Июньским субботним утром в районную прокуратуру поступила информация о совершении минувшей ночью в селе Усманском магазинной кражи со взломом. Похищены несколько женских пальто и шерстяные одеяла. У сторожевой будки пришедшие на работу продавцы обнаружили связанного верёвкой сторожа, гражданина Середу, у которого из раны на голове сочилась кровь. Середа, находясь в тяжелом состоянии, ничего более или менее толкового местному участковому по факту случившегося сообщить не смог. Выяснилось только, что нападению он подвергся внезапно, когда, услышав подозрительный шум, вышел из сторожки на улицу. Лиц нападавших он не успел рассмотреть, и сколько было их, сказать затрудняется.
На место преступления от прокуратуры решено было направить меня, совместно с капитаном милиции Авдеенко из райотдела и его сослуживцем лейтенантом Товбой. Они заехали за мной на служебном жигулёнке, шутливо посочувствовали мне, поскольку я только что вышел из отпуска, и мы отправились в путь. Вся дорога заняла у нас чуть более получаса. Она то петляла в светлых молодых березняках, то вырывалась на некогда пахотные просторы, начавшие в последние годы прорастать тут и там буйным подлеском. Не теряя времени, я расспрашивал спутников о криминальных событиях последнего времени, зафиксированных в районе. Ничего похожего на случившееся в Усманском, как выяснилось, не произошло. И всё крутилась у меня в голове эта запоминающаяся фамилия - Середа. Лет восемь назад проходил у меня по делу об убийстве человек с такой фамилией, уроженец посёлка Усманское, и уж не тот ли это самый? Может быть, попал под амнистию?
Поскольку бедолагу сторожа нашли живым, но связанным, стал рассуждать я, было бы неверным предположить, что его пытались убить. Преступники стремились лишь нейтрализовать его, с тем чтобы он не помешал осуществлению их замысла. Так обычно поступают те, кто не боится быть опознанным в данной местности. Значит, есть немалая вероятность, что это пожаловали гастролёры. Придя к такому предварительному заключению, я попросил милиционеров сделать запрос по рации об аналогичных случаях в соседних районах.
Капитан Авдеенко без лишних слов выполнил мою просьбу, но после этого, пригладив у себя на макушке соломенного цвета коротко остриженные волосы, заметил мне все же:
- Александр Иваныч, этот вариант, конечно, не стоит сбрасывать со счетов, но мой опыт подсказывает иное. Скорее всего, как обычно, свои же, местные, перепились, и пришла одному из них в голову мыслишка шарахнуть сторожа по голове, как следует, и подломить сельпо. Сейчас, небось, ухари протрезвели, и не знают, на кой чёрт они покусились на эти тряпки. Были бы живые деньги, другое дело, а так морока одна пристраивать все это.
- Возможно, вы правы, Павел Сергеевич, - не стал возражать я. - Даже ближе всего, что так и было: обычное, типовое преступление. Из тех, что будто под копирки пишутся... Многое у нас предельно схематично... Знаете, друзья мои, у меня однажды закралось в сознание сомнение: насколько безошибочен такой типовой подход? Вот что вы об этом думаете?
- Согласитесь, Александр Иваныч, если бы не эта определенная схематичность, существующая при раскрытии преступлений, работать бы нам было крайне сложно, - сказал капитан.
- Разумеется.
- Я имею в виду, что если бы всякое расследование оказывалось сродни, не знаю, например, серьезной научной работе, приводящей к какому-то открытию...
- ...О, на это уходят, как правило, годы, - кивнул я. - Тут есть ощутимая разница. Мы идём четко по схеме, по плану, у нас конвейер. У ученых же, напротив, далеко не всегда так. Иначе результат их труда будет обязательно опровергнут кем-то более гибким в выводах, более информированным. Обязательно.
- Ну и что из того? - насторожился Авдеенко. - Интересно, мы что, в принципе можем действовать как-то иначе, чем до сих пор?
Капитан, судя по тону, не прочь был поспорить, чтобы скоротать время или из спортивного интереса, не знаю, но я решил пойти ему в этом навстречу. Лейтенант Товба, сидевший за рулем, удивленно посмотрел на нас, не понимая, с чего это мы вдруг зацепились за такую скользкую тему.
- У нас и без того сложностей хватает, - продолжил капитан. - Разве нет?
- Всё верно, - ответил я. - Мало того, это именно наука помогла нам создать все наши, скажем так, трафареты, Павел Сергеевич. И сам я, и вы, все мы именно по ним и работаем, в противном случае мы мало что смогли бы сделать.
- Тогда о чём речь?
- А о том, что криминалистика-то не стоит на месте...
- Ах, вон вы куда клоните. И что, что-то там такое изобрели, из-за чего теперь поднимется раскрываемость?
- Должно повыситься качество расследований, думаю, но на статистике это навряд ли отразится... Недавно мой старинный приятель, который преподает в юридическом, задал мне один каверзный вопрос. И я, представьте себе, не нашёлся, что ответить, начал юлить.
- Любопытно.
- Элементарную по сути вещь спросил: чем отличается механизм преступления от способа его совершения? Дело в том, что о механизме теоретики заговорили не так давно.
- А мы сейчас об этом лейтенанта спросим, - нашёлся капитан. - Егор, что-то там на лекциях про это говорили, чем отличается-то?
- По-моему, - лейтенант склонил голову набок, размышляя, - ничем не отличается. Тот же хрен, только в профиль.
Я не стал дожидаться от Авдеенко ответа:
- Так вот, под способом преступления понимается его подготовка, совершение и сокрытие. Правильно? Но, оказывается, выяснения всего этого для расследования не вполне достаточно.
- Вот как, - хмыкнул капитан. - А как надо?
- Способ - составная часть механизма, а кроме него ещё существуют личность преступника, его восприятие своих действий и их результатов, его цели, отношение к соучастникам, обстановка, поведение участников происшествия и так далее.
- Ну, а мы что, всё это мимо пропускаем, никак не пойму?
- Павел Сергеевич, раз на раз не приходится, конечно, но чаще всего мы стремимся ухватиться за очевидные, как нам кажется, неопровержимые улики. Чем и довольны в случае успеха. А раз так, то, получается, неизбежны ошибки следствия, а потом и судебные.
- Как говорил Глеб Жеглов, наказания без вины - не бывает, - вставил реплику Товба.
- Правильно, Егор, - подбодрил капитан. - Андрей Иваныч, всё это словеса, теория... Этот ваш старый знакомый - он хоть одного жигана своими руками где-нибудь в подворотне взял? Наверняка, нет. Наверняка, после диплома перекантовался в тиши кабинетной чуток, а потом аспирантура, кафедра, и поучает нас с вами теперь, как правильно выражаться в терминах. Вы, я смотрю, чуть ли не на зубок запомнили формулировочку-то, а что это вам даст? Вот это дело, по магазину, как вы собираетесь сегодня расследовать?
- Да верно, верно, тут ещё и методику нужно поменять...
- И чтобы времени вагон на всё было, представьте на секундочку... А кто вам его даст - вагон? Никто! - победно произнес Авдеенко. - Так что фантазии всё это. Забудьте.
- Ладно, сдаюсь, - улыбнулся я. - Как это новшество воплощаться станет в реальность, если станет, конечно, я и сам не представляю.
Мы разом умолкли. В общем-то и спорить, по большому счету, дальше не о чем было, да и вдруг за одним из поворотов, как только миновали пихтовые насаждения, показалось село Усманское. Одноэтажное здание магазина искать не пришлось, благо оно находилось на ближайшей к нам окраине.
Мучимый одышкой, седеющий участковый Гиленсон Абрам Борисович, неизвестно почему осевший здесь еврей, встретил нас у стоящей рядом с магазином сторожевой будки и начал вводить в курс дела. Осмотр, который он успел произвести, показал, что замки на дверях и решётки на окнах не повреждены. В магазин преступники проникли, забравшись, очевидно, на крышу по растущему рядом многолетнему вязу, далее отогнули листы и оказались на чердаке, где проломили дощатое потолочное перекрытие торгового помещения. Под проломом внутри магазина стоит стремянка, одна из тех, что выставлены на продажу. Высота её позволила преступникам без труда подняться с похищенным товаром на чердак.
Каких-либо различимых следов вокруг магазина не обнаружено. Рядом с крыльцом сторожевой будки валяются зеленые осколки бутылки, которой, вероятно, и был нанесен удар Середе. Среди них ни одного крупного, на котором могли бы остаться отпечатки пальцев. Важная информация: фельдшер, когда промывал рану потерпевшего, обнаружил в волосах несколько залипших мелких осколков аналогичного стекла.
- Ну, что скажете, Александр Иваныч? - спросил капитан. - Обратите внимание, ночные гости прекрасно знали о стремянке, представляли себе, как проникнут на чердак и далее. Выходит, это местные?
- Вы оказались правы, Павел Сергеевич, - согласился я и обратился к участковому. - Абрам Борисович, можете нам сообщить что-либо о Середе? Не тот ли это человек, что был привлечен несколько лет назад к уголовной ответственности за убийство, совершённое рядом с клубом после танцев?
- Да-да, он самый, - ответил участковый. - Освободился вначале этой зимы... Сейчас ему под пятьдесят. Тут есть одна странность, как мне показалось. Дело в том, что развязывали его продавщицы, когда пришли на работу. Так вот, им показалось, что узел стягивающей руки верёвки был завязан как-то неестественно, не доходил вплотную до кистей.
- Гм, интересная подробность, - произнёс капитан.
Абрам Борисович достал из кармана и протянул моток:
- Вот, кстати, этот отрезок верёвки, приобщайте к делу... Кроме того хочу сказать следующее: я задал вопрос фельдшеру, мог ли после такого удара, о силе которого можно судить по травме, человек на самом деле потерять сознание? Фельдшер говорит, что не факт, но, учитывая общее состояние потерпевшего, этого отрицать не возьмется никто.
- А что с его здоровьем?
- Переболел туберкулезом, тюремные врачи его, конечно, выходили, но когда вы его увидите, если помните его, конечно, то сами все поймёте. От него осталась ровно половина, в сравнении с тем, каким он был раньше. Доходяга, в чём только душа держится.
- Судимость - фактор не малозначимый, как показывает практика. Но в чём мы его могли бы заподозрить? - спросил капитан. - Предположим, что он вступил в сговор с преступниками... Но зачем тогда столь серьёзная травма?
- То-то и оно, - сказал участковый. - Середа в таком случае вообще мог не выходить на дежурство. Например, сказаться больным мог. И заменить его оказалось бы некем, сменщик сейчас в городской больнице. Да, кстати, вон, конюшня здесь вообще никем не охраняется. На ней даже замка нет. И ничего.
- Да, эта версия хилая, - подытожил капитан. - Ну-с, приступим к осмотру места происшествия. Может быть, что-нибудь нам удастся обнаружить. Да надо будет после поговорить с жителями, возможно, кто-то что-то видел.
Около часа мы потратили на изучение обстановки, лейтенант производил фотосъемку и всё старался пошучивать с продавщицами, две из которых были молоды и внешне привлекательны. Единственное, что могло бы нам в дальнейшем помочь, так это то обстоятельство, что преступникам пришлось на чердаке разгребать шлаковую засыпку, чтобы добраться до досок. На их одежде и обуви обязательно должны были остаться, по крайней мере, микрочастицы.
Через какое-то время капитан, склонившись над осколками стекла у крыльца сторожки, воскликнул:
- Есть! Похоже, нам повезло! Пальчики здесь должны быть.
- Что там? - поспешил я к нему.
Под крыльцом Авдеенко обнаружил горлышко от зелёной бутылки, заткнутое бумажной пробкой. Я вытащил эту тугую скрутку, она была влажной, резко пахла самогоном и состояла из двух клочков. Один из них был синего цвета и представлял собой часть обложки старой ученической тетради. На нем типографским способом был напечатан государственный гимн Советского Союза. Другим клочком оказалась часть листа, по-видимому, этой же тетради, поскольку рваные края обоих фрагментов в точности совпадали. На листке шариковой ручкой были написаны слова: "О упокоении Иоанна, Марии, Александра, Петра, Владимира, Елены, воина Василия, воина Григория, воина Алексея, девы Анны, девицы Симы". Я дал задание участковому разузнать, нет ли у кого-то из местных жителей родственников с такими именами. Абрам Борисович пошел выяснять, а мы тем временем с капитаном обошли территорию вокруг магазина, теперь уже забирая подальше от него, на сорок-пятьдесят метров.
У самого перелеска мы наткнулись на свежие, отчетливо проступающие на песчанике следы двух лошадей. Одна из них была подкована, а другая - без подков. С этого места следы, не удаляясь друг от друга, тянулись вдоль деревни и вдруг терялись в перелеске. Видимо, они шли в поводу, а не под седоками. Возможно, выяснится, что лошади никакого отношения к происшествию не имели, но предварительно вполне можно было предположить, что украденное перевезли на них.
Мы с капитаном достали сигареты, закурили, поджидая, когда к нам примкнёт лейтенант, который в этот момент связывался по рации с райотделом, передавая описание похищенных пальто и одеял. В городе в этот час уже должна была открыться барахолка, и, кто знает, может быть, эти вещи обнаружат в ходе проверки где-нибудь в рядах. Вернулся участковый, он платком утирал пот со лба и таращил от усталости глаза. Далеко ходить ему не пришлось, в одном из ближайших домов сказали, что упомянутые на листке люди доводятся родственниками Вере Ильиной, у которой, кстати, всегда можно разжиться самогоном.
- Абрам Борисович, - сказал я. - Нам нужно повидаться с ней, вы нас проводите. И ещё - вопросик к вам: есть ли у кого-то в посёлке лошади?
- Сейчас в личном пользовании никто не держит. Когда надо, берут в конюшне. Подходят к конюху и договариваются.
- А без спроса могут взять?
- В принципе, да. Только какой смысл, всё равно ведь станет известно? Хотите, зайдём и на конюшню, это по пути.
Конюшня представляла собой добротное здание из красного кирпича, характерный запах ударил в ноздри, когда мы подошли к его воротам. Конюх, энергичный старик, сноровисто снимал рубанком стружку с сучковатого бруска, прилаженного к верстаку, отвлёкся от занятия, повернувшись к нам и, стряхивая с локтя приставший древесный завиток, крепко пожал нам руки. Он выслушал, с чем пришли, и сообщил, что да, кто-то брал ночью Красавку, как раз неподкованную, и Рыжую. Да только перепутали, кого в какое стойло поставить, когда привели назад. И уздечки с них позабыли снять, наездники, "и-ё-мать".
- Кстати, уздечки были выбраны те, что принадлежали именно этим лошадям. Случайно так не бывает. И лошадей взяли самых спокойных и послушных, - добавил он.
- А кто мог так хорошо их знать? - поинтересовался капитан Авдеенко.
- Да есть в посёлке несколько человек. Мишка Бамбуров, например, он раньше фуражиром здесь числился. Да пьяница, хоть и молодой, толку от него никакого. Вчера же опять слонялся по улице с дружком своим, Лехой Беспаловым. Пьянющие оба - вдрызг. Не доведут их до добра попойки, ваша клиентура. Месяц назад, не спросясь, оседлали этих же кобыл и давай скачки устраивать. Ну, не дураки ли?
Мы поблагодарили старика-конюха и направились к Вере Ильиной. Шли, из праздного любопытства посматривая по сторонам. Я с опаской оглянулся пару раз на участкового, который, задыхаясь, старался поспеть за нами, но это ему удавалось ценой невероятных усилий. У одного из частоколов наш молодой лейтенант, шедший впереди, остановился и уставился на высокие, чуть прикрытые коротким платьем, загорелые ноги женщины, склонившейся над сорно разросшимся укропом. Вокруг неё цветущие вишни изливали в марево воздуха сладкий аромат.
- Вот гибкая какая, а! - восхитился капитан Авдеенко. - Лейтенант, немедленно сфотографировать и приобщить к делу.
Товба схватился за фотоаппарат, но был остановлен сослуживцем:
- Ты что, очумел? Юмор с шуткой перепутал?
Мы с Абрамом Борисовичем с пониманием переглянулись: время у Егора сейчас такое - медок пробовать.
- Бог помощь, Вера Афанасьевна! - поздоровался участковый, открывая ветхую калитку и пропуская нас вперёд. - К вам мы, по неотложному делу.
Вера выпрямилась, окинула нас раскосыми глазами, взгляд ее был с поволокой:
- Вы насчет магазина, что ли? Только я не знаю, что вам сказать.
- А откуда вы знаете про магазин? - прищурился Авдеенко.
- Прямо секрет какой! Весь посёлок уже в курсе.
- Вера, товарищи следователи хотят с тобой серьёзно поговорить, - перебил её участковый.
Я достал из конверта бумажные клочки:
- Скажите, пожалуйста, это ваша родня здесь записана?
- Да. А откуда листок у вас? - удивилась она.
- Из него была сделана пробка, которой заткнули бутылку с самогоном. Что-нибудь по этому поводу вы можете нам рассказать?
- Вот обормоты...! Что рассказывать, ночью, за полночь уже, приходили Мишка Бамбуров с Лехой Беспаловым и Юркой Гришаковым. Ну, налила я им. Только у меня не на продажу, учтите, а для себя... Когда уходили, видимо, вырвали из тетрадки, она у меня на кухне на полке валяется, ну и сделали, наверно, пробку.
- А где эти трое сейчас? - поинтересовался капитан.
- Леха с Юркой ушли к Юрке домой, он сейчас один. Деда-то положили в больницу с давлением.
- Это его дед, Захарыч, раньше сторожил магазин, который сегодня ограбили, - пояснил нам участковый.
- Интересно, - покрутил головой Авдеенко. - А Бамбуров куда подевался?
Вера покраснела:
- Эту ночь он провёл у меня. Спит сейчас в доме.
- Кто спит? Никто уже не спит! Веселится и ликует весь народ! - послышалось из-за вишен, и к нам вышел, пригибаясь под мягкими ветками и осыпая белые лепестки, лет двадцати трёх крепкий молодой человек с слегка помятым лицом. - Здравствуйте, кого не видел...
Капитан стал его расспрашивать о минувшей ночи. Получалось, что дружки оставили его в первом часу, поняв намек, прихватили с собой зеленую бутылку с пойлом и ушли продолжать веселье. А что дальше с ними случилось, одному чёрту известно... Что касается послушных лошадей, то да, было дело - показывал их Лехе Михаил, и скачки они тоже устраивали, конюх сказал правду. Лошади эти - Красавка и Рыжая.
- Идём к Гришакову, возьмём тёпленькими, если ещё не улизнули, - предложил капитан Авдеенко.
По пути я вспомнил, что Гришаков с Беспаловым в прошлом проходили по делу Середы, но только свидетелями. Им сейчас года по двадцать три должно быть. На основе их показаний и получил тогда срок Середа. Его в ту ночь видели с окровавленным ножом и многие местные, и заглянувшие на огонек парни из села Демидово. На всякий случай я спросил об этом у Абрама Борисовича, и он подтвердил: так всё и было, ошибки нет.
- Ну, коли так, - подвёл черту капитан, - ни о каком сговоре, похоже, и речи быть не может. Такое не прощается. Абрам Борисович, а как складывались в эти месяцы отношения этих молодцов и Середы?
- Гм... Его я сразу предупредил, чтобы никаких не последовало неожиданностей. Все это время, как я понял, друг другу на глаза не попадались. И мне он сказал, мол, куда уж там теперь, дело прошлое, помирать приехал, не до того, мол.
- Ну что ж, он-то да, стороной, а вот они-то при удобном случае могли без всякой жалости нанести ему травму. Мог состояться у них разговор? Мог, - предположил капитан. - Какие они наметили шаги, почувствовав скрытую угрозу? Нам это неизвестно. Но будем выяснять. Здоровые лбы и полудохлый инвалид - кто на кого скорее попрёт буром?
Гришаков с Беспаловым, один на тахте, другой на кровати, спали глубоким сном, раскидав руки-ноги, не постелив себе и не снимая одежды. У самых ворот мы обнаружили следы неподкованной лошади, но к этому уже отнеслись как к само собой разумеющемуся. В доме смердило перегаром. Видимо, покуролесили неплохо. Всё им ни по чем, даже входную дверь закрыть позабыли. В спальне на полу валялась обувка, испачканная, в какой-то серой пыли, напомнившей мне о шлаке, который злоумышленники разгребали на чердаке магазина,. На столе лежала верёвка, аналогичная той, которой был связан сторож.
Пока они просыпались, расталкиваемые участковым, капитан Авдеенко прошёл по дому, заглянул во все уголки и, ничего не найдя, стремительно вышел во двор со словами:
- Далеко они спрятать не могли. Здесь где-то. Следы сюда привели - зачем?
Через минуту донёсся его радостный крик:
- Мать честная, ну и гангстеры! Ничего лучше придумать не могли!
Я вышел на крыльцо и увидел капитана, стоявшего в дверном проёме хозяйственной пристройки.
- Смотри, Александр Иваныч, они просто сгрудили всё это в амбаре, как будто так и надо! Ну, ухари, море по колено!
Гришаков и Беспалов кое-как проснулись, начали отпираться и старательно делать вид, что ничего о пальто и одеялах, найденных в хозяйственной пристройке, не знают. Мало того, они будто бы вообще ничего о минувшей ночи вспомнить не могли.
- Бес, ты чо, в натуре? - орал непротрезвившийся Гришаков.
- Да я-то что, братан, я же тоже срубился! Ни хрена понять не могу.
- Как им только удалось на крышу взобраться и не свалиться, в таком-то состоянии? - удивлялся капитан. - Ведь у них до сих пор алкоголь играет.
Когда мы выезжали из поселка с арестованными, увидели, как к одному из домов подъехала скорая. С трудом, но узнал я Середу, которого медики выводили на улицу под руки. Действительно, был это уже совсем другой человек, нежели восемь лет назад. Наш жигулёнок остановился, я подошёл к Середе. Врачи было запротестовали, но он остановил их:
- Ничего, ничего. Пару минут пообщаться можно. Давно хотел наедине...
Мы шагнули в сторону.
- Что, товарищ следователь, вспомнили меня? - спросил он глухо, так, чтобы никто больше не услышал. - Как вы мне тогда: улики против вас, то да сё...
- Но ведь вы особо отпираться не стали, - напомнил я. - Какие претензии?
- А что толку-то было отпираться? Переубеждать вас бесполезно - моё слово против показаний этих двоих. Да и самое главное, когда я нож вытащил из убитого и пошел к людям, что вы, мол, натворили, меня все с этим ножом и увидели. А дальше кто как рассудит, получается... Я был в шоке от всего происходящего и ждал, что вот-вот найдётся правильная зацепочка, и всё станет на свои места.
- Вы что, по-прежнему пытаетесь меня убедить, что убийство совершили Гришаков и Беспалов, а не вы?
- Ни в коем случае, - улыбнулся Середа жуткой, черной улыбкой, от которой у меня внутри все похолодело. - Надеюсь, следствие и теперь будет основываться на неоспоримых доказательствах, когда станете раскручивать кражу...
Мы расстались, всю дорогу до города я молчал, потом поделился смутными сомнениями с капитаном. Авдеенко в ответ резюмировал:
- Александр Иваныч, все улики против Гришакова и Беспалова, так? Так! Далее. Середа понёс заслуженное наказание, так? Именно так! Иначе профнепригодность... Значит, мотивации мести у него, будто бы за чужое отсидел, не было! Да и не смог бы он, подумайте сами, такой измождённый, если не прикидывается, всё это минувшей ночью проделать: проломить крышу, подсунуть улики, ударить себя по голове и связать.
Я кивнул.
- По крайней мере, мы ему ничего предъявить не можем.
Я не стал спорить с капитаном. А то, что кошки на душе скребли, так это я отнёс к трудностям первого дня работы после продолжительного, расслабившего меня отпуска.