Когда вышла вечером со студии, редкие снежинки порхнули от дверей, засверкав в солнечных лучах. И там, чуть дальше, во дворе, где заводили машину, дворниками смело со стекла маленький снежны вихрь, он взвился и исчез, как и эти, сейчас лишь мельтешившие перед лицом. Уже после пришло в голову, что правильное слово для них было - разведка ...
А пока меня догнала милейшая барышня Танька Сарана, и мы пошли к метро, болтая о всяком. Первый снег сказался нам у Обводного, с неба вдруг полетели мелкие и мокроватые хлопья, а небо потрясающе быстро исчезло в серой хмари. Мы тогда еще не поняли. Но замерзло лицо, пришлось остановиться и намотать шарф на голову. Потом хлопья начали расти и густеть, они мчались все быстрее, каждым косым росчерком стирая кусочек окружающего мира, пока вдруг не оказалось, что вокруг нас нет ничего кроме стремительного мокрого и злого снега. Мы смеялись и отплевывались, пытались прикрывать руками глаза. "Убью последний зонтик", - горестно сказала я, добывая оный из сумки. "Да ну, жалко же", - сказала Танька. Но за зонтиком стало возможно хотя бы дышать. Потом снег облепил нас, не делая различия ни спортивной куртке, не настоящему бельгийскому пальто, и, боюсь, мы тоже исчезли, слились с пейзажем надежнее, чем иные бравые парни в камуфляже. Из снежного праха вылетела собачья упряжка. Узкоглазый человечек на нартах придерживал ворот кухлянки и пел на незнакомом языке: "Снег летит, собаки бегут, ой, хорошо-о-о-о, хорошо-о-о-о. Хорошо, что ветер дует в спи-и-и-и-ну." Увидев нас он запел: "Вот две женщины иду-у-у-у-т, очень заме-е-е-е-рзли-и-и-и." Собаки пробежали мимо. Потом к нам подошла финка не то лапландка. Посмотрела укоризненно. Достала из-за пазухи сушеную треску, что-то написала на ней, спрятала треску обратно и ушла в буран. "Надо было переждать на студии," - сказала я. "Да ну, всю ночь что ли," - сказала Танька. И тут мир вокруг начал потихоньку светлеть, а снег из колючего и летящего претворился в пушистый и порхающий. Потом его стало меньше, потом еще меньше, потом мы вдруг увидели стену Лавры и раз-два - вышли на Александра Невского. Над нами сияло солнце, везде вокруг сияло солнце, небо приятно золотилось. В этом золоте сверкнула пара другая снежинок, кажется, те же, что встретили меня в дверях студии... и все закончилось. Снег на нас растаял, одежда была мокрой насквозь. "Вот и докажи теперь кому, что мы попали в буран, а не валялись в луже," - засмеялась Танька. И мы пошли в метро.