На город опускались сумерки - чертовы, засевшие в печенках сумерки, и от этого на душе становилось как-то... Тоскливо.
Найджел томно покосился на часы на левом запястье и поднес руку с сигарой между пальцами ко рту.
Закурил. Есть некая особая прелесть в том, чтобы курить в вечерней полутени, находясь в Нью-Йорке - центре всего мира - и ожидая прихода таинственной красавицы.
Девушки, с которой у них мог бы быть шикарнейший для обоих секс, если бы... Грустный взгляд вниз, легкое, почти ласковое прикосновение к паховой области.
Найджел снова вздохнул, судорожно и рвано. Будто бы задыхался.
Возможность секса - не шикарного, хотя бы какого-нибудь - сведена к полному нулю уже очень давно. А импотенция... От нее не уйти ведь, в старости непременно догонит: хоть ты пей, кури и коли в вены всякую гадость галлюциногенную, хоть нет, а возраст все равно однажды возьмет свое.
Это как... Приговор. Для Найджела это и стало приговором: неминуемым, нежданным, конечно же, совсем не желанным.
Приговор: импотент. Какие тут могут быть еще вопросы?
Он слишком давно не молод, а его член болтается между ног сморщенной гусеницей и уже не встанет даже при виде самой прекрасной в мире женщины, согласной раздвинуть перед ним ноги.
Впрочем... Самая прекрасная в мире женщина, его жена, умерла больше восьми лет назад. Рак этот, будь он неладен.
А дочь - вторая по красоте - живет на другом конце света со своей собственной семьей и не желает иметь с отцом ничего общего, даже на деньги его плевать хотела.
У них всегда были натянутые отношения, даже при жизни Марго...
"Эх, Марго-Марго... И на кого ж ты меня покинула?"
Вопрос в который раз, за последние восемь лет, остался без ответа.
Тишину квартиры нарушила трель дверного звонка: короткая, неуверенная. Кряхтя, Найджел поднялся с кресла и неторопливо, еле передвигая ноги, добрел до входной двери. И это он-то! Гангстер в молодости, наделавший в свое время много шума по всему побережью, ещё до того, как встретил Марго и решил остепениться в столице.
Позор!
Позор...
Но время берет свое.
Всегда.
Без исключений.
В коридоре стояла, переминаясь с ноги на ногу, премилая девчушка.
Лет двадцать, не больше.
Младше его дочери.
"Кра-а-асавица".
По вызову. А ведь раньше такие милашки как она сами в его автомобиль кидались, стоило ему только пальцем любую из них поманить! Даже бывало не по одиночке кидались, а парочками. Ох, и горячими же штучками были те близняшки с кудряшками! Да еще и на всяческие "эксперименты" согласные... Найджел провел языком по сухим губами и нервно сглотнул, вспоминая упругие попки тех девушек и то, как на их нежной коже наутро остались синяки в форме его пальцев.
Хорошая молодость была.
Хорошая, распутная молодость, полная секса, выпивки и насилия. Что еще нужно было молодому, горячему парню, которому явно что-то покрепче мочи в голову ударило? И член теперь уж просто "хрен", как научила одна подружка из России, - тогда стоял, как литой.
А теперь... Не стоит. Давно не встает. И ни в кого не входит, при том, что минимум раз в неделю совсем не скромную обитель Найджела навещает очередная красавица с пышными формами и томным взглядом из "греховного рая" Америки.
По пятницам.
По вечерам, когда на город ложится покрывало из волнующе-таинственных сумерек.
Каждую пятницу в двери его дома стучится юная прелестница в слишком коротком и облегающем платье.
С некоторыми Найджел вполне успешно заменял собственную плоть различными "игрушками", на некоторых любил просто смотреть, иногда командуя.
А с некоторыми...
Настроение в этот вечер было не то.
Абсолютно не подходящее для секса настроение.
Сегодня хотелось просто скучать в хорошей компании и беседовать по душам - так, чтобы непременно зацепиться чем-то за душу собеседника.
Да так там и остаться.
- Вы... - девушка явно нервничала.
Как если бы это в самом деле был ее первый раз.
Хотя старики, возможно, ее еще действительно никогда не трахали. Впрочем, и сегодня тоже не будут. По крайней мере, один конкретный старик с гангстерским, мафиозным прошлым.
"Хорошая актриса, одобряю".
Найджел поцокал языком, придирчиво ее оглядывая. Красивая. Если судить по глазам - не глупа. Станет интересной собеседницей на этот вечер.
На эту ночь.
Что может быть лучше ночи, проведенной в компании обворожительной юной девушки? Несмотря на то, что привез ее, наверное, другой мужчина, а в конце встречи он отдаст ей пару бумажных купюр, слегка приплатив к первоначальной сумме.
Ну да, душевные разговоры Найджел всегда ценил дороже физической близости и страсти.
- Плачу за всю ночь, - оборвав собирающуюся о чем-то спросить девушку, резко бросил Найджел. - Можешь отпускать своего водителя, пусть с рассветом тебя заберет.
- Да, минутку, - шатенка ("Такая же кудрявая...") деловито кивнула, покопалась в сумочке и, найдя, наконец, телефон, произнесла в трубку несколько фраз. Найджел к ее словам не прислушивался особо, лишь уловил краем уха обрывочное: "Утром, перед восходом солнца. Да, знаю, что странно..." - Готово, - девушка необычайно серьезно кивнула и, прицепив к губам фальшивую улыбку, подалась вперед с обволакивающим шепотом: "Чем займемся... Сладкий?"
- Угу, сладкий, - добродушно хохотнул Найджел и опустился обратно в кресло, похлопав рукой по своим коленям, непрозрачно намекая, где желает видеть приглашенную "ночную бабочку". - Сладкий и сморщенный, да, девочка? Как курага!
- Я не... Я не то имела ввиду, - стушевавшись, собеседница робко ("Ну надо же! В ней еще осталась робкость...") опустилась на его колени, вполоборота к нему.
- Просто шучу.
Найджел погладил ее оголенные колени.
Совсем юная.
Как Марго в их первую встречу.
Столько лет уже прошло...
- С чего вы бы хотели начать?
- А что ты можешь мне предложить, крошка? - залихватски, привычно, подкрутив седые усы, спросил мужчина. - Не отвечай, не надо.
- Но...
- Давай поговорим? Рот нам за тем и дан, чтобы мы разговаривали друг с другом.
В голосе Найджела промелькнуло скрытое сожаление: раньше, при иных обстоятельствах, он бы этой малышке наглядно показал тысячу способов, как и для чего еще могут использоваться женские губки с вызывающе-алой помадой, а теперь...
А теперь - просто разговор. По душам.
Он давно уже ни с кем толком не говорил.
- Расскажи мне о себе, Лили? - мягко попросил Найджел, но все же его тону было крайне сложно, практически невозможно, противиться. - Где родилась? Кем были родители? Почему стала "ночной бабочкой"? И отчего... Как ты получила свое имя?
- Прозвище, - почти на автомате поправила девушка. - Лили - это прозвище, не настоящее имя.
- А как звали раньше, до того, как появились клиенты? - вкрадчиво.
- Юлия, - поспешно и неуверенно, словно это было для нее чем-то очень сокровенным.
Имя, которое она старается произносить как можно реже.
Словно надеется и вовсе о нем забыть.
- Юленька, значит? - поймав удивленный взгляд голубых глаз, Найджел пояснил: - Я десять лет жил в России. Не удивляйся так.
- Никогда бы не подумала!
- Юлия... Лили... Определенная схожесть в этих именах есть. Но тебе не нравится, когда тебя называют Лили, верно? - прищурившись, уточнил старик, и Юля вздрогнула, как-то потерянно покосившись на запертую дверь. Однако деньги за всю ночь уже лежали в ее кармане, а Джек приедет только утром и... Клиент попался слишком разговорчивым. И слишком проницательным - Юля чувствовала, что каждым сказанным словом, он, как крючковатыми морщинистыми пальцами с огрубевшими подушечками и желтыми ногтями, проникает ей под кожу - в самую душу. Не спеша, но неумолимо, миллиметр за миллиметром.
Глубже.
Еще глубже.
Это было как... Секс.
Прелюдия к нему, с чужими пальцами входящими между ее половых губ.
Глубже.
Е-ще.
- Потому что Лили у тебя с лилиями ассоциируется, да? Как белая лилия, выжженная на плече проститутки?
- Я... Раньше я думала о том, чтобы набить себе такую татушку, - после значительной паузы призналась Юля.
- Однако передумала?
- Да. А девчонки посчитали это забавной игрой с именами: Юлия, которая в Штатах становится Лили.
- Это в самом деле забавно.
- Ненавижу! - с искренней отчаянной злостью выкрикнула девушка, и Найджел снова погладил ее. Сначала по прелестной головке. Потом, когда Лили успокоилась, по мягким, маленьким грудям с затвердевшими от нескольких прикосновений сосками.
- Простите, - Юля извинилась за свою вспышку гнева и, покосившись на по-прежнему ласкающие ее грудь руки, уже увереннее, привычнее предложила: - Вы точно не хотите заняться со мной чем-то... помимо разговоров?
***
Лили - Юлия - покинула его квартиру, как он и говорил, с рассветом.
Точнее, за несколько минут до того, как одинокую, пустую и слишком большую для одного человека квартиру залили светом солнечные лучи.
Девушка накинула на плечи серый плащ, прикрывая красноватые отметины поцелуев на спине, которую совсем не закрывало порядком помятое за ночь платье. Пошатнулась, надевая туфли на высоком каблуке, и вышла за порог - разбитая, уставшая, но почему-то... Счастливая.
И на душе было так легко, словно какой-то тяжеленный камень оттуда свалился.
С переезда Юли в Америку прошел всего год, даже чуть меньше, и за все это время Найджел оказался единственным человеком, с которым она в самом деле смогла поговорить. По душам.
Честно, откровенно и без прикрас.
Она рассказала и о том, как приехала сюда, в Штаты, - якобы за мечтой. Рассказала, как ее обокрали подчистую в первый же месяц, как затем долго и тщетно искала хоть какую-нибудь работу и как однажды все-таки пришла в этот... Бизнес.
Просто бизнес.
Ничего личного.
Всего лишь работа, услуги для клиентов.
Ничего.
Личного.
Юля даже рассказала ему про свой первый раз и о том, что заработали на этом штуку баксов, которые и потратила в тот же день. Рассказала, что до сих пор помнит, как воняло табаком и гнилью из пасти того парня, и как от его пота слиплась и потяжелела ее футболка - будто под ливень попала, а не отдавалась в подворотне случайному встречному, как последняя шалава. Она после этого еще с неделю любых прикосновений избегала и боялась посмотреть в глаза... Ей.
О чем Юля не рассказала, и словом не обмолвилась, так это о причинах ее приезда в Америку.
Погоня за мечтой?
Ну, тоже верно.
В принципе.
Иносказательно.
А история, в общем-то, простая как табуретка: ее сводной сестре, Кристинке, единственной близкой родственнице, потребовалось в прошлом году срочное лечение.
Дорогостоящее, разумеется.
И опасное - не для русской медицины.
Поэтому Юля с трудом сумела все-таки накопить необходимую сумму, отправила сестру в Штаты на лечение, а через некоторое время и сама приехала к ней - чтобы быть рядом и не оставлять одну.
Приехали за тем, видимо, только, чтобы быть обворованной в первый же месяц и отправиться "на панель" ублажать клиентов за щедрые или не очень чаевые.
Юле казалось, что она сходит с ума. Она хотела вернуться домой, но... Ее дом там, где Кристи. А значит, в Штатах предстояло провести еще несколько... Неизвестно сколько... Месяцев, пока Кристина не встанет на ноги. Тогда они обязательно уедут.
Обратно в Россию.
Или еще куда-нибудь.
Неважно.
Главное, что уедут, наконец, из этой поганой столицы со старыми извращенцами и "любителями поговорить".
Когда Кристина поправится, все будет иначе.
Тогда Юля сможет забыть об этом ужасном, отвратительном годе, полным унижения и похоти.
Потом...
Когда...
Через неделю Джек снова подвез Юлю в сумерках по знакомому адресу, и на рассвете Найджел пообещал, что заплатит за лечение Кристи.
И за скопившиеся долги Юлии-Лили тоже заплатит.
Сказал, что денег у него, якобы, слишком много для одного человека. А после смерти жены и отъезда дочери, ему совершенно нечем себя занять.
Найджел назвал это первым добрым делом в своей жизни и заверил девушку, что не преследует никаких корыстных целей.
Юля же в ответ пообещала исполнить его единственную просьбу: не забывать старика-курагу.
Что, собственно, и выполнила, приехав к нему в гости на следующее Рождество. И когда Найджел, все так же крехтя и вспоминая былую молодость открыл дверь, то первое, на что он обратил внимание - крепко переплетенные пальцы двух очень похожих друг на друга девушек.
Их глаза сияли неподдельным счастьем и облегчением, когда они смотрели друг на друга, и щеки обеих горели ярким здоровым пламенем.
- Знакомьтесь, Найджел, это моя сестра - Кристина, - бодро отрапортовала Юля. - Кристи, а это Найджел, наш... Спаситель.
- Рада знакомству, - девушка приветственно склонила голову. - Благодарю за оказанную вами помощь в прошлом году.
Юля болтала на ходу, весело рассказывая, что они с сестрой только-только вернулись из поездки в Бразилию и привезли ему оттуда сувенир-магнитик, Кристина шла чуть позади и улыбалась.
А Найджел запер дверь и, обернувшись, какое-то время просто наблюдал за тем, как девушки, переговариваясь и хихикая, украшают стол принесенной индейкой (сегодня не День Благодарения, но все же...) и салатами, расставляют тарелки и... Пустая и почти неживая квартира на верхнем этаже небоскреба постепенно наполнялась духом Рождества. Наполнялась самой жизнью. Глядя на них, Найджел чувствовал, как одиночество старого человека понемногу отступает.
В этот вечер Найджел думал о том, как все-таки странно устроена жизнь в двадцать первом веке, если разбогатевшему на разбое старику смогла взаимно помочь проститутка без гроша за душой, но с добрым сердцем.
Действительно странно.
Но на то она и жизнь, да?
Бредя к праздничному столу, Найджел думал о том, что помощь и поддержка порой приходят с совершенно неожиданной стороны.
А еще о том, что никогда не стоит ставить на себе крест: ни одинокому, миром забытому старику, ни проститутке-иностранке, оказавшейся в безвыходной ситуации и утянутой на самое дно мира.
Ни-ко-гда.
Потому что помощь может прийти, когда ее уже и не ждешь.
Помощь всегда приходит.
Это просто вопрос времени.