Было слышно, как в кране капала вода. Горячую воду отключили три дня назад, и ему приходилось греть воду в чайнике, чтобы как-то, разбавив ее под холодной струей, вымыть голову и руки. Бритвенные лезвия давно уже затупились и плохо соскобленная щетина противно зудела. Он посмотрел в зеркало, из глади стекла на него посмотрел осунувшийся усталый человек. Покрасневшие заспанные глаза делали попытку сфокусироваться на переносице, но у них это плохо получалось. На плече краснели багровые рубцы от недавнего столкновения на улице. Он стоял и смотрел на себя, пытаясь навсегда запомнить свой собственный образ. Попытался улыбнуться, но это у него плохо получилось. Разбитые губы не слушались. Он посмотрел на свои руки. Предательская дрожь выдавала волнение, с которым он никак не мог справиться. Страха не было - была апатия...
В закопченной турке он сварил себе кофе и долго пил его маленькими глотками, пытаясь растянуть удовольствие. Включил радио и методично, каждые пять минут перескакивал со станции на станцию. Работал телевизор - он одновременно смотрел несколько каналов, по которым шли новости. Посмотрел на телефон - он не звонил. Глубоко вздохнул. Он надел чистую футболку, поношенные джинсы, выключил свет и вышел из дома.
Улица встретила его своим привычным шумом - проезжающее метро, бегущие люди, милицейские сирены, акции BTL (промо-акции) в супермаркетах, объявления в громкоговорителях. Он шел и слушал. Просто шел и слушал. Он уже подходил к Зданию. Офис находился в помещении, ранее принадлежащему известному питерскому издательскому дому. На стенах, в некоторых местах, до сих пор остались следы от потушенных сигарет, выкуренных дизайнерами, редакторами, менеджерами и самым главным директором. До второго уровня было ровно 24 ступени. Каждый шаг давался ему с трудом. Он подошел к железной двери, прямо посмотрел в зрачок камеры и нажал на кнопку звонка.
- Подпишите здесь! Эта копия отправится в 5-е отделение КДС ЗАО г. Москвы, другая копия отправится вашим родственникам... Так еще одна подпись. - Он в пол уха слушал слова, которые ему говорила молодая 18-летняя девушка в форме сотрудницы Фирмы. Ему пришлось пройти жесткий отбор - анкетный конкурс, три стадии интервью, детектор лжи, финальное собеседование. Один из пятидесяти. Он не мог поверить в свою удачу.
Его попросили переодеться. Дали необходимые предметы, заявленные в списке, и проводили до комнаты. Он вошел и осмотрелся - обыкновенная комната с герметичными стенами... без окон... с единственным замком изнутри и большими настенными часами. Он вздрогнул, так как услышал, как бежит секундная стрелка. Глубоко вздохнув, он достал пузырёк и одноразовый шприц. Выгнав из пластика весь лишний воздух, человек наполнил его жидкостью без запаха, стряс и, протерев спиртом вену, чтобы убить микробов, сделал себе укол. Потом он умер.
"Жизнь - дерьмо, в котором мы живем!" - статьи с таким заголовком появились в столичных и региональных СМИ несколько лет назад. 'Комсомолка' писала, что это старое и устаревшее, но некогда популярное убеждение, приобрело новый шарм и вполне подходило для лозунга какого-нибудь нового течения или политической партии. Депрессия - чума нового века отказывалась поддаваться лечению, корпоративная культура, поглотившая всех и вся, диктовала свои жестокие правила в современном мире. Корпорации владели абсолютно всем. Движение антиглобалистов задушили, так и не позволив ему поднять голову. Корпорации, словно в книгах Орвелла, владели людьми, и самое главное, они владели их чувствами и личными переживаниями. Проще говоря, они владели рабами. Номинально люди оставались свободными, но они подчинялись рабским законам. Жизнь каждого в точности дублировало образ жизни соседа. Подписание рабского договора являлось процессом, с которого начиналась жизнь бывшего школьника, студента или недавнего безработного. Человек попадал в ловушку, где ему предоставлялся выбор - жизнь в корпорации, либо полное отречение от внешнего мира.
Корпоративная культура была везде - на кухне, в ванной, в туалете, в отношениях с любимыми, в совершении товарно-денежных отношений и так далее. Люди пытались бежать, прятаться в каменных джунглях, но корпорация доставала их везде. И тогда они нашли выход.
В 2008 году группа энтузиастов организовала первый суицидный центр, который давал возможность обрести свободу раз и навсегда. Организаторы уходили из жизни по цепочке - один за другим, используя различные методы и способы. Последний в очереди на освобождение приводил нового корпоративного изгоя, тот приводил еще одного и скоро центры Добровольной Смерти были организованы по всей стране. В них потянулись люди и в скором времени, даже самая захолустная российская деревенька имела такой центр. Товар пользовался спросом. В конце концов ситуация привела к дефициту смерти - в данные заведения выстраивались очереди. Люди, жаждущие распрощаться с жизнью, сходили с ума от долгого ожидания, становились агрессивными и творили беспредел. Они умирали в хаосе. К началу 2009 года федеральному правительству пришлось создать службу Контроля Добровольной Смерти при МВД РФ, которая занималась регулированием процесса ухода из жизни, составлением лимитных планов и контролем их выполнения. Была введена определенная квота на количество желающих совершить самоубийство - не более 20 человек в день. Были организованы лотереи, розыгрыши, шоу с путевками в суицидные центры. На внутрикорпоративных мероприятиях, пикниках лучшие сотрудники награждались возможностью расстаться с жизнью вне запланированного графика. За один год из 100 тысяч номинантов от данной возможности отказались трое, которые через несколько месяцев после отказа сошли с ума и попали в психиатрическую клинику особого режима.
В мужских журналах, таких как GQ и Men's Health публиковали статью 'Самоубийца месяца' с изображением персонажа в режиме 'до и после'. Под каждой фотографией мелким шрифтом всегда писали - кто был спонсором суицида и в одежде какого брэнда всё было сделано. Иногда рядом с трупом позировала полуобнажённая девушка, специально для этих целей нанятая в модельном агентстве. Рынок стал модным, и все кому не лень огромной лавиной бросились его осваивать. Такое огромное человеческое стадо.
Людям свойственен принцип стадности. Как у каждого стада есть вожак, так и у людей должен быть свой лидер. Взять, например, моду или стиль. Есть, например, место, которое посещает весь столичный бомонд, полный пафоса и гламура. Туда ходят потому, что какой-то человек, в своё время вызвавший доверие у тусовки сказал, что это МОДНО! И теперь, все говорят, что да! Это стиль. Если этот же человек скажет, что модно там, за углом, в трущобах, то всё это модное стадо возьмёт в руки шмотки и толпой ломанётся в то место, которое получило это клеймо. И, будьте уверены, они будут думать, что так и надо, что всё идёт правильно.
Рынок стремительно развивался.
В 2010 году отдельные центры стали брать деньги за свои услуги, выставлять огромные счета целым компаниям. Началась жесткая конкуренция и корпоративная война за смертельный рынок. Обрести свободу вновь стало сложно, и суицидный бизнес это понял, делая деньги на праве человека распоряжаться своей собственной жизнью.
Илью разбудила трель будильника. Последний трещал словно свинья, которую резали на домашний шашлык. Илья машинально выкинул прибор в другую комнату, но в этот момент зазвенел мобильник и звуковой органайзер, голосом босса Ильи произнес: "Сейчас 5:20 утра. На работе Вам нужно быть в 8:00. Опоздание на 30 секунд ведет к штрафу - 70% от оклада. Вам нужно принять душ, почистить зубы, надеть костюм, повязать галстук..." Данный сигнал на телефонном напоминателе являлся обязательным условием контракта, и удаление его из трубки вело к немедленному увольнению с занесением в трудовой реестр и био-чип, который вшивали всем сотрудники конторы.
Агентство (здесь работал Илья Мажорин), предлагающее услуги по организации суицида, представляло собой центр, располагавшийся на двух этажах одного из нового торгового центра. Этажом выше находилась популярная звукозаписывающая студия, услугами которой иногда пользовались сотрудники агентства - реквием записать... или траурный марш...
Называлась компания R.I.P. Communications Ltd. и входило в первую десятку лучших компаний по данным Р.А.С.О. Когда только всё начиналось, компания за короткий срок получила сертификат в ISO 9000 (Международная организация по стандартизации) и активно развернула свою деятельность. За несколько лет своей истории агентство R.I.P. Com (сокращённо) организовало и провело более 300 торжественных самоубийств и имитаций.
Имитация представляла собой то же самое действие с одной лишь разницей - без летального исхода. Крупные компании заказывали имитации для детей своих сотрудников - на пикниках, утренниках и молодёжных праздниках. Имитации представляли собой исключительно стратегический интерес и на освоение финансовых потоков влияли самым минимальным образом. Суицид начинался чуть позже - после удачно проведённой имитации, клиент заказывал одну или две церемонии, и агентство начинало работать в полную силу.
Как серьёзная организация, компания имела несколько отделов, которые все вместе образовывали единое целое, что позволяло агентству иметь статус 'полного цикла'. Полный цикл в суицидальных коммуникациях означало то, что компания-организатор имела полное право не только следить за логистикой, но и оказывать ритуальные услуги. У агентства был свой собственный производственный отдел, где днями и ночами стругали и колотили гробы, сгибали кресты и писали затейливый текст на могильных табличках. Там же, в этом отделе, всю продукцию покрывали краской и здесь же сушили. Венки, бывало, предоставляли бесплатно. Если заказ превышал определённую сумму. Если нет, то всё продавали за огромные деньги.
В агентстве работали четыре дизайнера - два на 'маках', два на 'пи си'. Те, кто был на 'маках' свысока смотрели на тех, у кого были Windows. Правда, когда их системы ломались, они извинялись и шли к сисадминам - просить квалифицированную помощь. Дизайнеры придумывали поминальные открытки и POS материалы. Иногда у них неплохо получалось, и за дизайн брали дополнительные деньги.
Над проектом обычно работало три отдела - account, project и media. Отдел по работе клиентами занимался как раз тем, что общался с теми, кому нужна была оригинальная и необычная концепция. Они же, основываясь на предложении, составленном в отделе проектов, писали бюджет и утверждали его у клиента. В медиа-отделе писали пресс-релизы, готовили пресс-пакеты или пресс-папки и общались с журналистами.
Каждый проект начинался с того, что в account отдел поступал входящий бриф, где говорилось о том, что кому нужно и в какие сроки. Брифы присылали обычно старые клиенты. Прежде чем бриф присылали новые клиенты, их нужно было найти. В этом случае отдел по работе с клиентами занимался прямыми продажами (direct sales) - все садились на телефоны и начинали звонить по базе. Иногда их ругали и вешали трубки (процентов 90 от всех исходящих звонков), но были и те, кто на церемонии самоубийства тратил достаточно неплохие суммы. Тогда и подключался к работе отдел проектов, который готовил проект и проводил его, стараясь учесть все, даже самые нелепые мелочи. В этом отделе писали концепты, предварительно клепали бюджет и рассчитывали приходно-расходные сметы. Тоже на начальном этапе. И только потом, после детализации, accounts заключали контракты.
В агентстве была жёсткая дисциплина. Время любого сотрудника считали рабочим временем эр ай пи ком, руководство которого в любое время суток могло позвонить своим работникам и вызвать на работу даже в самое позднее время суток. Или послать их на задание необычайной важности - например, найти тридцать пар серебряных ножниц, или купить золотую бумагу.
Но люди работали, несмотря на то, что многим было не в радость. Просто всем обещали приличные проценты и перспективы карьерного роста. Карьерный рост заключался в следующем - если вы могли спокойно работать в суициде на протяжении трёх-четырёх лет, то цепочка развития профессиональной лестницы представляла собой следующую иерархию: ассистент - менеджер - начальник отдела, а дальше... дальше шло увольнение. Люди увольнялись сами, либо их увольняли.
У агентства так же был call-центр, который оказывал online консультации тем, у кого не было денег, а умереть хотелось; и принимали завершающие фазы проектов, чтобы срочно сделать отчёт для клиента. В комнате, где сидели операторы, там и тут слышалось:
- Трахея перебита, всё в порядке.
- У нас Flat line - норма!
- Нож вошёл не в то горло. Будем пробовать ещё раз...
- Тело растворилось в кислоте, начинаем демонтаж...
Илья работал в отделе специальных проектов. Как и все продавал воздух и способности организатора. Имея рентабельность каждого проекта более 50-и процентов, он обманывал клиентов, зарабатывая деньги для "родной" компании на непонятных для Заказчика позициях - таких как артисты, аренда звукового и светового оборудования; расписывая менеджмент корпорации, основываясь не на фактах, а на собственной фантазии. Ненормированный рабочий день и отсутствие личной жизни сказывалось на его психике и морально-душевном состоянии. Выходных было мало, а в последнее время их не было вовсе.
Офис был современной отделки - с белыми стенами и недорогим ковролином на полу, который вечерами чистили уборщицы на дорогих механических пылесосах. Войти было не так то просто, так как вход преграждала внушительная чугунная дверь, окружённая камерами внутреннего слежения. Стены были увешаны фотографиями в рамках, изображавшими самые запоминающиеся церемонии. На всех были люди в дорогих костюмах от Brioni или Roberto Covalli - это были клиенты, те же, кто был подешевле, носили костюмы попроще. Недавно установили вентиляцию, поэтому в офисе было свежо и прохладно.
Просканировав пропуск, Илья втащил свое тело в офис. Полумеханическая сука - худая секретарша, едва достигнувшая совершеннолетия, окинула его нахальным и надменным взглядом и, фыркнув, отвернула голову. Илья прошел на рабочее место, размышляя о новом поколении молодых сопливых подростков, об этих молокососах, которые, являясь адептами корпоративной культуры и тим-билдинга (team-building) влекли за собой грандиозные катастрофы будущего. Илья не совсем понимал, как это произойдет, но был уверен в том, что это обязательно случится. Монитор засветился голубым светом и поприветствовал пользователя безобразной заставкой компании. На экран выскочила некая цифра, показывающая количество пришедших писем. Илья лениво начал читать. Компания Volvo Avia интересовалась, когда на их склад будет совершен возврат монтажно-крепежных материалов, оставшихся в офисе агентства с прошлого мероприятия; генеральный директор назначал общее совещание; калифорнийские спаммеры предлагали увеличить размер члена в считанные секунды путем перевода денег на непонятный счет в швейцарском банке. И ничего более. Офис начинал наполняться коллегами.
- А где Филлип? - спросил Илья, проходившую мимо ассистентку.
- Его уволили! - спеша поделиться новостью, произнесла ассистентка.
- Как?! За что?!
- Он выиграл билеты в Suicidal House . На всю семью...
Илья почувствовал горечь, обиду и скрытую зависть. Руководство компании пыталось предотвратить попытки персонала выйти из-под контроля, путем обретения спокойствия через суицид. Он решил позвонить Филлипу домой, но наткнулся на автоответчик: "Здравствуйте, нас уже никогда не будет дома. Сегодня мы обретаем свободу и освобождение от корпоративного рабства. Нам повезло, и мы используем свой шанс. Держитесь. Счастливо оставаться". Илья положил трубку.
Suicidal House - являлся закрытым и очень модным клубом в столице. Преимущество его перед другими суицидными центрами заключался в том, что у него была возможность проводить самоубийственные вечеринки без оглядки на официальные ограничения. Владел им один из генералов из Службы КДС, поэтому клубу работать не мешали. Вход осуществлялся строго по face-control'n'dress-code, либо по специальным билетам, которые разыгрывали на радио MaximuM. Выигрывавшие эти билеты должны были выкупить их в течение ближайших трёх-четырёх часов, после чего право на обладание ими утрачивались и билеты разыгрывались заново.
Вызвал БОСС - молодая, немного полная женщина, ещё совсем недавно бывшая взрослой девушкой со следами хронического недостатка мужского внимания. Она мечтала об олигархах, но, хотя и обладала достаточно большими связями в мире бизнеса, встречала их нечасто. "О, Боже! Тебя же никто не трахает! От этого ты такая стерва?" - подумал Илья. На его месте так подумала бы любая особь мужского пола, кому хоть раз пришлось пообщаться с Кариной. Женщины воспринимали её совершенно иначе - в рабочих паузах они тихо перешёптывались в туалетах, называя её лесбиянкой.
- Садись! - она кивнула на стул с потёртой потрескавшейся кожей. - У нас новый клиент - Правительство города Москвы. Мэр города собирается перейти в мир иной. Он понимает, что в сотый раз он не сможет баллотироваться на дополнительный срок. На пенсии сидеть ему не хочется, вот и торопится разделаться сам с собой, пока его все помнят активным и жизнерадостным. Плюс у него какие-то, кажется, ещё личные проблемы.
- Карина, а тебе не кажется, что это слишком? - Илья пожал плечами. Организация самоубийства, пусть даже и самого мэра казалась ему безумной идеей, лишенной разума и морали.
Лицо Карины побелело. Как обычно, она начала читать долгую и нудную нотацию, оставляя на уголках плохопрокрашенных губ капельки белой слюны. Возможно, это была врожденно-приобретенная привычка, но также возможно сказывалось злоупотребление белоснежным импортированным кокаином, который она регулярно доставала с колумбийских плантаций через своего личного дилера и нюхала сидя в корпоративном туалете. В этот раз уголки ее губ опять были белыми. Илья подумал, что у руководителя отдела в точ-точ такая же привычка. Он даже звонил ему ночью, чтобы задать вопросы, на которые Илья отвечал ранее. Илья был готов сорваться и высказать Косте все, что он о нем думает, но на заднем фоне услышал, как подружка Кости сказала: "Ни хера мы вмазались..." и понял, что что-либо говорить бесполезно...
-... Ты не понимаешь, сколько денег мы можем на этом заработать! - объясняла Карина. - Их можно 'развести как лохов', выйти на 60-70 % рентабельности проекта...
Илья думал, о чем же все-таки мечтает эта женщина. Точно не о семье и точно не о счастье. Она мечтает о власти! В этом есть некая правда. Вся верхушка существующей корпорации являлась семейным подрядом, переплетенным в тугой клубок матримониальных уз. И клубок этот покрылся толстым слоем сплетен и интриг.
- Значит так! Сегодня к вечеру, ты должен предоставить мне креативный концепт торжественной церемонии Суицида Мэра и предварительную оценку бюджета. Текст лучше всего подкрепить наглядными пособиями - возьми в Интернете фотографии артистов, посмотри в базе художников, фотографов и так далее. И давай! Включай голову! Это тебе не какие то жалкие 100 тысяч долларов, здесь бюджет тянет на несколько жизней твоей работы. Пора тебе учиться осваивать и такие финансовые потоки.
Удовлетворенная последней фразой Карина откинулась на спинку кресла и уставилась в монитор своего компьютера. Илья подумал, что на женщину она не похожа - она похожа на био-робота с нелепо-большой для своего телосложения грудью и толстыми лодыжками. Она кичилась знанием одного иностранного языка, хотя едва могла связно произнести пару фраз на английском. Вообще, лингвистическая ситуация в корпорациях оставляла желать лучшего. Происходила полная ассимиляция иностранных слов и идиоматических выражений. Менеджеры любили употреблять к месту и не к месту фразы, которые, на их взгляд могли покорить клиента. Например, в обсуждении проекта иногда проскакивало следующее: 'Соу, после того как проджект отрулит ивент, нам витально необходимо предоставить клиенту фидбэк...' И так далее. Хуже всего было то, что произносилось всё с безобразным акцентом, словно насрали в рот, и абсолютно неверным ударением. Так слово event превращалось в 'Ивэнт', а слово feedback в слово 'фЭдбАк'. Успокаивало одно - слова shit и fuck оставались без изменений.
Он вернулся на место, сел к компьютеру, посмотрел на пустующее место Фила, пододвинул клавиатуру и начал писать.
"... под звуки фанфар на подиум, выполненный в стилистике мероприятия, поднимается мэр столицы со своими замами. После произнесения приветственно-прощальной речи он облачается в расшитые золотом одежды по форме напоминающие Греко-римские тоги. Их членам правительства Москвы выносят девушки-модели, которые улыбаются приглашенным гостям и официальным участникам церемонии. После чего на сцену выходит ведущий..." - Илья смотрел в монитор, пытаясь представить, кто из имеющихся ведущих справится с ответственностью качественно проводить мэра в последний путь. Выбор его пал на Игоря К. - достаточно дешевого и в то же время безумно профессионального массовика-затейника. "Так... нам он стоит 500, выставим его за 800 плюс НДС", - Илья заполнял позиции в Приходно-Расходной Смете. Если правительство Москвы одобрит Игоря, то в принципе, одобрит и другие позиции.
"... на подносе находятся предметы, которые предлагаются Самому Почетному Гостю для ухода из жизни - опасная бритва, петля, шприц с инъекцией, утюг, пилюли, пистолет, сертификат на гильотину, нож и так далее..." Он был уверен, что Карина заменит как минимум половину из предлагаемых предметов. На ее взгляд они будут недостаточно пафосными и не будут соответствовать уровню гостей ВиАйПи. Он присвистнул - 70 % рентабельности. Он смотрел на позиции - гроб с символикой московского правительства, кремация под Гимн России, венки с элементами корпоративной символики, похоронная процессия из 150-и привлеченных аниматоров. Илья отправил сырой концепт режиссеру на детализацию и отослал Карине то, что у него получилось.
Ответ не заставил долго ждать. Карина влетела в офис и встала в проёме, слегка перевалившись за порог и держась одной рукой за гипсокартоновый косяк, на который крепилась дверь. С ненавистью она смотрела на Илью. Казалось, что она специально тренирует такой взгляд перед домашним зеркалом. Волосы, заплетённые в аккуратные косы, развевались, словно змеи у Медузы Горгоны.
- Какой то хреновый у тебя суицид получается...
- Почему?
- Ну не цепляет - это раз. Кондово. Бюджет маловат - это два. Не суицид, а умирающий лебедь какой-то.
- Суицид и умирающий лебедь - тема практически одна и та же.
- Илья!!!
- А что? Так и есть!
- Знаете что, молодой человек, - глаза Карины сузились до миллиметра. - У меня огромный опыт в проведении подобных мероприятий и вы будете делать все то, что говорю я. Если тебя что-то не устраивает, - она опять перешла на знакомое и привычное шипение. - То можешь класть заявление на стол. Что будет с твоим жалким существованием, говорить, по-моему, не имеет смысла, так?
- Возможно!
- Не дерзи.
Илья встал и молча вышел из кабинета. А вечером он напился. Купил виски и пил его стаканами, экспроприированными с одного из алкогольных проектов. Нервы были на пределе. Два дня назад Илья ходил к психоаналитику. Тот, выставив счёт на достаточно ощутимую для Ильи сумму, сказал ему, что пару месяцев такой работы и психушка обеспечена даже без добровольного увольнения. Алкоголь не действовал. Он не действовал, и от этого становилось тошно.
Год назад Илья расстался со своей девушкой. Она улетела в Испанию, где в первую же неделю выскочила замуж за президента корпорации Global Excremental, которая занималась переработкой мусора и животного кала. Global Excremental была известна также и тем, что одно время являлась основным спонсором вооруженного конфликта в Ираке. Илья переживал довольно таки долго. Он сильно похудел, стал плохо спать. Каждую ночь, во сне, она приходила к нему, и он беззвучно плакал, пытаясь прикоснуться к ней. Но каждый раз она ускользала, и он оставался один... совсем один. Один он оставался и сейчас. Выпив виски, он инициировал пьяные внутренние монологи, в которых ругал свое агентство в грубой форме и представлял сцены его разрушения.
Илья жил в квартире, которую купил, воспользовавшись ипотечным кредитованием. Он долго собирал требуемый первый взнос, и, после того как необходимая сумма была у него на руках, он позвонил риэлтору и два дня потратил на то, чтобы оформить заказ и сделать все документы. В квартире было две комнаты, кухня и совмещённый санузел. На входе, Мажорин положил вязаный коврик, который когда-то подарила ему его мама. Вещей от родителей больше не было. Всё остальное он купил в IKEA. В одной комнате он жил, оформив её в японском стиле, развесив по стенам иероглифы ' - До' и поставив в изголовье самурайский меч. Меч был ненастоящий, а всего лишь модель, дорогая, но модель, которая от настоящего клинка отличалась только остротой лезвия. Там, где Илья не спал - было пусто. Там стоял телевизор, проигрыватель DVD, компьютер и музыкальный центр. В общем, холодные удобства человеческой жизни - результаты технического прогресса. И ничего более. В его ванной стояла стиральная машина, которая вечно ломалась. До такой степени, что в результате, Илье пришлось отключить ее от питания и сдать обратно. Теперь грязное бельё он сдавал в химчистку или, на крайний случай, стирал руками. Квартира его редко встречала гостей, но всегда была готова к тому, что время от времени Мажорин приводил с собой девушку, с которой знакомился на улице, или на крайний случай в Интернете. Последнее - для ленивых, ибо можно сидеть на месте, ничего не делать, только смотреть в монитор, разглядывая фото. В последнее время это можно сделать было только из дома, так как на работе установили счётчик трафика, и раз в неделю выборочно просматривали историю пользователя. За это штрафовали. Ощутимо. Это было одно из его двух жилищ.
Спать не хотелось. Хотелось оттянуть момент возвращения на работу до степени полного отрешения от проекта. В спальне у Мажорина стояли две вертушки Newmark, которые ему подарили на день рождения. Илья играл любимые диски и бесконечно пил коктейли. Очень хотелось поехать в Suicidal House - Филлип, наверняка, устраивал прощальную вечеринку. Филлип свободен. Он ушел гордо и ушел в составе своей семьи. На это нужны были силы и материальные средства. Средства Филя нашел - он копил годами. Все покупали машины - Филя ездил на метро, все покупали новую технику - Филя привозил домой старый ламповый телевизор, который забирал у бабушки, живущей в деревне. Захотелось сделать то же самое - посмотреть телевизор. Там шли экстренные новости - брокер какой-то биржи совершил акт несанкционированного суицида - выбросился в окно. Компанию, где он работал, оштрафовали на 150 миллионов долларов и запретили сотрудникам участвовать в смертельных лотереях в течении десяти лет.
- Да, жестяк! - Илья затянулся растрепавшейся сигаретой и закашлялся. Постоянное нервное напряжение привело к тому, что Мажорин не мог ограничиваться 6-7 сигаретами в день как раньше - сейчас в день уходило полторы пачки, а то и две. Казарменное положение агентства наводило на мысль о том, чтобы уехать работать в армию в горячую точку - каким-нибудь снайпером или еще кем-то. Пожалуй, единственное место, где корпоративная культура уступала место культуре военной, а точнее не культуре, а жестокой и бесполезной муштре. Его начало тошнить. Практически ползком, он добрался до унитаза и тридцать минут отводил душу. На следующий день была назначена встреча в Центральном Московском Крематории с представителями правительства и чуть позже, там же, встреча с подрядчиками. ЦМК - был одним из немногих похоронных мест, имеющих возможность разместить более чем 500 человек в главном холле.
- Так, ладно! - сказал Илья. - Присутствие психиатра меня нервирует...
- Почему? - Костя сделал затяжку супер легкой сигаретой и едва не врезался в телеграфный столб.
- Потому что ВСЕ твои слова анализируют. Тебе лезут в сознание, пытаясь понять какие-то мотивы каких-то поступков.
- Ты это к чему? - спросила Карина. Надменный взгляд всезнающей стервы скользил по зеркалу заднего вида.
- К тому, что на встрече будут как минимум два психиатра. А мы, как я понимаю, собираемся врать.
- Бля, ссышь? - Костя с чувством собственного превосходства задал глупый вопрос.
- А что ты хочешь услышать? Нет? Прорвемся? Кто за косяки отвечать будет? Ты? Карина? Я же за все в ответе.
- Ну да, ты же менеджер проекта.
- Ладно, я понял...
Дальше в машине они ехали молча - молча курили, молча смотрели в окно. Мимо пролетали вертолеты воздушного такси. За последний год авиа-корпорации вырвались таки на урбанистический уровень и теперь делали деньги на людских перевозках. Маленькие вертолеты сновали туда-сюда, зависали над трассами, молотили винтами и глазами ожиревших пассажиров смотрели на унылый город.
В переговорную их долго не пускали - ждали представителя мэрии. Он приехал с опозданием, привезя с собой четырёх охранников и джип с автоматчиками. Телохранители выстроились вдоль маршрута передвижения своего подопечного и пресекали любую попытку кого бы то ни было приблизиться к Представителю на потенциально-опасное расстояние. После того, как человек из мэрии вошёл внутрь, остальным наконец-то разрешили последовать за ним.
Стол вытянулся в несколько метров. Чиновники из столичного правительства сидели и через трубочки посасывали утреннюю водку. Пили ABSOLUT, который принесла заботливая секретарша. По всей видимости, она действовала на них освежающе. Водка, а не секретарша, так как было ещё утро. Карина и Костя попросили по чашке каппучино, а Илья зевнул и уставился на жирных чиновников.
- Кто у нас отвечает за процесс? - белобрысо-лысый свин с волосатыми ноздрями окинул кабинет. Несколько пальцев устремилось в сторону Ильи, Карины и Кости.
- Агентство R.I.P. Communications Ltd, - представилась Карина. - Мы привезли Вам дизайн-проект зоны происходящего, проект-предложение, приблизительный бюджет и вариант нашего договора. - За основное место действия мы, после долгих исследований возможных мест, выбрали недавно отреконструированное здание Центрального Крематория. На данный момент, на нем нет даже названия, но в скором времени, если верить обещанием Ваших строителей, у здания появится официальное имя. Итак, давайте по порядку...
... Они сидели уже около трех часов. Главный из правительства периодически крыл всех матом и несколько раз, поговорив по мобильному, изменял дату и время церемонии. Вездесущая охрана металась из стороны в сторону, по сотне раз проверяя ранее пройденные точки.
Илья сидел молча, подперев одно ухо рукой. Сидел так, чтобы никто не мог увидеть наушник от плеера. Играл классический оркестр. В последнее время классику стали запрещать, так как интеллектуальное развитие масс казалось достаточно опасным занятием и грозило всеобщей осмысленностью. Играла скрипка. В детстве, когда Илья ходил в музыкальную школу, ему казалось, что скрипка - полное и бессмысленное издевательство над нервной системой ребенка. Втайне от преподавателей, в компании с друзьями, тоже проходящих пытку музыкой, забирался на школьный склад и ломал смычки. Выступая на отчетных концертах и получая награды за первое место, Илье становилось стыдно, и он покупал смычки на скудные сбережения и отдавал их в школу. Уже позже, классическая музыка тесно переплелась с электронными настроениями, и Илья встал за вертушки. Он играл сам для себя. Он никому не хотел показывать то, что сделал. Критики он не боялся, спасибо родителям, критика была не страшна, а полезна...
"... принес?" - Илья очнулся и увидел кучу напряженных взглядов, направленных ему в переносицу. "Где проекции 3D? Гроб? Ложе? Маршрут движения тела?"
"Нет, не принёс. Проект находится в разработке!" - была у Карины привычка придумывать внезапные вещи, о которых никто не мог догадаться. Какие проекции? О чем она? Теперь еще и гроб рисовать! Илья сказал, что имиджи будут готовы через несколько дней и будут доставлены в Мэрию с курьером фельдегерьской службы.
Вернувшись в офис, Илья два часа выслушивал нарекания от боссов и его попытки защищаться были безуспешны. Опасно, когда человек во всем полагается на собственное субъективное мнение, слухи и личное отношение к человеку. С работы он ушел рано. Настроения, как обычно не было. Дома выключили свет и горячую воду. Плановые городские отключения вошли в привычку. Если в начале века они происходили раз в месяц, то сейчас - один, два раза в неделю. Норма! Спать не хотелось. Он вышел в Интернет и писал на протяжении долгого времени.
*** /Любовь с запахом формалина. Почти как у К./
Одиннадцатого июля 2... года Паулина окончательно решила свести счеты с жизнью. Она тщательно убрала свою комнату, которую снимала вовсе не в монастыре, почистила зубы и легла в постель.
Со столика в изголовье она взяла таблетки - четыре пачки снотворного, - но не стала жевать горстями, запивая водой, а решила глотать по одной, поскольку велика разница между намерением и действием, а ей хотелось оставить за собой свободу выбора, если на полпути она вдруг передумает.
Между тем с каждой проглоченной таблеткой Паулина все больше укреплялась в своем решении, и через пять минут все пачки были пусты.
Не зная, сколько времени потребуется, чтобы потерять, наконец, сознание, Паулина взялась за форум...
Как ни странно, первая же строка вывела её из привычного безучастного равновесия (снотворное еще не успело раствориться в желудке, но Паулина и так была пассивной по природе) и заставила впервые в жизни задуматься над истинным смыслом фразы, столь популярной среди её друзей: "ничто в этом мире не происходит случайно".
Почему эта строка попалась на глаза именно сейчас, когда жить осталось несколько минут? Если это не случайное совпадение, то, как понимать посланный ей знак, - если, конечно, предположить, что это скрытое послание и что не бывает случайных совпадений?"
Илья вышел в город. На приобретающих тепло улицах виднелись остатки грязного снега. Город пытался дышать, он делал судорожные вздохи и кашлял. Кашлял выхлопными газами и рабочей усталостью. Илья пошел в ресторан быстрого обслуживания. Хотелось что-нибудь съесть, но голода не ощущалось. Смотрел под ноги. Увидел 100 долларов. Нагнулся поднять, но выпрямиться обратно не получилось. Раздался звук удара, крик и Илья увидел темноволосую девушку, которая держалась за губу и пыталась сдержать слезы.
- Смотреть нужно перед собой, дебил! - злость сквозила через боль, и получалось довольно забавно. Она была одета в лёгкую кожаную куртку за тысячу баксов, джинсы 'Дольче'энд'Габанна' и сапоги Balenciaga на высоких каблуках.
- Дайте посмотреть. - Илья поднялся, чувствуя себя последним идиотом. Губа у девушки распухла и треснула. В глазах стояли слезы. - Извините. Правда, не видел. Она стояла и смотрела на него злобным взглядом. А он стоял и думал, что у нее красивые глаза.
- Пойдем. - Он взял ее за руку. Она было дернулось, но он не отпускал. Она только спросила - куда?
- Буду лечить. Возражения не принимаются, придется нам подумать, как исправить ситуацию.
- А, может, я лучше домой поеду?
- Не может. - он потрогал гудящий затылок и направился искать место, где они могли бы сесть и спокойно поговорить. Он знал одно - эту девушку он отпускать не хотел. Никогда. Этого его испугало. После многочисленных связей, так называемых отношений "на две пачки" презервативов, он боялся общаться с девушками. Ему казалось, что стоит начать серьезные отношения, так сразу исчезнет стол ценное и последнее ощущение внутренней свободы.
Наверное, он был прав...
Он повёл её в небольшой ресторанчик на Тульской - 'Свет в конце туннеля'. Входная группа была выполнена в виде огромной тёмной трубы со стенами, выкрашенными в чёрный свет. Попадая в трубу, человек оказывался в кромешной темноте. Он не знал, где вход, а где выход. В то время, когда он пытался с этим разобраться, в динамиках читали стихотворения Байрона и Шелли, которые изредка прерывались холодным дыханием. Шагая по трубе, гости постоянно слышали новые стихотворения и голоса, и от этого становилось жутко. Казалось, что тебя окружают призраки. И лишь через определённый промежуток времени открывалась дверь, ведущая в ресторан, и человек возвращался в реальность. Внутри он мог приобрести диск с видео, которое снимали инфракрасные камеры в то время, когда он блуждал по туннелю.
Играла музыка. Безумные официанты носились из стороны в сторону, умудряясь удерживать неимоверно огромные подносы, заставленные водкой, закуской и курительными наборами. После того, как Российское правительство легализовало марихуану и гашиш для лечебных целей, многие бары переименовались из предприятий общепита в медицинские учреждения. Легализованные дилеры обеспечивали скоростную поставку наркотика из любой точки мира, будь то Амстердам или Алтай. Илья взял себе гаш, а его собеседница попросила узбекский план. Накуриться и забыться? Как бы не так. Хотелось просто расслабиться и немного успокоить нервы. Сначала прием пищи. Илья был голоден, как волк. Набросившись на греческие сэндвичи, он почувствовал, как по желудку растекается тепло. Его совершенно не заботило, что он не соблюдал правила приличия и громко пережёвывал пищу. Он просто был голоден. Она улыбалась.
- ?
- Ты когда ел последний раз?
- Не знаю - вчера или позавчера. А что?
- Просто мне кажется, что это вчера было как минимум неделю назад, - она посмотрела ему в глаза. - Ешь, конечно... Я так поинтересовалась. - Она взяла сигарету, оторвала от неё фильтр и затянулась.
- Я ненавижу лёгкие сигареты. Мне что-нибудь покрепче.
- А я не могу курить крепкие - курю много, себя жалко. Пожить хотелось бы. Хотя, ты знаешь, всё относительно. - Он тоже взял сигарету. Спичка долго и упорно не хотела зажигаться.
- Возьми другой коробок...?
- Нет, - его бесил тот, факт, что он не мог зажечь огонь с первого раза. Была у него плохая привычка - он не привык сразу отказываться от того, что делал. Вплоть до мелочей. После десятого раза, сера начала плавиться и Илья закурил. - Почему-то люблю курить во время еды. Мысли собираются в один маленький клубок, который распутать может только самая старательная и усидчивая бабушка - мое сознание.
- Слишком уж заумно...
- Да? Как могу... - Илья смотрел в окно. Начался дождь. - Знаешь, ты мне нравишься.
- Как, вот так вот сразу?
- Да, как-то вот так... сразу. Мы можем видеться чаще? - он посмотрел ей в глаза. Она смотрела на него, не отводя взгляд.
- Давай, - внезапно ожил её мобильный. Она взяла трубку, молча слушала, потом со всего размаха бросила телефон о стену. - Извини, у меня бывает так, что меняется настроение. В последнее время это происходит всё чаще и чаще. Давай встретимся в другой раз.
Девушка молча поднялась, посмотрела на него еще раз и ушла в дождь. Лишь мгновение спустя Илья понял, что он так и не успел узнать её имя и, вообще, он не знает абсолютно ничего. Он попросил бумагу, забил сигарету и закурил... Теперь уже, чтобы отвлечься.
На следующие выходные он пригласил её провести вместе время. Не обязательно было сидеть дома с незнакомым человеком - можно было сходить в кино или же посетить какую-нибудь экзибицию. Она, немного подумав, согласилась. Они встретились в небольшом кафе на окраине города. Днём сюда приходили уставшие менеджеры, которые за короткий срок заказывали комплексные обеды и, постоянно сверяясь с часами, их быстро ели. После чего бегом бежали обратно в офис и продолжали верно служить. Вечерами здесь всё менялось - приезжала группа из зрелых кубинцев. Они, одетые в камуфляж и футболки с Че Геварой, привозили с собой инструменты - ударную установку, гитару и шейкер. И тихо играли тягучие песни своей страны, которые мало кто слушал. Те, кто слушал - тихо сидели. Заказывая алкогольные коктейли, чтобы напиться. Вечерами сюда приходили одиночки - люди, которые не знали, чем заняться долгими скучными вечерами. Они искали убежище. Кто то находил его здесь, а кому то не нравилось, и те, кто не нашёл себе места и здесь, просто сбегали. Даже нет, не сбегали, а уходили спокойно, сказав 'до свидания'.
Она немного опоздала. Девушки всегда опаздывают и редко приходят вовремя. Это классика жанра. Он встал, приветствуя её, и протянул руку. Она улыбнулась и просто села рядом. Они заказали напитки. В меню были смешные названия, которые заставляли посетителей улыбаться: 'Карлсон улетел, но обещал вернуться', 'Кровь Красной Шапочки', 'Мозги' и другие. Они взяли мозги - калуа, куантро, серебряная текила и мексиканский соус Tabasco, совсем немного - сверху. Коктейль оправдал своё название - уже через несколько минут им стало хорошо и появилась лёгкость. Коктейль пьянил. Его пили залпом. Время от времени подходила официантка и спрашивала, будут ли они заказывать что-то ещё - например, покушать. Они весело мотали головами и вновь заказывали 'Мозги'. Он не спрашивал её о жизни - он считал, что если захочет, она расскажет сама. Лишь один раз, он всё-таки сделал попытку узнать её имя.
- Как всё-таки тебя зовут?
- Ты думаешь уже пора?
- Пора что?
- Ты думаешь, что пора говорить о том, кто я есть и как меня зовут?
- Не знаю. Пора?
- Я хочу, чтобы отношения между нами развивались по-особенному, без предрассудков и социальных ужимок. Ты думаешь это возможно? Я просто хочу, чтобы ты смог почувствовать, если у тебя такого еще не бывало, почувствовать нечто особое и тебе непонятное.
- Нет, ничего невозможного, - он согласился с ней.
- Если я тебе расскажу.... В общем, есть обстоятельства, которые загонят тебя в деревянный ящик. Ты будешь сидеть там и понимать, что тебе не хочется выходить. Но, находясь там, ты даже не сможешь понять, от чего тебе пришлось отказаться...
Мажорин поднялся и пошёл в туалет. На обратном пути он захватил из стойки один из многочисленный рекламный проспектов о том, что происходит в городе в свободное время. Они стали листать его с увлечением, как-то легко и непринуждённо. Действительно, Илья чувствовал, что в жизни его что-то случилось. Тем более странным было то, что не понадобилось много времени, чтобы это произошло - одна лишь мимолётная встреча. Он про себя улыбнулся: 'Ещё какая!'.
Было решено посетить выставку 'Цена смерти' в Новом Манеже. Она недавно открылась и теперь организаторы пробовали ей на соотечественниках, прежде, чем отправится в мировое турне. Выставка была знаменательна тем, что в условиях общего помешательства являло собой уникальное явление, преследующая образовательные и информационные цели. Она демонстрировала отношение людей к Смерти, как к явлению, с точки зрения различных временных периодов. Такая обратная перспектива показывала эволюцию массового сознания, которая привела к тому, что суицид стал самым модным явлением современности.
Выставка начиналась с продажи входных билетов. Касса, стилизованная под могильный крест, была покрашена серебряной краской. В окошке, которое находилось на пересечении линий, сидела худая кассирша в чёрном бархатном балахоне. Одной рукой она держала главный элемент костюма - косу, а другой считала деньги, давала сдачу и выдавала контрамарки. Играл 'Реквием' Моцарта. Тихо и ненавязчиво, чтобы не мешать присутствующим общаться. Но говорить мало, кому хотелось - просто после такого начала, которое и началом то не было, все погружались в транс, и их внимание полностью переключалось на экспонаты.
Внутри самой выставки играла другая мелодия - это был старинный suicide от Kosheen. Всё пространство было разделено на несколько функциональных частей, стилистически символизирующих различные исторические эпохи. Начиналось всё чуть позже Каменного века, с того момента, когда лишение жизни перестало быть обычной необходимостью и стало вполне реальным явлением. Средневековье представляло собой восковые персонажи, разыгрывающие сцены казни. Как правило, это были исторические фигуры прошлого. Ради чего умирали люди?
В одном из залов построили небольшой амфитеатр, в центр посадили куклу и назвали её Гай Юлий Цезарь. Лицо, перекошенное от злобы, смотрело на то, как другие куклы, одетые в тоги достали ножи и теперь шли, не мигая к нему, Императору. Он был изображён за секунду до Смерти. Можно было увидеть, с каким сожалением он смотрит в одно лишь единственное лицо, которое также как и все, перекошено злобой. Во взгляде Императора читается немой упрёк. И зритель, как будто бы слышит, как его губы, едва шевелясь, произносят: 'И ты, Брут?'...
Жанна Д'Арк погибла от огня. От огня людской зависти. Её сожгли на костре. Только потому, что она сделала попытку спасти свою родину. Организаторы точно передали момент. На постаменте, обложенном грубыми поленьями, стояла фигура женщины. Из воска. Вокруг неё создали высокую температуру, и от жары воск плавился и тонкими струйками стекал вниз по её неживому телу. Имитация огня была довольно таки реалистичной, так как от языков пламени поднималась волна тёплого воздуха, создавая необходимый визуальный эффект. Фонограмму закольцевали, и было слышно, как неприятно и громко трещат дрова, прерываемые глухим утробным стоном, сжигая свободу. Вокруг экспоната были развешаны исторические гравюры, не оригиналы, а всего лишь копии, на который были запечатлены плахи, расстрелы, четвертования. В комнате был лёгкий полумрак, и от восхищения у людей захватывало дух. Им не было страшно, им было интересно и по любопытному жутко...
19 век был представлен фрагментом стены Петропавловской крепости, демонстрировавший сцену расстрела декабристов. Эти люди тоже пытались спасти страну, но проиграли государству. Пестель из промышленного силикона в одном исподнем стоял в сугробе из искусственного снега и, не мигая, смотрел вперёд. В глазах фигуры было прощание с миром и непонимание происходящего. Вполне реалистичная кровь лилась тонкими линиями из мест, куда, по мнению организаторов, попали пули. Желающие могли взять пневматические винтовки и с десяти шагов сделать три выстрела. И при каждом выстреле в теле появлялась новая дырка, из которой сначала с шипением, а потом с бульканьем шёл жидкий воздух, а уж потом струйки крови. Было достаточно зрелищно.... Эта часть Илье не понравилась - на лицо было историческое искажение фактов, на которые организаторы не обратили внимания - Пестель был повешен, и никто никогда его не расстреливал.
Двадцатый век был представлен нацистскими концлагерями и убийством Кеннеди. В первом случае в стеклянной камере демонстрировалось использование газа - на самом деле работала обычная дым машина, и специально нанятый актёр-аниматор корчился в муках, изображая из себя узника-еврея. Экспонат 'Кеннеди' представлял собой рельсы протяженностью чуть больше двадцати метров, по которой туда-обратно ездил его автомобиль, модель которого была воссоздана по оригинальным чертежам. В тот момент, когда пуля попадала американскому президенту в голову, часть пластмассового черепа разъезжалась на хорошо смазанных шарнирах, симулируя реальное попадание. На экране, установленном тут же, транслировался фильм - настоящие кадры того памятного дня, когда Кеннеди не стало. Рядом на стойках стояли логистические баннеры с фактами из его биографии и выдержки из доклада о расследовании. ХХ век - век, когда население находилось в постоянном конфликте с идеологией. В этом месте посетители могли приобрести подарочные открытки с раскадровкой любого формата, или же купить DVD себе, либо в подарок...
Они хотели посмотреть на электрический стул, но экспонат находился на реконструкции, поэтому пришлось обойтись без него. Но всё равно было занятно.
Но особая гордость устроителей выставки была впереди. Это была самая обычная комната с обшарпанной штукатуркой и трещинами на стенах. Грязные разводы украшали старую зелёную краску. Капала вода, и звук её падения усиливался микрофонами, создавая особый эффект. Кафельный пол, немытый казалось годами, имел различные сколы и следы от окурков. В центре комнаты стоял простой деревянный табурет из грубых досок. Прямо над ним, под потолком находился крюк. К нему морским узлом была привязана крепкая пеньковая верёвка с петлёй на конце. Если смотреть на стену, была видна небольшая табличка из дешёвой бумаги, на которой фломастером было написано одно слово - СОВРЕМЕННОСТЬ. Этот экспонат был интерактивным. За дополнительную плату желающие могли привести его в действие. Они платили деньги, звонили родным, прощались, и под восторженные аплодисменты зрителей уходили из жизни. Эта часть выставки имела огромный успех. Стояла большая очередь - некоторые пытались нагло пролезть вперёд, но их тут же оттесняли, посылая грубыми выражениями. Можно было фотографировать - также за определённую плату. Или купить готовые снимки на выходе. Сразу же после последнего экспоната стоял мобильный офис одного ритуального агентства, которое неплохо делало себе имя, оперативно решая вопросы с телами, которых копилось достаточно много за день... Компания-организатор была зарегистрирована в оффшорной зоне, поэтому государственная квота по количеству человек на неё не распространялась.
- Ничего, так, - сказал Илья, выйдя на улицу и затягиваясь первой сигаретой. - Достойная выставка. Ты не находишь?
- Угу, - она смотрела на землю. - Достаточно модная. Кажется, в мире будет иметь огромный успех. Жаль, что не было фотоаппарата. Зачем люди это делают? - вдруг спросила она.
- В смысле?
- Ну, убивают себя с таким энтузиазмом.
- Это же все так делают.... Как-то повелось. Единственный выход.
- Да? Никогда не думала об этом. Может я больная? Может у меня с головой не в порядке? Я бы никогда на такое не решилась.
- Да брось, стоит только принять решение.
- Ты пробовал?
- Я? Да нет, у меня работы слишком много. Мне некогда...
Случилось всё очень быстро. Так, что Илья и сам не понял, что он сделал, чтобы оттолкнуть её от себя. Она позвонила и сказала, что им обязательно необходимо встретиться. У неё возникли проблемы. Где неважно. Но срочно. Каждый день - поздно вечером - они открывали для себя новые незнакомые места - там, где можно было посидеть, поговорить в стороне от посторонних глаз. Илья больше не спрашивал кто она, так как для него это стало неважно. Каждый день, каждое мгновение он узнавал её как человека, и ему казалось, что узнавать её можно вечно. Когда она вошла, Илья сразу понял, что что-то действительно произошло.
- Ильюш, у меня дома большие проблемы, - после долгого молчания сказала она. - Происходит то, чего я никак не могла ожидать. В общем, у меня, - было видно, что ей сложно говорить. - У меня дома есть человек, которого я очень сильно люблю...
Илья почувствовал небольшой укол ревности. Ему показалось, что всё, чего он добивался - всё потеряло значение. Он как-то сразу скис и поник духом. Ему казалось, что ценная находка, возможно, самая большая находка стала самой большой потерей в его жизни. Но он сдержался и, нервно сжав салфетку, приготовился слушать.
- Ну?
- Да, я люблю этого человека, и для меня нет никого дороже и ближе в этом мире. Это искреннее и чистое чувство. Он, он ко мне относится немного не так, как отношусь к нему я. Даже сильнее - он меня ненавидит.
Мажорин попросил принести алкоголь и приготовился слушать историю о несчастной любви. Таких историй за свою жизнь он наслушался вдоволь. Девушки, с которыми он время от времени ходил куда-нибудь выпить кофе, всегда уже были в отношениях и любили жаловаться на своих молодых людей. Молодые люди, как правило, были на десять лет старше своих избранниц и по заявлениям последних были кончеными идиотами. Один постоянно демонстрировал проявления ревности, другой, напротив, не обращал никакого внимания. Мажорин устал от всего, так как человеком, которому все плачут в жилетку, ему быть не хотелось. Немного отрешённо он сидел, слушал и ничего не говорил.
- В общем, он меня ненавидит, - продолжала она. - Ты знаешь, как это чувствовать? Чувствовать, что человек, которого ты любишь, тебя ненавидит?
- И что дальше? - Илья понемногу начинал раздражаться.
- Илья, я не знаю, что делать. Он, этот человек, решил, что ему больше не зачем жить, что он устал, что у него слишком много проблем, от которых он зависит, а решать их ему больше неинтересно. Он вдруг решил... снова решил... да он всегда так думал, - было видно, что она едва не плачет. - Он вдруг снова понял, что один. Есть я, но он меня ненавидит, - последнюю фразу она произнесла, обращаясь сама к себе.
- И что он решил?
- Ильюш, он... он решил покончить с жизнью и сделать это, как можно быстрее. Как будто горит и он не успеет умереть своей смертью.
- Вы вместе живёте?
- Да, довольно-таки давно.
- Почему ты мне ничего не сказала?
- Я тебе уже объясняла - слишком рано. Да и сейчас не время, но... но я просто не знаю, что делать. Он уже назначил дату, и теперь его заместитель готовит событие. Уже разослали приглашения. Я... Я не знаю, что мне сделать, чтобы всё остановить.
Илья, вдруг почувствовал злобу, и ему захотелось сделать ей больно. Чтобы она почувствовала еще одну боль, чтобы ей стало ещё хуже, ибо ему тоже было не очень приятно.
- Так сделай это вместе с ним. Они жили долго и счастливо и умерли в один день, - он цинично эту фразу и даже сделал попытку улыбнуться. Она, казалось бы, не обратила на это никакого внимания.
- Я не могу. Я слабая - я слишком сильно люблю жизнь.
- Но ведь ты его любишь тоже?
- Да, наверное, даже больше, чем жизнь. Но, чтобы решится на этот поступок, должно быть обоюдное чувство.
- Разве? Я думал, что просто желание. Помнишь, как люди на выставке? Пришли, захотели и вуаля.... Нет проблем... - Он слегка повысил голос. Она не слушала.
- У тебя всё просто. Ты пойми, что он... от него многое зависит. И не только в моей, но в твоей жизни и вообще...близкие люди не должны умирать. Кроме любви во мне тоже есть ненависть.
- Разве?
- Да, ты знаешь, он хочет из этого сделать праздник. И ведь находятся люди, которые берутся делать такое. Они убийцы, - она вдруг закричала. - Ты слышишь, они - убийцы. Ему есть что терять - у него есть я!!!
- Ты, знаешь, ты только что назвала меня палачом, - равнодушно заметил Илья. - Каждый месяц я делаю как минимум два таких проекта. И назад получаю только лишь одни благодарности. ОТ РОДСТВЕННИКОВ моих клиентов. Я сейчас готовлю Торжественную Церемонию Суицида нашего мэра, - он улыбнулся. - Значит я его убийца? Казните меня за это, - с наигранным весельем вдруг закричал он. - Человек желает, я исполняю. Вот так. Всё просто, - он повернулся к соседним столикам и закричал людям, уже смотрящим в их сторону. - Эй, я - убийца. Один придурок хочет умереть и я его убью. За деньги. Он будет только рад.
Она уже ничего не говорила. Она сидела и смотрела на него с полными от слёз глазами. Он продолжал веселиться. Вдруг она вскочила, схватила стакан и молча плеснула водой ему в лицо. 'Какой же, ты подонок!' - она плача выбежала на улицу. Илья сел на место и ещё долго смотрел перед собой. Он знал, что был неправ, но в душе снова было пусто, и он просто решил напиться.
"Незаменимых нет. Ты - первый!" - такая надпись была на надгробии его друга. Спартака застрелили в пьяной драке, когда он, с какой то птушницей и знакомым, поехал в отдалённую сауну в провинции. Зачем Илья ночью поехал на кладбище не понимал он сам. Выйдя из кафе, он просто поймал такси и попросил привезти его на кладбище. Ему хотелось поговорить. С теми, кого он знал, говорить ему не хотелось. Ни один из существующих сегодня знакомых не смог бы его понять. Друзья, настоящие друзья уже давно лежали в своих могилах. Илья никому никогда ничего не рассказывал. Он потерял многих. Голова его поседела. Самой дорогой части его жизни уже не было. Он стоял у надгробного камня и просто вспоминал. Воспоминания требовали свободного времени, а здесь оно у него было. Здесь была вечность.
Спартак - друг детства. Когда родители Ильи переехали в новый дом, он был первым, с кем познакомился новый ребёнок. Он подбежал к грузовику в мокрой одежде и предложил "пойти за дом" играть в снежки. Илья вернулся с синяком под глазом - Спартак засадил ледышку ровно в глаз своему соседу. Потом долго таскал импортные жвачки - поддержать новоиспеченного друга. В школе всегда списывали друг у друга уроки, за что постоянно попадало и от родителей, и от учителей. Ходили на рыбалку. Однажды Спартак зашёл за Ильёй, и они ушли в поход на четыре дня. Их искали с милицией, спасателями и егерской службой. Им было по восемь лет. Пацаны же спокойно ловили рыбу, купались и тогда впервые покурили. Их вырвало. Обоих. Друг на друга... Убили его нелепо и неожиданно.
Надя - дочь соседки. Она научила его целоваться. Советовала учиться на помидорах, но когда поняла, что бесполезно - решила провести мастер-класс. Потом у нее заболело сердце, и её положили в больницу. Надолго. А потом она умерла. Пьяная медсестра, вдоволь натрахавшись с охранником, просто перепутала лекарство и пустила по капельнице лошадиную дозу снотворного... Илья помнил, как её хоронили... Он стоял на балконе и смотрел на гроб сверху. Казалось, что он смотрит прямо в её глаза, несмотря на то, что они уже были закрыты. Первый поцелуй. В памяти навсегда...
Сергей, Оля и Алиса - три человека из его группы. Самые безумные люди... Вместе они ставили весь институт на уши. Вместе убегали с уроков и гуляли по городу. Они просто звонили Илье в три часа ночи, и все вместе ехали в другой город позавтракать, не смотря на расстояние. Когда Алиса узнала, что она беременна - подонок помахал ручкой и скрылся - у неё случилась самая настоящая истерика. Она хотела сделать аборт, но Илья не разрешил. Он предложил Алисе выйти за него замуж, чтоб у ребёнка был отец. Неважно, что ненастоящий. Все равно никто об этом никогда не узнал бы. А через неделю Илья выходил из автобуса и увидел на переходе в пятидесяти метрах от себя огромный красный грузовик, который на полной скорости, въехал в хвост потока, переходящего улицу. Последними на переходе оказались Сергей, Оля и Алиса. Сергей просто попал под колёса. Олю подбросило вверх, и она с силой ударилась об асфальт. Алиса от удара пролетела вперёд метров на 15, послышался треск, как если вы ломаете арбузную корку, и он увидел её лежащей на дороге с треснувшим черепом...
Илья вздрогнул. Он услышал знакомые голоса. Там, откуда они доносились, был виден свет. Илья пошел в ту сторону. Как выяснилось, Юрий Золков проводил первый этап ночного монтажа для предстоящей церемонии - специально-заказанный экскаватор рыл яму, а Юркины монтажники готовили из ямы приличный склеп и оформляли его элементами корпоративной символики правительства Москвы. Илья подошёл и пожал всем руки.
- Думаю, повозимся ещё пару дней, и у нас будет отличный склеп. Поставим вентиляцию, пожарную систему, закоммутируем все кабели, строим с нуля, но я должен сказать, что уже видны неплохие результаты.
- Юр, самое главное. Чтобы вам не пришлось всё потом переделывать.
- Это как?
- Ну, приедет Костя или Карина и, скажем. Провода им не понравятся - лежат не так. Заставят всё переделывать. Будешь вечно копаться в этой могиле.
- Блядь, тогда мы что? провода не кладём?
- Юр, мне самое главное, чтобы все было готово вовремя. Будет, что не так - вали на меня. Я всегда сумею сказать что-нибудь. Понял?
- Да конечно.
- Ты домой едешь? Монтажники без тебя справятся?
- Ну... думаю... да...
- Давай выпьем что-нибудь?
- Давай.
Они сели в машину. Замки не работали, и Юра никогда не закрывал двери. Угона он не боялся, такая старая развалина никого не интересовала. По инерции поехали в сторону офиса. Немного не доезжая до него, находилась "Точка кипения". В ресторане никого не было, лишь из подвала доносилась популярная музыка и на поверхность изредка выплывали толстые тётки с мутным осоловевшим взглядом. Они проходили в туалетный зал, где с бешеным упоением сморкались и охлаждали свои красные рожи ржавой городской водой, после чего с новыми силами ныряли в подвал.
Юра выложил сигареты и заказал пиво.
- Юр, хочешь есть?
- Да, нет, Ильюх, не хочу, спасибо...
- Девушка, принесите, пожалуйста, два салата из овощей, солянки две и два стейка. Один среднепрожаренный, второй... Юр, ты как стейк кушаешь?
- Ильюх...
- Потом меня угостишь, давай!
- С кровью, пожалуйста.
Юрке было 37, и он был на 13 лет старше Ильи. Детская простота, наивность и одновременно открытость подкупала. Юра остался единственным человеком в агентстве, с кем можно было поговорить по душам. Еще до начала безумной корпоративной эпохе, Юра жил в Туле и владел небольшим кафе. Пока ждали салатов, Юра рассказывал Илье, как он начинал собственный бизнес. Несмотря на все сложности и отсутствие образования, Юрка смог добиться того, на что он рассчитывал. Илья спросил его об армии. Юрка помолчал...
- Пришлось мне пострелять немного. Афган. Троих пацанов на глазах у меня убило. Ради чего? Ради того, чтобы я сейчас ночью ползал по сырым склепам и делал так, чтобы кому-то было удобно уйти в мир иной?
-...?
- Я здесь только потому, что устал бегать по стране с оружием в руках, устал бояться того, что первый остановивший меня мусор обнаружит в машине ствол, устал от того, что время от времени мне приходится калечить человека.
- Знаешь, мне в свое время тоже предлагали в 'пацаны' идти. Как никак пояс чёрный по карате, на соревнованиях выступал серьёзных, человека в лицо ударить ничего не стоит. Страшно в первый раз было... Я тогда отказался, а сейчас иногда думаю, а правильно ли я сделал?
- Ты пока работай, там видно будет...
- Да не могу я уже работать, Юр! Мне противно, как они относятся к людям. Я понимаю - корпорация, я понимаю - монстры, я понимаю - бизнес, но должно же быть человеческое отношение к сотрудникам. Дома повеситься бесплатно? Преступление, все мои родные в таком говне окажутся. Сразу все льготы поснимают. Отца снимут, мать с ума сойдёт.
Они сидели и молчали. Вообще в последнее время Илья научился ценить молчание. Необязательно придумывать фразы, высасывая из пальца темы для разговора. Не нужно лицемерить в общении, а самое главное не нужно обманывать самого себя. Обманывать себя - самое большое преступление; обманывая себя, ты пытаешься избежать действительности, пытаешься убежать от трудностей. Зачем? Внутреннее спокойствие путем искусственного самообмана.
Илье позвонили. Девушку звали Инна Баракова, и она являлась официальным менеджером проекта со стороны правительства Москвы. Уставшим голосом она попросила Илью продиктовать ей номер Карины и повесила трубку. "Завтра она меня достанет!" - подумал Илья и залпом выпил стопку нитрохлориновой настойки. Юркино лицо закружилось и рассыпалось на миллионы маленьких кусочков. Свет померк, и наступила тьма.
*** /1/
Паулина, лежа на мокрой простыне, слушала длинную и нудную нотацию доктора, для которого причина, по которой она попыталась покончить с собой, была также далека, как конец галактики. Моментами и какими-то нелепыми обрывками, Паулина вспоминала прошлую ночь. Как в тумане она видела выламывающих дверь спасателей, уставшего доктора, белые приборы с металлическим блеском, помнит, как рвота выносила остатки снотворного из её организма. Но она никак до конца не могла понять того, почему руки её дотянулись до телефона и, цепляясь за последние концы своего угасающего сознания, она сделала отчаянную попытку спастись. Ничего в этом мире не бывает случайно.
Она не знала, что сделает доктор и все те незнакомые люди, которые победили смерть, вызванную самой Паулиной. Как ни странно, но никто из присутствующих не смотрел на неё осуждающим взглядом, лишь в глазах одного из спасателей проскакивал недоумённый проблеск, выдающий ход его мыслей.
Зачем, зачем, зачем, зачем она это сделала, пыталась понять сама Паулина. И вместе с немым вопросом в голове её формировалось убеждение, что и не делать этого, она тоже не могла.
Пошатывающейся походкой прошла она в спасательный вертолёт, последний раз окинула взором удаляющийся дом и, упав на колени, пачкая белоснежную сорочку, горько зарыдала...
Очнулся Илья, лёжа на мокрой простыне, с натянутым на голое тело огрызком одеяла. Он долго прислушивался к своему телу и пытался понять, чем ему грозит попытка встать самостоятельно. Глаза с трудом фокусировались на одном месте. Звонил телефон. С трудом, перебирая ногами, Илья подполз к трубке и что-то невнятно пробормотал звонившему. С обратного конца провода послышались ругательства, и Илья просто-напросто повесил трубку. В дверь позвонили. На пороге стоял курьер из UPS с конвертом в руках. На его коричневой форме, в самом центре грудной клетки был вышит золотой слоган компании 'What can brown do for you?'. Если бы негров в своё время не назвали афро-американцами или попросту 'чёрными', то этот слоган как нельзя лучше подошёл бы для американского рабства и никакой Линкольн с идеей расового равноправия не смог бы противостоять корпоративной культуре.
- Поздравляю Вас, г-н Мажорин, - заученно произнёс UPS. - Распишитесь, - он протянул электронный планшет и сканер для снятия отпечатков пальцев.
- Поздравляю с чем? - недоуменно спросил Илья.
- Всё в конверте, - UPS забрал планшет, по-военному развернулся и скрылся за массивными дверями грузового лифта. Служебная инструкция не позволяла ему использовать пассажирскую кабинку по этическим соображениям, что на взгляд среднестатистического обывателя являлось полным бредом, неподдающемуся никакому объяснению.
Илья протёр глаза, которые ломило от прошедшего вечера, и открыл конверт, используя зубцы сломанной вилки, которую он использовал от случая к случаю, совершая различные бытовые действия. На мелованной бумаге светло-голубого цвета золотым тиснением его вниманию был представлен текст неоригинального содержания:
'Уважаемый г-н Мажорин!
От лица генерального директора представительства компании Ford хочу Вас поздравить с незабываемым событием в Вашей жизни. Некоторое время назад вы участвовали в focus-группе, результаты которой, несомненно, повлияли на успешное позиционирование новых брэндов на автомобильном рынке Российской Федерации. В связи с этим, дочерняя компания автомобильного концерна Ford делает Вам подарок - полноприводный внедорожник для города - автомобиль 'ОКА'. Автомобиль 'ОКА' - лучшее средство для передвижения в городских условиях. Забрать Ваш приз, вы можете по адресу...'
Илья дочитал до конца листок и пошёл в душ. Похмельный синдром, OKA, UPS - для одного несчастного утра было как-то слишком...
Позвонили с работы. Илья соврал, что ночью получил вирусное воспаление лёгких и теперь в офисе появится не раньше, чем через пару дней. Для проформы, изъявив желание работать дома, он попросил выслать ему базу гостей на церемонию и, сделав пару ненужных звонков привлечённому персоналу, вышел из дома.
На улице шёл дождь, и слякоть, с комками противной грязи, вкрадывалась в душу как паразит, оставляя неизгладимый след на и так уже паршивом настроении. Илья вошёл в метро и, доехав до кольцевой линии, начал слоняться из вагона в вагон, бесцельно катаясь по кругу. Иногда к нему приставали бомжи, которые словно учуяв депрессию, слетались в одно место, словно жирные мухи на свое любимое блюдо. Приставая, они просили всё - от денег и сигарет до сочувствия и понимания. Ни того, ни другого у Ильи не было. Через несколько часов бездумного шатания по метрополитену он вышел на Парке Культуры, пересел на красную ветку и доехал до Фрунзенской. Перейдя на другую сторону новой правительственной трассы, он сам не заметил, как ноги понесли его на Фрунзенский мост. По правде говоря, это место - было его личным убежищем. Лирика настроения, питаемая городским пейзажем урбанистических конструкций, пульсировала внутри человека, когда он держался за перила, представляя в голове прыжок в воду. Вдоль моста краснели установленные недавно запрещающие знаки, каждый из которых представлял собой круг с яркой рамкой и перечёркнутым в центре могильным крестом.
Дождь стал сильнее, барабаня по стеклу павильона, находящегося за спиной Мажорина. Внутрь он не ходил. Он ловил ртом капли дождя и наслаждался одинокой грустью. Внезапно, на другой стороне конструкции он заметил силуэт. Подойдя ближе, он узнал в нём ЕЁ, прислонившуюся полулёжа к металлической решётке. На ней была одета грязная ночная рубашка со следами крови и засохшей грязи, которая вновь начинала получать питательную влагу и тёмным пятном растекалась в районе того места, где у людей по правилам анатомии должно находиться сердце. Она беззвучно плакала и смотрела мимо Ильи, обхватив руками голову...
Он поднял её - она не сопротивлялась. Он взял её на руки - она обхватила его шею руками и крепко прижалась к его щеке. Она продолжала плакать, но уже тише, постепенно уменьшая амплитуду рыданий - она закрывала глаза и долго оставалась в таком состоянии.
Илья, ни на секунду не отпуская рук, вынес девушку на Ленинский проспект и направился в сторону центра. Иногда ему казалось, что вес девушки не соответствует её весу, ибо все тяжести мира, казалось, сосредоточились в этом хрупком несчастном существе. Проходя мимо салона 'ОКИ', он интуитивно вошёл внутрь, достал сертификат, который получил утром и пошёл беседовать с менеджером, оставив 'находку' на попечение местных хостесс. Они сварили ей кофе, от которого она молча отказалась. У неё снова началась истерика. Хостесс зачитывали её статьи про секс из нового номера Cosmopolitan, делали комплименты, но у них едва хватало мастерства не дать ей сорваться ещё сильнее...
'ОКУ' ему выдали битую, выпущенную ещё пять лет назад, в то время, когда ЛОГОВАЗ не принадлежал корпорации Ford, и управление имело славянские корни. Борт автомобиля рассекала уродливая царапина, которую Илье предлагали замазать за определённую плату. Он отказался. Коробка передач оказалась самая простая, механическая, в отличие от новых автомашин данного брэнда. Водить не автомат было сложно, но у Мажорина не оставалось другого выхода. Он забрал девушку из рук удивлённых хостесс, загрузил её в багажник, завёл машину и, получив на прощание бутылку дешёвого столичного игристого, выехал на трассу. В тот момент, когда за ним закрывалась дверь салона, до него донёсся радостный крик - кто-то опять выиграл в лотерею.
На Кутузовском его остановили. ДПС не устраивал вид его автомашины, и они решили проверить содержимое багажника и сидения пассажиров. Обнаружив сзади спящую девушку, старший сержант Васильев включил фонарик и посмотрел на её лицо. После чего побледнел, выволок Илью из машины и изо всех сил стал бить его резиновой дубинкой. Так как вероятность критического попадания была низка, то милиционер не скупился на удары, от чего Мажорин просто-напросто потерял сознание. Последним что он запомнил, был старший сержант Васильев, оживленно сообщающий что-то по рации и рифленая подошва кирзового берца подоспевшей подмоги.
Он пришёл в себя только утром. В сознание он пришёл намного раньше, но понимание происходящего вернулось только сейчас. Они находились на берегу Москвы-реки и смотрели на всходящее Солнце, лениво выползающее из-за механических кранов от CAT. Она открыла бутылку, а он удивлённо поднял брови.
- Ну вот, ты всю машину мне залила шампанским.
- ...
- А почему ты села ко мне в машину? Может я маньяк?