Это когда озленный министр дворцовых переворотов выбежал на мост и топнул ногой.
Конец у этой истории еще более банален.
Министра дворцовых переворотов арестовали за порчу моста и заставили произвести ремонт. Потом его хотели посадить в тюрьму, но вот ведь незадачка - тюрем в королевстве не нашлось, потому как министр финансов тюремные деньги употребил на строительство новой школы. Его среднему сыну как раз пора было идти в школу, а министр хотел, чтобы все его дети учились в разных школах - для развития кругозора и самостоятельности.
Министру же дворцовых переворотов так понравилось чинить мост, что он из министров переквалифицировался в придворные плотники, а ту мебель, которую портили дети министра финансов, чинил в первую очередь и совершенно бесплатно.
Архиепископ ушел в бродячие монахи. Он думал таким образом досадить королю, оставив страну без единого священника, а сам где-нибудь гордо ожидать, пока придут просить его помощи. Но тут вдруг совершенно неожиданно вышел из винных погребов настоятель монастыря и тут же согласился совмещать свою должность с должностью архиепископа, в чем подписался и опять ушел в погреба. А министр финансов вздохнул с облегчением: судя по запаху, архиепископ у них теперь был вечный и к тому же бесплатный.
Королева и шут колесили по белу свету, а от свежего воздуха и веселой музыки у королевы мигом прошли все ее простуды и истерики, так что она даже думать забыла об ангине и молочной ферме.
Король был тихо счастлив. Прачка, не смотря на свое твердое желание остаться независимой женщиной, искренне его любила и вскоре обеспечила наследником.
А когда весной на большом майском празднике шут и королева разыгрывали во дворце веселое представление, король смеялся до слез и утирал эти слезы самыми белоснежными во всем королевстве платочками.