Она с беспокойством смотрела на быстрые белые точки, которые исчезали за пару секунд. Но появлялись новые, и их было так много, что приходилось неподвижно смотреть только на фонарь, ярко жгущий розово-оранжевым светом уставшие глаза. Все было слишком тихо.
Она потом посмотрела на пустую бутылку из-под пива, стоящую справа, и почувствовала себя немного отвлеченной, вроде бы, чего-то достигла. Хотя на самом деле в жизни почти ничего не изменилось.
Подходя к кровати и смотря на правый угол, где стоял таршер, она вдруг почувствовала горечь - то тяжелое, вязкое чувство, которое щекочет легкие, не давая им дышать; карие глаза устремились в одну точку, как стеклянные, ждущие выражения. Взгляд с надеждой стал перебегать от одного предмета к другому. Больше она не могла стоять на месте, в то время как то жгучее чувство наполняло грудь, живот, стискивало дыхание, на глазах скоро появились слезы; но она их не ощущала, ей что-то мешало, она не должна плакать - он не стоит того.
Поминутно вспоминалось его темное тело, высокое, тонкое, спортивное, обтянутое гладкой кожей и почти какое-то движение...И он исчезнул.
Зубы были плотно сжаты. В скулах появилась боль, словно хлыстом ударил гнев по голове, в шее заныло, она бросилась на подушку, пытаясь не создавать плачущих звуков. Помогало.
"Я как пространство, как вещь, бля, я себя ненавижу, не знаю себе никакой цены пока не поверю вот такой сволочи, до зубов больно, до костей напряжение, я не могу здесь никого найти! Предатель! Где человек, который оценил бы меня, мои качества? Где? Я бы ему все отдала..."
Не хотелось спать, не хотелось ничего. Не было сил плакать, да все равно никто не услышит и не узнает. Все многочисленные знакомые на самом деле лишь знакомые. Близкие далеко. А снег все сыпал и сыпал, красивые снежинки стали величиной с монету и уже стучались в окно. В них было столько сил, столько энергии...