Солнечные лучи проникли в пространство запыленной кухни. Старый деревянный стол стоял около заляпанной электрической плиты. Желтые обои с безвкусно выглядящими розами. Дешевый линолеум на полу. Белый потолок. Лампа в розовом абажуре.
Типичный вид столовой для старого образца квартиры в спальном районе миллионника.
Конец мая. Пейзаж за окном был чуть ли не утопическим - неспешно вставало солнце, люди выползали из домов, щебетали птицы, легкий ветер качал уже позеленевшие деревья, вдали слышался нараставший гул дороги.
Иллюзорная, дешёвая проекция. Никто не мог, на самом деле, сказать наверняка - какое сейчас время года, где находится дом, есть ли что-то за его пределами?
Люди движутся как манекены. Криво, неестественно, механически однообразно.
Деревья будто бы нарисованы пятилетним ребёнком. Птицы тоже.
В случае с деревьями это хотя бы не вызывает омерзения - всё же, анатомическая точность не играет сильной роли при их изображении.
В какой раз по счету эту картину наблюдала чуть полноватая девушка в сером свитере, сидевшая за столом?
Она и сама не могла вспомнить, какое подряд утро она встречала на этой кухне, с горьким, дешевым кофе в старой кружке.
"Сколько сахара не добавляй в эту дрянь - всё ни к черту" - подумала она, отхлебнув из неё и сморщившись.
Напиток этот не оказывал на неё никакого существенного эффекта. Это было чем угодно - ритуалом, привычкой, машинальным действием - только не чем-то осмысленным.
Традиционная утренняя перебранка соседей сверху - пожилой пары, жившей здесь, наверное, с самого момента постройки дома, порождала какое-то не совсем понятное ему чувство теплоты.
Скорее, хоть какой-то оживлённости.
Теплая имитация диалога. От стариков уже давным-давно остались уже лишь кожа да кости на полу их старой, убогой кухоньки.
Девушка слабо улыбнулась.
Подними её хоть в три часа ночи и спроси содержание сего разговора - она пересказала бы его наизусть.
Она, поставив кружку кофе на стол, не в силах добить её до конца. Поправив свою бежевую, длинную до пола юбку, она вышла в коридор.
Запыленное зеркало в старой ванной.
Усталое лицо. Мешки под глазами. Светлые, ломкие волосы, собранные в хвост.
Девушка низкого роста. Серый свитер. Бежевая юбка. Огромный ожог на ладони. Зелёные глаза.
Дарья, Джоан, Диана, Динара, Джейн.
Какая, к чёртовой матери, разница, как её назовут сегодня? Слишком много имён для одного человека. И все ненастоящие.
Единственное, что их объединяло - буква "Д" в начале. Хоть что-то в этом мире оставалось неизменным.
Стабильным.
Чьё-то хриплое дыхание раздавалось в гостиной.
"Надо бы пойти проверить" - пронеслась у неё мысль в голове - "Сколько можно тут сидеть уже, в конце-то концов?"
Пройдя по узкому коридору, она остановилась в дверном проеме.
Желтые, уже потускневшие обои с цветками. Лампа в розовом абажуре. Старый красный диван. Кресло слева от него, ближе к широким, старым окнам.
Уже довольно пожилой, но всё ещё не выглядящий рухлядью телевизор. Светло-серый ковёр. Ещё советских времен шкаф.
Окна, ведущие на балкон, с которого открывался прекрасный вид на утренний двор.
Лепота.
Была, правда, одна проблемка.
Источник хриплого дыхания.
Распластавшаяся на полу груда мяса, когда-то бывшая человеческим телом, несколько выбивалась из общей идиллии, создавая дисгармонию.
Человеческое тело без кожи выглядит довольно пугающе. Особенно, если оно принадлежит уже дряхлой старухе.
Прослойка жира под кожей у неё была действительно внушительной.
А какое от этой туши исходило амбре...
Вынужденная мера. Без своей оболочки ведьмы становились куда слабее.
Правда, снять её для обычного человека было не проще, чем пробить броню танка чайной ложкой.
К тому же, менее отвратительными последствия этой процедуры не становились.
Несколько полупрозрачных верёвок были обмотаны вокруг этого создания, обездвиживая его.
Ещё один раз бегать по всей многоэтажке за ним девушке не хотелось.
Она, вздохнув, безразличным тоном бросила ей вопрос:
- В последний раз повторяю. Червоточина когда была открыта?
- Ничего от меня не услышишь, шмара ты ебучая...потаскуха облезлая, много вас таких из пизды повылазило, да ничего, все сгниёте в полях, крысы вы ебучие, по своим норам зашкерились, думали, Гниль вас не достанет, думали, скотину свою сберечь до поры до времени...
- Ответ неверный.
Кровавая слеза стекала по щеке девушки. Один из глаз покраснел.
В следующий момент туша на полу зашлась в вопле боли. Воздух в квартире стал спёртым. Картинка вокруг стала багроветь.
- Мне надоело видеть один и тот же пейзаж. И знаешь, как надоедает слушать одну и ту же ссору больше трех недель подряд, каждое утро, в одно и то же время, с одними и теми же интонациями? Одно и то же щебетание птиц за окном? Кстати, кажется, я скоро смогу понять, где именно сейчас дворник, лишь по звукам его метлы. Это шарканье...
Пространство наливается кровью. Вопли туши на полу становятся прерывистыми, а после и вовсе переходят на скулеж.
- Ладно, ладно, ладно, ладно! Все расскажу, только прекрати...прекрати, тебя прошу, ради всего Чистого, что в тебе ещё осталось...
Глаза Д. вновь наливаются кровью. Кудесница вопит не своим голосом.
- Не тебе про Чистое говорить. Давай ближе к делу.
- Червоточина...Гвардия повелела её отворить, дабы Гнили с людей собрать. Много её здесь, благо район располагающий. Спальный. А зачем собрать - не знаю, клянусь чем могу. Два дня этой Червоточине. В настоящем столько прошло. С 28 по 30 маю.
- Умно. Цикл скоро замкнётся, и всё пойдёт по новой. Всего-то пара суток. Убивай весь дом до того момента, пока не соберешь всё, что нужно.
Девушка поморщилась и еле слышно захрипела.
Внутренние органы жгло огнём.
Губы покрыты кровью.
"Что творится с Гвардией? Ради чего?" - проносится мысль в голове у Д. - "Ведьмы. Прошлую они у нас забрали, ничего не объяснив. Теперь вот это".
Червоточина. Грубо говоря, какой-то момент времени зацикливается и ходит по кругу в бытии до тех пор, пока некие цели не будут достигнуты. В мире может пройти буквально час-другой, а цикл может продолжаться тысячелетие.
"Оригинал" места, при этом, находится...где-то.
На его месте в смертном мире находится иллюзия. Близкая к реальности, наверное, но не имеющая к ней ни малейшего отношения.
Чтобы разорвать его, нужно знать абсолютно точный момент начала, до мельчайшего мгновения.
При начале Червоточины нужно убить того, кто её создал в нужный момент.
Проблема в том, что это была не Кудесница. Ей было поручено лишь убивать и собирать.
Да и дату она знала лишь приблизительно. Умно - вечный весенний рассвет за окном, ни календарей, ни электроники, ни даже простых часов.
Создатель находился в пределах дома, вне сомнения. Иначе - невозможно.
Но никаких следов.
Неуловимая тень.
"Сознание спутано - я не могу туда даже залезть. Хитро. Нужно бы Чтеца сюда, конечно" - подумала Д. - "Но нет ни времени, ни возможности"
За входной дверью квартиры раздается чьё-то хихиканье.
Тень. Длинная, поглощающая весь пол коридора.
- За тобой пришли, блядина. Недолго тебе осталось прыгать-бегать...
Д. молча подходит к кудеснице.
"Это бесполезно. Больше от неё ничего не добиться"
Старый, немного ржавый кухонный тесак, мясо которым разделывали ещё, наверное, задолго до появления этого дома.
- Тебе тоже, кстати говоря.
Взмах.
Короткий хрип. Голова старой карги катится к дивану, ещё недолго скуля.
Вонь стоит на всю квартиру. Д. начинает подташнивать всё сильнее с каждым моментом.
Хихиканье и стук в квартиру.
Дверь слетает с петель.
Мир вокруг покрывается багрянцем.
Одинокие, скрюченные, многорукие, бледные тени бывших жителей.
Гонимые, они стремятся найти лишь одно - тепло. И забрать его с собой. Завидуя мертвым, они преследовали живых.
Благо, холодная сталь воздействовала на них лучше любых слов.
Через несколько минут всё было кончено.
Зеленые стены подъезда, измазанные в темно-красной крови.
Д. переводила дух, стоя на лестничной клетке. Внутренности спеклись от жара, вперемешку с болью.
Кровь текла изо рта тонкими струйками. Тяжелее и тяжелее, с каждой секундой.
Сознание расплывалось, да и тело уже еле поддавалось импульсам, задававшим движение.
Ни минуты на подготовку. Кто же знал, что её застанут врасплох.
Обтерев тесак о юбку, она выпалила в пустоту:
- Почему не раньше? Почему именно сейчас?
- Вероятно, ты даже не представляешь, во что вмешиваешься. Бабушка тебе сказала, что дело было поручено Гвардией.
Холодный безликий голос.
Удар.
Д. врезается в стену и оседает на пол, в груду искореженных, кромсанных, уродованных тел.
Обычная интеллигентная тетенька. Такая вполне могла преподавать где-нибудь в средненькой школе среднего города.
Тем не менее, сейчас она стоит здесь, посреди горы трупов. Лицо искажено в насмешливой улыбке, а голубые глаза пронзают Д. насквозь. До остроты прямые, черные волосы. Каре, конечно же.
Серый офисный костюм. Белая рубашка.
Юбка до коленей - не выше, но и не ниже.
Босые ноги.
Наклоняясь механически, словно робот, она говорит насмешливо:
- Проторчать здесь столько времени, и не добиться никаких результатов. Плохо, Джоан, очень плохо. И зачем Гвардия вообще прикармливает вас, нахлебников...На что вы, в сущности, способны?
Тело Д. пронзает боль. Кровь льется изо рта ручьём. Тело слабеет.
- Без силы Гнили вы ничего из себя не представляете. Вы ничем не отличаетесь от упырей с улицы, разве что те - выкинутые на улицу дворняги, а вы - хорошо откормленные и приученные к руке хозяина овчарки. Жаль только, что настолько же тупые и безнадежно бездарные.
Перед тем, как сознание покидает Джоан, она видит перед собой ухмыляющуюся рожу старой кудесницы.
***
Хруст костей.
Чавканье, чавканье, чавканье.
Толпа детенышей во главе со своей старой, но не менее милосердной от этого матерью.
Говорят, с возрастом человек становится ранимее. Пронять его проще.
Про ведьму сказать этого было нельзя, но искореженные Тени тоже могли разделить с ней трапезу.
Гнили в Джоан было предостаточно.
Неспособность дать сдачи в экстремальной ситуации. Было ли это её собственным выбором?
Рёв.
Лицо ведьмы было схвачено длинной, уродливой серой кистью.
Рвать, рвать, рвать, рвать на части.
Вопли, скулеж, щебетание. Подъезд ходил ходуном, уцелеть не было ни шанса, прошения о пощаде не имели никакого смысла.
Провал в бесконечную пустоту. Лишь одно оставалось Д. - найти эту суку. И уничтожить её.
- Думаешь, всё действительно так просто? - раздался в этом беспредельном, черном пространстве чей-то до боли знакомый голос.
Рядом.
- Я вполне могу понять тебя. Но, Джоан, прошу, сохраняй благоразумие.
- Червоточина...Ради чего? Сотни жизней стоили ваших великих целей?! В моём родном городе! Посреди бела дня...Я действительно просто должна была игнорировать это, да? Я и сама не святая, признаю это, но...
- И снова ты повелась на ту же удочку.
Удар. Крыша типичной многоэтажки. Пространство вокруг - уродливое майское утро, нелепо дергающееся, словно бы забагованная насквозь текстура, причём нарисована она весьма непрофессионально.
- Если ты действительно хочешь что-то изменить, нужно говорить намного меньше.
Последний удар втаптывает девушку пол. По нему идут трещины.
Женщина в офисном костюме наклоняется к ней и, ехидно улыбаясь, тихо шепчет:
- Ах да. Создателю Червоточины вовсе необязательно находиться в ней постоянно.
Черный дверной проем.
- До свидания, Джоан. Надеюсь, мы не увидимся. Никак, нигде и никогда.
На крышу заползают Тени. Д. проваливается в пустоту.
![[]](/img/k/konstantin_ernest/nowhereandnever/ecdd4gnbkqs.jpg)
![[]](/img/k/konstantin_ernest/nowhereandnever/pihgu0pe2x4.jpg)