Шесть колыбельных

... если мы и знаем о себе что реальное, то это есть наше собственное имя. Ведь около него оплотняется наша внутренняя жизнь, оно - твердая точка нашей текучести, в нем находит себе объективный устой и неизменное содержание наше Я.
Павел Флоренский.

Сreemos los nombres!
Juan Ramon Jimenez.

 

1. Колыбельная матери

Моя мать поет, точно вяхирь вьет,
Точно белка воркочет на высокой сосне,
Моя мать поет, как челнок снует,
Надо мной склонилась, поет обо мне.

Аю, ангел мой,
Баю, сокол мой,
Как тебя не назвать -
Не обидно земле,
Будем мы с тобой -
Берега с рекой,
Будем хлеб и соль
На одном столе.
Будешь маяться
На чужом берегу,
Серой зайкою
Назову, нареку,
Серой зайкою
Прибежишь домой,
Аю, ангел мой,
Баю, зайка мой.

Я расту - расту. Кто меня уймет?
Выхожу из люльки - до того тесна -
Половицей на двор, бегом до ворот,
А как мать заплачет, мне ли не знать.

Аю, ангел мой,
Баю, ветер мой,
Как тебя не назвать -
А тебя все нет.
Ожидать вестей,
Словно ждать гостей,
А у тех гостей
Свой готов обед.
Будешь жить одна
На чужом берегу -
Черной птицею
Назову, нареку,
Черной птицею
Прилетишь домой.
Аю, ангел мой,
Баю, ворон мой.

Обовьет июнем, росой окропит,
Только буду, как прежде, везде неправа,
От того, что не знаю - куда ступить,
От того, что ищу - как меня назвать.

 

2. Колыбельная травы

Аю. Свои долгие стебли качаю,
Как тебя бы качала,
Семенами, пыльцой
Осыпая лицо.
Нежным сном без конца иначала
Спи.
Усни.
Спи, дремота ресницами плещет,
остаются забытыми вещи,
о которых ты раньше скучала.

Для любого назначено нужное слово у Бога,
не придумаешь лучше: нарекли тебя дубом
могучим - так столетия будешь встречать под
небесным чертогом, а когда нарекли однолеткой
травой повиликой, все равно ты свой год
прожила без печали великой.
Спи.

Это путнику страшно, что встретит в дороге беду,
Это ищущим страшно, что ничего не найдут,
И по букве из книги гадальной они вынимают.
Все равно твое имя затопчут, сомнут, изломают.
А здесь
я тебя берегла, над тобой шелестела-звучала,
семенами, пыльцой
осыпая лицо.
Нежным сном без конца и начала
Спи.

3. Колыбельная Кассандры об имени Елена

Хочешь быть Прекрасною Еленой,
Женщиной, и никакой иной,
Ни сестрой, ни другом, ни женой,
Ни душой свободной и нетленной,
Ни усталой матерью детей,
Но рабою страхов и страстей,
Самою желанной во вселенной,
Вместе с тем и самою земной?

Спи спокойно, ты ни в чем не виновата.
Разве есть вина на зимней стуже?
Горе мужу, если ты полюбишь мужа.
Горе брату, если ты полюбишь брата.
Спи, покорная и злая недотрога,
Спи, во всех искавшая мужчину.
Горе сыну, если ты полюбишь сына.
Горе Богу, если ты полюбишь Бога.

 

4. Скоморошья колыбельная на имена Марина, Зинаида, Анна

Ой, спи, спи, спи.
Ой, сыпь, сыпь, сыпь.
По вершку моей тоски
намотаешь на усы.
Глаза-то не открывай.
Сама что ли не чуешь - живая.
Жилочку между пальцами разотри -
Это кровь толкается там внутри.
Дай, поцелую. Ну, жадна ты, сестра.
Ладно, в сказочке моей дремли до утра.
Баю - баю - баиньки.
На, медку пососи.
Проживали три бабоньки
На великой Руси.
Первая - просто шлюха,
Вторая - злая старуха,
А третья - кто ей в глаза заглянул,
Отравился, на всю жизнь потонул.
Эх, где стежки - дорожки,
Там горбы да ухабы,
Медведь на липовой ножке
Не страшней лютующей бабы.
Что, поцеловать-то не дашь?
Беда с тобой, сестра, просто беда.
А ты поле-то, поля волчицей обрыщи
И найди той шлюхи сетлее и чище.
А ты, в облаках соколицей пореяв,
Найди той злыдни нежней и добрее.
А тонуть молотом,
Что стрелой к вышине,
Самое золото -
Оно завсегда на дне.
Бабу возьмут в шенкеля, залупцуют.
Баба возьмет себя, перелицует.
Росло серебро - стало сукно.
Сказалась осенью - оказалась весной.
Черная пряжа ее, да не в этом дело,
Ты слушай, как пела она, ищи, как глядела.
Как ушли три бабоньки
Божью межу косить,
Трех имен досчитаться
не могут с тех пор на Руси.

А ты спи, спи, спи.
Губы сонные разлепи,
как заслышишь меня в сенях.
Вижу, сколько в тебе бесенят.
Разгляжу лучше, когда обниму -
На каждую буковку по одному.
Думал, мимо иду,
а подол зацепил.
И в тебетвое имя - недремлющий дух.
Спи, сестра. Шельмова дочка, спи.

5. Моя колыбельная об имени Джон

Ночь придет не черна, не страшна,
не страшнее всех прочих - бездонных и долгих.
Ночь придет, как жена,
памятуя покой надлежащего долга.
Простирая ладони, на коих граненый огонь,
Пожирающий боль, чья основа глупа и груба,
Остается болеть просочившееся глубоко
Имя крови твоей на моих приоткрытых губах.

Не всколыхну край колыбели,
Не разобью абриса башни,
Спи на краю своего апреля,
В цепкой руке своего бесстрашия.
Спи.

Только небо вдыхает душу, не в земле волшебство.
Только душу вдыхает небо, плоть - зачатье земли.
Спросят норны: кого ты искала, его или имя его?
Я скажу: другого так назвать не могли.

Время наше не потекло в одном
русле, не родилось снова.
Среди всех твоих снов
я вдыхала только одно слово -
люблю.

Ухожу через ночь от подножия сна твоего,
Также просто, как с простынь стряхнут сладострастия прах.
Там, под блеском чужих поцелуев, печатью живой
Имя крови твоей на моих запечется губах.

 

6. Колыбельная блганного ангела

Hash!
Ни к чему твой плачь.
Ни к чему твой крик.
Крик теперь оставь живым тоже.
Спи.
Плоть твоя мертва.
Сжатая трава
Чувствовать не может.

Как и я
На нитях бытия
Качайся среди звезд,
Вписанных в картон
синий.
Ты легко жила,
Все, что ты была -
Было лишь твое имя.

Hash!
Кто тебя любил,
Любит и теперь,
Ты не умерла, только
Кровь твоя ушла
В глубину земли,
На круги реки долгой.

Вечный балаган:
Жизнь не дорога,
Если нет конца у пьессы,
Если все не минет.
Hash!
Там, где ты теперь -
Никаких потерь.
Входи и назови свое имя.