Продолжение. Начало здесь.

        Джингл пришёл ко мне вечером и положил на стол сильно бэушную игровую приставку.

        — Да, это она, — сказал он и включил её. Затем нажал несколько кнопок, отчего экран замерцал, а динамики проиграли начало мелодии из «Секретных материалов». И вдруг на экране появился текст — как на читалке планшета.

        Джингл поймал мой удивлённый взгляд и пожал плечами:

        — Понятия не имею, как он это сделал. То есть, сделать можно, но не в тех условиях. В ней нет ни виртуальной клавиатуры, ни блютуса, ни вай-фая. Порт, конечно, есть, но, опять же, потребуется устройство с кабелем, а его вроде как не было. Да и кто бы ему кабель дал? Интересная задачка, сам уже голову сломал... Но суть не в этом, ты почитай, впечатляет. Листать стрелкой вниз на джойстике.

        Текст, действительно, впечатлял:

        «Джи, я знаю, ты это прочитаешь. Уже читаешь, вот прямо сейчас.

        Упс, уже не ты. Ладно, не важно.

        Ты мой единственный друг. Поэтому, считаю, имеешь право на правду, так как правда является универсальной ценностью. Ну, в первом приближении. В других приближениях интересней, но это сложно, и я сейчас не об этом.

        Мы оба знаем, что я сумасшедший. Но ты не знаешь, почему я сошёл с ума и зачем. И не принимаешь всерьёз то, что я тебе сообщаю. Поэтому я и напугал тебя в автобусе: иначе ты бы просто от всего отмахнулся.

        Ты и сейчас можешь отмахнуться. Я всего лишь предоставляю выбор. И до сих пор сомневаюсь, нужно ли тебе это.

        В моей жизни не было Морфеуса с красной и синей капсулами. Я часто об этом жалел. Поэтому сейчас буду таким Морфеусом для тебя. Тебе решать, какую капсулу выбрать.

        Времени у меня достаточно, но я ленив. Поэтому буду краток. Хотя, как получится.

        Ещё в раннем детстве я понял, что люди какие-то неправильные. Выгляни на улицу: по ней ходят мертвецы. Лет через пятьдесят или, самое большее, сто, все они будут мертвы. Но это их не заботит. Их заботит настоящий момент и только он. Ты скажешь, это психологическая защита от неизбежного. Почему неизбежного-то? Да, все умирают, всё, рано или поздно, разрушается. Но почему?

        Почему мы не бессмертные и бодрые, вечно юные эльфы, радостно и счастливо живущие в бесконечном Эдеме, который повсюду и навсегда?

        Масса ракшасов, ты не думал об этом? Мы тонем в злобе, лжи, страданиях, мы болеем, стареем, умираем. Убиваем друг друга и животных, уничтожаем природу, воруем, подставляем, пытаем и сами становимся жертвами. Почему всё это дерьмо возможно и наличествует???

        Олигарх может прожить полтораста лет, если медицина позволит. Купаться в роскоши и власти. Бомж протянет всего несколько лет на своей помойке, сгнивая заживо. Но оба они умрут. Закончатся. Никогда не вернутся в прошлое. Никогда не встретят ушедших близких. Ничего не изменят к лучшему. Точки, скользящие по равнодушной линии Времени, оба они в конце концов соскользнут в Бездну и там растворятся.

        Или не растворятся?

        Растворятся. Иначе мёртвые возвращались бы к живым. Общались бы с близкими. Передавали бы им весточки.

        Но не передают. Значит, или не могут, или не хотят.

        Не могут вряд ли. За те тысячи и тысячи лет, которые у мёртвых в распоряжении, давно бы научились. Вряд ли у них много дел поважнее, чтобы забить на эту проблему. Да, есть всякие призраки, видения, спиритические сеансы и прочее. Но их мало, и это скорее баги.

        Почему же не хотят, Джи? Разве умершая мать не захотела бы поговорить с живущим ребёнком, а погибший ребёнок что-то сказать пока ещё живой матери? Может, конечно, им всем запрещают. Но подумай: наверняка нашлись бы те, кто не послушался бы запрета. Призраки, я помню; но таких случаев слишком мало, да и ведут себя привидения явно не так, как следовало бы рвущимся в нашу реальность мятущимся душам, которые соскучились по своим родным.

        Конечно, можно предположить, что, например, в загробном мире время течёт гораздо медленней. Поэтому диалога не получится: мёртвым проще дождаться к себе живых. Ну, если любая человеческая жизнь здесь, даже самая длинная, для них пролетает в одно мгновение. Но, опять же, спрашивается: ну и почему так? Если, конечно, так.

        Что такое Время? Что такое сознание, что такое наши «Я», откуда они взялись и куда денутся?

        Ты не находишь ничего странного в том, что весь мир делится на «Я» и «не-Я»?.. Есть ты и есть не-ты. И больше ничего нет, ВООБЩЕ.

        Масса ракшасов, это же очень важный вопрос! Самый главный! Однако нормальные люди над ним не думают.

        Только такие сумасшедшие, как я.

        А-ха-ха-ха!

        А-ха-ха-ха!

        Хи-хи-хи!..»

        Текст на экране приставки запрыгал, заплясал и завертелся. У меня мгновенно закружилась голова. Мне пришлось зажмуриться и на ощупь положить приставку на стол, борясь с подступающей тошнотой.

        — Извини, забыл предупредить, — виновато сказал Джингл. — Когда дочитываешь до этого места, всегда так. И это не от положения прокрутки зависит, я проверял. Эта сволочь как-то реагирует на взгляд и внимание. Я бы ещё понял, если бы там была камера, которая могла бы отслеживать движения глаз, как в современных смартфонах. Но камеры нет! А вот поди ж ты, эффект присутствует. Сейчас пройдёт, не переживай. Там дальше много пустых строк, а потом продолжение. Хочешь, прокручу для тебя дальше, чтобы опять это «хи-хи» не читать?

        — Прокрути.

        — Вот, можешь открывать глаза.

        И Джингл протянул мне приставку с продолжением текста.

        «...Самый важный вопрос! Самый главный!

        Думай! Думай! Думай!

        Ладно, я обещал покороче. Вот скажи: когда ты играешь в многопользовательскую компьютерную игру и твоего героя убивают, хочет ли он вернуться обратно и снова встретиться с партнёрами по игре?

        Странный вопрос, правда?

        Ну вот представь, что режемся мы с тобой в многопользовательского «Пакмана», если бы такой существовал. Жрём точки, убегаем от осьминожков, изучаем лабиринт, чатимся на тему игры. А потом один из осьминожков съедает твоего героя. Будет ли у твоего кружочка со ртом загробная жизнь и захочет ли он вернуться ради общения с моим кружочком? А если ты снова загрузишь персонажа, будет ли он тот же самый или другой? А левелы, скиллы и всё такое?

        Ты скажешь, что отделяешь себя от героя. Это пока не заигрался, Джи, пока не заигрался! Хорошая игра должна затягивать, а затянув, она удерживает плотно. Ты полностью погружаешься в игровой мир, пока твой герой не умрёт. А когда умрёт, тут же захочешь играть снова. Игра-то затягивает. И если ты сейчас полностью здесь и ни о чём другом даже не задумываешься, значит, затянуло тебя плотно. Очень плотно, Джи, очень плотно! Как и других людей, которых вокруг много.

        Некуда бежать, Джи, не-ку-да. Я искал, и я нашёл. Но найденное мне не понравилось.

        В любой игре есть баги, нам ли этого не знать? А где баги, там и хаки.

        Фишка в том, что твой ум тоже является игровым скиллом. Бытие определяет сознание. Пока ты пакман, ты думаешь о точках, осьминожках и прочей местной ерунде. Ни о чём другом! Нет запахов, нет секса, нет скейтборда. Препода в универе тоже нет. И универа нет. Есть лишь лабиринт с точками и осьминожками.

        А ты пакман всегда. И даже когда думаешь, что не пакман. Потому что думаешь ты своим пакманским умом. Умом кружочка с пастью, который только и умеет, что шариться в лабиринте. Вот в чём проблема-то.

        Вот для этого я и сошёл с ума, Джи. Чтобы не быть пакманом. Нормальным таким пакманом с его пакманским умом.

        Я шёл вдоль границы сна и яви. Нужно идти именно вдоль, по самой этой границе. Там, по пути, встречаются баги. Они у Кастанеды описаны, ну, да ты знаешь. Ещё помогает банальный алкоголь. Читал, наверное, истории о том, как пьяные сквозь стены проходят? Пьяный персонаж начинает глючить. Глючит, обыкновенно, в плохую сторону, это как мутация. Ну, мутации, они же в основном плохие, ты в курсе? Вот и пьяные в основном чмо, а не волшебники. Но иногда, очень и очень редко, случаются исключения. И их можно выцепить. Если не забудешь, зачем напивался, конечно.

        И ещё математика помогает. Математика везде одна и та же, в любой реальности. Это хорошая зацепка, мне сильно помогла. Даже пакмана можно научить считать точки и разбираться в топологии лабиринта. И даже там, наверху, она сохраняет свою силу.

        Конкретнее сам поймёшь, если захочешь разобраться. На границе сна и яви можно перестать быть персонажем. Можно размыть реальность алкоголем или другими средствами. И вот тут-то можно поставить игру на паузу, если тебя на это хватит. Но чтобы хватило, нужно очень хотеть. ОЧЕНЬ-ОЧЕНЬ. Просто задремать или напиться здесь не прокатит.

        Что, думаешь, что я псих? Да так и есть!

        Я псих. И я хотел сильно, Джи. И у меня получилось. Подвисла игрушка-то! Все эти галактики-метагалактики, все эти преподы в универах, тёлки в чатах, пришельцы в их НЛО и прочие электроны на своих орбитах. Всё замерло. Всё, всё!

        Масса ракшасов, я никогда так не пугался! Бездна страха. Вечный ужас без начала и конца. Кроме этого почти ничего не помню.

        Там всё безумно сложно и безумно уныло. В наши аватарские мозги не влезет и миллионная доля того, что там и о чём.

        Возможно, по тамошним меркам мы все слабоумные кретины с игровыми приставками. Не знаю. Но возвращаться туда я не хочу. А больше бежать и некуда, Джи. Не-ку-да.

        Ну, ясен пень, есть ещё другие игры. Наверное. Но видишь ли... Ты же читал Борхеса, «Письмена Бога»? Вот то-то и оно.

        Пакман может существовать только в пакманском мире. В тетрис им уже не поиграешь, в квест или шутер тоже. То есть, конечно, возможны всякие извраты и приколы, но я сейчас не о них.

        Некуда бежать, Джи.

        Некуда.

        Некуда.

        Некуда.

        Чтобы сбежать в другой мир, нужно оставить себя в этом. Пакмана в «Дум» не заберёшь.

        Масса ракшасов, но мы же с тобой хакеры, верно? Любим трудные задачки.

        Некуда бежать, но можно спрятаться. И написать свою игру. Типа, «Счастливый лабиринт». Где точек всегда хватает на всех, где осьминожки дружелюбны, а переход с левела на левел осуществляется постепенно и плавно. И чтобы эта игра никогда не кончалась. А то все мы умрём. Как все прохожие на улице. Как и вообще все местные персонажи.

        Если что, присоединяйся. Вдоль границы сна и яви. Я оставил тебе метки, представляешь? Это возможно, и мимо ты не пройдёшь. Баги на пути хакаются математикой. Ну а дальше сам, сам; я знаю, тебе по силам. Я использовал парадокс Зенона, но, возможно, тебе больше подойдёт какой-нибудь другой ключик. Ищи среди математических парадоксов, из старых и попроще.

        Или напейся и следи за временем. За собой, за каждым шагом, каждой мыслью. Помогает осознавать себя со стороны в таком состоянии, а это важно.

        Я шёл в кино на захватывающий фильм, вставал и уходил на самом интересном месте. Зачитывался какой-нибудь увлекательной книгой, а затем захлопывал её в самый интересный момент. Заигрывался в шутеры, а затем ставил на паузу и вообще выключал игру. Тоже хорошая тренировка. Возвращаться к прерванному можно, но спустя хотя бы месяц. Иначе теряется смысл.

        Нет, оргазм я не прерывал, это другое. Не помогло бы.

        Не все сумасшедшие являются волшебниками. Но все волшебники обязательно сумасшедшие. Здравый ум держит здесь накрепко, на то он и здравый. И никаких чудес и путешествий между мирами.

        Вот и всё, Джи, вот и всё. Твои две капсулы. Выбирай.

        А, ну да. По пути я насобирал всяких кодов для сверхспособностей. Поэтому никакие местные стены меня не удержат, если что. Буддисты называют эти фишки «цветы на обочине». Типа, красивые и ароматные, но отвлекают от движения по пути. Только вот, интересно, куда все эти буддисты прутся? Бежать же некуда. Хотя...

        Ну, если у меня не получится, схожу с ними, что ли. Вдруг там есть что-то ещё? Но вряд ли, вряд ли, вряд ли...

        Дзены, кстати, типичные хакеры. Не желают долго и терпеливо, поэтому придумали сатори и всё такое. Чтобы быстро.

        Вот, собственно, и всё. Теперь действительно всё.

        О, чуть не забыл. Передай Джи, что здесь есть встроенный отладчик, который можно запустить при перезагрузке приставки. А там есть редактор. В нём и набирал текст джойстиком. Неудобно, но времени у меня много.

        И да. Ложка всё-таки есть. Посмотри под креслом.»

        — Ну что? — спросил Джингл. — Что скажешь?

        — Там в конце написано, что он набирал текст во встроенном редакторе отладчика.

        — Где? — Джингл взял у меня приставку и уставился на экран. — М-да... Раньше этого не было. Вот стопроцентно. И что за ложка под креслом? Про это тоже впервые читаю. Сколько у тебя кресел?

        — Кресло у меня одно, вот это. Но я делаю уборку два раза в неделю. Вчера никакой ложки там не было.

        Джингл как-то странно посмотрел на меня, подошёл к креслу и, чуть отодвинув его от стены, сильно наклонил.

        Под креслом лежала ложка. Обычная металлическая ложка, типа чайной или десертной — совсем как в «Матрице». И, как и в «Матрице», она была согнута.

        Мы переглянулись.

        — Он просто сумасшедший, — сказал Джингл. — Просто сумасшедший. А ты как думаешь?

        — Я думаю, мы выбрали синюю капсулу.

        Джингл вздохнул, поставил кресло на место и выключил приставку. И мы пошли пить чай, оставив ложку валяться на полу.