Ночь рассыпалась черным бисером. Призывно мерцали зрачки-звезды. Зрачки ее будущих братьев. Они стояли полукругом вокруг нее. Темные повязки скрывали нижнюю половину лиц. Они все были похожи в темноте, но она уже научилась различать их.

У одного были длинные волосы, спадающие на плечи мягкими волнами, и нежный, почти детский голос. Она называла его Кудряшка. Второй был довольно тучен, и его уж точно было хорошо видно. Толстый, вот как все его звали. Третий переминался с ноги на ногу, а когда говорил что-то, прятал руки за спину. Она прозвала его Шай, от известного английского слова. Четвертый был молчалив и неподвижен, в противовес Шаю. Молчун не разговаривал с ней, лишь иногда поднимал голову и зачем-то смотрел в бездонное небо. Он был единственным из братьев, кто по-настоящему пугал ее.

Шестой, Главарь, постоянно курил, словно находясь в нервном напряжении. Но при этом мягким голосом с легкой хрипотцой успокаивал ее, говорил о том, что волноваться не из-за чего. На его лице не было повязки, и она смогла в подробностях рассмотреть его тонкое скуластое лицо, бледные губы, темную щетину бородки и дико горящие глаза. Он был очень красив.

И он обещал, что все будет, как в сказке.

Но надо подождать.

И она покорно ждала, то сидя на холодной каменистой земле, то болтая с Толстым и Кудряшкой. Хотела выкурить сигарету, чтобы еще лучше все ощущать, но Главный запретил ей. Сказал, что она должна сосредоточиться, а сигареты слишком расслабляют. И она согласилась. Она соглашалась со всем, что ей говорили.

Ей было очень хорошо. Тело было легким и послушным, пальцы - расслабленными. Хотелось танцевать и порхать, руки, оказывается, очень красиво двигались в лунном свете, но и это ей тоже запретили. Зато дали охапку тонких стеблей вьюнка и букет красных маков. Сказали плести венок, потому что это необходимо было для посвящения.

Она никогда в жизни не делала этого, дитя мегаполиса, но сумела скрутить несколько стеблей вместе и подколоть к ним маковый полураспустившийся бутон, похожий на юбку цыганки. Постепенно у нее стало получаться, она с удовольствием делала это, исполняя пальцами причудливый танец вокруг почти готового венка. Закончив работу и закрепив последние цветки, она одела его на голову.

Из ближайшего лесочка послышались шаги. Это был седьмой, Псих. Он видела его до этого всего несколько минут, и он ей ужасно не понравился. Он постоянно что-то кричал своим тонким противным голосом, указывал всем что делать, был чем-то недоволен, но Главарь быстро осадил его и отправил куда-то. И сейчас он вернулся. Она не была рада этому, потому что в глубине души надеялась, что они обойдутся без Психа.

- Все готово, - сказал ей главарь после обмена с Психом парой коротких фраз. - Идем.

Ее заставили снять босоножки и верхнюю одежду. Погода стояла теплая, но все равно ее чуть зазнобило, когда она осталась в одном белье. К счастью, ей тут же накинули на плечи шелковый темный плащ со шнуровкой на шее и с вышитой светлыми нитками змейкой.

Она уже начинала чувствовать себя, как в сказке.

Вещи ее бросили здесь, и она с сожалением оборачивалась на них.

- Их ведь потом можно будет забрать? - спросила она.

- Нет, - ответил Главарь.

Значит, так правильно, подумала она. Нужно оставить всю одежду, как змея сбрасывает свою кожу, чтобы переродиться заново. Потому что сейчас она станет новым человеком. Новым счастливым человеком. И у нее будет много братьев, о которых она давно мечтала.

Ее взяли за руки Главарь и Кудряшка и повели куда-то. Она не различала дороги. Видела только склоненные ветки деревьев, шелестящие от легких порывов листья, странные блуждающие огоньки светлячков. Прямо перед ней шел Псих, и она с трудом сдерживала отвращение, глядя на его сутулую спину. Сразу за ней шел Толстый, она слышала, как он пыхтит и громко топает. И это было забавно.

Ей казалось, что она не идет, а летит, чуть поднявшись над лесным ковром из травы и листьев. Это было прекрасно. Она чувствовала себя ангелом, только без крыльев. Главарь время от времени сжимал ее руку, словно подбадривая, и она мысленно благодарила его. Все это было так приятно, но так необычно. Она почему-то думала о радуге. В том месте, где исчезнет она-старая и родится она-новая, должна появиться радуга. И она знала, какой цвет в ней будет самым ярким.

Желтый, яркий блик ее настроения.

Дорога не заняла много времени. Поляна была круглой, как блюдечко, и, словно молоко, по ней расплескался лунный свет. В центре - прямоугольный камень, плоский, шершавый и горячий на ощупь. Она подошла к нему, высотой он был как раз по пояс. Погладила его как послушное животное.

- Ты боишься? - спросил Главарь, не выпуская ее руки.

- Нет, - ответила она с улыбкой.

- Ложись на камень. Только сними с себя все, кроме плаща.

Она легко рассталась с бельем - последними чешуйками змеиной кожи, и осталась в сверкающем плаще, который так приятно ласкал кожу.

- Давай быстрее, - нервно попросил Псих.

Она поморщилась, как от скрежета ногтя по стеклу. Быстро вскарабкалась на камень и, повозившись несколько секунд, улеглась на спину.

Запрокинув голову, с силой вгляделась в ночное небо. Сверкающие зерна-звезды и огромная, желтая как лимон, луна. Вот в такие ночи и начинаешь верить в призраков.

Братья окружили камень, но она не смотрела на них. Она впитывала лунный свет, как губка воду. Казалось, еще секунду - и глаза лопнут. А потом зрачок сжался до размеров крошечной точки, и она перестала видеть вообще что-либо.

Но это не мешало ей слышать и ощущать. Братья запели. Слов она не разбирала, мелодия была мерной и тягучей, как горячая карамель. Казалось, звуки медленно обволакивают ее тело.

Она знала, что братья окружили ее и обходят камень по кругу. Ритуал начался.

По ее коже побежали мурашки, когда она осознала это.

Изменения будут необратимыми.

Но ей не было страшно. Она знала одну вещь. В этом мире ей не место. Кто-то насильно впихнул ее сюда, и она не понимала, зачем. И вот сейчас она чувствовала, что, наконец, нашла то, что ей необходимо. Братья спасут ее. Нужно только пересилить себя и выдержать этот странный ритуал.

Все глупые мысли, все опасения спустились на самое дно души. Она растворялась, она чувствовала каждой клеточкой, что растворяется в воздухе, мерном пении, в свете луны.

Она поднималась вверх. Медленно, как дымок, струящийся над костром. Ее тела уже не было, остался только дух, плотный и белесый, и она чувствовала, как он поднимается все выше и выше.

Луна была горячей на ощупь и пахла медом. Она обнимала ее круглый упругий бок и впитывала в себя ее тепло.

Неожиданно она оцарапалась о соседнюю звезду. Она была огромным острым осколком алмаза и сияла так, что ослепляла.

Ей было хорошо в своем бестелесном состоянии, несмотря на колючие звезды. Они шныряли вокруг нее, как маленькие мышки и с хрустальным звоном скатывались вниз, на землю.

Она знала, куда они падают.

Прямо на ее тело, которое распласталось сейчас на камне, и ждет перерождения.

Звезд становилось все больше и больше, они сыпались вниз непрерывным сверкающим дождем.

Она радостно засмеялась. Это и вправду похоже на сказку. Это и есть сказка.

Сверху ей хорошо было видно братьев. Они водили свой хоровод, ни на минуту не умолкая. Ее тело изгибалось дугой, впитывая в себя звезды. Плащ распахнулся, обнажая мокрое от пота, блестящее в свете луны гибкое тело.

Один голос выпал из стройной песни. Один человек вышел из хоровода. Сутулый и нервный, он скинул с себя всю одежду и влез на камень.

Она с ужасом узнала Психа. Он что-то делал с ее телом, и она перестала ощущать сыплющиеся звезды.

Внезапно ее дух с силой поволокло вниз. Она сопротивлялась, как могла, но все без толку. Ее рывком вкинуло в ее собственное тело, и она закричала от дикой боли. Внизу живота все горело огнем.

- Ты слишком рано начал, придурок! - услышала она. - Слезай с нее!

Ее тонкие руки изогнулись, как змеи и выбросили вперед острые ногти. Она с наслаждением впилась в лицо Психу, и тот завизжал от боли.

- Сучка!

Послышался глухой звук удара, и кто-то стащил с нее тяжелое тело. Она запрокинула голову, но больше не было ни звезд, ни луны. Тьма, как меховое покрывало, окутала ее с ног до головы.

***

Сказка закончилась. Кто-то волоком тащил ее по зеленому настилу из еловых иголок. Она пришла в себя, когда пребольно стукнулась затылком о случайный камень.

- Дура обколотая! - прошипел он, поднимая ее на ноги и встряхивая.

Ей показалось, что все звезды высыпались из нее, как пыль из старого дивана. Это было страшно. Она вдыхала холодный обжигающий воздух, с трудом осознавая, что же она здесь делает.

Перед ней стоял Молчун и, крепко держа за плечи, пристально смотрел в глаза. Они находились где-то в еловой чаще, и больше никого не было рядом.

- А где все? - пролепетала она.

Язык ее не слушался.

Молчун встряхнул ее еще раз с такой силой, что зубы клацнули. Сознание потихоньку возвращалось к ней. Она внезапно почувствовала, что стоит голышом в одном только тонком плаще.

- Ритуал уже окончен? - спросила она.

- Для тебя - да, - с жесткой усмешкой ответил Молчун.

Он пошел вперед, не отпуская ее руки, а она, едва перебирая ногами, последовала за ним.

- Куда ты меня ведешь?

- Домой.

- Что уже все? Я уже с братьями?

- Дура, - прошипел он сквозь зубы.

А потом остановился и отвесил ей пару хороших оплеух.

- Приходишь в себя, а?! - воскликнул он. - Уже осознаешь, что вокруг?!

Она испуганно кивнула. Ей было больно, но мир и вправду приобрел большую четкость.

- Ты хоть знаешь, куда ты чуть не вляпалась?! - он уже почти кричал. - Ты газеты читаешь, телевизор смотришь?

Она мотнула головой, что могло означать и да, и нет. На самом деле она не слишком-то много внимания уделяла этому.

- Дура!.. - Молчун разразился потоком брани. - И зачем я только полез тебя вытаскивать?!

- Что вообще на меня нашло? - он прижал ладони к вискам и забормотал. - Ведь я же... ты же все расскажешь... они нас найдут... зачем?

Она ни слова не могла понять из его бормотания и просто стояла в ожидании, кутаясь в холодный шелк. Воспоминания всплывали в голове... где она оставила свою одежду? Вот полянка, она идет, держа за руки Кудряшку и Главаря, большой шершавый камень... Сам ритуал она помнит смутно, а потом... боль, дикая боль! Боль вернулась, и она с силой прижала руки к животу.

- Я должен тебя убить! - Молчун бросился к ней и глаза его зловеще блеснули.

Она дернулась назад, инстинктивно закрываясь руками.

- Я не могу! - обессилено прохрипел он. - Я не могу этого сделать, понимаешь?!

Он кричал на нее, а она замерла, как испуганный зверек.

- Я даже им не мог позволить притронуться к тебе! Да что же это такое?!

Он схватил ее за руку и потащил вперед, сквозь чащу. Казалось, что он вот-вот вырвет руку из сустава. Колючий настил хрустел под ногами, ей приходилось пригибаться, чтобы не задеть головой ветки.

- Вот, - внезапно остановился он. - Иди туда и через три минуты выйдешь на трассу. Вали отсюда, чтобы я больше тебя не видел!

Он захлебывался от злости на себя за свою слабость и чуть ли не плакал от бессилия. Она плохо понимала, почему он так себя ведет, но ей вдруг стало действительно жаль его.

Она провела ладонью по его щеке нежным, успокаивающим жестом. Он отдернул ее руку и закрыл глаза.

- Я предал их, понимаешь? - едва слышно произнес он. - Да ничего ты не понимаешь, дурочка. Ты еще долго будешь приходить в себя.

- А может ты и не вспомнишь, что с тобой было? - он с внезапной надеждой посмотрел на нее. - Может ты и забудешь и этот лес, и все, что мы с тобой делали?

Он крепко сжал ее ладонь, словно умоляя - "да, скажи да!".

Она кивнула. Надо было успокоить его.

- Конечно, забуду.

***

"Первая выжившая жертва змеиной секты!"

Она вернулась домой ранним утром, часов в пять. Мать плакала навзрыд от облегчения.

А потом были длинные больничные коридоры и допросы, допросы, бесконечные допросы. У нее болели руки от вколотых лекарств. Каждую ночь ей снились колючие зерна-звезды. Из-за этого по утрам она просыпалась в слезах.

Она тщетно пыталась вспомнить хоть малейшие подробности той ночи. Память упрямо выдавала только один и тот же кадр: еловые ветки над головой, хмурящиеся глаза, теплое пожатие руки и обещание - "конечно, забуду".

Они пытались выбить из нее хотя бы что-нибудь, хоть бы малейшую деталь. Все было бесполезно. Им только удалось обнаружить маленький лесок и поляну, на которой проводили ритуалы, - там ее подобрал водитель грузовика.

- Как ты смогла вырваться, сбежать от них? - допрашивали ее.

- Я не знаю, не знаю...

"Никаких следов телесных повреждений... Она была накачена наркотиками!.. Как она от них убежала?.. У нее на запястьях синяки, ее тащили... Ее пытались изнасиловать... Она ничего не помнит... Вы что, не видите, у девочки психологическая травма!.."

На восьмой день ее отпустили домой. Она так и не смогла вспомнить подробности той ночи.

***

Ночи проходили в бешеной круговерти снов и бреда. Ей виделись потрясающие по яркости образы, и это было волнующей, интересной и словно бы даже реальной жизнью.

Звезды, вереница алмазов, колючий дождь... Ее тело изгибается дугой, впитывает живительный хрустальный дождь... Она смеется от радости и восторга, а просыпается все равно в слезах...

Потому что сказка окончена.

Жизнь все никак не могла вернуться в свою колею. Она находилась в таком хрупком равновесии с собой и миром, что любое неосторожное слово, любое случайное действие или даже ветер за окном, вызывали в ней бурю эмоций. Она потерялась. Ей было темно и страшно.

Однажды она стояла под душем и думала о том, что так дальше продолжаться не может. Что надо возвращаться к нормальной жизни. Что ей очень крупно повезло, потому что ни одна из жертв коллективного надругательства змеиной секты не доживала до утра ритуала.

А может быть то, что она выжила, уже что-то значит? А может быть она особенная и достойна занять место рядом с братьями?

Здравый смысл кричал о том, что братья - всего лишь свора маньяков с отклонениями в психике, а между тем перед глазами всплывали картинки, преследующие ее по ночам.

Горячие капли стекали по телу, и она внезапно услышала звон.

Кровь тонким ручейком побежала по бедру, с хрустальным звоном прокатилась по ступне и упала на дно ванны. Наклонившись, она видела маленький блестящий осколок. Осколок звезды-алмаза. Направив струйку душа на бедро, она заметила, что там нет никаких порезов. Кровь просто лилась по коже. Вслед за первым красным ручейком побежал второй, третий. По груди и по животу, но неизменно внизу они обращались в алмазы.

Ужас, первобытный страх наполнил ее всю. Капли крови стекали по телу, обращались в звезды со странным звоном. Она тряслась вся и обнимала себя руками. Душ был не в силах смыть с нее все звезды.

С криком она выскочила из ванны. Подбежала к зеркалу. Там отразилась насмерть перепуганная голая и мокрая девушка. Только вода стекала по плечам. Но, тем не менее, она слышала звон, слышала так, словно он звучал внутри ее головы. Под ногами ее уже лежала приличная горка стекла.

Она застонала от ужаса. Значит, братья ее не помиловали, подумала она. Значит это - расплата. Расплата за то, что она сбежала и не позволила провести ритуал до конца.

...Ее тело было полно звезд... А вот сейчас она их теряла... Теряла медленно и болезненно, как капли своей крови... Зачем... Она же теперь совершенно пустая... Как глупая кукла... Страшно, страшно... И темно... Прощайте, братья...

"Ученица 11 класса, выжившая после ритуала змеиной секты, скончалась сегодня при таинственных обстоятельствах! Врачи выясняют причину смерти".