"Дешевизна имеет один существенный недостаток, - с легкой тенью грусти размышлял Николай на следующий день, - Всё, что стоит копейки служит секунды. Ладно, минуты". Куликов смотрел на разошедшийся шов бумажника и напряженно думал. Купить новый, но хороший. Или снова за три рубля. Так ничего и не решив, Николай направился в сторону Московского кольца. Там был рынок, там были магазины и там был его новый бумажник.
Лавка, на вывеске которой значилось "Бутик кожгалантереи" попутно торговала канцелярскими товарами. И хоть на дворе был июнь, предусмотрительные мамаши уже начинали собирать своих ненаглядных чад в школу. Ярмарка-то еще когда будет? А тут и курс доллара, дьявол его разбери, и цены всё время растут. Куликов это всё прекрасно понимал, но вытерпеть пятнадцать минут непрерывного выбора пенальчиков, карандашиков, обложечек и прочей школьной атрибутики было для него настоящим испытанием. Он зло смотрел в спину молодой мамы и удивлялся любезности продавщицы. Из заднего кармана джинсов покупательницы торчала пачка сигарет и зажигалка. "Та еще работка, - думал он, - Стой целый день и слушай звон таких вот мамаш. Сигарету не успела выбросить, а уже ребенок. Да покупай ты уже скорей свои карандаши или что ты там покупаешь." А на слове карандаши Куликова как-то так странно заело. Такое с ним бывало. Когда ты долго о чем-то думаешь и мозг твой догадался, а ты еще нет. Такое свербенье в носу. Вот-вот в голове шарик лопнет и всё сразу станет понятно. Мамаша так ничего и не купив долгожданно покину магазинчик и Куликов осторожно, стараясь не лопнуть пузырь догадки раньше времени, принялся выбирать портмоне.
Через пять минут неторопливого перебора, Николай честно признался:
- Вы знаете, я тут пока ждал, кое-о-чем догадался. Почти догадался. Но вы извините, я, пожалуй, пойду.
Николай выскочил на улицу, а продавщица, посмотрела ему вслед и произнесла:
- Вариантов нет - наркоман.
1.6
В груди першит. С шоссе несется пыль,
Горячая, особенно сухая.
Он снял пенсне и думает, перхая:
"Да-с, водевиль... Все прочее есть гиль".
И. Бунин
14 июня 2015 года, Симферополь, ул. Спера
Дверь была деревянной и крашенной столько раз, что часть резных элементов навеки упокоились под неимоверным количеством слоев краски. Куликов вновь нажал на допотопного вида дверной звонок. Было неясно, звонит он вообще или нет. Что дальше делать Николай не знал. Всеволода Игнатьевича, старейшего из еще живых экспертов по расследованию происшествий, связанных с автотранспортом он, конечно, лично не знал. Это, глядя на стажерские страдания, на помощь Куликову пришел никто иной как старший сержант Черный. Вот уж от кого не ожидал дельной помощи Николай так это от него. И адрес дал тоже Черный. Известный матерщинник и зубоскальщик. А поди ж ты.
- Мобилами он не пользуется. Телефон городской не берет. Поэтому если не передумал, нужно съездить. Но это на твой страх и риск. Дядя Сева он того. Со странностями малёха. Его, собственно, из-за этих странностей и сбагрили куда по дальше.
- Что за странности-то?
- Ты, малой, не торопись. Я тебе адрес дал?
- Да, - кивнул Николай.
- Предупредил, что Сева Игнатич человек непростой и, как говорится, сложной судьбы?
- Есть такое.
- Ну вот и всё. Шукай, пока я добрый.
- Шукай?
- Ищи, и обредешь. По самые нехочу. Всё. Утомил ты меня, - Черный потерял к стажеру интерес и принялся осторожно давить на клавиши.
Куликов после долго переваривал полученную информацию и маялся: ехать не ехать?
И вот в единственный выходной в неделю он стоял перед дверью и ждал не пойми чего. Наконец, с той стороны дери послушались шаги, кто-то подошел к двери, громко потоптался. Дверь протрещала замком, скрипнула и мимо стажера, абсолютно не обращая на него внимания, прошел чуть сутулившийся старикан. Худющий, лысый и высокий он принялся спускаться по лестнице. В одной руке держал пакет с мусором. Куликов заскакал следом.
- Игнатий Всеволодович, - от волнения Николай перепутал имя с отчеством.
- Не, - не оборачиваясь пробурчал старик и продолжал спускаться. Николай остался его ждать возле двери. Мусор вынесет и вернется. Прошло примерно минут двадцать, и стажер понял, что облажался.
Бывший эксперт сидел на скамейке и хлебным крошевом сыпал в голубей.
- Всеволод Игнатьевич? - присесть рядом стажер всё же не рискнул, - Я Николай. Курсант, то есть стажер. Я по поводу аварий.
Голуби косились на Куликова выпуклыми глазами и раздраженно ворковали.