Юрию Олейнику, за консультации и помощь в вопросах футбола
и
Вячеславу Харченко, за корректировку идеи
Никогда бы не подумал, что самая необыкновенная вещь в мире будет выглядеть так неприметно, просто и скучно. Тогда в далеком 2013 году мало кого вообще можно было удивить этой штукой. Разве что совсем уж юных представителей малочисленного поколения, появившегося на очередной переломной вехе неокапитализма. Всякий, кому бы это показали, не раскрывая суть, скривился бы и обязательно подумал бы про свалку и старьёвщиков. Если, конечно, знал кто такие старьевщики. Прошло слишком много времени с момента перелома. Это я так называл то, что произошло. Громко звучит, не правда ли? Слишком много времени прошло и слишком много стирающих яркость события бытовых наслоений. Смена работы, женитьбы-похороны. Миллион походов в магазин. Порой мне казалось, что всё это было наваждением или грандиозным розыгрышем, который не довели до конца. Не выскочили невесть откуда лощеные ребята непонятной сексуальной ориентации, сжимая толстенные микрофоны. Причем чем лощеней парень-ведущий, тем толще микрофон. То ли стёб, то ли Фрейд. Не вперились в наши растерянные лица бестолково-глупые глазки съемочных камер, ловя идиотские выражения и отвисшие челюсти. Никто не орал в ухо, брызгая слюной, колдовское слово: "БИНГО!!!" Ничего этого не было.
В любом случае, произошедшее событие касалось только и исключительно нас - завсегдатаев и по совместительству владельцев гаражей в районе центральной котельной города. Города с прекрасным и ласкающим ухо названием. Белогорск. Просто прелесть, а не городок. Из тех, кто был в первом ряду, не осталось почти никого. Время безжалостно расправилось с ними, с непосредственными участниками тех событий. Остался застывший в неопределённом возрасте, словно муха в янтаре, никогда не стареющий Петрович и я.
Мои друзья не раз говорили: "Какого лешего тусить с дедами?" Тут я вынужден уточнить. Фраза именно так и звучала, используя не пренебрежительное "старпёры", а "деды". Я лишний раз убеждался, что друзья у меня настоящие, хоть им и не всегда понятны мои увлечения. Деды собирались на гаражах регулярно. Сами эти гаражи представляли не какие-нибудь бескрайние лабиринты мегаполисных ГСК с пятизначными номерами, а всего лишь две линии по десять-двенадцать каменных или металлических коробок разного цвета и разной степени ветхости. Всё было очень скромно и в то же время провинциально мило.
Не знаю, связано ли было это с ностальгией по прежним временам, по СССР, пионерскому галстуку, мороженному по двадцать копеек, но в обществе дедов время для меня летело незаметно. Все эти стародавние события, большинство участников которых давненько числились в гроссбухах Белогорского ЗАГСа как выбывшие, рисовали для меня историю моего города на качественно ином уровне. Беседы, споры и монологи не были похожи на летопись, часто повторялись и делали скачки во времени лет по пять, а то и десять. Поначалу, мало понимая хитросплетения интриг и подоплеку событий, я благодарно слушал повторы и пересказы событий разными участниками. Примеряя на себя поступки и следя за развитием историй, отчетливо чувствовал разницу между нашим поколением и ихним. Дедовским. Благороднее, честнее, а порой и неожиданно хитрее, смелее в мстительности были мои соседи по гаражу. Я часто представлял их вышедшими на покой сицилийскими мафиозо. Особенно летом, когда скудность облачения аборигенов города стирала остатки смутных статусных различий и позволяла нам щеголять в майках и шортах, топорща усатые подмышки и шевеля шрамами на коленях.
Конечно, деды выпивали. Предпочитали крепкий алкоголь и выдыхали сожалеющее-мультяшное: "Эх, молодежь..." глядя на моё пиво. С безалкогольными напитками соваться на эти посиделки я не рисковал. Из крепкого, деды предпочитали водку, причем таких невероятных марок, что я просто терялся в догадках о месте, где такой продукт можно раздобыть. То, что это не спецуха наших местных супермаркетов "Гузель" и "АТБ" было видно из отсутствующих на пробках акцизных марок. И это была не какая-то там бормотуха. Вполне неплохая водка. Не хуже некоторых модных марок, а часто, как мне казалось, что и лучше. Изделие цветочного рынка? Сам рынок был мертв вот уже как лет пятнадцать, но всё может быть. Но ни разу я не видел никого из них валяющимся пьяным. Да и вообще, как то незаметно было, что деды хмелели. Но это, наверное, из-за того, что очень уж я их идеализировал.
И еще был один интересный момент, наверняка присущий и другим подобным местам. Рюмки. С рюмками на наших гаражах творилось черт его знает что. Потом-то, после случившегося, я понимал, что в сравнении это был просто детский лепет. Но тогда кругооборот рюмок в гаражах казался мне сплошной прикладной мистикой. Или магией. Пластиковые стаканчики деды не признавали. Эмалированные кружки тоже было не комильфо. Оставались рюмки. Гараж в районе котельной я снимал около полутора лет и за это время покупались и вводились в эксплуатацию три комплекта. Один набор из шести стопок презентовал дедам лично я. На второй раз после ввода в эксплуатацию, от набора оставалась половина. На третий - одна рюмка или стопка. Что-то разбивалось, что-то непостижимым образом исчезало. И тогда рюмочный лев занимал своё место среди собратьев. Судя по тому количеству, которое я видел в ящике у Николаича львов было прилично. Двадцать - двадцать пять. Впору отдать на выставку в сафари-парк "Тайган". Львы к львам, деды к дедам. И я между ними.
И еще был интересный момент. Не такой, конечно, как с рюмками, но всё же. Деды почти всегда называли друг друга по отчеству. Николаич, там, или Юрьич. Ну, это я поначалу так думал. А потом вдруг выяснилось, что все эти отчества представляют собой производные от имен. То есть, дядю Колю, моего соседа справа, называли Николаич. А Дмитрия Ивановича, моего соседа слева, называли не Иваныч, как можно было ожидать, а Дмитрич. Вот такой вот еще один штрих к портрету группы любителей проводить время на гаражах в районе котельной. Это тебе не "ВДоступе" какой-то. Суровый мужской коллектив в реале. Строгий, мудрый командным жизненным опытом, беспощадный к чужим и свои слабостям. К пиву, например.
Из всех гаражей электричество было только у Николаича и именно оно, электричество, и послужило исходным условием произошедшего события. В моём съемном гараже стоял старый телевизор марки "Витязь" неизвестной модели, но судя по всему цветной. Или скорее - с функцией цветопередачи. Принадлежал он хозяйке гаража. И потому на предложение проверить работоспособность я согласился нехотя, будучи уверен, что телек не работает. Несмотря на доисторический вид, "Витязь" погудел и прогревшись затуманил тенями экран, что было встречено продолжительными покряхтываниями и хлопками по спинам. Моей спине тоже досталось. Прикинув остаточную стоимость этого гаджета из эпохи динозавров, я согласился временно отдать его Николаичу. Другого от меня и не ждали.
Удлинитель, которым запитали этот раритет от городской сети электроснабжения, прямо ассоциировался с Великой Отечественной Войной. Отдаленно смахивающий на колючую проволоку облитую нугой, с десятками скруток, он был скорее похож на множество раз перебитый немецкими снарядами провод полевой связи. Так началась на гаражах эпоха кинематографа, или, если хотите, телематографа. Традиция просуществовала чуть больше месяца. На этот время были забыты автомобили, традиционные посиделки под рассказы, а костяшки домино пылились в дерматиновой аптечке.
Но продлилась она не долго. По странной прихоти, телек ловил исключительно один из местных крымских каналов и целых три музыкальных, что ставило в тупик всех дедов без исключения. Как они не старались настроить его на что-либо другое, как ни пробовали поймать программу "Время", всё было тщетно. Не помогали проверенные и испытанные временем конструкции антенн и прочих улавливающих устройств. На здорово подсевшем экране мелькали полупрозрачные, оголенные девицы в совсем уж невидимых одеждах, из динамиков несся бодренький рэп и другие перлы музыкальных направлений. Ввиду отсутствия у дедов интереса к оголенным девицам вообще, и к современной музыке в частности, оставался только местный канал. Его деды без матюгов смотреть не могли. Поэтому через три или четыре дня Николаич гордо предъявил ошарашенной публике видеомагнитофон. Нес он его на гаражи украдкой, постоянно оглядываясь и поправляя завернутое в синее военное одеяло очередное чудо техники. Сам я в силу своего возраста прекрасно знакомый с видеомагнитофонами, такой вариант устройства для воспроизведения изображения видел впервые.
Полчаса раздумий и почесывания голов и вот, под щёлканье кнопки "Воспроизведение" появляется картинка с бесконечно сползающей ярко-белой полосой.
А потом кто-то принес полный садовый ящик кассет с записями футбольных матчей и события понеслись вскачь. Это было предопределено. Кино про белогвардейцев и роботов-полицейских отвлекало, а балет напоминал музыкальные каналы. Оставались мото-, авто-, велогонки и футбол. Гонки отпадали по нескольким причинам. Во-первых, каждый из дедов был в прошлом водителем. Конечно, разного уровня подготовленности, но каждый. Во-вторых, у каждого из них было авто. И если моя украинская иномарка класса "B" на фоне их развалюх смотрелась навороченным "Мерсом", то можно было представить, какими виделись дедам болиды "Формулы-1". В-третьих, сказывался возраст. Равномерное мелькание автомобилей и, то нарастающий, то затихающий, до едва слышного, рёв моторов - всё это убаюкивало.
А вот футбол. Разворачивающиеся на зеленом, сродни накрытому сукном столу для покера, поле давно прошедшие, но воскрешенные силой телевидения, события, дедов заряжали энергией, как бьющие в грозу молнии. Придавали особый, рекламно-диамантовый блеск глазам, резкость движениям. И смех. Смех у них становился необычайно молодой. А как они спорили. Бог ты мой, это же были кульминационные серии бразильских и мексиканских сериалов. Они так орали (другого слова тут не подберёшь), что в пятиэтажном доме напротив котельной начинали захлопываться окна, а появляющиеся внуки по очереди передавали приветы от старых боевых подруг и угрозы вызова милиции от вечно заседающего во дворе женсовета.
Несмотря на столь пренебрежительное отношение к носителям информации, устройствам воспроизведения и трансляции, все работало неплохо. Футболисты были вполне различимы, мяч тоже. Проблемы возникали лишь при однотонной форме игроков, да и то, по всей видимости, только у меня. Стая ворон, давненько облюбовавших несколько чахлых тополей, возле возникшего телестадиона, наконец, не выдержала. Пронзительно каркая, делая прощальные круги над гаражами и пикируя на прощанье вороны удалились.
Световой день был длинный, и на экране можно было разглядеть не всё. А это было важно, разглядеть на экране футбольный матч и в особенности самые важные его моменты.
В тот день - конец недели, пятница - всё начиналось как обычно. Я прикатил с работы, бибикнул, медленно проезжая мимо уже собравшихся дедов и остановился перед гаражом. Предвкушая два с половиной дня выходных, не торопясь открыл дверь машины и опустил сандалии в пушистую белую пыль. Было тихо и жарко, тянуло лавандой. Солнце уже перестало палить и тихонько красило закатное небо оранжевым. Вечер мог продолжаться по-разному, но друзья не звонили и я в который раз решил провести время с соседями. Если позовут, конечно. Не торопясь вылез, распахнул покрытые ржавчиной ворота гаража и загнал автомобиль внутрь. Заранее купленная банка с контрабандным на предстоящей вечеринке пивом, успокаивающе холодила ладонь. Три ее товарки терпеливо дожидались своей очереди в холодном зеркальном нутре полосатой как пчела Майя сумке-холодильнике.
Оставив двери гаража открытыми, я дымя сигаретой подошел к УАЗику Николаича для ритуала приглашения.
- А, привет, - махнул мне тот и залез в салон.
- Футбол будет сегодня?
- Да, будет, приходи, если хочешь.
- Приду. Может по пять капель? - я с опозданием подумал, что нужно было купить пузырь еще в магазине. Теперь придется идти в угловой в пятиэтажке. Ладно, пройдусь.
- Валек еще вчера флакон принёс.
- Николаич, - позвал я.
- Чего, - он высунулся из салона и хитро заблестел глазами.
- Я тоже на всякий случай принесу.
- Так тебе ж покупать надо, - удивился сосед.
Я хмыкнул, закрыл ворота и, присасываясь к следующей холодной банке, неторопливо пошел за водкой.
Рюмочные львы, позвякивали, появляясь на свет из ящика, порыкивали стеклянными голосами. Будто переговаривались:
- Дзинь! Как ты, дружище, всё ещё в строю?
- Как, дзинь, видишь. А вот зеленого cabalitoчто-то не видать.
- Не не видать, а не видно. Дзинь! Да вон он, там, на самом дне. До этого мексиканца очередь сегодня может и не дойти. Глоток, как видишь, совсем немного.
- Хорошего вечера. Дзинь!
- И тебе, дружище. Дзинь-дзинь!
Много-немного, а человек десять собралось. Протрещав старинной жестяной пробкой, Николаич налил присутствующим символические пятьдесят грамм. Собравшиеся почти синхронно посмотрели на свет сквозь прозрачное содержимое разнокалиберных сосудов и с удовольствием употребили. Специальные очки для просмотра 3D эта доза вполне заменяла.
Засветился в глубине гаража Николаича чуть зеленоватый экран и одновременно с этим деды заерзали на стульях и ящиках, устраиваясь перед входом поудобнее. На этот раз, судя мутной бегущей строке вверху экрана, это был матч аж седого девяносто восьмого года. Чемпионат мира. Вглядевшись в названия команд внизу экрана, я с некоторым удивлением понял, что на экране разворачиваются события того самого футбольного поединка, в котором с разгромным счетом проиграла сборная Ямайки. Еще потом про это песню сочинили. Результат матча я знал, поэтому отошел к своему гаражу за третьей жестяной подружкой.
Украдкой поболтав остатком пива, я начал привставать и в это момент всё и случилось. Николаич, забыв себя, в азарте что-то орал про бетонщиков или бетон, разошелся совсем уж не на шутку и, привстав от избытка чувств, оперся на меня, поймав на вставании. Так как беременных женщин детей и любителей слабоалкоголки пропускали вперёд, я находился совсем рядом с серебристым коробом видеомагнитофона и пролил часть остававшегося в банке пива на магнитофон.
Четко помню, что это была именно тридцать первая минута матча. Видик звонко щелкнул порванной гитарной струной, и я уж было подумал, что трансляция окончена.
Но деды подпрыгнули, что-то громко доказывая один другому. Экран светился и игроки по прежнему бегали по полю. Пребывая в состоянии невесомости, отодвинулся со своей приклеившейся к ладони банкой пива подальше от видеомагнитофона. Деды, гомоня, столпились перед ним, полностью заслонив от меня экран.
Убедившись, что магнитофон работает, как ни в чем не бывало, я глянул на экран. Там как раз транслировали повтор. Ортега промахнулся. Он не забил первый в череде пяти голов из разгромного счета. Влупил куда-то выше ворот, в район девятки.
Я не великий фанат футбола, хотя и не могу переключить канал телевидения, если уж наткнулся на трансляцию. Не помню наизусть поименный состав команд сборных и клубов. Не знаю количество голов забитых в разных сезонах. Но в одном я уверен точно. Сборная Ямайки супротив сборной Аргентины, как говаривал классик, это всё равно, что плотник супротив столяра. И то, что произошло на тридцать третьей минуте, произойти не могло, потому что не могло произойти никогда. Эрл закатил головой невероятный мяч с углового. Счет стал один ноль в пользу сборной Ямайки. Поначалу, никто из присутствующих не понял, что собственно произошло. Все кричали друг другу в лицо и махали руками. Потом как-то разом притихли, а Николаич нервно облапил видеомагнитофон, покрутил пленку назад. Ничего не изменилось. На экране Ортега всё так же лупил мимо ворот, а ровно через две минуты сборная Ямайка открывала счет.
Тишина, такая редкая в последнее время на гаражах, заполнила весь окружающий мир. Слышались только рев толпы из телевизора и иностранное лопотанье комментатора. В этой тишине мы встретили второй гол. Два ноль в пользу сборной Ямайки.
- Ну подождите, Ямайка же проиграла, - спросил чей-то дрожащий голос. Николаич, в ответ, молча показал на экран телевизора. Счет не изменился.
- Лёша. Ты приносил?
Я, чувствуя себя персонажем мультфильма или розыгрыша, достал бутылку. Всё так же, в полном молчании разлили и выпили. Не чокаясь, как на похоронах. Щелчок кнопки и незнакомый вариант матча чемпионата мира девяносто восьмого года между сборными Аргентины и Ямайки продолжился.
Ортега рвался к воротам противника, как молодой лев к загнанной антилопе. Но никак не мог преодолеть невидимый рубеж. Лишь однажды, уже в конце второго тайма вышел один на один и ... непостижимым образом засандалил в крестовину. Камера выхватила растерянные лица болельщиков сборной Аргентины. Бело-голубой грим стекал с их глуповатых лиц. Что творилось на трибунах поддержки Ямайки, просто нельзя передать словами. Там, по всей видимости, оставался еще один гол до начала обряда жертвоприношений.
Аргентинцы, решив, что терять нечего, решили сыграть грубо. И три пенальти били не они, а ямайцы. Фрэнк Синклэйр сделал хет-рик вместо Батистуты, хоть и не уложился в одиннадцать минут.
Когда кассета доиграла до конца, в магнитофоне опять что-то лопнуло и повалил дым.
- Наелись, - шипел прямо в ухо Николаич, - Наелись, наелись, наелисьнаелисьнаелисььььь...
Вскочив утром, я прочитал в сети, что в матч Аргентина- Ямайка окончился со счетом 0:5. Недоумевая, поволокся на гаражи к Николаичу. На просьбу посмотреть кассету еще раз, Николаич всегда вежливый, едва не послал меня на три буквы. Но потом всё-таки дал этот носитель информации. Через некоторое время, раздобыв примерно такой же магнитофон, я просмотрел кассету. К моему удивлению, почти шоку, на ней был тот, старый матч со старыми результатами. Я начал догадываться, что дело было не в кассете, а в магнитофоне. Но...к тому времени, Николаич успел его выбросить, наотрез отказавшись сказать когда и куда. Или успел придумать, что его выбросил. И я привык. К кассете и к тому, что я был соучастником или свидетелем очень странного.
Такая себе флуктуация. В виде пошарпанной кассеты VHS. Не многие сейчас догадаются с первого взгляда что это и для чего. Видеокассета с нормальным матчем чемпионата мира девяносто восьмого года, где в результате встречи сборных Аргентины и Ямайки проиграла последняя. С таким же счетом. Это никак не повлияло на чемпиона, но в той, другой версии этого мира всё было с точностью наоборот. Уверен, что алкоголь достаточно часто играл главную роль в истории планеты Земля. В основном, на бытовом уровне и для отдельных индивидуумов. Но вряд ли в летописи были изменения, изменения вариативных линий событий, причиной которых являлся электрифицированный гараж, раритетный телевизор, древний видеомагнитофон. И еще меньше подобных сдвигов оставляли после себя свидетельства. Например, как этот пластиковый прямоугольник черного цвета, который я редко достаю из тайника в гараже, а достав, могу подолгу держать его (или её) в руках.
И еще. Моё поколение и поколение чуть старше наверняка обязательно задастся одним интересным вопросом. Наверняка не сразу по прочтении, может через день, но поинтересуется. Поэтому отвечу сразу: нет. Сам я не фанат. Помню припев и несколько строк. Это единственное, что осталось в этой версии мира от песни группы "Чайф".
nbsp;